Ольга Васильевна Чемерская
Синеока, что делать?
Проснувшись, Лиля даже позавтракать не успела. Жизнь в Лисьем Бору давно бурлила, и Синеока, не спрашивая готова она или нет, немедля посадила её на заказы. С неохотой расчехлив свой рабочий ноутбук, Лиля открывала один интернет-магазин за другим. Берегиням очень понравились белые круглые столы, затейливые диванчики в стиле рококо, шторы, полосатые коврики и ковры побогаче. Но самым интересным предметом во всей этой неразберихе оказался ноутбук. В конце каждого списка «клиент» тыкал пальцем в её ноут и говорил: «И такой».
– Я запишу. Но заказывать не стану. Нужно посоветоваться с Владычицей. Это не тот предмет, без которого трудно обойтись в хозяйстве. Поверьте, сейчас мы всё закажем, а потом он будет вам совершенно не нужен.
– Лиль, когда освободиться ноут? Он мне очень будет нужен, часиков так в пять, – спросил, как назло, в этот момент заявившийся Лавр. – Хочу показать пару финтов Виолке.
– Лавруша. Не стоит подсаживать её на инет, – сквозь зубы прошипела Лиля. А берегини, поставив руки в боки, посмотрели на неё угрожающе.
– Только с разрешения Владычицы!
– И здесь тоже самое! Когда кончится этот тотальный контроль! – возмутился Лавр, ища поддержки в берегинях.
– Иди, помоги маме. Наверняка ещё не всё покупки разобрали.
К Лавру подошла Виолка и подёргала за футболку:
– Я обещала, что мы покатаемся верхом. Пошли? С нами Шмель. Он не знает леса. Я покажу вам Лисий Бор.
Лавр, Виола и Шмель вышли на окраину посёлка и остановились.
– Ну?
Виолка потянула за шнурок на шее и вытянула из-под рубашки маленький серебряный рожок. Поднеся к губам, она заиграла. Рожок звучал протяжно, однотонно и призывно. Словно сам ветер обрел голос. Девочка оторвала рожок от губ, прислушалась и снова поднесла его к губам. А-а-а-ууууу-ку-ук, – снова запел он голосом неведомой чудесной птицы.
Лавр почувствовал, как вибрирует почва под ногами, а в следующую секунду увидел, как на поляну, словно горный ручей по валунам, выбегает стадо оленей. Красивые, длинноногие, с ветвистыми рогами, они остановились, кивая головами, перебирая копытами в ожидании седоков. Фыркали и нервничали, почуяв берегинь чужаков. Виолка прошла вдоль стада, успокаивая оленей.
– Выбирайте. Но если олешка вас не примет, не настаивайте. Наверняка будет такой, которому вы придётесь по вкусу.
– По вкусу? Они что, человечинку едят?
– Что ты!
– Шучу. Знаю – олени травоядные.
Шмель нашел своего быстро и, взгромоздившись верхом, ждал решения Лавра.
– А почему у этого нет рожек? – спросил тот, подозревая, каков будет ответ. Только один олень ему поддался, и это была…
– Оленуха! Они безрогие. Не бойся, она тебя вывезет. Самки часто выбирают мужчин в седоки. Мне кажется, самцы чувствуют в тебе соперника, поэтому не даются.
– Что значит соперника?
– Мне кажется, что ты метишь на место Властелина? – кокетливо сказала Виолка.
– Она права. Когда я был молод, самцы меня тоже сторонились. Теперь я Властелин… пустоши… – грустно выдохнул Шмель.
– Главное же Властелин! И всё тут! Выше нос! – подбодрил его Лавр, влез на оленуху и понял, что в любой момент может свалиться – ни седла не упряжи.
– А как управлять? А держаться… за уши, что ли?
– Упряжь наколдовать нужно, – загадочно ответила ему Виола, – Ну или возьми ту, – указала она на упряжь, висевшую на изгороди.
Лавр посмотрел на Шмеля. Тот уже сидел в седле, держа в руках плетёные ёлочкой из цветных нитей широкие поводья. Похоже, был опытным седоком. Как и Виолка.
Лавр стушевался. Виолка помогла ему надеть упряжь.
– Тебе удобно? Крепко держишься за поводья? Почувствуй комфорт, то, как ты сливаешься с оленухой в единое целое и мчишься по лесу, свободный, как ветер!
