Павел Александрович Новиков
Полное собрание сочинений. Том 1
– Что, правда глаза колет? Ты завтра, кажется, идёшь в народ? Иди, спаси их, – Сергей злорадствовал. – Интересно, надолго тебя хватит? Ты уже привык к деньгам, не сможешь ты теперь без них, – Сергей уверенно смотрел на Василия и нагло улыбался. – Уж поверь мне, Васенька, ещё неделя, максимум месяц, и ты станешь совершенно обычным гражданином, ты же теперь не сможешь отказаться от той кучи денег, что сама плывёт к тебе в руки.
– Дурак ты! Я верю в себя, я смогу!
– Не-а,– Сергей покачал головой.– Ещё полгода назад смог бы, а теперь уже нет.
– Проваливай!
– Уже иду.
– И чтобы я тебя больше не видел!
Сергей поднял руки.
– Не горячись, Васенька, побереги нервы. Я уже ухожу. Но запомни, ты уже мёртв, так же мёртв, как и все на этой планете.
Василий молчал. Он был готов испепелить Сергея одним взглядом.
Сергей ещё раз на прощанье состроил издевательскую улыбку и, молча помахав рукой, ушёл.
Василий остался один, как тогда, когда он был.
Дверь закрылась, шаги стихли. Василий закричал, что было сил и, схватившись за голову, упал на пол.
Он тихо заплакал.
Интересно, это были слёзы ненависти или слёзы боли?
Павел резко открыл дверь и опрометью влетел в кабинет.
Пётр неохотно оторвался от бумаг и с удивлением посмотрел на него.
– Ты чего?
– Петя, живём!
– Это что же такое могло случиться?
– Ты знаешь, что вчера сделал Василий?
– И что же?
– Наш Василий вчера не взял денег и прогнал Сергея.
– Да ну?
– А сегодня он вновь будет читать проповедь!
– Замечательно, – сказал Пётр, но никакой радости на его лице почему-то не читалось.
– Петь, ты чего? – Павел непонимающе посмотрел на него. – Чем ты теперь-то недоволен?
– Слишком поздно.
– Никогда не поздно начинать с нуля.
– Мне кажется, надолго его не хватит.
– Во, ты даёшь! Он опомнился, понимаешь? А ты…
– Главное здесь не факт, а время. Весь вопрос в том, надолго ли? Всего лишь временное прояснение.
– Ой, достал ты меня.
– За эти два тысячелетия я перестал доверять людям и отвык верить в хорошее, что и тебе советую.
– По себе людей не судят.
Пётр проигнорировал этот выпад.
– Нет, так жить нельзя, или чокнешься, или повесишься.
– Зря ты так думаешь. Зато нервы целее, разочарований-то меньше.
– Разочарование…– Павел задумался. – Разочарованье это единственное, что есть у человека своего. Радостью поделиться можно, что есть своего – тоже можно, любовью тоже, а вот разочарованье, горе, никому не нужны, делиться не с кем. Сколько ни есть горя – всё твоё, никто не отнимет. Только могут ещё добавить. Так что, разочарованье – вещь нужная и полезная.
– Заслушаешься.
– Ладно. Так ты думаешь, Василия уже ничто не спасёт?
– У него уже агония, а это последняя вспышка жизни.
– Любишь ты поднять настроение.
– Зато смотри, насколько у тебя стало больше разочарования.
– Это точно.
– Значит, ты стал сильнее, возрадуйся и скажи спасибо, – Пётр улыбнулся.
– Тоже мне остряк.
– Вывод: лучше кусочек чужого пирога, чем куча своих фекалий.
– Аминь, – Павел вздохнул и сел за работу.
О Василии думать никому не хотелось.
Николай Александрович сидел на кровати в плохенькой гостинице и пристально разглядывал обстановку. Белёный потолок, тумбочка, пара кресел, допотопный телевизор ну и ещё, конечно же, кровать, на которой он сидел. Взгляд его привлёк маленький тараканчик, не спеша ползущий по обоям.
– Дожился, – вслух прошептал он. – В такой дыре приходится останавливаться.
А тараканчик всё ползал. В этот момент Николаю Александровичу подумалось, какая всё-таки хорошая у живности жизнь: ни проблем, ни хлопот, только пожрать и поспать. Это как же надо было обезьянам провиниться перед матушкой природой, чтобы она сделала из них людей?
