Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 2
– Вы богоненавистник, вы…
– Нет, Я обожаю бога, вот только бог этот для Меня – Я сам.
– Но христианское учение…
– А что учение? Вы только вдумайтесь: «разве я не властен в своём делать, что хочу?», или «всё возможно верующему», или «умом служу закону Божию, а плотию закону греха», или…
– Ну и…
– Это же чистый индивидуализм! Делай что хочешь, только ты вправе решать, делать тебе это или нет; если по-настоящему поверить, то и гора сдвинется; и…
– Это…
– Хотя в тоже время «рабы, во всём повинуйтесь господам вашим», «…для Него будем жить и умирать».
– Это уже не Библия.
– Да, но строится-то всё равно на библии, да и принадлежит к одному учению– к христианству.
– Схоластика, патристика– это уже от людей…
– Да, и «паразитная философия».
– …а Библия от Бога.
– Мне бы, например, было бы стыдно издавать такую муть. Совершенно непроработанную, в которой противоречие на противоречии сидит и противоречием погоняет.
– Схоластика…
– Хорошо, не будем ни о патристике, ни о схоластике, только библия. Ещё пример: «рабы, во всём…», ну это я уже говорил, или «бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» и в то же время: «Если хозяина дома назвали Вельзевулом, не тем ли более домашних его?».
– Ну и что?
– А то, что если, например, Мой отец последний грешник на земле, а Я, наоборот, великий праведник? Тогда Я не могу пойти против отца, это будет противоречить библии; если же Я останусь в его власти, он же, всё-таки, Мой отец, смирюсь, Я опять же буду грешен, буду «вельзевулом», так что, как ни крути, что ни делай, всё равно гореть Мне в аду синим пламенем.
– Вы слишком…
– Или ещё: «блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное», и в противовес: «нет ничего неразумнее простого низкого люда»
– Это Эразм Роттердамский, это не Библия.
– Значит, Эразм противоречит богу. Интересно, он попал в ад или в рай?
– Он служил…
– Ну, это ещё ни о чём не говорит, так ведь?
– Не…
– И что же выходит? «Любая власть от Бога»– это раз; «рабы, во всём повинуйтесь…»– это два, ну и так далее, всего и не перечислишь.
– Тут нечего перечислять, это…
– А, и ещё, конечно же, «разве я не властен в своём делать, что хочу?», и выходит, что имеющий власть может делать всё, что ему только заблагорассудится: он с властью, он от бога, а кто власть не имеет – смирись и повинуйся. Это же чистейший индивидуализм! Нет, пожалуй, даже ещё похлеще, в индивидуализме низы всё-таки хотя бы вправе не повиноваться.
– Не сравнивайте…
– Так что христианство– это отличное оправдание эгоиста; да ещё при этом и конкуренция меньше, и подчинение, и всё оправдано… Библия– настольная книга индивидуалиста.
– Библия ценна хотя бы потому, что она учит, как можно спастись и как…
– Спастись? Что ни делай – ты всё равно грешен; хотя бы даже первородный грех, что, кстати, тоже весьма интересно: в ветхом завете сказано: «и сказал Он им: плодитесь и множтесь», а потом раз! И «первородный грех», обманул, подлец.
– Не смейте…
– Итак, итак: а – я изначально грешен; б – один бог может решать, чего я заслуживаю; в – в девяносто девяти процентах случаев человек зависит далеко не от праведника, снова грешен, а теперь ещё, в своём делай что хочешь, служить плотью закону греха – в порядке вещей… И какой же тогда смысл, во всех ваших «отреченьях» и лишениях?
– Бог может…
– Христианство– самая дурацкая из всех религий, оно…
– Христианство…
– …не только в каждой мысли противоречит самой себе, оно ещё и жестоко, несправедливо…
– Да дайте мне хоть слово сказать!
– Константин Станиславович…
– Что это вы? Как меня вчера затыкали…
– Вы не понимаете.
– Я, как раз-таки, всё понимаю.
– Вы, вы…
– Константин Станиславович, успокойтесь.
– Пётр Дмитриевич, шли бы…
– Что?
– Креститесь, креститесь…
– Ничего смешного.
