Петр Сосновский
Я должен все исправить
Глава 29
После проводов Людмилы Андреевны, Семен Владимирович с Григорием вернулись домой. Парень, не побыв и двадцати минут, тут же засобирался:
– Я, ненадолго, схожу к Игорю Константиновичу, – сказал он, – узнаю, как там устроилась Светлана и пойду в общежитие.
– Зачем в общежитие, – бросил ему вслед Тихонов. – Мы с Еленой Петровной одни. Твои, двоюродный брат и сестра с бабушкой Галиной Александровной находятся на даче. Так что смотри места много, можешь некоторое время пожить и у нас. Вдруг Светлане потребуется какая-нибудь помощь.
– Ладно. Я подумаю, – ответил парень, заулыбался и побежал наверх, ему не терпелось навестить девушку.
Когда он ушел Тихонову позвонил его сотрудник по работе и сообщил отчего-то шепотом:
– Семен Владимирович, Таракан вас уволил. У меня сейчас другой начальник, какой-то Филиппенко.
– Какой еще Филиппенко? – спросил Тихонов. – А потом отчего вы говорите шепотом.
– Не знаю! – ответил Василий Васильевич, переходя на полный голос. – На работе такая обстановка, что скоро дураком станешь. Я, наверное, не выдержу. Уйду к главному технологу, под его крыло. С Тараканом мне не вовек не сработаться. – Василий Васильевич немного помолчал. Затем вдруг сообщил Тихонову:
– Семен Владимирович я ведь вам звоню по поручению Александра Петровича. Он хочет, чтобы вы пришли завтра за документами. Но вы, – и Василий Васильевич снова перешел на шепот, – вы не приходите, заканчивайте свои курсы получайте диплом, а уже после… – замолчал и затем снова перешел на шепот: – Таракан не куда не денется – Вас восстановят, а Филипенко пойдет на биржу.
– Хорошо, – с раздумьем ответил Тихонов. Вариант поведения, предложенный Василием Васильевичем, его устраивал. Хотя он боялся, что ничего из этой затеи не выйдет. Может ему обратиться к Шестереву. Он ведь звал к себе. Правда, он предлагал заниматься тем же, чем Семен Владимирович занимался на заводе. Тихонову же хотелось снова вернутся к проблемам, ему известным по работам в институте. Ну, на крайний случай взять на себя обязанности технолога.
С Василием Васильевичем он договорился, что на завод ни ногой, до тех пор, пока не окончит курсы. Елена Петровна была крайне недовольна таким положением дел и сказала:
– Что же это такое? Все тебе не везет.
– Не знаю, отчего, – ответил Семен Владимирович. – За собой я ни каких грехов не чувствую! Был я виноват перед братом Григорием, но повинился перед его сыном. Он меня простил.
– Может тебе сходить в церковь, поставить свечку? – спросила жена.
– Да я же атеист! – бросил Семен Владимирович. Он не понимал людей, которые вдруг, не почувствовав в себе Бога, неистово наотмашь начали креститься и бить поклоны.
– Ну и что, – ответила жена, – ты ведь крещеный! А значит, имеешь право, не зависимо от того веришь ты в него или же нет.
В церковь Семен Владимирович, конечно, не пошел. Он позвонил Шестереву. Николай Григорьевич выслушал его и сказал:
– Я это предвидел, не спешил, держал для вас место.
Из научно-исследовательских институтов, насколько мне известно, заводы к себе специалистов берут с большим трудом и расстается с ними – легко. К тому же предприятие вы понимаете государственное. У них замашки и способы старые. Вы не отчаивайтесь. У нас вам понравиться.
На слова Тихонова: «как они могли», «это ведь не по-человечески», «я с ними разберусь» – Николай Григорьевич ответил:
– Я думаю, вам не следует даже пытаться давить на руководство завода. Вас все равно не восстановят. Только нервы порвете себе. Я жду вас у себя!
Тихонов договорился о встрече с Шестеревым и успокоился. Николай Григорьевич не напирал на то, чтобы Семен Владимирович занимался у него в фирме качеством. Он говорил в общем и касался организационных вопросов. Встречу – Шестерев назначил на тот день, который устраивал и его и Семена Владимировича. Она должна была состоятся после окончания Тихоновым курсов.
Семен Владимирович заикнулся было о том, чтобы забросить обучение, но Шестерев его образумил:
– Зачем? Вы что! У вас много всяких «корочек»: диплом об окончании института, аспирантуры, диплом кандидата технических наук, доктора, и т.д. и т. п.. Пусть будет еще одна. Она у вас места не пролежит. К тому же вдруг пригодится.