Ход его мыслей прервал писк сотового телефона.
– Николай Александрович?
– Да.
– Здравствуйте, это Даниил Семёнович, помните такого?
– Честно говоря, нет, – неуверенно ответил Николай Александрович.
– Мы с вами заключали договор.
– Ах да, припоминаю.
– Странный вы какой-то человек.
– Почему?
– Ну, неужели это вас совершенно не интересует?
– Совершенно.
– Это вы, конечно, зря, – протянул Даниил Семёнович. – У меня, кстати, для вас очень хорошие новости.
– Говорите.
– Вот, наконец-то я услышал заинтересованность в вашем голосе.
– Вам показалось.
– Почему вы этого стесняетесь?
– Ну, так какие у вас новости?
– Нам очень повезло. Я всё-таки провернул это дельце, причём весьма неплохо.
– Ну и сколько же?
Даниил Семёнович назвал кругленькую сумму.
Николай Александрович секунду помолчал.
– Мне это не интересно.
Даниил Семёнович засмеялся.
– Да ну? Не обманывайте меня, к таким деньгам нельзя относиться равнодушно.
– А вы попробуйте.
– Да на такие деньги вы сможете не только рассчитаться с долгами, но и очень даже неплохо расширить свою компанию.
– Чёрт с ней, с этой компанией.
– Всех конкурентов задавите.
Николай Александрович ничего не ответил.
– Почему вы хотите показаться таким отрешённым?
– Я не хочу показаться, я такой и есть. У меня сейчас другая цель в жизни, и деньги тут ничего не значат.
– А обманывать нехорошо.
– Я и не обманываю.
– Во время нашей первой встречи вы действительно показались мне равнодушным, но сейчас… Я всё отчётливо слышу. Да и эта неуверенность в вашем голосе.
– Что-то вы не то говорите.
– Может быть, ваша цель потеряла ту значимость, которую имела раньше?
– Вы что, психолог? Да какое ваше дело? – Николай Александрович начинал злиться.– Вы ничего не понимаете, никто не понимает. И не надо строить из себя умника.
– А вы-то себя понимаете? Человек в принципе не может понять себя, за него это всегда делают другие.
– Не обобщайте.
– Нельзя знать, что это правильно, можно только себе это внушить. Самовнушение – великая сила, к тому же…
Николаю Александровичу надоело это слушать.
– Да идите вы… Не ваше это дело. Вы использовали мои деньги, всё, теперь можете проваливать. И нечего копаться в моих мозгах, тоже мне ассенизатор.
– Ну что вы так разнервничались?
– Я не нервничаю.
– По-моему, вы явно хотите себя в чём-то убедить, что…
– До свидания, – прервал его Николай Александрович и собрался выключать телефон.
– Стойте, стойте!
– Ну что ещё?
– Я просто хотел сказать, что деньги уже лежат на вашем счету и…
Николай Александрович не дал договорить и молча выключил телефон.
Он завалился на кровать и глубоко вздохнул, не то от усталости, не то от злости.
«Такие деньги. Не ожидал… А я тут… А оно мне надо?..»
Тут Николай Александрович резко прервал эту пагубную мысль и, сильно ударив по кровати, вскочил и удивлённо, как будто испугавшись самого себя, громко сказал:
– Конечно же, надо! Иначе и быть не может. Завтра Василий должен прийти в этот город, и я его встречу, обязательно встречу. Сегодня последний день его жизни, это я обещаю.
– …Люди, хватит хвататься за деньги, как за единственную и непреложную истину! – продолжал Василий. – Деньги всего лишь мера ценности, почему вы решили, что они смысл жизни? Что же это за жизнь такая получается, если её смыслом является средство измерения?
Василий вопросительно посмотрел на толпу.
Что-то сегодня ему было, как никогда, противно смотреть на это сборище существ, именуемых себя людьми. Большинство из них наполовину слушали, наполовину разговаривали друг с другом, народ то приходил, то уходил. В общем, всё как обычно, только раньше это как-то не замечалось, не придавалось значения.
Ему было противно смотреть на это убожество, он, как никогда ранее, осознавал свою ничтожность. Да и кому он нужен? Пророк… Сейчас таких хоть пруд пруди, а жизнь – вот она, бери и наслаждайся.
