Ольга Васильевна Чемерская
Синеока, что делать?
Новый план!
Иннокентий вошёл в коттедж Синеоки и совсем не удивился, увидев всех, с кем встречался накануне вечером, склонёнными над картой. Они явно что-то планировали, как ему показалось. И негромко обсуждали задуманное.
«По видимости захват мира…» – сразу подумал Иннокентий. «С их-то возможностями можно устроить тут… апокалипсис».
– Добрый день. Что-то случилось? Звали?
– А, это вы, Иннокентий. Добрый день. Вы нам очень нужны. Подойдите-ка и взгляните на карту, – тихим голосом попросила Синеока. Все знаком поприветствовали Аничкина и снова уставились на карту.
– Мы всё утро провели в поисках нового места жительства для лесовиков, – она посмотрела на высокую, очень красивую лесавку, – Есть только два лесных массива, подходящих по величине и качеству луба. Это лесопарковая зона в западной части города и… скриповский лес. Вы поможете нам?
– Каким образом?
– Нужно добиться, чтобы парк и бывшая усадьба Веринцева стали охраняемой зоной. Я помогу восстановить усадьбу и лесавки поселяться в ней под предлогом… под каким-нибудь предлогом. Организуют коммуну, допустим. Или что-нибудь в этом роде. Не суть важно. Создадут в усадьбе музей и станут охранять парк. Там мы планируем высадить кедр. Тем не менее скиповский лес тоже необходимо отбить. Он может восстановиться. Я просто уверена! Как кедр дал новый росток, так и чаши смогут не сразу, но восстановить свои магические силы. Магия – она ведь не снаружи, она внутри. В начале появляется магический узел, и лишь потом он приобретает свои физические очертания на земле. Вы человек авторитетный. Крупный чиновник, человек науки. Вы знаете толк в химии, а значит, понимаете, что такое биогеоценоз. Всё в природе взаимосвязано. Не только лесавкам нужен лес. Он нужен всем: растениям, животным, насекомым. Нарушен хрупкий баланс!
– Что? Биогеоценоз? – не поверил своим ушам Иннокентий, но Степан показал знаками, что новое словечко пришло в лексикон Синеоки из его уст.
– Нужно открыть кампанию по спасению известняко-бернесситовых чаш. К тому же лес там, диковинный. Реликтовый лес. С вкраплением редких для нашей полосы деревьев, лиан и папоротников, высотой в рост человека, что тоже может являться поводом для защиты, – конкретизировал предложение Шмель.
– Да. Островок палеозоя. Съездим, посмотрим? – тоненьким молящим голоском спросила Иннокентия высокая лесавка. Это была Осения из скриповского леса. Дочка бывшего Владыки. Она тоже решила бороться.
– Быстро Скриповские чаши отвоевать не удастся, поэтому Веринцевский парк и усадьба – в числе первоочередных задач. Вы нам поможете? – твердо спросила Синеока у Иннокентия.
– Хорошо, хорошо! Кто только мои проблемы решать станет?
– А вы не хотели бы возглавить завод по переработке мусора? – с надеждой посмотрела на него Лилия. Она плохо себя чувствовала последнее время и сидела несколько в стороне от всех.
– Хм! – поразился ей Иннокентий. – Все считают себя в праве мне указывать!
– Если вы откажетесь от строительства химкомбината, я могла бы помочь… и даже выделить средства на это предприятие. Конечно, не ближе, чем в километре от Лисьего Бора. Соглашайтесь, – подбодрила его Синеока.
– Почему именно мусор? Хотя…
– Я слышала, что в самом начале шла речь именно о переработке пластикового мусора, а не о химкомбинате, – ответила Лилия.
– К тому же переработка уже имеющегося пластика намного важнее для экологии региона, чем что-либо то ещё. И мы в этом заинтересованы больше других. А возьмётесь, поможем с выбросами в атмосферу. Пропустим их через фильтр магии.
– Фильтр магии… – передразнил Аничкин. – Вам бы в депутаты с таким знанием проблем региона. Далеко пойдёте! Синеока, скажите, вы правда можете отреставрировать усадьбу и построить завод на свои деньги? Откуда у вас столько?
– Природа даёт нам столько, сколько нужно, – многозначительно сказала Синеока и улыбнулась.
– А если кто-то захочет вас ограбить?
– Ну, это не так просто. Мы способны раствориться в воздухе, как туман после дождя. А тогда ни золота, ни бриллиантов вы не найдёте и подавно!
