Олег Механик
Вечеринка а-ля 90-е
Ай лайк ю муве му-у-ве-е…»
Подойдя, лихо отбивает «петюню» всем, кроме Светки. Ей он нежно пожимает руку, склонив голову, словно галантный кавалер. Светку Муха напрягает тем, что бесцеремонно пялится на неё в упор.
– Мне кажется, что у него когда-нибудь глаза лопнут, и из них брызнет сперма, – уже не раз говорила она мне, когда Мухи не было рядом. Я не ревную, просто в этом плане не чувствую в Мухе конкурента. Был один достойный конкурент, но он с некоторых пор самоустранился.
Муха шлёпается на стул, закидывает ногу на ногу крестом, и барабанит пальцами по столешнице, оглядывая поляну. Мы только что доели мороженное и уже приступили к кофе, аромат которого, вперемешку с табачным дымом, витает над столом.
– Девушка, мне двойную мороженку с шоколадной крошкой, – Муха задирает руку вверх, так, что под бахромой от оборванных рукавов пиджака, видны белёсые волосы, торчащие из подмышки. Молоденькая (но уже постарше нас) официантка отрывает глаза от поющего негра с тросточкой и нехотя направляется на кухню.
– У тебя лове-то есть? – бурчит Геракл, исподлобья глядя на Муху. Тот как то виновато улыбается и почему-то смотрит на Буратину.
– А ты чё, уже всё спустил? Две недели прошло! – удивляется тот, но всё равно улыбается в ответ Мухе.
На самом деле, нет таких денег, которые Муха не способен спустить в карты. Как только в карманах его треников появляются шуршащие червонцы, его тут же тянет в детский садик, где каждый вечер открывается стихийное казино. Он будет наведываться туда каждый вечер, пока не осознает, что карманы снова пусты. После очередного навара Муха не успевает даже приодеться, поэтому среди нас обзаведшихся джентльменскими наборами, из спортивных костюмов кроссовок и кожанов, выглядит беспризорником. Ну ничего, сейчас наш разговор идёт о таком куше, который даже Мухе будет сложно спустить на ветер, ведь как раз перед его приходом мы все единогласно подписались на новую тему. Муха здесь человек новый, поэтому его голос ничего не решает. Ему остаётся только согласиться, или соскочить. Но Муха не соскочит, это уж я точно знаю.
Сама тема необычная сложная и опасная. Тема, на которую мы решались несколько дней не соответствует нашей специфике. Это, пожалуй, самое рискованное, но в то же время самое масштабное дело за всю нашу карьеру. Всё что мы делали до этого просто детские фантики, по сравнению с тем, на что только что подписались. Одно дело пощипывать рыночных барыг, получая маленький, но стабильный навар, другое – попытаться сорвать настоящий большой куш. Любая азартная игра затягивает, и если ты какое-то время выигрываешь, рано или поздно захочешь пойти ва-банк.
Больше чем полгода наша контора занимается тем, что обувает барыг. Всё началось, как обычно с невинных шалостей. Мы бродили по рынку, подрезая кошельки, солнцезащитные очки и блоки сигарет, с прилавков зазевавшихся продавцов. Со временем клептомания стала нас затягивать всё глубже. Кайф от опасности, от того что ты совершаешь что-то запретное, от того, что раз за разом остаёшься безнаказанным, подсаживает сильнее любого наркотика. Мы только и думали о том, что и где можно украсть. Светка, поначалу наблюдавшая, как каждый вечер мы приходим с дела и хвастаемся очередными трофеями, сначала нас осуждала и даже пыталась наставить на путь истинный. Но по её разгорающимся азартным глазам было видно, что она тоже не прочь попробовать. И однажды она пошла с нами. Это солнечное майское утро, в которое случился Светкин дебют, стало триумфом нашей конторы. Светка оказалась тем звеном, которого нам не хватало. Дело в том, что, как говорил Глеб Жеглов «красивая женщина сама по себе отвлекает внимание», а Светка была очень красивой и одевалась всегда эффектно. Барыги мужского пола просто слепли, как только жгучая брюнетка с точёной фигуркой и сверкающими засасывающими в омут кошачьими глазами, появлялась в поле их зрения. Если же эффектная дама начинала заигрывающим тоном обращаться к ним, задавая вопросы о размерах, материалах, производителе и прочих качествах товара, то они ещё и глохли. В момент, когда все органы чувств хозяина палатки были сконцентрированы на одном человеке, можно было