Рацлава Зарецкая
Князь Немертвый
Глава 10
Я очнулась в полнейшей темноте – на глазах была повязка. Руки заведены за спину и связаны. Лодыжки тоже перевязаны толстыми веревками. Что-то холодное – камень? – упиралось мне в бок. Пахло сыростью и мокрой шерстью. Ни голосов, ни птиц слышно не было. Лишь слабо шелестели на ветру листья.
Где я? В лесу? Меня похитили разбойники и хотят потребовать выкуп? Что ж, князь будет только рад, ведь он уже не чает, как от меня избавиться.
Тихо вздохнув, я нагнулась вбок и осторожно протянула связанные руки через ноги – благо, я была миниатюрной и гибкой. Как только руки оказались спереди, я поспешно стянула с глаз повязку и осмотрелась.
Меня приволокли на кладбище, а холодный камень, что упирался мне в бок, был ничем иным, как могильной плитой.
Не заметив в округе никого живого, я поспешила развязать веревки на ногах, но узел был слишком хорошо завязан.
– Куда-то собралась? – раздался надо мной знакомый голос.
Я подняла глаза и узнала в стоящем передо мной человеке молодого мужчину, что вежливо предложил мне помощь, когда я ждала Диму.
– Да. Поскорее убраться отсюда, – смело ответила я.
– Увы, барышня, с этим придется подождать, – ухмыльнулся молодой человек.
– Мой муж узнает, где я, и придет за мной, – прошипела я, злобно глядя на своего похитителя.
– Муж? У тебя его нет, я навел справки.
Я напряглась. Где этот человек навел справки обо мне? Он что, следил за мной?
Вспомнились страшные истории, которые Лиззи рассказывала мне: как девушек преследовали навязчивые поклонники, а затем нападали на них в темном безлюдной переулке и…
– Да, пока что он мне не муж, но скоро им станет! – как можно более невозмутимо произнесла я. – Если не хочешь проблем, отпусти меня немедленно!
– Вот уж нет, барышня, не могу я тебя отпустить. – Молодой человек беспомощно развел руки в стороны. – Князь еще не пришел.
– Князь? – Я не сразу поняла, причем здесь он, но, внимательно всмотревшись в ухмыляющееся лицо молодого человека, внезапно полностью осознала, что происходит.
Слова Димы о том, что на князя точит зуб брат Алексея, знакомые лицо и голос молодого человека, что стоял сейчас передо мной…
– Ты – брат Терехова, – произнесла я, не сводя взгляда с моего похитителя.
– А ты не дура, – одобрительно произнес молодой человек. – Да, я Антон, двоюродный брат Алексея.
– Зачем тебе понадобился князь Немертвый? – спросила я, хоть Дима и сообщил мне причину. Просто надо было потянуть время до… чего? Прихода князя? Смешно. Он не придет, ведь я ему больше не нужна. Возможно, меня еще сможет найти Дима и привести с собой полицейских.
Антон опустился передо мной на корточки и склонил голову набок.
– Твой князь вместе с братьями Дашковыми убил моего брата.
– Не правда! – горячо воскликнула я, сама того не ожидая. – Он его не убивал!
– У меня другая информация, барышня. Младший Дашков перед смертью сказал, что князь вырвал сердце моему брату. Не знаю, как у вас, людей, но у нас никто не врет перед лицом смерти.
– Они забили Алексея до смерти, а князь его пожалел, – произнесла я, удивляясь своим пылким речам в защиту князя. Сама ведь недавно обвиняла его в жестокости. – Это была милосердная и быстрая смерть.
– Меня не волнует, как это было! – Антон резко встал и заходил передо мной туда-сюда. – Оба Дашкова и Немертвый участвовали в убийстве моего брата, а значит, всех их ждет смерть! Вернее, одного. Двоих она уже дождалась.
Антон, наконец, остановился и довольно оскалился. Думал напугать меня, но не на ту напал. До князя ему далеко.
– Спешу разочаровать тебя, – спокойно сказала я, стараясь ничем не выдать своего беспокойства, – князь не придет. Я скоро выхожу замуж, поэтому больше ему не нужна. Теперь у меня есть жених, Дмитрий Берестов, который, между прочим, работал с Алексеем. Именно он и придет за мной!
