Рацлава Зарецкая
Князь Немертвый
Глава 7
– Лиззи, ну прошу тебя! – умоляла я свою компаньонку. – Всего на пару часов, чего тебе стоит?
– Нет. Без разрешения ни ты, ни я никуда не пойдем, – упрямо сказала Лиззи.
– Князь не узнает. Никто не узнает, они же спят без задних ног, ты же знаешь.
– А вдруг проснутся?
– Они спят как убитые!
И это была сущая правда. Вампиры днем спят как убитые. У них и так сердце не бьется, а когда они неподвижно лежат с закрытыми глазами, и вовсе выглядят как трупы. Однако Лиззи об этом, разумеется, не знала. Для нее князь, Данияр и Генрих – избалованные светские мужчины, которые ведут ночной образ жизни, прожигая свое состояние.
– Ну разве тебе не хочется покататься на коньках? – Я изо всех сил старалась уговорить Лиззи ненадолго выйти из дома и встретиться с Дмитрием и его другом на катке.
– Ну, не знаю, – задумчиво протянула Лиззи.
Лед тронулся.
Довольно улыбнувшись, я села рядом с ней и, взяв ее за руки, затараторила:
– Мы очень быстро! Ты даже не заметишь, как мы уже будем дома. Покатаемся, пообщаемся, поедим горячих пирожков. Ну же, Лиззи!
– Не знаю…
– Если я останусь старой девой, то буду винить в этом тебя!
– А причем тут это? – удивилась моя компаньонка.
– При том, что Дмитрий Владимирович начал за мной ухаживать.
Лицо Лиззи сразу же изменилось. Ее глаза расширились, а рот чуть приоткрылся от удивления.
– Правда?!
Я усиленно закивала.
Прошло чуть больше месяца с моего дня рождения. За это время Дмитрий ни разу не докучал мне своим повышенным вниманием, и я уже было решила, что он передумал ухаживать за мной, но сегодня утром в городской управе он ласково мне улыбнулся и пригласил на каток. Разумеется, в сопровождении Лиззи. Компрометировать меня каким-либо образом он не хотел.
Душа моя пела на пути к дому. Я была уверена, что Лиззи сразу же согласится, но она начала упрямиться, опасаясь гнева князя.
– Значит, ты, возможно, станешь его женой? – ахнула она.
– Если ты решишь остаться, то это вряд ли!
– Ох, тогда у меня не остается иного выхода! – Лиззи хитро улыбнулась, а я взвизгнула от радости и крепко обняла компаньонку. Нет, подругу. Настоящую подругу.
Мы вышли из дома в двенадцатом часу, поймали экипаж и за двадцать минут добрались до катка, где нас ждал Дмитрий и его друг – поджарый молодой человек с вьющимися темными волосами и щегольскими усами.
– Роман Геннадьевич Орлов, – звучным голосом представился он.
Лиззи он сразу же приглянулся. Она кокетливо хихикнула и подала ему руку.
– Погода чудесная, не правда ли? – произнес Дмитрий, не сводя с меня взгляда, в котором явственно читалось обожание.
Мне стало немного неловко.
– Да, чудесная погода.
Мужчины любезно подождали, пока мы с Лиззи наденем коньки, и, подав нам руки, помогли зайти на лед.
От горячей ладони Дмитрия мне стало жарко, и я поспешно выпустила ее, но сразу же чуть не упала на лед.
– Осторожно, – пробормотал Дмитрий, придержав меня сзади за локти. – Вы давно не катались, верно?
– Да. Немного подзабыла, – улыбнулась я.
– Возьмите меня под руку, я вам помогу.
– Спасибо, Дмитрий.
– Митя. Или Дима. Прошу, называйте меня так. «Дмитрий» звучит слишком официально. Как будто между нами пропасть.
Я заглянула в его светлые голубые глаза и спросила:
– Между нами ее нет?
– А разве вы ее видите?
Мы оба невольно остановились посередине катка и внимательно смотрели друг на друга. И пусть между нами было приличное расстояние, я все равно ощущала жар, исходивший от тела Дмитрия. Человеческое тепло. Жизнь. К подобному я не привыкла. От князя всегда веет холодом, мраком и смертью. Дмитрий – полная его противоположность. С ним мне было намного комфортнее, я могла расслабиться и быть собой. С князем же я находилась в постоянном напряжении. Между нами всегда есть что-то незримое, что не дает мне подступиться к нему, понять его, узнать лучше. С Дмитрием я подобного не ощущала. Между нами действительно нет никаких преград, и это замечательно.
