Олег Шовкуненко
Оружейник. Книга первая. Тест на выживание
– Пора что ли? – это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Давай, – согласился майор.
– Ну, бог не выдаст, свинья не съест. Поехали!
Когда погрузчик выкатился под открытое небо, я слегка притормозил. Мы с Анатолием тут же стали оглядываться по сторонам. Вроде тихо. Движения никакого. Вернее, почти никакого. Кое-где в густой серо-коричневой дымке угадывалось мелкое и быстрое шевеление. Но это не страшно. Это какие-то мелкие твари пробрались на стойбище и подъедают те объедки, что оставили после себя хозяева. А судя по вони, которая все больше пробивалась в кабину, этих самых объедков здесь было немало. Этот тлетворный запах разложения я уловил еще валяясь внутри бетонного кольца. Только тогда у меня не доставало сил, чтобы осознать что это такое.
– Какая вонь! – пробурчал Нестеров.
– Да уж, – согласился я. – Куда ехать? Ты говорил, что знаешь местность.
– Мы на окраине Мамонаво.
– Это где?
– Полкилометра южнее Можайского шоссе. Выскочим на него на уровне Лохино, это чуток поближе, чем Кутузовский микрорайон.
– Далеко нас уволокли, гады. Километров пять будет.
– Где-то так.
– А спрямить никак нельзя?
– Тут прямо перед нами железка проходит. Через насыпь и рельсы это чудо техники не переползет. Поблизости только два переезда. Тот, о котором я тебе толковал, и второй, возле платформы Баковка. До Баковки придется петлять по улицам. А сейчас на них, сам знаешь, черти что может твориться.
– Понятно, – я принял решение. – Рисковать не будем. Показывай путь на Можайское.
Чтобы выскочить на необходимую нам дорогу, пришлось огибать склад. Прощай старый ангар! Сегодня ты нам здорово помог, ты был домом и крепостью, другом и защитником, ты дал все то, что помогло нам выжить. Испытывая к ржавому сооружению чуть ли не сентиментальные чувства, я провожал его взглядом.
– А это еще что такое?! – возглас Нестерова заставил меня уставиться в лобовое стекло.
На фоне багровых предзакатных облаков вырисовывался высокий остроконечный пик. Он словно скала возвышался над нами, давя своей массой, заставляя почувствовать себя мелким и ничтожным.
– Вот цирк-зоопарк! – я резко остановил погрузчик.
– Откуда здесь эта хрень взялась? – пролепетал Нестеров. – И что это такое?
В неясном свете сумерек было сложно разобрать тот материал, из которого была сложена пирамида. А то, что это была именно пирамида, не оставалось никаких сомнений. Я совершенно ясно мог разглядеть грани. Судя по всему их было четыре. Прямо Египет какой-то или… или… Черт побери, или пирамиды ханхов!
Я тут же врубил свет. Ожиданию увидеть играющий на бронзовых боках отсвет так и не суждено было сбыться. Вместо этого я обнаружил плотно слежавшуюся массу из домашней утвари, предметов обихода и бытовой техники. Вкраплениями в ней кое-где являлись полуистлевшие труппы скорпов, циклопов и других крупных животных. А в одном месте взгляд натолкнулся на обглоданный череп человека. Все это выглядело как огромный монумент, олицетворяющий все то, чем стала теперь Земля: разруха, запустение, смерть и ужас.
– Вот это да… – подавленно прошептал милиционер. – Теперь понятно куда они таскали все эти предметы. Только вопрос нахрена им эта куча?
– Это не куча, – я отрицательно покачал головой.
– А что же тогда?
– Это подношения, дары. А все это место – святилище, храм.
– Храм?! – Нестеров не удержался от восклицания.
– Да, храм. Похоже, у кентавров существует что-то типа религии. А раз есть религия, то есть и боги, которых надо задабривать и ублажать.
Я почему-то тут же вспомнил того человека в черном плаще, которого видел сегодня днем. Если это, конечно, был человек.
Мое открытие словно изменило все это место. Оно приобрело какой-то таинственный, даже мистический облик, чему немало способствовали багровые оттенки заката и диковинные длинные тени, ползущие по земле. А, впрочем, для того, чтобы у обычного человека начали мелко и противно подрагивать колени, хватит и одного вида этой громадины.