Лавр закрыл глаза, вдохнул аромат леса, запах бархатистой, тёплой на ощупь оленухи, и не успела Виолка договорить до конца, как он уже летел во весь опор, петляя меж сосен…
Спонтанная магия
Когда Лиля говорила про волшебство, которое якобы спонтанно проявляется в Лавре, она имела в виду совсем другое: незаметные глазу всплески магии, которые можно было списать на «показалось». Но Лисий Бор действовал подобно реагенту в том процессе, что сейчас развивался в подростке. Гормоны, сказал бы врач. Пробуждение энергии кундалини, сказал бы адепты Сахаджи-йоги. Пубертат волшебников, инициация трансформации из человека в чародея. Именно это почувствовал Лавр, когда появился в Лисьем Бору. Лес – место силы. Он многократно ускорил процесс превращения.
Неудивительно, что порой Лавр совершенно оказывался не готов к этим новым проявлениям волшебства. Одно неловкое движение, и вот оленуха, петляя меж сосен, неслась, не разбирая дороги. Напуганный резкими всплесками магии, Лавр управлял ею, как на бог на душу положит… Боясь врезаться в дерево, он дергал за поводья, ошарашено глядя вперёд. Виолка и Шмель кричали, давая советы, но Лавр никак не мог сосредоточиться.
Дыхание замерло, когда оленуха сделала широкий скачок и взмыла над оврагом. Лавру и думать не хотелось, насколько глубоким тот может быть. Он затаил дыхание и представил, что летит. Только паря над пропастью, он мог бы выжить. «Ракета. Я ракета… Я лечу как ракета…» – вопил он про себя что есть мочи. И желание исполнилось как по волшебству. Оленуха действительно летела. Летела как ракета…
На миг обернувшись, Лавр увидел звёздный шлейф, расходящийся позади. Копыта выбивали искры из воздуха, а впереди маячил край оврага, неглубокого, но достаточно широкого. Приземлившись, Лавр потянул на себя поводья и остановил оленуху. Тут же рядом с ним приземлилась Виолка и Шмель.
– Ты сумасшедший!
– Я же впервые!
– Не ожидал от тебя такой прыти! – спрыгивая с оленя, крикнул Шмель, подбегая к Лавру. – Надеюсь, ты цел?
– Вроде цел. Потренироваться, конечно бы не мешало!
– Кто же думал, что ты так припустишь! – съехидничала Виолка.
– Видишь ли, его силы пробуждаются спонтанно. Потому что он появляется в Лисьем Бору не регулярно. Так? Если я правильно понимаю, он проводит здесь слишком мало времени. Надеюсь, этим летом мы исправим ситуацию, – подбодрил мальчишку Шмель. – Пройдёмся немного. Нужно отдышаться после этой бешеной гонки.
Лавр не возражал.
– А у тебя ничего такого не было? – спросил он у сестры.
– Нет, конечно.
– А когда ты почувствовала… ну, это?..
– Волшебство? Сколько себя помню. Чары были у меня всегда. Я же родилась и всегда жила в Лисьем Бору.
– Это правда, – сказал Шмель. – Лесной народ рождается с чарами, и они действуют постоянно, никуда не исчезая. Но только стоит покинуть место силы, чары иссякают. Будто тебя, как младенца от мамки отрезали. Отсекли магическую пуповину. Исчезают места силы, исчезают и волшебники. В моём лесу средоточием сил был кедр, которому тысяча лет! Когда лес срубили магические жители ещё обитали поблизости, но, когда посягнули на кедр… жизнь в нашем краю совсем утихла. Я каждый день ощущал, как уходят из меня волшебные силы. Стал иногда забывать прошлое. Память моя становилась всё короче и короче. Мне становилось страшно. Тогда я бежал к отцу-кедру. Сидел на пне как демон… ночи напролет. И когда вновь оживал, возвращался в деревню. К людям. Думал, что теперь не проживу без них, поскольку медленно становлюсь человеком. Простым смертным.
– А магики что, бессмертные?
– Нет, но живут очень долго. Другое дело, что нас мало. В старые времена, когда колония разрасталась, нас притягивало другое место силы. Оно появлялось, само собой. Из необходимости. Только вот… последние столетия и магиков, как ты сказал, и мест сил убыло. Настанет день, когда они вовсе исчезнут с лица Земли.