– Обидно! Почему вы, Синеока, всё время намекаете на меня! – возмутился Иннокентий.
– Простите, Иннокентий. Я про людей. Про жадных людей. Плохо, конечно, что я противопоставляю людей магическому народу. Но пока… я не могу иначе.
Лилия схватилась за живот и сказав: «Простите», выбежала из зала. Степан в беспокойстве последовал за ней.
Лиля, остановилась на пороге комнаты, которую они со Степаном занимали в доме Синеоки, когда приезжали в деревню, судорожно вздохнула и согнулась пополам в приступе тошноты.
– Что с тобой, Лилёк? – тревожно спросил, приблизившись практически вплотную к ней, Степан.
– Токсикоз, Стёпа. Я беременна. И… я хочу этого ребенка.
Степан замер, потом радостно улыбнулся:
– Это… это здорово! Приляжешь? Давай помогу. Чего-нибудь хочешь? Водички или может лучше сока? – засуетился он.
– Я думала, ты не хочешь детей?
Степан закатил глаза.
– Ты говоришь о том, что было десять лет назад. Теперь совсем другое дело. Теперь я тоже хочу. Хочу, чтобы у нас был маленький.
Степан обнял её крепко-крепко. Поцеловал и погладил пока ещё плоский животик.
– Подрастай, мы ждём тебя. Твои папа и мама, – по-детски засюсюкал он.
– Ты такой милый. Просто слов нет!
Лилю снова охватил приступ тошноты, толи от токсикоза, толи от сюсюканья.
– Всё-таки сока! Принеси сока. Малиношного. Только разбавь его, пожалуйста, и добавь немного лимона. Я привезла. Поищи на кухне.
Степан метнулся из комнаты.
– Ну, как у вас тут? Договорились? – спросил он у присутствующих в зале заговорщиков, наливая сок и выдавливая в него половинку лимона. – Лиля попросила, – по-доброму усмехнулся он, комментируя их любопытные взгляды.
– Да. Предварительно. План действий в общих чертах уже вырисовывается. С поместьем Веринцева можно начинать прощупывать почву уже завтра. К зиме магический кедр должен найти своё постоянное пристанище. Арендовать парк «за рубль…» так это называется? Договор заключается всего на сорок девять лет? – повторила она услышанную информацию, словно пытаясь осознать и принять её окончательно.
– Дальше можно продлить договор. А вообще, у отреставрированной исторической усадьбы намного больше шансов на будущее, чем у любой другой, – подтвердил Иннокентий. – Самого частенько за душу берёт при виде заброшенных парков и дворцов, вышедших из-под рук именитых архитекторов. Когда-то произведений мирового искусства!
– Ну что ж, берём. Реставрацию начнём не медля, – решилась Синеока. Ей показались убедительными, восторженные слова по сути уже бывшего директора несуществующего химкомбината о Веринцевском дворце. Появилось жгучее желание действовать. Синеока заёрзала на месте. Давненько не приходилось бывать во дворцах и на высоких приёмах. А раньше, в году так тысяча пятьсот пятом… Тогда ей взбрело в голову заявиться на смотрины и с обидой признать, что царевич совсем не смотрит в её сторону. Он выбрал невесту загодя. Как сказала сваха: почти за год до смотрин царевич путешествовал, увидел её и влюбился.
– Дааа! – сказала вслух Синеока, загадочно улыбнувшись.
– Что «да» Синеока? – поинтересовался Степан. Мечтательный вид Владычицы его заинтересовал.
– Хотела когда-то повторить подвиг девицы Лебедь. Она была дочерью морского Владыки и запросто влюбила в себя Гвидиона. В молодости я была очень амбициозной, поэтому тоже вознамерилась выйти замуж за принца.
– Ого! Какие подробности всплывают. Потом расскажешь? – попросил он и, поставив высокий бокал с соком на серебряный поднос, протиснулся в дверь.
– Интересно, чем заинтересовал тебя этот принц? – немножко ревнуя, поинтересовался Шмель.
– Ну… у него были шансы стать хорошим царём. Впрочем, он и без меня сделал всё, что мог… – улыбнулась она и встала попрощаться с Иннокентием.
Девять месяцев спустя…
Иннокентий заглушил мотор и помог детям вытащить рюкзаки и сумки из багажника. На лагерный автобус они опоздали, пришлось добираться своим ходом, но это и к лучшему. К жене Иннокентий пока не вернулся и был рад каждой возможности пообщаться с детьми.
