Ольга Сергеевна Распутняя
Объятые иллюзиями
Глава 9
Я натянула на лицо дежурную искусственную улыбочку и протянула полной женщине с озабоченным лицом чашечку латте на кокосовом молоке с карамельным сиропом. Даже не взглянув на меня, она поудобнее перехватила свою сумку, выхватила у меня кофе и торопливо выскочила на улицу. Ее место тут же занял брюзгливый мужчина с пышными усами, заказавший крепкий несладкий американо. Я в очередной раз проделала уже отточенную до автоматизма процедуру: сварила классический эспрессо, разбавила его водой, перемешала содержимое чашки маленькой ложечкой, тускло поблескивающей в неярком освещении ламп.
И так каждый божий день пять дней в неделю сразу после окончания лекций в колледже: повернуть рычажок, пропустить струю кипятка через кофе свежего помола, добавить молока, несколько ложечек сахара, сливки, по вкусу немного кокосового, карамельного или шоколадного сиропа. Между тем одни покупатели сменяются другими, безразлично смотрящими на меня и бросающими несколько отрывистых слов. Все они давно уже слились для меня в неразличимую череду одинаковых лиц, черт, голосов, жестов…
Прошло уже несколько месяцев с того момента, как я вернулась в Нью Йорк и начала жизнь с чистого листа. Я вспомнила себя в тот момент: я была окрылена и полна новых надежд. Воспоминания о предыдущем году были отброшены в сторону, как стопка старого белья. Я была словно феникс, восставший из пепла, засиявшей в ореоле возрожденных амбиций. Я вновь горела страстным желанием стать актрисой. Тогда, пережив новый подъем и избавившись от всех отвлекающих факторов, я совершенно уверилась, что теперь то на моем пути не осталось никаких препятствий.
Как я уже говорила, я снимала небольшую квартирку в многоэтажном доме в Бруклине. Конечно, роскошью она не блистала: небольшая кровать, шкаф с отваливающейся дверцей, старомодные ковры на полу, поблекшие обои, изначальный цвет которых едва угадывался, заржавевший душ и диван с несколькими торчащими пружинами в гостиной. Вся обстановка квартирки кричала о том, что лучшие ее времена остались в прошлом. Всю меня передергивало от отвращения к старому и потертому содержимому помещения. Засыпая каждое утро, я мечтала о роскошной просторной квартире с современной светлой мебелью, огромной кроватью, шикарными коврами с длинным ворсом, вместительным шкафом на всю стену с кучей полочек для всех моих туфель и белоснежным джакузи.
Однако, как бы мне не хотелось лучшего, я все-таки убралась из общежития и впервые в жизни обзавелась каким никаким личным пространством, где могла делать, что вздумается. Начало уже было положено. Теперь никто не отвлекал меня и не сбивал с пути. У меня не было соблазна вновь пуститься в погоню за мнимыми удовольствиями, так что я могла полностью сосредоточиться на себе и своих планах.
Я бы солгала, если бы сказала, что мне было легко привыкнуть к этой новой жизни. После громогласного предыдущего года тишина квартиры угнетала меня, а непривычное одиночество навевало тоску. Время от времени я ловила себя на том, что мне хочется набрать Лесли или еще кого-нибудь из своей старой компании и отправиться на самую сумасшедшую вечеринку в городе, в угаре танца позабыв обо всем на свете. Ах, как бы мне хотелось скрасить эти унылые вечера! Все-таки перемена была слишком разительный.
Однако я сдерживала себя, понимая, что в той жизни мне уже нет места. Никто из моих прошлогодних приятелей так и не вспомнил обо мне с момента, как я уехала из Нью Йорка на лето. Думаю, у них и без меня нашлось, чем заняться. Немного грустно, конечно, но чего я, собственно, ожидала? Что они не будут давать мне проходу, выпытывая, что же со мной случилось?
