Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 1
Большую часть времени Василий и Иван рассуждали о жизни, о людях, о Боге и о прочих вещах. Вот и сейчас они мирно разговаривали, идя в очередной город.
Погода была на удивление хорошая.
– Василий, вот я смотрю на Солнце, на траву, на птиц и поражаюсь, неужели всё это создал Бог?
– Всё не совсем так, как писано, поэтому я и несу новую веру.
– То есть, ты хочешь сказать, что ранее нас всех обманывали? Обман – зло, значит и писание – зло?
– Конечно, нет. Люди не поняли бы тогда правду, так было надо. Когда мать говорит ребёнку, что лекарство сладкое, она обманывает его, но зло ли это?
– Нет, – Иван задумался. – Так, когда же обман благо, а когда зло?
– Как сам решишь, всё зависит от тебя. Сердце, душа должны говорить, хорошо это или плохо.
– Ты всё время говоришь о душе, а разве она не может ошибаться?
– Она не отсюда. Там, где она родилась, ошибок не существует.
– Но ведь у каждого разная совесть, душа, одному они позволят это, а другому нет, соответственно для одного это будет добром, а для другого то же самое будет злом.
– Души в этом плане у всех одинаковы, вмешательство в них разума различно.
Тут с ними поравнялась машина и резко остановилась. Из неё вылез мужчина с очень довольным видом. По нему сразу было видно, что он из тех, кто всегда спешит и хочет знать всё.
– Здравствуйте, Василий, – заулыбался он.
– Добрый день.
– Я корреспондент местной газеты. Мне сказали, что вы идёте в эту сторону, и вот я вас, наконец, нашёл.
– Не стоило.
– Давайте я вас подброшу до города, а заодно уж мы побеседуем.
– Спасибо, но мы и сами дойдём.
– Ну, тогда разрешите хотя бы задать вам несколько вопросов.
– Нет.
– Почему?
– Через бумагу нельзя говорить.
– Но зато вас все будут знать…
– Меня это не волнует, я не даю интервью. Хотите знать, о чём я думаю, постойте на площади вместе с остальными.
– Ну, хоть вопрос…
– Нет.
– Но…
– До свидания.
– Хотя бы скажите…
– Идите с Богом.
– Ну что же, я вижу, разговора у нас не получится.
– Вы всё правильно поняли.
– Хорошо, до свидания.
– До свидания.
Корреспондент сел в машину и, быстро развернувшись, поехал обратно.
Василий посмотрел ему вслед.
– Никогда не поймут люди того, чего у них нет. Как я могу говорить через бумагу? Через газету я не могу ничему научить, меня не поймут. Всё исказят и переиначат. Человек должен чувствовать. Пусть он даже будет один, но это всё равно лучше, чем тысяча читателей.
– Но ведь с помощью средств массовой информации можно охватить гораздо больше людей…
– Ты меня не слушаешь. Через бумагу можно передать только слова, но не силу, а слово без силы всего лишь поток воздуха.
Иван понял, и они продолжили путь.
Николай Александрович сегодня опять был не в настроении. Дела на работе совсем не ладились.
Он открыл дверь и, разувшись, прошёл в зал, где Татьяна и Юрий смотрели телевизор.
Николай Александрович устало завалился в кресло.
– Ну как прошёл день?
– Как обычно, хуже некуда.
– Опять с фирмой проблемы?
– Хана моей фирме.
– Ну, зачем ты так? Всё наладится, – обнадёжила его Татьяна.
– Да ни черта не наладится, задавят меня.
– Не накаркай.
Николай Александрович вздохнул.
– Будем с вами жить на помойке и питаться хлебом с водой.
– Упаси Господи!
– Бог здесь не помощник, – вставил Юрий.
– Бог, Бог, вот так ты и помрёшь с ним с голодухи.
– Главное, что с ним.
– Ты ещё в монахи постригись, – начал злиться Николай Александрович. Последнее время он заводился с одного слова.
– Коля, не надо, – покачала головой Татьяна.
– А что такого?
– Ничего.
– Духом единым сыт не будешь, а вкусно поесть и вкусно пожить любят все.
– Куда катится мир? – пожал плечами Юрий.
– Что естественно, то не безобразно и выбей, наконец, эту дурь из головы, – вспылил Николай Александрович
– Это не дурь.
– Самая настоящая сектантская дурь.