– Странно, а Мне смешно. Константин Станиславович, согласитесь, всё-таки «маленькое мщение более человечно, чем отсутствие всякой мести».
– Бог– это… А вы…
– Всё, через минуту звонок, Мне пора.
– Постойте…
– Всё, Мне некогда, Я пошёл.
– Я просто хочу сказать…
30.03.03 18:24 – 18:29
«Господи, доколе? Как же так можно жить? Как же можно не верить в Тебя? Боже, спаси и сохрани душу Владимира Николаевича, ибо не ведает он сам, что творит. Богохульник, Дьявол во плоти… Неужели он будет в раю?..
Господи, прости! Прости меня, сам не хотел такого подумать, лукавый попутал. Вот до чего довёл… А вдруг я буду в аду? А он… Боже, да что же это за мысли такие? Аки бес вселился. «Пути Господни неисповедимы», не мне решать, кому рай, а кому ад, не в праве я даже помышлять об этом, едино лишь Ты волен распоряжаться. Я же безволен, я ничто перед Тобой, от меня ничего не зависит, я… А зачем тогда… Боже, спаси и сохрани меня от этих мыслей…
Нет, так нельзя. Прости меня, Господи, но я должен всё обдумать, ибо померк для меня ясный свет Твой.
Ведь действительно столько противоречий… Но, с другой стороны, и Новый и Ветхий Завет не писались как наставления, зачем же ожидать от них точности и скрупулезности? Ежели опираться в вере только на Библию и познавать христианство через Библию– это же библицизм, это… Но опять же, с другой стороны, что это за учение, которое не имеет фундамента? Хотя, может, и нет там особых противоречий? Надо разобраться. Вот, например, в Ветхом завете: «и сказал им Господь: плодитесь и множтесь», то есть он позволили нам, дал благословение, откуда же тогда «Vitiata natura»? Ой, что это я? Совсем я… Это же Новый Завет, то есть такое понятие, как Vitiata natura появилось только после смерти Христа, всё правильно, никакого противоречия.
Хорошо, а как там говорил Владимир Николаевич? «Разве я не властен в своём…», да, этот пример он приводил. По сути, это означает: что касается тебя и что твоё, то можешь делать, что хочешь; «ничто не истина, и всё дозволено», прости меня, Господи. Да, это уже оправдание… А вот другое: «если хозяина дома назвали Вельзевулом…», но ведь человек не может ни от кого не зависеть, в абсолютном большинстве случаев; всегда есть кто-то над тобой. Если только понимать эту цитату юридически, но ведь de jure и de facto– это разные вещи.
Другое: «любая власть от Бога», но если уж я просто никак не могу оказывать влияния на других, то все мои действия от Бога, все. Но в то же время «почитайте один другого…», но я же обладаю властью, и эта власть от Бога, и если я поставлю себя ниже другого, потеряю, приуменьшу свою власть, значит, я приуменьшу власть и Бога, а это в свою очередь противоречит «Господу Богу твоему поклоняйся…». А если не так, то что тогда? «…Бог мститель…», но ведь «Бог– свет…», как он может мстить? И почему я раньше ничего такого не замечал? Да, Библию я не анализировал, да и кто я такой, чтобы анализировать Библию? А оказывается, там…
Нет, что-то не то. Что? Что… Масштаб! Ну, конечно же, масштаб. Эти же цитаты, эти фразы не постулаты некоего поучения, а всего лишь слова, сказанные к определённому месту и в определённое время, это всё примеры для подражания, а не чёткие правила, это части притч; эти примеры и не должны распространяться на всё. Нельзя общее описывать частностями. Эти примеры надо понимать, понимать ситуации, где они применимы, а где нет, а не понимать дословно, иначе получится едино лишь библицизм и не более того. Да, именно так, всё ясно, потому я и раньше об этом не думал; для меня это было очевидно, а потому и не был готов я к такому спору; совсем меня Владимир Николаевич запутал. Да, пошатнулась моя вера, пошатнулась, оттого и не смог объяснить противоположное, стыдно. А стоит только вновь поверить, вновь почувствовать себя частицей Бога, как сразу же всё становится на свои места. Вот Владимир Николаевич совсем не чувствует Бога, оттого и не понимает Библию так, как следовало бы понимать, а ещё спорит…
Хотя… Как мораль может строится на одних только конкретных примерах? Чтобы было учение, а не набор примеров, их надо проинтегрировать, только тогда можно говорить о системе, а интегрируя, получается….
