Рацлава Зарецкая
Князь Немертвый
– Следующий, – объявила я, поворачиваясь к широкоплечей фигуре – явно Данияру.
Не теряя времени, я освободила его здоровенные ручищи, и он сам смог стянуть с себя мешок.
– Спасибо, – кивнул он и, поймав взгляд Генриха, кинулся вместе с ним на подмогу Борису и Игнату, которые потеряли еще одного вампира.
Наконец настала очередь Глеба. Дрожащей рукой я сняла мешок с его головы и наткнулась на недовольный взгляд черных глаз.
– Прости, – пробормотала я, нервно перебирая ключи.
– Дома поговорим, – бросил он.
– Нет больше дома. Они его сожгли…
Глаза князя округлились.
– Ты цела?
– Да, все хорошо. Я…
Увлекшись, я не заметила, как из-за горизонта показались первые солнечные лучи. Небо стремительно светлело, окрашиваясь в пурпурно—багряные цвета.
– О, нет… – забормотала я, трясущимися руками выбирая нужный ключ.
Глеб поднял взгляд на горизонт. В его черных глазах мелькнул ужас.
– Я успею, все будет хорошо… – бормотала я, пытаясь открыть замок на оковах, но он почему-то все время прокручивался.
– Софья, быстрее! – крикнул мне Генрих, ловко увернувшись от серебряного меча противника.
Раздался громкий свист, и вскоре послышался топот копыт. Борис был дальше всего от нас с Глебом, и поэтому первым прыгнул в экипаж, успев при этом свернуть шею врагу. Генрих запрыгнул следом, а Данияр сдерживал трех оставшихся членов Ордена.
– Не спеши, – спокойно произнес Глеб, накрыв мою ладонь своей. – У тебя получится.
Он как будто не переживал, что вот-вот может умереть.
Сделав глубокий вдох, я вынула ключ из замочной скважины, снова засунула его и провернула. Замок щелкнул, и я радостно взвизгнула.
Данияр избавился от оставшихся врагов и, бросив на нас нетерпеливый взгляд, спрятался в экипаже, который был от нас в десяти шагах.
Протянув руку Глебу, я потянула его к спасительному экипажу, но вдруг он вскрикнул и схватился за лицо. Солнце наполовину поднялось из-за горизонта и попало на его кожу.
Перед глазами вдруг встало печальное лицо Велены, изуродованное шрамами от ожогов. У Глеба подобного никогда не будет, я не допущу этого!
Решительно подняв подол юбки, я накрыла его им с головой и замахала вознице:
– Сюда! Скорее!
Мужик кивнул мне и направил лощадь в нашу сторону. Данияр распахнул дверь и, морщась, протянул руку, которая уже начала покрываться ожогами от солнца.
Я подтолкнула Глеба к экипажу.
– Забирайся! – гаркнул Данияр.
Приподняв подол моей юбки, Глеб ловко прыгнул в экипаж, и я следом за ним.
– Черт возьми! – вырвалось у меня, когда Данияр закрыл дверцу и откинулся на спинку сиденья.
– Все живы? – вопросил Борис, оглядывая каждого.
Генрих выбрался из-под увесистого Данияра и кивнул. Они оба были с ног до головы в крови. Бориса же эта участь миновала. Он был испачкан лишь немного, будто и вовсе не сражался.
– Брат, живой? – спросил он у Глеба.
Мои юбки зашевелились. Я поспешила убрать их. Увидев приличный ожег на правой щеке Глеба, я ахнула.
– Ничего, пройдет, – махнул рукой тот.
– Выпьет пару стаканчиков крови, и будет как новенький, – заметил Генрих.
Я облегченно выдохнула и прижалась к плечу улыбающегося Глеба.
– Спасибо, – сказал он мне, накрыв мою ладонь своей. – Так меня еще никто не спасал.
– Да уж, под юбкой у девицы брат еще не бывал, – рассмеялся Борис. – Как тебе, кстати?
– С удовольствием бы повторил, – улыбаясь от уха до уха, воскликнул Глеб.