«Что-то не так я себя сегодня чувствую, или аудитория сегодня такая никудышная? А может это не сегодня, а всегда так было, просто я этого не замечал? Ничего-то я не замечаю. Всё, хватит отвлекаться, надо продолжать».
– Обратитесь к себе! Только в самом себе вы найдёте ответы на все вопросы. Дьявол не хочет, чтобы мы когда-нибудь прозрели, поэтому он и придумал деньги. Откройте свои глаза…
– Кто бы говорил! – воскликнул какой-то не очень трезвый человек. – Поразвелось сектантов…
Дальше Василий не смог разобрать, но, в принципе, и этого было достаточно.
– Да, признаюсь, я ошибался, я чуть было не продался Дьяволу, но я опомнился, так опомнитесь же и вы…
– Все вы одинаковы, – перебил его тот же голос. – Лишь бы мозги запудрить, да денег побольше нахапать!
Василий осмотрел толпу. Он хотел, чтобы хоть кто-нибудь возразил этому человеку, хоть кто-нибудь встал на его сторону, но разве дождёшься?
– Я не сектант, и мне не нужны ваши деньги, я хочу изменить этот мир.
– Ну-ну, вы слышали, он сказал «изменить мир», – мужчина засмеялся. – А мне и так неплохо живётся, я не хочу, чтобы ты что-то там менял. Жизнь она и есть жизнь, и ничего в ней не изменишь. Хрен на хрен менять– только время терять!– он опять заржал
– Вы не понимаете, что говорите.
– Мне этот твой новый мир что шёл, что ехал.
Василий снова вопросительно посмотрел на толпу, но никто не возражал. Действительно, никому и ничего не нужно; ни он, ни мир.
– Люди, что с вами? – на лице Василия читался ужас. – Вы тонете и даже не пытаетесь всплыть…
– А зачем рыбам куда-то там всплывать?
– …разве вы можете после этого называть себя людьми?
Большинство опустило глаза.
– Вы же можете, – продолжал Василий. – Стоит только захотеть. Почему вы не хотите?
– Никто ничего не делает и никому ничего не надо, – мужчина глотнул пива. – А мне что, больше всех надо?
Василий был убит, раздавлен, опустошён. Он один, рядом никого, кто бы его поддержал. Все над ним смеются, пусть не в глаза, в душе, но от этого не было легче.
Василий покачал головой и еле слышно сказал:
– Зачем быть толпой? Зачем подчиняться толпе? Зачем думать мозгами толпы? Вы же люди, вы же личности. Самое ценное, что есть у человека – он сам. Почему вы за бесценок продаёте самое дорогое? У толпы нет ума, только примитивные чувства и позывы к ним. Неужели человечество, живя всего несколько тысячелетий, уже так устало от жизни, что хочет вновь превратиться в животных? – Василий покачал головой и уже громко, обращаясь ко всем, сказал. – Вот я стою здесь и вижу перед собой, не людей, нет, я вижу кучку зомби, оглядывающихся и ищущих поддержки и одобрения друг у друга, чтобы они сняли с вас ответственность за то, что вы продали. Так и живите, всё правильно, так и надо! Бог с вами, но только кому вы нужны, средства для оправдания себе подобных. Ни-ко-му, даже себе.
Василий больше ничего не сказал. Он развернулся и пошёл прочь от этого осквернённого ими места.
Народ замолчал, надолго ли? Через минуту всё станет на свои места.
А напротив площади, на которой выступал Василий, находился старый многоэтажный дом, в котором и сидел всё время его выступления Николай Александрович. Он частенько поглядывал в оптический прицел, но никак не мог нажать на курок.
Он слушал и думал обо всём том, что говорил Василий. У него складывалось такое впечатление, что это была предсмертная речь, но Николай Александрович не привёл приговор в исполнение.
Когда он пришёл сюда, собрал винтовку и выбрал место, казалось, ничто и никто не может ему помешать. Он был зол на всех и вся в этом мире. Но всё оказалось намного сложнее. В определённый момент, когда Василий начал свою речь и Николай Александрович в первый раз навёл на него винтовку, он внезапно понял, что сейчас он хочет убить Василия вовсе не из мести, а уже из принципа. Все говорили, что ему не следует этого делать, но он не слушал, и вот он здесь. Кто же сдаётся в последний момент? Да, сейчас он хотел убить Василия просто из упрямства.