Всё, достаточно! Господи, укрепи и направь силы мои. Сжалься надо мной грешным, изгони Дьявола из разума моего. Не ведаю я, что творю, сам того не хочу. «Если делаю то, чего не хочу, то уже не я делаю это, но живущий во мне грех», не виноват я… Вот и оправдание отлично нашлось. «Библия– настольная книга…»
Господи, Боже, не хочу я так думать! Прости меня, что поддался я этим мыслям, не желал я того…
Сам же знаю…
Достаточно, достаточно! Не буду больше думать, не буду и всё. Не я думаю те мысли, но сам Дьявол. Нельзя думать, нельзя…
Изыди!»
8.04.03 11:43 – 11:51
– …и что же тогда есть человек?
– Эгоистичное млекопитающее с зачатками разума.
– Нет, ну не с зачатками, конечно.
– Всё относительно.
– Человек– это венец эволюции, «Человек– это звучит гордо».
– Человек– ничто и никто. Средний человек– всего лишь животное, и всё, что отличает конкретного человека от животных, по большей части навязано людьми.
– Что это вы так заговорили, Виталий Андреевич?
– А что я такого сказал?
– Как-то не в вашем духе.
– Вы меня неправильно поняли. Я сказал «средний человек», вот он на девяносто процентов– чужое творение, заботящееся только об удовлетворении своих примитивных, животных потребностей. Его есть только экзистенция, но обрести её таковой, каковой она есть – на это мало кто способен, несмотря на все призывы совести.
– Я уж было обрадовался, думал, вы, наконец, отказались от этого вашего трансцендентного «Я».
– Ни в коем случае, Владимир Николаевич, я лишь в ещё большей степени осознал силу людей и, так сказать, внутреннюю массовость, раньше я как-то…
– С чего это вдруг?
– Вас всех послушал и…
– И что же мы?
– Неважно.
– Что не говорите, а «Личный характер каждого следует рассматривать как его свободное деяние», только от самого Человека зависит, кто Он есть и кем Он станет.
– Да, отчасти ты сам творец самого себя, но, по большей части, человек «не свой», не хватает сил быть «своим».
– Да, Владимир Николаевич, «мир» действительно очень силён, и все беды в нём из-за слабости.
– Угу. Правда, Я думаю, под словом «слабость» мы пониманием разные понятия.
– Скорее…
– Человек боится претворить в жизнь свою волю к власти, вот где его слабость
– Нет, Владимир Николаевич, все беды как раз-таки из-за этой проклятой «силы», если бы не она…
– Ой, Пётр Дмитриевич, не начинайте.
– А что…
– Я уже давно не верю в сказки, да и Владимир Николаевич, я надеюсь, тоже, так что поберегите наши уши.
– Вы даже не хотите взглянуть в правде глаза, вы не хотите видеть…
– Это вы не хотите.
– Виталий Андреевич, и вы туда же?
– Да я и всегда «там» был.
– Вот у Виталия Андреевича основа хорошая, только выводы дурацкие.
– Это почему же они дурацкие, Владимир Николаевич?
– Потому что вся надстройка у вас хоть и проистекает в основном из индивидуализма, по сути своей, но ещё и имеет всякие пакостные трансцендентные наросты, исходящие из стоицизма, гуманизма, христианства и тому подобного.
– Извините, но уж христианином я никогда не был.
– А как же всякие там: «откажись от мира», «думай о смерти», встань на путь там какой-нибудь. Скептицизм и христианство.
– Я повторяю, это не от христианства.
– А от чего же тогда?
– От безысходности, от жизни.
– Я что-то такой тягости жизни не чувствую и вообще не понимаю, чем она таким уж страшным может быть вызвана.
– Абсурдом.
– Опять двадцать пять!
– Владимир Николаевич, вы тоже упёрлись в свой индивидуализм и больше ни о чём даже думать не хотите.
– Во-во. Смысл жизни…
– А смысл жизни-то здесь при чём? Откуда берётся абсурд, по-моему, мы уже установили, и к этому вашему смыслу это никакого отношения не имеет.
