Олег Шовкуненко
Оружейник. Книга первая. Тест на выживание
– Ну, кто хочет показать класс? – сострил один из бойцов. Судя по акценту, тот самый армянин по фамилии Казарян.
Все без исключения заржали. Это было чертовски приятно – смеяться. Это было все равно, что воскреснуть из мертвых, снова почувствовать вкус жизни.
– Все, на сегодня война закончена, – отсмеявшись, объявил Загребельный. – Теперь всем отдыхать.
Бойцы медленно разбрелись по полутемному залу. Отдохнуть, по нормальному выспаться у них не получалось уже несколько дней подряд, поэтому не мудрено, что приказ «отдыхать» подействовал на людей как хорошее снотворное.
Каждый расположился где мог. Для меня Леший собственноручно составил вместе три круглых стола. Мне помогли улечься, а в качестве подушки Андрюха выделил свой вещмешок. Правда перед этим он добыл из него войсковую аптечку и вкатил мне дозу болеутоляющего.
– Сейчас полегчает, – пообещал Андрюха. – Лежи. До завтрашнего утра мы здесь на постое. До завтрашнего утра идти все равно некуда.
– Они вибрируют, – тихо протянул я, бездумно глядя в бетонный потолок.
– Кто вибрирует? – не понял Леший.
– Камни в твоем рюкзаке. Я даже через ткань чувствую.
– Ах, да… камни… – вспомнил Загребельный. – Полагаю, вреда от них не будет. Этот лесник… ну, одноглазый… Он ведь таскал целый патронташ, набитый точно такими же цацками, и не где-нибудь, а возле причинного места.
– Да-а-а… Главное место у мужика, намного важнее, чем голова, – я широко и устало улыбнулся.
– Могу вытащить, – Андрюха потянулся к мешку.
– Ладно уж, пусть лежат, – я остановил его руку. – Такое впечатление, что они помогают, будто вытягивают боль.
– Как знаешь, – Леший убрал руку и сел рядом.
– Чудо, что прорвались, – прошептал я после минутной паузы. – Кентавры что-то сегодня припозднились.
– Припозднились? Это вряд ли, – покачал головой подполковник. – Я уже заметил, по ним хоть часы сверяй.
– Что же тогда?
– Мураши помогли.
– Не понял, – я перевел взгляд с потолка на лицо Загребельного.
– Это мы их так лихо молотим. Потому как одна пуля в голову, и муравей того… мертвее мертвого. А для кентавров они опасность и притом довольно серьезная. Так что когда муравьи рядом, те не очень-то склонны к прогулкам.
– Может и поселку сегодня повезет? – предположил я.
– Кто знает, – пожал плечами Леший.
Неожиданно где-то в глубине бомбоубежища послышался шорох. Источник его находился явно где-то за пределами зала, в котором расположилась вся наша группа. Тихий и осторожный шорох, но тем не менее на него среагировали почти все. Спецназовцы мигом оказались на ногах.
– В коридоре, возле двери… – прошептал боец, ближе всех находившийся ко входу в зал.
– Не может быть, мы ведь там две растяжки поставили, – с недоумением выдохнул тот офицер, которого Загребельный называл Костей. Он как бы оправдывался перед командиром.
– Проверить, быстро! – Леший взмахом руки отправил вперед четверых.
Те рванулись исполнять, и лязг затворов вмиг прокатился по пустынным залам бомбоубежища.
Ответом на эту грозную какофонию стал негромкий крик, человеческий крик:
– Не стреляйте! Мы свои! Мы люди!
Гулкое эхо подземелья придало голосу дребезжащий металлический акцент, однако даже он не смог заглушить в нем живые мальчишеские интонации… до боли знакомые интонации.
– Пашка! – воскликнул я.
Загребельный поглядел на меня как на ненормального:
– Как он мог… – начал было подполковник и тут же осекся. Помолчал пару секунд, а затем с тяжелым вздохом закончил: – Эти могли.
– Эти? – пришла моя очередь непонимающе клипать глазами.
– Он прокричал «Мы свои! Мы люди!». Понимаешь, «мы», а не «я».