– Похоже, пирами давно закончена, – негромко произнес, почти прошептал Нестеров.
– Значит они строят еще одну. Где-то поблизости.
Пребывание в святилище кентавров начало меня серьезно нервировать, а может даже и пугать. Никто не знал, что таит в себе это таинственное и жуткое место, какая опасность поджидает его непрошенных гостей.
– Давай-ка двигать отсюда подобру-поздорову, – милиционер будто прочел мои мысли.
Без малейшего протеста я стронул машину и покатил дальше. Мы оба напряженно молчали. Каждый ждал встречи с чем-то еще, более непонятным, а может и более ужасным. И она не замедлила состояться.
Свет фар выхватил из полумрака основание нового ритуального сооружения. Только на этот раз перед нами возвышалась не пирамида. Кентавры построили огромную образующую круг стену, этакую копию того бетонного кольца, в котором мы с Анатолием были заключены. Сооружение встало у нас на пути, словно не желая пропускать.
– Объезжай, – произнес милиционер. – Дорога должна быть где-то за ним.
Я послушно повел погрузчик в объезд. Описав сорокаметровую дугу, машина уже была готова вырваться на свободу, оставить за спиной все это жуткое место, когда Нестеров неожиданно вскрикнул:
– Там проход.
Я и сам заметил широкую черную щель, которая прорезала высокую стену из мусора и тел дохлых тварей.
– Ну и что? – я абсолютно не чувствовал себя участником этнографической экспедиции, изучавшей культуру многолапой расы.
– Заглянем? – предложил майор.
– Некогда.
– Тебе всего-то требуется повернуть и направить туда луч. Чтобы победить мы должны больше узнать о своих врагах.
Ну точь в точь слова Нины. Они с Толиком словно сговорились. Я тяжело вздохнул и с большой неохотой налег на рычаги управления. Погрузчик крутанулся на месте, направляя два своих пылающих глаза вглубь черного каньона.
От увиденного волосы зашевелились на голове. Внутри стояли люди. Вернее полуразложившиеся мертвецы. Их глубоко насадили на витые в землю колы, от чего туловища сохраняли вертикальное положение. Вот только головы… Головы у всех понуро глядели вниз. Казалось, люди преклонялись перед чем-то, что находилось в центре этого жуткого Колизея смерти.
– Господи всемогущий… – подавленно прошептал я.
– Да-а-а… – в тон мне протянул майор.
– Ты был не прав, – вид мертвецов вызвал в моем мозгу просветление.
– В чем?
– Они не едят людей. Вернее, едят, но мы для них не деликатес. Мы ритуальная жертва. И этот зал… он храм Марса, храм войны, в котором стоят статуи врагов, самых главных врагов кентавров.
– Может ты и прав. – В голосе милиционера больше не звучали растерянные, пришибленные нотки. Стало понятно, что он внимательно наблюдает. – Там, внутри, имеется несколько свободных кольев, и я даже знаю, для кого они предназначались.
От слов Анатолия у меня внутри все похолодело, но я попытался взять себя в руки:
– Не будем о грустном. Лучше погляди вон туда. Мертвец, крайний в третьей линии.
Нестеров пригляделся и воскликнул:
– Автомат! Они повесили ему на шею Калаш!
– Это точно храм войны. Враги кентавров должны выглядеть соответственно, как в жизни, грозные и опасные.
– Выпусти, я принесу оружие, – милиционер толкнул меня в спину.
– Опасно, – я не сдвинулся с места. – Что там внутри? Куда уставились все эти мертвецы?
– Вот на месте и выясню, – майор был непоколебим. – Нам позарез нужно оружие. Кентавры, конечно, ушли, но что будет, если по пути нами решит полакомиться какое-нибудь другое зверье? – Нестеров уже практически выпихивал меня из кабины. – Давай, Максим, шевелись. Темнеет быстро.
В словах милиционера имелся резон, и я сдался. Открыл дверь кабины, со стоном дотянулся до стойки и при помощи Анатолия поднялся. Милиционер убедился, что я не упаду, и только после этого выскользнул наружу.
