Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 1
– То есть, ты хочешь сказать, что Лев Абрамович узнал, где я в тот день пойду, подстроил драку, подкупил ментов, психиатра на скорой, Семёнова, Эдуардыча…– Игорь Сергеевич усмехнулся.
– Не утрируй. Подкупить психиатра в диспансере не так уж сложно, да и Эдуардыч не святой, Ауди он явно не с зарплаты покупал.
– Ничего ты не понимаешь, ты его не знаешь.
– Я бы на твоём месте позвонил этому Льву Абрамовичу и сказал бы, что ты всё знаешь.
– То есть?
– Обычный блеф. Сначала обматерил бы его, но потом бы сказал, что деньги тебе и самому нужны, поэтому ты спокойно полежишь здесь, за это он должен накинуть тебе, к примеру, десять процентов с продаж, а иначе ты всё раструбишь газетчикам. Если он поверит, что ты действительно всё знаешь, он согласится, не дурак же он.
Игорь Сергеевич молчал. Только сейчас он действительно начинал задумываться, почему он здесь.
– Сумма небольшая, зато всё спокойно. Зачем ему нужна такая известность? Если он во всём этом виноват, он согласится, если же нет… Ну, тогда извини.
– Нет, не мог он…
– Игорёк, ну что ты как маленький? Уже всё отделение знает, что он тебя не вытащит, а ты всё надеешься на него.
– Я его уже почти три года знаю, понимаешь ты или нет?
– Это ты ничего не понимаешь.
– Ну, как знаешь, но я бы всё равно позвонил, чем чёрт не шутит?
– Я и без тебя знаю, что мне делать.
– Вот именно, что не знаешь. Если ты действительно хочешь выбраться отсюда, то надо хоть что-то делать, а не названивать чуть ли не ежечасно какому-то скупердяю.
– Славик…
– С такой политикой страуса ты здесь надолго застрянешь.
Игорь Сергеевич молчал.
– Я бы позвонил.
– Не буду я никуда звонить, отстань. В конце концов, это как минимум неуважение, обвинить человека в таких вещах.
– Уважение. Он тебя может…
– Славик!
Славик запнулся на полуслове и, демонстративно взяв газету, снова принялся за чтение.
Игорь Сергеевич тяжело вздохнул и отвернулся к стене.
Следующий день мало чем отличался от предыдущего, разве что дождь стал сильнее.
Игорь Сергеевич всё утро ни с кем не разговаривал, явно о чём-то размышляя.
– Что-то ты сегодня сам не свой,– Славик решил утолить своё любопытство.
– Мысли заели.
– И какие же?
– Да всё о нашем вчерашнем разговоре думаю.
– А-а, насчёт Льва Абрамовича.
– Да.
– И что же надумал?– оживился Славик.
Игорь Сергеевич пожал плечами.
– Не знаю, не верится как-то.
– А ты проверь.
– Как?
– Я же тебе говорил, блефуй.
– Боюсь, он обидится.
– Знаешь, что с обиженными делают?
– Знаю, но он же мне всё-таки друг…
– Все они такие, уроды,– влез в разговор Митяй.– Друзья, а как до дела или до денег доходит, так…
– Деньги порабощают, это уж я точно знаю,– вздохнул Василёк и начал молиться.
– Правда, что ли, позвонить?
– Звони. Мне уже самому интересно, кто во всём этом виноват.
– Вот только не умею я врать, слишком уж я прямой человек.
– А ты представь, что это правда.
– Легко сказать
– Ещё проще сделать.
Игорь Сергеевич снова задумался.
– Если он…
– Да хватит тебе гадать, звони, не томи душу.
– Да, пойду, звякну.
– Главное ничего не доказывай, говори так, как будто тебе всё известно.
– Попробую.
Игорь Сергеевич вышел из палаты.
– Позвонить можно?
– Руки мыл?
– Сейчас.
– Сколько же можно напоминать?
Игорь Сергеевич быстренько вымыл руки и снова подошёл к медсестре.
– Вымыл.
– Звони, только недолго.
Игорь Сергеевич собрался с мыслями и набрал номер Льва Абрамовича.
– Алло.
Игорь Сергеевич попробовал разозлиться. Злиться он уже привык, а потому особого труда ему это не составило.
– Алло,– повторил Лев Абрамович.
– Здрасти.
– А-а, Игорь Сергеевич, стараюсь, стараюсь, ещё…
– Стараетесь?– в голосе Игоря Сергеевича послышалась насмешка.
– А что такое?
– И вы ещё спрашиваете что такое?
– Игорь Сергеевич, потише,– сделала замечание медсестра.