– Я ещё раз повторяю, это не секта, – процедил сквозь зубы Юрий. Очень уж ему не нравилось, когда его братьев и сестёр называли сектантами.
– А что же это ещё может быть? Обычная секта.
– Ничего ты не понимаешь.
– Зато ты стал очень уж понятливым, да? – не на шутку разозлился Николай Александрович.
– Да, вот я многое понял! – тоже начинал злиться Юрий.
– Дурак ты и ни хрена ещё не понимаешь.
– По себе людей не судят.
– Чего?..
– Коля, ну хватит тебе, – попыталась успокоить его Татьяна.
– Долбанные сектанты, ты смотри, как мозги умеют прочищать.
– Это не секта!
– Ну что вы, в самом-то деле, – всё пыталась разнять их Татьяна.
– Он ещё учить меня будет!
– Буду, и тебе ещё учиться и учиться.
– Чему, этому? – усмехнулся Николай Александрович.
– Папа, жить надо так, чтобы процветала прежде всего душа, пусть даже в ущерб телу.
Николай Александрович развёл руками.
– Ну что за бред? Какая ещё такая душа?
– Самая обычная.
– Нет никакой души.
– Есть.
– Душа – сказка для дебилов и самых маленьких, а тело – вот оно, – он хлопнул себя по ноге. – И если ты загнёшься с голодухи, душе от этого лучше не станет.
– Ну, почему же не станет? Тело умрёт, а душа станет свободной, она наконец-то освободится от этой чёртовой мясной тюрьмы.
– Господи, да что ты такое говоришь?– испугалась Татьяна.
– Для души надо жить, для души, а не для мяса!
– Это ты своим братьям и сёстрам можешь рассказать, мне ты мозги не запудришь
– Было б что пудрить.
– Сынок, он прав.
– Прав?
– У тебя стали появляться какие-то нехорошие мысли…
– С вами других не получается.
– Жить надо, а не в душу играться.
Юрий покачал головой.
– Как хоть так вы живёте?
– Мы живём, как все нормальные люди, это ты…
– Господи, я живу среди червей, которые копошатся в своём навозе, и при этом думают, что это лучший из миров.
– Ты выбирай выражения! Мы всё-таки твои родители, а не дядька с тёткой.
– Мне стыдно за таких родителей!
Юрий посмотрел им в глаза и, резко встав с дивана, направился к двери.
– Юра, ты куда? – забеспокоилась Татьяна.
– Туда, где меня понимают.
– Опять к этим?
– Мне противно здесь сидеть, – прокричал Юрий с порога и хлопнул дверью.
Некоторое время стояла напряжённая тишина.
– Ну вот, Коля, молодец. Зачем ты так?
– Молчала бы ты.
– Зачем ты срываешь зло на Юре?
– Я ничего не срываю, я говорю правду.
– Ну-ну.
Николай Александрович простонал.
– Как же вы меня все замучили.
– Мог бы и пообходительнее, а то вот, ушёл.
– Не первый раз. Завтра вернётся, как миленький, куда он денется?
– Тебе надо перед ним извиниться, он всё-таки наш единственный сын.
Николай Александрович вздохнул и потёр уставшие глаза.
– Ладно, завтра извинюсь. Пошли ужинать.
Павел и Пётр вошли в кабинет Босса и, сделав чисто символический поклон, сели за стол, за которым уже сидел этот вечно ухмыляющийся тип.
– Ну, рассказывайте, как начало? – пробасил Босс.
– Всё идёт так, как и должно идти. Василий в полной мере осознал свой дар и начал правильно им распоряжаться.
– Я думаю, начало неплохое, – добавил Пётр.
– Хм, а вот он придерживается другого мнения.
– Да, другого, – он, как обычно усмехнулся – Известно ли вам, что все люди, коих Василий «наставил» на путь истины, максимум через неделю возвращались к прежней жизни?
– Нет, это неправда, – возмутился Павел.
– Правда, правда, – он хихикнул. – Эти людишки конечно ещё помнят его слова, испытывают благодарность за исцеление… Но они так и не поняли, что значит накормить сердце, что значит изменить душу.
– Почему же не помнят? Они…
– Они помнят, что надо, говорят, что надо, но это только слова и бесплодные мысли, перемен даже не намечается. А «вера без дел мертва», так ведь?
Босс кивнул.
– Он предложил закрыть проект, и не тратить попусту наши силы.
– Но нельзя же судить обо всём всего лишь через два месяца.