– Цирк-зоопарк… – простонал я. – Неужели он притащил с собой…
Закончить фразу мне так и не дали. В зал ввалились четверо отряженных в разведку бойцов, которые сопровождали две невысокие худощавые фигурки. Лизе помогали идти, да и Пашка тоже нуждался в помощи. Мальчуган сгибался под тяжестью увесистого камуфлированного баула, в котором я сразу узнал ранец для переноски РПГ-32 и выстрелов к нему.
Возможно, господа Орловы ожидали, что сейчас разразится немыслимый скандал. Они готовились к нему, съежившись и низко понурив головы. Но ничего подобного не произошло. У меня не было сил скандалить, а у Лешего, видать, не было желания. Но все же существовал ряд вопросов, которые подполковник ФСБ обязан был задать.
– Подойдите сюда, герои, – Загребельный указал на стоявшие рядом стулья. Когда ребятня уселась, Андрюха продолжил: – Как вы сбежали из поселка? – вопрос «Зачем вы сбежали?» задавать было бессмысленно.
– Анатолий Иванович помог, – пролепетала Лиза.
– Какой еще Анатолий Иванович?
– Нестеров, – девушка метнула на меня быстрый взгляд. – Он в сознание пришел, и тебе, Максим, просил привет передать.
– Старый болван, – выругался я.
– Неужели Кальцев согласился? Причем так быстро. – В голосе Загребельного слышалось недоверие.
– Кальцев даже не знает, – хитро улыбнулся Пашка.
– Как же тогда вы перебрались через стену? Как вас пропустила охрана?
– А мы не перебирались через стену, – брат с сестрой украдкой переглянулись.
– Интересно получается, – усмехнулся Леший. – Выходит, где-то имеется лаз. Я прав? – подполковник внимательно уставился на мальчугана.
– Правы, – Пашка кивнул, но тут же гордо вздернул голову. – Только мы не скажем где он. Мы Анатолию Ивановичу слово дали.
– Посмотрите на них, пионеры-герои, блин! – Андрюха взглядом указал на нахохлившуюся парочку. – А где гранатомет взяли?
– Он не их, а ваш! – уверенно заявил Пашка.
– Сперли, значит! – Леший тяжело вздохнул и, глянув на меня, пошутил: – Вот оно, дурное влияние улицы.
– Вы не волнуйтесь, – спохватился парнишка. – На вас не подумают. Ведь вы ушли раньше.
– На вас подумают! – рявкнул Загребельный.
– Ну и пусть думают, – ответила Лиза. – Мы уже назад не вернемся.
– Еще как вернетесь, и притом сегодня же вечером. Мы проследим, – в разговор вмешался уже я.
– За кражу гранатомета нас все равно выгонят. Не сегодня, так завтра, – парировала Лиза. – Так что лучше мы с вами останемся.
– Умненькие ребятишки, – хмыкнул Загребельный. – Надо же, и это продумали.
Леший произнес это достаточно громко, притом как бы обращаясь ко всем, кто находился в зале. Стоящие вокруг спецназовцы поддержали своего командира кивками и едва заметными улыбками.
– Как нас нашли? – спросил офицер Костя. – Как вообще решились сунуться за стену?
– Дозорные рассказали, что с южной стороны видели огненных муравьев, – начал Пашка. – Их кентавры очень не любят, значит в сторону Можайского они пока соваться не будут. Это был наш шанс.
Леший с уважением поглядел на мальчишку и сразу же спросил:
– А что потом бы делали? Где бы нас искали?
– Как где? Здесь, в «Бункере». – Вступила в разговор Лиза. – Вы же не самоубийцы, чтобы в такое время через весь город пробираться. Выходит, должны были где-то отсидеться. Направление, в котором вы ушли, нам сообщили. С вами Сергей… – тут девушка посуровела и поправилась: – С вами Блюмер, который знает о «Бункере». Получается, вы направились именно туда, вернее, сюда, – Лиза выразительно показала взглядом на окружавшие нас железобетонные стены.
– А еще мы дохлых муравьев видели и свежие гильзы, – закончил рассказ Пашка. – След лучше не бывает.
– Эти самые муравьи могли вами преспокойно позавтракать, – прорычал я.
– Могли, – спокойно, по-взрослому согласился Пашка. – Риск всегда есть. Но их главное не подпускать. Лиза пятерых издалека сняла, так они больше и не совались.
– Пятерых! – оживились спецназовцы вокруг. – Ну, девчонка! Ну, дает!