– Зараза! – в сердцах произнесла я, ударив князя локтем в бочину.
Тот охнул и согнулся пополам, а Борис, Генрих и Данияр весело засмеялись. Когда веселый смех затих, Глеб выпрямился и уже серьезно сказал:
– А теперь пусть кто-то один объяснит мне, что вообще произошло.
***
Так как нашего дома больше не было, мы вернулись в управу, где потратили целый день на то, чтобы зализать раны, рассказать князю о Лиззи и Ордене, а также придумать, что делать дальше.
Бориса, разумеется, никто больше не обвинял. Он подробно рассказал о своей жизни и о том, как он все это время вел охоту на Орден. Вдохновленный его историей, Игнат вызвался помогать ему в этом непростом деле.
Узнав о Лиззи, Глеб лишь хмыкнул и сказал:
– Бог ей судья.
Удивительно, но я как-то разом перестала ею интересоваться. Будто ее предательство разом стерла все те счастливые голы, что мы провели вместе, живя бок о бок.
Мне осталось лишь рассказать князю о том, кто я такая, но я не спешила этого делать, потому что слишком многое произошло в последнее время, и я не хотела добавлять ко всему прочему еще и новость о том, что я и есть та ведьма, которую он когда-то боялся и презирал. Хотя, возможно, я просто боялась, что после этого он будет относиться ко мне по-другому.
Оставаться в Туле нам уже не хотелось, поэтому, когда Борис предложил нам поехать с ним в Москву, мы с Глебом согласились.
– Москва – хороший город, – кивнул князь. – Я не жил там более ста лет.
– Вот теперь поживешь, – улыбнулся Борис, положив руку брату на плечи.
Между ними постепенно налаживались отношения, и я была уверена, что в Москве они снова станут настоящими братьями, как когда-то давно.
Генрих с нами ехать не захотел. Предательство Лиззи тоже оставило отпечаток на его душе, поэтому он решил немного попутешествовать.
– Знаю я твое «немного», – недовольно заметил Глеб. – Снова лет на десять пропадешь.
Генрих улыбнулся от уха до уха.
– Обещаю, что всего на пять! Я же по вам соскучусь!
– Скучать он будет, – передразнил его князь, на что Генрих весело рассмеялся и кинулся его обнимать. – Ты же понимаешь, что мне неприятно?! – пробормотал Глеб, тщетно пытаясь отстранить от себя Генриха.
– Понимаю! Но я думал, что мы умрем там, на Лысой горе, так что молчи и терпи.
С Данияром нам прощаться не понадобилось. Он, как преданный пес, отправился с нами в Москву.
Мы обосновались на улице Пречистенка, на которой стояли красивые усадьбы аристократов. Каждый вечер я брала Глеба под руку, и мы выходили с ним на променад.
В одну из таких прогулок я набралась храбрости и рассказала Глебу о том, как оберег показал мне мою прошлую жизнь, и как Борис подтвердил, что я действительно была Веленой.
Вопреки моим опасениям, Глеб никак не изменился после услышанного. Он даже особенно не удивился и тихо признался:
– После встречи с Веленой… с тобой на именинах брата мне приснился сон, как я спас тебя от волка. Я давно забыл об этом и был озадачен тем, что мне вдруг это приснилось.
– Наверное, судьба намекала тебе, что перед тобой та самая девушка, а ты её так боялся, что не понял этого, – усмехнулась я.
– Столько лет минуло с тех пор, но и дня не проходит, чтобы я не думал об этом и не корил себя, – с легкой грустью в голосе сказал Глеб. – Можно подумать, подо мной земля разверзлась бы, если бы я не был с ней чуть добрее. С тобой…
Я ласково погладила его ладонь, любуясь изящными длинными пальцами.
– Теперь тебе предстоит долго заглаживать свою вину, выполняя мои желания.
– Да уж, кажется, я серьёзно влип, – улыбнулся князь, – ведь твоей смертью дело не закончится. Ты снова родишься, я найду тебя, и будут опять исполнять твои желания. И так до скончания веков.