Не успел немного озадаченный моими словами Антон ответить мне, как от темных кустов отделилась фигура и подошла к нам. Тощий и длинный мужчина в потрепанной одежде и грязной рваной кепке бросил на меня недовольный взгляд и обратился к Антону:
– Ты говорил, что мы должны разобраться с кровопийцей. О человеке речи не было.
– Человек не придет, – с едва уловимым сомнением сказал Антон.
– А она говорит, что…
– Да кого ты слушаешь, Егор? – вспылил Терехов. – Она же глупая баба! Человек побоится сунуться сюда.
Я закатила глаза к темному небу. Ну, конечно, как еще мужчина может обозвать женщину, которую знать не знает? Глупой бабой, разумеется!
– За убийство кровопийцы городская управа нам ничего не сделает, но если мы убьем человека, то всю нашу стаю разорвут на куски! – не унимался Егор.
– Замолчи уже! Никто не собирается убивать людей! Ее так называемый «муженек» не придет, а она, – Антон ткнул кривым пальцем в мою сторону, – просто приманка для Немертвого. Никто ее не собирается убивать. Отпустим, как только оторвем голову этому князю.
– Кто кому еще голову оторвет, – пробормотала я себе под нос.
Антон резко обернулся.
– Что ты там бормочешь?
– Ноги мне развяжите, говорю! Дайте пройтись, размяться. В икры будто иглы вонзили, – пожаловалась я, сделав несчастное лицо.
Мужчины посмотрели на меня с сомнением.
– Да не убегу я! Какой смысл, ведь вы меня все равно отпустите, раз убить не можете.
Антон шагнул ко мне и, ухмыльнувшись, произнес:
– Может, нам и нельзя тебя убивать, но мы можем держать тебя в плену до тех пор, пока князь не соизволит прийти за тобой.
– Говорю же вам простым русским языком, – устало сказала я. – Не нужна я больше князю! С чего он вдруг придет за мной?
– Вот и я думаю, с чего я сюда пришел? – донесся до меня знакомый бархатный голос.
Антон довольно оскалился.
– Ну вот! А говорила, что он не придет.
Терехов отошел в сторону, позволяя мне увидеть стоящего неподалеку князя. Вид у него был не очень опрятный, будто он впопыхах выскочил из дома и прибежал сюда. Черные волосы распущены, сюртук распахнут, а рубашка не заправлена в брюки. При всем этом он криво улыбался, с презрением глядя на Антона и Егора.
– Давайте быстро разберемся, кого что не устраивает, и пойдем по дома, – небрежным тоном произнес князь.
– Увы, ты сегодня отсюда не уйдешь, – сказал Антон, хищно глядя на князя. – Выбирай себе могилу!
Князь вскинул темную бровь и заметил:
– Рановато мне пока на тот свет. И уж тем более я отправлюсь туда не по вине вонючей псины.
Антон гортанно зарычал.
– Полагаю, что Софью вы мне просто так не отдадите, а значит, мне придется с вами драться, – со скучающим видом заключил князь. – Ну а если я буду с вами драться, то вы быстро умрете. Вас это устраивает?
– Не думай, что нас всего лишь двое! – крикнул Егор и с ухмылкой покосился на Антона.
Терехов тоже ухмыльнулся и громко свистнул. Тут же из-за памятников и кустов вышли люди. По моим сбивчивым подсчетам их было около десяти, не меньше.
Егор стоял во главе этой стаи. На его пальцах вдруг появились длинные когти, а из приоткрытого рта показались острые клыки.
Князь смерил надвигающуюся на него стаю оборотней недовольным взглядом.
– Видит Бог, я не хотел этого, – произнес он.
Не успела я и глазом моргнуть, как князь метнулся к первому противнику – Егору. Не прошло и секунды, а голова оборотня уже была повернута в неестественном направлении, а сам он лежал у ног князя, хищно оглядывающегося в поисках следующей жертвы.
Следующему нападающему князь вырвал сердце – видимо, это его коронный номер. Затем подбежал к третьему и, перехватив его за руку, заломил ее за спину. Послышался треск костей и болезненный вой оборотня.
Видя, как князь легко убивает оборотней, Антон гортанно зарычал, упал на четвереньки и задергался. Испугавшись, я неловко отползла от него подальше и с ужасом принялась наблюдать за тем, как меняется Антон.