– Толя, осторожно. Ковш весь в крови, – предупредил я.
– Вижу.
Нестеров перешагнул через правый край ковша и похромал вглубь самого ужасного места на земле. Все-таки ноги я ему отсидел, – как-то совсем не в тему голову посетила идиотская мысль.
Словно заклинание повторяя «Толя, быстрее», я наблюдал как майор пробирается меж мертвых тел. Даже невозможно себе представить каково ему сейчас. Косые взгляды пустых глазниц. Шорканье мелких падальщиков, тихое и осторожное как шепот мертвецов. Удушающий смрад, который кажется их тяжелым дыханием. Даже стало чудиться будто я вижу, как вслед за Анатолием тянутся костлявые руки, с которых спадает полуистлевшая плоть. Самое странное, что здесь и сейчас они не являлись чем-то опасным и смертоносным. Это была не угроза, это была мольба о помощи, просьба спасти, забрать их отсюда. Мне сделалось жутко и больно. Желая перевести дух, отделаться от этого навожения, я закрыл глаза.
Чтобы прийти в себя, потребовалось всего несколько секунд, несколько глубоких вздохов. Я приказал себе собраться, досчитал до трех и поднял веки. Нестерова нигде не было видно. Исчез и автомат, висевший на шее у того погибшего. Не скрою, в первое мгновение я испугался. Однако затем решил, что рано паникую, с майором должно быть все нормально. Он просто полез вглубь тени, туда, куда не проникал свет фар.
Считая секунды, я ждал. Тело колотила нервная дрожь, которую усиливал холод приближающейся ночи. Эх, не захватил я свой подарок – милицейский китель! Хороший человек подарил. Лишь на мгновение отклонившись в сторону, мои мысли вновь вернулись к Анатолию. Цирк-зоопарк, да куда же он запропастился?!
Когда я уже серьезно подумывал а не упасть ли в водительское кресло, поднять ковш, а затем основательно разворошить этот пантеон смерти, среди мертвых тел появился серый силуэт. Наверное, первый раз в жизни я с радостью глядел на милицейскую униформу.
Нестеров тащил на себе целых три автомата и подсумок с магазинами. Кроме этого у милиционера в руках был зажат какой-то небольшой баул.
– Толя, быстрее! – прокричал я, глядя на узкую багровую полоску на западе – жалкое воспоминание о миновавшем дне.
Майор поднажал и тремя отчаянными скачками покрыл разделявшее нас расстояние.
– Порядок, – прохрипел он.
Не теряя времени, милиционер стал забрасывать свои трофеи внутрь кабины, а затем забрался туда и сам.
– Давай, падай в мои дружеские объятия, – обладание оружием явно улучшило настроение Нестерова.
– Очень смешно.
Я нарочно не стал страховать свое падение, и хорошенько припечатал шутника. Мне было больно, но и ему тоже.
– Бегемот какой-то. Разожрались вы танкисты, – проворчал майор.
Прежде чем ответить, я рванул с места погрузчик.
– Ты чего копался? – рявкнул я, перекрикивая рев мотора.
– Умник, я бы на тебя посмотрел, окажись ты там… среди них.
В общем-то ответ меня удовлетворил. Исчерпывающий такой ответ, все объясняющий.
– Дорога хоть эта? – я покосился на проползающие за окном редкие одноэтажные домики.
– Похоже.
– Что значит похоже?!
– Давно здесь не был. Последний раз еще до войны. Окраина. Райончик бедный, малоперспективный. Все что можно было выгрести, уже до нас выгребли.
Я не стал вспоминать о нетронутом складе строительной фирмы. Это место чем-то привлекло кентавров, и притом давно. Так что сунься сюда колонисты… Уйма людей могла бы полечь.
Погрузчик подпрыгивал на ухабистой пыльной грунтовке, отчего свет фар метался из стороны в сторону. Чудилось, что машина независимо от воли водителя что-то выискивает, а может опасливо озирается по сторонам. Это ощущение тревоги передалось и мне. Одно дело мчаться под защитой брони в трехсотсильном боевом монстре и совсем другое ползти со скоростью пятнадцать километров в час на крохотной машинке, вся защита которой состоит из стекла и хлипкой решетки. Тут надо держать ухо востро.
