Олег Шовкуненко
Оружейник. Книга первая. Тест на выживание
Когда дверь за ней закрылась, Леший кивнул мне:
– Хорошая девчушка. Правильная. Завидую тебе, Максим. Видал, как принарядилась? Все ждала, когда ты очухаешься.
– Что у нее с ногами? – я не мог поверить, что только что видел то, во что превратилась легкая пружинящая походка Лизы.
– Доктор сказал – остаточное явление. Газ этот проклятый так подействовал.
– Ей будет тяжело идти.
– Куда?
Мне показалось, что Леший не следит за моей мыслью, что сейчас он где-то далеко.
– Завтра. Вместе со всеми. Ей не выдержать долгого марша.
– Это кто бы говорил, – Андрей притащил откуда-то из-за пределов поля моего зрения низенький колченогий табурет, поставил его рядом с моим матрасом и уселся.
– Да, ты прав, – я горько улыбнулся.
Подумалось, что скорее всего мне придется остаться здесь, в убежище. А вот Лиза… она должна уйти. Леший должен будет ей помочь. Обязательно должен! Я уже собирался попросить его об этом, да не успел. Андрей первым обратился ко мне:
– Слушай, Максим… Это, как его… – Загребельный с трудом подбирал слова. – Сегодня утром… Ну, тогда, когда тебя схватили. Я приказал…
Ах вот он о чем. Вот что не дает героическому подполковнику покоя. И торчит он здесь в санчасти наверняка именно поэтому. Решил не затягивать с выяснением отношений. Молодец. Далеко не у каждого на такое хватит решимости и силы воли.
Размышляя об этом, я продолжал молчать, поэтому Лешему ничего не оставалось как закончить свой, ох какой нелегкий монолог:
– Тот выстрел… У нас не было возможности вытащить тебя. Я приказал снайперу… – тут он запнулся, понял, что произнести это не сможет. Андрей сумел лишь выдавить из себя: – Прости.
Что я мог на это ответить? Разве не точно также поступил я сам, когда колесами БТРа раздавил еще живого Виктора Сотникова. Я просто прекратил его мучения. Вот и Леший… Он сделал… вернее хотел сделать тоже самое. Это правильно. Это скорее милосердие и высшее проявление дружбы в ее нынешнем суровом обличие. Так какого же черта тут каяться!
– Хреновый у тебя снайпер, – медленно протянул я. – В такую здоровую мишень не попал. Ты ему непременно разнос устрой.
Придать своему голосу более или менее дружеские интонации мне было невероятно трудно. Но, тем не менее, я постарался. Правда, видать у меня это плохо получилось. После моих слов Андрюха помрачнел еще больше.
– Нету больше снайпера. И половины тех, кто с нами ходил, тоже нет. Вот такая канитель получилась.
Расспрашивать дальше не имело смысла. Дальше и так все было понятно. Рассказ о том, как кентавры перебили половину людей Лешего, станет лишь еще одной страшной историей, которая отнимет у меня силы и время. Главное время! Спохватившись, вспомнив о нем, я поспешил спросить приятеля:
– Андрюха, что-нибудь выяснилось?
– Ты о кашалотах?
– Да. Куда они подевались?
– Полагаю, сгорели, так же как и тот кентавр, которого ты резал, – Леший с подозрением покосился на меня. – Ты хоть помнишь это?
– Помню, – кивнуть у меня не было сил, поэтому в знак согласия я закрыл глаза.
– Пепел. После него остался пепел, точно такой же, как и на тех огромных кругах, которые мы осматривали. Три круга, и кашалотов было тоже три. Отсюда сам собой напрашивается вывод.
– Кентавра убил я, а кто убил кашалотов?
– Интересный вопрос, но я не знаю на него ответа. – Несколько секунд подполковник думал, а затем робко, как будто стесняясь своих слов, предположил: – А вдруг их никто и не убивал. Тот человек… Ну, тот белорус, с которым мы говорили на стене. Он ведь сказал, что кашалоты ушли. Ушли в туннель. Может и кентавра ты того… отправил назад, в то самое место, откуда они все и появляются. – Леший пожал плечами. – Теория. Это всего лишь открытый вопрос. Точно такой же, как был ли вообще весь тот разговор и тот одноглазый лесник.
