Павел Сергеевич Иевлев
Дело молодых
– Зелёный, Патрику!
– На приёме.
– Готовьтесь, подъезжаем, стоп по команде.
– Принято.
Лес впереди светлел, дорога выходила на опушку. На границе леса и пустого пространства остановились. Из машины выскочил Карлос и тут же растворился в кустах, как настоящий индеец. Андрей подошёл к УАЗу с моей стороны и кратко проинструктировал:
– Едешь за нами, останавливаемся мы – останавливаешься ты. Из машины не выходишь, ни на что не реагируешь, сидишь, держишь морду тяпкой. Ребята свою задачу знают. Всё должно пройти гладко, но, если что, головы не теряй, не паникуй, действуй по обстоятельствам.
Действуй, значит, по обстоятельствам, но при этом не паникуй. Просто мастер тим-билдинга! Ему бы инструкции к бытовой технике писать: «В случае, если из вашего холодильника пошёл дым, раздались странные звуки или полезли зелёные черти…»
Мне сразу пришло в голову, что если с Андреем что-то случится, то я останусь в чужом мире без малейшей возможности выбраться. Потому что теоретически я, может быть, и проводник, но практически понятия не имею, как это использовать. Заехать в гараж и кричать: «Сезам, откройся?»
Дорога вывела нас на пустошь, где по сторонам от проезда угадывались развалины жилья. Разрушенный катаклизмом пригород – от небольших домов остались только неровные прямоугольные холмики, из которых местами торчали гнилыми зубами остатки стен. Ощущение было неприятное до крайности – тут пахло давней бедой. Прямо так и представил себе, как самой тёмной предутренней порой, когда и начинаются все страшные мерзости, вспыхивает над городом ядерное солнце, и складываются под взрывной волной лёгкими доминошками все эти благополучные жилища успешного среднего класса… Бр-р-р…
Дорога ныряла в котловину, где я уже без всякого удивления увидел… Угадайте что? Ну да, остатки былого Гаражища. Что бы ни пронеслось тут над местностью, сметая в кучки строения и жилища, но расположенное в низине скопление гаражей его пережило лучше, чем город. Стены боксов покосились, крыши осели, проезды заросли, а металлические ворота и вовсе сгнили в кружево, но это была естественная смерть от старости, а не кровавое убийство с расчленёнкой. И на въезде в это царство тлена и погибших надежд нас ждали.
Велика сила стереотипов – я действительно ожидал увидеть какое-нибудь чудище в стиле «Мэд Макса». Этакого классического фоллаут-рейдера, в броне из кастрюль и покрышек, вооружённого копьём с наконечником, вырубленным топором из ржавого кузова. Татуированного дикаря в боевой раскраске дизельной копотью, верхом на самопальном багги из говна и палок.
Угадал только с багги. Хотя точнее подошёл бы термин из лексикона трофистов: «котлета». «Я его слепила, из того, что было» – портальные мосты, покрышки от сельхозтехники на самоварных дисках с бэдлоками, рама из швеллера, на которой примостился легковой кузов с капотом, распираемым от какого-то монструозного двигла. Вот от этого кузова я просто глаз не мог отвести – готов поставить экскаваторный ковш против ржавой лопаты, что я его видел под разборкой у гремлинов в Гаражище.
Этот факт меня так поразил, что я не сразу заметил самих рейдеров. Они не выглядели озверелыми дикарями-варварами-людоедами: среднего роста, небритые, нечёсаные, никаких татуировок – во всяком случае, на заметных местах. Второй раз и не взглянешь. Но если всё же взглянешь…
Есть такое удивительное выражение во взгляде, которое иной раз встретишь вдруг у какого-нибудь совершенно даже плюгавого, соплёй перешибёшь, мужичонки. Встретишь – и отойдёшь с дороги от греха. Потом иногда узнаёшь, что он за тройное убийство с особой жестокостью четвертак отмотал. Иной раз такой взгляд бывает и у доживающих своё на ведомственной пенсии старичков-божьих-одуванчиков, с биографией богатой, как вся новейшая отечественная история. Нехороший взгляд, в общем. Не хочется такой ловить на себе.
Если вы оказались с таким человеком в неправовом пространстве, где убийство ненаказуемо, самым правильным решением будет убить его первым, иначе вы без вариантов будете жертвой. Но если бы вы могли так поступить, то об ваш взгляд тоже бы спотыкались прохожие – такой, вот, парадокс. Так что я надеюсь, что Андрей знает, что делает.