И все-таки я не могла не задаться вопросом: как же так вышло, что за весь предыдущий год я не познакомилась ни с одним человеком, с которым мы бы не только вместе ходили по клубам и разъезжали по городу с бутылочками пива под зажигательную музыку? Что за удивительный парадокс – вокруг меня постоянно было столько людей, но, стоило мне перестать жить одним днем, как меня быстро позабыли. Только Лесли еще некоторое время писала, но что мне было с ней делать? Будем откровенны: единственной причиной, по которой мы дружили, было то, что мы делили одну комнату. Больше нас ничего не объединяло.
В моменты скуки я утешала себя тем, что ради любой цели нужно чем-то жертвовать. Я говорила себе, что, хоть в прошлом году я и веселилась, как никогда в жизни, но не продвинулась вперед ни на шаг. К тому же, успеха обычно добиваются в одиночестве, а я решительно настроила себя на блистательный взлет. Ободренная таким ходом мыслей, все свободное от колледжа и работы в кофейне время я посвящала тому, что регистрировалась на всевозможных бесплатных порталах и группах по поиску актеров, и отправляла свои заявления.
Я больше, чем когда-либо, стала озабочена своим внешним видом. Я перестала осветлять волосы и решила снова отпустить их. Хорошо, что отрастали они довольно быстро и уже почти достигали талии. Благодаря тому, что я больше не шлялась ночи напролет по всему городу, у меня пропали болезненные тени под глазами и стал гораздо свежее цвет лица. Однако мне не нравился обхват моих бедер, да и вообще, не мешало бы немного похудеть.
Я не стала откладывать дела в долгий ящик и сразу же по приезду записалась в ближайший фитнесс-центр. Я перечитала множество информации по различным диетам, но уже вскоре была совершенно сбита с толку, что же мне следует исключать из своего рациона: жиры, белки или углеводы. Однако категоричным и неоспоримым было одно: от эклеров с нежным заварным кремом и шоколадных маффинов с ореховой начинкой придется отказаться. Так что теперь каждое утро я варила цельнозерновые овсяные хлопья на воде, добавляя туда орехи и сухофрукты, а по вечерам уныло ковыряла листья салата и цветную капусту. Проходя мимо пекарен и кондитерских, я стоически поворачивала голову в другую сторону, стараясь игнорировать соблазнительные запахи.
Мои старания не пропали даром, и совсем скоро я каждое утро горделиво рассматривала в зеркале свой плоский живот и тонкую талию. Бедра меня уже практически устраивали, но еще было куда стремится. Охваченная жаждой еще более эффектных результатов, я, наверное, совсем перестала чувствовать меру, потому что каждое утро после тренировки я просыпалась с такой болью, словно меня методично избивали всю ночь напролет. Кажется, все же стоило обратиться за помощью к частному тренеру, а не заниматься самой… Но тогда мне пришлось бы выходить на работу еще и на выходные, ведь денег и так катастрофически не хватало. Конечно, я могла бы попросить у родителей, но тогда у них бы возникли вопросы, откуда у меня такие растраты – они отправляли мне вполне достаточно на карманные расходы. Поэтому я продолжала до середины ночи просматривать, как правильно выполнять упражнения для подтянутых ягодиц и стройных ног, и читать о самых эффективных продуктах для похудения. После таких бессонных ночей я просыпалась с отекшим лицом и жуткими синяками под глазами. Вскоре я совершенно извелась и начала изучать все это на лекциях, чтоб высыпаться по ночам.
Но, несмотря на все мои усилия, все заявки на участие в пробах оставались без ответа. Первые недели я не волновалась по этому поводу, прекрасно понимая, что порой на сотни заявок приходится только один ответ, и нужно запастись терпением. Однако, когда прошло уже два месяца, я начала понемногу впадать в панику. Конечно, я утешала себя тем, что даже успешные актрисы не могли месяцами получить самую посредственную роль, и продолжала с неослабевающей энергией.