Его тело быстро расширялось, а одежда на нем лопалась и отлетала клочками в разные стороны. Ноги и руки превратились в мощные лапы, лицо вытянулось, кожа покрылась серой шерстью. За несколько мгновений прямо у меня на глазах Антон Терехов превратился в огромного серого волка с жутким оскалом и горящими ненавистью желтыми глазами.
Дождавшись, когда князь одолеет пятого оборотня и повернется спиной, волк сорвался с места и устремился к своему врагу.
– Обернись! – что есть мочи крикнула я князю, чувствуя, как от испуга сердце вот-вот вырвется из груди.
Но волк был быстрее меня, и князь обернулся в момент, когда острые зубы уже метили ему в плечо. Красивое лицо князя исказила гримаса боли, но он не издал ни звука. Скинув с себя волка, князь ухватился за раненное плечо и отступил на шаг назад. Кажется, ему нужна была небольшая передышка, но он ее не получил. Со всех сторон на него надвигались оборотни, жаждущие разорвать князя в клочья.
– Черт, – пробормотала я, пытаясь развязать крепкий узел на ногах.
Мне надо было обязательно освободиться и тогда я… что? Помогу князю? Данияр, конечно, показывал мне несколько боевых приемов, но сомневаюсь, что смогу повторить их в реальном сражении. К тому же, против оборотней.
С горяча я слишком сильно дернула за веревку, которая неожиданно поддалась. Не ожидая такого успеха, я не удержала равновесие и завалилась на бок, оцарапав о могильную плиту щеку. Однако боли я не почувствовала, потому что ее заглушил громкий крик боли.
Вскинув голову, я в ужасе уставилась на то, как оставшиеся два оборотня держали князя за руки, не давая ему вырваться. Мерзкий волк то и дело наскакивал на него, раздирая грудь когтями и зубами. Белая рубашка князя превратилась в рваные кровавые лоскуты. Из ран на теле сочилась темная густая кровь.
Я прижала ладони ко рту, будто пытаясь этим сдержать вырывающийся изнутри крик ужаса. Оборотни рвали тело князя, а мое сердце разрывалось на части при виде этой ужасной картины.
Да что же с ним случилось?! Он ведь ужасный монстр, чудовище! Так почему не может справиться с другими монстрами? Куда делись его силы, его злость? Он что, хочет сдаться, умереть и стать неприкаянным духом?
Приподнявшись, я закричала, не сводя взгляда с окровавленного лица князя:
– Ты не можешь здесь умереть!
Оборотни не обратили на мой крик никакого внимания, потому что он был слабым и хриплым. Однако тот, кому предназначались мои слова, услышал их.
Наши с князем взгляды встретились, и в этот миг что-то произошло. Черные глаза, в которых всего секунду назад ничего не отражалось, вдруг вспыхнули решимостью. Князь рывком притянул к себе обоих оборотней, что крепко держали его за руки, и столкнул их друг с другом. Приготовившийся к очередному нападению волк, замешкался, и этого хватило, чтобы князь, отбросив вялых от удара оборотней, успел запрыгнуть ему на спину и крепко сжать его шею. Зверь сопротивлялся недолго, и вскоре его шея под руками князя звучно хрустнула. Волк издал последний скулеж, и его тело обмякло.
Недобитые оборотни в ужасе уставились на своего мертвого вожака. Князь медленно поднялся и, вытерев рукавом кровь со своего бледного лица, сделал шаг вперед.
Оборотни подскочили и кинулись наутек. Как только они скрылись из виду, князь гортанно усмехнулся и рухнул на колени.
Испугавшись, я кинулась к нему. Руки все еще были связаны, и я неловко коснулась ладонями шеи князя, проверяя пульс.
– Уйди, – прохрипел он.
– Ты ранен, – прошептала я, в ужасе рассматривая его рваные раны.
– Ты тоже, – князь вскинул на меня изнуренный взгляд и пальцем указал на щеку.
Я только сейчас вспомнила о своей ране и потянулась к щеке. Прикосновение доставило неприятную жгучую боль, но это было ничто по сравнению с болью князя.
– Надо остановить кровь.