Мы остановились метрах в десяти от их сложносочинённого автомобиля. Джон и Пётр, не торопясь и не делая резких движений, вылезли, но оружие при этом держали с намёком на возможное применение. Я со своего места не смог разглядеть, чем вооружены рейдеры. Разве что у одного из них заметил классический «хаудах» – короткий «пистолетный» обрез крупнокалиберной двустволки. Обрез висел в подобии кобуры на плечевом ремне, в руках у них оружия не было. Андрей вылез из «Патра» в полнейшем спокойствии. Не торопясь, но и не мешкая, направился к рейдерам, поздоровался – я не мог разобрать, о чём разговор, поскольку на всякий случай не глушил мотор, но готов был поклясться, что говорили по-русски. Язык межмирового общения, поди ж ты!
Судя по жестикуляции, переговоры шли непросто – Андрей на чём-то настаивал, рейдеры издевательски скалились в ответ. Пётр, которому было слышно лучше, мог служить индикатором: лицо его бледнело, а автомат смещался всё ближе к линии прицеливания. Вдруг в руке стоящего впереди рейдера появился большой нож – он вытянул руку вперёд и наставил его Андрею в район шеи. Я моментально взмок – от кончика ножа до его кадыка оставалось сантиметров пять, но это уже совсем не было похоже на нормальные переговоры. Эй, уберите нож, он мой единственный билет домой!
Дзаннг! Нож в руках рейдера как будто взорвался, разлетевшись на кусочки, а его руку отбросило в сторону. Андрей тут же сделал шаг назад, а Пётр и негр вскинули свои стрелялки к плечу, взяв рейдеров на прицел. Андрей поднял вверх руку в останавливающем жесте и что-то жёстко спросил у пострадавшего рейдера, который изумлённо крутил головой, баюкая левой рукой отбитую правую. Ничего себе винтовочка у Карлоса! От опушки леса до места встречи было не меньше полутора километров! Какой должен быть прицел и какая баллистика, чтобы на таком расстоянии рискнуть стрелять в клинок у шеи босса? У Андрея по щеке стекала тонкая струйка крови, видимо, осколок металла задел. Однако он продолжал спокойно стоять и держал руку поднятой.
– Что, не передумал? – расслышал я в воцарившейся тишине.
Рейдер, морщась, неловко достал левой рукой из кармана пиджака маленькую рацию и что-то в неё пробурчал. Где-то неподалёку завёлся, судя по звуку, легковой дизель, и его звук начал приближаться. Джон с Петром напряглись, поведя стволами, но Андрей снова, не оборачиваясь к нам, поднял руку. Из-за ближней линии покосившихся гаражей выехал презабавный аппарат, который я бы, при иных обстоятельствах, с удовольствием рассмотрел в подробностях. Кузов от микроавтобуса РАФ на подлифтованном шасси, если не ошибаюсь, от длинной «Нивы». Во всяком случае, подвески один в один нивские, только диски с обратным вылетом – видимо, чтобы это чудо не опрокидывалось на слишком узкой для такой высоты колее. Из странного самопала выскочил ещё один рейдер, который грубо вытащил за собой женщину со связанными сзади руками. Высокую очень смуглую мулатку с курчавыми, плотной шапкой, волосами.
– Развязывайте, – коротко бросил Андрей.
– Сначала вы, – ответил пострадавший рейдер.
– Джон, отдай им! – велел Андрей. Отчего-то именно сейчас он казался очень напряжённым. Даже больше, чем когда нож был у его шеи.
Негр, продолжая удерживать одной рукой РПК, подошёл к «Патриоту» и, открыв заднюю дверь, достал из неё небольшой инструментальный сундучок. Дешёвый, пластиковый, китайский, режущего глаз оранжевого цвета. Андрей, не глядя, протянул руку назад, и Джон вложил в неё ручку кофра, сразу сделав два шага в сторону и перехватив пулемёт поудобнее. Андрей протянул сундучок рейдерам, один из них подошёл, взял и отнёс главному. Тот кивнул, чтобы открыли, посмотрел внутрь и ухмыльнулся настолько мерзко, что мне на секунду захотелось кровожадного – чтобы вот сейчас его башка разлетелась арбузом от пули Карлоса. Не хочу, чтобы на свете были люди, способные вот так ухмыляться. Однако ничего такого, разумеется, не случилось.
Из РАФика вылез морщинистый скрюченный дед с длинными, до пояса седыми волосами. Грязная эта шевелюра была местами заплетена в косички, местами – сбита в дрэды, местами просто свисала неопрятными патлами. Старец торопливо доковылял до главаря, почтительно поклонился, отведя руки назад как прыгун в воду, вытащил вейп-машинку и затянулся, выпустив мощный клуб вонючего пара. Стоящие рядом непроизвольно поморщились. Окурив сундучок, он вытащил из кармана пиджака чью-то потемневшую, но украшенную цветными бантиками кость. Этим мослом он сначала постучал себя по лбу, потом по заднице, затем быстро выбил ей художественную дробь по крышке ящика и завис в неподвижности. Может, ответа ждал.