– Не вижу, – с улыбкой произнесла я.
Улыбка Дмитрия – нет, Димы, – стала еще шире. От него исходили волны добра и тепла. Интересно, какая у него аура? Наверняка солнечная. Оранжевая или желтая. Очень теплая и яркая. Иначе и быть не может.
Мы катались больше двух часов – до тех пор, пока Лиззи не вспомнила, что хотела испечь заливной пирог к ужину, а для этого ей надо было купить муки и яиц.
Торопливо попрощавшись с мужчинами, мы отправились в продуктовую лавку, где столкнулись с небольшой очередью.
Впереди нас стояла старушка с тростью. Ее белесые глаза смотрели прямо перед собой, полностью игнорируя мельтешащих за прилавком торговцев.
– Добрый день! Чем могу вам помочь? – обратился к старушке юноша за прилавком.
Женщина повернула голову на голос торговца и назвала небольшой список. Получив товары и расплатившись за них, старушка сложила все в хлипкую на вид корзину и, стуча тростью, медленно направилась к выходу из лавки.
Я проводила ее взглядом, дивясь, как она, незрячая, ходит по городу, да и вообще живет. И только мне стоило об этом подумать, как дверь широко распахнулась и в лавку влетел широкоплечий мужчина в распахнутом потрепанном пальто. Старушку он, разумеется, не увидел и на входе задел бедную женину, и та упала на пол. Из корзины выпали хлеб и мешочек с пшеном.
Сорвавшись с места, я подоспела к старушке и принялась поднимать ее, попутно задавая вопросы:
– Вы целы? Ничего не болит?
– Может, позвать доктора? – К нам подоспела обеспокоенная Лиззи и принялась собирать выпавшие из корзины покупки.
– Цела, кажется… – пробормотала напуганная женщина. – Ох, спина моя…
– Спина болит? – испугалась я за старушку и, бросив злой взгляд на вошедшего мужчину, сказала уже ему: – Извиниться не хотите?
Широкие темные брови мужчины приподнялись.
– Мне? Извиняться? Она сама виновата, что под ноги мне попалась!
– Да как вы… – хотела было возмутиться я, но старушка вдруг довольно крепко ухватила меня за запястье и покачала головой.
– Не надо ругаться, милая. Оно того не стоит.
– Но ваша спина и…
Старушка похлопала меня сухой ладонью по руке. Ее невидящий взгляд был направлен на мою шею.
– Спина у меня болит почти каждый день последние двадцать лет. Это не беда.
Мы с Лиззи осторожно подняли старушку, и я стряхнула с ее одежды пыль и грязь. Лиззи злобно косилась на хама, который ни только не извинился, но еще и как ни в чем не бывало встал в очередь.
– Давайте я вам помогу донести корзину, – предложила я.
– Ну что ты, милая, я живу неподалеку.
– Я настаиваю. Мне будет спокойнее, если я доведу вас до дома.
Старушка смущенно улыбнулась и кивнула.
– Купи, что надо, и ступай домой, а я приду чуть позже, – сказала я Лиззи.
Та неуверенно кивнула и проводила нас со старушкой обеспокоенным взглядом.
– Где же ваш дом, бабушка? – спросила я, когда мы вышли из лавки. – Ничего, что я вас так назвала?
– Ничего, внученька, – довольно произнесла старушка. – Мне даже приятно. Так уж сложилось, что внуков у меня нет.
– А у меня нет бабушки.
Мы неторопливо пересекли Бабаевскую улицу, по которой то и дело проезжали спешащие по делам экипажи, и свернули на Роговую. С нее открывался вид на недавно построенный собор с высокой колокольней, которую было видно почти из любой точки города.
– Коричневый двухэтажный дом с серой крышей. Должен быть где-то здесь, – старушка неопределенно махнула тростью.
Я огляделась и почти сразу же нашла нужный дом по левую сторону от нас.
Коснувшись дверной ручки, женщина довольно улыбнулась и кивнула, опознав свой дом.
– Заходи, чаем угощу.
– Спасибо, но меня дома ждут.