– И я думаю, он прав, – согласился Босс.
– О том, удачный ли получился эксперимент или нет, можно будет судить только после смерти мессии.
– Да уже всё и так ясно…
– Кстати, – вспомнил Босс. – Вы нашли человека, который должен будет его убить?
– Ищем.
– Ищите, потому что вы и сами знаете, если он умрёт не насильственной смертью, то дальше всеобщего восхищения дело не пойдёт.
– Мы это понимаем.
– Как там у тебя?
– «Где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя»
– Да, вот именно. Люди могут понять только мысли покойников, ибо они проще, потому что их некому исправить.
– У нас уже есть несколько человек на примете.
– Вот и замечательно.
– У нас всё под контролем.
– Хорошо бы.
– Мы можем идти?
– Да, все свободны.
Разговор получился недлинным, но ёмким. Все встали и разошлись по своим кабинетам.
Разозлившись на всех в этом проклятом мире, Юрий пошёл туда, где ему верили, и где он мог верить. Подойдя к дому, а вернее к храму, Юрий заметил, что на верхнем этаже горит свет. Брат Виктор и брат Сергей, видимо, ещё не спали, несмотря на поздний час. В самом доме никого уже не было, и Юрий решил заглянуть на полчасика к духовным лидерам, дабы излить им душу и спросить совета.
По религиозным причинам дверь храма никогда не была закрытой, поэтому Юрий тихо вошёл и не спеша поднялся на второй этаж.
Дверь в комнату была приоткрыта, и из комнаты слышался оживлённый разговор.
– Тихо! По-моему кто-то поднялся, сходи посмотри.
– Седой, ты либо ошалел? Какой дурак может припереться в первом часу ночи?
– А хрен его знает, может какой придурок из наших решил нам спокойной ночи пожелать?
– Не до такой же степени они идиоты.
– Это ещё кто их знает.
– Да даже наш любимый Юра до такого не додумался бы.
Юрий поднялся и уже собрался постучаться, но, услышав своё имя, взял грех на душу и решил немного послушать, что о нём думают.
– Юра до чего угодно может додуматься. Он фанатичен до крайности.
– Это точно.
– Видел, какую хрень сегодня написал?
Юрию было плохо слышно, и он начал внимательно прислушиваться. Интересно же знать, что о тебе думают высшие инстанции.
– Да, баран он, конечно, редкостный, наивный, как ребёнок. Это надо же, променять квартиру на непонятно что!
Юрий так понял, что он что-то не так расслышал.
– Здесь конечно тебя надо похвалить, уж что-что, а убеждать ты умеешь.
– Это точно. Дар у меня, что ли, такой? Наверное, смогу и Бога убедить, что я ангел.
Юрий услышал, что они заговорили о Боге.
– Ну ладно, Серж, давай думать, что дальше делать будем? На этом деле мы уже бабок достаточно нагрели, наши преданные братья у маменек с папеньками, наверное, уже все финансы потырили, так что ловить нам в принципе тут больше нечего. Да и мент сегодня какой-то приходил, не понравились мы ему чем-то, видите ли.
Юрий что-то перестал понимать, при чём здесь «достаточно нагрели» и мент. В результате он списал это на то, что плохо расслышал фразу целиком. И всё равно было интересно.
– Ещё бы мы ему понравились! – усмехнулся Сергей
– Пришлось ему отстегнуть.
– Много?
– В пределах нормы.
– И то хорошо. Вообще-то я удивился бы, если бы нами не заинтересовались.
– Это конечно да! – засмеялся Седой. – Мы ж полжизни на нарах просидели!
– Вот кто знал, что мы будем нести пургу каким-то идиотам? – тоже засмеялся Сергей.
Теперь-то Юрий всё услышал, и это мгновенно повергло его в ужас. Всё как-то сразу стало ясно, вспомнились слова отца и матери. Было так обидно, так страшно, что Юрий просто был в шоке. Весь мир предал его. Юрий не мог произнести ни звука, в голове было только «Как? Как? Не может быть! Неужели? О нет! Как же?..» Такого предательства он никак не ожидал.
Юрий испуганно попятился назад.
– Седой, тихо! Кажется, опять лестница скрипит.
– Ты что?
– Иди, посмотри, кто там припёрся.
– Серж, у тебя глюки, что ли?
– Иди, посмотри, я сказал!
Седой нехотя пошёл смотреть.
– Брат Юрий? – не поверил своим глазам Седой.