– Ошибаетесь, Владимир Николаевич, очень даже имеет.
– Но это же навязанный смысл, от морали всё.
– Да, в жизни, как в «вещи в себе», никакого смысла нет, она…
– Если бы Константин Станиславович не заболел, он бы, наверное, перекрестился.
– Ничего смешного. Кстати, Константин Станиславович где-то понимает побольше, чем вы оба вместе взятые.
– Это вы так думаете, Виталий Андреевич, потому что у вас обоих философия– наполовину стоицизм.
– Ладно, не в этом дело. Смысл есть в каждой конкретной экзистенции, и чтобы обрести его, надо обрести саму эту экзистенцию.
– Если я не ошибаюсь, экзистенция ведь непостижима.
– Само собой.
– А что же…
– Но цель жизни и должна быть недостижимой, главное– это путь к ней.
– То есть главное в жизни– обрести своё «Я»?
– И тем самым спастись от всех страданий, от…
– Можете не продолжать, и так ясно.
– Главное– счастье, это очевидно.
– Пётр Дмитриевич, с этим никто и не спорит; вопрос в «предцели», то есть, какая конечная цель ведёт к абсолютному счастью, а счастье, как мы уже как-то установили…
– Это ещё когда?
– …недостижимо в мире, лишь отрекаясь от него, вернее от его забот, то есть от причины несчастья, можно обрести…
– И для этого нужно обратиться к себе, «решиться», «заступить»… и жить в согласии с самим собой?
– Верно, совершенно верно. Даже совесть…
– Этой самой «совестью» вы так замещаете понятия…
– Да, Виталий Андреевич, уж об этом-то у нас точно шла речь.
– Вот именно.
– Но ведя «Я»…
– Да не может его быть в принципе; нет такого сущего, как «Я», есть только Я.
– Есть, Владимир Николаевич, ещё как есть, оно…
– Ну и что это такое? «Абстрактное, пустое понятие», как говаривал Гегель.
– «Я» есть, его просто не может не быть, иначе, чем же мы тогда отличаемся друг от друга?
– Характером, темпераментом, определёнными моментами системы ценностей…
– Пётр Дмитриевич…
– …но это всё далеко не «Я», а уж тем более не врождённое «Я», как вы всё время утверждаете, врождённым вообще может быть только темперамент.
– По-вашему, Пётр Дмитриевич, никакого «Я» нет, так?
– Не совсем.
– Тогда я что-то вас не понимаю.
– «Я» есть нечто, что представляет собой мои природные, истинные стремления и принадлежащую к ним, ели можно так сказать, систему ценностей, мыслей…
– Любовь, да?
– Это лишь чувство, максимум– состояние.
– Но в этом смысле?
– В принципе, да, впрочем, вы мою точку зрения и так знаете.
– Пётр Дмитриевич, эти ваши «хорошие» и «плохие» свойства как категории философии до того бессмысленны, до того…
– Они очень даже не бессмысленны, на этом строится вся мораль, на которой, в свою очередь, строятся все Человеческие отношения.
– Вот я и говорю – бессмысленны. «Вещь называется хорошей, если она хороша для человека, который пользуется ею» и не более того.
– Это примитивное понимания…
– Всё гениальное просто; истина и должна быть простой.
– Да какая ещё…
– Пётр Дмитриевич, не спорьте, Владимир Николаевич прав, да и любой нормальный современный философ скажет, что прав.
– Вот так-то.
– Вы…
– Да и вообще, не в этом дело. Вопрос в том, что есть человек в своей сути; раз уж мы столько говорили о частностях…
– Да нет никакой сути! Есть только Я, весь Я.
– Владимир Николаевич, вы противоречите…
– Пётр Дмитриевич…
– …сами себе.
– Я?
– Да. За что же вы тогда так не любите мораль, если она тоже часть меня?
– Я же…
– Что в Человеке вообще есть своего?
– Что?
– Разум– производная воспитания; «Сверх-Я»– производная морали; эгоизм– ответная реакция на такое бытие, так что же есть своё?
– Своего ничего, ибо нет такого понятия «своё», в том смысле, в котором вы ему придаёте, а в Моём смысле– всё это и есть Я, и никакого другого Я быть не может.