– Еще не ждут. Заходи, – уверенно произнесла старушка.
Я послушано вошла в дом, дивясь словам бабушки.
На своей территории слепая ориентировалась идеально. Прислонив трость к стене, она ловко сняла верхнюю одежду и с первого раза повесила ее на крючок.
– У вас нет слуг? – удивилась я, расстёгивая пуговицы на пальто.
– Да зачем они мне? – бросила старушка, уверенно направившись вглубь дома.
Я последовала за ней и оказалась в аккуратной светлой столовой.
– Сейчас поставлю самовар, – сказала старушка, исчезнув на кухне.
– Вам помочь?
– Не стоит. В своем доме я все прекрасно «вижу».
Я кивнула сама себе и принялась осматривать сервант, в котором стояли чайные сервизы и несколько маленьких портретов женщин и мужчин.
– Это ваши дети? – полюбопытствовала я, когда старушка вернулась с вазой, наполненной вареньем. – На портретах в серванте.
– Мои, да. Никчемные детишки, – недовольно пробормотала женщина.
– Почему никчемные? – осторожно спросила я.
– Потому что отказались принимать от меня дар.
– Дар?
– Колдовской, – старушка, впервые за все время, посмотрела на меня в упор. Так, будто все это время прекрасно могла видеть.
– Вы ведьма? – прошептала я, чувствуя, как в миг участилось сердцебиение.
– Ведьма, да. – Старушка поставила вазочку с вареньем на край стола. – В свое время ко мне половина города выстраивалась за советом, за приворотом. Все шли к Галине Каширской. Но потом началась война, и всем стало не до моих талантов. И хоть она и длилась всего шесть месяцев, после нее обо мне уже не вспомнили. Я могла бы передать свой дар дочери или сыну, но они не захотели нести эту ношу. Трусливо сбежали в столицу, бросив меня здесь. – Старушка вздохнула и зашаркала на кухню, откуда принесла заварочный чайник и еще одну вазу – с печеньем.
– Вы по ним не скучаете? – спросила я. Мне было жаль одинокую старую женщину.
– Ни капли, – ответила та. – У них были трусливые и завистливые сизо-фиолетовые ауры. С такими не стать колдуном или ведьмой.
– Ауры? – поразилась я. Она что, видит их, как и князь?
– У тебя хорошая аура. – Старушка коснулась моего плеча, и я невольно вздрогнула от этого прикосновения. – Светлая, серебристая и крайне редкая. Только еще не засияла.
– А что будет, когда она засияет? – спросила я.
– Тебе многое откроется, – туманно изрекла старушка.
– Что именно?
– Доставай чашки, самовар закипел.
Я послушно открыла сервант и достала оттуда первые попавшиеся на глаза чашки с блюдцами – голубые с синими цветочками.
– А как вы видите ауры, если слепы? – спросила я, расставляя чашки на столе.
– Ну, я не всегда была слепой. А ауры видела с рождения, – старушка пожала худенькими плечами, покрытыми вязаной шалью. – Сейчас же это похоже на разноцветные силуэты во тьме.
– Поразительно, – произнесла я, с интересом рассматривая морщинистое лицо женщины. – А как вы охарактеризуете человека с серебристой аурой?
– Можно подумать, ты сама себя не знаешь, – фыркнула женщина. Она разлила чай по чашкам и потянулась за печеньем.
– Не так хорошо, как хотелось бы.
– Что ж. – Женщина откусила печенье и задумалась. – Прежде всего это люди, сильные и телом, и духом, с хорошо развитой интуицией, целеустремленные. У них много талантов и они быстро обучаются.
Я ждала продолжения, но его не последовало. Старушка принялась дуть на горячий чай и с удовольствием прихлебывать его.
– И это все? – удивилась я.
– А что ты еще хочешь?
– Отрицательные качества.
– Например? – женщина обмакнула печенье в чай. Казалось, она больше заинтересована едой, чем нашим разговором.
– Например агрессивность, бессердечие, кровожадность.
– Дорогая, что за страсти ты говоришь? – поморщилась старушка. – Кровожадность? Вот уж нет. Люди с серебристой аурой благородные, честные и открытые.
– Последнее вот уж точно не про него, – пробормотала я едва слышно.