Не мудрено, что я стал озираться по сторонам. Вокруг уже была настоящая тьма. Еще не черная и непроглядная, как все теперешние ночи без звезд и луны, а пока темно-претемно серая с чернильной синевой. Но это все же была уже тьма. Дома, заборы, остовы автомобилей, мертвые деревья в ней казались невиданными чудовищами, которые затаились у обочины и поджидают своих жертв. Вот-вот они заметят нас, вот-вот в темноте вспыхнут их горящие жаждой крови глаза.
Я даже вздрогнул, когда и впрямь увидел свет. Два тусклых излучающих зеленоватое сияние огня. Размытые светящиеся пятна проплывали по левой стороне. Вначале было даже сложно понять, сколько до них, десять, двадцать, а может сто метров. Нет, все-таки далеко, в конце концов, решил я.
– Могильники светятся, – Нестеров проследил за моим встревоженным взглядом. – В начале войны весь город был завален отбросами, что сыпались с челноков ханхов. Наша Гражданская Оборона запарилась вычищать да дезактивировать. Не хватало ни людей, ни транспорта, ни времени. Вот и не возили далеко. Закапывали прямо тут, на окраине.
– Ярко… Что-то чересчур ярко светятся, – задумчиво протянул я. – Не видал никогда такого.
– А черт его знает что в них за зараза! Ясно, что что-то радиоактивное, а вот что конкретно… На экспертизу тогда времени не было.
Могильники для меня, как впрочем и для всех ныне живущих людей, не были в диковинку. Высокие курганы, возле которых красовались облезшие таблички «Внимание, опасная зона!» или «Радиоактивное заражение!» можно было найти в окрестностях любых даже самых небольших населенных пунктов. К ним уже привыкли и даже не особо опасались. Это было что-то наподобие открытого канализационного люка: если в него не наступить, то и не побеспокоит.
Вот и я тут же позабыл о зловещем свечении, как только впереди мелькнула куда более привычная вещь – полоска старого асфальта.
– Правильно едем, – обрадовался одинцовский старожил. – Сейчас выскочим на асфальт, повернем направо и вот он тебе, пожалуйста, переезд.
Железнодорожный переезд оказался там, где и предсказывал милиционер. Разваленный кирпичный домик и поднятые вверх облезлые шлагбаумы. Рядом лежал на боку покореженный хлебный фургон, разграбленная легковушка и везде мусор… полно мусора. Грязное, изорванное в клочья тряпье, старые башмаки, истлевшие книжки, почерневшие детские игрушки. Мне все это что-то напомнило.
– Толя, автоматы в порядке? – спросил я еще до того, как вспомнил свою недавнюю встречу со львом.
Рядом с моим локтем тут же возник дульный пламегаситель, а затем послышался лязг затвора.
– Вроде да, – встревожено сообщил Нестеров. – А что, уже могут понадобится?
– Львы охотятся ночью? – вместо ответа спросил я.
– А шут их знает! – протянул майор. – После прогулок по ночам остается очень немного рассказчиков.
– Тогда будь наготове.
Я включил проблесковый маячок и постарался как можно побыстрее проскочить переезд. Когда железная дорога осталась позади, и мы вновь ехали мимо одноэтажных домишек, милиционер потребовал:
– Выключи маяк.
– Думаю, он будет отпугивать зверье.
– Нам сейчас не зверья надо страшиться, а сам знаешь кого.
Анатолий не произнес слово «призраки», будто боялся помянуть черта. Что ж, я с ним был вполне согласен. Призраки это и впрямь что-то необычное, сверхъестественное, дьявольское.
Я выключил маячок, и мир вокруг снова стал черно-белым. Тьма позади, овальное, подпрыгивающее белое пятно впереди. Меня такое разделение не устраивало. Хищники они ведь чаще всего нападают именно сзади. А тут получается, что мы сами создали им для этого все условия. На панели управления рядом с переключателем, контролирующим передние фары, имелся еще один тумблер. Я щелкнул его. Зеркало заднего вида мигом ожило. Вместо непроницаемой черноты там появилась убегающая назад дорога. Порядок! Эта маленькая победа над мраком придала уверенности.