Словно пытаясь отобрать у сестры часть всеобщего внимания и восхищения, пацан спокойно заявил:
– А растяжки я ваши снял. Делов-то!
– А зачем снимал? Переступить надо было и все, – возмутился тот боец, который ставил эти натяжные мины. – Я чуть мозги не высушил, пока придумал к чему их в пустом коридоре прицепить.
Пашкину смекалку и расторопность не оценили, и внимание большинства мужчин оставалось прикованным к девушке. Однако Лиза была совсем неглупа и мигом смекнула, что кое-кому это может не понравиться. Она встала со своего места и, стараясь не хромать, подошло ко мне. С решительностью, как будто это являлось ее прямой обязанностью, Лиза взялась за молнию на моей куртке.
– Максим, – мне надо глянуть на твою повязку, – заявила она.
– В порядке повязка, – угрюмо пробубнил я.
– Я посмотрю, – не терпящим возражения голосом настояла Лиза.
Ну, что с ней поделаешь! Не брыкаться же, как взбалмошный крикливый ребенок. Я позволил расстегнуть куртку, скрипнув зубами, приподнялся, чтобы она могла задрать футболку.
– Ослабла, видишь! – воскликнула девушка, касаясь полос совсем уже не белой ткани у меня на животе. – Я перебинтую.
Мне показалось, что в возгласе Лизы даже проскользнули нотки радости. Конечно же, теперь она получила возможность вовсю изливать не меня свою женскую заботу. Это же самое заметил и Леший. Он едва заметно усмехнулся и тут же громко и безапелляционно приказал:
– Всем отдыхать! Не смущайте полковника.
На счет полковника это он хорошо завернул. Все мои потенциальные соперники тут же ретировались. Уж больно велика дистанция между тремя большими звездами на погонах и тремя, ну в крайнем случае четырьмя маленькими. Выше, я так думаю, никто из людей Лешего подняться не успел. Таким образом подле меня продолжали оставаться лишь Лиза, помогавший ей Пашка и с умилением наблюдавший за всей этой сценой Загребельный.
– Что касается вашей судьбы, так это мы еще подумаем, – чтобы сбить всеобщее идиллическое настроение, заявил я.
– Хорошо, – без тени страха произнесла Лиза. – А вы сами-то потом куда?
– Вариантов немного, – ответил Леший. – Вечером идти не получится. Сумерки короткие. Попадем в ночь со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что будем ждать до рассвета, а там уж рванем на юго-восток. Наше единственное спасение – добраться до Подольска.
– И Анатолий Иванович так говорил, – сообщил Пашка.
– Умный мужик, ничего не скажешь, – согласился Андрюха. – Жалко, что остался. Не протянуть им долго.
– Всех жалко, – совершенно серьезно, по-взрослому заявил пацан. – Они ведь вообще-то неплохие. Страшно им всем очень, вот и все. Ведь получается, что призраки в состоянии прорывать даже хорошо освещенный периметр. Да еще эти… горы ходячие…
– Странно, что кашалоты до сих пор не объявились, – продолжила тему Лиза.
– Ничего странного, – Леший уселся на краешек одного из столов, служивших мне кроватью.
– Когда это ты стал экспертом по части кашалотов? – проскрипел я, кривясь от уколов боли.
– Просто применяю серое вещество по его прямому назначению, – отшутился Загребельный.
– Может поделишься своими открытиями? Хоть какое-то занятие.
– Чертовски спать хочется, – зевнул Андрюха.
– Фиг с тобой, катись, – буркнул я.
– Ладно уж, расскажу, – смилостивился подполковник. – Может вы чего и додумаете пока буду отдыхать. Одна голова хорошо, а четыре лучше.
Чтобы отогнать сон, Загребельный помотал головой, потер ладонями лицо и лишь потом начал:
– Вот уже второй день наши многолапые «друзья» не пригоняют сюда кашалотов. Почему? На мой взгляд самое простое объяснение состоит в том, что кентавры их еще не отловили.
– Отловили? – в один голос воскликнули Лиза и Пашка. Я же в этот момент мог лишь застонать, поскольку оба юных медработника меня просто отпустили. Удерживаться пришлось напрягая собственные, превращенные в основательно отбитый бифштекс, мышцы.