Тихонов согласился с ним.
Занятия подходили к концу. Василий Васильевич не звонил, возможно, он как-то уладил дела в отношении Тихонова. Александр Петрович Таракан также его не беспокоил. Однако это затишье было временным. Тихонов представлял, что его ждет, и волновался. Он не раз задавал себе вопрос: отчего он не может устроиться в этой новой жизни? Столько времени затрачено было на поиски работы, а толку от этого никакого, – снова он на перепутье.
Семен Владимирович с нетерпением ждал момента окончания курсов. Наконец этот день настал и ознаменовался защитой реферата. Семен Владимирович над ним основательно поработал и защитил на отлично. Затем была торжественная выдача диплома. После поздравлений преподавателей и товарищей, с которыми Тихонов обучался, он был свободен.
Александр Петрович, – заместитель директора по управлению качеством встретил Тихонова в коридоре. Голову с ехидной улыбкой, кривившей лицо, он держал довольно высоко. Его нос длинный тонкий, казалось, хотел влезть глубоко в душу Семена Владимировича. Ох, как Таракан злорадствовал. Состояние Тихонова, как он его не скрывал, было не ахти. Начальник куда-то спешил, возможно, в кабинет к директору. Легко, непринужденно он бросил фразу:
– Ты все знаешь! Нам разговаривать не о чем. Иди прямо в отдел кадров!
Семен Владимирович в душе ругнулся и принял для себя решение, что спешить не будет. Каким бы не был разговор с Александром Петровичем, он должен состоятся. После можно будет делать выводы.
Первое, что сделал Тихонов – это сходил в отдел, занимающийся вопросами обучения персонала, и зарегистрировал полученный в институте повышения квалификации свой диплом. Начальник отдела, работающий в единственном числе, добродушный старичок, внося запись в журнал был крайне удивлен и с возмущением набросился на Семена Владимировича.
– Это, что же получается, – сказал он, – до меня дошли сведения, что вы уволились. Завод заплатил за вас деньги, отправил учиться, вы успешно окончили курсы, получили требуемые знания, а в итоге оставили нас в дураках.
– Я тут не причем, – ответил Семен Владимирович. – Это все действия руководства и моего непосредственно начальника Таракана Александра Петровича. Он меня уволил. Я еще даже не знаю как, но, по словам Василия Васильевича моего бывшего сотрудника, ему это удалось. На моем рабочем месте сидит теперь уже другой человек. Я заходил в кабинет и видел его. Это некий Филипенко.
Об увольнении Тихонова на заводе знали, но не многие. В курсе всех событий были лишь Таракан, директор завода, начальник отдела кадров и, конечно, Василий Васильевич. Остальные, знакомые Семена Владимировича лишь только догадывались. Константин Васильевич и Анатолий Иванович узнали обо всем от сотрудника Тихонова. Нигде ни на каком совещании о Семене Владимировиче никто из руководства ничего не сказал. Увольнение было осуществлено тихо.
Тихонов в ожидании Таракана навестил своих не многих знакомых. Ему требовалось сочувствие, и он его получил. Константин Васильевич предложил ему сходить в юридический отдел завода проконсультироваться. Начальника отдела не было. Он был в суде. Тихонов мог пообщаться лишь с девушкой – сотрудницей этого отдела.
– Да-да! Я слышала о вас. Вы можете подать в суд. Конечно, вы выиграете процесс. Вас восстановят.
Общение с юристом Семену Владимировичу ничего не дало. Он не воспрянул духом. Судебная волокита, в которую ему предлагали втянутся могла быть долгой. Главный технолог, когда Тихонов заглянул к нему, в надежде найти поддержку, рассказал ободном таком же случае. Одна женщина судится с заводом уже более двух лет. В течении этого времени она не работает, занимается оформлением всевозможных справок, ходит как к себе домой в здание суда. Суд постоянно переносится. У нее нет ни денег, ни спокойной жизни. Александр Петрович – это предвидел. Он надеялся, что Тихонов, как умный человек, не станет конфликтовать и ввязываться в распри, а уйдет.
Семен Владимирович долго ждал Таракана. Он будто прятался. Его кабинет был на замке. Филипенко, к которому Тихонов заглянул, сообщил ему, что он не в курсе. С ним Семен Владимирович не стал выяснять отношения. Ему был нужен только Александр Петрович.
