Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 1
Но почему же никто, кроме меня, не видит этого ориентира? Где стремление к свободе, где жажда простора и независимости? Все прекрасно видят, что вся наша свобода– один лишь пустой звук. Нас просто убеждают, что она есть, а мы в это верим, вернее, хотим верить. Неужели все настолько мертвы? Неужели никто не хочет быть действительно независимым ни от кого и ни от чего? Конечно, хотят, только лень– матушка всея человечества. Ведь когда дух свободен, он безграничен, это же мечта любого человека! Только при полной свободе можно говорить всё, что захочешь; только при полной свободе можно верить и знать всё, что пожелаешь; только при полной свободе можно говорить не пустые звуки, а настоящие слова, потому что только тогда слушающий всё поймёт, так как он не будет скован никакими рамками, он будет открыт для всего того потока знания, что клубится сейчас между нами и ни в кого не может пробиться.
Свобода слова, независимость мышления– вот что нам всем надо, чтобы понимать друг друга. Когда же мы, наконец, станем свободными людьми?»
Незаметно Игорь Сергеевич дошёл до дома. Он открыл дверь, бросил ключи на тумбочку и стал снимать ботинки.
Зазвонил телефон.
– Алло.
– Игорь Сергеевич?
– Да.
– Здравствуйте, это Анатолий Андреевич Лапин вас беспокоит.
Игорь Сергеевич сразу помрачнел.
– Ну.
– Вы меня помните?
– Конечно же, я вас помню.
– Это радует…
– Чего вы хотите?
– Я узнал, что на днях у вас выходит новая книга, я её уже прочитал, и мне хотелось бы поговорить с вами по этому поводу.
– Ну и как она вам?
– Понимаете, я почти закончил рецензию, осталось только прояснить некоторые моменты,– ушёл от ответа Анатолий Андреевич.
– …
– Как обычно, всего несколько вопросов.
– Чтобы вы, как всегда, исказили все мои мысли, а потом всей редакцией весело над этим посмеялись?
– Ну, зачем же вы так?
– Вы же всё переиначиваете до безобразия.
– Это всего лишь моя точка зрения, я имею право на свой взгляд на вещи. В конце концов, мы живём в свободной стране. Вы же всегда были за свободу слова, так что же вам не нравится?
Вот за такие вопросы, на которые нельзя было ответить, Игорь Сергеевич и не любил Лапина.
– Ладно, когда приходить?
– Завтра после двух.
– Хорошо.
– Вы знаете, где меня можно найти.
– Завтра буду.
– Я знал, что вы не откажетесь…
– Угу
– До свидания.
– До свидания.
Игорь Сергеевич зло бросил трубку и завалился на диван.
– Ну что ж, здравствуйте, Игорь Сергеевич.
– Добрый день.
– Проходите, присаживайтесь.
Игорь Сергеевич вошёл в кабинет и сел в кресло напротив Анатолия Андреевича.
Руки они друг другу не подали.
Анатолий Андреевич включил лежащий на столе диктофон и улыбнулся.
– Можем начинать,– сказал он.
– Я готов.
– Вы долго писали эту книгу?
– Меньше полугода.
– Это много или мало?
– Достаточно.
– А что вы хотели сказать этим романом?
– Что даже когда давят со всех сторон, всё равно надо бороться за свою свободу.
– И всё?
– Нет,– Игорь Сергеевич задумался.– У моего героя был выбор: жить и помалкивать, тихо и мирно; или идти против течения, назло всему миру, пусть даже под страхом смерти. Он выбрал второе.
«Как банально…»
– А зачем ему это было нужно?
– Лучше умереть с гордо поднятой головой, чем жить на коленях.
– И это ему удалось?
– Да.
– Но ведь он же умер, а смерть одинакова и для рабов, и для господ.
– А вы бы что выбрали?
– Он не так уж и плохо жил. Я не понимаю, зачем он пошёл против норм общества, если у него всё было?
– Он хотел быть свободным.
– Свободным от чего?
– В первую очередь от общества, винтиком которого он являлся.
– Человек– винтик общества?
– Именно так.
– Получается, что всё общество состоит из винтиков, но винтики-то должны быть частью какой– то машины, так что же это за машина?
– Государственная машина, общественная… как хотите.
– И как же она работает?
– Как работает?
– Да.
– Механизм этой машины– это правила, нормы, устои общества, а винтики, то есть люди, скрепляют все эти правила и не дают машине развалиться.