– Ой, прости, Максим! – Лиза тут же меня подхватила.
– А где кентавры их ловят? – похоже Пашку больше интересовали кашалоты, чем искалеченный полковник бронетанковых войск.
– Там, откуда приходят. Там, где проводят ночь, – Леший покосился на Пашку. – Ты ведь, наверное, знаешь, что по ночам кентавры как все приличные люди не шастают по улицам?
– Знаю. – Пацан не прореагировал на шутку, наоборот он посерьезнел и призадумался. Плодом этих раздумий стал следующий вопрос: – Товарищ подполковник, а поконкретней вы ничего сказать не можете?
– Поконкретней? – Загребельный понял, что шуткой тут не отделаешься. Требуются настоящие ответы. – Может кентавры умеют открывать двери в другие параллельные миры, а может путешествовать сквозь пространство и время.
– В прошлом Земли таких зверей не было, – с уверенностью заявила Лиза. – Я палеонтологию очень любила.
– А в будущем? – задал вопрос я.
– В будущем? – от удивления девушка открыла рот.
– Это один из вариантов, – горько усмехнулся я. – А вообще-то мы ничегошеньки не знаем. Мы никогда не видели этих проходов или, как их некоторые называют, туннелей.
При этих словах я глянул на Лешего. Он кивнул, показывая что понял и помнит кто он такой, этот самый «некоторый».
– Мы, кажется, отвлеклись, – Загребельный вспомнил об этом, когда очередной раз зевнул.
– Да, точно, – подтвердил Пашка. – Вы говорили, что кентавры отлавливают кашалотов.
– Вот именно, отлавливают и доставляют сюда, к нам. Они придумали использовать их как тараны или стенобитные машины.
Придумали или им подсказали? – подумал я. Сразу вспомнился тот человек, нет, вернее, то существо в черном плаще. Ведь, как мне показалось, именно после общения с ним кентавры вдруг кинулись изготавливать первые образцы холодного оружия. Не исключено, что и кашалотов использовать посоветовал именно он или кто-то такой же как он.
– Пока все сказанное тобой мы и так знали, – я вновь сосредоточился на рассказе приятеля.
– Это было так… вступление, – ответил подполковник. – Теперь главное.
– Твоя гипотеза, – уточнил я.
– Она самая, – Леший кивнул. – И суть ее в следующем. Кашалоты это по всей видимости зверье дикое и абсолютно безмозглое, ими надо управлять, контролировать, их надо гнать в нужном направлении, как пастух гонит стадо.
– Логично, – перевязка наконец была завершена, и мне позволили лечь.
– Рад, что ты согласен, – Загребельный сполз со стола и начал прохаживаться рядом. То ли так было лучше думать, то ли бороться со сном. – Тогда может ответишь, кто осуществляет этот контроль?
– Кентавры, кто же еще! – за меня ответил Пашка.
– Какие кентавры?
– Те, что идут рядом с кашалотами, – я вспомнил виденную недавно картину, на которой три окутанные голубыми молниями горы медленно ползли в окружении плотного кольца кентавров.
– И как именно осуществляется этот контроль? Гавкают они на кашалотов, кусают, а может за веревки тянут?
– Вроде нет, – я напряг память. – Ничего такого я не заметил.
– И я, – поддакнул Пашка.
– Выходит, контроль на уровне подсознания, а быть может при помощи какого-то излучения или поля.
– Ну-у-у… вполне возможно, – протянул я.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул подполковник ФСБ. – До этого момента у нас с вами полное понимание и единодушие. Посмотрим что будет дальше. Скажите мне, а что приключится если этот контроль вдруг пропадет?
– Разбегутся буренки, разбредутся кто куда, – предположил я.
– Это ты говоришь об обычных коровах, а не о тех, что прибыли к нам из другого измерения.
– А что будет с коровами из другого измерения? – поинтересовалась Лиза.
– Возможно, очень возможно, что они отправятся назад, в свой мир.
– Это ты хватил! – присвистнул я.
– А почему нет?
– Просто это как-то… незатейливо.
– Все гениальное просто, – напомнил Леший.
– По-твоему получается, перестреляй конвой и пленные тут же кинутся к себе домой?
– В полнее может быть, – Леший пожал плечами. – Мы этого не делали. Вечно пытались завалить самую крупную, а значит потенциально более опасную цель. Считали, что с мелочевкой разберемся потом.