От слов Загребельного у меня в мозгу что-то щелкнуло. Цирк-зоопарк! А ведь это был именно он! Тот человек, что спас меня и Нестерова от призраков. Серый плащ, ружье, бандана. Точно он, белорус, Олесь!
– Нет, Андрюха, похоже, то был совсем не мираж. Этого лесника я видел снова.
– Не может быть! – выдохнул Загребельный. – Когда? Где?
Я не успел ответить. Дверь распахнулась, и в комнату вошли трое: Крайчек, Горобец и тот невысокий крепыш, заместитель Нестерова. Как же его, Колесов… или Карцев… Вспомнить мне так и не дали. Возле двери возникла маленькая заминка. Четвертой в палату пыталась прорваться Лиза, но Горобец ее притормозил. Произнеся отцовское: «Погодь, дочка. Дай людям поговорить», он захлопнул дверь перед девушкой.
Крайчек выглядел очень усталым, но, даже не смотря на это, улыбнулся увиденной сцене:
– Шикарно ты устроился, Макс. Личные апартаменты, хорошенькая сиделка.
– Я всего этого вроде как не просил, – я нахмурил брови.
– Шучу, – Томас примирительно махнул рукой. – Я сам приказал положить тебя отдельно от всех остальных. Тут у нас имеется возможность спокойно поговорить.
– А Нестеров?
– Пока в общей палате. Когда очнется, тоже сюда перенесем, – при этих слова Крайчек поглядел на медика, и тот кивнул, подтвердив тем самым, что прекрасно помнит приказ начальства.
– Как он? – мне действительно хотелось это знать, я действительно волновался за Анатолия.
– Лучше, чем можно было ожидать, – вопрос относился к медицинской части, поэтому и ответил на него врач. – Отравление фосфатами имело место в гораздо меньшей степени, чем у Лизы Орловой.
– Странно, – протянул я. – Он ведь был в этом проклятом подвале столько же, а может даже и дольше, чем она.
– Ничего странного… – начал было медик, но его перебил Горобец.
– Повезло нашему сыскарю. Я гадав, шо такого в жизни не бывает, только в кино.
– Это ты о чем? – не моими мозгами сейчас разгадывать загадки.
– У Нестерова язва желудка, – доктор вновь завладел нитью разговора. – Сейчас у него обострение. Появились боли. Так что перед самым вашим выездом к магазину я ввел Нестерову атропин. Надо было уменьшить выделение желудочного сока. Вот как удачно вышло. Получилось, нежданно-негаданно подготовил человека ко встречи с этой дрянью.
Слова медика многое прояснили. Вот значит почему Анатолий остался жив, выжил там, где погибли все остальные, выжил даже без моей помощи. Надо же, выходит, я сделал правильный выбор, истратил аптечку на того, кого и следовало. Тут я вспомнил тот миг у входа в полуразрушенный магазин, мгновение, когда я принимал решение. Почему тогда я выбрал именно Лизу? Только ли по каким-то своим личным причинам? Или… Или мне подсказали верное решение? Кто? Несколько мгновений этот вопрос занимал все мои мысли. Однако это длилось все лишь несколько мгновений. Глупости. Кто мог повлиять на мое решение? Этот выбор сделал я сам. И если послать к дьяволу все моральные составляющие данного дела и учесть только результат, то получается, что не ошибся. Уцелели два человека. Два! А это намного лучше, чем один.
– Ладно, буде про Нестерова балакать. Даст бог выдюжит наш доблестный милиционер, – голос Миколи Горобца стал доходить до моего сознания, пробиваясь сквозь пелену неуверенности, сомнений, перепутанных, крутящихся как в водовороте мыслей. – Мы сюда зовсим за иншим пришли. Рассказывай, Максим, шо там да як було? Може чего новенького про цих тварюк разузнал.
В помещении тут же повисла гробовая тишина. Четыре пары глаз буравили меня с надеждой и нетерпением.
То состояние, в котором я находился, не очень-то способствовало мыслительному процессу. Но я напрягся и заплетающимся языком кратко поведал товарищам всю историю сегодняшнего дня. Опустил только лишь две вещи, две встречи. Первая это с тем зловещим повелителем кентавров, вторая – с одноглазым лесником в самом конце нашего путешествия. Не думаю, что Крайчек, да и все его помощники готовы узнать о них, тем более сейчас, когда все уже на пределе, когда нервы и так сдают.
