Олег Сергеевич Малахов
Переплет
Самиздат
У Йоса внутри его повидавшего виды, но с любовью оберегаемого, маленького и приветствующего мир во всем мире автобуса все выглядело по-весеннему, как будто наступила ранняя и очень теплая весна: рюшечки там разные на ободках зеркал заднего вида, на ручке переключения скоростей набалдашник с встроенным внутрь портретом Джона Леннона, обитые замшей сиденья для водителя и пассажира рядом. В общем, нарядно. В салоне находилось множество разного рода полезных вещей, необходимых в пути: мини-кухня, мини-бар и даже мини-душ, не говоря уже о комфортных спальных местах.
Приготовив Веронике кофе, Эрик сел рядом с ней и продолжил травить свои байки:
– Из недостоверных источников нам известно, что познакомился Александр Васильевич с Мирандой Капс как раз в Париже. Он тайно вылетал туда с военным летчиком Орловым И.А. Об этом мы можем судить лишь по его переписке с той самой Мирандой, которую он величал не иначе, как Мирочка. По непроверенным данным они провели в окрестностях Парижа незабываемое время и полюбили друг друга навсегда. Летчик Орлов погиб в июне 1917 года в бою и был посмертно произведен в поручики. Шло время. И вот, когда страна Колчака билась в агонии, но еще теплилась надежда на ее спасение, и офицер нуждался в реанимации своих чувств, а именно, ночью 23 мая 1919 года, адмирал решил предпринять еще одну попытку встретиться с Мирандой. На этот раз Колчак заручился поддержкой штабс-ротмистра Надеждина В.М., самолет которого приземлился в поле недалеко от Риги на следующий день, рано утром 24 мая, а в Риге Александра Васильевича уже ждала сияющая Миранда. Она пила кофе в одном из кафе на Романовской улице, сейчас это улица Лачплеша, да-да, та самая, на которой находится уже известный нам паб «Чойс». Спустя почти 9 месяцев 7 февраля 1920 года Колчака, преданного сначала своим родным народом, а потом и лживыми союзниками, казнили там, где река Ушаковка впадает в реку Ангару. Его тело так и не было найдено. И лишь одинокий крест установлен на предполагаемом месте казни. Иногда вода под теми склонами неподвижна.
– Ладно, Эрик. – Отозвалась Вероника. – Грустные у тебя истории. Давай смотреть в окно.
Эрик и Вероника пили кофе и смотрели в окно. Иван Баданда играл с Ильмой в карты. Йос был за рулем, Рауль Лоховелло сидел рядом и развлекал Йоса анекдотами о межгалактических путешествиях и космических открытиях.
– Значит, слушай, – увлеченно лепетал Рауль. – Открыли два друга-астронома одну звезду новую, и все никак не могли придумать ей имя. Один хотел Миланой назвать в честь своей жены, а другой Хулией в честь мамы. Подумали они, подумали, и решили объединить имена любимых женщин. С тех пор в глубинах космоса живет новая звезда Миланхулия.
Йос улыбался.
Ехали они, в основном, по бесплатным дорогам, останавливались для того, чтобы устроить пикник в каком-нибудь красивом месте. Во время очередной остановки где-то в Тироле ребята разбили небольшой лагерь у озера, вольготно раскинувшегося в благоухающей разнотравьем долине. Благо, у Йоса имелась палатка на четверых. Остальные размещались на ночлег в машине. Развели костер. Разговорились. Йос забивал косяк. Рауль Лоховелло бренчал на гитаре, Ильма целовалась с Иваном, Вероника Ингезонд с отвращением думала о старости, а Эрик, найдя какую-то непонятную брошюрку в бардачке, похожую на самодельную книжицу, объявил:
– Во, смотрите, что я нашел!
– А ну-ка, ну-ка, что это? Вечернее чтиво? – оторвав свои губы от Ильмы, спросил Иван.
– А вот мы сейчас и посмотрим, только имя автора стерлось, – предположил Айкунтер.
– Не стерлось, не было имени, просто желающих почитать много было, вот отсюда и эффект потертости, – уточнил Йос.