– Но ведь совесть призывает…
– Да какая ещё совесть?
– Обычная совесть, хотя призывает она, конечно, не к тому, что видит за ней Виталий Андреевич.
– Вам ничего не докажешь. Говорили, говорили, а толку– ноль, даже думать не хотите.
– Я думал.
– И я.
– Ну хорошо, Виталий Андреевич, тогда ответьте мне что такое «Я».
– «Я»– это…
– То есть его свойства, его проявления, где оно фундировано…
– Ну, этого нельзя объяснить, здесь возможно только эмпирическое познание.
– Нормальная отговорка.
– Это не отговорка.
– Да?
– Разум, его особенности, тоже есть некое свойство «Я», и как, в таком случае, разум может познать сам себя? Ведь для того, чтобы объект был познан, надо стать над ним, а как можно стать выше самого себя? Если только «Я» каким-то образом «выйдет» из Меня, но ведь это невозможно, так?
– Так.
– А что ж вы тогда?
– Ничего. Вот только вы Мне так и не дали вразумительного ответа.
– А какого ответа вы ждёте?
– Ясного и однозначного.
– Вот, Владимир Николаевич, вы можете ответить мне, что такое любовь, её свойства, проявления и главное, где она фундирована?
– Пожалуй… ну…
– Вот именно, что не можете, а от меня требуете ответа на ещё более сложный вопрос.
– Всё равно, Я не понимаю, как можно оперировать категорией, о которой не имеешь вообще никакого представления.
– Почему же не имею? Если хотите вкратце, то «Я»– это основа всего или основы всех нас, всех психических составляющих.
– Да откуда ж взяться-то этим основам?
– Они заложены в нас изначально; в процессе жизнедеятельности мы их только развиваем и заваливаем всяким хламом.
– Хламом?
– Да, именно хламом, и этот хлам не даёт нам в дальнейшем прийти к своему собственному «Я». «Хлам» выдумывает различные жизненные цели, идеалы, он паразитирует на стремлениях, на истинных стремлениях. Отсюда, кстати, и проистекает состояние абсурда, то есть при определённых обстоятельствах бытие нивелирует этот «хлам», и ему начинает не хватать сил скрывать моё «Я». Присутствие начинает ощущать зов совести, вернее, прислушиваться к нему, теряется смысл бытия, ибо «хлам» не может уже больше его придумать и удержать, затем…
– Ну, что затем, нам известно.
– Ну вот.
– Вы, Виталий Андреевич, я вижу, всё-таки прониклись моими словами.
– В каком смысле?
– Теперь у вас абсурд фундирован не между человеком и миром, а в самом человеке, между «Я» и «хламом».
– Я просто немного глубже копнул, а местоположение абсурда, по сути, не изменилось. Этот «человек» и есть «Я», а «хлам» – тот же мир, но во мне. Первое приближение: присутствие и бытие, второе: «Я» и мир-во-мне, «мирность», если хотите.
– Интересная у вас терминология, Виталий Андреевич.
– Я импровизирую, для теории как системы, это ничего не значит.
– Ну да ладно, хрен с ними, с этими…
– Владимир Николаевич, ну как вы выражаетесь?
– Пётр Дмитриевич…
– Что?
– Ладно, ничего. Но всё равно есть у вас одна проблемка.
– И какая же, уважаемый вы наш Владимир Николаевич?
– В человеке нет основы; все ваши «основы» закладываются в него воспитанием, они не его.
– Да как хоть…
– Этак, по-вашему, выходит, вот дай человеку вырасти в изоляции, и он будет Личностью, а не той человеко-самостью, которой мы все…
– Не утрируйте.
– Если человека не воспитывать, то он вообще не будет человеком, он будет просто обезьяной.
– Вы слишком прямо всё понимаете. Если эти основы не развивать, они и не проявятся, стимул, толчок в любом случае должен быть.
– Замечательные получаются «основы».
– Владимир Николаевич, где и как человека не воспитывай, если его «Я» больше склоняется к умственной деятельности, он и на войне станет философом, если же в основе «Я»– боец, то даже при полнейшем коммунизме он и камня на камне не оставит. Именно «Я» определяет направление, бытие же даёт только цели, ложные цели, не свои, но основа, как видите, всё равно есть.