– Ничего, что могло бы нам помочь, – в конце моего рассказа сделал вывод крепыш разведчик.
– Да-а-а… Ця информация зацикавыть лише Нину Андреевну.
Микола по-свойски ткнул Крайчека в бок. На что тот лишь невесело кивнул.
– А что произошло в конце? – Кальцев, да, точно, фамилия разведчика была Кальцев, словно спохватился. – Кто вас с Нестеровым так оглушил?
– Призраки, – я не стал врать.
– Кто?! Призраки?! – в один голос воскликнули Крайчек и Горобец.
– И они вас просто так оставили в живых? Дали подполковнику возможность добраться до вас и вытащить? – удивлению Кальцева, казалось, не было границ.
– Не знаю… – я закрыл глаза, чтобы те меня не выдали. – Мы стреляли. Много стреляли. Не для того, чтобы убить их, а скорее, чтобы осветить себя. И призраки вдруг ушли.
– Странно, – протянул Крайчек.
– И не говори, – подтвердил Горобец.
– А что с машиной? С погрузчиком, я имею в виду? – быстро сориентировался разведчик.
– Заглох. Аккумулятор мертвый.
– Николай, – Томас обратился к Горобцу. – У нас есть аккумуляторы?
– Знайду парочку у доброму стани.
– У доброму стани? – переспросил американец.
– В хорошем состоянии, – перевел молчавший до этого Загребельный.
– Значит, погрузчик можно будет вновь завести? – вопрос адресовался уже мне.
– Можно, – я с готовностью согласился очень довольный тем, что разговор малость отклонился от скользкой темы. – У него, кстати, и фары имеются. – Эта информация должна была еще больше порадовать одинцовцев.
– Ну, хоть одна добра новость, – с облегчением протянул Горобец. – И транспортом кое-каким разжились, и выяснили шо бестий цих ночных можно свитлом налякаты, светом, значит, – поправился украинец.
Вообще-то на душе у меня было скверно. И еще эта гребанная радость Миколи… Эх, знал бы он правду! А, может, рассказать? О чем? О том, что какая-то неведомая, похожая на привидение личность швыряла в призраков гранатами. Именно от них, а совсем не от нашей пальбы те разбежались, вернее разлетелись. Точно примут за контуженного, а стало быть и относиться будут соответственно. Нет, о леснике в бандане можно говорить только с Лешим.
Подумав о Загребельном, я поднял на него глаза. Тот стоял в сторонке молчаливый, угрюмый, насупившийся. Этот вид приятеля кое-что мне подсказал. Андрюха не мог не доложить Крайчеку о результатах разведки, об исчезновении кентавра и кашалотах. Неужели эта информация не вызвала не возымела ровным счетом никаких последствий, действий? Каких? Да не знал я каких! Но это ведь я, несчастный, у которого голова затянута туманом и болью. А они… Крайчек и его люди… Они ведь не дураки, и к тому же располагали целым днем. За это время можно подумать и придумать. Обязательно что-то придумать!
– Том, – позвал я.
– Да, Макс.
– Загребельный доложил…
– О чем? О вашей бессмысленной утренней прогулке?
Кальцев перебил меня, словно прочитал мысли. Честно говоря, этот смышленый мальчуган уже начал порядком доставать. Кроме того, как мне показалось, он довольно сильно стал влиять на Крайчека. У него всегда и все должно срастись, все должно быть без вариантов. Как раз то, что уважают прямолинейные и осторожные янки.
На вопрос Кальцева я не ответил. Ждал, когда за меня это сделает Крайчек.
– Твой друг имеет очень интересную теорию, – начал Томас. – Но это всего лишь теория.
– Фантастическая теория, – не замедлил подписаться Кальцев.
– Да, – Крайчек устало кивнул. – Все эти параллельные миры… У нас нет времени ее доказывать. Нам следует спасать людей. Быстро спасать.
– А если Загребельный прав?
– Не маемо часу, Понимаешь?! – Горобец повторил это громко, как для глухого.