– Ничего не надо! – отмахнулся от меня князь. – Только уйди, молю…
Силы покидали его на глазах. Князь опустил голову и шатался, готовый вот-вот упасть. Кровь текла из ран на песчаную дорожку и растекалась ручейками в разные стороны.
– Тебе нужна кровь, – поняла я. – Без нее ты умрешь.
– Софья, прошу, уйди! – прорычал князь. – От тебя пахнет… я могу накинуться на тебя и…
– Тогда выпей ее! Выпей мою кровь! – решительно произнесла я, не испытывая при этом ни страха, ни отвращения. Будто так и должно было быть. Будто бы он растил меня для того, чтобы однажды я спасла его жизнь.
Однако князь упрямо мотнул головой.
Неужели я настолько противна ему, что он даже не хочет пить мою кровь, будучи на пороге смерти? Или же все дело в его воспоминаниях? Что же там такого, что он никак не хочет показывать мне?
– Но тогда ты умрешь! – мой голос дрогнул, а глаза защипало от слез.
– Ну и пусть…Давно уже пора…
Мне было больно и обидно. Обидно от того, что князь не хочет принимать моей помощи, и больно от того, что он вдруг раз и навсегда может уйти из моей жизни.
Крича князю, что он не может здесь умереть, я и правда не хотела, чтобы он умирал. Особенно вот так, на моих руках. Он должен дождаться, когда я выйду замуж и покину его. Тогда пусть хоть сто раз умирает, я его не остановлю. Только бы не видеть этого и не знать, что его больше нет…
– Нет! – Я замотала головой, оглядываясь вокруг в поисках чего-то острого. Может, кто-то из оборотней отбранил нож?
Пока я искала острую вещь, князь начал клониться в бок. Его голова упала на мое плечо, и от испуга, что он умер, я замерла, не в силах пошевелиться. Слабое дыхание коснулось моей шеи, и я облегченно выдохнула, а потом опустила взгляд на лицо князя и заметила у себя на груди брошь.
Довольно ухмыльнувшись, я сняла ее и, не задумываясь ни на мгновение, воткнула острие броши в запястье и с силой провела им вдоль. От боли заслезились глаза, и я плотно сжала челюсти, чтобы не закричать. Горячая алая кровь потекла из разреза и капнула на подол моего голубого платья.
Глова князя дернулась. Отстранив его от себя, я поднесла запястье к его бледным губам. Князь в ужасе уставился на меня, но долго сопротивляться не смог. Глаза, которые всегда казались мне черными, стали еще чернее. Белки налились кровью, изо рта вырвался утробный рык. Князь больно схватился за мое запястье и впился в него острыми клыками.
В этот раз я не смогла сдержать крика, который пугающим эхом разнесся по всему кладбищу. Если бы знала, что укус вампира в несколько раз больнее, чем если вспороть себе запястье брошью, то ни за что бы не предложила князю выпить своей крови! Но сделанного не воротишь, и теперь мне оставалось только одно: ждать конца.
Князь жадно пил кровь, держа мою руку так сильно, что потом на ней наверняка останутся страшные синяки. Мои силы стремительно таили, перетекая в князя. Его плечи медленно расправились, а лицо перестало быть серым, как у покойника, и приобрело привычную бледность.
К моему удивлению, боль начала быстро стихать. Наверное, я постепенно теряла чувствительность тела. Такое бывает перед смертью, я читала мемуары солдат, которым чудом удалось выжить после сражения.
Вот и конец. Не князь сегодня умрет на моих руках, а я умру на его. Дима будет плакать, я уверена. Он слишком сильно меня любит, я такого не заслужила. Жаль, что за свою короткую жизнь я так и не смогла по-настоящему полюбить…
Мысли резко исчезли, будто бы их сдул сильный порыв ветра. Веки налились свинцом, и я сразу же их закрыла. Приготовилась увидеть черноту, но ее не последовало.
Вместо тьмы я увидела бескрайнее пшеничное поле и чистое голубое небо. По полю шел человек. Он был далеко, и его лицо было трудно рассмотреть, но одежду – вполне возможно. На мужчине были кожаные доспехи, которые носили древнерусские воины – я такие видела в учебнике истории. Темные волосы мужчины были стянуты в небрежный хвост. Он шел ко мне навстречу, ведя ладонью по спелым колосьям. Кажется, мужчина улыбался.