– Вот документы. Поторопитесь. Я вас сдам на поруки и побегу дальше. Дел невпроворот. Хочется заглянуть к Синеоке и взглянуть как у неё идут дела. А потом на завод. Кажется, нам поставили совсем не ту цементную смесь…
– А можно с тобой? Сегодня в Лисий Бор должен был приехать Лавр. Мы договорились встречаться на пляже, но когда это ещё будет! Июнь какой-то морозный… Пляжем и близко не пахнет, – сказал Вовка.
– Если бы нашим пляжем вдруг ещё и запахло… я бы ни за что не зашла в воду! На лицо настоящая экологическая катастрофа!
– Настоящая катастрофа, совсем не на лицо. Если, конечно, оно не твоё после поедания шоколадного мороженого.
– Вещи хотя бы оставьте в домиках. Не с ними же…
Через полчаса они стояли на границе Лисьего Бора.
– Ну и как это работает? – тараща глаза в небо, спросила Оля.
– На границе установлено оповещение. Я предупредил Синеоку, что зайду.
Они вступили в бор и услышали громкий рёв благородного оленя.
– Это? – улыбнулась Оля. – А почему не блеяние козы? Входишь в лес, а тебе на каждом шагу «беее, беее!» – вот было бы весело.
– Или кукареку. Точно кукареку! – развеселился Вовка.
Открылся портал и к ним навстречу выбежали ребята: Виола и Лавр.
– Везёт вам всё-таки! – сказала Оля, вступая в портал. – Ну почему я не берегиня или хотя бы лесавка.
– Что, значит, хотя бы? – возмутилась Кления, встречая их на том конце магического омута. – А мы переезжаем!
– Куда?
– В Веринцевский парк. Шмель сказал, что нам нужно учиться, чтобы потом стать хранителями парка и музейного комплекса. Завтра приедет педагог и все лесовики школьного возраста сядут за учебники.
– Фуууу! – В один голос завыли Лавр, Вовка и Оля.
– А нам так очень хочется. Теперь всем придётся жить среди людей.
Иннокентий отправился прямиком к Синеоке, но опоздал к назначенному времени и не застал её дома. «Не дождалась» – усмехнулся он и увидел на журнальном столике статуэтку дракона, вырезанную Ясенем. Её нашли за бочонком, возле которого Ясень занимался резьбой. Дракон повернулся к Иннокентию и прорычал: «К сведению: Владычица ушла к озеру осмотреть жемчужницы».
Всякий раз в Лисьем бору находился повод схватиться за сердце. Иннокентий присел как подкошенный на диван и налил себе стакан воды из графина.
– Если бы не дела… если бы не дела… – повторял он, направляясь к озеру.
– Сегодня пасмурно, можно покататься на драконе. Go? – предложил Лавр друзьям.
– Я думала дракон, это шутка такая! – удивилась Оля.
– А нет! Дракон реально существует. Он научился мимикрировать. А ещё может скрывать наездника под куполом своей магии.
– Круть! А он нас не схавает?
– Надеюсь, что вы невкусные, – ответила на это Виола.
Ребята побежали вдоль кристального грота к Ярсу. Он всегда был рад им. Только Лавр с Виолой выводили его из тесной маленькой пещерки на простор. Берегини отчего-то его побаивались, как и берегины. Синеока не считала нужным гулять с драконом, в принципе: «Дети завели, пусть и выгуливают», – говорила она Шмелю, покачивая люльку из ивового прута. В конце апреля у неё родилась малышка, и Синеока-мама старалась не отходить от нее. Добровольным помощницам, которых среди берегинь было хоть отбавляй, сейчас работы хватало и в поле. Шмель тоже подолгу не отходил от своей малышки. А чёрной огнедышащей махины, сторонился, хотя и переживал наблюдая, как дракон крутиться в тесной пещерке, пытаясь хоть как-то устроиться и недовольно мычит. Лавр появлялся в деревне только на каникулах и в выходные. Поэтому всю заботу о Ярсе взвалила на себя Виола. Было смешно смотреть как маленькая девочка ведёт на поводке громадного зверя и берегини невольно проникались к ней уважением.
Ребят Ярс встретил громким рёвом: «Рууу!»
Дракон произвёл на Олю и Вовку «вау-эффект»: он вырос до размеров африканского слона.
– Мне кажется он больше расти не будет. За год, животное обычно достигает своего максимального размера, – с умным видом сказала Виола, тиская прохладные мягкие уши Ярса.
– Наверное, – находясь под впечатлением, произнес Вовка. – А мы на него поместимся?