– Про кого? – сразу же встрепенулась старушка. – Есть еще кто-то с такой же аурой, как у тебя?
– Нет, вам показалось. Ничего подобного, – Я плотно сжала губы, ругая себя за неосмотрительность. Старушка слепа, а значит, другие ее органы чувств наверняка обострены.
– Ничего мне не показалось! – заспорила она. – Я явственно слышала твой бубнеж. Скажи мне, у кого еще есть столь редкая аура!
Старушка даже отставила чашку и подалась вперед – так ей стало интересно, кого именно я имела ввиду.
– Мой дядюшка. Князь Глеб Владимирович Немертвый.
Белесые глаза старушки округлились. Издав тихое «ну разумеется», она медленно откинулась на спинку стула и нахмурилась.
– Так он теперь здесь, в Туле…
– Вы его знаете? – воскликнула я.
– Не лично, – качнула головой женщина. – Лично с ним была знакома моя бабка. В те времена, когда он еще жил в Московской губернии. Она рассказывала мне про выдающегося человека, который смог сохранить непорочность своей редкой серебристой ауры даже с проклятием. Таких людей крайне мало.
– Он не человек, – сухо поправила ее я.
– Все мы люди, милая. Просто кто-то немного отличается от общепринятых норм. Но разве это повод называть его нелюдем?
– Вот и я так думаю, – согласилась я, вспоминая слова губернатора. – Только князь не такой. Он жестокий, деспотичный и…
– А ты не спрашивала у него причину такого поведения? – Старушка ласково улыбнулась, и на мгновение мне показалось, что ее морщины разгладились.
– Он не хочет делиться со мной личным. Мы не близки. Совсем.
– А ты хочешь?
– Чего? – не поняла я.
– Сблизиться с ним.
– Нет. Зачем мне это?
– Врешь! – резко осадила меня старушка и, по-доброму рассмеявшись, добавила: – Девочка моя, ты врешь не только мне, но и себе.
– Уж с кем с кем, а с собой я всегда честна.
– А вот и нет. Ты в скором времени это поймешь, дорогая. И князь поможет тебе в этом, я уверена.
– Сомневаюсь, – произнесла я.
Слова старой ведьмы я воспринимала скептически. Точно ли она говорит о том же князе, которого знаю я. И как он поможет мне понять, что я нечестна с собой? Нелепица какая-то…
– Полагаю, что сведения вашей бабушки о князе весьма устарели. Он радикально изменился. Когда я была маленькой, он довольно жестоко наказывал меня за непослушание.
– И что же он делал такого жестокого? Пальцы тебе резал? Кровь пускал? – старушка хохотнула и снова потянулась за чашкой с чаем.
– Нет, он… запер меня однажды в холодной комнате, и потом я чуть не умерла от воспаления легких.
– После этого он делал еще что-то подобное? – Мои слова совсем не впечатлили старую ведьму.
– Нет, – подумав, неохотно ответила я.
Старушка развела костлявыми руками.
– Но все еще впереди.
– Вовсе нет. Он больше так никогда не поступит – урок был усвоен. Князь тебя и пальцем не тронет. Потому что нуждается в тебе.
– Да что такого ему от меня нужно? – воскликнула я, встав со стула. – Я же простая крепостная! Что во мне ценного, кроме такой же ауры, что и у него?
– Много чего. И ты обязательно узнаешь, что именно. В свое время. – Ведьма сделала глоток чая и добавила: – А теперь ступай. Тебе пора. – Она повернула голову к окну, за которым уже начало темнеть, и стала смотреть в него так, будто бы видела все, что там происходило.
– Мне действительно пора. – Я засуетилась. Князь мог проснуться в любой момент и начать допрашивать Лиззи, куда я делась.
– Заглядывай ко мне иногда на чай, внученька. Проводить тебя не смогу, прости старую. Подняться нет сил.
– Ничего, бабушка. – Я коснулась ее сухой морщинистой ладони. – До свидания.
– До свидания, дорогая. Будь осторожна.
Накинув пальто, я выскочила на улицу и поспешила найти извозчика. До дома было недалеко, минут двадцать ходьбы, но я хотела успеть до пробуждения князя.
Вскоре я уже стояла на пороге. Встревоженная Лиззи открыла дверь и облегченно выдохнула.
– Слава богу! Я думала, что тебя похитили.