Слушая нашу дальнейшую беседу, молодежь молчала. Для Лизы и Павла все это было как удар обухом по голове, неожиданно и во многом не понятно.
– Не сходится, – объявил я после секундного раздумья.
– Что не сходится?
– Почему кашалоты пропали позавчера? Насколько я помню их погонщиков мы не трогали.
– Мы тоже… – невесело покачал головой подполковник.
– Тогда что произошло? Почему они, как ты говоришь, ослабили контроль?
– Не знаю. Надо подумать. – Леший пожал плечами. – В моей теории не хватает какого-то винтика. Я ее и рассказал, чтобы вы помогли мне его отыскать.
Думать мы принялись все вместе. И долго так думали, минут пять, да еще в полумраке и полной тишине. Не всем эта работенка оказалась по плечу.
– Короче, вы как хотите, а я спать пошел, – в конце концов заявил подполковник. – Только вот сейчас человека к дверям поставлю. – Леший принялся вглядываться в скорчившиеся вдоль стен фигуры своих людей.
– Не будите их, – попросил Пашка. – Разрешите я подежурю?
– А не заснешь?
– Никак нет, – отчеканил пацан. – Я позапрошлой ночью не стене стоял, так что вчера целый вечер спал.
– Ладно, дежурь, – согласился подполковник. – Чуть что ори или стреляй.
– Будет сделано, товарищ подполковник.
Когда Леший и Пашка уходили, я с улыбкой поглядел им вслед. Два брата-акробата. Мальчишка, может даже и не осознавая этого, пытался подражать Загребельному. Манера держаться, походка, даже автоматы висят по одинаковому, того и гляди зашагают в ногу. Да… кумиры меняются быстро. Тебе, Максим Григорьевич, без БТРа не угнаться за лихим командиром спецгруппы.
Вот кто по-прежнему оставался моим верным спутником, так это Лиза. И что она во мне нашла? Я и в молодости не считал себя особо привлекательным, ну а сейчас-то, когда годы медленно, но уверенно подбираются к пятидесяти… На роже впалые скулы, перебитый нос, мешки под глазами и седина на каждой второй волосине. Да уж, красавец! Хорошо, что хоть лысины пока нет.
А может совсем не во внешности дело? В некоторых женщинах инстинкт материнства прямо-таки заглушает разум. Им непременно требуется о ком-то заботиться. Вот так и у Лизы. Сперва был Пашка, но он взрослеет, становится все более своенравным и независимым, его уже не погладишь по голове, не покормишь из ложечки. И вот тут-то ей как раз и подвернулся я.
Мне очень не хотелось быть правым, но девушка словно нарочно постаралась укрепить меня в этой мысли:
– Максим, ты наверное есть хочешь? – спросила она, когда мы остались одни.
– У тебя небось и манная каша припасена?
– Нет, – Лиза не поняла, куда я клоню, да и слава богу. – Сухари есть и сгущенка.
– Та самая? Помнится у тебя ее аж две банки.
– Ага, та самая, – Лиза виновато улыбнулась. – Только банка одна, вторую кто-то спер.
– Бывает, – словно утешая девушку, я погладил ее по руке.
Сразу вспомнилась наша первая встреча. Цирк-зоопарк, ведь с тех пор прошло всего три дня, а такое ощущение, что три года. Сколько уже всего было! Только убивали меня столько раз, что пальцев на руках не хватит. А вот чего-то хорошего… Да, пожалуй, все хорошее, что со мной случилось, это только лишь встреча с Лизой, глупой маленькой девчонкой, которой почему-то втемяшилось в голову, что она влюблена в старого танкиста. Самое смешное, что и для старого танкиста она тоже совсем не безразлична.
Я лежал и должно быть с несколько глуповатой не к месту счастливой улыбкой наблюдал за Лизой. Та сходила за керосиновой лампой. Пока Лиза ее несла, мне даже почудилось, что она чуточку поувереннее стала держаться на ногах. Выходит, терапия Лешего помогает. Или это мне только показалось? Или мне рядом с Лизой так хорошо, что все вокруг, вся жизнь кажется светлее, легче и прекрасней?