Эрик открыл книгу.
– Хорошо, что буквы сохранились, – наконец резюмировал он и начал читать:
– Любители гребли
Женщины для этого дела стали совсем продажные. Повально. А ведь абы кого не возьмешь. Нужна и внешность соответствующая, и фигура, и настроение. Нужно, чтобы хотелось. Как без этого? Посадишь ее рядом, рассказываешь ей о премудростях процесса, а она тебе и в глаза не смотрит. Так, поверхностно осматривает: во что одет, как пострижен, какого цвета кожа, что можешь себе позволить. Так что, особо не разбежишься: и то ей подавай, и это. Мужчины как-то сговорчивее, но к ним не тянет. Гормоны не те. С женщинами привычнее. Но сейчас поди найди такую, чтобы и спортсменка, и философ, и красавица. А в этом деле все важно. Чуть в сторону двинется, эффект не тот будет. Иногда размереннее нужно управляться аппаратом, иногда нежнее, не наседать агрессивно, а порой и интенсивнее, ускоряя движения, галопом, так сказать. В кафе, бывает, сидишь, описываешь ей, как тебе приятней и как ей будет, если все правильно делать, а ее только заказ волнует. Как бы получить от тебя что-то повкуснее да подороже. А ты ей про погружение, траектории, овалы, замедление, поглаживания и скольжения, про движения взад-вперед. А она: блым-блым глазками накрашенными. А в них вопрос немой повис: а ты мне что? Нет. Так дело не пойдет. Пойду мужиков тренировать, а то медалей нам не видать.
Такие мысли пронеслись в голове заслуженного тренера по спортивной гребле Романа Резника после очередного собеседования с подающей надежды выпускницей Института физкультуры на базе «Водник». Над рекой стоял приятный пар от ласкающей тело жары. Молодые спортсмены уже разминались на берегу.
– Рома, ну где ты там? – позвал Романа его помощник. Резник натянул свои модные спортивные шорты, застегнул ширинку и вышел из раздевалки.
Реакция
– А-ха-ха, – залилась смехом Ильма.
– Бугага, – заржал Лоховелло.
Эрик и Йос тоже посмеялись и чокнулись пластмассовыми походными стаканчиками.
– Йос, ну ты и библиофил! – подтрунил Баданда.
Йос, спокойно раскуривая косяк, поведал следующее:
– Лет десять назад была тут группа студентов из восточной Украины, ну, вы знаете, где это. Я тогда в Ахенском университете работал. По обмену приезжали, я им про битников лекции читал. Так вот какой-то их парнишка вручил мне этот самопал. Говорит, почитай, скоро все об этом заговорят. Амбициозный такой малый. Только вот имя его я забыл.
– А еще там есть что-нибудь, не такое обидное для феминисток? – спросила не очень-то развеселившаяся Вероника, кутаясь в любезно предложенный Йосом плед.
– Тут есть еще «Реакция», «?» и без названий рассказы разные, – сообщил Айкунтер, пролистав самиздатовскую книжку.
– Вот этот «?» как раз имел большой успех у девчонок, многие только его и читали. – Просветил компанию Йос.
Так за чтением и получением кайфа прошел очередной вечер пацифистов.
Инга, возомнившая себя книгой, приходит на помощь Густаво Флоресу
Потрясенный пробелами в памяти и недоумевающий от совершенно незапланированно появившихся отрывков в своей книге, которые обнаруживались то там, то сям, перечитывая написанное, Густаво Флорес решился на откровенный разговор с Ингой, возомнившей себя книгой, для прояснения ситуации. Значит он писал. Потом провал. Потом он спал. Потом пропал. «Полный шаусмас» – крутилось на языке у Густаво.
– Инга, ну раз уж ты у нас возомнила себя книгой, то ты, должно быть, знаешь, что стряслось. Откуда этот «Топик Илоны», книга внутри моей книги, да еще «камерная», да еще не моя, а моего персонажа? И эти чертовы «леониды». Я их для сказки берегу. Их здесь не должно быть. Что происходит? – с нескрываемым раздражением вопрошал Густаво.