– Зачем же людям быть частью машины, без которых она не может существовать, и при этом быть полностью подвластными ей?
– Зачем собака подчиняется плохому хозяину, если знает, что без него-то она проживёт, а вот хозяину будет гораздо хуже?
– Ну и зачем?
– Инстинкт, беспощадный и всевластный инстинкт.
– Людьми правят инстинкты?
– Да. Инстинкты играют главенствующую роль, как в поведении, так и в образе мыслей человека.
– А как же разум?
– «Он– бедность и грязь, и жалкое довольство собою». «Разум лишь средство» для лучшего применения инстинктов, он нужен только для их логического обоснования. Этим мы и отличаемся от животных: животные просто живут инстинктами, а мы их ещё и обосновываем.
– А разные там изобретения или пусть даже просто размышления, тоже нужны только для обоснования инстинктов?
– Это побочный продукт.
– Всё, чем человек отличается от остальной природы– побочный продукт?
– А чего тут удивительного? Вам не кажется, что существование человека, само по себе не вкладывается в рамки мироздания? Мы не венец, мы роковая ошибка природы; все мы побочный продукт эволюции.
– Хорошо,– Анатолий Андреевич задумался.– А что вы вкладываете в понятие «свобода»?
– Всё.
– А точнее?
– Конкретизируйте.
– Что значит «быть свободным»?
– Это значит быть самим собой.
– Каждый может быть самим собой.
– Нет, далеко не каждый. Мы ком из чужих мыслей, мнений и правил; «Мы не принадлежим себе».
– А кому же мы принадлежим?
– Машине.
– Если мы состоим из чужих мыслей, значит, они всё-таки изначально кому то принадлежат?
– Они принадлежат обществу.
– Но общество, само по себе, не может придумать идею, её должен придумать человек.
– Человек придумал и продал её «за колоссальный бесценок». После этого идея перестаёт быть его, она становится ничьей.
Анатолий Андреевич задумался.
– Удивительно. Человек– это комок из «ничего», никому не принадлежащий и непонятно откуда и зачем взявшийся. Так?
Игоря Сергеевича просто бесила эта дурацкая привычка играть в слова. Он не мог играть по тем же правилам, он не умел, да, в общем-то, и не хотел.
– Так.
– Замечательно.
– В принципе, это относится не только к человеку; «Всё сущее рождается беспричинно, продолжается по недостатку сил и умирает случайно».
– Ясно. А в чём же вы тогда видите смысл жизни?
– В обретении себя, в обретении свободы.
– А ваш личный смысл жизни?
– Кроме этого?
– Да.
– Я хочу открыть людям глаза на этот мир.
– На что именно?
– На то, что мы сейчас заложники самих себя, мы заложники общества. Я хочу, чтобы все наконец-то поняли, что свобода– величайшая ценность человека. Свобода– это всё, это одна из немногих вещей, за которую можно умереть. Только в свободном мире можно жить по-настоящему и…
– Хорошо,– прервал его Анатолий Андреевич.– И вы верите, что свободы можно достичь?
– Если вы не верите, это вовсе не значит, что никто не верит. По себе людей не судят.
– По-моему, это сказка революционеров, созданная для их же самовнушения и самооправдания.
– Революции– это единственное, чем человечество может гордиться.
– Но ведь большинство бунтов и революций вообще не имели никакого смысла.
– Даже революция, обречённая на провал, лучше бездействия.
– И почему же ими стоит гордиться?
– Они говорят нам о том, что мы ещё живы, что пламя свободы в нас ещё не погасло.
– Красиво, красиво,– Анатолий Андреевич, как обычно, улыбнулся.
Диктофон щёлкнул.
– Ну что ж, кажется, плёнка закончилась.
– Угу.
Игорь Сергеевич встал.
– До свидания, надеюсь, скоро увидимся.
– Обязательно.
– Всего вам хорошего,– улыбнулся Анатолий Андреевич вслед Игорю Сергеевичу, который уже выходил из кабинета.
Игорь Сергеевич ничего не ответил и закрыл за собой дверь.
На улицу Игорь Сергеевич вышел злой. Честно говоря, ему нравилось быть злым, и для этого он использовал все возможные поводы.
Злость быстро перерастает в ненависть ко всему миру, затем в жалость к себе (такому особенному, а потому несчастному), а затем складывается приятное впечатление, что ты жертва, а, как известно: «Нет большего счастья, чем собою пожертвовать». Вот Игорь Сергеевич и жертвовал, как мог.