– Что значит нет времени? – возмутился Леший. – Где он ваш плавучий город? За тысячи километров. А Одинцово вот оно, вокруг нас. И может лучше попробовать, подумать… просто хорошенько подумать что следует сделать, чтобы сохранить все это.
– Вы подполковник еще вчера советовали нам уйти, – напомнил Томас.
– Советовал, – покаялся Леший. – Но вчера я не знал того, что знаю сегодня. Кашалотов можно убить, и я буду искать этот способ.
– Пока вы его будете искать, Одинцово постигнет участь Красногорска. Вы не справились тогда, где гарантия, что у вас выйдет теперь? А расплачиваться за все эти ваши эксперименты будут другие люди, те, кто вам поверил, те, кто будут ждать от вас помощи и защиты.
Кальцев нанес Андрюхе удар ниже пояса. Подлый удар. Повесить на Загребельного всех мертвецов Красногорска, это уж слишком!
– Ах, ты… – Леший зарычал и угрожающе двинулся в сторону Кальцева.
– Хватит! – Крайчек встал у него на пути. – Хватит этих ваших сор. Поступим так: будем продолжать подготовку к эвакуации. У нас почти сутки. Если за это время возникнут другие реальные предложения, мы их рассмотрим.
– О це разумно! – поддержал начальника Горобец. – Так что выздоравливай, Максим, набирайся сил, а промеж делом думай як це гадское племя порешить.
Микола сказал от чистого сердца, я в этом не сомневался, и никаких задних мыслей с собой не несли. Горобец человек прямой и рубит правду матку не задумываясь. Однако… другие мои гости были слеплены совершенно из иного теста. Я заметил как Крайчек с Кальцевым переглянулись. Быстрые такие взгляды. И судя по всему они поняли друг друга. Я тоже их понял.
Начатая Горобцом церемония прощания закончилась быстро. Мне пожали руку, сказали несколько традиционных воодушевляющих фраз, а затем трое посетителей быстро ушли. Оно и понятно, их ждала подготовка к дальней дороге.
– Все понял? – спросил Загребельный, пропуская в палату изведшуюся от нетерпения Лизу.
Я промолчал, пытаясь определить ту границу, до которой докатилось мое понимание.
– Оставят они тебя здесь, – Леший озвучил мои мысли. – И не одного тебя. Всех, кто не сможет идти, оставят.
– Понятное дело, – я кивнул. – У Крайчека нет возможности тащить с собой раненых и больных, тем более тяжелых. Во-первых, колонну замедлят, во-вторых, все равно перемрут по пути.
– Но как же так?! – Лиза наконец поняла, о чем мы тут толкуем. – Это же бесчеловечно!
– Тихо, девочка, – как можно тверже произнес я. – Все правильно. Все так и должно быть. И не надо здесь сцен и лозунгов. Ты не маленькая, должна понимать.
Я говорил абсолютно спокойно. То ли потому, что каждый из нас, живущих ныне, уже привык к мысли о смерти, то ли потому, что я надеялся ее избежать. Пока не знал как. Но человеку, который только что вырвался из лап призраков, все прочие опасности казались пустяковыми и смешными. Особенно, когда он знает о них, когда у него есть фора. У меня фора в сутки. Именно следующей ночью периметр останется без света, а, стало быть, без защиты.
– Андрюха, мне нужно встать.
Я оторвал голову от подушки и стал переворачиваться на бок. Лиза тут же бросилась ко мне:
– Что ты, Максим, тебе нельзя!
– Если тебе отлить, так для этого банка имеется. – Без тени улыбки заметил Леший. – Не утка, конечно, но пользоваться вполне можно.
Я пропустил мимо ушей замечание Загребельного и неуклюже продолжал подниматься.
– Мне к электрикам. Если уйдут, самому мне не успеть.
– Максим, ну куда же ты? – Лиза поняла, что не сможет меня остановить и поэтому с мольбой подняла глаза на Лешего.
– Куда тебе, калечь?! Врач сказал…
– Да что он там мог сказать! – прорычал я. – Сам все знаю. На ребра повязку наложили? Да, наложили. Антибиотики и болеутоляющие кололи? Да, кололи. Все, больше для меня медицина ничего сделать не может. Дальше я сам… только сам.
Эти слова я произнес уже стоя на четвереньках. Теперь самое сложное. Теперь мне предстояло подняться на ноги.