– Пить меньше надо. – Спокойно ответила Инга.
– Ну, махнул рюмашку для вдохновения, что с того? Дело совсем не в этом. Я просто настолько проникся своим творением, что переселился туда. Мало кто на это способен! – восторженно и с особым детским пафосом произнес Густаво, приняв позу непонятого гения.
– Ой, сейчас расплачусь от восторга, – скривилась Инга.
– Да, но когда я вернулся обратно, книга изменилась до неузнаваемости. – Неподдельно удивлялся Густаво.
– Откуда ты знаешь, что вернулся? – Инга нащупала точку страха Густаво.
– Как это, не вернулся? – Густаво встрепенулся.
– А может, ты никуда и не пропадал… – Инга нащупала точку сомнений Густаво.
– Подожди, подожди. Как это, не пропадал… Кто пишет книгу? Я ее пишу или нет? Контролирую я ее или нет? – в догадках терялся Густаво.
– Похоже, что пишешь ты, но не контролируешь. – Инга успокоила Густаво, как могла.
Вдруг у нее зазвонил полифон. Друзья приглашали ее поиграть на бильярде.
– Чао-какао, Флорес Густаво. – Закрывая за собой дверь, попрощалась Инга с Густаво, отвлекшегося на брожение по полупустой комнате.
Помимо разбросанных повсюду книг, бутылок и исписанных листов бумаги, в комнате находились стол, стул, кровать.
Густаво бормотал: «Но как они распоясались… Эти «леониды». Что они себе позволяют? Сами устроились с комфортом, в автобусе по Европе катаются, пикники устраивают, а главного персонажа кинули, променяли на потаскушку какую-то. Мне Ильма, конечно, тоже нравится, но она должна была переродиться, пуститься по зову души за любимым. Эх, а тут, как всегда. Баданда, еще тот потаскун. Да и я хорош. Еще этот…»
Порадовавшись своей шутке, Густаво улыбнулся шире обычного. Постепенно восстановив душевное равновесие, он сел за стол, намереваясь писать дальше. За окном проплывал дирижабль.
Феликс
(Выдержки из путевых заметок Мино, хаотично заполнявших чистые листы блокнота с «Топиком Илоны»)
Я шагал по улице Коль де Бруи, стремясь добраться до Ментона и искупаться в море.
– Кто заказывал такси на Дубровник? – вдруг услышал я веселый голос из притормозившего рядом новенького миникупера.
Я даже улыбнулся, и сразу же захотелось ответить: «У вас ус отклеился», но веселый голос принадлежал по виду не менее веселому безусому парню лет двадцати пяти, одетому весьма опрятно и с особым вниманием к себе.
– Прыгай ко мне, – вновь беззаботно предложил белокурый паренек, – я в Ментон, одному скучно. Поехали, в море покупаемся.
Ну что ж, я привык к раскрепощенности здешней молодежи, и сел на пассажирское сиденье в далеко не маленьком миникупере. Машина называлась Countryman (сельский человек). Как раз для поездок по сельской местности.
Парень располагал к себе и к непринужденной беседе.
– Как тебя зовут, дружище? – обратился он ко мне.
«Ну не Мино же» – подумал я, но свое настоящее имя решил ему все-таки не называть.
– Алекс, – представился я.
– Вот и отлично, а я Феликс, – ответил мой случайный водитель и продолжил, – до Ментона тут совсем ничего, так что надо будет где-нибудь эту колымагу бросить и вниз спуститься. Что, автостопом по Европам? Ты откуда, Алекс?
– Из Алчевска? – продолжил врать я и, не дожидаясь ремарки «не знаю, где это», спросил Феликса, – а ты?
– Зачат на пароходе, родился в самолете над Тихим океаном, и колешу по миру, без дома, без квартиры, живу, где захочу. – Нараспев ответил Феликс. А потом добавил, – ладно, не парься, здешний я, тутошний, слышишь, какой прононс у меня южный, певучий, – и запел:
– Oh Mammy, oh Mammy Mammy Blue… Oh Mammy Blue…
«Весельчак» – подумал я, – «Не то, что Винни».