Николай Александрович не нравилось это его новое чувство. Он начал вспоминать Юрия и стал представлять, как он убил его…
Через некоторое время услышав, что говорит Василий, Николай Александрович понял, что это именно толпа говорит в нём, а вовсе не он сам. Хотя, может быть, это было всего лишь самовнушение, (кто поймёт?), оправдание самого себя, но он не хотел думать, что его чувство мести угасло из-за него самого.
Он упорно не хотел в это верить, но всё говорило, что так оно и есть. Но так как человек не может долго злиться на самого себя, он стал перенастраивать злобу на того, кто ему был нужен.
Ну вот, вспомнив Юрия и достаточно разозлившись на этот мир, Николай Александрович наконец-то решился стрелять. Он долго держал Василия на прицеле, но вполне естественный страх убийства и всякие мысли постоянно сбивали его.
Он вспомнил о деньгах, которые у него теперь есть, а это значит, что он может начать новую жизнь. Он подумал о том, что Юрия всё равно уже не вернуть, да и вообще месть вещь бессмысленная. Но эту мысль Николай Александрович быстро отбросил, так как это была изначально не его мысль, а следовательно, она не могла быть верной.
В конце концов, Николай Александрович пришёл к страшному выводу: Василий начинал ему нравиться. Он чувствовал в нём родственную душу, такую же непонятую и отвергнутую. Они оба были не такие, как все.
Николай Александрович всеми силами старался отбросить эти мысли и вообще старался не слушать того, что говорит Василий. Он упорно старался растормошить свою ненависть, но всякий раз, когда он уже решался стрелять и уже видел Василия в перекресте оптического прицела, всё портил его взгляд, и он не мог… Вся злость улетучивалась. Может быть, он просто боялся убить человека, может, это сила Василия так действовала на него, а может быть, он захотел вернуться к нормальной жизни. Неизвестно.
Николай Александрович держал Василия на прицеле и в тот момент, когда Василий был к нему спиной, уходя с площади, но он снова не выстрелил.
Василий уже скрылся за углом, а Николай Александрович всё смотрел и смотрел в оптический прицел. В нём вновь начала вскипать злость, ненависть к этому проклятому убийце, испортившему всю его жизнь, все чувства вернулись на прежние места.
«Что же я?.. Как же так?.. Какой же я идиот! Ну почему, почему я не выстрелил?!»
Николай Александрович положил винтовку и, привстав, закурил.
«Ладно, ничего страшного. Я же всё равно убью тебя. Ты уже труп. В следующий раз я не буду медлить».
Василий шёл. Площадь осталась позади, и лишь только крест стоявшей на ней церкви ещё можно было видеть. Он уже ничего не чувствовал, было наплевать на всё. В голове одни и те же мысли.
«Домой. Всё, хватит. Нет смысла в моих стараниях. Сергей был прав. Раз все отвернулись от меня, то и я имею право отвернуться от всех. Теперь я буду жить для себя. Прости меня Господи, но в этом мире нельзя иначе. К чёртовой матери это всё!»
Василий возвращался домой. Он шёл начинать новую жизнь.
Николай Александрович вернулся в гостиницу и, бросив дипломат в кресло, завалился на кровать.
«Какой же я всё-таки баран! Ну почему я его не убил?! Всё он виноват, вот уж сволочь, так сволочь! Своей хреновой проповедью все мозги мне запудрил. И как говорит! Прям на колени хочется перед ним упасть, урод!
Что за дрянные мысли у меня тогда были: деньги, месть не имеет смысла, Василий – родственная душа…
Какой бред!
Такой шанс упустил! Ну, ничего, главное, что я его нашёл. Хрен ты мне теперь запудришь мозги, проповедник долбаный.
В этот раз я не буду ни о чём думать, просто нажму на курок, и прощай, Вася!
Настанет эта чудесная секунда, а потом хоть трава не расти. Посадят – не важно; убьют – вообще хорошо, а может быть, и смоюсь, не имеет всё это значения, главное, что месть свершится. Для этого я сейчас и живу…
Идиот! Ведь мог же уже грохнуть его! Ладно, до конца недели ты всё равно не доживёшь, второй шанс я не упущу».