Ящик безмолвствовал. Пришлось деду ещё раз присосаться к вейпу и повторить последовательность. По башке – по жопе – по ящику. Результат ровно такой же. Окружающие смотрели на это молча и никак не препятствовали, из чего я заключил, что шоу идёт по сценарию.
– Хопали-топали-гопали-зип! – внезапно завопил старик тонким пронзительным голосом и высоко подпрыгнул.
Все вздрогнули, но ящик остался спокоен. Дед покачал головой и снова дунул в свою дым-машину, окутываясь паром, как локомотив на холостом ходу. Тук-тук по башке, хлоп-хлоп по жопе, дрюк-дрюк по оранжевой пластмассе.
– Фулики-дулики-нолики-ролики! – прокричал он грозным фальцетом и протанцевал вокруг ящика, как пингвин вокруг полыньи. Шлёпали подошвы растоптанных кед, скрипели суставы.
– Воракулейц! Горомутон! Хохрукутум! – строго сказал дед ящику. Если ящик его и понял, то никак это не проявил.
– Бамбарбия. Киргуду, – тихо сказал стоящий рядом со мной Пётр, и я непроизвольно хрюкнул от сдерживаемого смеха.
Все посмотрели на меня осуждающе. А дед, ещё раз затянувшись, неожиданно обычным голосом сказал.
– Рекурсор настоящий. А где ковчег?
– Да, где ковчег, Коллекционер? – повторил его вопрос главарь, обращаясь к Андрею.
– Разговор был про рекурсор, – напрягся тот, – ковчег в комплект поставки не входит.
Дедок подбежал к главному рейдеру и что-то зашептал ему на ухо. Тот морщился и отворачивался, – видимо пахло от старого шамана не розами, – но слушал внимательно.
– А хитрый ты, Коллекционер, – высказался он, в конце концов, с заметным уважением, – но это не наша проблема.
– Сделка? – напряжённо спросил Андрей.
– Сделка, – подтвердил рейдер.
Рейдер возле РАФика перерезал верёвки пленнице. Та, растирая запястья, пошла к нам.
Андрей спросил её напряжённым до звона голосом:
– Всё в порядке?
– А ты совсем не спешил, Анди, – ответила она зло.
– Обстоятельства, – ответил он кратко.
– Если тебе всё же интересно, то я цела, только грязная и есть хочу. Три недели в загоне для рабов! Три недели, Анди! Я очень надеюсь, что обстоятельства были ДЕЙСТВИТЕЛЬНО серьёзными!
– Уходим! – скомандовал Андрей, и все полезли по машинам. Пётр и Джон, страхуя группу, уселись в УАЗик последними, и мы, развернувшись, двинули назад. На обратном пути подхватили Карлоса с его чудо-винтовкой и после этого прибавили скорость так, что я уже еле справлялся с управлением. Это была какая-то скачка с препятствиями, километров семьдесят в час по лесным дорогам. И если вы думаете, что это не быстро – попробуйте сами гнать вот так-то на УАЗе без гидрача. Пассажиры мои сзади на междометия изошли, то ловя зубами спинки передних сидушек, то пробуя головой на прочность жёсткий верх. Только Карлос на переднем сидении ехал молча, одной рукой держась за ручку на панели, другой обнимая винтовку.
Наверное, в этой гонке был какой-то смысл, хотя, на мой взгляд, чтобы найти по следам два УАЗа на «гудричах» вовсе не надо быть следопытом. Один раз остановились на полянке, перелили горючку из канистр в баки. Всё время, пока я наслаждался бензиновым запахом, Пётр и негр тревожно озирались с оружием в руках, а Карлос, перехватив у меня канистру, слил остатки в пивную бутылку и заткнул горлышко матерчатым фитилём. Мне передалась бы их обеспокоенность, но я к тому моменту устал, как чёрт. УАЗик – не самая лёгкая в управлении машина, рулить несколько часов в таком режиме – руки отваливаются, и жопа отбита. Заправились – и снова погнали. Я уже не смотрел на километраж и не смотрел на часы – вымотался так, как сроду не выматывался.