– Бумага есть? – обратился ко мне Феликс, остановив машину с явным намерением покинуть ее.
– Есть, – ответил я и полез в сумку за блокнотом.
«Я вас любил, Любовь еще, быть может, а, может быть, и Вера, может быть». Написал Феликс на французском и сунул предоставленный мной лист бумаги под дворник на лобовом стекле большого миникупера, оставив его прямо на трассе Ла Провансаль недалеко от въезда в тоннель.
– Здесь точно найдет, – сказал Феликс, – ну, а теперь нам на проспект Прад. Хорошее место, деревенское, но частных зон много вокруг. Не погуляешь толком.
И тут же устремился вниз, перескакивая ограждения и смешиваясь с местной флорой.
«Прыткий» – подумал я и устремился за ним.
События, которые стремительно произошли потом буквально в течение двух дней и двух ночей, потрясли город и, думаю, надолго останутся в памяти сторожил.
Инга, возомнившая себя книгой, бунтует
– Что происходит? – заговорила Инга. – Что я? Для кого я? Из кого состоит моя целевая аудитория? Кто мой автор? Кто-мой-ав-тор? – повторила по слогам. – Что это за нагромождение персонажей и ни одного нормального? Что это? Бред сумасшедшего? Хотя, кому я это все говорю? – осмотрелась. Густаво Флореса рядом не было. – Но ты, вот ты, читатель, – всматривается в глаза читателя, – беги от этих страниц! Сходи в кино, выпей вина, я все равно тебе не нужна… – заплакала. – Беги от меня. Песня еще есть такая… Беги, беги… О! Сходи на концерт, что ли… И беги, беги от меня! Беги! – зашелестела Инга платьем, будто страницами, и закрылась в себе.
Приключения «леонидов» в Ментоне
Поскольку маршрут Мино с небольшими отклонениями совпадал с маршрутом его освободителей, завязавших знакомство с молодым душой Йосом и прихвативших с собой обворожительную молодую телом Ильму, то имелась вероятность того, что, рано или поздно, еще не доехав до Гранады, они могут где-то встретиться. Как и Мино, компания «леонидов», стремилась, в первую очередь, в Гранаду, но им так сильно не терпелось почувствовать себя востребованными, что ранее непризнанные персонажи отвлекались на разного рода развлечения. Особенно неожиданным для них оказалось проведение фестиваля лимонов в городе Ментон на юге Франции, в который они могли заехать по пути. Все что угодно они могли пропустить, даже фестиваль помидоров в Буньоле, хотя на него они еще успевали, но фестиваль лимонов они пропустить никак не могли. Решено. Заедем на денек-другой, и сразу же двинемся дальше – решили они. Йос и Ильма были не против.
– Так его же в феврале-марте устраивают, а сейчас лето! – недоуменно заявил Рауль Лоховелло.
– А что, Рауль, это нас когда-то останавливало? – возразил Раулю Иван Баданда.
– И то верно, – согласился Рауль.
Друзья на миловидном не нарушающем правила дорожного движения Volkswagen T1 въезжали в город Ментон на юге Франции. Пахло морской свежестью и, конечно, цитрусами.
В Ментоне для всех в итоге нашлось занятие. Ильму Иван Баданда отправил на пляж, загорать и купаться. Йос решил покататься по городу на скейте и поприставать к малолеткам.
Остальная компания, вдохновленная идеей устроить фестиваль, решила найти центр города и объявить о своем решении. Наконец, они дошли до площади Ардоино, миниатюрной, как и весь город.
– Привет! Привет, дорогие горожане и гости столицы лимонов! – во всеуслышание поприветствовал город Рауль Лоховелло, забравшись на бюст одному из мэров города Луису Лауренти, установленный напротив нынешней мэрии, а когда-то Отеля Де Вилль.
– Спешите лицезреть и дивиться чудесам, которые мы предложим вам! – восклицал Рауль, сидя на шее каменного Луиса Лауренти и болтая ногами.