Василий постучался в дверь собственной квартиры.
– Кто там? – спросила из-за двери Мария Юрьевна.
– Мам, это я, – грустно промямлил Василий.
Дверь открылась, и на пороге показалась мать.
– О Господи, сынок, – заулыбалась она. Из её глаз покатились слёзы. – Я уже и не надеялась тебя увидеть.
Она бросилась к нему и крепко обняла.
– Я слышала, что ты странствуешь, исцеляешь людей. Вся страна, да что там, весь мир теперь знает о тебе, и вот ты, наконец, дома.
Мария Юрьевна вытерла слёзы и закрыла за Василием дверь.
За всё это время Василий ничего не сказал. Он прошёл на кухню и устало сел на свой любимый стул.
– Дай хоть посмотрю на тебя, – продолжала Мария Юрьевна. – А ты изменился, стал взрослее, серьёзнее, вот только глаза, как у старика.
– Больше ж года прошло. Все меняются, – сухо ответил Василий.
– А почему ты такой грустный? – расстроилась Мария Юрьевна и присела рядом.
– Да вот, – Василий вздохнул и посмотрел по сторонам. – Вспомнил свою молодость. Вспомнил, как я здесь стремился к жизни, – он вздохнул. – Господи, какой же я был наивный!
– А я ведь тебе говорила.
– Я верил в то, что можно изменить этот мир, что можно жить независимо от других, слушать своё сердце и верить ему… Дурак… Сказка для самых маленьких.
– Ой, Вася, что-то ты совсем раскис.
– Иначе не получается.
– Хоть бы рассказал что-нибудь.
– Да нечего мне рассказывать.
– Ну, давай тогда я тебе новости, что ли, расскажу. За год много же чего случилось.
Василий молчал.
– Меньше полгода назад тётю Дусю, соседку сверху… Помнишь её?
Василий равнодушно кивнул.
– Так вот её ограбили и убили… Шума тогда было! Так что соседи теперь у нас другие. Вот так-то, отошла тётя Дуся в мир иной.
– Повезло, – прошептал Василий.
– Что ты говоришь? – не расслышала Мария Юрьевна.
– Да так.
– Сейчас, подожди, чайник поставлю. Я ж ужин в последнее время почти и не готовлю.
– Это ты зря, есть надо хорошо.
– А раньше ты говорил…
– Жизнь научила правде. Я многое за это время переоценил и осознал.
– О-о, это ты правильно сделал, а то всё в религию да в философию играл.
– Да, ты была права.
Василий начал снимать ботинки, скорее даже для того, чтобы мать не видела, как он покраснел.
– Что теперь делать собираешься? – не унималась Мария Юрьевна.
– Буду людей исцелять.
– А ты и, правда, умеешь?
Василию даже стало обидно.
– Не одну тысячу уже исцелил.
– И сколько заработал? – очень это было интересно Марии Юрьевне, впрочем, как и любому нормальному человеку.
– Нисколько. Я не брал денег.
Мария Юрьевна укоризненно покачала головой.
– Вот ты у меня дурачок.
– Дурачок, – по слогам повторил Василий.
– Мог бы уже, наверное, миллионером стать.
– Молод был и глуп. Теперь пусть платят, не обнищают. Пора бы уже и о себе подумать.
– Ну, наконец-то ты повзрослел! Стал как и все нормальные люди, – обрадовалась Мария Юрьевна.
– Да.
– И сколько же будешь брать?
Василий задумался. В его взгляде появилось что-то новое.
– Пока не знаю, но не мало. Кто хочет жить, тот заплатит.
– Это ты правильно говоришь, вот теперь я тобой горжусь! Я вырастила хорошего сына, настоящий человек получился, хваткий и работящий, прям как Владик. Ты его помнишь?
– Помню, как же не помнить.
– А мы скоро богаче него станем, – обрадовалась мать. – В первую очередь купим новую мебель и телевизор. Ух, заживём!
– Да, заживём, станем людьми, – Василий посмотрел на чайник. – Кстати, чайник закипел, завари-ка мне чайку покрепче.
В эту ночь Василий спал как убитый. Наконец-то в его жизни всё стало ясно и понятно.