– А что, мне нравится, – довольно хихикнула я. – А тебе?
– Мне тоже, – кивнул князь.
– Но было бы проще, если бы меня можно было обратить в вампира, – вздохнула я. – Тогда мы бы остались вместе навсегда…
Глеб остановился, обхватил мое лицо ладонями и вперил в меня взгляд своих черных глаз.
– Даже если бы в тебе не текла кровь ведьмы, я все равно не обратил бы тебя в вампира. Ты должна жить, а не существовать. Должна пахнуть жизнью, а не смертью. Должна меняться и ценить каждое мгновение. А я, застывший во времени, буду всегда рядом с тобой, даже когда ты закроешь глаза.
– И когда открою? – прошептала я, не сводя взгляда с ониксовых глаз князя.
– И когда откроешь, – кивнул он. – Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило. И мы снова будем вместе.
– Но мне в любом случае придётся ждать, пока ты меня найдешь, – захныкала я. – Это слишком долго!
Глеб отпустил мое лицо и звонко рассмеялся.
– А представь, какого будет мне ждать, пока ты переродишься? Ведь это может затянутся не на годы, а на века!
– Так тебе и надо, – буркнула я, шагнув вперед. Почему-то мне резко захотелось повредничать с князем, как в старые добрые времена. – Хотя нет, не надо! Это сначала тебе будет плохо, а потом ты привыкнешь. И вообще, за века ты можешь меня забыть сто раз и найти себе новую пассию. Сто миллионов пассий! Даже искать меня уже не захочется…
– Софья! – с упреком крикнул князь, но я не обернулась и продолжила идти вперед, утопая в неприятных мыслях.
За спиной раздались уверенные шаги. Быстро догнав меня, Глеб встал на моем пути и растянул губы в своей любимой кривой усмешке.
– Моя милая, что за бред ты несешь?
– Только попробуй не искать меня! – зловеще произнесла я, ткнув указательным пальцем в грудь Глеба. – Иначе наложу на тебя ещё более страшное проклятие!
Глеб методично рассмеялся, обнял меня за талию и поцеловал в щеку.
– Как я могу не искать женщину, которую люблю больше жизни?
– Любишь больше жизни, – повторила я, будто пробуя его сладкие слова на вкус. Неприятные мысли мгновенно исчезли, словно улыбка и прикосновение Глеба подчистую выжгли их.
– Люблю больше жизни, – кивнул Глеб, подтверждая сказанное.
Он еще много раз говорил мне слова любви в этот день. А потом и на следующий, и еще на следующий. Не было и дня, чтобы я не слышала о том, как Глеб меня любит. И не было и дня, чтобы мы не выходили вдвоем на очередную прогулку.
Сначала прохожие принимали нас за мужа и жену, затем за мать и сына, а потом за бабушку и внука. За все эти годы ни у меня, ни у Глеба и в мыслях не возникло сожаления о том, что наши судьбы сложились именно так, а никак иначе. Он понимал, что меня порой волнует моя внешность, которая не соответствовала его, и делал все, чтобы я меньше об этом думала.
– Мне все равно, как ты выглядишь и сколько тебе лет, – неизменно говорил Глеб. – Для меня ты навсегда останешься восемнадцатилетней Софьей в сине-голубом платье.
И я верила ему. Верила, улыбалась, крепко держала его руку и старалась наслаждаться жизнью каждый миг, ценить каждый прожитый день и благодарить бога за то, что он подарил мне шанс снова родиться в этом прекрасном мире и заново ощутить на себе то, какого это – жить и любить.
Эпилог
Князь жил.
Жил, несмотря ни на что.
Жил, ожидая ту, что стала его миром, который все это время стремительно менялся.
За двести лет произошло многое. Ночью в больших городах стало почти так же светло, как и днем. Технологии вышли на такой уровень, о котором Глеб даже представить никогда не мог.
Медицина тоже шагнула далеко вперёд. Люди изобрели искусственные части тела и запросто меняли одни органы на другие. Вампирам тоже повезло: была разработана сыворотка, которая позволяла ходить под солнцем целый день, не опасаясь за свою жизнь.