Приехали к деревянному сараю, крытому ржавым до прозрачности железом. Андрей выскочил чуть ли не на ходу, распахнул с усилием провисшие ворота – и «Патр», а за ним и я, вкатились внутрь. Сарай как сарай, сельскохозяйственного предназначения. Очень старый и ветхий, но стены целы, да и крыша, хоть и ржавая, держится. Андрей закрыл за нами ворота и побежал вперёд, к противоположному торцу. Затем потемнело, как будто на солнышко снаружи набежала туча, у меня снова оборвалось что-то внутри, и «Патриот» пополз вперёд. Я двинул за ним, уже почти теряя сознание.
Мы покатились в темноту, и Андрей скомандовал:
– Карлос, давай!
Щёлкнула зажигалка, завоняло бензином, и бутылка полетела из окна назад. Там полыхнуло, потом впереди снова тусклый свет – правда, вечерний, предзакатный, несолнечный, но я и тому был рад. Главное – дали бы передохнуть…
– Всё, этот проход закрыт, – сказал, подойдя к УАЗику, Андрей, – теперь им придётся сюда в обход идти.
– А куда сюда-то? – спросил я растерянно.
– Не узнаёшь? – Андрей рассмеялся с заметным облегчением. – Оглядись!
Я огляделся – вокруг были обычные, нормальные до слёз гаражи. Плохо покрашенные, небрежно сложенные, утилитарные до безобразия – но родные, живые и действующие. Я даже место узнал – один из тупиков недалеко от моего проезда. Чёрт побери, в воздухе ещё витал запах горящего бензина, и в крови бурлил адреналин погони, но я был, можно сказать, дома.
– Поехали через твой, – сказал Андрей, – новый проход делать нет смысла…
Я слегка потупил, потом вспомнил – да, ведь у меня в гараже теперь ворота в иные миры! Не смог сообразить с устатку, хорошо это или плохо – просто махнул рукой, и, объехав стоящий «Патр», направился к себе – на этот раз, на правах хозяина, первым.
Доехав, открыл ворота и сделал приглашающий жест – вэлкам, мол. Мои попутчики вылезли и, стараясь держать оружие по возможности незаметно, кое-как втиснулись в переполненный «Патриот». Последним, сказав мне на прощание: «Ну, увидимся…», – залез на переднее сидение Андрей.
Высокий внедорожник аккуратно въехал в гараж, буквально миллиметром вписавшись под верхнюю перекладину ворот, и я закрыл створки. Через пару минут открыл – внутри уже было пусто, только запах выхлопа. Поднятые рольставни задних ворот демонстрировали скучную кирпичную стену. Я привычно развернулся, въехал задом и, наконец, заглушил мотор. Всё, спать.
Глава 19. Криспи. Эвелина
Машина вернулась одна. Даже в самом тяжёлом состоянии Криспи сохраняла способность считать, уж до двух точно. И одна машина – это не две. И это не та зелёная машина, которую она ждала, сама не зная зачем.
Из салона вылезли, сопя и ругаясь, чем-то сильно недовольные приехавшие. Их было многовато для одной машины, но того, нового, человека среди них не было. Была женщина, которую Криспи раньше не видела, но она не привлекла её внимания. Девушка смотрела на дорогу и ждала зелёную машину.
Пришлось накрывать стол, заваривать чай, нести продукты, убирать и мыть посуду. Но каждый раз Криспи возвращалась на подъездную дорожку и смотрела вдаль. Ведущиеся вокруг разговоры её не занимали.
– С ножом? На тебя? Наша мисс Тормоз? – смеялся Пётр.
– Я клянусь тебе! – горячился Кройчек.
– Ты его с ложкой не перепутал? Ложкой она ловко орудует, точно…
– Я тебе говорю – она опасна!
– Кройчек-геройчек, для тебя и сквозняк опасен. Понты сдувает…
– Я тоже думать, она притворяться, – вмешался Карлос, – я чувствую, она не такая, как другие.
Он попытался откинуть Мерит волосы с лица, но та быстро замотала головой.
– «Думать» он, – скептически сказал Пётр, – мыслитель у нас завёлся, поди ж ты. А я, вот, думаю, что это Кройчек наш не такой, как другие. Потому что он уникальное ссыкло.
– Я следить за ты! – сурово сказал горец девушке. – Однажды ты ошибаться, и я здесь!
Мерит проигнорировала угрозу, неподвижно сидя на лавке. Куда она смотрела, понять было невозможно.