– Смотрите! Какая милота! – вдруг закричал Лавр и бросился вперёд. Виолка и Шмель даже сообразить ничего не успели, как увидели его уже с рысёнком в руках. – Пушистик! Лапка, – тискал Лавр котёнка, не замечая, как Виолка и Шмель просто остолбенели на месте.
Прямо над ним, на кряжистой сосне сидела огромная, ощерившая клыки рысь. Она не собиралась долго разбираться, люди перед ней или магики. Она готовилась к прыжку…
Первой сорвалась с места Виолка. Следом за ней, прикрывая детей собственным телом, бросился вперёд Шмель. В одно мгновенье он переместился в омут, обхватив детей руками. Лавр даже сообразить не успел, как оказался на краю посёлка, вываливаясь из портала лицом в осоку, которую жевала остолбеневшая, от неожиданности, оленуха.
– Что случилось! – подскочил на ноги Лавр.
– На тебя нацелилась рысь! Ты чуть не пострадал! – чуть не плача, выкрикнула Виолка и, оборачиваясь, посмотрела на Шмеля. Плечо лешего было разодрано, а льняная рубаха пропитана алой кровью.
– Нужно вернуть котёнка, Лавр! – только и сказал он, осторожно беря в руки шипящего котёнка рыси. – Мать его ищет. Боюсь, достанется нашим олешкам.
Его не было меньше секунды. Вернувшись, он опустился на траву рядом с Лавром и осмотрел раненое плечо: кровь уже не сочилась.
– Олешки наши дали дёру! Малыш с мамкой. Я цел. Похоже, пронесло, – весело сказал он.
– Что тут произошло? – спросила Лиля, увидав, как дети приземлились на поляне.
– Уехали на оленях, а вернулись… это кровь?
– Всё хорошо.
Шмель аккуратно снял рубаху, и все увидели его мускулистое загорелое тело с запёкшейся на ране кровью.
– Пойдём в дом. Промою хоть. Что у вас произошло?
– Лавр захотел погладить котёнка.
– Какого котёнка?
– Котёнка рыси! Вот какого, – фыркая, сказала Виолка. – Разве так можно!.. – ворчала она по дороге к коттеджу Синеоки, а Лавр виновато смотрел в землю, не смея поднять глаз.
Пока Лиля промывала рану, Синеока трепала по голове Лавра, то и дело поглядывая на героя дня:
– Это хорошо, что дети поехали с тобой. Я как чувствовала. Знала, что с таким героем они выпутаются из любой заварушки. А ты, Лавруша, не грусти. У тебя впереди вечность, чтобы стать таким же ловким и сильным, как Колос Шмель!
Шмель наслаждался похвалой елеем, льющейся из уст Владычицы. Рана давно перестала саднить, только шрам остался. Да только этих шрамов у него… Одним меньше, одним больше…
Идиллию нарушил Лавр. В его животе с утра не было ни крошки. Он очередной раз громко сглотнул, и желудок, не удовлетворенный доставленной пищей, громко заурчал.
– Да ты голодный! Пойдём, я как раз освоила кое-что из человеческих блюд, – словно озорная девчонка сказала Синеока и, взяв за руку Виолу, повела голодную братию в дом.
Электричества в новеньких коттеджах, конечно же, не было, и когда на кухонном столе зажужжал блендер, Лавр даже удивился. Электрическая вилка валялась тут же на столе, а аппарат безмятежно работал, перетирая в смузи ягоды, оленье молоко и что-то ещё. Последним в смузи упал листочек мяты.
– Тадам! – вскрикнула Синеока, разливая по хрустальным бокалам готовый напиток. Лиля со Степаном стояли в сторонке. Они уже позавтракали у себя в комнате, приготовив еду на газовой походной плитке.
Лавр выпил стаканчик смузи и спросил:
– А что поесть?
Он осмотрелся, но кроме корзины с ягодами больше ничего съестного не увидел.
– А ты не наелся? – смущенно спросила Владычица.
– Ммммм. Вы… долгие месяцы можете жить лишь на росе с одного единственного листа дерева гинкго или энергии Вселенной? – неуверенно произнес он, и Лиля со Степаном взорвались фееричным смехом.
– Ну почему же… а что это гинкго? – не поняв шутки, поинтересовалась Синеока.
– Да так… долго объяснять, – разочарованно сказал Лавр и повернулся к отцу.