Таракан появился в коридоре неожиданно. Тихонов чуть было его не упустил. Время приближалось к обеду, и Александр Петрович мог уйти. Трапезничать он ходил домой.
Семен Владимирович обратился к Таракану прямо в коридоре.
– Александр Петрович, как вас понимать? Вы отправили меня учиться и в тот же момент уволили. Это полнейший беспредел! – голос его был громок. Он привлек внимание всех, кто в это время находился в коридоре.
Таракан, опешил и даже, как заметил Тихонов, испугался. Он подхватил Семена Владимировича под руку и тут же постарался спрятаться с ним в своем кабинете – но Тихонов словно остолбенел. Таракан, не знал, что делать. Он еще раз сделал попытку пригласить Тихонова в кабинет и после от стыда спрятался за дверями. Однако Семен Владимирович не остался один. К нему подошли люди, слышавшие его слова, и стали спрашивать, что случилось. Тихонов решил для себя: «Ладно, пусть будет так, как того хотел Таракан. Я, приму увольнение и уйду с завода, но не тихо, а так чтобы все знали причину моего ухода».
Александр Петрович не долго сидел у себя в кабинете. Он вдруг неожиданно выскочил и буквально силой затолкал в него Семена Владимировича. Это произошло на глазах у нескольких человек.
– Хорошо, – сказал он опешившему Тихонову, – Твоя, взяла. Ты прав. Но, что я могу сделать. Представ себя на моем месте. Я тебя уже уволил, взял на твое место другого сотрудника…
– Своего товарища, – вклинился в речь Таракана Семен Владимирович.
– Да! Своего товарища! – снова перехватил инициативу Александр Петрович. Его кандидатуру одобрил директор. – Он, уже неделю как работает. – Александр Петрович брезжил слюной, махал руками. Его речь была несвязной.
Тихонов махнул рукой и пошел в отдел кадров. Разговаривать не было смысла. Ситуация была безвыходной. Судиться Семен Владимирович не хотел. Ему было достаточно того, что Таракан наконец-то признал свою вину. Тихонов с завода теперь мог уйти реабилитированным.
Глава 30
Тихонов забрал в отделе кадров завода свои документы и пошел домой. Настроение у него оттого, что Таракан признал свою вину, не стало лучше. Вначале Семен Владимирович несколько воспрял духом, но это оттого, что заставил Александра Петровича поволноваться, но скоро понял радоваться не чему: впереди суета с новым трудоустройством и знакомство с людьми.
– Да, Шестерев предложил ему место, но как пройдет встреча? Устроит ли его самого это новое место? Примет ли Тихонова коллектив, может быть и нет?
Расставшись с заводом Тихонов оставался в неведении. Будущее ему было неизвестно. Елена Петровна, одобрив решение мужа пойти на работу к Шестереву, уехала на дачу, к детям и матери. Дача была чужой, но возможность отдыхать она отрабатывала на участке, занимаясь прополкой грядок, их поливкой и другой работой, которой хватало. На прощанье она сказала мужу:
– Смотри тут, не хандри. Чтобы все у тебя было хорошо.
– Не беспокойся. Все будет нормально, – бросил в ответ Семен Владимирович. – Вот приедешь, и я тебе доложу, как там. Примерно так: товарищ генерал. Ваше задание выполнено!
– Да, ладно тебе шутить! – сказала Елена Петровна.
Тихонов остался один. Григорий его навещал не часто. Племянник разрывался. Ему не хотелось иметь нареканий на работе, к тому же парня тянуло к Светлане. После того, когда Семен Владимирович понял смысл странного поведения племянника от его матери, он был рад, что Григорий оставил его бывшую невесту – Наташу в покое. Он уже не мучился сам и не мучил Тихонова. Все свободное время парень уделял девушке. Возможно, что он был в нее влюблен.
Светлана сдавала экзамены. Она, конечно, была слаба. Ей требовалось внимание. Ситуация была уже не той, когда поступал в университет Григорий. В вузе количество бюджетных мест было резко сокращено, чтобы поступить на бесплатное отделение, нужно было попотеть.
Тихонов, когда рядом была жена, особо не переживал – крепился. Но стоило Елене Петровне уехать, он упал духом. Снова в который раз его выручил баян. Однако, взяв в руки инструмент, Тихонов выдал себя. Едва полились первые звуки, как Светлана воскликнула:
– Ой, а я знаю эту мелодию! Ее любит моя мама, – Игорь Константинович прислушался:
– Да это же Семен Владимирович! – Былинкин сразу же определил, что друг играет не от радости. Настроение Тихонова всегда можно было почувствовать. Это не зависело от того, какую он исполнял музыку. Если ему было горько, любая мелодия, даже написанная в мажоре, звучала грустно.