Несколько человек обратили на него внимание.
– Привет, бонжур, хэллоу! Всем чмоки-чмоки! Добро пожаловать на наш фестиваль! – закончил свою речь Лоховелло.
Воодушевленные новым вызовом новоявленные скульпторы приступили к поиску места для своей скульптуры. С улицы Републик через улицу Сен-Шарль на проспект Феликс Фор и по нему мимо казино «Барьер» до проспекта Карне дошли они к милой лужайке перед фасадом гостиницы «Фортуна». В ней-то они и поселились.
Именно эту лужайку выбрали первопроходцы космических магистралей, и Эрик Айкунтер уже принялся делать замеры и подсчеты, прикидывая, сколько потребуется им цитрусового материала, чтобы получилось что-нибудь стоящее.
– Ну что, будем Еву сооружать из плодов этих божественных. – Соображал Рауль. – Как раз по одной из легенд Ева именно лимоном соблазнила Адама, а еще известно, что лимон древние греки называли мидийским яблоком.
– Вот у них и не заладилось. Подсунула кислятину парню, батя и рассердился. – Съехидничал Иван.
– Ну, это не нам решать, заладилось, не заладилось. – Начала философствовать Вероника.
– Но есть более правдоподобная история. – Обрадовал всех Эрик Айкунтер и рассказал ее. – Дело было так. Якобы Евочка, когда их боженька с Адамчиком из Эдемчика изгонял, прихватила с собой лимон из райского сада и пообещала себе посадить лимонное дерево в той местности, которая ей больше всего будет напоминать рай. А потом бродила по земле и нашла вдруг это прекрасное побережье, эту бухту, где мы с вами сейчас и находимся, а именно на 43-ей параллели. На этой параллели, кстати, полным-полно культовых объектов расположено. Так что, можно сказать, мы в раю на земле, мои хорошие…
– Ладно, хватит сказок. За работу! – приказал Иван Баданда.
– А как Ева выглядела? – обратился к друзьям Рауль.
– Вот, как Роза Бонкур выглядит, такой и Ева пусть будет. – Предложил Баданда.
– А почему не как я? – расстроилась Вероника Ингезонд.
– Ты, Вероника, другого порядка особа у нас. Можно сказать, олицетворение чего-то большего, – решил польстить Веронике Рауль, и та успокоилась, так как примерно так и думала.
– Но какая же Ева без Адама? – заметил Эрик Айкунтер.
– Хорошо, и Адама изваяем, – согласился Иван. – Что, мы бананов тут не найдем, что ли?
Друзья загоготали и взялись за дело.
Феликс
(Продолжение)
Вскоре я выяснил, что Ментон считается лимонной столицей Европы. Цитрусовые деревья плодоносят здесь круглогодично. И каждый год жители устраивают фестиваль в честь кормящих их город плодов. Даты его проведения примерно совпадают с датами карнавала в Венеции, а именно, конец февраля, начало марта. Так что, решайте, куда поехать для отдыха в это еще прохладное время года. (Ой, откуда у меня эти снобистские нотки в повествовании? Хотя, плевать, меня же, вроде как, вовсе нет).
Феликс был более чем уверен в себе, когда бежал по улицам Ментона, задевая прохожих, зевак, или просто так.
Так мы добежали до лужайки рядом с гостиницей «Фортуна», на которой пред нами предстала скульптурная композиция, созданная из цитрусовых плодов (особенно уместно были использованы помело и грейпфруты).
– Ух ты, молодцы! Вопреки всем ожиданиям, решили и летом пофестивалить, – подметил Феликс.
Я подошел поближе к благоухающему ансамблю и прочитал выложенное гравием название «Ева соблазняет Адама».
«Ой, Ева на Жюли похожа, – причудилось мне, – а я на Адама».
Феликс подбежал к Еве, лишая ее одной из помел, нескольких мандаринов, а потом к Адаму, отрывая от его лодыжки жирный апельсин и один из грейпфрутов чуть выше.