– Легко!
Всем своим видом показывая нетерпение, стуча шипастым хвостом по стенам пещеры, дракон выбрался на свежий воздух, расправил крылья и победно закричал: «Рваурррр»
Лавру запрыгнул зверю на спину и подал руку Виоле. Жестом предложил сделать то же самое Ольге и Вовке, но те никак не решались взобраться на Ярса. Три раза подходили и снова делали два шага назад. И вот, когда Оля наконец собралась с духом и подошла вплотную к дракону, тот вдруг сильно задрожал и начал покрываться липкой испариной, всё больше и больше. Спина зверя стала горячей и покраснела. Виола с Лавром испуганно соскользнули на землю.
– Что происходит? Ярсик заболел? Может у него драконий грипп или того хуже?… – обеспокоенно спросил Лавр сестру. А дракон продолжал вести себя более чем странно. Как пёс, устраивающийся на ночлег, Ярс стал подрывать под собой землю и вскоре выкопал в мягком торфяном грунте лунку, свиваясь в ней кольцом. Он крутился, пыхтел, от него шел пар. Он продолжал всё больше покрываться слизью. А через пять минут, оказался уже в плотном, словно загустевшая манная каша, коконе. Со стороны было невозможно понять, где голова, где хвост, где лапы.
Виолка сжалась от страха, закрыв руками уши и глаза:
– Надеюсь он не взорвётся. Надеюсь не взорвётся…
– Зайдите в пещеру. А я за мамой! – сказал Лавр и пулей полетел к озеру.
Когда они с Синеокой вернулись, слизь на драконе уже затвердела, превратившись в камень.
– Вот! Смотри. Теперь он ещё и окаменел, – теряя самообладание, сказал Лавр матери. Синеока осмотрела каменную глыбу и сказала:
– Я не знаю какие изменения претерпевает дракон, но могу уверено сказать, что он жив. – Приложив ухо к каменной массе, она ещё раз прислушалась. – Вы не замечали раньше… – хотела что-то еще сказать она, но глыба начала слабо светиться. Через несколько секунд она уже напоминала застывающую, но все ещё горячую вулканическую лаву, красную как огонь.
Наблюдать за метаморфозой собралась вся деревня. Никак не привыкнув к присутствию дракона, берегини всегда ждали от него чего-то экстраординарного. Дождались!
Оля с Вовкой периодически выходили из пещеры, снедаемые любопытством. Иннокентий, который подошел вслед за Синеокой, оттаскивал их подальше: «Не дай Бог эта махина прорвёт огнём!» На его долю досталось уже слишком много магических неожиданностей, рисковать, к тому же детьми он не собирался.
Прошло ещё… много томительных минут. Время никто не засекал. Берегини шушукались, Синеока прислушивалась ко всем изменениям внутри кокона, Шмель с дочкой на руках, молча стоял в сторонке, Лавр хмурился и квасился, Виолка шептала: «Бедненький, ну что же с тобой такое происходит…»
Все ждали. Наконец каменная скорлупа пошла трещинами и от неё начали отваливаться куски. Последние отвалились при глубоком судорожном вздохе дракона, и зрители увидели его лежащим в позе эмбриона… Словно только родился, он был слабым и сонным, покрытым остатками белой слизи. Ярс потянулся, расправив передние и задние лапы, запрокинул голову и вдоль спины пробежало яркое голубое свечение, подсветившее зеленоватую шкуру дракона. На боку Ярса красовался чуть запёкшийся, но всё ещё свежий шрам, а под боком лежало другое существо: Ярсик номер два. Гораздо меньшего размера, тёмно-василькового цвета. Малыш был жив: вдоль спины его бегали розовые и сиреневые пульсары.
– Это моё! Моё чудо! – вскрикнула Виола и подбежала к драконам. – Виолетта. Я назову её Виолетта! – добавила она, почему-то сразу сообразив, что это девочка. Драконица перевернулась сбоку на бок, уткнувшись носом в Виолкино пузо, и открыла жёлтые, словно два огранённых топаза, глаза.
– Вот это да! А я-то дурак думал, что мы так и будем вместе на одном драконе летать, – толи разочаровано, толи очарованно признался Лавр.
Никто не заметил как в ворота въехал автомобиль и вскоре около драконов, протиснувшись сквозь толпу берегинь, появились Степан и Лиля, покачивающая на руках младенца в синей шапочке с вышитой белыми нитками надписью: «Светозар». Молодые родители не стали экспериментировать с растительными именами. Ни Лиля ни Синеока. Даринка была для Синеоки как дар любви, а для Лили сыночек, как свет в окошке…
– Лиличка! У нас ещё маленькая! Представляешь? Просто невероятно! – воскликнула Виолка, заметив сестру.