– Ваше счастье, что здесь чужие люди, а то бы я сказал…
«Увереннее надо, увереннее…»
– Игорь Сергеевич, я вас что-то не понимаю.
– Да ну?
– В чём, собственно, дело?
– Ах ты, скотина, прикидываешься ещё.
«Что я несу?»
– Я…
– Предатель, как ты мог? Ради лишних ста рублей упечь меня сюда.
«Откуда он узнал?»
– Что за глупости? Кто вам сказал?
– Это неважно, важно, что я теперь знаю, почему я здесь.
– Это абсурд.
«Потом ещё извиняться… И зачем я только звонил?»
– Не отпирайтесь, я прекрасно знаю, как вы подкупили Семёнова и Эдуардыча.
«Кажется, он не блефует. Но откуда он узнал?»
– Я не…
– Ладно,– голос Игоря Сергеевича зазвучал спокойнее.– Мы деловые люди, и я вас могу простить, я даже согласен полежать здесь некоторое время, но с вас десять процентов с продаж,– Игорь Сергеевич сделал паузу.– Ваше счастье, что мне нужны деньги, а то бы уже все газеты вертели вас направо и налево.
«Судя по всему, он действительно всё знает. Что делать? Десять процентов– мелочь, а такая известность мне ни к чему. А может продолжать отпираться? Что он сделает? Но эти газетчики…»
– Ну, так что?
– Хорошо, Игорь Сергеевич, десять процентов и вы там спокойно лежите и помалки…
Игорь Сергеевич не дослушал. Он медленно положил трубку и, ничего не замечая, вокруг вернулся в палату.
Состояние было близко к шоковому.
– Ну, позвонил?
Игорь Сергеевич отрешённо сел на койку. Он всё ещё никак не мог поверить.
– Игорёк, что это ты?
– Во, козёл…
– Правда, что ли?– Славик встрепенулся, обрадовавшись тому, что он всё-таки был прав.
– Он меня продал, продал…– Игорь Сергеевич скорее шептал.
– Вот так новость.
– Я же говорил, они все такие!
– «Не судите, да не судимы будите».
– А я говорю все они…
– Да тихо вы. Ну, рассказывай, как было.
Игорь Сергеевич поднял глаза.
– Он меня продал,– повторил он, но уже значительно злее.
– Ну, ну, говори.
– Сволочь…
– Ну, Лев Абрамович!
– Я уж извиняться думал, а тут…
– Да-а, козёл он, оказывается.
– И ещё какой,– Игорь Сергеевич окончательно пришёл в себя.– Я же его чуть ли не лучшим другом считал!– он ударил кулаком по кровати.
– Бывает.
– И ради чего? Ради лишней сотни? Это ж надо быть таким…
– Ну не ради одной сотни, конечно.
– Но продать друга! Мы же с ним… Не могу поверить.
– А придётся.
– Урод.
– Да уж.
– Вот и доверяй людям.
Игорь Сергеевич лёг и закрыл лицо руками.
– Ну и что ты теперь намерен делать?
– Не знаю.
– Хотя, может, и хорошо, что это он.
– Чего?
– Я в том смысле, что лежать-то тебе здесь, пока ажиотаж не стихнет, а это значит, не больше двух месяцев.
– Ничего себе! Два месяца в этой дыре!
– Ну, полторы-то недели ты как-то пролежал, пролежишь и ещё неделек семь-восемь.
Игорь Сергеевич усмехнулся.
– Чтобы я сдался этим козлам? Не дождутся.
– Ну и что ты сделаешь?
– Я не хочу сидеть сложа руки и ждать, пока Абрамыч с Эдуардычем соизволят меня выписать. Я не хочу ни от кого зависеть, а уж тем более от них.
– Но это же всего лишь два месяца.
– Да какая разница? Хоть две недели,– вспылил Игорь Сергеевич.– Я не хочу продаваться, понимаешь? Не хочу.
– Тебя уже продали.
– Если тебя продали, это ещё не значит, что ты продался.
– Так ты же всё равно ничего не сделаешь. Ты сейчас ничто.
– Я не знаю, что я буду делать, но на волю течения я не отдамся. Я никогда не продам свою свободу. Они у меня ещё попляшут.
– Как они у тебя попляшут, если ты ноль?
– Я что-нибудь придумаю, я буду сопротивляться.
– С чем сопротивляться?
– У меня ещё есть мозги, а значит, я не безоружен.
Славик усмехнулся.
– А будешь выпендриваться, и их отнимут. Это Эдуардыч запросто.
Но Игорь Сергеевич уже не слушал. Он полностью погрузился в свои мысли, в свою обиду, в свою ненависть.
– Мы ещё посмотрим, кто кого.