Вторую порцию допинга я получил, когда увидел возникшую прямо по курсу широкую ленту Можайского шоссе. Даже при таком чахлом освещении я сразу узнал его.
– Теперь налево и по прямой до самого дома, – подбодрил я своего приятеля.
– Прямая уж больно длинная, – пробурчал тот в ответ.
– Через полчаса будем. Подумай, Толя, всего полчаса и все! – Чтобы до милиционера лучше дошел смысл моих слов, я даже попробовал обернуться.
– Смотри! – Нестеров вскрикнул и указал рукой вдаль.
Инстинкты бывалого водителя сработали, и я резко затормозил. Впереди на самом краю света дорогу переползала здоровенная ногатая змея. Не думаю, что сейчас она представляла для нас особую опасность. Однако, попади это живое бревно под колеса, и погрузчик мог стать, а то и заглохнуть. От одной этой мысли у меня засосало под ложечкой. Надо быть поаккуратней, поосторожней, – приказал я себе, пока мы пропускали инопланетную рептилию. Когда тварь убралась, мы, наконец, смогли выехать на шоссе.
Я вел погрузчик по самому его центру, пытаясь как можно дальше объезжать навечно застрявшие здесь автомобили. Мысли мои крутились вокруг одной и той же темы. Сколько мы проехали? Около полукилометра. И за это время уже успели повстречать двух хищников. Да, именно двух. Я был полностью уверен, что возле переезда обосновался лев. А не напал он только потому, что побоялся связываться с таким крупным и непонятным противником как погрузчик. Итак, двое. А сколько же новых встреч ждет нас на оставшихся четырех километрах пути?
Слава богу участок, где шоссе проходило через зону малоэтажной застройки, мы миновали без приключений. Пару раз попадались какие-то мелкие, пятящиеся боком ящерицы, но они поспешили убраться, уступая нам дорогу.
А вот дальше уже начинался настоящий город. Свет фар не позволял мне видеть ничего, кроме нескольких квадратов асфальта впереди, но я всем своим существом чувствовал темные громады многоэтажек у себя над головой. Неприятное ощущение. Чудится, что неведомый некто притаился там, вверху, и наблюдает. Может это враг, невиданное гигантское чудовище. А может это сам мертвый город. Провожает нас взглядом, оценивает, едва сдерживая ярость, пытается понять, почему мы предали его, бросили на произвол судьбы, отдали во власть инопланетным монстрам.
Наполненный напряжением вакуум городских улиц заставлял ежиться и сильнее сжимать рычаги. Ведь погрузчик был моим оружием, единственным, чем я мог защищаться. Однако нашими врагами по-прежнему оставались лишь тревога и страх. И больше никого и ничего. Мы уже оставили за собой перекресток, где в Можайское шоссе утыкалась широкая улица Чикина – одна из тех немногих улиц в Одинцово, название которых я запомнил. От этого перекрестка до поселения всего километра два. Неужто пронесло? Неужто мы так и докатимся без приключений?! Заметив, как вдалеке разгорается желтоватое свечение периметра, я начинал верить в чудо.
– Что ж так тихо кругом? – Нестеров одним махом развеял в прах всю мою надежду.
Тихо… Точно тихо. Это может означать лишь одно. Все твари сбежали, попрятались кто куда, почуяв смертельную опасность. И я не был столь наивен, чтобы предположить, что эта опасность и есть мы.
Изменения в окружающем пространстве стали заметны уже через несколько минут. Мрак вокруг стал светиться. В такое невозможно поверить не то, что описать, но только так оно и было. Чернота горела каким-то жутким голодным огнем цвета воронового крыла, и этот огонь медленно, но уверенно пожирал частички нашего мира. Естественно, первое, с чем расправилась тьма, был свет.
Я не поверил своим глазам, когда увидел как светлое пятно перед ковшом погрузчика стало быстро уменьшаться в размерах. В зеркалах заднего вида происходило тоже самое. И это при том, что фары продолжали исправно гореть. Но, судя по всему, они больше не производили фотоны. Что-то изменилось. Сами законы физики вдруг перестали работать.