– Что привело тебя к нам в столь поздний час? – как ни в чём небывало спросил Сергей. По нему даже нельзя было сказать, что он удивился, а уж тем более испугался.
– Как вы, вы…– Юрий был всё ещё в шоке.
– Юрий, что случилось?
Шок проходил, и вместо него стала появляться тупая злость.
– Вы ублюдки, сволочи! Вы предали не только меня, вы предали всех! – Юрий от распирающего его гнева стал похож на сумасшедшего. – Как я мог поверить вам?!
– Брат Юрий, ты всё не так понял… – его безумные глаза не очень-то нравились Сергею.
Седой молча стоял в сторонке и пристально наблюдал за этой сценой.
– Юрий, послушай…– Сергей положил руки ему на плечи.
– Убери руки, сволочь!
– Юрий, пойдём…
– Никуда я не пойду!
– Нам надо…
Юрий с силой оттолкнул его и, поддавшись гневу, тут же ударил его в лицо.
Удар получился не очень точным, поэтому Сергей лишь пошатнулся.
– Подлец! Скотина! Получи! – кинулся на него Юрий, нанося удар за ударом.
Сергей без особого труда уворачивался и всё ещё пытался успокоить его.
– Юрий, Юрий…
Подоспел Седой и стал оттаскивать Юрия, но не тут-то было, Юрий был зол, как сто чертей и просто так в руки не давался. Он мгновенно развернулся и хорошо ударил брата Виктора, который, покачнувшись, упал и схватился за разбитую губу.
Сергей всё пытался успокоить его, но это у него никак не получалось.
– Да успокойся ты! Успокойся!
Седой встал и снова захотел скрутить Юрия, но тот, как и в прошлый раз, сильно ударил его.
– Юрий!
– Скотина!
– Успокойся ты, наконец! – Сергей уже тоже еле сдерживал себя.
Хороший удар заставил замолчать Сергея, и он чуть было не завалился на стол. Седой медленно вставал.
Сергей больше уже не мог сдерживать себя. Как назло, под рукою оказалась трёхкилограммовая статуэтка и Сергей, даже не успев ничего сообразить, на мгновение дал волю чувствам и со всего маху ударил ею Юрия по голове.
Вот они, наконец, и пришли в следующий город. Было уже довольно поздно, хотя с тем журналистом они бы приехали ещё в обед. Но для них это не имело значения.
Город этот был довольно большой, хотя и являлся всего лишь районным центром.
На улице было уже темно, и, несмотря на то, что днём было жарко, сейчас чувствовался лёгкий холод. Василий постучался в один из домов, дабы как обычно попроситься на ночлег и, может быть, даже поесть. Хозяин дома ответил, что проходимцев здесь и так хватает, и что если уж им и правда негде переночевать, то пусть идут к местному знахарю – Фёдору, который никогда не откажет путникам в приюте, хотя человек он и странный.
Пройдя пару километров, Василий увидел старый покосившийся дом, стоявший несколько в отдаление от самого города, ближе к лесу.
Василий постучался.
– Ну, кто там ещё? – как-то обречёно ответил голос из-за двери.
– Путники.
– Что надо?
– Нам негде переночевать и…
– Входите, всегда рад гостям.
Дверь открылась, и на пороге показался старик, лет шестидесяти-семидесяти и, оценив гостей пытливым взглядом, жестом пригласил их войти.
Всё так же, не произнося ни слова, он накрыл на стол и опять же жестом пригласил их.
Василий и Иван сели.
– Откуда идёте, чего ищете? – начал расспросы Фёдор.
– Да вот, – отвечал Василий. – Ходим по городам, деревням, помогаем людям.
– Это чем же вы можете помочь? Молодые, хиленькие, даже дров наколоть, наверное, не сможете.
– Мы оказываем помощь другого рода, – влез в разговор Иван.
– О-о, – протянул Фёдор. – Очередные шарлатаны, наверное? Поразвелось вас… Я слыхал только об одном настоящем целителе и пророке, звать которого Василий, я даже отсюда чувствую его силу, а таких, как вы, хоть пруд пруди.
– И как же вы это чувствуете? – невозмутимо спросил Василий, прожёвывая хлеб.
– Вам, простым смертным, этого не понять. Мы с Василием одни из немногих, кто одарены высшей силой.
– Высшей силой?
– Да, силой данной нам для исцеления людей.