А ещё у него сегодня появилась новая мечта: купить чёрный Мерседес, такой, какой он видел около соседнего дома.
Глава 9
Прошёл ещё не один месяц.
Василий через несколько дней как приехал домой, решил переехать в Москву, поближе к богатым людям.
Всё шло как нельзя лучше. Уже через три недели он полностью выплатил долг за неплохую квартиру, а ещё через месяц купил себе чёрный Мерседес, о котором мечтал.
Недостатка в клиентах Василий не испытывал. Каждый день к нему приходили люди, которые платили ему кругленькую сумму за его бесценные услуги.
Никакие глобальные масли Василия за всё это время не посещали; никакого раскаяния, никакой ностальгии, только иногда возникала тупая и нудная боль, которую Василий тут же пытался заглушить дорогой сигарой или рюмкой хорошего коньяка. Он просто сдался и старался жить так, как живут все. Что может быть проще?
Но последнее время Василий стал замечать за собой совсем нехорошие вещи: он всё чаще и чаще стал ошибаться в именах родственников, клиентов, судьбы которых он рассказывал; стал плохо видеть чужую жизнь. Всё было как в тумане, и с каждым днём этот туман сгущался всё больше.
Василию было ясно, что он теряет. Связь между телом и душой становилась всё слабее и слабее, а скоро она должна была исчезнуть и вовсе.
Василий боялся. Но теперь он боялся не того, что он теряет великую силу, которая была способна перевернуть мир, и не того, что он больше не сможет помогать людям, а того, что он потеряет всех своих клиентов, и этот огромный поток денег иссякнет. Вот это было страшно. Василий не хотел расставаться с таким прибыльным делом, но поделать ничего не мог.
Василий уже чувствовал, что в один прекрасный день придёт человек и скажет, что он его не исцелили, а просто забрал у него деньги, ничего не сделав. Этот день неумолимо приближался, и ждать оставалось недолго.
– Н-да, что-то Василий совсем плохой стал.
– Да уж, – на этот раз Павел был полностью согласен.
– И боюсь, его уже не исправить.
– Не исправить.
Пётр, в принципе, всегда был готов к такому повороту событий, а вот Павел был совсем подавлен.
– Что делать-то теперь будем?
– Что – что, ничего, – Павел был раздражителен, в принципе, оно и понятно.
– Думаешь, это конец?
– Полная и безоговорочная капитуляция.
– И ничего уже не поделаешь.
– Ну что?
– Что?
– Будем уповать едино лишь на Николая Александровича?
Пётр кивнул.
– А больше ничего и не остаётся.
– Тем более, что Василий уже начинает терять свой дар, от силы ещё месяц.
– И слухи уже начинают ползти.
– Ну, пока ещё не особо.
– Это пока, а через неделю-другую Василия просто размажут по страницам пожелтевших газет.
– Угу, – опять был вынужден согласиться Павел.
Пётр стал разглаживать бороду.
– А где он сейчас, не знаешь?
– Кто?
– Ну, Николай Александрович.
– А-а, на днях уже должен найти Василия.
– На днях, это когда?
– К концу недели Василий точно будет у нас.
– Ты так думаешь?
– Я в этом уверен.
– Прямо-таки и уверен?
– А что? С Николаем Александровичем у нас всё в порядке, здесь промашек быть не должно.
– А что же он тогда в прошлый раз не выстрелил?– Пётр, как обычно, сомневался
– Василий на то и Василий, чтобы убеждать, даже подсознательно, да и убить человека не так-то просто.
– Но он же ненавидит, как…
– Ты не понимаешь, – отмахнулся Павел.
Пётр замолчал, в этом он действительно не очень-то разбирался.
– То, что было в прошлый раз – обычная случайность. Да и Василий был ещё силён, а Николай Александрович не очень-то и готов, но сейчас никаких препятствий нет.
– Будем надеяться.
– И не думай ты об этом, тут уж всё будет так, как надо.
– Хотелось бы верить. Это же последний шанс оставить хотя бы хорошую память о Василии.
– Это точно. А может, даже после этого что и сдвинется с мёртвой точки.
– Да, и такое может быть.
Павел усмехнулся.
– Интересно, всё, абсолютно всё зависит от одного лёгкого движения пальца.
– Жизнь – она такая.