Но ситуация так и не сдвигалась с мертвой точки: мой профиль довольно часто просматривали, меня благодарили за оставленные заявления и иногда (очень редко) обещали связаться в случае заинтересованности. Я так и не получила ни одного предложения, но все же вера в обязательный успех не ослабевала.
Постепенно уклад моей жизни свелся к четко упорядоченной схеме: после пробуждения я пила теплую воду с лимоном, спешила на лекции, во время которых по обыкновению просматривала новые кастинги и планировала программу тренировок в тренажерном зале, отправлялась на работу и оставалась там до 7 вечера, затем, превозмогая усталость, бежала на тренировку, чтоб успеть до закрытия, и только потом возвращалась домой. Там у меня оставалось совсем немного времени, чтоб съесть свой скудный ужин, состоящий из натурального йогурта с высоким содержанием белка и ягод, сделать необходимые задания по учебе (в половине случаев я просто откладывала их на следующий день) и проверить почту на наличие ответов на оставленные заявки. Спать я ложилась обязательно до полуночи, чтоб не проснуться на следующее утро с красными, как у зомби, глазами, и огромными мешками под ними. Впрочем, во всем моем плотном графике был и неоспоримый плюс – у меня не оставалось времени, чтоб скучать и переживать об отсутствии друзей. У меня были дела и поважнее.
Но вот уже и закончился зимний учебный семестр, а никаких видимых перемен не наблюдалось. Мне все так же не приходило никаких приглашений, и я все так же продолжала работать в осточертевшей мне кофейне. Первые месяцы я сравнительно легко переносила эту монотонную работу, потому что была уверена, что вот-вот меня пригласят сниматься в кино, и я уйду из этого места.
Однако время шло, и я постепенно начала терять надежду. Я все больше впадала в уныние и растерянность, совершенно не зная, что мне делать. Что, если все это время я была в плену ужасного заблуждения? Что если все мои мечты – действительно всего лишь пустые фантазии, которым нет места в реальности? Что, если все мои усилия, диеты, изнуряющие тренировки, работа в этом отвратительном месте, множество потраченного на поиски кастингов времени в ущерб учебе, постоянная усталость и накопившееся долги практически по всем предметам – все это пустая жертва на алтаре моих фантазий?
Я чувствовала себя потерянной, преданной, опустошенной. Чувство безнадежности все более охватывало меня. Что же мне делать дальше? Так и продолжить жить в постоянном ожидании? Я испытывала примерно те же эмоции, как путешественник, который обошел половину земного шара в поисках сокровищ, а обнаружил лишь сундук с трухой.
Всю свою жизнь я мечтала о том, что так или иначе я стану актрисой. Я рисовала себе эту картину в мельчайших подробностях. Вся моя жизнь будет проходить в съемках, репетициях, читках сценария и поездках. А в свободное время я буду посещать театры, выставки и благотворительные вечера. Я буду носить красивые платья, рассказывать интервьюерам, от какого кутюрье мой наряд, и советовать юным и неуверенным в себе девушкам, какой когда-то была я, что мечты обязательно сбываются – нужно лишь смело шагнуть к своей цели. Я настолько красочно представляла это, что уже сама уверилась в реальности этой жизни. Я даже не раздумывала над тем, что буду делать при другом развитии событий.
Сейчас же, когда все мои планы терпели разительный крах, я обнаружила, что стою в тупике. Все мои физические и душевные силы были сосредоточены лишь на одной цели, и, если она исчезнет, я даже не могла себе представить, как дальше я буду жить. Буду работать корреспонденткой в какой-то ужасно скучной конторе? Вести колонку об экономической ситуации в стране? Брать интервью о людей, которыми хочу быть?