Славик покрутил пальцем у виска и, махнув рукой, снова принялся за чтение.
Глава 4
На следующий день Игорь Сергеевич был всё в том же подавленно-злом настроении. Разговаривать ему не очень-то хотелось, зато очень хотелось убить кого надо. Ближе к вечеру он немного отошёл и решил высказать всё, что надумал за это время.
– Славик.
– Да.
– Мне сегодня пришла отличная идея.
– И какая же?
– Журналисты же мной интересуются, так?
– Да, только тебе-то что? Их же к тебе всё равно не пускают.
– Это неважно.
– Я так понимаю, что ты хочешь изложить им всё, что думаешь.
– Именно так.
– Так как же ты с ними будешь говорить, если тебе даже посмотреть на них не дают?
– Я напишу письмо.
– Письмо?
– Да.
– Их отсюда не отсылают.
– А что же с ними делают?
– Пришивают к истории болезни.
– Хм.
– Но мысль неплохая.
– Да ничего особенного, просто надо же как-то бороться.
– Ну, если ты там всю правду напишешь, тебе точно несдобровать.
– Наплевать. Я буду играть ва-банк: или я сгнию здесь, или выйду победителем. Третьего не дано.
– Наплевать,– Славик усмехнулся.– То ты будешь лежать всего пару месяцев, а то, например, год.
– Главное, что я буду бороться.
– Да кому нужна твоя борьба?
– Мне!
– Не кричи.
– Если они думают, что я буду ждать их милостыни, то они глубоко ошибаются.
– Что ж ты так на них ополчился? Спокойнее надо быть, спокойнее.
– Будешь тут спокоен. Они же меня… Они же отняли самое дорогое, что у меня было.
– По-моему, они тебя ещё не убили.
– Они отняли мою свободу, а этого я так не оставлю.
– Экий ты свободолюбивый. Вот только из-за этой любви ты можешь задержаться здесь гораздо дольше, чем на два месяца.
– Зато я буду знать, что сделал всё, что мог.
– Дурак ты,– улыбнулся Славик.
Игорь Сергеевич не стал говорить того же самого, так как теперь Славик был ему нужен.
– И мне понадобится твоя помощь.
– Чего?
– Больше мне положиться не на кого.
– Ты– камикадзе, а я не хочу быть вторым пилотом.
– Ну, Славик…
– Я не такой чокнутый, как ты.
– Славик, если не ты, то кто?
– Даже не проси, мне мои мозги ещё дороги.
– Да ничего тебе не будет. От тебя и требуется-то сущая мелочь.
– И что же это за мелочь?
Игорь Сергеевич сел на самый край койки и стал говорить тише.
– К тебе же почти каждое воскресенье приходит сестра.
– Ну и?
– За эти дни я напишу письмецо, а ты отдашь его ей и скажешь, чтобы она отнесла его в любую газету. Вот и всё.
– Ну отдать-то я, предположим, отдам, но что она никуда его не понесёт– это точно. Пугливая она, не будет ввязываться.
– Но она же всё-таки тебе сестра, скажи, что очень надо.
– Да не возьмёт она его. Я её знаю, так что на неё можешь даже не надеяться.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Не понимаю, что здесь такого? Отдать письмо в газету и всё.
– Знаешь, не все любят лишние проблемы. Вдруг Эдуардыч решит выведать, кто его принёс? Если он захочет, он найдёт, а это чревато последствиями.
– Прям уж он такой всесильный.
– Нет, но он очень неплохо вхож в учёные круги и имеет там вес, а моя сестра– лаборант в одном институте и за работу она держится.
– Вот чёрт.
– На неё даже не надейся, бесполезно.
Игорь Сергеевич задумался.
– Ладно. Сегодня я позвоню одному очень хорошему человеку. В воскресенье он придёт к тебе, и ты отдашь ему это письмецо, хорошо?
Славик почесал затылок.
– Ну, хорошо, так и быть, передам.
– Спасибо.
– Что за человек-то?
– Без пяти минут доктор философии, диссертацию скоро защищает…
– Да какая мне разница, доктор он или аспирант? Ты скажи, как он выглядит.
– А-а. Довольно пожилой, с бородкой, в очках, его ни с кем не спутаешь.
– Ясно. А ты уверен, что он согласится?
– Он мой хороший друг, так что согласится.
– Был у тебя один такой…
– Славик.
– Молчу. Ты бы позвонил ему, что ли.
– Да, сейчас же и позвоню.
– Пойдёшь, возьми у медсестры бумагу, скажешь, что родственникам будешь писать.
– Так у меня их нет.
– Ну, скажешь, знакомому, какая разница?