– Что за глупости, фыркнула я, быстро снимая с себя верхнюю одежду. – Князь еще не выходил?
– Нет. Никто еще не проснулся. Ты вовремя.
– Чудесно.
Я пригладила прическу перед зеркалом и прошла в гостиную, где села в кресло у камина, взяла первую попавшуюся научную книгу и сделала вид, что последние несколько часов была увлечена чтением.
Вскоре спустились вампиры. Данияр сдержанно поприветствовал меня, Генрих одарил лучезарной улыбкой, а князь – холодным взглядом темных глаз. За ужином я передала ему слова губернатора касательно найденного тела.
– Я уже знаю об этом, – удивил меня князь.
– Знаешь? Но откуда? Тело нашли сегодня утром…
– Жертва не первая. Третья, если быть точным.
– Третья? – у меня даже вилка выпала их рук. – Когда это началось?
– Недели две назад. – Князь подлил в свой бокал еще крови и предложил бутылку Генриху, но тот отказался.
– И ты все это время молчал? Но почему? – Однако прежде чем он ответил, я поняла и, пораженная, выдала: – Потому что ты знаешь виновного?
Князь приподнял брови и отрицательно качнул головой.
– Вовсе нет, я…
– Виновник не из наших! – выпалил Генрих и, взглянув на князя, пробормотал извинение.
Князь прикрыл глаза и напряженно выдохнул. Один бог видит, сколько сил ему нужно, чтобы удержаться и не отвесить Генриху подзатыльник.
– В городе чужак? – прошептала я, будто он мог быть рядом.
Князь кивнул.
– И кто он?
– А это нам и предстоит выяснить. И чем скорее, тем лучше, – задумчиво произнес он.
Глава 8
Никогда не думала, что иметь кавалера – это так весело и приятно! У меня душа пела от каждой встречи с Митей, а особенно, когда он, провожая меня до дома, касался губами тыльной стороны моей ладони. Он не брезговал моими руками, прикасался ко мне без отвращения на лице, смотрел на меня с обожанием и никогда ни в чем не упрекал. В наших с ним отношениях не существовало ни преград, ни напряженности, – и это было великолепно.
Остаток зимы Митя щедро одаривал меня теплом и заботой, и я окончательно убедилась в том, что с этим человеком я буду невероятно счастлива. Да я уже была счастлива, а значит, моя аура должна была измениться. Вот только узнать это наверняка я никак не могла.
Если спросить об этом у князя, он насторожится и поинтересуется, кто рассказал мне о том, что ауры бывают тусклыми и яркими. Тогда бы мне пришлось выдать Генриха, а это было бы неправильно. К тому же, даже если бы я его и не выдала, князь бы все равно понял, что проболтался именно Генрих – больше некому.
Неожиданно я вспомнила про Галину Каширскую, которая радушно приглашала меня в гости в любое время. К ней-то я и отправилась за ответом на мучающий меня вопрос, однако он мне не понравился.
– Ничего в тебе не поменялось, – сказала старая ведьма, разлив по чашкам чай. – Какое варенье хочешь: малиновое или смородиновое?
– Подождите… – озадаченно пробормотала я. – Прямо так уж и ничего? Может, получше посмотрите?
– Я хоть и слепа, но ауры вижу прекрасно. Твоя ни капли не изменилась, – отрезала старушка.
– Удивительно. Я была уверена, что счастлива!
– Быть счастливой мало. Надо еще чувствовать удовлетворение, гармонию. Чувства похожи на те, что ты ощущаешь, когда получаешь то, что давно и страстно хотела.
Я задумалась. Хотела ли я больше всего любви мужчины? Вряд ли. Выйти замуж, создать семью? Тоже нет. Влюбиться? Возможно, но разве сейчас я не влюблена?
– Может быть, ты хочешь ответных чувств от кого-то? – предположила старушка.
Так и не дождавшись от меня ответа на вопрос о варенье, она принесла два вида, а еще неизменное печенье.
– Я уже их получила, – буркнула я, размышляя над тем, что я действительно хочу.
– Значит, не этого ты желала, – заключила старушка.
– Тогда чего? Не понимаю…
– Увы, только ты и можешь понять, чего на самом деле хочешь. Я могу лишь перебирать варианты.
– Какие еще есть? – Я вздохнула и принялась грызть твердое печенье.