– Он и есть… – начал было Иван, но Василий оборвал его.
– Вы хотите сказать, что вы целитель?
– Именно так, – не без гордости ответил Фёдор.
– Нет, – покачал головой Василий. – Вы не целитель, вы обманщик. Из-за таких, как вы, люди и перестали верить настоящим целителям, одарённым свыше.
– И откуда ж ты всё знаешь?..
Фёдор хотел продолжить, но вдруг встретился взглядом с Василием и, открыв рот на полуслове, неуверенно перекрестился.
– О Господи… Неужели это вы? Простите меня, не признал. Я чувствовал, что когда-нибудь я встречу настоящего пророка, и, наконец, этот день настал. – Фёдор ещё раз перекрестился и опустил глаза. – Простите меня.
– За что?
– Весь свой дар я растерял, променял на деньги, будь они трижды прокляты, а когда опомнился, было уже слишком поздно.
– Бог тебе поможет, – так же спокойно и невозмутимо отвечал Василий.
– Боюсь, он уже ничего не сможет сделать.
– Верь в себя, тогда и Бог поверит в тебя. Я знаю, что ты когда-то был настоящим целителем.
– Был…
– Старайся вернуть всё не на словах, а на деле.
Фёдор посмотрел на Василия, ожидая, что он скажет ещё, но Василий молчал.
– Если бы вы знали, как это сложно, вернуть всё на прежние места. Сначала я не хотел брать денег, я всегда отказывался от них, но мне их буквально всучивали, а тут ещё внукам нужны были деньги на учёбу… Через некоторое время я уже смотрел на это совершенно естественно, а потом так и вовсе стал косо смотреть на человека, который не давал мне денег за мою помощь.
– Прискорбно это слышать.
– Я всё продал, – тяжело вздохнул Фёдор. – Всё.
– Деньги убивают Бога, и порою мне начинает казаться, что Бог при смерти.
Фёдор кивнул.
Они некоторое время сидели молча.
– Василий…
– Да.
– Я тут подумал…
– Не бойся, говори прямо.
– Разреши мне стать твоим учеником.
– Но это…
– Что мне для этого надо сделать?
– Тебе надо, прежде всего, слушать свою душу и учить других тому же.
– Так я могу идти с тобой?
– Не стоит, ты и так всё знаешь, надо просто открыть в себе это, а здесь я уже не помощник.
– Разреши мне хотя бы месяц побыть твоим учеником, чтобы я набрался силы и уверенности, а потом я вернусь в этот город.
– Ну…
– Я изменю этот город, я превращу зверей, живущих здесь в настоящих людей, я смогу, верьте мне.
– Я верю.
– Хотя бы месяц.
– Не знаю…
– Я не буду мешать. Поймите, мне это необходимо.
Василий думал.
– Ну что ж, хорошо.
– Вы возьмёте меня? – обрадовался Фёдор.
– Завтра рано утром выходим.
Фёдор едва ли не заплакал от переполняющих его чувств.
– Спасибо, я вас не подведу. Когда я вернусь, этот город станет раем. Я сделаю это, обещаю.
– Что-то Юра сегодня так и не пришёл, – забеспокоилась Татьяна. – Не случилось ли чего?
– Да чего с ним может случиться?
– Да мало ли…
– На занятия, наверное, сразу поехал, – Николай Александрович зевнул. – Собирай завтрак, а то мне уже идти пора.
– Неужели он ночевал там?
– Скорее всего.
Николай Александрович сел за стол, Татьяна налила кофе.
– Неразговорчивый ты какой-то в последнее время.
– Проблемы, – Николай Александрович отпил кофе. – Вчера инвесторы отказали в займе, видимо, по указке этого урода. Так что всё, конец моей фирме.
– Ну, вот ты опять…
– Мне сейчас нужно очень много денег, иначе я и полугода не протяну. И помочь мне сейчас может только чудо, потому что никакие займы мне не светят.
– Да-а.
– Так что, всё, начинай сушить сухари.
– Неужели всё так плохо?
Николай Александрович кивнул.
– Ну не расстраивайся ты так, всё образуется, – попыталась приободрить его Татьяна.
– Да ничего не образуется, всё уверенно летит к чёртовой матери. Будем учиться жить без денег, – он уныло вздохнул и отпил ещё кофе.
Татьяна молчала.
– О-ой, на работе проблемы, с Юрием проблемы, я скоро чокнусь от такой жизни, а что делать – ума не приложу.