– Угу.
Игорь Сергеевич не стал откладывать это дело в долгий ящик и пошёл звонить.
В этот раз руки помыть он не забыл.
– Да.
– Евгений Алексеевич?
– О-о, Игорь Сергеевич, рад вас слышать, как жизнь?
– А как вы думаете?
– Понимаю, понимаю, наслышан.
– Я вот что звоню, не могли бы вы прийти сюда в это воскресенье?
– Конечно, мог бы. Обязательно приду.
– Очень хорошо. Скажите, что вы к Вячеславу Ивановичу Потапову, запомнили?
– Запомнил. Но что-то я не понимаю…
– Он вам передаст бумаги, а вы отнесёте их в какую-нибудь газету.
– Кажется, понял.
– Не сомневаюсь.
– Но почему бы просто не отправить его по почте?
– Отсюда письма не отсылают.
– Ясно. Ну что же, хорошо, я всё сделаю.
– Вы точно придёте?
– Точно.
– Спасибо.
– Да не за что, всегда рад помочь.
– Ну, тогда до свидания.
– До свидания.
Игорь Сергеевич положил трубку и мельком посмотрел на медсестру, которая всё так же заполняла какие-то бумаги. Судя по её выражению лица, она ничего не слышала.
Игорь Сергеевич попросил у неё пару листов и, получив их, вернулся в палату.
– Ну что?
– Всё в порядке.
– Придёт?
– Придёт. Евгений Алексеевич, не забудь.
– Да ты что, как можно? Такое дело…– Славик подмигнул и улыбнулся.
Игорь Сергеевич относился к этому гораздо серьёзнее, а потому улыбка у него не получилась.
– Н-да, извини.
– За что?
– Для тебя это важно.
– Да. И ещё как важно.
Славик покачал головой.
– И на что я только иду?
– Передать бумажку– это мелочи.
– Да, это мелочи. А вот ты…– Славик стал серьёзнее.
– А что я?
– Нехорошие вещи ты задумал, ты играешь с огнём.
– Кто не играл с огнём, тот не знает, что такое вода.
– Вот аминазин назначат…
Игорь Сергеевич махнул рукой и, взяв ручку и бумагу, приступил к «игре».
Всё вышло как нельзя лучше.
Уже во вторник письмо было напечатано с соответствующими комментариями. Пара газет появилось и в девятом отделении.
– Игорёк,– Славик просто сиял от счастья,– у нас всё получилось, смотри.
Он протянул газету Игорю Сергеевичу, который не без радости просмотрел статью.
– Всё, война началась.
– Да-а, дал ты,– Славик завалился на койку.
– Ты читал?
– Нет. Да и какая разница? Главное, что это напечатали.
– И то, правда.
– Ух, как это не понравится Эдуардычу.
– Я же говорил, что он у меня ещё попляшет.
– Смотри, а то как бы сам не «заплясал».
– Мне терять нечего.
– У тебя ещё есть мозги.
– Да ничего он с ними не сделает.
– Это ты сейчас так говоришь.
– Посмотрим, кто кого,– на лице Игоря Сергеевича появилась злорадная ухмылка.
Славик всё не унимался.
– Я, честно говоря, думал, что у нас ничего не получится.
– Почему?
– Ну, не верилось как-то.
– Да чего здесь сложного? Написал, передал и дело с концом.
– Интересно, Эдуардыч знает, кто передал письмо?
– Вряд ли.
– Почему ты так решил?
– Да мало ли кто мог его передать?
– И то верно. Но зато он знает, кто его написал.
– Так это же замечательно.
– Во, ты странный человек, чего уж здесь замечательного?
– Пусть знает, с кем связываться.
– Это ты ещё не знаешь, что он может сделать.
– Естественно, что он нанесёт ответный удар, но главное, что я ударил первым.
– Зато он ударит больнее.
– Это ещё неизвестно, кто больней.
Игорь Сергеевич злорадствовал. Если бы сейчас в палату вошёл Антон Эдуардович, он бы, наверное, просто рассмеялся ему в лицо.
– А кроме нас эту статью ещё кто-нибудь читал?
– Скорее всего, не одна ж газета в отделении.
Игорь Сергеевич снова улыбнулся.
– Это хорошо, это ещё больней.
– Но это…
В палату вошла медсестра.
– Добрый день.
Все поздоровались, кроме, конечно же, Игоря Сергеевича, который думал, что раз они все относятся к власти, то они заодно, а значит, они все ему враги. И в некоторой степени, он был прав.
– Можно забрать у вас вон ту газету?
Игорь Сергеевич рассмеялся.
– Эдуардыч приказал, да?