С каждым шагом он подходил все ближе, и вот уже я могла рассмотреть смоляные брови вразлет, ониксовые газа, высокие скулы, аккуратный нос и чувственные алые губы.
Сердце пропустило удар, когда я узнала в мужчине с мечтательной улыбкой и счастливым блеском в глазах князя Немертвого.
Глава 11
Длинные русые косы Мирины раскачивались из стороны в сторону, словно маятники. Пухлые щечки заалели от жары, что стояла в наполненной гостями гриднице, и походили на сочные наливные яблочки. А какая фигура была у Мирины – так и хотелось сжать в тесных объятиях и прильнуть к алым устам, что на вкус наверняка слаще меда…
– Снова ты в облаках витаешь, брат?
Глеб поспешно отвел взгляд от красавицы Мирины, которая подливала вино в чаши гостей за столом напротив, однако Ярослав уже заметил, на кого младший брат смотрел все это время.
– Не советую с Миринкой связываться, – кивнул в сторону девушки новгородский князь.
– Почему? – спросил Глеб. – Замужем?
– Хуже, – усмехнулся Ярослав. – Кровопийца она!
Глеб расширил темно-карие глаза, обрамленные длинными, совсем как у девицы, ресницами. Взгляд молодого князя метнулся к Мирине.
Статная, веселая, с румяными щеками. Лицо, конечно, бледновато, но чтобы кровопийца?
– Ты на румянец не смотри, – словно прочитал его мысли брат. – Его легко подделать можно. У баб полно в запасе всяких хитростей.
– А ты откуда знаешь, кто она? – спросил Глеб, не сводя удивленного взгляда с Мирины. Ну не верил он, что она нежить.
– Она ко мне со своим отцом пришла, тоже кровопийцей, – поведал Ярослав, сделав глоток пенной браги из чарки. – Говорит, тебя, князь, «Мудрым» прозвали. Так прояви мудрость, возьми меня с отцом под свое крыло, защити от Ордена, что нас уничтожает без разбору, а мы тебе служить будем верой и правдой до конца своих дней.
– И ты им поверил?
– Нет, но просьбу их выполнил. Заинтересовали они меня – на нечисть совсем не похожи. За три года свою бесовскую сущность еще ни разу не проявили. Гляди, даже днем нас обхаживают, а ведь кровопийцы по обычаю своему спят в это время.
– Видать, действительно верой и правдой тебе служат, – заметил Глеб. – Не боятся, что ты окна раскрыть можешь и солнечный свет для них убийственный в гридницу пустить.
– Доверяют они мне, – довольно кивнул Ярослав. – Отец Миринки недавно любопытную мысль высказал: мол, нежели уничтожать всех кровопийц, не лучше ли собрать тех, кто желает мирно жить, да построить им отдельный город, который будет князю человеческому напрямую подчиняться.
– Это как так? – Глеб задумчиво почесал затылок. Кожаный шнурок, что уже еле держал его отросшие черные волосы, вовсе ослаб и упал князю на плечи, но он этого не заметил.
– Я еще тоже плохо себе это представляю, но на досуге хочу собрать вече и покумекать над этим. Все же отец наш зря Орден на кровопийц натравил. Не все они нелюди. У них, как и у людей, тоже есть чувства. И злыми они, как и люди, становятся если их разозлить.
Мирина, разлив вино по чаркам, подняла свой ясный взгляд и посмотрела на братьев. Ярослав добродушно улыбнулся ей, и девушка ответила ему скромной улыбкой. Взгляд ее скользнул по Глебу, но тот стушевался и опустил глаза в блюдо с недоеденной птицей.
– Позволь, княже, я тебе волосы уберу, – раздался за позади тихий женский голос, от которого у Глеба по спине пробежали мурашки, будто сама смерть произнесла эти слова.
Не дождавшись его ответа, таинственная женщина подобрала волосы князя. Холодные пальцы задели шею, и Глеб вздрогнул от пробежавшего по коже холодка.
– Не надо! – воскликнул он, резко отстранившись.
Краем глаза он заметил, что женщина замерла. Ее лицо было скрыто под потрепанным капюшоном, что был частью такого же потрепанного длинного одеяния, похожего на монашескую рясу. Однако в том, что это монахиня, Глеб сомневался.