Девушка поставила лампу подле меня и, усевшись, стала добывать из рюкзака свои скудные припасы. Круглая жестяная коробка из под печенья, зеленая металлическая фляга в чехле и, наконец, банка сгущенки с затертой сине-белой этикеткой. Сколько же Лиза ее с собой таскала? Все оттягивала удовольствие, хотя наверняка очень и очень хотелось. Девчонки они ведь все сладкоежки. И вот сейчас все-таки решилась, как будто у нас настоящий праздник.
– Ой, мне тоже есть хочется! – улыбаясь под моим взглядом, прошептала Лиза. – Голодная, как кентавр.
– Волк.
– Какой волк?
– Раньше говорили «Голодный, как волк».
– Ну, так это раньше, – Лиза открыла коробку с сухарями и придвинула ее ко мне. – Просто раньше люди не знали кто такие кентавры и сколько они готовы сожрать.
Эти слова девушки меня как-то сразу зацепили, словно сорвали со стопора сжатую пружину, и та все быстрее и быстрее стала распрямляться, готовая вот-вот выпихнуть на поверхность сознания какую-то идею, какое-то открытие. В голове как в калейдоскопе завертелись воспоминания. Бой у магазина. Грохот башенного КПВТ, который рвал на куски десятки ящероподобных тел. Наползающие на нас три исполинские тени. И над всем этим, словно голос репортера, озвучивающего трансляцию с места событий, звучат слова Нестерова: «Только выбрался, а там бойня… вернее, разделочный цех. Кентавры живые и дохлые. Первые жрут вторых. Кровище, вонь, рев…». Жрут? Ну, конечно же, жрут!
– Андрюха, я понял! Я знаю ответ! – я не удержался и выкрикнул это так громко, что Лиза аж подпрыгнула от неожиданности.
– Максим, что с тобой? – в испуге вскричала она.
– Все нормально, Лизушка. Все замечательно, – я успокоил девушку. – Просто я понял. Он оказался прав, этот чертов Леший.
– В чем я прав? – послышался недовольный голос со стороны танцевального подиума.
– Ты не спишь? – уже не так громко поинтересовался я.
– Поспишь тут, холера тебя забери! – Загребельный поднялся и тяжелой походкой направился к нам. Подойдя, он исподлобья уставился на меня. – Ну, чего орал?
– Понимаешь, я понял…! – начал было я.
– Тс-с-с! – Андрюха прижал палец к губам. – Говори тише. Пусть хоть люди поспят.
– Виноват, – повинился я и продолжил уже в четверть голоса. – Понимаешь, кентавры ведь каннибалы, не брезгуют мяском своих мертвых собратьев.
– Зверье, – поддержал подполковник, подтягиваясь.
– Вот и я о том же. Вечно голодное зверье. А ты представляешь, как были голодны те из них, что вели, контролировали кашалотов?
Загребельный задумался, прикинул что-то, а затем согласно кивнул:
– От Красногорска до Одинцова километров двадцать будет. А они ведь не в Красногорске объявились, а где-то в районе Химок. Так что выходит с самого раннего утра топали, сволочи.
– И все не жравши.
Я попытался, чтобы мысль Лешего не соскользнула в сторону. Напрасно старался, подполковник уверенно следовал указанным мной курсом.
– Представляю, как у кентавров закоротили мозги, когда они увидели ту груду мяса, которую мы оставили на их пути. Какой ту на хрен контроль! – Леший прикрыл глаза, словно и впрямь пытался увидеть позавчерашние события.
– Бах, и кашалоты возвращаются к себе домой, ну или дохнут, мне собственно говоря без разницы.
– Интересно-интересно, – сон мигом слетел с Загребельного. – Доказательство конечно не стопроцентное. Ты мог просто подогнать имеющуюся у тебя информацию под мою гипотезу. Подсознательно подогнать, – Леший оговорился, чтобы меня не обидеть.
– Мог, – мне было сложно не согласиться.
– А проверить все это можно только одним способом. – Андрюха испытывающе взглянул мне в глаза.
– Расстрелять конвой кашалотов.
– Именно.
– Это легко можно будет сделать со стен. Причем без риска быть атакованными другими, не задействованными в конвоировании кентаврами.
– Легко, – согласился подполковник. – Легко, если обороняющиеся будут знать в кого целить. Если же они по-старинке станут бить по кашалотам или по тем зверям, что окажутся вблизи стен… Все, амба… Игра будет закончена.