Что ж, в таком случае мне незачем быть худой и красивой, так что я могу радоваться – мне не придется ходить в тренажерный зал и изнурять себя диетами. Я смогу покупать себя сколько угодно эклеров и кексов и носить джинсы 8-го размера. Я смогу быть толстой, с синяками под глазами, ужасной кожей и сухими волосами. Это уже не будет иметь никакого значения. Я все равно не буду сниматься в кино и не буду никому интересна. Никого не будет волновать, как там я выгляжу.
С каждым днем я все больше и больше накручивала себя, и вскоре мною овладел настоящий ужас. Я остро чувствовала бессмысленность всего происходящего вокруг, однако продолжала стоически сопротивляться этому. Свой возрастающий страх я буквально физически заталкивала обратно, чтоб не позволить себе опустить руки. Чем больше меня захватывали мрачные мысли о том, что никогда я не стану актрисой, тем больше я истощала себя диетами и тренировками. Стремление все к большей худобе изгоняло из головы этот постоянно гложущий меня страх, ведь я была так истощена, что у меня просто не оставалось сил переживать об этом. Тренировки постепенно стали для меня новой зависимостью, ведь это позволяло мне убежать от жестокой реальности так же, как это делали в прошлом году вечеринки и алкоголь. Жесткий контроль над своим телом стал для меня своеобразной компенсацией того, что все остальные мои планы полностью выходили из-под моего контроля.
И вот сейчас, в этот сырой январский день, я уныло готовила очередную чашечку кофе и с нетерпением ожидала конца смены. Как назло, на работе стрелки часов ползли с черепашьей скоростью, как будто их приклеили к стене. В животе уже который раз укоризненно заурчало – кажется, в последний раз я перекусила между второй и третьей лекцией в колледже йогуртом с ореховой гранолой без сахара. После смены поесть вряд ли удастся – на сегодня у меня запланирована тренировка. Предыдущую пришлось пропустить, ведь я вынуждена была наконец перестать игнорировать гигантское количество долгов по учебе. Целый вечер и ночь я готовила проект на тему «Значение прессы в войне между Севером и Югом 1861-1865 гг» и заканчивала реферат о стадиях развития журналистики в 19-20 веке. Но в этот раз увильнуть не удастся. А это значит, что поесть я смогу не раньше, чем через час после тренировки. А, учитывая, что будет уже как минимум 10 часов вечера, я смогу позволить себе лишь несколько соцветий брокколи или яблоко. Разумеется, все эти соображения не могли сделать моего настроения лучше, так что следующей клиентке я сунула ее латте на обезжиренном молоке довольно таки агрессивно. Она недовольно посмотрела на меня и быстро расплатилась, не оставив чаевых.
Слава Богу, смена подошла к концу до того, как от злости, подкрепленной сосущей пустотой в желудке, я не выплеснула кофе кому-то в лицо. Падал неприятный мокрый снег, который таял, едва соприкоснувшись с грязным асфальтом. Свет тусклых фонарей плохо освещал землю, поэтому я то и дело, ругаясь, с мерзким чавканьем вступала в лужу. Скоро мои ноги совсем промокли. Не знаю, было ли мое дурное расположение духа причиной, или сегодня все высшие силы обратились против меня, однако чаевых сегодня не было совсем, а зарплата ожидалась лишь через неделю. Все присланные родителями деньги я давно спустила на тренажерный зал и несколько салонных процедур для волос (после частых осветлений в прошлом году они нуждались в тщательном уходе), так что сейчас я не могла позволить себе разъезжать на такси. Я остановилась на ближайшей автобусной остановке, зябко запахивая шарф на обнаженной шее и чувствуя себя отвратительно из-за промокших ног. От мысли, что мне еще нужно ехать на тренировку, я внутренне застонала.