Генрих теперь пропадал гораздо чаще, проводя много времени на солнечных морских курортах. Данияр же, как и всегда, был рядом с князем.
Из Москвы они перебрались в Екатеринбург, где однажды Глебу показалось, что он увидел Мирину. В толпе мелькнули знакомые русые косы, блестящий взгляд и озорная улыбка. Князь кинулся было к ней, но девушка как будто растворилась в толпе, оставив Глеба лишь гадать, была ли она миражом или реальностью.
Спустя десяток лет Екатеринбург сменился Санкт-Петербургом. Глебу повезло почти сразу же встретить здесь своего брата Бориса, который защищал Северную столицу от снова объявившегося в ней Ордена. В Санкт-Петербурге Глебу очень нравилось. Этот город идеально подходил ему, и князь даже думал остаться в нем подольше, однако с недавних пор его со страшной силой потянуло в Тулу. Тяга эта появилась после того, как Глеб увидел странный сон, в котором он спас темноволосую девушку от волков на Воздвиженской улице, неподалеку от храма с одноименным названием.
– Это ведь явно не она, раз волосы тёмные, – заметил Данияр. – Зачем из-за этого возвращаться в Тулу?
– Я соскучился, – ответил князь, рассматривая изменившиеся улицы города, который стал для него особенным и в кокой-то мере даже родным.
– Здесь теперь все иначе.
Глеб опустил стекло машины, которую вёл Данияр, и вдохнул запах прохладного майского утра.
Как и Москва, Тула претерпела многочисленные изменения, связанные со стремительным прогрессом, однако, в отличие от столицы, она все еще оставалась достаточно спокойной и уютной. Не сравнить, кончено же, с величественным Санкт-Петербургом, но на тульскую землю его тянула какая-то неведомая сила. Примерно такая же давным-давно завела его в тот барский дом, где он нашел маленькую Софью.
– Останови здесь, на Крестовоздвиженской, – попросил Глеб Данияра.
– Думаешь, сон в руку?
– Кто знает…
Данияр послушно остановил машину. Глеб вышел из салона и, закинув за спину черный пиджак, медленно зашагал к фонтану в центре площади, которая раньше была торговой и называлась Жигалинской. Рядом стоял красивейший в городе храм Воздвижения Креста Господня, который, к сожалению, в тридцатых годах двадцатого века снесли большевики.
Теперь же это была аккуратная площадь с фонтаном, молодыми деревцами, фонарями и скамейками. Извилисьые дорожки вели к новой набережной и кремлю.
Глеб занял свободную скамейку и украдкой принялся наблюдать за сидящей рядом супружеской парой, жалея, что они с Софьей были лишены подобного удовольствия – состариться вместе.
– Где же ты? – прошептал Глеб, глядя на шелестящие ветви деревьев с молодыми побегами. – Когда я, наконец, смогу увидеть тебя?
В задумчивости он коснулся груди и подцепил пальцами висящий на ней оберег – самое ценное, что осталось от его возлюбленной.
Вдруг со стороны кремля послышался громкий собачий лай.
– Отстань от меня! Ну что ты ко мне примоталась, а?
Глеб повернулся к источнику шума и увидел темноволосую девушку, которая стояла к нему спиной и отмахивалась от большой дворовой собаки.
– Уйди! Нет у меня ничего!
Девушка попятилась, но собака от нее не отставала. Бедная девушка вытащила из бокового кармана рюкзака зонт и, раскрыв его, выставила перед собой подобно щиту. Собаке это не понравилась, и она залаяла еще громче, при этом то и дело норовя прыгнуть на зонт.
– Да уйди же! – чуть не плакала девушка.
– Сон в руку, говоришь? – пробормотал Глеб, вспомнив слова Данияра, который остался ждать его в машине.
Он старался рассмотреть ее ауру, но из-за яркого солнца никак не мог определить ее цвет. Явно что-то светлое, но вот сам оттенок было не разглядеть.