Глядя друг на друга, мы замолчали. И были эти взгляды красноречивее любых слов. Вернуться? Спасать тех, кто обрек нас на смерть? Докричаться до разума тех, кто не хочет нас слышать? Сложно. Очень сложно, но все же возможно.
– Вечером, – подытожил Загребельный наш немой диалог. – Попробуем вечером.
– Вечером, – согласился я. – Раньше просто не пробьемся.
– Что вечером? – Лиза переводила взгляд с меня на Загребельного и обратно.
– Вечером мы возвращаемся в ваш гребаный поселок. По крайней мере попробуем вернуться, – поправился Андрюха. – Мы должны предупредить.
– А если ОНИ придут раньше? – Лиза словно побоялась произнести название чудовищ.
– Молись, чтобы не пришли, – Леший произнес это совершенно серьезно, так что девушка даже не посмела усомниться в серьезности его слов.
– Я не… – Начала было она и вдруг испуганно схватилась за грудь.
– Что с тобой? – я вцепился в руку девушки.
– Стучит, – прошептала она.
Лиза запустила руку во внутренний карман своей «Аляски» и вытянула оттуда… Когда девушка разжала пальцы, на ладони у нее оказалась прозрачная коробочка, в которой словно маленький мотылек неистово билась бледно светящаяся голубая рамка.
Глава 17.
На несколько мгновений нас начисто парализовало. Не то что пошевелиться, даже моргнуть или вздохнуть было просто невозможно. Даже не так. мы забыли, что в состоянии все это делать. Наши тела, наше сознание, сама наша жизнь перестали иметь значение. Сейчас в целом мире существовал лишь один объект, один источник энергии, движения. И он был заключен, сконцентрирован внутри самодельной простенькой коробочки из обычного оргстекла.
– Ну дела… – протянул Леший, первым прейдя в себя.
– Кажись попали, – согласился я.
– Что за дела? Кто попал? – Лиза, которая до этого находилась под гипнозом нашего с Лешим оцепенения, наконец сумела вырваться и обрести дар речи.
– Сильно вертится, – Загребельный будто не услышал девушку. Он протянул руку и двумя пальцами взял коробочку из ее руки.
– Очень сильно.
– Огромные возмущения в пространстве.
– Да, – согласился я. – И должно быть близко.
– Вот значит как все обернулось.
Мы с Андрюхой, похоже, просто тянули время, не решаясь сказать главное. Хотя чего тут тянуть, от войны и беды не уйдешь.
– Они пришли, они уже здесь, – прошептал я, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Кто они? – Лиза уже все поняла и спросила как бы по инерции.
– И что делать будем? – подполковник пристально глянул мне в глаза.
– Предупредить! – Лиза схватила свой автомат и рванулась в сторону выхода.
– Куда… – Загребельный словил ее за руку. – Сейчас к периметру и близко не подойдешь.
– Но они же все погибнут! – выдохнула девушка. – У нас нет другого выхода!
– Выход всегда есть.
Загребельный продолжал буравить меня взглядом, и я прекрасно понимал, что он имеет в виду.
– Вы хотите отсидеться здесь! Бросить их на произвол судьбы! – вскричала Лиза. – Но это же люди. Там женщины и маленькие дети!
Лиза кричала уже во весь голос, и от ее крика начали просыпаться бойцы. Само собой они понимали, что это совсем не тревога, а какие-то разборки. Однако, тема дебатов наверняка очень важная, раз спорщики не посчитались с их сном. Спецназовцы стали подниматься и прислушиваться.
– Заткнись ты, истеричка! – Загребельный грубо рявкнул на девушку. – Думать мешаешь.
– Тихо, Лиза, – я уже более мягко подтвердил приказ приятеля.
Когда моя подруга утихомирилась, подполковник продолжил:
– У нас девять стволов, плюс гранатомет. Если удастся подобраться достаточно близко, сможем уделать конвой.
– Почему девять, а не тринадцать? – поинтересовался я.
– Потому, что ты, Лиза, пацан и этот… неблагонадежный субъект останетесь здесь. Передвигаться нам придется быстро, и чтобы добраться до места, и чтобы уйти.
– Уйти? – я невесело усмехнулся.