– Забирайте,– протянул газету Славик.
– А вас, кстати,– обратилась она к Игорю Сергеевичу,– Антон Эдуардович вызывает к себе.
– Неужели? Интересно, зачем?– Игорь Сергеевич всё ещё улыбался.
– Он вам всё скажет.
– Уже бегу.
Медсестра вышла.
– Что хоть медсёстры сделали тебе плохого?
– Они все заодно.
– Поначалу они к тебе вполне нормально относились.
– Снисхождение удава к зайцу.
– Вот с ними бы я не ругался.
– Я не хочу чьего бы то ни было сострадания, я хочу правды.
– Твоё дело,– Славик давно уже понял, что спорить с Игорем Сергеевичем бесполезно.
– Обед скоро?
– Ещё почти два часа.
– Тогда пойду-ка я загляну к Эдуардычу.
– Ох, и достанется тебе.
– Представляю сейчас его рожу.
– Опасную ты игру затеял.
– Ты это уже говорил. И это не игра, а самая настоящая война.
– Ну, тогда вперёд на редуты.
Игорь Сергеевич улыбнулся и направился к Антону Эдуардовичу.
Он постучался.
– Да, да, входите.
Игорь Сергеевич вошёл.
– Добрый день.
– Здрасти.
– Присаживайтесь.
Игорь Сергеевич сел на указанный стул.
– Вы, я вижу, сегодня чем-то очень довольны.
– Есть немного.
– И чем же, если не секрет?
– Да так, мелочи, впрочем, вы и сами всё знаете.
Антон Эдуардович кивнул.
– Такие гадости пишите, Игорь Сергеевич, нехорошо.
– А по-моему замечательно.
– Навели клевету…
– Да ну? Ну, тогда извините,– Игорь Сергеевич в очередной раз злорадно улыбнулся.
– А я к вам со всей душой, даже лечения, по сути, не стал никакого назначать, а вы…
– Не всё ж коту масленица. Неужели вы и правда думали, что я буду спокойно сидеть и ждать, пока вы вместе с Абрамычем соизволите меня выпустить?
– Не понимаю я вас что-то.
– Вы…
– Я, честно говоря, думал, что у вас обычный срыв, но теперь я начинаю в этом сомневаться.
– И что из этого?
– Боюсь, придётся назначить вам курс лечения посерьёзней.
– Немного аминазина?
– Ну, это уже крайние меры. Пока попробуем обойтись без этого.
– Пока?
– Я думаю, вы не настолько глупы, чтобы писать то же самое по второму разу. Нового-то ничего не произошло.
– Да, писать мне пока не о чем.
– Ну, вот и хорошо, так что я надеюсь на ваше благоразумие.
– Надейтесь.
– А там, глядишь, вы и успокоитесь.
– Не дождётесь.
– Там видно будет.
– Ничего там не будет видно, ничего не изменится.
– Ну что же вы такой неугомонный?
Как же выводил Игоря Сергеевича этот его спокойный, непринуждённый тон.
– А чего вы хотели? Ждать вашей милостыни? Уж извините, но рабство– это не для меня.
– Рабство… Все мы господа, пока над нами нет господина посильнее.
– Я повторяю: не дождётесь.
– Не понимаю, почему вы так плохо ко мне относитесь? Я же для вас хочу…
– Ну-ну. Хотите вы,– Игорь Сергеевич зло усмехнулся.– Вы вместе с этим козлом отняли самое дорогое, что у меня было, самое важное…
– Свободу?
– Да, свободу! А я не люблю, когда из меня делают марионетку.
– Игорь Сергеевич, успокойтесь.
– Вы сами всё это затеяли, так что теперь не обижайтесь.
– Вы слишком возбуждены, вам бы надо…
– Не тебе решать, что мне надо, а что нет.
– Я всё-таки ваш лечащий врач.
– Врач, ха! Ты говно на палочке, понял?
– Выбирайте выражения, Игорь…
– Да пошёл ты!– Игорь Сергеевич встал.
– Игорь Сергеевич…
– Вы сами затеяли эту войну, так что…
– Вы слишком много на себя берёте, вам нужно придти к душевному равновесию. И я вам в этом…
– К душевному равновесию я приду только тогда, когда вы будете вынуждены выпустить меня отсюда.
Игорь Сергеевич кинул на Антона Эдуардовича ненавистный взгляд и направился к двери.
– Зря вы…
– Это мы ещё посмотрим, кто из нас зря.
Игорь Сергеевич громко хлопнул дверью.
Следующий день был до боли похож на предыдущий.
– Что это ты сегодня такой молчаливый?
– Да так.
– От разговора с Эдуардычем никак отойти не можешь?