Общественный автобус должен был подъехать только через двенадцать минут, так что, чтоб скоротать время, я достала телефон и начала привычно пролистывать почтовый ящик. Как всегда, ничего утешительного. Я чувствовала себя так ужасно, что даже не испытала никакой досады по этому поводу. Я собиралась уже засунуть телефон обратно, когда вдруг мне в глаза бросилось сообщение, не замеченное ранее между рассылкой с еженедельными скидками от Барнис и очередным заданием от преподавательницы по общественной коммуникации. Сердце мое забилось быстрее. Я дрожащим пальцем нажала на экран и прочитала следующее:
«Уважаемая мисс Летиция Дэвис!
Мы получили Ваше заявление на участие в съемках романтической драмы «Когда над Манхэттеном взойдет солнце» и рады сообщить, что Ваша кандидатура нам подходит. Приглашаем Вас 15 января в 11.30 на Роквэй стрит, 41. Форма одежды: повседневная.
С уважением,
Вильям Миллер,
режиссер «Голд Филм Кампани».»
Мне стоило огромных усилий не выронить телефон из рук.
***
Просто удивительно, как может одно единственное сообщение, состоящее из десятка слов, в мгновение ока полностью изменить твое душевное состояние и преобразить мир вокруг. Мрачный вечер, холодный ветер с колючими хлопьями снега, грязная остановка и вгрызающийся в меня железными зубьями голод – все это перестало существовать. Внутри меня словно зажглось яркое пламя, которое осветило мир вокруг золотистыми всполохами ни с чем не сравнимого счастья. Словно во сне, я увидела приближающийся автобус, в оранжевом свете фар которого плясали снежинки, и забралась внутрь, даже не понимая, что делаю и в нужный ли автобус сажусь.
Ноги мелко дрожали, поэтому, не доверяя им, я поскорее опустилась на жесткое сиденье. Достав телефон, я снова и снова перечитывала короткое уведомление. От переизбытка эмоций кровь с утроенной скоростью циркулировала по жилам, руки не слушались, а глаза затмевала пелена. Неужели, именно в тот момент, когда я уже совсем отчаялась, провидение наконец-то протянуло мне руку?! Мне казалось, что меня окатили ушатом ледяной воды, заставив прийти в чувство. Я пережила резкий скачок от абсолютнейшей апатии до возбужденной энергичности, как разомлевший от знойной, иссушающей жары человек, резко погрузившийся в освежающие воды океана. Я чувствовала, что снова живу.
Сейчас, когда я наконец получила столь заветное приглашение, мне показалось странным, что я могла сомневаться в этом. Ведь это было моим предназначением. Разумеется, никак иначе и не могло произойти. Сила моего желания была настолько велика, что просто не допускала другого варианта событий. Поддерживающий меня внутренний огонек, который едва тлел в последние месяцы, вспыхнул испепеляющим пламенем. Я чувствовала в себе такую энергию, что, дай мне волю, я могла бы перешагнуть города и океаны. То, о чем я мечтала долгие годы, наконец сбылось, и я могла снова вздохнуть полной грудью. Могла ли я предположить, что солнце удачи засияет мне в этот промозглый, серый январский день?
Я поняла, что мне срочно нужно успокоиться и вернуть себе способность здраво соображать. Лучшим средством в таких случаях для меня был тренажерный зал, так что я направлялась по адресу. К счастью, я все-таки села в нужный автобус, и двадцать минут спустя уже нырнула в спасательное тепло помещения, продемонстрировала администратору за стойкой карточку месячного абонемента, взяла ключ от своего шкафчика и проследовала в примерочную. Там я достала свои леггинсы, короткий топ и кроссовки и начала переодеваться.
Обычно я переодевалась перед зеркалом, отмечая, насколько поменялась моя фигура в результате интенсивных тренировок. Положительные результаты были единственным поощрением, заставлявшим меня проводить в зале по два часа и есть одну овсянку и овощи. Сегодня я особенно тщательно рассматривала себя в зеркало, и осмотр совсем не удовлетворил меня. Как, интересно, всего несколько дней назад бедра казались мне вполне худыми? Неужели я успела поправиться с того времени?! Кожа на животе выглядит дряблой. В электрическом свете примерочной лицо казалось серым, а синяки под глазами особенно сильно выраженными. Проклятая учеба, это из-за нее я не могла нормально выспаться ночью!