– Я сейчас, – сказал Игорь Константинович Светлане и выскочил за дверь, оставив дочь одну.
Семен Владимирович обрадовался другу. Он впустил его в квартиру и сразу же набросился с расспросами. Это несколько сбило пыл. Игорь Константинович не успел пожалеть друга, как ему хотелось: пришлось самому держать ответ и рассказать о том, как приняла Светлану – дочь Былинкина – Любовь Ивановна.
– Наверняка, болезненно! – спросил Семен Владимирович.
– Да нет. Нормально! – ответил Игорь Константинович. – Жена, на то она и жена, поняла меня и без эксцессов уехала снова отдыхать на дачу, оставив нас: меня и Светлану в покое. Сейчас она сдает экзамены. Пока успешно.
– Ты мне скажи – она все-таки твоя дочь или нет! Может ты, все это придумал? – спросил Тихонов.
– Да нет же, ни чего я не придумал. Мое сердце подсказывает – Светлана моя дочь. Да и не только сердце, что я не знаю… Ты то как? Снова что-то не ладится? – и Былинкин кивнул головой в сторону лежащего на кровати баяна.
– Да! – ответил Тихонов. – Меня уволили с завода. Не буду говорить как, тошно вспоминать. Вообще то это должно было случиться.
Теперь, не знаю, отчего больше я переживаю, то ли от оттого, что мне завтра не нужно идти на работу, то ли от того, что мне один мой знакомый предложил место. Это, конечно, лучше, чем ничего, но я ведь уже Анатолия Ивановича послушался, бросил НИИ, ушел, а что получилось? – Тихонов замолчал, а затем не выдержал и выкрикнул, – Остался вот ни с чем. Вдруг, и здесь все будет также, – сказал он упавшим голосом. – Возможно, мне не нужно было уходить из института.
– А что там, в институте? – толкнул в плечо Былинкин друга. – Съезди, посмотри на тех, кто там остался! Расспроси их! Что они, думаешь довольны своей судьбой? Ты правильно сделал, что ушел! – Игорь Константинович неспешно прошелся по комнате и дополнил, – хуже тебе ведь не было. Ты даже одно время воспрянул духом. Твои переживания временны. Это случайность. Не получилось. Ну и что? Сейчас у тебя все будет нормально, не переживай. Пусть не у Шестерева, в другом месте, без работы ты не останешься. Найдешь! Так что не думай, давай иди, устраивайся! – подбодрил он Тихонова.
– И пойду! – ответил Семен Владимирович. – Только прежде мне необходимо основательно подготовится. Ведь меня Шестерев, мой знакомый представит на суд большого коллектива. Я должен буду рассказать о себе. «У меня, – сказал он, – все делается коллегиально. Любой из присутствующих может высказаться. А затем: я выношу решение. Как правило, оно часто является решением большинства».
– Ну и правильно, – поддержал не видимого Шестерева Былинкин, – не кисни, так сейчас все делают. Это же фирма. Все у тебя пройдет без проблем, – Игорь Константинович похлопал Семена Владимировича по плечу. – Примут. Твой знакомый иначе бы не стал тебя приглашать. Он видно к тебе уже давно присмотрелся. Через неделю мы тебя и не узнаем. Все устроиться.
– Возможно, – сказал Тихонов и потер лоб, – но при разговоре с Николаем Григорьевичем мне нужно быть на высоте, – Я должен все обдумать. – Ситуации, когда Семену Владимировичу, приходилось действовать решительно, даже очень – у него в жизни бывали не раз.
Раньше, в советское время при трудоустройстве в НИИ с завода его долго не отпускали. Это сейчас полная свобода – никто никого не держит, двери открыты настежь, за исключением каких-нибудь отдельных случаев. Тихонов тогда все сделал, чтобы получить согласие коллектива. Для этого он тщательно подготовился и сумел убедить своих товарищей.
– Я, ухожу формально, – сказал Тихонов на собрании. – На самом же деле остаюсь с вами. Мне придется не раз обращаться и искать помощь здесь на заводе. В институте я хочу заняться проблемой… – и он изложил ее. – Она не только моя, но и ваша. В институте я буду иметь возможность проводить исследования. Здесь ее нет. Кроме всего прочего мне необходимы дополнительные знания.