– Пойдём, кунг фу панда! У нас остался приличный кусок яичницы с ветчиной и петрушкой. Спасибо Синеоке. Вчера она купила столько разностей, что нам хватит на целый месяц. Холодильник бы найти?
– В пещерах я видел лёд! Нужно далеко пройти и там…
– Точно! В яблочко! Молодец, юный берегин, – похвалил сына Степан, прицелившись в него пальцевым маузером…
Неожиданные встречи
Приключений на сегодня было достаточно. Лавр растянулся на кровати, вспомнил утреннюю прогулку по лесу и тот момент, когда он на оленухе перемахнул через овраг. Тогда не было времени задумываться, но мимолётно всё равно обратил внимания на свой лёгкий малахитовый окрас. И подумал, что это отсвет лесной зелени. А вот цвет кожи Виолки бросился ему в глаза моментально. Только когда она немного успокоилась, снова стала милой розовощекой девчонкой, а не принцессой Бубль-гум. Шмель в стрессовой ситуации мгновенно приобретал полосатый пчелиный окрас. Шмель к тому же становился пушистым.
– Лиль, а что, имена у берегинь говорящие? – спросил Лавр у Лилии, когда очередной раз увидел в окно яркую иллюстрацию к своей догадке по смене цвета. Две «феечки» случайно столкнулись, и ведёрко со свежим липовым мёдом выплеснулось на одну из них. Берегиня порозовела, как небо на утренней заре. Цвет, светящийся флуоресцентный, проявился, окрасил кожу и в мгновенье ока померк.
– А как ты догадался? Когда человек волнуется, то обычно краснеет, а берегини… ну, приобретают разные оттенки. Это видно уже с детства. Поэтому имя выбирают подходящее к этому нюансу личности.
– А я что, зеленею?
– Типа того. Говорят же иногда: позеленел от злости! Или: стал пунцовый как… Как что?
– Красный как рак. А пунцовый… Видимо, просто пунцовый и всё, – пожал плечами Степан.
– Наверное, наблюдали в реальности! – усмехнулась Лилия. Лавру было не до смеха.
– А я не знал! Думал, так, наобум тебя Лавром назвали. Из глупой прихоти, – усмехнулся Степан.
– И что, все будут видеть, как я реально зеленею? Там, в мире людей.
– Там… никто не заметит. Там цвет не становится настолько отчетливым. Здесь место силы. К тому же это пока такая же спонтанная реакция, как и волшебство. Её можно будет контролировать! А самое главное, способность изменять цвет необходима.
– Зачем? – пожимая плечами, удивленно спросил Лавр. Вот этого он понять не мог точно.
– Чтобы оставаться невидимыми для людей. Понимаешь? На тебя смотрят и не замечают. Ты слился с природой и всё. Будь рядом река, берёза, маковое поле… Ты благодаря управлению цветом можешь мимикрировать.
– Вроде технологии стелс?
– Вроде стелс, – улыбнулась такому сравнению Лиля. – Айда на веранду!
Они устроились в шезлонгах у круглого журнального столика. Шмель сидел на широких ступенях крыльца и неотрывно смотрел вдаль. В сторону оврага, за которым до самого горизонта тянулось мелколесье. Некоторое время все молчали, боясь потревожить «интимность» момента. И тоже смотрели вдаль. Только Лиля легонько раскачивала кресло-качалку, которую заняла, выскользнув на веранду первой, и, раскрыв книжку, читала. Лавр выдувал мыльные пузыри. Степан пил чай с малиновым джемом.
Метрах в двадцати от крылечка Синеока рылась в машине.
Думали: кто о чём. Шмель, похоже, о Синеоке. Степан не без злости наблюдал, как тот бросает на неё быстрые смущенные взгляды, облизывает пересохшие губы и томно вздыхает. Из машины выглядывала лишь попка сердечком и стройные ножки Синеоки.
Полюбоваться было на что, и Шмель выбрасывал одну волну флюидов за другой. В моменты неконтролируемых эмоций у лешего кроме полос появлялись ещё и… копытца. Степан незаметно подобрался к Шмелю:
– Интересно, – сказал он неожиданно и шлёпнул лешего по колену. – Лешие только меняют цвет или вовсе превращаются из людей в животных? – грубо сказал он.