Новая женщина глядела на Криспи неприязненно и выглядела всем недовольной. Ради неё запустили генератор и даже подали горячую воду, хотя Пётр бухтел про «последнюю солярку на всякую фигню». Но бухтел тихо и с оглядкой, как будто опасался. Криспи смотрела, как женщина долго моется за стеклянной перегородкой душа. Стояла, терпеливо держа в руках халат и полотенце. Своё полотенце – единственное чистое в доме. Даже в полусонном состоянии она отметила, что женщина красива – нестандартной экзотической красотой неизвестной ей расы. Тёмная кожа, очень большие карие глаза, узкая талия, большая грудь с чёрными ореолами крупных сосков, длинные стройные ноги, жёсткие и блестящие очень чёрные курчавые волосы. В ней чувствовалась сила и какая-то резкость.
– Дай сюда, чего застыла, кукла безмозглая?
Она вырвала у засмотревшейся в окно Криспи полотенце. Дорога за окном была пуста, зелёный автомобиль ещё не вернулся.
– Халат давай, ты, Зина резиновая… Поразвели тут сексшоп, козлы.
– Не забудь воду с пола вытереть! – женщина резко повернулась и ушла. В халате, с полотенцем на голове она смотрелась натурально царицей Савской, но Криспи, это, конечно, в голову не пришло.
Чуть позже, убирая в кухне, она услышала разговор под окном. Андираос и женщина говорили нервно, но тихо.
– Три недели, Анди. Три сраных недели, – злилась женщина, – в загоне для рабов, в сером комбинезоне, как эти ваши давалки. Сразу, знаешь, вспомнила детство золотое. Жрать всякую дрянь, мыться под краном под гыгыканье этих трактористов, постоянно ждать изнасилования. И ради чего?
– Ты же знаешь, дорогая, как это важно для меня… Для нас! – оправдывался Андрей. – И они бы тебя не тронули!
– Для нас? Для нас? – женщина в возмущении повысила голос, но сразу опомнилась и заговорила тише. – Знаешь, Анди, там, в грязном загоне, не было никаких развлечений, кроме как оправляться в ведро на глазах у десятка мужиков. Зато было полно времени, чтобы подумать. И я думала. Я много думала…
– Что-то мне это не нравится, – пробормотал Андираос.
– Ты меня здорово развёл когда-то, Анди. Ты всё правильно объяснил про Коммуну: что меня купили, как скот, что пытались промыть мозги, что им был нужен только мой талант оператора. Одно ты забыл упомянуть – что тебе тоже был нужен оператор. А что его можно ещё и трахать, было просто дополнительным бонусом!
– Но…
– Заткнись! Дослушай меня хоть раз в жизни! Ты, Анди, рехнулся на почве Коммуны. Это уже не коммерческий интерес, это мания. Ты наплевал на меня, ты меня бросил. Рекурсор тебе оказался дороже.
– Но я же его отдал! Я тебя выкупил! – запротестовал Андрей.
– Я что, по-твоему, тупая? Не понимаю, что происходит? Ты забыл, кто тебя научил с ним работать? Ты, козёл, отдал рекурсор, только когда облажался. Когда он стал тебе ещё меньше нужен, чем я!
– Да чёрта с два, дура ты психованная! – взорвался Андрей, уже не заботясь о том, чтобы говорить тихо. – Рекурсор мне позарез нужен! Я знаю, кто откроет мне эту дорогу!
– А если бы план сработал? Если бы Оркестратор не сдох, и всё получилось? Ты бы вернулся за мной, Анди?
– Конечно, вернулся бы, дорогая! Как ты можешь…
– Почему я тебе не верю? – сказала женщина задумчиво.
– Я отдал за тебя всё своё будущее, и ты недовольна? – возмутился Андрей. – Это и твоё будущее тоже!
– Я скажу тебе, Анди, в чём моё будущее, – сказала женщина тихо и неожиданно спокойно, – наверное, тебе будет плевать, но я беременна.
– Как?
– Тебе объяснить, как получаются дети?
– Не надо. Но почему ты…
– Почему не говорила? Да потому, что тебе не интересно ничего, кроме твоих драгоценных артефактов, Коллекционер. И вот что я тебе скажу, меня это достало. Давно достало, но за эти три недели я поняла, насколько. Открой мне проход в Альтерион, я ухожу.
– Но кем ты там будешь? У них нет операторов.
– Я буду там беременной бабой. Там любят детей, меня охотно примут. К чёрту Мультиверсум, к чёрту твои великие планы, Анди. И тебя к чёрту.
– Но, Эвелина…
– К чёрту.
– Но я люблю тебя, Эв! И это мой ребёнок!
– Хрена с два. Больше я на это не куплюсь. И это МОЙ ребёнок!
Женщина резко повернулась и пошла по дорожке. Криспи смотрела сквозь неё вдаль, ожидая, когда приедет зелёный автомобиль. Но он всё не ехал.