– Упрямый черт! – Загребельный наклонился ко мне и ухватился за подмышку. – Лиза, помогай, страхуй. Тут сильно дергать нельзя, тут надо аккуратно.
Вдвоем они меня подняли. Боль конечно была, но ее не сравнить с той, что я чувствовал там, в ангаре. Но даже тогда я делал свое дело, и как выяснилось не напрасно. Так что теперь мне, как говориться, сам бог велел.
Оказавшись на ногах, я понял, что из одежды на мне только трусы да окровавленные бинты. Мне сейчас, естественно, наплевать, могу и в трусах, но только вот люди не поймут, подумают псих и начнут шарахаться.
– Где б одежонку раздобыть? – я обратился сразу к обоим моим помощникам. – Мне б хоть какую, можно даже не очень чистую.
– Ну, не знаю… – протянул Леший. – У меня подменки нет.
– Я найду, – пообещала Лиза. – Мне только время нужно. Совсем немного времени. – Девушка поспешила меня успокоить. – За полчаса обернусь.
– Вот что, девонька, пока ты там будешь бегать, пусть наш друг посидит, пообвыкнется с вертикальным-то положением, – Леший ногой подтолкнул табуретку так, чтобы та уперлась в стенку. – Мы его с таким трудом поднимали, не назад же теперь укладывать.
Когда я опустился на табуретку, Леший все равно продолжал меня придерживать.
– Давай, Лизок, двигай, а я тут его покараулю, чтоб не сбежал. – Андрюха подмигнул девушке.
– Ладно.
Лиза хотела уже уйти, но затем на секунду задержалась. Она приблизила свое лицо к моему и поцеловала, правда, в щеку. Устыдившись своей смелости, она тут же рванулась прочь и, опираясь о стену, пошла к двери. Я с болью глядел ей вслед. Когда Лиза вышла и уже не могла меня слышать, я спросил и Загребельного:
– Врач и вправду сказал, что это пройдет, что ей надо разрабатывать ноги?
– Врачи, они только затылки чешут и пилюли от поноса выписывают. А ноги обычно в армии разрабатывают.
Ответ туманный. Ни «да», ни «нет». Но я все понял.
– Значит, это твоя идея? Ты Лизу ходить заставляешь?
– Ноги у нее нормальные, целые. Так что пусть не сачкует и шевелит ими. По крайней мере, вреда от этого точно не будет.
– Леший ты Леший! – с улыбкой произнес я. – Спасибо.
– За что? Это же не подарок тебе. Это так… девчонку жалко. – Тут Загребельный встрепенулся, явно что-то вспомнил. – Кстати, насчет подарков. У меня для тебя один имеется. – Подполковник покосился в сторону своего вещмешка, который на пару с автоматом сиротливо ютился в дальнем пустом углу. – Сам сидеть сможешь? Тебя отпустить можно?
– Да уж как-нибудь, – я спихнул руку приятеля со своего плеча. – Вали давай.
Судя по всему, Загребельный не очень-то верил в мои силы. Он не стал потрошить вещмешок в углу, а притащил его прямо к тому месту, где я отсиживался. Развязав лямку, Леший запустил внутрь руку, покопался чуток и, в конце концов, извлек небольшой узелок.
– Вот, держи свои сокровища. Небось думал, что потерял? А вот и нет. Возвращаю в целости и сохранности.
Несколько секунд я тупо смотрел на грязный сверток, свернутый из куска темной клетчатой ткани. Затем перевел на Загребельного непонимающий взгляд.
– Это что?
– Э-хе-хе… Видать тебя здорово по голове хряснуло, – сокрушенно вздохнул подполковник. – Свою вещь не узнаешь.
– Мою? – я вновь уставился на узелок.
– В погрузчике был. – Леший начал сеанс реанимации моей памяти. – Я его из погрузчика забрал. Ну… вспоминаешь?
– Вспоминаю.
Я действительно вспомнил. Это был тот самый сверток, который Нестеров вместе с автоматами притащил из храма войны, возведенного кентаврами.
– Развяжи, – прошептал я, чувствуя противную нервную дрожь. Чтобы это ни было, оно пришло из того места, из того мира, жуткого мира смерти.