– Не, просто у меня отличная идея возникла, вот дорабатываю её.
– И какая же?
– Идея рассказа.
– Рассказа?
– Да, я решил писать книгу,– Игорь Сергеевич многозначительно улыбнулся.
– И что за книга?
– Рассказ обо всём этом, обо всех этих… В иносказательной форме, конечно. Даже скорее всего это будет некая абстракция, сюрреализм. Я такого ещё никогда не писал, но сейчас это из меня прямо-таки прёт, так что проблем, я думаю, не будет.
– Зато будут проблемы иного рода.
– Надоел ты уже, сколько можно?
– Молчу.
Игорь Сергеевич потянулся.
– Полночи не спал сегодня, всё обдумывал. Давненько у меня не возникало такого могучего стремления.
– Да. Самого иногда как начнёт что-нибудь распирать, просто сил нет. Но сочинять я не умею, поэтому просто давлю эту энергию.
– А зря.
– Знаю что зря, но рождённый ползать, как известно, летать не может.
– А ты пробовал?
– Честно говоря, нет.
– Почему же тогда ты так утверждаешь?
Славик задумался.
– Я учусь на ошибках других, верю людям на слово.
– Опять же зря.
– Почему? Это же Люди.
– Вот именно, что люди, а людям верить нельзя.
– Зря ты так относишься к жизни.
– А как же ещё к ней относиться?
– Попроще, с пониманием.
– Жизнь необъяснимое явление. «Жизнь единственное чудо на земле». Нельзя объяснить или понять чудо, иначе оно теряет смысл.
– Всё равно надо относиться к людям проще.
– Я и так отношусь просто: скот он и есть скот.
– Тебя не переубедишь.
– И не надо. Да и неважно всё это. Важно только то, что я делаю и зачем делаю.
– Это, конечно, задумка хорошая, но, в принципе, неосуществимая.
– Почему?
– Ты думаешь, тебе дадут спокойно писать о таких вещах?
– Да, вряд ли.
– После этой статьи ты теперь в чёрном списке у всего медперсонала, так что на спокойное творчество можешь даже не рассчитывать.
– Да я вообще-то и не особо рассчитывал.
– Эдуардыч скажет, чтобы с тебя глаз не спускали и хрен ты что напишешь. Хотя они и без его приказа не дадут тебе писать.
Игорь Сергеевич усмехнулся.
– Я упрямый, я же всё равно напишу.
Славик покачал головой.
– Вот сделают из тебя психа, будешь знать.
– И что же ты предлагаешь?
– Ничего. По-моему гораздо лучше спокойно полежать месяцок-другой, чем стать идиотом.
– Сдаться на милость Абрамычу и Эдуардычу?
– Ну не растерзают же они тебя.
– Если я сдамся, я сам растерзаю себя.
– Ну и дурак ты значит.
– Уж какой есть.
– Пойми, ты всё равно ничего не напишешь.
– А я сказал – напишу.
– Когда? Где? В конце концов, на чём? Ты думаешь, теперь тебе будут давать бумагу?
– В сортире её рулоны, на туалетной попишусь. Уберут её, на газетах буду писать, не будет газет…
– Ну а когда ты писать будешь? С тебя ж глаз не спустят.
– Ну не приставят же ко мне сиделку, правильно? Ночью буду писать.
– Настольную лампу принесёшь?– Славик усмехнулся.
– Как будто нельзя писать в темноте. Коряво конечно, но при желании разобрать можно. Я так в детдоме писал.
– Опытный ты у нас.
– А то.
– Ну ладно, а в издательстве как это всё окажется?
– Как и письмо. Да, кстати, не забыть бы написать, чтобы сразу готовили книгу.
– Ну, ты даёшь! Ты думаешь, если очередная твоя рукопись опять окажется там, Эдуардыч снова ничего не предпримет? Да ему узнать, кто и кому это передал– это раз плюнуть.
Игорь Сергеевич отмахнулся.
– Там видно будет.
– Нет уж…
– Да ладно тебе, Славик, тебе-то он что сделает? Не ты же это пишешь.
– Не я, зато мне всё это передавать, аминазин назначат, вот красота будет.
– Я тебя не заставляю.
– Ну не такая уж я скотина, чтобы кинуть тебя в трудную минуту. Если ты всё-таки будешь писать, я, конечно же, помогу, куда я денусь, но нам обоим было бы гораздо лучше, если бы ты бросил эту затею.
– Я не сдамся, и ты это прекрасно знаешь.
– Ты сдашься хотя бы потому, что через неделю-другую мне отрежут связь с миром, и ты ничего не сможешь передать.
– Я найду другие пути.