Его отпустили.
Проработав в НИИ всего полгода, Тихонов начал готовиться к поступлению в аспирантуру. И снова у него возникли трудности. Проблема заключалась в том, что ему отказали в выдаче характеристики. Для ее получения он должен был иметь определенный стаж работы в институте. Семен Владимирович пошел к своим товарищам, тем которые помогли ему устроиться в НИИ. Он познакомился с ними еще на заводе, когда был куратором работы, которую они выполняли по договору. Тихонов получил требуемую характеристику и поступил в аспирантуру.
Семен Владимирович знал, что делать и сейчас. Однако переживал, беспокоился. Он должен быть не чрезмерно спокойным и, конечно же, не находиться в сильном возбуждении. Какая та небольшая дрожь – особый мандраж в теле должен ощущаться только и всего. Иначе перед людьми можно показаться вялым или же неуравновешенным, и то и другое было плохо.
Игорь Константинович не стал задерживаться у друга. Он на предложение Семена Владимировича присесть отказался.
– Я, сейчас занимаюсь со Светланой, – сказал он. – Завтра у девушки экзамен. Давай устраивайся, после мы поговорим, время будет. – И он ушел.
Тихонов сразу же заскучал. Снова брать в руки инструмент он не захотел. Чтобы развеяться – сбросить с себя негативную энергию Семен Владимирович решил съездить в институт к своим старым добрым знакомым, с которыми еще совсем недавно работал вместе.
– Может и прав Былинкин в институте он не нужен.
Звонить в НИИ Тихонов не стал, решил нагрянуть неожиданно. Он поехал в середине дня, в такое время обязательно кто-нибудь да должен был находиться на месте. В коридоре института царил полумрак. Лифты работали плохо. Многие кабины были отключены. Семен Владимирович ждал минут десять, чтобы подняться вверх. Однако, когда он по привычке вышел из кабины и торопливо, в нужном месте, завернул за угол, его удивил непривычный интерьер. В отличие от старых стеклянных дверей везде в комнатах стояли добротные металлические – с напылением под бронзу. Тихонова это обновление не обрадовало. Он насторожился:
– Не ужели жизнь в институте стала лучше и руководство пошло на большие расходы. Лет десять здание не ремонтировалось. Красиво было там, где находилась дирекция и располагались фирмы. Арендаторы на свой страх и риск благоустраивали помещения, обставляя их прекрасной офисной мебелью и оргтехникой. Институтское имущество же год от года приходило в упадок, растаскивалось и в тихую продавалось на сторону.
Семен Владимирович со страхом подумал о том, что он зря не позвонил Оловову. Однако отступать ему было уже поздно. Тихонов взялся за ручку двери и решительно потянул ее на себя. Вместо комнаты он оказался в маленьком коридорчике. Первое чувство было – не туда попал. Это чувство усилилось, когда Тихонов увидел незнакомую девушку. Она, легко выскользнув из-за двери в коридорчик, чуть было не столкнулась с Семеном Владимировичем:
– Мужчина, вы кого-то ищите?
– Я, наверное, ошибся? – с удивлением посмотрев на девушку, вопросом на вопрос ответил Семен Владимирович. – Не скажите, – он помедлил, а затем выдавил из себя, – здесь раньше работали…?
– Да, скажу! – перебила его девушка. – Они переехали на другой этаж. Кажется, на двенадцатый?
Попробуйте, поискать их там!
Тихонов не стал вызывать лифт, на нужный этаж он поднялся по лестнице. Девушка оказалась права. Однако новое место ничем не было лучше того которое он знал – старого. Изменения были, однако они касались того, что НИЦ, так называемый научно-исследовательский центр разогнали. Для тех, кто не захотел увольняться, руководство НИИ подыскало новые места. Так Оловов, Ермакова, Владимир Яковлевич и другие сотрудники НИЦ были переведены в фирму, учредителем которой был институт. Правда, чтобы их трудоустроили Станислав Васильевич, директор НИИ отдал лабораторию, но не бесплатно, в аренду под небольшие деньги. Такое положение, конечно же, было временным. В будущем через год-два эта самая аренда должна была стать существенной, то есть неподъемной.
Друзья Тихонова могли бы оставаться в тех же помещениях, которые они занимали, но за них также как за лабораторию нужно было платить – генеральный директор их новой фирмы отказался. Он сам им предоставил комнаты, несколько потеснив своих сотрудников.