«Это же надо быть таким идиотом, не понимать элементарных вещей! И ещё при этом думает, что он умнее всех. Хуже нет, чем высокомерный идиот. У меня нет ни одного единомышленника! Я один,– Игорю Сергеевичу очень нравилось так думать, впрочем, кому это может не нравиться?– Никого, кто бы понял меня, ну, разве что, за исключением Евгения Алексеевича. А где найти такого человека? Хотя, в общем-то, и нет его. Кого не найди, всё равно будет казаться, не то. Идеала не существует, а нужен именно идеал…»
Игорь Сергеевич зашёл за угол и вышел на небольшую площадь, на которой шла какая-то немногочисленная демонстрация.
По транспарантам, которые несли люди, он понял, что перед ним коммунисты. Настроены все были довольно-таки дружелюбно и требовали то ли снижения платы за телефонные услуги, то ли чего-то тому подобного.
На машине, в центре толпы, стоял какой-то мужчина в пиджаке с очевидным значком, и что-то не очень бодро кричал собравшемуся народу. Вокруг толпы стояло несколько милиционеров.
Игорю Сергеевичу был противен этот цирк, и он, не задерживаясь, направился к ближайшей остановке.
К нему подошёл молодой человек.
– Возьмите,– он протянул листовку.
– Зачем?
Молодой человек смутился.
– Как зачем? Разве вы не хотите помочь своей стране?
– И чем же я ей помогу?
– Прочтите это.
– Прочтя это, я только забью свои мозги всякой дурью.
Игорь Сергеевич собрался идти дальше. Молодой человек отстал и скрылся в толпе.
«Противно смотреть. Пляска на костях. Это какое же у нас может быть будущее, если даже такое прошлое лучше него? А какие лозунги… Смешно…»
Игорь Сергеевич увлёкся мыслями и случайно задел подвыпившего мужчину.
– Эй, поосторожней!
– Смотри куда прёшься,– всё-таки Игорь Сергеевич был сегодня не в духе.
Мужчина остановился и зло посмотрел на Игоря Сергеевича мутными глазами.
– Что ты сказал?
– Залил зенки…
Игорь Сергеевич развернулся и хотел уже продолжить свой путь, но мужчина схватил его за плечо и развернул.
– Что ты сказал?– повторил он.
– Что слышал.
– Ты чё, крутой, что ли?
Игорь Сергеевич стал напротив него и достал руки из карманов.
– А тебе что-то не нравится?– Игорь Сергеевич начинал злиться.
– Я не понял…
– Да куда уж тебе.
Мужчина толкнул Игоря Сергеевича, отчего чуть было сам не упал.
– Повтори!
Вот теперь Игорь Сергеевич разозлился не на шутку.
– Да пошёл ты!
– Ах ты, сука! Иди сюда!
Игорь Сергеевич отошёл на шаг назад и поманил его рукой.
– Ну, всё б…!
Мужчина сделал уверенный шаг и уже хотел замахнуться для удара, но Игорь Сергеевич опередил его и, сделав резкий выпад, несколько раз ударил его по лицу. Мужчина чуть было не упал, но всё-таки успел схватиться за стоящего поблизости человека и устоял на ногах.
Он помотал головой.
– Тебе п…
Он буквально набросился на Игоря Сергеевича и, схватившись за него, едва не повалил.
Игорь Сергеевич тут же ударил его под дых и, ловко выкрутившись, завалил его на грязный асфальт.
– Мразь! На кого ты лезешь?!– Игорь Сергеевич несколько раз ударил его ногой, не давая ему встать.
Мужчина пытался что-то сказать, но кроме нечленораздельных звуков у него ничего не получалось.
Игорь Сергеевич вымещал на нём всю скопившуюся за день злость.
– Сука б…! На!
Он не мог остановиться.
В толпе поднялась небольшая паника, и бабульки, причитая и охая, поспешили прочь от этого места.
Милиционеры подоспели вовремя, не дав окончательно добить несчастного человека.
Глава 2
Дверь камеры открылась, и Игоря Сергеевича силой втолкнули в неё.
– Вы не имеете право, это произвол! Почему вы взяли меня, а не того алкаша?! Это же он затеял драку, я же жертва!
– Эй, жертва, заткнись!– прокричал дежурный, сидевший за столом недалеко от камеры.