С ужасом наблюдая, как мы погружаемся во мрак, я выжимал из машины всю скорость, на которую та была способна. Еще хотя бы пару сотен… ну, хотя бы сотню метров прежде, чем заглохнет мотор. А что так и будет, я чувствовал каким-то сто двадцать пятым чувством.
Он заглох, буквально сразу же после того, как погасли фары. Во внезапно наступившем мраке и тишине вначале не было слышно ничего, кроме, пожалуй, бешеного стука наших сердец. Но это лишь вначале. Буквально сразу же снаружи начали приходить звуки. Это было тихое, тянувшее за собой странное дребезжащее эхо, шипение, очень похожее на шепот женщины, вернее нескольких женщин. Насколько можно было судить, голоса кружили где-то над нами, то приближаясь, то удаляясь.
Не смотря ни на что пока мы были все еще живы, и этот бесспорный факт позволял нам начать действовать. Вот только как?
– Выходим? – прошептал я. – До периметра менее километра.
– Сдурел! – Нестеров вцепился мне в плечи, не позволяя даже шелохнуться. – Они ведь рядом.
Словно в подтверждение слов майора что-то пронеслось перед дверью погрузчика. Оно на мгновение заслонило сияние периметра, и только благодаря этому я увидел. Что именно? Сложно сказать точно. Что-то бесформенное, похожее на комок спутанных, ветхих от древности кусков ткани. Цирк-зоопарк, и эта штука может убивать?!
Как оказалось эта штука была способна на многое, например, она свободно и легко крушила стекло и металл. В мгновение ока ткань, вернее то, что я принял за ткань, плотно намоталось на кабину и… В это было невозможно поверить. Дверь и защищавшая ее решетка стали таять. Они словно были нарисованы акварельной краской, а сейчас разыгравшийся вдруг ливень бесследно смывал ее. Еще одно мгновение и от нашей единственной защиты не останется и следа.
Однако дверь просуществовала гораздо меньше, чем мгновение. Ее разнес вдребезги, вышиб, вышвырнул наружу неистовый огненный шквал. Стволы двух Калашниковых били в считанных сантиметрах от моего лица. Жар опалил кожу, грохот оглушил, но как ни странно именно в этот миг я ощущал дикую радость. Глядя, как вместе со стеклом рвется и разлетается тело призрака, я понимал, что хоть на миг, хоть на секунду мы победили.
– Бежим!
Нестеров буквально вышвырнул меня из машины. Лишь каким-то чудом удалось не расшибиться о ковш. Я перелетел через него и грохнулся уже где-то впереди погрузчика. Ничего не видно. Из всех ощущений лишь дикая боль в сломанных ребрах, колючий жесткий асфальт под ладонями, ну и, конечно же, страх.
Именно от страха, а совсем не от боли я вскрикнул, когда в меня вцепилась сильная рука.
– Вставай, Максим!
Уговаривать меня долго не пришлось. Я вцепился в Анатолия как в спасательный круг. Намертво вцепился. Ведь сейчас меня поджидала не смерть, а что-то еще более страшное.
Мы пробежали не более десяти шагов. Анатолий одной рукой поддерживал меня, а другой стрелял из автомата. Он вскидывал Калашников и, когда ствол упирался в небо, нажимал на спуск. В кого целил майор было не разглядеть. Скорее всего, ни в кого, в пустоту. Анатолий просто хотел добыть хоть каплю, хоть искорку света. Как будто это могло остановить их… тех, кто пришел с того света.
Нас накрыло одним махом, сразу обоих. Словно сотканные из ледяных нитей бинты навились вокруг рук и ног, поползли по груди и животу. От их прикосновения тело теряло чувствительность. Нет, его не парализовало. Паралич это что-то иное. Здесь же я понимал, что чувствовать уже нечем. Мое тело просто исчезало, превращалось в ничто. При этом я понимал, что поднимаюсь вверх, словно возношусь на небо. Хотя нет, это не вознесение в рай, это скорее дорога в ад. Только он, как выяснилось, находится на небесах, черный, бездушный и холодный. А свет это наш мир. Свет он всегда был и остается на Земле.