– Ты что тут забыла? – шикнул на женщину Ярослав. – Велел же тебе не высовываться!
– Простите, – женщина, похоже, всегда говорила тихо, походя на шипящую в траве змею.
Глеб так и не решился обернуться и полностью рассмотреть ту, чьи пальцы были холодными, словно ледышки. Собрав волосы в хвост, он туго завязал его кожаным ремешком.
– Кто она? – спросил Глеб у брата спустя некоторое время.
Ярослав бросил косой взгляд на сидящих рядом гостей и, склонившись к младшему брату, шепнул:
– Ведьма. Очень сильная.
– Зачем она тебе? – удивился Глеб.
Ведьм он еще никогда не видел, и всегда надеялся, что никогда не увидит. На Руси о них ходили дурные слухи, мол, что они с нечистой силой якшаются, а некоторые даже бесов от нее рожают. С ведьмой связываться себе дороже. Она может улыбаться тебе, а за глаза порчу навести страшную. Матушка Глеба была христианкой, и ведьм ненавидела всем сердцем, а посему и страх к ним привила детям своим, Борису и Глебу. Зато матушка Ярослава Рогнеда – дочь полоцкого князя, – наоборот, почитала тех, кто колдовать умеет. При себе она всегда держала пару шаманов, к которым обращалась с разными вопросами, касательно будущих и нынешних дел. Вот и Ярослав, по всей видимости, унаследовал от матери интерес к силам нечеловеческим.
– Если отец узнает… – начал было Глеб, воровато оглядевшись, будто князь Владимир сегодня был на празднике в честь именин своего любимого сына Бориса.
– Не узнает, – небрежно отмахнулся от него Ярослав. – Он слишком занят проблемами со Святополком – этим окаянным тетерей. Сколько раз говорил ему: не умеешь плести заговоры, не плети!
– Отец его своим признал, княжество в Турове подарил, а ему все мало. Киев захотел… – осуждающе пробормотал Глеб.
– А кто Киев не хочет? – хохотнул Ярослав. – Я вот тоже планирую его заполучить, только тут у меня, – князь постучал пальцем по виску, – куда больше ума-разума, чем у Святополка.
– Что же ты, на родного отца пойдешь с мечом? – ахнул Глеб. – Бога побойся!
– Не боюсь я твоего бога. У меня свой есть, ему я и молюсь, его и боюсь. А еще мне ведьма помогает, и княжество у меня больше.
Глеб смотрел на возгордившегося брата, и ему было страшно за него, за бессмертную его душу.
– Да не гляди ты на меня, как щенок на свою мамку! – прогремел брат с кривой ухмылкой. – Не подниму я меч на отца. Сначала прекращу перечислять в его казну дань и церковную десятину, а там посмотрим на его действия.
– Брат, негоже… – начал было Глеб с укоризной, но Ярослав не дал ему договорить.
– А где же наш виновник торжества? – гаркнул он, встав с лавки. – Где мой брат горячо любимый?
– Да у колодца он, – махнул подошедший к княжескому столу Данияр – воевода князя Глеба. – Поймал девку и хохочет с ней.
– Вот же курощуп! – Ярослав громко рассмеялся, и гости вторили его смеху.
Одному Глебу было не смешно. Не нравились ему мысли Ярослава, как и то, что он якшается с ведьмой и кровопийцами. Последние, может быть, и действительно зла людям не желают, но вот ведьма. Смертью от нее веет, тьмой. Не ровен час, случится что-то нехорошее.
– Не по нраву мне все это, – вздохнул Глеб, но брат его не услышал. Лишь Данияр вопросительно изогнул бровь.
Потерев уставшие глаза, Глеб встал из-за стола и шепнул брату:
– Пойду, Бориса найду.
– Ступай, брат. Выдерни его из рук бабенки. Нам тут в Новгороде его щенята не нужны. Пусть в Ростове своем их плодит.
Глеб ничего не ответил брату. Покинул шумный пир, где напитки будут литься рекой даже после захода солнца, и где красивая кровопийца Мирина продолжит наполнять чарки гостей вином и брагой и после ухода младшего князя.