Леший колебаться не стал. Он ловко распутал узел. Края ткани еще не разошлись, но я уже ясно видел пробивающееся из под них голубоватое свечение. Царивший в палате полумрак этому даже очень способствовал.
– Помогай, а то рассыплю, – попросил Загребельный. – Подставь руки.
Я послушно сложил ладони лодочкой и опустил их на колени. Как раз вовремя. Край ткани прогнулся, и из узелка вывалились три крупных голубых кристалла.
Они были правильной круглой формы. Поверхность шершавая. Складывалось впечатление, что вся она покрыта множеством крошечных сколов. Однако, глядя на эти чудо-камни, каждый сразу понимал, что в них главное совсем не форма, размер или количество граней, главное то, что находилось внутри. Под оболочкой каждого из кристаллов был заключен целый мир, вернее небо этого мира. В нем кружились темные пятна облаков и сверкали голубые молнии.
– Красиво, – Леший задумчиво глядел на огоньки в моих ладонях.
– Они вибрируют, – я поднял глаза на приятеля.
– Есть чуток.
– Что это?
– Господи, опять двадцать пять! – Загребельный скорчил мученическую мину. – Это кристаллы из контейнеров. Тех самых, о которых говорил одноглазый. Помнишь, ты даже нашел один такой?
– Контейнер помню. Ну, а чтобы я успел насобирать вот такую кучу…? Это не мое. Это сделал кто-то другой.
– Другой, говоришь? – Загребельный бухнул мне на колени весь узелок и откинул края ткани.
– Цирк-зоопарк! – только и смог протянуть я, когда увидел, что сверху горки кристаллов лежит маленькая коробочка из оргстекла. Внутри пластикового параллепипеда легонько колебалась тонкая голубая рамка.
– Узнаешь?
– Кажись.
– Кажи-и-ись, – перекривил Леший. – Голова твоя дырявая.
– Стоп, Андрюха, – я замотал головой. – Не делай из меня идиота. Все это хозяйство раздобыл милиционер. Он его притащил из храма, что возвели кентавры. Я это прекрасно помню.
– Это точно?
– Точнее некуда.
– Если все так, то выходит, что не один ты гоняешься за всем этим добром. Наши шестилапые «друзья» его тоже собирают. Вопрос для чего?
– Вопрос несложный, – я вновь смотрел на лежащие у меня на коленях сокровища кентавров. – Если это все Нестеров нагреб в храме, значит перед нами предметы культа, объекты поклонения.
– Поклонения ханхам, – развил мою мысль Леший. – Выходит, они хорошо знают ханхов. Кентавры не побочный эффект их пребывания на Земле, такой, как все остальное зверье. Они доставлены к нам специально.
Я вдруг вспомнил, что к такому же выводу пришла и Нина. Только заходила она с другой стороны, я бы сказал с чисто эволюционной. Что ж, два очень даже неглупых человека сделали одно и тоже открытие. А это практически полная гарантия, что так оно и есть на самом деле.
– Осталась самая малость. Выяснить, за что нам такой подарочек, – окончание своей мысли я произнес вслух.
– Зачем…? – Загребельный невесело ухмыльнулся. – Когда мы поймем зачем, то наверняка сможем остановить это нашествие.
Мы оба замолчали, обдумывая всю значимость этой теории. Я чисто автоматически перебирал камни. Их было десятка три плюс моя коробочка, плюс… в узелке находились еще два предмета. По сравнению с кристаллами невзрачные на вид. Сперва я даже не обратил на них внимание. Черный тонкий диск, с виду напоминающий обычный лазерный Си-Ди, и катушка с навитой на ней тонкой серебристой проволокой. Почти обычная катушка, если бы не одно «но». Сделана она была из сплава так хорошо мне знакомого – бронза с каким-то странным золотистым отливом.
– Знаешь что это такое? – я повертел в руках свои новые находки.
– Откуда? – Андрюха пожал плечами. – Я и кристаллы то опознал только потому, что раньше видел.
– Видел? – удивился я.
Леший молча залез в кармашек своего вещмешка и добыл оттуда два точно таких же сияющих голубым светом камешка. Он швырнул их на общую кучу и пояснил:
– Прошлым утром…, когда твой подопытный кентавр испарился, балки, которые его удерживали, рухнули и раздавили контейнер. Он упал рядом со мной. Из разлома вывалились вот эти. Только я их цапнул, как тут же и началось…
Загребельный умолк, не желая возвращаться в болезненной для нас обоих теме.