Леший ничего не ответил, развернулся к нам спиной и громко прокричал в темноту:
– Всем подъем! Срочно выступаем!
– Я пойду с ними, – Лиза обратилась совсем не к командиру спецназа, а ко мне. Она как бы просила позволения. – Я снайпер. Своих они потеряли, а спецгруппе никак нельзя без снайпера.
Не успел я что-либо ответить, как где-то рядом прозвучал второй голос:
– И я пойду, не век же слыть трусом. – Сергей Блюмер подошел совсем тихо и сейчас вешал на шею свой Калаш.
Глядя на непреклонные лица этих двоих, я понял, что они все равно пойдут. Даже если не разрешу я, даже если их прогонит Загребельный, они все равно выйдут из бомбоубежища и пойдут следом. Не думаю, что упрямый Пашка поступит как-то иначе, что останется охранять и оберегать раненого дядю Максима. Я бы на его месте не остался. Даже на своем месте не остался бы!
– Сергей, Лиза, помогите встать, – я протянул руку, ища их поддержки.
Парень и девушка подбежали практически одновременно.
– Максим, не надо, – жалобно попросила Лиза.
– Ага, буду здесь лежать и ждать, пока подохну от жажды или голода.
– Мы вернемся за тобой, – начала было девушка, но я ее оборвал.
– Вы не вернетесь, Лизонька, и ты должна это понимать. А не вернетесь вы, значит и мне конец. – Тут я невесело усмехнулся. – Так что лучше забирайте меня с собой. Буду выполнять роль неподвижной огневой точки. Все ж какая-то польза.
Пока меня поднимали да навешивали оружие, Леший ставил задачу своим людям. Он только раз искоса взглянул на наше убогое ополчение, тяжело вздохнул, но так ничего и не сказал.
Зато сказала Лиза. Помогая мне, она тихонько прошептала:
– Максим, твой друг ничего не сказал своим людям.
– О чем?
– Ну, как же… Это задание, оно… – Лиза запнулась, подбирая слова. – Оно ведь не такое, как все остальные. Люди должны знать на что идут. Не все согласны на это. – Девушка специально опустила слово «смерть».
– Того, кто откажется, Леший пристрелит собственной рукой, – простонал я, делая первый шаг по направлению к выходу. – Они солдаты. Жизни этих людей уже не принадлежат им самим.
Дверь «Бункера» мы открывали очень медленно и осторожно. И это не только потому, что опасались немедленного нападения. Будет оно или нет не известно, а вот к дневному свету глаза должны привыкнуть, это однозначно.
Когда толстая стальная плита отворилась сантиметров на двадцать, внутрь затхлого подвала ворвался яркий солнечный свет, пьянящий свежий воздух, звуки пробудившегося ото сна живого мира. Я прекрасно понимал, что моя реакция на все это, мое мироощущение сейчас абсолютно не адекватны. Нет никакого солнца, воздух пропитан смрадом разложения и ядовитыми выбросами, а что касается живых существ ныне населяющих нашу планету… так лучше бы она была дика и пустынна. То, что я испытывал при взгляде на узкую дверную щель, это лишь дурман из головы приговоренного к смерти. Для меня сегодня многое будет прекрасным, милым и до боли родным, ибо это последний день моей жизни. Обидно и досадно только одно, что мою участь разделят и другие, те, кому бы еще жить и жить.
Я перевел взгляд на Лизу и Пашку. Ребятню, как мне показалось, не очень волновали подобные мысли. Молодость она бесшабашна, решительна и не задумывается о смерти. Она смело идет вперед…
Лиза знаком показала, что выходит первой. Ей не запретили, а только лишь подстраховали. Правда, спецназовец все равно не успел. Девушка первая всадила короткую очередь в голову обернувшегося на движение кентавра. Зверюга тут же завалилась на бок и стала судорожно дергать лапами. Я стоял за спинами передового отряда и поэтому плохо видел. Сколько еще ящеров находится перед «Бункером»? Должно быть немного, поскольку бойцы не отступили, не предпочли воспользоваться другим выходом, а кинулись в атаку. Автоматы загрохотали все разом и тут же смолкли. Это хорошо. Опытные солдаты быстро разделались со своими противниками и не позволили всем тем тварям, что находились поблизости, и, естественно, слышали пальбу, засечь точное место стычки.