Вдруг меня окатила ледяная волна страха и отвращения к себе. Никто не впустит меня на съемочную площадку с такими лицом и громадными бедрами, это было совершенно ясно! Нужно было срочно что-то делать, и делать в ближайшие несколько дней!
С решительностью отчаяния я бросилась в зал, как на поле боя, и вышла оттуда лишь два с половиной часа спустя с трясущимися ногами и острой болью в каждой мышце. Я не обращала внимания ни на голод, ни на усталость. У меня была одна цель: за эти несколько дней похудеть еще хоть немного и привести себя в порядок. Я поразилась и разозлилась, как можно было так не следить за собой в последнее время. Возможно, мне больше не представится шанса показать себя и заинтересовать кого-то из режиссеров, и тогда я буду сожалеть об упущенной возможности всю оставшуюся жизнь. Нет, я должна была бросить на эту борьбу все имеющиеся в моем распоряжении силы, и даже больше того. Я тут же дала себе обещание не есть вообще ничего до самого момента съемок.
Однако дома голод снова начал вгрызаться в мое измученное тренировками тело, и у меня уже не получалось игнорировать его. Пораженная предательством собственного организма, я с отвращением съела немного брокколи. Не сказать, чтоб мне стало значительно легче, однако скручивания в животе прекратились. Теперь нужно было поскорее отправляться спать, чтоб избавиться от этих ужасающих синяков под глазами.
Несмотря на физическое истощение, я была переполнена энергией и воодушевлением. Теперь у меня наконец-то была не воображаемая, а вполне реальная цель, и я готова была пойти на любые жертвы ради ее осуществления. Ведь что значит небольшой дискомфорт в животе и усталость, когда на кону стоит возможное начало моей блистательной карьеры?
Представляя себе одну сцену своего будущего успеха за другой, я еще долго ворочалась со стороны в сторону и не могла уснуть.
***
Погода стояла прекрасная. Солнечные лучи благосклонно скользили по припорошенной легким снежком брусчатой мостовой. Ветер наконец успокоился и лишь едва трепал пряди волос. Все вокруг способствовало отличному настроению. Даже толкотня на улицах, казалось, была меньше обычного. Было 11 часов дня, и я, одетая в свое лучшее элегантное серое пальто, со струящимися, тщательно уложенными светлыми волосами, спешила на Роквэй стрит, попивая по дороге кофе на миндальном молоке из «Старбакс», как и полагается спешащей на съемку актрисе.
Все последние дни я ела только зеленые овощи и натуральный йогурт, чтоб заглушать бурчание живота. Я заставляла себя спать больше обычного, и сейчас, несмотря на постоянно сопровождавший меня голод, выглядела отлично. На моем лице не было видно признаков усталости, а осознание того, что мое тело под пальто, велюровыми бежевыми штанами и атласной блузкой выглядит худым и подтянутым, придавало мне дополнительной уверенности. Я пол часа ровняла и расчесывала волосы до тех пор, пока они не заструились ровной блестящей волной. Мои ресницы были еще более длинными и пушистыми благодаря туши, губы нежно поблескивали розовым блеском, а отчетливо выделявшиеся на похудевшем лице скулы я подчеркнула бронзером. Несмотря на мои опасения, на лице в последний момент не вскочил прыщ, я не прожгла одежду утюгом и не облилась кофе. В общем, не произошло никаких форс-мажоров, я выглядела очаровательно, так что с виду все было прекрасно.