Встав со скамейки, Глеб направился к девушке. Она продолжала отступать назад, боясь отвести настороженный взгляд от собаки. Что-то в чертах ее лица показалось Глебу знакомым, однако он увидел его только мельком и в профиль. К тому же на девушке были надеты очки с толстой оправой, и Глеб даже не обратил внимания на цвет ее глаз.
Собака пронзительно гавкнула и приготовилась к прыжку. Девушка замерла, скукожилась и закрыла глаза, держа перед собой зонт трясущимися от испуга руками. Глеб встал между ней и животным и, пока девушка зажмурилась, тихо рыкнул на собаку, демонстрируя свои клыки. Животное прижало уши, заскулило и кинулось наутек.
– Все хорошо, не бойтесь. Она убежала, – сказал Глеб.
Девушка осторожно выглянула из-за зонтика, осмотрелась и только потом опустила свой импровизированный щит. Ей было лет восемнадцать, не больше. Из-под очков на Глеба смотрели настороженные голубые глаза – точно такие же, как у Софьи. И родинка на правой скуле точно такая же, как у нее, и пухлые алые губы, линия подбородка, форма носа. Идентичным было все, кроме цвета волос – вместо светлых они были темно-русыми. Но самое главное – это ее аура, которую Глеб наконец-то смог хорошо рассмотреть. Серебристая, почти идеально яркая.
– Ну, наконец-то, – выдохнул Глеб, любуясь лицом, по которому так скучал.
– Наконец-то? – не поняла его девушка.
– Наконец-то она убежала! – исправился Глеб, неловко улыбнувшись. – Та собака.
Девушка понимающе закивала и убрала зонт в боковой карман рюкзака.
– Ох, да уж. И чего только она ко мне пристала?
– Может, в рюкзаке что-то унюхала? – предположил Глеб.
– Учебники и конспекты? – невесело усмехнулась девушка.
– Да нет, еду. Бутерброд с колбасой, например.
– Я – студентка. Откуда у меня такие богатства? – вздохнула девушка. – Кстати, спасибо, что встали между мной и этим ужасным созданием.
– Может, тогда угостите меня кофе в знак благодарности? – Глебу было почему-то страшно неловко. Это была Софья, но в то же время не она. Ему надо было заново завоевать ее расположение, и это порядком волновало его. Не полагаться же на оберег, который, возможно, больше не хранит историю ее прошлых жизней.
– Если только из автомата, – скромно улыбнулась девушка. – У студентов не так много денег.
– Тогда с меня десерт. Идет?
Подумав немного, девушка кивнула.
– Знаете, я никогда не соглашаюсь вот так просто угостить чужого человека кофе, – робко произнесла она, заправив прядь темных волос за ухо. Теперь, приглядевшись, Глеб заключил, что они у нее крашеные – кое-где отчетливо виднелись светлые корни.
– Ну, все когда-то бывает в первый раз, – произнес он, не в силах оторвать от нее глаз.
– Я просто хочу сказать, что будто бы уже знаю вас, – продолжила девушка. – Полностью уверена, что никогда до этого вас не встречала, но такое чувство, что мы знакомы много лет. Очень странно…
– Не поверите, но у меня тоже такое чувство, – поделился с ней Глеб. – Я будто знаю вас всю свою жизнь.
– Правда? – воскликнула девушка, поправляя съехавшие нанос очки. – Надо же! Как странно…
– Как вас зовут? – поинтересовался Глеб, чувствуя, как между ними постепенно растет доверие и понимание. – Случайно не Софья?
Глупо было предполагать, что и в этой жизни она носит то же имя. Глеб это стразу понял, но слова уже вылетели из его рта. Однако девушка округлила глаза и произнесла:
– Как вы узнали?
– Вы и правда Софья? – удивился Глеб. – Ну надо же…
– София, если быть точной. Но я предпочитаю, чтобы меня называли Соней.
– А я Глеб.
Соня широко улыбнулась и протянула ему свою маленькую изящную ладошку. Ни минуты не колеблясь, Глеб осторожно пожал ее.
– Рада знакомству, Глеб.
– И я, Соня.
Конец