– И где же ты их найдёшь? Через медсестёр и санитаров тебе путь заказан, только через больных. А ты много знаешь здесь нормальных людей? Человек пять более или менее соображающих, и те вряд ли помогут.
Игорь Сергеевич снова махнул рукой.
– Об этом ещё рано думать.
– Не рано, вот когда ты начнёшь, будет уже поздно.
– И что ты меня отговариваешь? Ты же знаешь, что это бесполезно.
– О-ой.
– Ну а что мне ещё остаётся?– не выдержал Игорь Сергеевич.– Заткнуться и ждать? Простить им всё? Хрен они этого дождутся. Я скорее сдохну, чем прощу их. Я этого Эдуардыча ещё достану, помяни моё слово.
– Но ты же…
– Да! Я знаю, что писать мне не дадут; я знаю, что вряд ли что у меня вообще выйдет, но вот так просто я свою свободу не отдам, я буду бороться за неё до конца, до последнего вздоха.
– Скорее уж до последней мысли.
– Пусть я стану полным идиотом, но я буду свободным идиотом.
– Ты и правда…
– Пойми, если я сдамся, я просто перестану считать себя за человека, я не смогу жить, я должен бороться, я не могу не бороться.
– Всё, как хочешь, но мои мозги будут на твоей совести,– Славик сам улыбнулся такой метафоре.
Игорь Сергеевич тоже изобразил подобие улыбки.
– Или я выиграю жизнь, или я проиграю всё. Всё до конца, ничего наполовину. Хватит сомневаться, настало время действовать.
Почти всю ночь Игорь Сергеевич писал.
Спать совсем не хотелось, какая-то неумолимая сила не давала уснуть, заставляя творить, не обращая внимания ни на что, даже на себя. Так он не писал ещё ни разу: четыре часа на одном дыхании, без перерывов, без обдумываний сюжета, стиля, ритмики; он просто изливал на бумагу всё, что накопилось в нём за это время.
Почти ничего не было видно, лишь где-то на улице тускло горел фонарь, благодаря которому можно было различать хотя бы строки. Но это было даже лучше: он не мог прочесть написанное, а потому писать приходилось без оглядки, только вперёд, что не только не отвлекало, но ещё и подчёркивало его состояние.
Писать он перестал только потому, что закончилась бумага. Брать слишком много было рискованно, так как это могли заметить, а это Игорю Сергеевичу было ни к чему. «Тише едешь, дальше будешь»– думал он. Уснул он глубокой ночью, чтобы через три часа снова проснуться и целый день ждать следующей ночи.
Встал он совершенно разбитым, но счастливым как никогда.
Славик, Митяй и Василёк уже одевались.
– Что лежишь? Все давно уже на ногах.
– Ща.
– Не выспался?
– Часа три, наверное, спал, не больше.
– Ну, ты даёшь.
– Если бы бумага не закончилась, я бы, наверное, до сих пор писал.
– Ты её спрятал?
– Что?
– Бумагу, что же ещё?
– А-а, да. В матрац.
– А ручку?
– Вон на тумбочке лежит. Да кто на неё обратит внимания?
– И то верно.
Славик закончил убирать постель и сел на край койки.
– Дай посмотрю,– прошептал он.
Игорь Сергеевич посмотрел на дверь. Никого не было.
Он приподнял край одеяла и показал небольшую дырку в матраце.
Славик увидел довольно-таки большой свёрток туалетной бумаги, которая вся была исписана неровными строчками. Синего на ней было больше чем белого.
Он отошёл.
– Да-а.
– Вот так то,– Игорь Сергеевич поправил одеяло.
Они пошли в столовую, в которой уже сидело почти всё отделение.
– Значит, творил ты сегодня.
– Да-а.
– Как хоть ты только писал?
– Да чего тут особенного?
– Писать стержнем на куске туалетной бумаги, да ещё и в полной темноте…
– А что поделать?– Игорь Сергеевич отставил тарелку и принялся за чай.– Не с фонариком же мне…
– Но ты бы хоть буквы покрупнее писал, ни черта ж непонятно.
– А где я столько бумаги наберусь? Я вчера и так чуть ли не половину рулона отмотал.
– Да там оставалось-то…
– Но всё равно, заметно же.
– Я вот теперь боюсь, что твой почерк хрен кто разберёт, так всё и останется в рукописи.
– Кому надо, тот разберётся.
– Осталось только переправить этому «кому надо».
Игорь Сергеевич закончил завтрак и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Я ещё завтра и послезавтра попишу, чтобы уж главу закончить, а потом, как и с письмом. Кстати, сколько время?
– Я не взял часы.