– Шмель, ты снова стал полосатым и пушистым! – радостно сообщил всем Лавр. – И ещё похож чуток на зебру. Ну… в нижней её части. Рыжую зебру!
– Вот и я о том!
Шмель поджал губы и хмуро опустил глаза.
Синеока вытащила из машины какой-то рулон и, запихнув его под мышку, пошла к ним на веранду.
– Вот эти коврики мне пришлись по душе. Они такие уютные! Купим завтра ещё? – обратилась она к Степану.
– Угу, – кивнул он.
– Это, пожалуй, всё! Я сделала для себя очень важный вывод! Слишком много барахла продается в ваших магазинах. Если всё тащить в дом: в нём вздохнуть невозможно будет! Примерно девять из десяти – совершенно ненужные, бесполезные вещи. Берегини, конечно, разобрали всё подчистую, но я в следующий раз двадцать раз подумаю, прежде чем покупать что-то! Вы бездарно тратите ресурсы! Мы не используем и сотой доли того! Хотя, нужно отдать вам должное, фантазия просто бьёт ключом. И это понятно. Люди, когда появились, вынуждены были выживать. Всегда были голодны, мёрзли, находились в опасности, не имея волшебных сил защититься. Теперь, получив преимущество, вы не можете остановиться. Не можете умерить свои аппетиты. Вы много и трудно работаете ради того, чтобы тратить заработанное на бесполезный мусор, представляющий весьма и весьма иллюзорную ценность! Вы увязли в этом… потре-би-тель-стве по самое горлышко!
– Ты права! – с грустью заметил Степан. – Всегда такое впечатление, что чего-то не хватает… Ты не знаешь, чего?
– Уверенности в завтрашнем дне! Вам кажется, что накопленный за целую жизнь багаж сможет обеспечить уверенность в себе. Посмотрите на нас: нам принадлежит сама природа! Подвластна магия. Хоть нас и становиться всё меньше, мы не занимаемся накопительством.
– Вам есть смысл бороться. Вы уникальны. А нам куда стремиться?
– Если к накоплению богатств, то вас ждёт неминуемая гибель.
– Почему? – вмешался в разговор Лавр.
– Потому что всегда будут существовать те, кто захочет иметь всё. Богатство – это власть, и жизнь ради богатства – это всегда война. На всех уровнях человеческой пирамиды. А страдать при этом будет природа. Природа – источник богатств, но черпать из неё бесконечно невозможно.
– Звучит как-то не весело! – вжав уши в плечи, сказал Лавр.
– Не дрейфь! Прорвёмся! Знаешь, в чём миссия таких, как ты, молодых? – подбодрил его Степан.
– Ну?
– Найти выход. Изменить существующий миропорядок, – Степан ободряюще хлопнул Лавра по спине.
– Пока у меня нет идей! А вот кушать снова очень хочется!
– Пойду готовить обед, – поднявшись, сказала Лиля.
– А я наколдую салатика, – хитро улыбнулась Синеока, щелкнув большим и средним пальцами.
Прямо к крыльцу подкатилась здоровенная колода и встала перед ней вместо стола. На следующий щелчок явилась каменная чаша, словно сработанная первобытным человеком. Одно отличало её – идеально отполированная внутренняя поверхность.
Рука Синеоки взметнулась, и в чашу упали зелёные листья, круглые и влажные, следом в чашу посыпались ягоды брусники, мокрица(?)… как показалось Степану, упало что-то похожее на листья рябины, пара одуванчиков… пролился локальный дождь, обмывая листья от грязи. Вода выплеснулась сама собой под вальс дирижирующих рук берегини. В финале салат обрёл то, что полагается любому салату – несколько ложек масла. Масло пролилось из кувшинчика. Из всех, выше перечисленных эпизодов приготовления салата, масло с кувшинчиком оказалось самым естественным. Как бы то ни было, совершенно нормально хранить масло в кувшинчике и добавлять его в салат…
После обеда состоялась очередная ознакомительная прогулка по лесу на оленях. Синеока захотела сама лично сопровождать Лавра. К ней присоединился Степан, которого с трудом удалось устроить на олене. А Лилия просто не могла не сопровождать Стёпу. Хоть в компании других, хоть нет, она боялась оставлять его без присмотра.