– Магический бэби бум какой-то. Так жалко, что я ничего не видел, – с разочарованием сказал Степан. Кто это? Девочка?
– Да. Моя девочка, – с гордостью подтвердила Виолка.
– Судя по ране в боку и вероятно отсутствием одного ребра… можно сделать вывод…
– Что Ева произошла из ребра Адама? – удивившись больше прежнего, договорил за Синеоку Степан, пока та осматривала Ярса, считая рёбра на его зелёных боках. Дракон всякий раз вздрагивал, но терпел.
– А может он того… как инфузория туфелька? – предположил Лавр.
– По сути это одно и тоже. Воспроизводство путем деления. Только как-то уж больно стремительно, – добавила Лиля. – Дракон не инфузория-туфелька. Это масса!
– По сути мы ничего не знаем о драконах. Мало того, этот дракон будучи в яйце отозвался на зов Лавр и Виолы. Два хозяина одного дракона? Быть не может! Возможно, что в яйце сидели близнецы? Как матрешки: один в другом. Любое другое животное вряд ли б выжило, имея такой довесок, а дракон рос и развивался. А в тот момент, когда второму пора было появиться на свет, он вышел, вспоров бок со стороны отсутствующего ребра, – сделала вывод Синеока. Она подошла к Ярсу и положив руку на рану в боку, помогла регенерации. Наверняка дракон справился бы сам, но берегини для того и нужны чтобы заботиться о всём живом.
Ярс благодарно лизнул ей щеку. Синеока изменилась в лице, но вытерпела. Щека покрылась вязкой слюной…
– Мам, как же быть с малюткой? Можно взять её в дом?
– Виолка, малютка твоя размером с телёнка.
– Ну и что?
– Наш домик, слишком маленький!
– Мам, ты же можешь чуть-чуть увеличить размер спальни…
– Да и разделить её пополам. Я не собираюсь жить в одной комнате с драконом.
– Только две ночки, умоляю…
– Хорошо, но не больше. Слона мы в доме держать точно не станем!
– Покататься на драконе сегодня не получится, – сказал, пожимая плечами, Лавр друзьям.
– Понятно… – с завистью ответил Вовка.
А вот Оля его не слушала. Не в силах отвести глаз от драконицы, она топталась около Виолки.
– Можно погладить? Можно? Какая она хорошенькая.
– Я тоже хочу такую, – скулила Кления, поглаживая блестящую лиловую шею.
– Если честно я им завидую… – сказала Лиля Синеоке, Степану и Шмелю, глядя на детей. – Такое диво-дивное. Сказка оживает прямо на глазах. Оля с Вовкой, не перестанут верить в фей и драконов, а магический народ вновь поверит в людей. А значит у сказки всё-таки есть будущее.
Степан взял Лилю и ребёнка на руки и понёс в дом.
Синеока, глядя на них, просияла. Шмель заметил золотистые искры, опутавшие её сверху донизу, и тоже, счастливый, прижал к щеке щёчку Дарины. В ответ щечка девочки вспыхнула розовыми искрами.
– У неё жар! – испугалась Синеока.
– Нет. Думаю, её следовало назвать Заря. Она вспыхивает розовым.
– Дарина может иметь любой цвет магического пламени. Уверена, потом мы увидим и золотой. И голубоватые и зелёные искры – какие угодно, – кокетливо развернулась Синеока и длинное шёлковое платье взмыло дымным шлейфом… розовым, оставив в воздухе медвяный аромат таволги и душицы.
Иннокентий стоял чуть в стороне. Он ещё не понял безопасно быть рядом с драконом или нет и казался себе брюзжащим стариком, который боится всего нового.
– Пап, не бойся, погладь её. Я тебя люблю, – Оля чмокнула отца в щеку
Иннокентий прослезился. Лисий Бор делал его «соучастником» чуда. После всех событий прошлого года они с детьми стали ближе друг другу. Ему льстило и то, что с матерью секретом этого волшебного места дети так и не поделились. Поэтому при встречах постоянно висели у него на ушах, рассказывая, что новенького узнали от Лавра, с которым постоянно переписывались в соцсетях.
– Каждой семье не хватает хоть маленького, но чуда. Для счастья, – подумал Иннокентий и бочком протиснулся к дракону.