Бросив взгляд в сторону колодца и не увидев там ни брата, ни девушки, Глеб вздохнул и сорвал длинную травнику. Повертел ее в тонких длинных пальцах и сунул в рот.
– Вот где он околачивается? – спросил князь, устало взглянув на проследовавшего за ним Данияра.
Могучий воевода пожал широкими плечами, обтянутыми в кожаный доспех. Немногословный и верный, сильный воин и преданный друг. Глеб дорожил своим воеводой и относился к нему как к брату. Они еще мальчишками вместе учились фехтовать, скакать на коне, стрелять из лука. Затем воевать и управлять государством.
Теперь же они вместе искали изрядно опьяневшего от браги Бориса, а это было куда сложнее всего, что обычно делал Глеб. Он бы сейчас предпочел добрый поединок со всеми своими воинами, нежели бродить и искать брата.
– Ты поищи на севере, а я пойду на юг, – сказал Глеб Данияру и, не дожидаясь ответа воеводы, зашагал к бескрайнему пшеничному полю, в котором Борис мог преспокойно отсыпаться после пира и любовных утех.
Солнце медленно приближалось к горизонту, удлиняя тени и умаляя летний зной. Теплый ветерок играл со спелыми колосьями.
Глеб шагнул в поле и медленно побрел по нему, время от времени выкрикивая имя брата. Ветер приятно обдувал шею и лицо. Солнце уже не жарило, а всего лишь дарило приятное тепло, и Глеб с улыбкой подставил к нему свое лицо.
– Благодать-то какая! – произнес он, чувствуя, как радостно поет его душа. Все тревоги, что одолевали Глеба, разом позабылись.
Вытянув руку, он провел пальцами по усикам колосков, которые пытались уцепиться за кожу, словно хотели, чтобы князь забрал их с собой. Казалось, что Бог специально остановил время, чтобы Глеб мог насладиться красотой родной природы.
Прогуляв в поле до самого захода солнца, Глеб вспомнил о брате, и поспешил назад, сокрушаясь над тем, что придется продолжить поиски. Однако ничего подобного не понадобилось. У колодца, к удивлению князя, стоял Данияр и придерживал за локоть шатающегося Бориса.
– Брат! – заорал ростовский князь, увидев Глеба. Широкая и пьяная улыбка озарила его красивое лицо.
Все говорили, что братья взяли больше от матери – византийской царевны Анны, – а вовсе не от отца. Глеба всегда это огорчало, потому что он мечтал быть похожим на великого киевского князя Владимира, которого народ любил так, что даже прозвал «Ясным Солнышком». Бориса и Глеба же за глаза звали «Анкиными сынками» или «царьградскими отпрысками». Не всем нравилось, что киевский князь взял в жены византийскую царевну, которая ненавидела все, связанное с язычеством. Ведь, несмотря на крещение Руси, язычество все еще было в обиходе у многих русичей, и Владимир об этом прекрасно знал, но никак это не пресекал, потому что боялся бунта.
– Где он был? – спросил Глеб у Данияра. Судя по глазам Бориса, которые были в кучку, отвечать на вопросы он не был горазд.
– Дрых в стоге сена, – ответил Данияр с легкой ухмылкой. – Не нашел бы, если бы о его высунутую ногу не споткнулся.
– Бр-а-ат, – довольно протянул Борис, твердо намереваясь заключить Глеба в крепкие братские объятия.
– Пошли телячьи нежности, – по-доброму пробубнил Глеб, уворачиваясь от объятий брата. – Отведешь его в опочивальню? Нам на рассвете уже путь держать обратно, – обратился он к Данияру.
Воевода кивнул.
– А ты, княже? На пир вернешься?
Глеб отрицательно качнул головой, глядя на багряное вечернее небо.
– Я еще тут побуду, на красоту летней ночи полюбуюсь да пение птиц послушаю.
***
Князь проснулся с первыми петухами. Не найдя в опочивальне воды, Глеб вышел во двор и огляделся. Легкий туман стелился по земле, которой еще не коснулись первые лучи солнца – небесное светило только готовилось показаться, о чем говорило пылающее небо над самым краем земли.
– Водицы, княже? – Позади стояла миловидная девица с пшеничной косой. На плечах у нее висело коромысло с ведрами.