Свет… Мои закрывающиеся, теряющие способность видеть глаза, похоже, действительно различили свет. У него был источник. Яркая светящаяся голубым точка. Она освещала круг, участок шоссе, который перечеркивал белый пунктир дорожной разметки, и еще что-то… какую-то тень… фигуру…
Я собрал остаток сил и попытался противостоять пожиравшей меня чудовищной ледяной пустоте. Сопротивляться оказалось возможным всего лишь несколько мгновений, однако, и их оказалось достаточно, чтобы увидеть и осознать увиденное. Свет шел от зарешеченной керосиновой лампы, такой, какую сто лет назад брали в забой шахтеры. В высоко поднятой руке ее держал человек. В нем чудилось что-то знакомое. Длинный, ниже колен плащ, закинутое за спину помповое ружье и вылинявшая зеленая бандана на голове. Я знал его. Точно знал.
Дальше этого открытия мое сознание не продвинулось. Не было у него на это сил. Все что я смог, это быстро угасающим зрением заметить, как человек вытянул из кармана… Что именно? Не разглядеть. А, впрочем, нет, вижу. Что-то округлое, тускло поблескивающее зеленым окрашенным боком. Когда человек поднес предмет ко рту и зубами оторвал от него металлическое кольцо, сомнений не осталось. Граната!
Оказывается это летучее отродье можно глушить обычными гранатами. Как рыбу. Когда где-то рядом грохнул взрыв, я уже ничего не видел. Все что помнил и понимал, был смех. Я и вправду смеялся. Без звука и без улыбки, без губ, голосовых связок и гортани. Ибо ничего этого у меня уже просто не было.
Глава 13.
Я чувствовал, что меня гладят по волосам. Ласково так гладят. Как будто это мама. В детстве она садилась мне на кровать и, желая спокойной ночи, вот точно так же гладила. Что же она говорила? Кажется, «Спи, вояка» или «…забияка» или «…разбышака». Я никогда не был ангелом и тихоней, поэтому после моих дневных подвигов душещипательное «зайчик» или «котик» ко мне никак не клеилось. Вот и сейчас мне почему-то казалось, что прошедший день выдался не таким уж тихим и мирным. Что-то в нем было такого… Сейчас я вспомню… Как только услышу слова мамы, так сразу и вспомню.
– Товарищ подполковник, он очнулся!
Голос был женский, но не мамин. Слишком молодой. И еще это «подполковник». Отец у меня сугубо штатский человек, так что… Где же я? Кто рядом со мной?
Попытка открыть глаза принесла боль. Резкий желтый свет ослепил, заставил сморщиться и застонать.
– Свет! Потушите верхний свет!
Сейчас уже говорил мужчина, и голос его был жесткий и властный, командирский я бы сказал. Что ж, все интересней и интересней.
Первый, так бесславно завершившийся эксперимент по прозрению меня кое-чему научил. Второй раз я открывал глаза уже очень медленно и осторожно. Сперва две узенькие щелочки. Сейчас вокруг меня царил приятный мягкий полумрак. Он успокаивал, говорил мне, что теперь можно без боязни взглянуть на окружающий мир, познакомиться с его обитателями. Хотя мне все больше и больше казалось, что я их знаю.
– Лиза… – прошептал я, когда округлое пятно напротив моего лица обрело наконец четкие очертания.
Она была совершенно не похожа на ту девчонку, которую я впервые увидел на грязных, пропитанных запустением и смертью улицах мертвого города. Бейсболка исчезла, свитер тоже. Теперь густые каштановые волосы закрученным в плавную спираль потоком текли по голой, казалось выточенной из мрамора шее. На Лизе была блузка. Сто лет уже не видел женщин в блузках, особенно таких белоснежно-белых. В ушах у девушке блестели сережки, маленькие вкрутки с белыми камешками. Они светились и переливались радужными бликами. Ярко, очень ярко. Но даже бриллиантам было не сравниться с сиянием больших карих глаз.
– Вот и хорошо, Максим! – теперь Лиза схватила мою руку. – Ты пришел в себя. Теперь все будет замечательно. Ты выздоровеешь, ты поправишься.
– Где… – я попытался спросить, но горло ссохлось, и вместо слов на свет появился лишь сиплый хрип.