– Понятно, – я взял в руку коробочку с рамкой, а на все остальные трофеи накинул уголок тряпицы. – Спрячь до поры до времени. Может, когда-нибудь и пригодится.
– А зачем же тогда ты все это искал, если не уверен?
Загребельный стал аккуратно упаковывать мусор, доставшийся нам от ханхов. А ведь и вправду мусор! Когда-то видел фильм об одном африканском бушмене, который как с писаной торбой носился с обычной стеклянной бутылкой. Ее скинули с пролетавшего над саванной самолета, но для бушмена это был магический предмет. Чертовски похожая история. Обидно. Ведь в хламе, который ханхи вышвырнули на помойку, мы тоже видим чудеса и магию.
– Зачем искал? – Загребельный уже громче повторил свой вопрос, когда заметил, что я тупо уставился в пространство перед собой.
– Искал? – я вспомнил, о чем мы только что говорили. – Да скорее всего хотел проверить… вернее еще раз доказать себе, что Одноглазый со стены и впрямь существовал.
Леший тут же подхватил эту мысль:
– Так ты говоришь, что вновь видел его?
– Угу, видел, – пришло время каяться. – Это не мы отогнали призраков, а он.
Тут я рассказал приятелю всю эту историю, благо она оказалась не такой уж и длинной.
– Да-а-а, нам бы такие гранаты не помешали, – сделал вывод подполковник.
– И ты веришь моему рассказу? – я в упор поглядел на приятеля.
– Верю, – Лешего даже удивил мой вопрос.
– Тогда тебе легче, – грустно вздохнул я. – А вот я уже не знаю чему верить. Запутался. В голове каша, полная каша.
– Факты, как говорится, упрямая вещь, – Андрюха потряс в воздухе вновь упакованным свертком, а затем стал запихивать его назад в вещмешок.
Именно в этот момент входная дверь и распахнулась. На пороге появились Лиза и Пашка. Оба взмыленные, запыхавшиеся, с перекошенными от страха лицами.
– Случилось чего? – Загребельный метнул на них пристальный взгляд.
– Беда! – вскричала девушка. – Призраки! Они прорвали периметр!
Глава 14.
Никогда не думал, что буду так спешить навстречу верной смерти. Спешить сам и тащить за собой друзей. Прямо затмение какое-то в голове. Что мы могли противопоставить призракам? Два автомата, Лешего да Пашкин? Ах, да, конечно, у Андрюхи еще был подствольник! Арсенал как раз для охоты на тех, кого и бомой-то не возьмешь. И все же мы бежали. Пашка с Лешим тащили меня, Лиза сзади волокла оружие.
На выходе из санчасти мы буквально сбили с ног фельдшера.
– Куда вы, черт побери?! – вскричал насмерть перепуганный Виктор Ильич.
– Где Крайчек? – проревел в ответ Леший. – Где формируется заградительный отряд?
– Какой еще отряд? – слова подполковника заставили медика еще больше затрястись. – Убежище закрыто. Выйти наружу означает неминуемую смерть. Там призраки!
– А ведь он прав, – Загребельный метнул на меня вопросительный взгляд. – Вход блокирован, и никакая сила не заставит местных его открыть. – В конце своих слов Леший то ли зарычал, то ли застонал. – Дьявольщина… у меня там восемь человек на четвертой стене. Все, кто в живых остался. А я здесь, как крыса в подполье.
– Два резервных хода! – в моем измочаленном мозгу все же родилась светлая мысль. – Их не охраняют. И там двойные двери. Можно войти без риска впустить тварей внутрь.
– Один вход совсем рядом! – вспомнила Лиза.
– Безумцы! Остановитесь! – вскричал фельдшер.
Безумцы? Что ж, мы похоже и впрямь были не в себе. Но только это еще не безумие. Безумие наступит утром, в тот самый миг, когда мы выйдем наружу и обнаружим поселок мертвым, поймем, что пока мы трусливо прятались под землей, здесь творился ад, настоящий ад. И он повторится снова, обязательно повторится, поскольку трусам и предателям там самое и место.
– Ильич, ты пойдешь с нами! – это был приказ.