– Кстати, придёт Юра, не забудь попросить у него прощения, ты мне обещал.
– Да, я вчера погорячился.
– Ну, вот и хорошо, – обрадовалась Татьяна.– А то вы что-то совсем рассорились.
– Нервы это всё. Не могу держать себя в руках, а тут ещё он со своими проповедями.
– Коля, не начинай.
– Извини, я не хотел.
– Спокойней надо быть.
– Будешь тут спокоен.
Зазвонил телефон.
– Это, наверное, меня, я возьму.
Николай Александрович встал из-за стола и снял трубку.
Послышался грубый мужской голос.
– Квартира Хорошевых?
– Да.
– Николай Александрович?
– Да, это я.
– Здравствуйте, это из милиции. Сегодня утром нашли труп с паспортом на имя Юрия Николаевича Хорошева, вам нужно приехать на опознание в…
Дальше Николай Александрович уже не слушал.
Глава 4
С тех пор как убили Юрия прошло уже почти пять месяцев, но ни Николай Александрович, ни Татьяна до сих пор не могли оправиться от случившегося.
У Татьяны была жесточайшая депрессия, или скорее даже ангедония. В то утро она чуть было не сошла с ума, да и сейчас была на грани помешательства. Она забросила дом, себя, практически перестала разговаривать и почти каждый вечер плакала.
Николай Александрович тоже находился в похожем состоянии, к тому же фирма его практически обанкротилась и только каким-то чудом ещё стояла на ногах.
В тот день был прохладный дождливый вечер. Татьяна уехала к подруге, и Николай Александрович был дома один. Он сидел на кухне, смотрел в одну точку, не переставая курил сигареты. Настроение было на редкость плохое. Он думал о своей жизни, о Татьяне, о Юрии; думал, как жить дальше и никак не мог найти ответа на этот сложнейший вопрос.
«Кто я такой? Зачем и почему я ещё живу? Кому я нужен? Вся моя жизнь – абсурд, чего я добился? Да ничего. «Жизнь коротка, потерпи немножко», – вспомнилась ему фраза, однажды увиденная на открытке. – К чёрту всё! Не хочу я больше терпеть, зачем? Ради чего и ради кого? Если я не нужен себе, значит, я не нужен никому.
Ну что я несу? – опомнился Николай Александрович и, встав, уставился в окно и снова подкурил сигарету. – Нет, всё правильно, и дело вовсе не в депрессии. Депрессия – это состояние, которое помогает нам реально взглянуть на мир. Самое реалистичное чувство в мире.
Не хочу я больше жить! – он сел и взялся за голову. – Не хочу и не могу. Одно лёгонькое движение бритвой и всё, спокойствие, гармония, единение с природой, тишина… А спокойствие – это хорошо, значит смерть – это не противная старуха с косой, а белокурая красавица с цветами и пленительной улыбкой на лице. Я хочу её увидеть. Она такая добрая, а здесь мне уже не за что цепляться. Надоело, всё надоело».
Николай Александрович потушил сигарету и не спеша, шажок за шажком, пошёл в ванную. Он медленно и как-то отрешённо достал свою опасную бритву, посмотрел на неё ничего не выражающим взглядом, затем посмотрел в зеркало и, поморщившись, опустил голову.
«Надоело, всё надоело…» – шептал Николай Александрович. Он сел на пол, засучил рукав и сжал бритву сильнее.
Павел прочитал только что принесённый ему доклад и, потерев руки, с довольным выражением лица откинулся на спинку кресла.
– Ну, наконец-то!
– Что же там такое? – Пётр отвёл глаза от каких-то бумаг.
– Скоро наша операция будет дополнена недостающим звеном.
– В каком смысле?
– «Где завещание…»
– А-а.
– Ага.
– И кто же это будет?
– Некий Николай Александрович Хорошев. Его сына убили какие-то лжепророки, так что повод у него есть.
– А причём здесь наш Василий?
– А какая ему разница?
– Как какая разница?
– Так он же всё равно настоящих убийц никогда не видел и даже не знает, как их зовут. Скажем ему, что убийца Василий, вот и дело с концом.
– Ой, нехорошо как-то.
– А что?
– Это ты привык убивать, я так не могу.
– Эх, давно это было… Не, ну убийца-то всё равно нужен, кому какая разница, кто и почему?
– Но Василий-то не виноват.