– Почему вы нарушаете мои права? Где справедливость, где, в конце концов, закон?– Игорь Сергеевич взялся за решётку и снова стал возмущаться.
– Эй, вы же должны блюсти закон, где ваша честь, где ваш закон?
– Да заткнись ты!
– Нечего затыкать меня! Вы не имеете права!
– Ещё слово, и я сам заткну тебя!
– Я свободный человек, что хочу, то и говорю!
Появился следователь. Он посмотрел усталым взглядом на Игоря Сергеевича, затем отвернулся и обратился к дежурному.
– Кто такой?
– Некий Игорь Сергеевич Кузнецов, набил морду какому-то мужику на митинге.
– На каком митинге?
– Ну, коммунисты.
– А-а, да,– следователь утвердительно покачал головой.– Что-то не похож он на коммуниста.
– Он проходил мимо, к нему привязался какой-то алкаш и затеял драку.
– А он тогда что здесь делает?
– Если бы мы арестовали того придурка, коммуниста, между прочим, нас бы коммуняки уже с потрохами сожрали. Мол, мы специально засылаем всяких типов, чтобы они наводили беспорядки на демонстрациях. Завтра во всех газетах писали бы, что мы пытаемся всеми правдами и неправдами задавить их, лишь бы они не могли сказать правду о нашей власти.
– Да, равенство– это преимущество слабых.
– Ты прав.
– Вот тебе и демократия, свобода.
– Ага.
– Свободу слова имеют все, кроме власти. А в органах что, не люди работают?
Игорю Сергеевичу надоело смотреть на их разговор, и он решил обратить на себя внимание
– Эй, вы! Давайте же, предъявляйте мне обвинение. Наверняка у вас припасена пара «глухарей» по мою душу…
– Ты заткнёшься там, или нет?
– Что, буйный?
– Вообще псих какой-то.
– Псих?
– Он за дорогу так задолбал Славика с Лёхой, что они чуть его там и не прибили. Вон, синяк видите?– дежурный кивнул на Игоря Сергеевича.– Честно говоря, это не тот алкаш приложился.
– Ясно, веди ко мне в кабинет.
– Ты поосторожней, а то он что-то на сумасшедшего смахивает.
– Выясним.
Следователь развернулся и ушёл.
Дежурный взял ключи, отстегнул дубинку и направился к камере.
Подойдя, он зло посмотрел на Игоря Сергеевича и процедил сквозь зубы.
– Будешь шутить, познакомишься с моей доброй дубинкой, так что веди себя хорошо. Понял?
Игорь Сергеевич взглянул в глаза дежурному, но ничего не ответил; он устал.
– Вот и ладненько. Выходи.
Он открыл дверь и, не закрывая её, повёл Игоря Сергеевича в кабинет следователя.
Они вошли без стука.
– Вот, привёл.
– Угу, иди.
Дежурный вышел и закрыл за собой дверь.
– Ну, здравствуйте, Игорь Сергеевич…
– Наручники снимешь?
– Посидите немножко в наручниках, ничего с вами не случится.
– И в чём вы меня обвиняете, кого я убил?
– О-ой,– протянул следователь.– Ну что за народ пошёл? Не стройте из себя бедненькую, беззащитную овечку, которую злые дядьки собрались заколоть. Вы и сами знаете, за что вас привели сюда.
– За то, что я защищался?
– Не утрируйте.
– А разве не так? Вы же и сами знаете, что я не…
– Сбавь громкость.
Дверь открылась, и появился другой следователь.
– Коль, я занят.
– Помощь не нужна?
– Да нет, ничего особенного.
– Что, боитесь, один не справитесь?– издевался Игорь Сергеевич.– Да, четыре руки лучше, чем две.
– Две головы лучше, чем одна,– резонно заметил тот, которого звали Николай.
– У вас ещё и головы есть? Извините, не знал.
Следователь махнул рукой, и «Коль», вздохнув, ушёл.
– Чем же вас так обидела наша милиция?
– Вы есть отражение государства, вы его защита, его проклятая опора. Вы не защищаете свободу, а пытаетесь упорядочить её, а свобода– это хаос. Всё, что уничтожает хаос, уничтожает и свободу.
– Да вы, я вижу, анархист.
– Можно и так сказать.
– И вы и правда думаете, что человек может жить без государства?
– Да, но вы этого не хотите.
– А почему же тогда создавали государства?
– Государство нам навязано.