Разговаривать не хотелось, да и особо не о чем было
– Всё в руках Николая Александровича, – ещё раз прошептал Павел, и они снова принялись за работу.
Николай Александрович приехал в Москву и на последние деньги снял номер в дешёвой гостинице.
Он ввалился в комнату и бросил на кровать дипломат с винтовкой, с которым он не расставался почти четыре месяца.
«Ну, наконец-то я нашёл тебя, Васенька, почти три месяца зря потратил, а ты вон где оказывается, в столице! Хорошую ты квартирку выбрал: последний этаж и ни одного высокого дома поблизости. Ладно, я тебя и на улице грохну, когда-нибудь ведь ты выйдешь из этой квартиры.
Нужно будет завтра же где-нибудь украсть машину».
Он улыбнулся и прикурил сигарету
– Входите, – монотонно сказал Василий.
Он теперь всё время говорил монотонно и мягко, это делало его как бы более умным и могущественным, а Василию нравилось чувствовать свою власть над людьми.
– Здравствуйте, – как-то недружелюбно ответила вошедшая женщина и уставилась на Василия.
– Здравствуйте.
Женщина без разрешения села в кресло напротив и положила ногу на ногу.
– Что вы хотите? – так же монотонно спросил Василий.
– А вы, значит, уже забыли?
– Честно говоря, да, – память Василия медленно, но верно превращалась в обычную память.
– Меня зовут Ольга Викторовна, я приходила к вам на прошлой неделе.
– Ах да, вспомнил, извините. Что случилось?
– Я несколько раз была у врача, и он сказал, что никаких изменений у меня нет.
– Не может такого быть, – Василий улыбнулся, но в его душе всё перевернулось.
– Может. А вы мне обещали, что на следующий же день всё будет в порядке.
– Сейчас всё исправлю, – Василий встал с кресла.
– Нет, я не хочу, чтобы вы подходили ко мне, я вам больше не верю.
– Но я…
– И доктор сказал, что шарлатаны кроме вреда никогда и ничего не приносили.
– Но позвольте, я не шарлатан…
– Да?
– Все мои клиенты излечились, просто я недооценил тяжесть вашей болезни. Достаточно…
– Хватит! Моя подруга тоже была у вас, и вы ей тоже обещали, что она будет здорова, но болезнь как была, так и осталась, разве что боль стала немного меньше…
Ольга Викторовна ещё что-то там продолжала говорить, но Василий уже не слушал; он всё понял. Ещё максимум месяц, и лавочку придётся прикрыть, а ведь всё так хорошо шло.
– …и я хочу, чтобы вы вернули мне деньги.
– Извините, что вы сказали?
– Я сказала, верните мне деньги,– уже настойчивее повторила Ольга Викторовна.
– Ну что ж, – Василий тяжело вздохнул и посмотрел на увесистую пачку долларов, которую он достал из стола. – Забирайте. Извините, что не смог вам помочь.
Ольга Викторовна выхватила деньги и зло посмотрела на Василия.
– А я вам так верила… Я полночи плакала от счастья, а потом неделю от разочарования. И как вы только можете так жестоко обманывать людей?
Ольга Викторовна резко встала и, не попрощавшись, быстро удалилась.
Василий тоже ничего не сказал на прощание. Он сел в кресло и схватился за голову.
Через несколько минут он закурил сигару, налил в стакан немного виски и постарался подумать о хорошем. Мысли потихоньку стали растворяться.
Зазвонил телефон.
– Алло.
– Здравствуйте.
– Добрый день.
– Это Василий Иванович?
– Да, это я.
– Это из программы … , мы хотели бы, чтобы вы приняли участие в одном из наших выпусков.
У Василия всё похолодело внутри. Вот она, его агония. Сейчас все кому не лень начнут перемывать ему косточки, и это только начало, начало конца.
– На какую тему? – монотонно, стараясь унять дрожь в голосе, спросил Василий.
– Начинают ходить слухи, что вы не исцеляете, а только берёте деньги.
– Глупости.
– Вот нам и хотелось бы узнать ваше мнение обо всё этом.
«Что тут отпираться? Если отказаться сейчас, будут другие, а если всегда отказываться, то поползут новые слухи, один страшнее другого. Отступать некуда, игра проиграна. Как жаль».
– Оппоненты будут?
– Нет, только вы и я.