– Главное – чтобы этот Николай Александрович об этом не знал, а Василию всё равно. Смерть она и есть смерть.
– Ну не скажи, всё-таки приятнее умирать, если знаешь за что, а не так, совершенно бессмысленно.
– Вот когда он к нам придёт, тогда мы ему всё и объясним.
Пётр чувствовал, что это как-то нехорошо, но в принципе действительно, кому не всё равно?
– Ну, давай посмотрим, что он там делает.
Они включили телевизор и пощёлкали по каналам.
– Вот он!
– Ага, он.
– Что это он делает?
– Гля, гля, бритву достаёт.
Они присмотрелись.
– Неужто вены решил порезать?
– Ничего особенного, естественная реакция на отсутствие цели.
– Так надо же что-то делать, – начал беспокоиться Пётр.
– Ну, теперь-то он не помрёт, не дадим.
– Ага.
– Давай-ка теперь ты спускайся к нему.
– А почему это я?
– Я был у Василия.
– Да? – расстроился Пётр.
– Давай, давай, твоя очередь.
– Ладно, иду.
– А я пока на жену его повлияю незаметненько.
– Всё, не мешай.
Пётр закрыл глаза и сосредоточился.
Седой и Сергей сидели в прокуренном баре и вяло попивали пиво, закусывая сушёной воблой.
– Н-да, докатились мы с тобой, Седой. Всего месяц назад мы могли безвылазно сидеть в ресторанах и казино, а ща всё, каюк, бабки уплыли.
– А ты думал, они бесконечные? – усмехнулся Седой. – И так полгода почти гуляем.
– Да, заработали мы неплохо.
– Ага.
Они сделали по внушительному глотку пива.
– Неплохое было дельце.
– Пока ты не грохнул брата Юрия.
– Ой, только не начинай. Подумаешь тоже, велика потеря. Одним дебилом меньше, одним больше.
– Ну да.
– Я не виноват, я не хотел его убивать, случайно всё вышло, с каждым бывает.
Они замолчали и заказали ещё по пиву.
– Ну что теперь-то делать будем? – Седой выпил сразу полкружки.
– Не знаю. Правда, есть у меня тут на примете одно неплохое дельце. Бабки и большие, и уверенные.
– Наклеим бороды и опять в проповедники?
– Типа того.
– Не, Серж, это дельце не по мне.
– Что же так?
– Меня все эти фанатики до такой степени теперь выводят, что я их скоро уже отстреливать начну.
– Зато дело прибыльное и непыльное.
– На хрен, – подытожил Седой. – Не личет мне больше это занятие. Это ты у нас брехло от Бога, вот и занимайся тем, чем умеешь.
– Ну, как знаешь.
Они замолчали и отпили ещё пива.
– Ну, рассказывай.
– Что рассказывать?
– О дельце твоём.
– Так ты же всё равно не пойдёшь.
– Ну, интересно же.
– Ладно. Слышал я, появился проповедник какой-то, не то Василий, не то Владимир, хрен его знает. Так вот он, говорят, просто чудеса делает, народ к нему чуть ли не со всей страны скоро потянется, ты понимаешь?
– Да ладно, чудеса, – усмехнулся Седой. – Такой же, наверное, святой, как и мы с тобой.
– Да мне как-то по хрен, чудеса он творит, или мозги пудрит, главное, что около него неплохие деньги крутятся.
– А вдруг он и вправду одарённый какой?
– Не смеши.
– Не, ну были же такие люди. Он же тогда тебя за пять минут раскусит, это спасибо ещё нас не разыскивают.
– Это мы, конечно, вовремя смылись, не успели тогда про нас разнюхать.
– Да-а.
– Так что сейчас мы чисты аки ангелы.
– Смотри, а то выдаст тебя с потрохами.
– Ты меня, видимо, плохо знаешь. Уж что-что, а мозги пудрить я умею.
– Это у тебя, конечно, тоже какие-то мистические способности.
– Может быть, но уж прикинуться ангелочком – это вообще пара пустяков. Впишусь в ученики, а там дело техники.
– Рискуешь.
– Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
– Да ни черта у тебя не выйдет.
– Вот посмотришь.
Сергей повертел в руках пустую кружку.
– Ну что, пошли?
– Ты иди, я ещё посижу.
– Как знаешь. Ну, тогда получается, что наши дороги расходятся.
– Ага.
– Ладно, ещё увидимся.
– Не пропадай надолго.