– Кем же?
– Властолюбивыми уродами, вроде…
– Можете не продолжать,– следователь достал какие-то бумаги.– А нужна ли нам свобода?
– Это государству она не нужна, люди же изначально были свободны… и будем.
– А вам не кажется, что разум сам по себе является государством?
– Не понял.
– Вы сказали, что всё, что уничтожает хаос – уничтожает свободу. Так?
– Да, я не отказываюсь от своих слов.
– А разве разум не упорядоченная структура? Разум сам по себе есть противоположность хаосу. Разум и свобода– вещи несовместимые.
– Вот только не надо вдаваться в такую страшную метафизику, это уже бред. Это игра слов, при других обстоятельствах я доказал бы вам обратное.
– Интересно было бы услышать,– следователь был явно доволен собой.
– Жаль мы сейчас не при тех условиях…
– Ага.
– Просто вы– оплот тоталитаризма, и вы не хотите верить в свободу.
– Ну, конечно.
– А разве не так?
– Всё совершенно верно,– усмехнулся следователь.
Игоря Сергеевича эта интонация вывела до глубины души. Он внезапно вскочил со стула и упёрся кулаками в стол.
Если следователь и испугался, то не подал виду.
«Сумасшедший какой-то».
– Но помните, когда-нибудь свобода обязательно наступит. Вы– пройденный этап. Хотите вы того, или нет, но ваши потомки будут свободными людьми и будут с ненавистью вспоминать своего пра– пра– пра-… деда.
Следователь всё внимательно выслушал.
– Сядьте, пожалуйста.
Игорь Сергеевич сел.
Следователь поднял трубку телефона.
– Да,– ответил дежурный.
– Забирай нашего Че Гевару, он меня уже достал.
– Куда его?
– Обратно в камеру, куда же ещё?
– Вы не имеете права!– опять начал кричать Игорь Сергеевич, но следователь не обратил должного внимания.
– Уже иду.
Через минуту Игорь Сергеевич снова сидел в камере и с неописуемой злостью смотрел на дежурного.
Через пять минут дежурный снова снял трубку.
– Да.
– Я вот тут подумал, позвони-ка, наверное, в психдиспансер. .
Через пару часов приехала бригада.
Игорь Сергеевич не спал. Он сидел на нарах и смотрел в одну точку где-то на стене, или даже за стеной. Сегодня за день его так вымотали и вывели, что из всех чувств остались только усталость и злость. Состояние было совершенно наплевательским, и даже когда к камере подошли санитары с врачом, и дежурный указал на него, Игорь Сергеевич не обратил на это никакого внимания.
После непродолжительного разговора с дежурным санитары сели на диван напротив камеры.
Дежурный открыл дверь.
Игорь Сергеевич устало повернул голову в его сторону, но ничего не сказал. Он кинул недобрый взгляд на стоящего за ним врача, который то и дело поправлял свои очки.
– Только рыпнись,– предупредил дежурный и, отойдя в сторону, впустил врача в камеру.
Игорь Сергеевич так же отрешённо – озлобленно следил за происходящим. В его взгляде не было даже намёка на удивление или негодование.
– Ну-с, здравствуйте.
Игорь Сергеевич молчал.
– Вас зовут Игорь Сергеевич Кузнецов?
– Да.
– Вы когда-нибудь состояли или состоите на учёте в психдиспансере?
– Нет.
– Были у вас травмы головы?
– Нет.
– Вы посещали психиатра?
– Нет.
– Ясненько,– врач поправил очки.
– Что-нибудь ещё?
– Да. За что же вас сюда посадили?
– Ни за что.
– Прямо-таки и ни за что?
– Что я вам буду объяснять? Вы же с ними заодно.
– Почему вы так думаете?
– Так было и так будет.
– Ну, как знаете. Так всё-таки, почему вы здесь?
– Вы и так всё прекрасно знаете, мне нечего добавить,– повторил Игорь Сергеевич.
– Значит, отвечать не желаем?
– Я просто не вижу в этом смысла.
Врач на секунду задумался и поправил очки.
– Вы же никогда не имели проблем с властями…
Врач хотел продолжить, но Игорь Сергеевич прервал его.
– С властью у меня вечные проблемы.
– Почему?
– Потому что я ненавижу власть,– чуть ли не по слогам проговорил Игорь Сергеевич.
– За что?
– За всё.
Игорю Сергеевичу не хотелось разговаривать и что-либо доказывать.