«Хоть это хорошо».
– Ладно, когда мне подъехать?
– В любое время, эфир не прямой, хоть сейчас.
– Хорошо, через час буду.
– Спасибо вам, ждём, – дружелюбно ответил звонивший и положил трубку.
Василий затушил сигару и неспешно оделся.
«А чего терять? Всё, что можно уже потеряно. Перед смертью не надышишься».
Он вышел на улицу и сел в свой чёрный Мерседес.
Николай Александрович улыбнулся и завёл двигатель.
– Здравствуйте, в эфире программа … , и сегодня в гостях у нас небезызвестный Василий.
– Здравствуйте, Василий.
– Здравствуйте.
– Когда-то вас называли вторым Иисусом Христом, теперь же вас называют не иначе, как шарлатаном, что вы скажете по этому поводу?
Василий задумался.
– Я не понимаю, почему меня называют шарлатаном. Я исцелил тысячи и всего нескольким не смог помочь. Ошибки могут быть у всех, в том числе и у меня.
– Удивительно то, что за тот год, что вы странствовали, вы ни разу не допустили промашки, а в последнее время все ваши «пациенты» ушли от вас такими же, какими и пришли.
– Ну и что? Ошибка может произойти в любой момент.
– А может быть, вы теряете свою силу?
Василий разозлился. В последнее время он вообще был нервным, а особенно тогда, когда ему говорили, что он слабеет. Он знал, что это так, но ему не нравилось, когда об этом догадывались другие.
– Это чушь, я обладаю такой же силой, как и год назад. Сила – это знание, а знание вечно.
– Почему раньше вы никогда не брали денег, а теперь к вам могут обратиться только далеко не бедные люди.
– Я задумался о своей жизни. Я повзрослел. Мне пора жениться, завести детей, а что я им оставлю? Только добрую память, да пару стоптанных башмаков?
Эта мысль возникла у Василия внезапно, но она ему понравилась. Для детей можно многое сделать. Дети – отличное средство для оправдания.
– Но что важнее, свои дети, или судьба мира?
Василий не знал ответа.
– Я не знаю. Это разные вещи, их нельзя сравнивать.
– Хорошо. А почему раньше вы читали проповеди, а теперь нет?
На этот вопрос Василий мог ответить совершенно честно.
– Как выяснилось, мои проповеди никому не нужны, пустая трата сил и времени.
– Действительно, уж куда проще сидеть в тёплой квартире и исцелять сильных мира сего.
– Только не надо вот этого!
– А разве…
– Вы ничего не понимаете, никто не понимает. Вы не имеете права утверждать такое.
– Что я не понимаю?
– Что объяснять слепому, как выглядит синий цвет? Это нельзя понять. Это надо прожить.
– Многие утверждают, что перед тем, как вернуться домой, вы сильно изменились.
– И кто же это утверждает?
– Некий Иван, ваш бывший ученик.
Вот это был удар ниже пояса. Такого Василий никак не ожидал. Надо было оправдываться.
– Я не изменился, это как раз-таки Иван изменился. Он возомнил себя этаким святым, возгордился, с ним стало невозможно разговаривать, за это я его и прогнал.
– Он мне таким не показался.
– Ну, так теперь же меня нет рядом с ним, чем ему теперь-то гордиться? Остепенился, наверное.
– А что, кстати, случилось с вашим вторым учеником Сергеем?
– Я его тоже выгнал, он оказался слишком падким до денег.
– Не он ли, кстати, так повлиял на вас?
– Я к деньгам отношусь равнодушно.
– Неужели?
– Конечно же, приходится покупать еду, одеваться, платить за квартиру, от этого никуда не денешься. Это необходимость.
– Раньше вы так не говорили.
– Да что вы все заладили: раньше, раньше! – чуть не закричал Василий. – Я был, есть и буду. Моя душа вечна.
– А вам не кажется, что вы ещё не заслужили вечной жизни?
– Я избран и уже не важно, что я буду делать. И вообще, это не ваше дело, каким я был, и какой я есть. Хотите излечиться – обращайтесь, не хотите – воля ваша, и нечего лезть ко мне в душу.
– А вам не становится жаль того, что вы могли бы сделать, а стали таким, какой вы есть?
– Всё, что я мог сделать, я сделал, у меня не было выбора.