– Какая же дурь…
– Почему?
– Это… это…
– Вы просто не хотите признать своих собственных, причём уже и вам самому понятных, ошибок; идёте на принцип, и даже объяснить не можете…
– Я могу, Я…
– Знаете, о чём вы сейчас говорите?
– И о чём же, Пётр Дмитриевич?
– Сейчас вы говорите не о «Я», а всего лишь о темпераменте, который, да, действительно врождён, но зависит он только от скорости протекания электрохимических реакций в нервных волокнах, которая, в свою очередь, зависит от ДНК, и никакая психика, а уж тем более «Я» тут совершенно ни при чём.
– Но я же привёл примеры…
– Да, флегматик никогда не станет боксёром, а холерик – философом; у одного не хватит реакции, у другого усидчивости, но при чём здесь «Я»?
– Вот видите, Виталий Андреевич, никакого «Я» нет.
– Да что вы, сговорились все, что ли? Пётр Дмитриевич, вы, между прочим, тоже считаете, что у человека есть «Я», вот как бы вы, интересно, это доказали?
– Ну, я…
– Никак! Это же чистая эмпирика! Это или знаешь, или нет, как жизнь сложилась, tertium non datur.
– Это отговорки, это…
– Вы просто не чувствуете самих себя, в вас столько «хлама», что вы и в нём-то, наверное, разобраться не можете, а всё туда же, всё…
– Да это вы напридумывали себе…
– Я ничего не выдумываю, я говорю о том, что знаю и что чувствую, так что…
– Не надо…
8.04.03 21:12 – 21:18
«Я… А что действительно есть это «Я»? Я же, в принципе, никогда над этим не задумывался, принимал как факт, как нечто само собой разумеющееся. Да и никто вроде бы не размыкал эту категорию, не знаю я что-то таких философов. Так что же такое «Я»? Как феномен… Непонятно. Откуда взялось? Хм… Ведь действительно, «оно»– природное, в нём «Я» само собой быть не может. «Сверх-Я» по определению не есть моё, в нём «Я» тоже корней иметь не может. Разум, сознание? Только тут? Больше ж негде. Но тогда получается, что «Я»– это личностные особенности мышления, а что это? Скорость, направленность, глубина… Да, эти свойства индивидуальны, но это же только свойства, тем более, что от этого «Я», так сказать, мы никогда и не отказываемся, и не можем отказаться. Скорость зависит от темперамента, он врождённый. Направленность зависят от воспитания, она приобретена, это уже не подходит под саму дефиницию «Я», иначе получается то, что «Я»– это то, что из меня сделали; противоречие. Глубина– то же самое, тем более что это динамика, а «Я»– есть статика. И что же выходит? Под дефиницию «Я» более или менее попадает только темперамент, но это же и полнейшему профану ясно, что это не так; от темперамента нельзя отказаться, к нему нельзя прийти. А больше… Негде. Значит, его нет? Абстракция, выдумка?
Нет, не может быть. Это же основная категория многих систем, многих взглядов, в том числе и моих. Что-то… А если вопросить к себе? Где моё «Я»? Я же его не чувствую, да и никогда не чувствовал. А совесть… К чему же тогда она призывает? Я же чувствую её зов; все почувствуют, если захотят. К чему же тогда? К чему…
Она призывает к самоутверждению! Она говорит «будь особенным», но это ведь далеко не значит «будь самим собой»; не «обрети своё «Я»», а «выделись», «не будь, как все», но этого же все в той или иной степени хотят, к чему уж здесь приходить или от чего отказываться? Самоутверждение же– это всегда обретение той или иной власти, так неужели ж она призывает к власти? Призывающий механизм «воли к власти»?
Ха, бред. Тоже мне философ; воля к власти и совесть… Причём здесь власть? Не там я искал, не там. Эмпирически же… Вставил себе в «Сверх-Я» это понятие, вот и мучает совесть, оттого что я как целостность тому не соответствую, то есть эта совесть– всего лишь механизм «Сверх-Я», а «Я»– фундированный там идеал, категория моей системы ценностей. Здесь, конечно, никаких противоречий нет.