Старушка задумчиво помычала и сказала:
– Деньги? Но они у тебя есть, раз ты воспитанница князя Немертвого. Знание?
– Мимо. Князь из меня академика сделал.
– Путешествия?
– Точно нет. Не люблю долго трястись в экипаже.
– Может, что-то духовное? Забота, взаимопонимание, доверие…
– Нет. – Я отрицательно качнула головой и обмакнула печенье в чай. – Постойте…
– Что? Попала в точку?
Я замерла, забыв про печенье, что окунула в чай.
Доверие.
Да, я хочу его. Хочу, доверия со стороны князя.
Поняв, что не смогу его получить, как бы ни старалась, я полностью переключилась на Митю, на его чувства ко мне.
Вот почему моя аура не сияет! Отношения с Митей – всего лишь замена того, что я действительно хочу. А хочу я признания, доверия и взаимопонимания от князя. Хочу, чтобы он воспринимал меня как равную себе и доверил все свои тайны. Я хочу…
…сердце князя Немертвого.
– Дорогая, ты в порядке? – забеспокоилась старушка. – Почему замолчала?
– Ох, простите. Задумалась… – Я вынула печенье из чая. Его размякшая половинка сразу же отвалилась и плюхнулась обратно в чашку. Несколько капель чая попали мне на лицо.
– Поняла, чего хочешь? – сразу же раскусила меня старушка.
– Возможно, – уклончиво ответила я.
После разговора с ведьмой настроение мое уже не было таким приподнятым, как раньше. На очередной прогулке с Митей я невнимательно слушала его рассказ о том, как в их доме гостили родственники из Англии. Он говорил о странных английских традициях, об их быте и политике, а я слушала его в пол-уха, размышляя о своем. Душа моя уже не пела, а прогулка с Митей не доставляла большого удовольствия. Образ князя то и дело вставал перед глазами, и я даже мотала головой, силясь его прогнать.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил Митя, заметив мою нервозность.
– Немного. Устала.
– Не мудрено – мы уже так долго гуляем. На час больше, чем обычно.
Я резко остановилась и в ужасе уставилась на уже зажжённые фонари. Уйдя в свои мысли, я даже не заметила, как стемнело.
– Мне пора домой! – спохватилась я.
– Я провожу! – с готовностью произнес Митя.
– Не надо. Я доеду на экипаже, – бросила я ему и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом пересекла улицу и нашла пустой экипаж.
Дверь мне открыла Лиззи, на которой не было лица.
– Проснулись? – севшим от волнения голосом спросила я.
– Давно, – кивнула Лиззи. – Князь злится. Спрашивает, почему ты ушла без меня в такой час.
– А ты что ему ответила?
– Сказала, что ты в городской управе.
– Спасибо, – шепнула я подруге и, сняв верхнюю одежду, зашла в гостиную.
Князь был один. Сидел в своем излюбленном кресле у камина. Когда я вошла, пронзительный взгляд его темных глаз устремился на меня.
– Где ты была? – металлическим тоном произнес он.
– В городской управе.
– Она давно закрыта. Где ты была? – повторил он свой вопрос.
Я начала лихорадочно придумывать отговорку. Князь ждал, не сводя с меня своего острого взгляда.
– Я была… – На ум пришло несколько лживых вариантов, но я решительно отмела их и, встретившись взглядом с князем, смело сказала: – Я гуляла с Митей.
– С Митей? – На лице князя мелькнуло удивление, что очень меня порадовало. Я смогла вывести его на эмоции, пусть и на короткий миг. – Кто это?
– Дмитрий Берестов. Он служит в городской управе и… ухаживает за мной.
– Ухаживает? – Глаза князя стали как чайные блюдца – такие же круглые.
Я кивнула и, подумав немного, добавила:
– Скорее всего, уже в этом году он сделает мне предложение.
– К-какое еще предложение? – слегка заикнувшись, спросил князь.
Я впервые видела его таким растерянным. Вся его холодность вмиг исчезла, уступив место эмоциям. Настоящим эмоциям.
Мое сердце билось чаще, чем когда Митя целовал мою руку или стоял так близко, что я даже слышала его запах. Сколько эмоций князя мне удалось за сегодня увидеть? Две? Три? Великолепно!