– Воды? Хочешь пить?
Девушка мигом угадала мое состояние. Я еще не произнес «да», а около моих губ уже появилась белая эмалированная кружка. Сделав несколько жадных глотков, я почувствовал, что смогу говорить.
– Где Толя?
– Милиционер-то?
На этот раз мне уже не пришлось гадать кто он, обладатель этого командирского баса. Загребельный собственной персоной возник в поле моего зрения. Он улыбался. Правда, улыбка была слегка странная, усталая и виноватая. Нет, все же сначала виноватая, а затем уже усталая.
– Милиционер, он тоже здесь. Живой. Только вот в сознание пока не приходил.
– Здесь? – я прополз взглядом по потолку в грязно-желтых разводах.
– Ну да, здесь, в санчасти.
Слова Лешего словно нафтизин прочистили мне нос. Я тут же уловил запах крови, медикаментов и хлорки.
– Как я здесь…
Лиза поспешно приложила к моим губам палец, требуя не напрягаться. А вопрос мой, он и так был понятен.
– Как ты здесь оказался? Товарищ подполковник вас вытащил, спас. Тебя и Нестерова.
Когда я перевел взгляд на Загребельного, тот кивнул:
– Вам совсем немного не хватило. Метров восемьсот до периметра не дотянули. Но вы стреляли, и дозорные услышали.
– Ты рискнул…
– Рискнул, – Леший как-то странно на меня поглядел, зыркнул и сразу отвел глаза.
– Спасибо.
Я уже успел прийти в себя настолько, что даже смог отнять руку Лизы, которая пыталась удержать меня от излишних разговоров. Глупая. Разговоры сейчас для меня самое оно, лучшее лекарство. На том свете ведь не поговоришь, на том свете царит тишина, даже крики и стоны там становятся частью полного ледяного безмолвия.
– Честно сказать, вам с милиционером крупно повезло, – Леший пропустил мимо ушей мою благодарность. – Успели проскочить. А после того, как мы вас приволокли, вокруг такое началось… Я только что со стены. Ночь буквально стонет от воя и рева. Не удивлюсь, если после рассвета мы обнаружим все дома в округе стертыми до фундаментов.
– Призраки? – спросил я.
– Должно быть они, – Леший невесело хмыкнул. – Хотя, честно говоря, я не проверял.
– Что в поселке?
После моего вопроса Загребельный даже как-то вздрогнул, словно очнулся, словно вспомнил что-то. Он положил руку на плечо Лизе и попросил:
– А ну, боевая подруга, сгоняй за мистером Крайчеком.
Девушка тут же одарила подполковника возмущенным взглядом, как будто тот изрек что-то чудовищное, крамольное.
– Давай-давай, – Леший был непоколебим. – Кому доктор велел ноги расхаживать? А то так и останешься кошкой-хромоножкой.
Мне показалось, что Лиза сейчас вцепиться Андрюхе в горло. Этакая маленькая разъяренная фурия, готовая сражаться с каменным колосом.
Загребельный видать понял, что ляпнул что-то не очень тактичное и притом не к месту. Поэтому он поспешил зайти с другой стороны:
– Боец, вы что, отказываетесь выполнять приказ своего командира? – чтобы Лиза не подумала, что он намекает на себя самого, Леший уточнил: – По-моему Крайчек ясно и понятно сказал: «Когда Ветров придет в себя, немедленно сообщить».
Тут мне показалось, что Загребельный желает непременно сплавить мою сиделку. И ему это удалось. Услышав последние слова подполковника, Лиза с неохотой сдалась:
– Я быстро, – она обращалась уже ко мне. – Крайчек, он ведь здесь, в убежище. Так что мигом обернусь.
Лиза отстранила протянутую руку Загребельного, который попытался помочь ей встать с краешка моего матраса. Однако Леший проигнорировал этот протест. Он схватил девушку под руки и как пушинку поднял. Только оказавшись на ногах, та наконец поняла, что подполковник избавил ее от довольно неприглядного занятия – вставание с пола на частично парализованных ногах. Не глядя на Загребельного, Лиза буркнула «Спасибо» и довольно сильно хромая пошла к выходу.