Какое, к чёрту, «Я»? Ни свойств, ни проявлений, одно наименование; нет такого понятия, нет. Философ, феноменолог… Идиот. В таких вещах не разобрался. И кто я после этого? Я есть следствие чужих мыслей, вернее даже чужих ошибок, следовательно, я– ничто: ошибки– ложь, их следствие– тоже. Кретин… Ну как же так? Столько лет… И только сейчас этот скачок, этот проблеск как удар молнии. Где же были мои мозги? Я же думал… Ничтожество, элементарных вещей не смог понять, я позорю звание философа. Они ошиблись, а я… Ведь если признаться себе самому, у меня же все идеи приходили после того, как я что-нибудь прочитывал. Я же всё сдирал, сам того не понимая, убеждая себя в том, что я дорабатываю, что я придумываю… Я же за всю свою жизнь ничего не придумал; не ввёл ни одного нового понятия, не разомкнул ни единого сущего, не задал ни одного нового вопроса… Я же ничего не могу. Дурак, ничтожество. Кто я такой? Ничто, я есть ничто. И зачем я только живу? Зачем я вообще родился? Чтобы вот так всю жизнь разочаровываться? Чтобы…»
14.04.03 12:01 – 12:10
– …человек и современный мир вещи вообще едва ли не несовместимые.
– Что-то вы, Виталий Андреевич, сегодня не в духе.
– Угу.
– А вообще-то Виталий Андреевич отчасти прав. В современном мире действительно слишком много ненависти, а Человеку она чужда.
– Ну-ну.
– Владимир Николаевич, вы бы…
– Господа, изначально следовало бы разобраться, что есть человек и, следовательно, какой ему нужен мир, и лишь затем ставить и решать проблемы современности.
– Константин Станиславович, оказывается, может…
– Человек и есть Человек: это некая основа, природные стремления, суть истинные стремления, разум…
– Я уже здесь совершенно с вами не согласен. В человеке нет никакой основы, кроме инстинктов, которые и являются настоящими природными стремлениями, но которые уж никак не истинные, ибо вообще «Ничто не истина…», так что…
– Вы слишком…
– Я опираюсь на жизнь, на правду жизни.
– Да при чём здесь…
– По десятому разу будем об одном и том же?
– Виталий Андреевич…
– Нет у вас общего фундамента, ни кирпичика нет, в этом вся проблема, а фундамент в…
– В Боге.
– Да-а…
– Именно в Боге, именно поэтому современный мир так чужд духу человеческому; нет в нём веры, нет…
– Да, веры в нём нет, но не в бога, а в Себя.
– Сам Человек и не должен, в вашем смысле, верить в себя, он должен верить в других и жить другими.
– Ну, опять!
– Только Бог может наставить…
– О каком «человеке» вы хотите говорить, если у вас в фундаменте общего меньше, чем между кофемолкой и телевизором?
– Да, Виталий Андреевич, пожалуй, вы правы.
– Ладно, переведём проблематику немного в другую плоскость: жизнь.
– Мир.
– Я бы сказал бытие-в-мире.
– Неважно, суть одна.
– Хорошо, но тогда в чём проблема современного мира?
– А что это за проблема?
– Хм, Владимир Николаевич, действительно, в чём?
– Постоянно увеличивающееся число депрессий, самоубийств, убийств, наркомания, в конце концов, да много чего.
– Виталий Андреевич, но это же разные вещи.
– Суть одна, истоки одни.
– Да, истоки одни. Не верят люди в Господа Бога нашего, потеряли связь с основой своей, потому и не находят себе места.
– Да не в этом дело, Константин Станиславович, хотя отчасти вы, может быть, и правы: Люди действительно стали предаваться тёмным, злым стремлениям и, как следствие, перестали видеть друг в друге Людей, а ведь «Люди созданы друг для друга», отсюда и…
– Изначально люди потеряли веру в Бога, а значит, отказались и от любви Его, откуда же тогда взяться любви друг к другу?
– Что есть вера в бога?
– То есть?
– Это проявление своей любви к некоему высшему над собой, если принимать его существование; глуша любовь в себе к остальным Людям, она как бы атрофируется, отсюда и возникает неприязнь к вере и к богу, ведь любовь-то одна.