Удивление, растерянность и замешательство пополнили мою коллекцию. Какой богатый сегодня улов!
– Предложение руки и сердца, разумеется, – произнесла я слова, которые окончательно добили князя.
Он привстал с кресла и некоторое время открывал и закрывал рот, не издавая ни звука, совсем как рыба.
– Ты… ты его не примешь! – наконец воскликнул он.
– Почему же?
– Потому что! Не примешь… – последнее предложение прозвучало больше как вопрос, нежели утверждение.
На лице князя отразилось что-то новое. Разочарование?
– Кому тут делают предложение руки и сердца? – В гостиную вошел Генрих.
– Мне, – ответила я и невинно улыбнулась.
Глаза Генриха тоже округлились. Он бросил взгляд на князя, который медленно опустился в кресло и шумно выдохнул, а затем снова посмотрел на меня.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– И кто это сделал?
– Дмитрий Берестов.
Генрих резко повернул голову к князю и воскликнул:
– А ты чего молчишь? Согласен что ли?
– Я просто в смятении, – тихо произнес князь.
Ссутулившись, он отвел от нас взгляд и подпер голову рукой. Вид у него был такой, будто ему сказали, что его вампиры сожрали половину города.
– Ты в смятении?! Да как… – Генрих даже не смог договорить.
– Извините, но мне немного нездоровится, так что я вынуждена вас оставить, – произнесла я, решив, что пришло время покинуть сцену.
Князь даже не посмотрел на меня, а Генрих рассеянно кивнул.
В моей спальне меня уже поджидала Лиззи.
– Дмитрий правда хочет на тебе жениться? – накинулась она на меня с расспросами.
– Не знаю, но все к этому идет. Рано или поздно он сделает мне предложение, если я не оборву наши отношения. – Я со вздохом опустилась на постель.
– Тогда зачем ты так уверенно заявила об этом князю? – озадачилась Лиззи, садясь рядом со мной.
– Хотела вывести его на эмоции. Ты же знаешь, я люблю это делать.
– Ох, не нравится мне, когда ты его дразнишь. А вдруг он тебе потом ответит?
– Не ответит, – уверенно заявила я, вспомнив слова старой ведьмы. – Он уже давно не делал мне ничего плохого, и никогда уже не сделает.
– Откуда такая уверенность?
Я пожала плечами.
– Чуйка.
Спустя примерно час ко мне в спальню постучался Генрих и передал, что князь хочет пригласить Дмитрия на ужин.
– Чего он хочет? – переспросила я, не веря в услышанное.
– Поужинать с твоим кавалером, – повторил Генрих. Вид у него был грустный. – Сказал, что, раз дело уже идет к свадьбе, то пора познакомиться с женихом.
– Думаю, это будет неудобно… – пробормотала я, раздумывая, как преподать эту новость Дмитрию. Нет, решительно никак!
– Почему? – сразу же поинтересовался любопытный Генрих. – Может, у вас не так уж все серьезно?
– Нет, серьезно! – Я не могла отступить и признаться во лжи. Раз начала, так надо продолжать играть до конца.
– Тогда он ждет его в ближайшие дни.
– Чудесно. Я передам его приглашение Мите.
Генрих кивнул и вышел из спальни, но тут же вернулся и тихо спросил:
– Ты его любишь?
– Кого? – не сразу поняла я.
– Своего Митю.
– Конечно!
Генрих пожелал мне «спокойной ночи» и закрыл за собой дверь. Я же задумалась над своим ответом. Я точно не любила Диму так, как он любил меня. Симпатия к нему у меня определенно была, но не любовь. Однако князю и Генриху об этом знать не следует.
Всю ночь я не могла уснуть от навязчивых мыслей. Ближе к рассвету я встала, чтобы налить себе еще воды – за беспокойную ночь я выпила весь графин.
На цыпочках следуя на кухню, я услышала тихие голоса, доносящиеся из комнаты Генриха. Один из них – бархатный баритон – принадлежал князю, поэтому я остановилась и прислушалась.
Да-да, водится за мной такой грех – я очень люблю подслушивать.
– Такого поворота ты не ожидал, верно? – По голосу Генриха чувствовалось, что он говорит с усмешкой.
– Не ожидал, – признал князь.
– Времени мало. Как думаешь, ее аура станет яркой, если она выйдет замуж за этого своего Митю?