Прогулка удалась на славу. Неспешно семеня ногами, олени шли по лесу, а спутники разговаривали. Шмель рассказывал про Кедровую заимку, Синеока – про Лисий Бор, Степан и Лавр разбавляли их рассказы случаями из человеческой жизни. Оказалось, что общих тем у них было больше, чем могло показаться вначале. Синеока хвасталась редкими видами растений в лесу, животными и птицами, что здесь обитают. Лавр не догадывался, что в Лисьем Бору прячется столько живности.
– А вот и наш котёнок! Этот? – сказала Синеока, когда разномастная кавалькада достигла того самого оврага. – Мы с Дымкой друзья, но за вас я не поручусь, – сказала берегиня и воздвигла перед рысью невидимую преграду. Дымка ощерилась, задела носом непреодолимую преграду и, повернувшись к гостям спиной, принялась вылизывать своего не в меру игривого котёнка, который всякий раз пытался укусить маму за нос…
– Пришлось скрыть от неё наше приближение. Хотелось взглянуть на малышей.
– Малышей?
– Да. Их трое. Смотрите.
Три пушистых карапуза атаковали Дымку, желая получить причитающееся им по праву молоко. Мать, сдавшись, умиротворенно положила голову на подушку из сосновых иголок и расслабилась.
– Она приходит к нам, когда появляются малыши. В другое время года её встретить поблизости нереально. Так делают все обитатели Лисьего Бора. В начале лета здесь Ноев ковчег, а не лес. Все звери стараются быть предельно вежливыми друг с другом. У них сейчас сезон перемирия. Вон, посмотрите, – Синеока указала на слабое шевеление метрах в двадцати от них.
– Что там? Я ничего не вижу!
– Мммм, мммм, – донеслось из кустов.
– Медведица с медвежонком… Здесь сейчас можно многое увидеть! Вот оно, чудо! – сказала Владычица голосом, полным такой нежности и тоски, что Степана защемило сердце. Захотелось прижать её к себе и целовать.
Олени вдруг боязливо пятились и недовольно заворчали, беспокоясь. Лавр и Степан натянули поводья, а Синеока прислушалась: звуки совсем другого характера встревожили её слух.
– Выходи! Это мой лес. Я приказываю! Выходи! Все выходите кто прячется! Или заставлю вас показаться! – Синеока прикрикнула, и звери разом метнулись в стороны.
Деревья заскрипели. Лёгкий шум охватил кроны, словно порыв ветра согнул вершины – туда, потом обратно…
Стволы старых сосен треснули, раскрылись на высоту человеческого роста, и на свет показались странные существа, похожие на древесные наросты причудливых форм. Шаг за шагом они преображались, принимаю форму сапиенсов и перед Синеокой склонились три девы.
– Ах! – воскликнул Шмель.
– Кто вы? Предполагаю, что вы лесавки. Откуда и зачем пожаловали?
– Наш мир исчез, и мы посмели прийти сюда. Позвольте нам остаться. Мы погибали…
– Шмель? Как я понимаю, вы знакомы?
– Верно. Некогда мы жили вместе. Они не обманывают Вас, Владычица. Наш лес исчез. А лесавки не могут жить вне деревьев. Как и мне, им предстояло или умереть, или стать людьми. Я знаю… некоторые выбрали второе.
– Раньше лесавок у нас не водилось. В нашем лесу со всеми делами управлялись берегини. Старых деревьев, способных приютить лесавок, в те времена, когда мы появились здесь ещё не было. Но коли случилось такое… я не вправе отказать. Вот и Шмеля приютил Лисий Бор. Надеюсь, места хватит всем…
– Я Осина.
– Я Липа.
– А я Кления.
– Кления – очень красивое имя. Судя по всему, имена образованы от тех деревьев, что служили вам колыбелью? Наши сосны и ели вас приняли с охотой?
– Мы сговорились. Не сразу, но они приняли нас, – жеманно улыбаясь, ответила совсем юная с виду Кления.
– Не понимаю. Как вы там умещаетесь? – не удержался Лавр.
– Мы выбираем старый ствол с расщелиной. И дерево, принимая нас в своё лоно, разрешает использовать чары, – хихикнула Кления, прикрывая ладошкой рот. – Есть ещё момент единения… Мы может с помощью чар искусственно расширять внутреннее пространство.
– А это вам… того… единение, думать не мешает? У нас, среди людей, часто говорят: «Тупой как дуб!»