– Не согласен я с вами, Пётр Дмитриевич.
– Всё из-за непомерно возросшего эгоизма, жестокости, которые нам навязывают средства массовой информации и прочие, уже продавшиеся, Люди, ибо сложно бороться добром против зла; Люди в этом просто не видят смысла, нет стимула.
– Но любовь…
– Честное слово, вас смешно слушать. Как дети малые.
– Вы, конечно же, имеете свою точку зрения.
– Само собой.
– Ну началось.
– Что вы говорите, Виталий Андреевич?
– Да так, ничего.
– Люди перестали верить в бога просто потому, что стали умнее, и об этом мы уже говорили.
– Ну не то чтобы перестали, в Бога ещё верят, но не по-настоящему, не искренне.
– Константин Станиславович, а в чём тогда проблема? Верят и ладно, «Как бы ни проповедовали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь и буду радоваться», разве не так?
– Но всё же…
– Вот видите, даже вы хотите большего, хотите большей власти, а говорите…
– Люди не верят…
– А знаете почему? Потому что бог на хрен никому не нужен.
– Да что вы…
– Верят сейчас, скорее, по привычке, наследство от бабушек, а через два-три поколения попы сами будут сдавать церкви под магазины.
– Как… как…
– Креститесь, креститесь, пока над этим ещё не смеются.
– Нет, Владимир Николаевич, здесь вы…
– Пётр Дмитриевич, вот вы тоже: любовь, любовь… все беды из-за отсутствия любви… Если Я не ошибаюсь, а Я не ошибаюсь, любвеобильных суицидентов просто на порядок больше, чем озлобленных.
– Да, потому что безответная любовь страшнее…
– Да при чём здесь вообще эта ваша любовь? Всё дело во власти, вернее даже в достижении её.
– Она здесь…
– Слишком много конкурентов и слишком мало возможностей, всё стёрто, размазано, власть уже не чувствуется властью. Сейчас все, за малым исключением, приблизительно равны в своих возможностях, в развитых странах, разумеется, и подняться на более высокую социальную ступень практически невозможно, тем более, что и так всё есть…
– Это «есть»– продукт общего…
– …то есть, плюс к этому, нет ещё и достаточного стимула, а воля-то к власти требует. Воля требует цели, а её нет, нет достойной цели, ради которой стоило бы отказаться от такой спокойной жизни, тем более, что к чему-то более существенному это всё равно вряд ли приведёт.
– Вот именно, что…
– Вот и все беды отсюда. Начинаешь или бежать от такой долбанной жизни и от такой системы ценностей: убийства, наркомания… Или воля к власти, энергия её, просто начинает переполнять тебя и, не находя выхода, образно говоря, начинает «гнить», возникает аутоагрессия, мазохизм, отсюда и депрессии, самоубийства… Всё из-за отсутствия стоящей цели, из-за уравниловки.
– И откуда же, по-вашему, взялась эта «уравниловка»?
– Причин несколько. Во-первых: стало слишком много людей, все перемешались, «восстание масс» одним словом, все стали равными. Во-вторых: СМИ навязывают всем одно и то же, одинаковые системы ценностей, одинаковые шаблоны поведения, что тоже в немалой степени сужает рамки. Ну и главное, главный регулятор и управитель – государство.
– А государство-то здесь при чём?
– Государству невыгодны различия, со стадом проще. Именно поэтому и судятся теперь на каждом шагу, то есть государство через конкретных людей помогает слабым и принижает сильных, опять же уравнивая их.
– Почему же раньше…
– Раньше, если ты слаб – верь в бога и в нём ищи своё оправдание. Если сил достаточно, если хватает смелости выбрать цель, то или власть, настоящая власть, или смерть. Было как, и было зачем; сейчас же слишком много «как», и слишком мало «зачем», в этом всё дело.
– Но почему тогда эгоизм…
– Я же говорю, люди поумнели, перестали на каждом шагу оглядываться на бога и на мораль, то есть, часть сдерживающего аппарата отпала, и как следствие – исконные стремления, эгоистические стремления, стали ярче проявлять себя. Вот только цели нет, и незачем, понимаете?
– Не понимаем.
– Sapienti sat.