Но, несмотря на все располагающие обстоятельства, я пребывала в крайне смятенном состоянии. За эти несколько дней будоражащие меня эмоции немного улеглись, и я посмотрела на вещи более трезвым взглядом. Во-первых, меня очень смущало, что мне заранее не выдали слов, которые я должна буду говорить, не описали сюжета фильма, в котором нужно будет играть, в общем, не предоставили никакой информации, чтоб я могла должным образом подготовиться. Или, может, отведенная мне роль там настолько незначительна, что мне и не нужна никакая подготовка?
Во-вторых, просмотрев сообщение снова на следующий день, я поняла, что форма заполнения была автоматической, то есть оно даже не было написано для меня лично. Это невольно наводило меня на мысль, что таких ответов, скорее всего, было разослано много, и лишь в приветствии вставлялось имя получателя. Может, на месте меня уже поджидают тысячи похожих на меня светловолосых девушек со стаканчиками Старбакс в руке, а режиссер сейчас прямо с ходу отберет ту, которая ему понравится? А может, уже отобрал, и я сейчас услышу неизменно вежливый, но небрежный ответ: «Спасибо, что уделили нам время, но, к сожалению, мы уже выбрали подходящую нам кандидатуры. Если в будущем мы будем нуждаться в ваших услугах, мы обязательно с вами свяжемся». Я понимала, что это обычная вещь на кастингах в кино, так что такой расклад вполне возможен.
А, быть может, сейчас еще не будет съемок, и со мной пока просто хотят познакомиться поближе, оценить мою внешность и потенциал? Что, если я действительно заинтересовала режиссера для серьезной роли, и теперь мне непременно нужно будет убедить его в правильности выбора? Но не растеряюсь ли я на месте, не ударю ли в грязь лицом в самый ответственный момент?
В общем, за это время я совершенно извела себя мыслями такого рода, и теперь приближалась к месту назначения, изнывая от страха и беспокойства.
***
Долго искать, куда идти, не пришлось. Еще издалека я увидела огромное столпотворение людей практически в центре улицы. Сама улица была перегорожена красными лентами, чтоб случайные прохожие не мешали съемкам. То, что там проходили именно съемки, не вызывало никакого сомнения, стоило мне только подойти поближе.
Происходящее на Роквей стрит являло собой полную творческую неразбериху. На огражденной площадке, включающей часть улицы, кофейню с выползшими на мостовую круглыми столиками и тротуар возле нее, ни на секунду не прекращалось беспорядочное движение. Каждый занимался своим делом. Операторы устанавливали штативы с камерами, озабоченные чем-то и едва не подскакивающие люди со стопками измятых листков бумаги сновали туда–сюда, уставившись в текст, а кто-то разбивал в стороне небольшие палатки, внутри которых находились столики с разбросанной на них косметикой. Впрочем, были и такие, кто демонстрировал образцовое спокойствие, потягивая кофе из пластиковых стаканчиков, отщипывая кусочки от больших гамбургеров в картонных коробках или флегматично покуривая сигареты, отойдя в сторонку.
При взгляде на эту словно восставшую из моих фантазий картинку, я моментально воспрянула духом. Все внутри задрожало от возбуждения. Волнение улетучилось без следа, и я не могла вспомнить даже, почему я, собственно, волновалась. Я настолько часто представляла себе эти взбудораженные подготовки к созданию чего-то невероятного, что все происходящее показалось мне таким привычным, словно я проходила через это каждый день. Наконец-то все встало на свои места. Я была на своем месте. Спустя всего несколько минут, я окажусь в кадре, и настоящая Летиция Дэвис обретет свободу. Моя не находившая выхода, спрятанная глубоко внутри часть воссоединиться со мной. А дальше все пойдет так, как нужно. Конечно, режиссеры заметят мой талант, и пригласят сниматься в более масштабные проекты. И тогда… О, тогда я смогу ставить свои условия, а не радостно соглашаться на все, что бы мне не предложили. У меня даже дыхание перехватило от таких мыслей! Но это все потом. Главное сейчас – это собраться и не упустить шанс, проявить себя во всей красе, использовать эту возможность на максимум…
Такие воодушевляющие мысли бродили в моей голове, пока я приближалась к развевающейся на легком ветерке натянутой ленте. Не позволяя себе испытать и доли сомнения, я с непроницаемым лицом человека, уверенного в своем праве, переступила через ограждение и углубилась в толпу, проскользнув между огромным штативом и несущемся куда-то человеком в строгом черном плаще, рассерженно выкрикивающем что-то в трубку.