– Польешь умыться? – улыбнулся князь девице. Красивая она была, но не сравнить с кровопийцей Мириной.
– От чего же не полить. – Девушка опустила ведра на землю и сняла с плеч коромысло. Затем сходила в сени за ковшиком, зачерпнула воды из ведерка и выжидающе уставилась на князя.
Глеб вытянул руки вперед и сложил ладони лодочкой. Девушка плеснула ему в руки ледяной колодезной воды, и князь с удовольствием умылся несколько раз.
– Сухую рубашку принесешь? – Глебу было неловко отдавать приказы чужой работнице, поэтому он обращался с девицей осторожно, будто она не прислуга вовсе.
– Принесу, – улыбнулась девушка и скрылась в сенях.
Стянув несвежую рубаху, Глеб поднял ведро и вылил на себя остатки ледяной воды. Тело вздрогнуло, и по нему побежали мурашки. Глеб издал довольный гортанный звук и, подняв с земли рубаху, принялся вытирать ею волосы и лицо.
Со стороны сеней послышались шаги.
– Давай сюда, – не переставая вытирать лицо одной рукой, Глеб слепо протянул другую за свежей рубашкой.
Девица молчала и рубашку не давала. Тогда князь отнял уже мокрую ткань от лица и отшатнулся.
Перед ним стояла вовсе не девица с пшеничной косой, а ведьма. Она с интересом смотрела на Глеба, склонив голову на бок. На этот раз он мог рассмотреть ее лицо, которое было почти не скрыто под капюшоном длинного мешковатого одеяния. Сложно было определить, сколько ведьме лет, потому что все ее лицо покрывали шрамы от ожогов. Руки, что придерживали ткань одеяния у самого горла, тоже были в ожогах. Будто ведьму пытались сжечь на костре.
– Чего тебе надо? – грубо произнес Глеб.
– Забери меня с собой, – змеей прошипела ведьма.
– Не нужна ты мне, – князь невольно отшатнулся от нее. – К тому же ты Ярославу служишь.
– Я сложу достойному. Ярослав – мудрый человек, но это не делает его достойным.
– А я, стало быть, достойный?
Ведьма кивнула.
– И как же ты это поняла?
Ведьма вытянула руку вперед и указала на Глеба сухим уродливым пальцем.
– У нас с тобой одинаковые серебристые души, князь. Довольно редкие. Вот только моя давно потеряла свою яркость, зато твоя сияет так ослепительно, что больно глазам.
– И что это значит?
– Что у нас общий путь. Мы будем полезны друг другу.
– Матушка учила меня не доверять ведьмам.
– Даже если наши души связаны? – жутковато усмехнулась женщина.
– Не возьму я тебя с собой, – отрезал князь. – Сгинь!
На обезображенном лице ведьмы мелькнула тень отчаяния. Или же Глебу это только показалось?
– Княже! – Внезапно окликнула его девица с пшеничной косой. В руках она держала свежую рубашку.
Радуясь тому, что их с ведьмой разговор так удачно прервали, Глеб шагнул к девушке и забрал у нее рубашку. Надев ее, он отправился будить Бориса. В сторону ведьмы он даже не взглянул.
***
Жаркое июльское солнце нещадно палило с небосвода на трудящихся в поле людей. Распрямив затекшую спину и опершись на ручку мотыги, Глеб утер рукавом рубахи пот с лица и задумчиво оглядел поле, на котором трудилось еще человек тридцать крестьян. Все они давно привыкли к тому, что князь ни с того ни с сего мог вдруг прийти, взять инструменты и работать среди них, будто он не правитель Мурома, а такой же крестьянин.
Глеба работа всегда успокаивала и помогала привести мысли в порядок. После письма Бориса он сразу же отправился на поле, чтобы поразмышлять над полученной информацией.
Их отец, великий князь Владимир Святославович, захворал, и Бориса призвали в Киев. По прибытии он узнал о вторжении печенегов, и отец отправил Бориса – своего любимого сына и потенциального наследника киевского престола – разбить их войска. Брат исполнил отцовскую волю, однако печенегов не обнаружил. Остановившись на реке Альте, он написал Глебу письмо, в котором, ко всему прочему, упомянул о конфликте Киева и Новгорода – Ярослав все же перестал поставлять отцу дань.