– Алекс, лови, – крикнул он и начал бросать в меня аппетитные шары.
Мы смеялись и бежали в сторону моря, оставляя за собой кисло-сладкие оранжево-желтые взрывы с вкраплением красного.
Я обернулся и увидел, как, лишившись нескольких составляющих, фигура Евы задрожала, а фигура Адама закачалась, да и еще что-то грузное приземлилось прямо в центр некогда монолитной сцены соблазнения. И там случился большой переполох. Но за нами уже кто-то гнался, и мы увеличили скорость, пока не затерялись в средневековых улочках города.
– Вот же сорванцы-негодяи! – кто-то кричал нам вдогонку.
Но скоро море…
Приключения «леонидов» в Ментоне
(Продолжение)
Все, что описано ниже, произошло в считанные секунды.
– Смотрите, это же Мино! – Рауль обратил внимание творцов, засидевшихся в кафе недалеко от недавно созданной ими скульптуры, на бегущего по променаду парня.
– Где? – не поверил ему Иван.
– Ну и пусть, в Гранаде увидимся, – безучастно отреагировал на новость Эрик.
– С дружком каким-то… – в большей степени заинтересовавшись дружком, подтвердила догадку Рауля Вероника.
– Что значит «ну и пусть»? Они наши апельсины воруют. Скульптуру портят. – Оскорбился Рауль.
«Леониды» с разной степенью рвения покинули насиженные места в кафе и устремились к своему творению.
И в тот же самый момент какой-то жирдяй в одних трусах (это он так считал, что он жирдяй, все же его друзья, если их можно так назвать, говорили ему, что он самый нормальный парнишка, почти стройняшка) решил покончить с жизнью, выбросившись из третьего этажа гостиницы «Фортуна» прямо на лужайку, на которой во всей своей неземной красе величественно возлежала цитрусовая копия Розы Бонкур в образе Евы, предлагая покоившийся на кумквато-мандариновой ладони огромный лимон стоявшему рядом Адаму (вылитому Мино), страстно протягивавшему левую руку к предложенному любимой плоду. Правая рука понцирусо-апельсинового Адама была направлена в небо.
– Бабах! – прозвучал гигантский цитрусовый взрыв.
Амортизировав о тугие и сочные мячики лимонов, мандаринов, апельсинов, грейпфрутов, помело, лаймов и прочих райских вкусняшек тело толстяка шмякнулось во все это великолепие, отделавшись в итоге синяками и двухдневным запахом цитрусовой свежести (потом он даже пользовался успехом у дам и на время излечился от своих фобий).
И произошел взрыв цитрусового фреша, захлестнувший подоспевших к месту падения «леонидов».
– Лимонад! – изумился Рауль Лоховелло, получивший немалую порцию тонизирующего напитка, брызнувшего из плодов, прямо ему в лицо.
А Веронику просто чуть ли не с головой омыло витаминным душем.
– Теперь ты девушка в самом соку… – посмеялся над Вероникой находившийся чуть поодаль Эрик Айкунтер и тут же поскользнулся на единственной банановой кожуре, да так, что, падая, угодил прямехонько в центр цитрусовой смеси.
Иван Баданда попал в самую гущу живительного коктейля.
– А! Глаза щиплет! – заорал он.
– Но, однако, как бодрит! – тут же обнадежил он окружающих.
В то самое время Йос на пристани читал малолеткам свои антивоенные стихи, лишенные богатства образной речи, но детям нравилось, а Ильма купалась в море и загорала на солнце.
– Тысяча червей! – прокричал Рауль Лоховелло, стряхивая с себя ошметки грейпфрута и окуная голову в фонтан, который очень кстати располагался совсем недалеко.
А в кафе, которое покинули «леониды», метался официант с заказанным Вероникой парой минут назад чаем и выспрашивал у посетителей: «Кому чай с бергамотом?»
– Он что, издевается? – озадачилась Вероника.
– В следующий раз на Октоберфест поедем. – Пообещал друзьям Иван Баданда, протирая глаза пропитанным соком платком, отчего они слезились еще больше.