– До скорого.
– Пока.
Сергей подмигнул Седому и направился к выходу.
– Ты ещё услышишь обо мне, – прокричал он на прощание и скрылся за дверью.
– Коля, о Господи! – запричитала Татьяна. – Что ты наделал?! Очнись, очнись, Коля!
Татьяна упала на колени, обняла его и расплакалась.
– Только не умирай, пожалуйста, – шептала она сквозь слёзы. – Я не смогу без тебя, только ты меня держишь на этом свете. Слышишь меня, Коля?
Татьяна разрыдалась ещё сильнее и теперь только шептала его имя.
Тут она внезапно вспомнила, что надо вызвать скорую, и тут же подбежала к телефону. Татьяна с трудом набрала несложный номер и, растирая слёзы по лицу, сказала, что случилось, и назвала адрес. Затем она снова подбежала к Николаю Александровичу и начала тормошить его. Через несколько секунд, которые для Татьяны показались вечностью, Николай Александрович вздрогнул и сделал глубокий вдох.
– Коля, Коля, наконец-то! Господи, что ты наделал? – вновь зашептала Татьяна и посильнее прижалась к нему.
– Я понял, я всё понял, – еле слышно произнёс Николай Александрович. – Я не должен умереть, теперь я знаю, зачем мне жить… Он умрёт… Я его убью, убью, убью… Я обязан его убить.
– Коленька, что ты говоришь? Успокойся, пожалуйста. Сейчас приедет скорая…
– Я всё видел…
– Хорошо, хорошо, только не умирай.
– Я его убью…– ещё тише прошептал Николай Александрович и вновь потерял сознание.
Несмотря на то, что было довольно-таки холодно, и накрапывал противный дождь со снегом, зима всё-таки, Василий, Иван и Фёдор всё так же ходили по городам и деревням, помогая страждущим и наставляя всех на путь истинный.
Фёдор так до сих пор и не ушёл, всё время уговаривая Василия взять его хотя бы в ещё один город, но вчера Фёдор сказал, что этот день будет действительно последним днём, проведённым им с Василием, и что ему пора уже возвращаться домой и принести людям новую жизнь.
Странности в поведении Фёдора никуда не делись. Он во всех городах и всё время кричал, что пришёл новый мессия, и как бы Василий ни просил его не делать этого, всё равно Фёдор не сдерживался и то и дело покрикивал о нём, как о мессии, пророке и целителе.
В этом городе, как, впрочем, и во всех остальных, к Василию подходило множество народу, которым он обязательно помогал в их проблемах.
К вечеру на главной площади собралась довольно внушительная толпа, которой Василий объяснял непреложные истины и учил жизни. Впрочем, весь этот день не стоит того, чтобы о нём говорить, так как такие же вечера и такие же проповеди были у Василия чуть ли ни ежедневно. Люди, как и всегда, уходили с глубокой верой и с твёрдой уверенностью в правде жизни.
Фёдор же всегда стоял рядом и просто слушал, посматривая на людей, на лица тех, кто уже проникся и кто махнул рукой.
Наконец проповедь закончилась.
Солнце уже почти село, и Василий спустился со ступенек. Он с улыбкой посмотрел на Фёдора.
– Ну что же, Фёдор, нам пора прощаться.
– Да, – грустно вздохнул Фёдор.
– Иди домой, а нас ждут новые люди. Сделай из своего города то, что ты мне обещал.
– Конечно, Василий, – вдохновенно отвечал Фёдор. – Можете на меня положиться. Через год это будет совсем другой город, город нового мира. Когда вы придёте в него в следующий раз, вы его не узнаете.
– Мне нравятся изменения в тебе, я чувствую твою силу, и если не ты, то кто же ещё?
– Спасибо.
– Не люблю долгих прощаний.
Фёдор кивнул.
– Я не подведу, верьте мне.
– Да будет так. А теперь иди, наши пути расходятся.
– До свидания, Василий, надеюсь, мы скоро увидимся.
– До свидания, Фёдор, мы ещё обязательно встретимся.
Василий пожал руку Фёдору, который, улыбнувшись напоследок, развернулся и пошёл обратно.
Василий и Иван ещё некоторое время смотрели ему вслед.
– Что теперь? – спросил Иван.
– Как всегда, идти навстречу жизни.
Василий и Иван неспешно пошли. Стало уже совсем темно.
Они зашли в тёмный, неосвещённый переулок.