– Это уже не имеет значения…
– Что? – удивился Генрих. – Ты передумал?
Молчание. Князь либо кивнул, либо мотнул головой.
– Но почему? Что заставило тебя передумать?
Значит, все же кивнул.
– Не важно. Просто она больше не нужна мне для этого.
Мое сердце предательски сжалось.
«Не нужна». «Она больше не нужна мне».
– Но ты же так хотел этого! – не унимался Генрих.
– Уже не хочу…
Глаза защипало от навернувшихся слез. Почему мне так обидно? Почему я плачу? Это же хорошо, что я больше ему не нужна. Он отпустит меня, я перестану быть его рабой, его помощницей. Смогу выйти замуж за Митю, завести семью.
Боже, но почему мне так больно? Почему я чувствую, что меня предали?
Положив ладонь на грудную клетку, под которой в быстром ритме билось сердце, я на ватных ногах добралась до своей спальни и упала на постель. Мои всхлипы и моя боль утонули в пуховых подушках, а сон так и не пришел ко мне этой ночью.
***
К моему удивлению, Дима обрадовался приглашению на ужин и тому, что теперь князь знает о наших свиданиях.
– Если бы ты не настаивала на скрытности, я бы уже давно поговорил с твоим дядюшкой и попросил бы твоей руки.
– Что? – пискнула я, испугавшись того, что своим враньем невольно приблизила нашу с ним помолвку.
– Почему ты так удивлена? – спросил Дима с ласковой улыбкой. – Или думала, что я ухаживаю за тобой забавы ради?
– Ничего я не думала, – пробормотала я, нервно кусая нижнюю губу.
На ужин Дима явился при параде и в ореоле терпкого одеколона, от которого мне то и дело хотелось чихать.
Генрих и Данияр по требованию князя покинули дом и должны были вернуться лишь к утру. Сам же князь не спешил спускаться к гостю. Намеренно или нет, он затягивал свое появление, заставляя Диму страшно нервничать.
– Может, налить вам воды? – заботливо предложила Лиззи.
– Да, пожалуйста, – кивнул Дима и нервно улыбнулся.
– До сегодняшнего дня ты ни капельки не волновался, – сказала ему я, когда Лиззи вышла из гостиной.
– Потому что забыл, кто князь на самом деле, – шепнул молодой человек, искоса поглядывая на открытую дверь. – А когда подошел к вашему дому, то вспомнил и оробел. Немного.
Лиззи принесла стакан воды, и Дима залпом осушил его, однако его волнение так и не прошло.
Примерно через полчаса задержки появился князь – так тихо, что мы не сразу его заметили. Мы-то с Лиззи были уже привыкшими к бесшумным шагам вампиров, но вот Дима – нет. Поэтому, когда князь внезапно произнес «Добрый вечер», молодой человек от испуга даже подскочил на месте.
– З-здравствуйте, ваше высокоблагородие, – с плохо скрываемым волнением в голосе поздоровался Дима, робко протягивая князю руку. – Я – Дмитрий Владимирович Берестов.
– Превосходительство, – ледяным тоном исправил его князь.
Я закусила язык, досадуя такой оплошности.
– П-прошу меня простить! – Дима низко склонил голову перед князем. – Ваше п-превосходительство.
– Ты заика что ли? – Князь брезгливо смотрел на склонившегося перед ним молодого человека. Будто забыл, как сам начал заикаться, когда я рассказала ему о своих отношениях с Димой.
– Никак нет-с, – нервничая, Дима даже перешел на подобострастную речь. – От волнения все…
– От волне-е-ения? – протянул князь. – А почему волнуешься? Я такой страшный что ли?
– Н-никак нет-с!
– Тогда приказываю не волноваться и перестать заикаться!
– Слушаюсь! – выпрямившись, отчеканил Дима.
Бледное лицо князя было непроницаемым, однако в темах глазах прыгали веселые огоньки. Да он издевается над Митей! И это издевательство доставляет ему удовольствие!
Кашлянув, я шагнула к князю и произнесла:
– Дядюшка, можно тебя на минуточку?
Князь перевел на меня свои ониксовые глаза и слишком уж сладким тоном произнес:
– Милая племянница, разве можно оставлять нашего гостя одного? Это дурной тон!