– Ясненько.
– Ни хрена вам не ясненько.
Врач в очередной раз поправил очки.
– У вас когда-нибудь возникало желание напасть на кого-нибудь или, может, даже убить?
Игорь Сергеевич усмехнулся.
– До сегодняшнего дня не часто.
– А что же такого произошло сегодня?
– Сегодня я выполнил годичную норму по желанию убить.
– Ясненько. Это желание у вас возникло внезапно, или оно давно уже зрело?
– Что за чушь вы несёте?
– Отвечайте…
– Посмотрел бы я, какой бы вы были добренький, если бы вам дали по морде, потом посадили, а потом ещё и за психа сочли.
Врач встал и. кивнув каким-то своим мыслям, направился к двери.
– Что ж, до свидания.
Игорь Сергеевич молча отвернулся и вновь уставился в одну точку, аккуратно облокотив голову на руки.
Врач вышел. Дежурный закрыл камеру.
Дальше Игорь Сергеевич уже не наблюдал за происходящим, ему было не интересно.
Врач подошёл к следователю стоящему в сторонке.
– Ну что?
Врач пожал плечами.
– Да ничего особенного. Обычный, нормальный человек.
– Вы так думаете?
– На вопросы отвечает адекватно и ясно, мышление не спутанное, не агрессивен.
Следователь задумался.
– Не, не нравится он мне.
– Что же так?
– Вы бы видели, как он тут пару часов назад бесился и что орал.
– Ну что поделать? Бывают и излишне свободолюбивые люди.
– Ну, это уже…
– Я думаю, забирать его не стоит.
– А может всё-таки на всякий случай…
– Не, не надо.
– Так что же, отпускать его?
– Он же драку устроил, как же его можно отпустить?
– Да-а,– отмахнулся следователь,– пьянчуга какой-то пристал к нему, а он ответил, тем более что тот мужик никакого заявления не писал.
– Это он, получается, невиновен?
– Получается так.
– А что же тогда нам звонили?
– Не нравится он мне. Я-то думал, он у вас на учёте стоит, ан нет. А потом решил и вас вызвать, на всякий случай.
– Ясненько,– врач в очередной раз поправил очки.
Следователь задумался.
– Это может он сейчас такой спокойный и умный, а завтра?
Врачу этот разговор уже порядком надоел, и он счёл за лучшее уступить.
– Ну, хорошо, сейчас я ему выпишу повестку.
Следователь одобрительно кивнул.
Врач достал из кармана бланк и заполнил его. Он подошёл к камере.
Игорь Сергеевич не обратил на него внимания.
Врач постучал по прутьям.
Игорь Сергеевич поднял голову и посмотрел на него.
– Ну что ещё?
– Возьмите этот бланк и придите послезавтра в психдиспансер.
Игорь Сергеевич хотел было возмутиться, но, поняв, что перспектив у него всё равно никаких нет, забрал бумажку.
Врач скрылся из виду.
– Вручили?
– Вручил, хотя смысла я в этом, честно говоря, не вижу.
– Да мало ли что, перестраховаться никогда не мешает.
– Да, это правильно.
– Ну что ж, тогда до свидания.
– До свидания.
Врач ушёл.
Следователь широко зевнул и подошёл к дежурному.
– Минут через десять выпускай.
Домой Игорь Сергеевич пошёл пешком, так как транспорт уже не ходил, а на такси денег не было. Идти было недолго, не больше часа, а потому это обстоятельство его не смущало.
По небу плыли чёрные тучи, ни звёзд, ни Луны видно не было, что не могло не радовать Игоря Сергеевича; как раз под настроение.
Он шёл, не разбирая дороги, то и дело проваливаясь в какую-нибудь лужу, от чего он совсем промок и замёрз. Настроение было таким отвратительным, что в некоторой степени было даже приятно.
«Вот уроды! Сволочи! Ну какого хрена они ко мне привязались? Да уж, не повезло мне сегодня, взял на себя роль жертвы государственного аппарата. Власти нужны жертвы, а иначе за что будут благодарить её остальные? Вот и сейчас, наверное, безликая масса невидимо и неслышимо благодарит власть за то, что она спасла её от такой скотины, как я, хоть даже и на день.