– Надо бы Евгению Алексеевичу позвонить, пока он на работу не ушёл.
– Звони.
– Ты передашь?
– Ну не бросать же тебя, дурака этакого, на произвол судьбы. Конечно, передам.
– Добрейшей ты души человек.
– Видимо я и правда, чокнулся здесь.
– Наоборот, ты…
– Кому как.
Они встали из-за стола и, убрав посуду, направились в палату.
– Я сейчас.
Славик кивнул, а Игорь Сергеевич пошёл мыть руки.
На посту сидела уже знакомая медсестра.
– Я могу позвонить?
Медсестра оторвала взгляд от бумаг и посмотрела на Игоря Сергеевича.
– Нет.
– Почему? Сейчас же уже можно, десятый час всё-таки.
– Нет.
– Что это такое?– начинал возмущаться Игорь Сергеевич.– Какое вы имеете право запрещать мне звонить?
– Антон Эдуардович сказал, что вам нужен полный покой, и поэтому вам нельзя никуда звонить.
– Что за чушь?
– Игорь Сергеевич, возвращайтесь в палату.
– Что это…
– Может мне позвать санитаров?
Игорь Сергеевич окинул её ненавистным взглядом, но больше ничего не сказал и, развернувшись, пошёл в палату.
– Что это ты такой злой?
– Эта стерва не дала позвонить!
– Я не удивлён, этого следовало ожидать.
– Вот сука! Да мало ли куда я позвонить хочу? Антон Эдуардович сказал ей, видите ли.
– Я же говорил.
– Уроды.
– Не материл бы медсестёр, спокойно бы сейчас позвонил.
– Они все заодно, они все враги.
– Ну, началось.
– А разве не так?
Славик знал всю бесперспективность таких споров.
– Думают так просто меня возьмут. Да хрен там был!
– Да не нервничай ты так, ничего ж особенного, в общем-то, и не произошло.
– Скоты.
Игорь Сергеевич задумался и сел на койку.
– Славик.
– Ага.
– У меня к тебе будет просьба.
– Почему-то я не удивляюсь.
– После обеда сам позвони Евгению Алексеевичу и скажи, чтобы пришёл в воскресенье в то же время. На встрече скажешь, чтобы приходил каждую неделю.
– Наивный человек, думаешь, через неделю его пустят?
– Если не пустят, пусть пошлёт кого-нибудь вместо себя, это не проблема.
– Ну а как я буду звонить? Меня ж наверняка теперь будут подслушивать.
– Звонишь, говоришь кто ты, а потом несёшь какую-нибудь чушь, вроде «Кать, привет… В воскресенье, как обычно, да? Хорошо… Жду…» и тому подобное.
Славик засмеялся.
– Во, ты…
– Это не смешно. Кстати, если он не поймёт и положит трубку, перезванивай, пока он всё не выслушает.
– Партизаны,– усмехнулся Славик.
– Сделаешь?
– Вот смогу ли я сыграть?
– Сыграешь, я же сыграл, и ты сможешь, это проще, чем ты думаешь.
– Спасибо за оказанное доверие.
– Пойми, это очень важно, отнесись к этому серьёзно.
– Ладно, ладно, всё будет нормально.
– Вот и хорошо.
– И куда я лезу?
Славик лёг и, ещё раз улыбнувшись происходящему, раскрыл недочитанную книгу
Игорь Сергеевич тоже лёг и почти мгновенно уснул.
Глава 5
Первая глава вышла в среду. Напечатана она в одной небезызвестной газете, хоть и далёкой от литературы. Глава сопровождалась обширным комментарием на тему её написания с весьма нелестными отзывами о государстве в общем, и Антоне Эдуардовиче в частности. Игорь Сергеевич и Славик эту газету, конечно же, не видели, однако по разговорам в среде медперсонала было ясно, что она вышла, и что она им, мягко говоря, не понравилась.
После обеда Антон Эдуардович пригласил Игоря Сергеевича в свой кабинет.
– Проходите, Игорь Сергеевич, присаживайтесь.
Игорь Сергеевич вольготно расселся.
– Прочитал я вашу…
– Ну и как?
– Слишком много преувеличений, какие-то совсем сюрреалистические абстракции. Вы нас выставили прямо-таки нелюдями какими-то.
– А разве я не прав?
– Вы так нехорошо о нас думаете. Такие вещи обо мне понаписали.
– О них и о вас там нет ни слова.
– Там ясно, о ком идёт речь.
– Ясно? Вы просто выросли в моих глазах.
Антон Эдуардович улыбнулся своей стандартной, добродушной улыбкой, спокойствие и непринуждённость которой так раздражали Игоря Сергеевича.