Здесь я немного растерялась, не зная, куда мне направиться. Все были заняты своим делом и не обращали на меня никакого внимания. Я поспешила выбраться из толчеи и отошла к дальней стороне площадки, противоположной от кафе, где кипела самая активная деятельность. Оказавшись в более спокойной обстановке, я внимательно осмотрелась.
Стало понятно, что главные события будут разыгрываться в находящихся на открытом пространстве столиках под навесом. За одним из столиков сидели парень с девушкой немного старше меня. Насколько я поняла по объективам, которые направлялись прямо на них, это и были главные действующие лица фильма. Над девушкой сейчас колдовали стилисты, поправляя берет на ее коротких жгуче-черных волосах. Обращая на них не больше внимания, чем на роящихся вокруг мошек, девушка с равнодушным видом лениво переворачивала листы сценария. Парень производил гораздо более приятное впечатление. Он весело переговаривался о чем-то с облокотившемся на спинку его стула мужчиной со стопкой папок в руке, и пускал в воздух тонкие струйки дыма. Девушка морщила носик и отворачивала голову в другую сторону.
Только теперь я обратила внимание, что все остальные стоящие вокруг меня люди, которые тоже не приближались к кафе, выглядели вполне обычно. Это были мужчины и женщины разных возрастов – кто-то на вид одних со мной лет, кто-то значительно старше – одетые в повседневные пальто, полушубки и яркие куртки. У них в руках не было ни листов бумаги, ни камер. Некоторые явно пришли группками и сейчас весело смеялись над чем-то, а некоторые стояли в отдалении, как я. Они пили кофе и чай с пластиковых стаканчиков, которые раздавали в небольшой палатке в дальней части площадки вместе с засахаренными пончиками. Простояв несколько минут и почувствовав себя неловко, я решила тоже взять себе стаканчик с чаем, чтоб согреться, а заодно и спросить у кого-то, что мне делать и куда идти.
К палатке выстроилась небольшая очередь из нескольких человек, в основном это была молодежь моего возраста. Они переговаривались между собой, и мне удалось выхватить из их разговора отдельные обрывки фраз вроде «думаю, через пол часика освободимся», «да, как мне сказали, должны дать 100 долларов», «да там, собственно, нечего делать, посидим за столиком, и дело с концом». Я хотела обратиться к кому-то из них, но почему-то постеснялась. Последние пару минут с момента моего появления здесь лихорадочное возбуждение стало сменяться растерянностью и смутным предчувствием чего-то нехорошего. Что-то шло не так, как я хотела, однако, что именно, я так и не могла понять.
Когда подошла моя очередь, я попросила чашечку мятного чая без сахара у улыбчивой пожилой женщины с приветливым и открытым лицом. Она показалась мне очень милой, поэтому я и рискнула обратиться к ней:
– Извините, вы не знаете, кто тут Вильям Миллер, главный режиссер?
– Да кто же его не знает? – улыбнулась она, наливая в стаканчик кипяток. – Вон он, пытается что-то втолковать Вирджинии.
И она махнула рукой в сторону столиков. Я проследила за ее взглядом и увидела того мужчину в деловом костюме, который едва не сбил меня с ног при моем появлении.
– Ага. Спасибо. Как вы думаете, мне самой подойти к нему или здесь кто-то другой информирует актеров? – спросила я как можно увереннее.
–Актеров? – оно недоуменно сдвинула брови и внимательнее посмотрела на меня.