Оловов с грустью сказал Семену Владимировичу:
– Продали нас! Пока мы не знаем выгодно или нет. Зарплату добавили чисто символически, чуть-чуть, но нагрузили под завязку. Чем мы только сейчас не занимаемся. Здесь мы нужны как тягловые лошадки. Наука для многих из нас – закрыта. В микроскоп вот Беатриса Викторовна еще немного смотрит, остальным не до того. Все в лаборатории работают в качестве обычных рабочих – на печах, занимаясь термической обработкой деталей со стороны.
Алексей Алексеевич – бывший заведующий лабораторией, сейчас – у нас за мастера. Владимир Яковлевич тот, который подсидел начальника отдела твоего недруга он у нас теперь самый главный.
Тихонов, не знал стоит ему рассказывать о своем положении. У друзей оно было несколько лучше, но не таким, чтобы можно было им завидовать. Да. Былинкин оказался прав.
Семен Владимирович обошел весь этаж, вначале он нашел Беатрису Викторовну. Комната, где она сидела, была крошечной. Рядом с Ермаковой находилась еще одна женщина. Тихонов с интересом взглянул на нее. Он раньше с ней когда-то уже сталкивался по работе, однако вспомнить, где, как не пытался, не смог. Женщина улыбнулась ему и сказала:
– Я Татьяна Николаевна! Сейчас работаю здесь, а раньше, – и она назвала отдел.
Один из столов был пуст. Валерий Николаевич еще один знакомый Тихонова, работал в лаборатории. На верху, в офисе он бывал редко. Виктор Алексеевич Оловов подошел позже. За ним сходила Беатриса Викторовна.
Разговор был живым. Тихонов всем интересовался. Он не заметил, как выпил с товарищами несколько кружек чая. Его маленький презент – шоколадка оказалась к столу.
Семен Владимирович многое узнал о своих бывших коллегах и о тех, кто еще работал и о тех, которые подобно ему уволились или же ушли на пенсию.
– Помнишь Вакулова? А, Волченко? – спросила Беатриса Викторовна.
– Как же не помнить! Помню! – ответил Тихонов.
– Умерли они! – сказал с горечью Виктор Алексеевич. – Народ умирал, не доживая даже до пенсии. Жизнь была нелегкой. Рассказали Семену Владимировичу и о судьбе его бывших сотрудниц, которых Станислав Васильевич – директор вынудил сократить. У одной жизнь сложилась благополучно. Она после увольнения пристроилась в колледже преподавателем. Другая, сделавшись домохозяйкой, родила мужу еще одного ребенка – довольно хорошего мальчугана, но затем попала в психиатрическую больницу с диагнозом шизофрения. Она была грамотным работником. Любила докапываться до истины.
– Если бы ее не уволили, она бы не заболела, – сказал Тихонов. – Он считал, что женщину сгубило ничегонеделанье.
Тихонов был удивлен, когда Оловов вдруг будто вспомнив, невзначай сказал внимательно посмотрев на Татьяну Николаевну:
– Наш бывший директор защитился.
– Станислав Васильевич? – спросил Тихонов.
– Да он. И знаешь как. Передрал работу у Татьяны Николаевны.
– Я, сломала ногу, – сказала Татьяна Николаевна, – и была вынуждена длительное время не работать. Он воспользовался этим и один к одному переписал мою работу. Конечно, Станислав Васильевич кое-что добавил в нее. Но его добавления, так пустяки!
– Деньги сейчас многое значат, – сказал Оловов, – Татьяна Николаевна хотела было ему предъявить претензии, но он дал ей премию, чтобы отвязалась, и перевел ее в нашу фирму.
Станислав Васильевич все здесь держит в своих руках. В любой момент может выбросить на улицу. Его, даже директор нашей фирмы и то побаивается.
После посещения института Тихонову стала ясна позиция Николая Григорьевича Шестерева. Он не зря распрощался и ушел из своего института. Ситуация у него была возможно такой же. Площади для деятельности лучше иметь свои или же снимать в той организации, которая не в полной мере знает о финансовом положении фирмы. Хотя со временем картина всегда прояснивается, и взаимоотношения могут быть другими, не теми, что были на первых этапах работы.
Ушел Семен Владимирович из института, уже не думая о том, что ему здесь было бы хорошо. Останься он в НИИ, работал бы сейчас в лаборатории в качестве рабочего то в одну, то в другую смену, как его товарищи. Его знания, опыт здесь были совершенно не нужны.