– Что значит «тупой», – предчувствуя, что её хотят обидеть, переспросила Кления.
– Лавр, как тебе не стыдно! – процедил сквозь зубы Степан и как можно незаметнее толкнул его в бок.
– Значит, «недалёкий» или неумный, – довёл до конца Лавр, косясь на отца.
Лесавка тяжело вздохнула, и её маленькая грудь содрогнулась под тонкой, словно сотканной из паутины одежды.
– Нам не приходиться особо утруждаться думами. Но можно проверить, настолько ли мы глупы, как вам кажется. Ты, как я понимаю, Лавр? Это дерево!
– Не верно. Кустарник.
– Так, так… давайте не будем бодаться. Девочки, приглашаю вас на чай. После захода солнца приходите в деревню, – сказала Синеока.
– Спасибо. Скажите, это вы построили дома? Мы так испугались, когда началась стройка.
– Наш лес тоже оказался под угрозой. И мы задались целью спасти и лес, и само наше существование. Для этого придётся встретиться с людьми и доказать, что лес наш. Получиться это у нас или нет… увидим позже. Как там люди говорят: «С волками жить – по-волчьи выть?!» Поэтому мы и решили построить деревню. Изучить человеческие повадки и понять: как с ними уживаться. Мои дети: Лавр, Лилия и Степан – он просто человек, нам помогают. Не бойтесь. Пока вам и вашим деревьям ничего не угрожает.
***
Вечером был чай, надутые губки Клении и косые взгляды Лавра. Но, несмотря на это, встреча прошла душевно. Дети «Кедровой заимки», так назывался их погибший лес, влились в коллектив плавно, под аромат таволги, душицы, липы и малины…
– Не проводишь меня, – спросила Кления, Лавра.
– Кто бы меня проводил… Я по лесу не ходок.
– Ты же сын Синеоки? Нет?
– Я вырос в городе. Лиля поняла, что во мне есть зачатки магии, поэтому я здесь. Но леса я боюсь!И магия проявляется спонтанно. Не всегда в нужный момент. Увижу где вашего брата спросонья… Так мало не покажется!
– Давай ты меня проводишь, а я тебя?
– А ты хитрюга, я смотрю. Ну, давай…
***
С утра пораньше Степан и Синеока собирались в город получать паспорт. Прописка в нём была Степкина, городская. На землю в Лисьем Бору настоящий документ они пока не получили. Вернее, документик состряпали, а вот зарегистрировать его ещё только предстояло.
– А можно я с вами? – к коттеджу Синеоки подошёл Шмель и заискивающе посмотрел на Степана.
– Шмель! Ты машину водить умеешь?
– Я? – глаза Шмеля забегали.
– Тогда придётся тебе тоже ехать, – сказал Степан, глядя на Лилию. У неё была своя машина. Частенько она не могла обойтись общественным транспортом, а кататься на такси слишком накладно. Особенно за город. Пришлось купить, – Я не смогу вернуться. У меня дела: по работе вызывают. И к Лёше заскочить нужно. Обговорить, как продвигаются дела с химкомбинатом.
Степан явно недолюбливал Шмеля. Он понимал, что через месяц его отпуск кончится, и он опять отдалится от Лисьего Бора и Синеоки. А Шмель… останется.
– Шмель, хочешь научиться водить машину? – легкая, как листок, сорвавшийся с ветки, на крыльцо выскочила Синеока. – Нам нужен будет водитель. Думаю, у тебя получится. Ты же с людьми жил! Если что, магия тебе в помощь! Сегодня мы поедём выбирать авто. Садись к Лилечке. Тебе будет полезно посетить город. И поможешь мне с покупками. А то этот увалень отказывается, – тыкая пальчиком в Степана, сказала она.
Синеока щебетала, как зяблик в жаркий день на лугу. Шмель выпадал из реальности, слушая её нежный голосок. Он знал, как действует магия берегинь, видел, как снопы волшебных искр обволакивают всё, чего коснётся взгляд её синих глаз. Это Степану невозможно тягаться с магией. Ему, лешему, это не в новинку. Он просто хотел оставаться под чарами. Он влюбился в неё ещё в тот момент, когда сидя на умирающем пне посреди пшеничного поля услышал голос, обещающий возрождение, дающий надежду на светлое будущее. На спасение!
– Шмель! Колос Шмель!?
– Да, я согласен.