И ведь никто не захочет узнать правду, никто не выслушает, никто не поверит. Да и как можно поверить отщепенцу? Всё, я навёл беспорядок, теперь я– это не они. Хоть несколько дней, но они меня и знать хотеть не будут; невидимое желание бесцветных мозгов. Будут безлико молчать, чтобы некому было оправдываться и нести ответственность. А власть только, знай, радуется! Да что власть! Это люди всё виноваты: не видят и не хотят ни черта видеть. Хоть силком им открой глаза, они всё равно в тот же момент их закроют, да ещё и обматерят. Мир идиотов, мир слепых, у которых одна на всех собака-поводырь, и которые думают, что они её хозяева, не замечая, что они уже давно только болтаются у неё на поводке. И ведь никто не хочет увидеть поводка! Не чувствуют его, не хотят чувствовать…»
Игорь Сергеевич увлёкся мыслями и чуть ли не по колено провалился в лужу.
«Вот чёрт! Всё против меня, даже лужа и та меня ненавидит…»
Игорь Сергеевич тут же усмехнулся этой мысли, но ощущение всемирной ненависти осталось. Он понял, что слишком уж разнервничался и решил перейти на более спокойную тему.
«Интересно, Лев Абрамович звонил? Скорее всего, да. Не, гонорар я ему не дам скинуть, иначе я просто перестану себя уважать. Вот тоже интересный человек… Не, он ко мне хорошо относится… А может относился? Не, и сейчас то же самое, он не изменился, да и наши отношения тоже. Хотя он, и правда, гонорары с каждой книгой всё уменьшает и уменьшает. Хотя, разве он не прав? Если я пишу всё хуже и хуже, почему он должен мне платить больше или даже столько же? А если он буде платить мне столько, сколько мне хотелось бы, то сколько ж ему тогда придётся платить популярным писателям? А если платить одинаково, пойдут слухи, недовольство, а Лев Абрамович слишком уж дорожит своей репутацией. Да, всё-таки он неплохой человек. Только два друга есть у меня: Лев Абрамович и Евгений Алексеевич, это единственные люди, которым я доверяю, и на которых я могу положиться в трудную минуту, а все остальные… Даже думать о них противно…»
Мимо него проехала машина скорой помощи, что вновь вернуло Игоря Сергеевича к жестокой действительности.
«Вот они… О! Мне ж повестку дали. Интересно, что там?– Игорь Сергеевич достал из кармана скомканный листок и развернул его.– «Явиться 14.09.02 в 12:00 в Неврологический диспансер по улице… Кабинет 5. Психиатр: Семёнов Г.В.» и подпись.
Сволочи. Дожились, людей, которые хоть чуть-чуть соображают, уже за психов считать стали. И куда только катится мир? Хотя какая разница, куда он катится, главное, что по мне.
Да хрен я когда к ним пойду! Делать мне больше нечего, в ножки им ещё кланяться буду. А попробуют силком привести, я им тогда устрою, они у меня из судов вылезать не будут, козлы,– Игорь Сергеевич скомкал бумажку и выкинул её.– Это надо же, счесть меня за психа! Вот дебилы…»
С этими мыслями он незаметно сам для себя дошёл до дома.
Он сразу решил пойти лечь спать, так как от усталости он уже начинал плохо соображать.
Заснул он почти мгновенно.
Разбудил его телефонный звонок. На часах было без четверти двенадцать.
Игорь Сергеевич встал с постели и, потерев глаза, подошёл к телефону.
– Алло.
– Здравствуйте Игорь Сергеевич.
– Здравствуйте, Лев Абрамович.
– Спите ещё, что ли?
– Ага.
– Это на вас непохоже.
– Да уж.
– А что вы вчера дома не были? Я вчера, наверное, раза три или четыре звонил.
– Вы не поверите,– Игорь Сергеевич усмехнулся.
Игорь Сергеевич вкратце изложил всю историю.
– Да-а,– протянул Лев Абрамович, бывает же такое.
– Рассказал бы кто – не поверил.
– Да уж.
– И главное – за психа сочли! Ещё и повестку в диспансер дали, сволочи.
– Зачем?
– Будут определять, псих я или нет. Так что, в психушку меня скоро упекут,– Игорь Сергеевич рассмеялся.
Лев Абрамович тоже рассмеялся, но смех его был каким-то неестественный, впрочем, Игорь Сергеевич этого не заметил.
Лев Абрамович несколько секунд молчал, явно что-то обдумывая.
– Вас вызвали?
– Да, к какому-то Семёнову.
– И вы пойдёте?
– Да ну! Издеваетесь, что ли?