– Я…? Я…! – фельдшер хотел протестовать, но это местоимение застряло у него в глотке, как кость.
– Не дрейфь. Закроешь за нами дверь и все. – Больше никому ничего объяснять не требовалось, и я прохрипел: – Вперед!
Все то время, что мы тащились до резервного хода, я думал, вернее пытался думать. Прорыв мог произойти только, если вырубилось освещение. Но свет в убежище горит. Значит дизель работает исправно. Выходит, проблема на одном из участков периметра. Там освещение следует восстановить или заменить. Как и чем? Вот это можно выяснить уже только на месте. Если, конечно, доберемся до этого самого места.
Дверь шлюза вынырнула из-за очередного поворота совершенно неожиданно. Лиза оказалась права, мы были очень близко. Полсотни шагов, и вот она, пожалуйте, калитка в преисподнюю.
– Открывайте! – скомандовал я.
Первым на мой приказ среагировал Пашка. Оставив меня на попечение Загребельного, он тут же повис на заржавевшем рычаге. Этим ходом давно не пользовались, да к тому же механизм запирания был самопальным. Само собой, что он поддавался с большим трудом.
– Я помогу.
Леший уже хотел передать меня на попечение фельдшера, но я запротестовал.
– Нет. Ильич, помогай ты.
Загребельный искоса глянул на меня, но ничего не сказал.
Общими усилиями Пашка и медик все же победили заржавевшую рукоять. Тяжелая дверь с мерзким скрипом отползла в сторону. Я увидел, что с ее обратной стороны все идентично. Точно такой же ворот и даже есть скоба, за которую можно тянуть. Это хорошо, просто замечательно. Это как раз то, что мне и нужно.
– Лиза, давай сюда оружие, – я протянул руку за автоматом и только сейчас сообразил, что продолжаю судорожно сжимать в пальцах коробочку с рамкой. – Спрячь это. Подарок. – Я вырвал из рук девушки Пашкину аксуху, а вместе него сунул ей маленький приборчик.
Когда Леший последовал моему примеру и завладел своим верным АКС, настало время для новой вводной:
– В коридоре за поворотом две керосиновые лампы. Зажечь и принести. Быстро!
Как я и предполагал, исполнять кинулись Лиза и Пашка. Фельдшер с его заторможенными рефлексами так и остался стоять, обеими руками вцепившись в ворот.
– Ну, с богом, – когда ребятня скрылась за поворотом, шепнул мне Леший.
– Пошли, – я кивнул. – Ильич, закрывай дверь.
– А как же лампы? – проблеял вконец запутавшийся медик.
– Закрывай, я сказал!
Мы с Лешим не задержались более ни на секунду. Шагнули за толстый железный порог. Когда тяжелая створка за нашей спиной уже почти влипла в резину уплотнителя, я обернулся. Сквозь ярко освещенную щель я увидел Лизу. Она бежала вслед за нами и глаза ее были расширены от ужаса.
– Живи, девочка, я тебя заклинаю, живи, – прошептал я и помог двери закрыться.
В переходном шлюзе стало почти тихо. И так продолжалось до того самого мгновения, пока Лиза не добралась до двери. После этого та стала содрогаться от негромких ударов, а запирающий ворот потихоньку пополз вниз.
– А я все думал, когда же ты их сплавишь, – Леший ухватился за рукоять с нашей стороны и не дал ей провернуться. Затем он выщелкнул из магазина патрон и засунул его сверху язычка замка. Когда дверь оказалась прочно заклиненной, он буркнул себе под нос: – Один патрон, это мелочь. Один патрон нам не поможет.
Я был того же мнения, даже еще более пессимистичен. Огнестрельное оружие штука хорошая, проверенная, только вот случай сейчас не тот. Не на того зверя мы собираемся охотиться. Хотя… Я прислушался. Снаружи явно доносились звуки выстрелов.
– Слышишь? – Загребельный замер, весь превратившись в слух.
– Стреляют.
Снаружи бой! Живые! Там все еще есть живые!
Этот Андрюхин возглас сработал словно команда «В атаку!», и мы тут же кинулись открывать наружную дверь. От меня, естественно, толку было мало, зато Загребельный… Против его силищи и неистового напора ржавые запоры не могли устоять.