Пока они добирались до города, а это около часа или чуть меньше, Шмель не сказал ни слова. Лиля говорила, он слушал, поддакивая, и даже понимал, но говорить не хотелось. То же самое происходило и в машине Степана. Только здесь без умолку верещала Синеока, а Степан угрюмо поглядывал на неё в зеркало заднего вида.
На переднем сиденьи сидел Лавр. Он тоже вызвался помогать, к тому же ему хотелось купить подарок Клении. Безделушку, но миленькую. Чтобы она ничего особенно не значила, но напоминала о Лавре. Парень никогда не делал подарков девочкам, не считая одноклассниц, которым в классе дарили на Восьмое марта конфеты или шоколад. Однажды правда мальчишки договорились подарить цветы. Но денег хватило только на кактусы. Прямо скажем, не все девочки были в восторге!
– Хе. Клении, думаю, кактус бы понравился, – сказал он вслух.
– Слушай, парень, а ты соображаешь! И цветок, и экзотика!
Лавр вытаращил глаза. Он не ожидал, что его мысли будут услышаны.
– Мой мальчик! Я не знаю, что такое кактус, но если твой папа одобряет, то я только рада!
Мужчины хором кхыкнули, что обозначало: зреет тайный заговор!
После получения паспорта и загадочного визита к «хакеру», из которого Шмель мало что понял, они отправились в автосалон. Машины, блестящие, как майские жуки, вызвали у него восторг, смешанный со страхом. Он ходил вдоль рядов, разглядывая салоны сквозь стекло, когда неожиданно увидел её.
Лиана резко открыла дверцу, больно ударив его в лоб.
– Простите, умоляю! Я вас не заметила. Вы появились так неожиданно!
– Лиана?
– Ш… Ш…
– Да. Это я, Лиана.
– Лиана, дорогая, ну что ты решила, наконец? – сказал полный лысоватый мужчина, подойдя почти вплотную к Лиане.
«Он выглядит молодым и здоровым. Даже с лишним весом, он всё ещё не плох», – оценил мужчину Шмель и, повернувшись, направился к Синеоке. Лиана не стала его останавливать, и он услышал чарующие нотки её голоса, обращенного к мужчине:
– Эта мне нравится больше. Я довольна выбором. Берём немедленно!
Голос Лианы то удалялся, то приближался, эхом отскакивал от стен большого помещения салона, но Шмель сказал себе «нет» и не поднял головы даже тогда, когда Лиана, проходя мимо, легонько толкнула плечом Синеоку. Женщины встретились взглядами. Искра пролетела между ними, как разряд молнии. В Лиане не должно было остаться и толики магии, но, видимо, в гневе она всё ещё была на многое способна.
– Кто вы? – спросила Лиана, остановившись и взглянув на Синеоку с таким вызовом, на который только была способна разгневанная ревнивая женщина.
– Хотела бы спросить то же самое у вас! – с достоинством держа голову, спросила в ответ Синеока.
– Хм. Вам не стоит отвечать вопросом на вопрос. А то можно и…
– И?..
– Синеока, тебе не кажется, что зелёный цвет выглядит намного интереснее? В нём есть какая-то глубина, тайна. И сиденья коричневые. Натуральные цвета!
– Этот цвет не столь эффектен, как… – Синеока повернулась на голос Шмеля и быстро сделала вид, что забыла о самом существовании незнакомки, сообразив что хочет от неё леший. Шмель, казалось, понимал смысл происходящего гораздо лучше и Синеока решила ему довериться.
Незнакомка не отступала и сделала ещё одну попытку сблизиться, но Шмель ловко уводил Синеоку всё дальше и дальше от неё.
– Лиана, готово! Машину можно забрать прямо сейчас, дорогая! – окрикнул незнакомку мужчина, и та, нехотя отвернувшись, пошла прочь.
– Шмель! Кто это?
– Это Лиана.
– Её имя я расслышала прекрасно. Кто она?
– Лесавка. Одна из немногих, кто решился пойти к людям.
– И что же это такое между вами произошло?
– Мы… не сошлись во мнениях. Наше расставание было болезненным.
– А я тут причём?.. – как бы невзначай поинтересовалась она.
– Лиана всегда была ревнивицей.
– Она сама сбежала от тебя к людям. И то, что она получила… этого румяного богатыря… никто не виноват. Тем более я!