– Не, сходить надо, а то подумают, что вы скрываетесь, тогда ещё хуже будет.
– Я им подумаю.
– Не, не, не, обязательно сходите, от греха подальше.
– Много им чести будет.
– Ну, вы же не чокнутый, чего вам бояться?
– Сам факт.
– Из-за этого принципа, у вас могут появиться большие проблемы. Привяжутся, а потом доказывай, что ты не верблюд.
– Да что вы меня уговариваете? Не пойду я.
– Я же вам добра хочу. Ну, посудите сами, зачем вам лишние проблемы?
– Да я и повестку уже выкинул.
– Ничего страшного, скажете, что потеряли. Вы же всё равно уже на приём записаны.
– Не хочу я идти на такие уступки.
– Ну, какие тут могут быть уступки? Одни формальности.
– Даже как-то…
– Хоть меня пожалейте, я же за вас переживать буду.
Игорь Сергеевич задумался.
– Ну ладно, схожу, но только ради вас.
– Вот и хорошо, это правильно. Кстати, гонорар я вам решил не уменьшать, а то обидитесь ещё.
– Спасибо.
– Да не за что.
– Ну, всё до…
– Обещайте мне, что сходите.
– Да что ж вы…
– Я…
– Схожу я, схожу.
– Пообещайте, чтобы я не нервничал.
– Хорошо, обещаю,– окончательно сдался Игорь Сергеевич.
– Ну, тогда до свидания.
– До свидания.
Игорь Сергеевич положил трубку и, улыбнувшись, пошёл готовить завтрак.
На следующий день Игорь Сергеевич, скрепя сердце, всё-таки решил сходить в диспансер.
Злиться он уже перестал, а потом, считал это посещение простой формальностью. Вчера Игорь Сергеевич ещё звонил Евгению Алексеевичу, который его окончательно успокоил, хотя и сказал, что на его бы месте он не пошёл. Но Игорь Сергеевич к этому времени уже настроился на то, что надо сходить, а потому он его не переубедил.
Игорь Сергеевич зашёл в кабинет Семёнова, в котором помимо него также сидела медсестра и заполняла какие-то бумаги.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, присаживайтесь,– врач указал на стул у стола.
– Как ваша фамилия?
– Кузнецов Игорь Сергеевич.
– Ясно,– как-то многозначительно сказал Семёнов и отложил дописанный бланк.– Давайте повестку.
– Я её потерял.
– Да?
Игорь Сергеевич кивнул.
– Ну, ничего страшного,– он записал Игоря Сергеевича в бланк приёма больных.– Что же вы? С психикой у вас вроде всё нормально было, а тут на тебе.
– У меня и сейчас всё нормально,– улыбнулся Игорь Сергеевич.
– Что же тогда на людей бросаетесь?
– Я бросаюсь?
– А кто же ещё?
– Да тот первый начал.
– Нужно было или не отвечать или позвать милицию.
– Вот вы бы…
– Сейчас речь идёт не обо мне, а о вас,– Семёнов явно мягкостью характера не отличался.
– Всё познаётся в сравнении.
– Не меняйте тему.
– Я и не меняю.
– Если вы меняете тему, значит, хотите что-то скрыть,– заметил Семёнов.
– Я же сказал, я ничего не меняю.
– А вот мне показалось: меняете.
– Вам показалось,– Игорь Сергеевич снова улыбнулся, но улыбка была уже немного не та.
– Ладно, забудем. У вас в детстве были травмы головы?
– Нет.
– А потрясения?
– Да вроде бы нет.
– Вроде бы– это не ответ.
Игорю Сергеевичу этот тон переставал нравиться.
– Хорошо. Не было.
– Ну, это вообще-то вряд ли. Уж что-нибудь, да было, не взаперти же вы сидели?
– Именно взаперти, в детдоме.
– А ну тогда ясно,– усмехнулся Семёнов и развёл руками.
Игорю Сергеевичу этот жест совсем не понравился.
– Ну и что из этого?
– А что вы так занервничали?
– Я не нервничаю.
– Не обманывайте, меня не проведёшь.
– Я повторяю, я не нервничаю,– действительно начинал нервничать Игорь Сергеевич.
– Нервничаете, я вижу.
– Да что хоть вы видите?
– О-о, да вы ещё и злиться начинаете. Значит, истоки вашего расстройства следует искать именно в детдоме, я прав?
– Какого ещё расстройства?