действовать так, будто ты скрыт кромешной темнотой. Команда работала чётко. Двое стоят на фишках чуть поодаль палатки по разным сторонам и следят за возможной опасностью, третий на подхвате, трётся рядом. Главную роль исполняет четвёртый. В то время, как Светка, словно индийский факир, заставляет звучанием своей дудочки переместиться щетинистую в большой кепке кобру в один из углов палатки, четвёртый перекатывается через прилавок и оказывается с внутренней его стороны. Обычно здесь под прилавком, в коробке из под обуви, или полиэтиленовом мешке, или в кожаной барсетке находится выручка. Искусство четвёртого состоит в том, чтобы в считанные секунды изъять львиную долю денег (всё никогда не брали) и снова очутиться по эту сторону прилавка. В тот самый первый раз, трюк был исполнен на ура и наша стайка вылетала с рынка счастливо улыбаясь и весело махая крыльями. В клюве у одной птички, которой в тот первый раз суждено было стать мне, было девятнадцать фиолетовых купюр с изображением Петра первого. Во главе нашей стаи летела самая грациозная и красивая ворона в мире. Получившийся однажды трюк повторялся многократно. Мастерство исполнителей оттачивалось и они периодически менялись. Каждому из нас хотелось хапнуть свою дозу адреналина, находясь по ту сторону прилавка. Не менялся только наш главный исполнитель. Роль черноволосой красотки не смог бы сыграть никто кроме неё самой. Со временем случилось так, что Светка стала нашим великим кормчим, талисманом конторы и никто из нас не мог и представить как бы мы обходились без неё. Однажды, будучи в хорошем подпитье, я задал ей вопрос, который наверное мучил тогда каждого из нас.
– Света, скажи, как ты будучи дочерью мента, подписалась на эту тему?
Её ответ тогда меня с одной стороны шокировал, а с другой поставил всё на свои места.
– Не была бы дочерью мента, не подписалась бы, – сказала она, глубоко затягиваясь сигаретой. – Кому, как не мне знать, что все менты – козлы.
Тогда я понял, что она за что-то ненавидит своего отца, и все её поступки являются кричащим манифестом. Наверное, подсознательно Светка шла к тому, чтобы когда-нибудь загреметь на нары и однажды, встретившись с папашкой в зале суда, зло ему улыбнуться, всем своим видом говоря: «Ну что, видишь кого ты вырастил, правильный мент?».
Мы могли бы бесконечно повторять свой коронный номер, вместо оваций срывая очередной денежный куш, но и здесь были некоторые ограничения.
Во-первых: номер мог быть исполнен в одном месте, будь то центральный, или любой другой рынок, коих в городе числилось пять, только один раз. Следующий концерт в этом же месте можно было давать не ранее, чем через неделю.
Во-вторых: нашими мишенями были особи мужского пола, которых на любом рынке меньшинство.
В третьих : с каждой повторной гастролью на том или ином месте, увеличивалась опасность, что нас могут узнать восторженные зрители, которые уже удостоились чести видеть спектакль. Таким образом, круг наших возможностей постепенно сужался и со временем стремился к нулю. Ввиду этих обстоятельств , мы постоянно были вынуждены думать о том, что же дальше, но лучше того, что было пока придумать не могли. Мы были как актёры одной роли. Поймав звёздочку в одном амплуа, сложно морально переключиться на другую роль. Ведь зрителю ты полюбился именно в этом образе, да и первый кайф от успеха получил именно в этой роли. Поэтому мы продолжали играть единственный старый спектакль, рискуя однажды быть закиданными помидорами. Тогда и появилась эта идея, в основу которой легла информация, полученная Светкой от своего отца. Конечно же папашка ничего специально не передавал своей непутёвой дочери, просто любил, крепко выпив на выходных, громко рассказывать матери о своих служебных подвигах. Нахохлившись как петух и периодически подливая себе коньяка, он в очередной раз кичился перед безработной женой, что ради того, чтобы вытягивать эту семейку он вынужден не только отрабатывать оклад, но ещё и рисковать своей жопой. Пусть она не думает, что муж просто так просиживает штаны в главке. Между прочим с некоторых пор он обеспечивает экономическую безопасность одного авторитета по кличке Гармошка, за что и получает солидный гонорар. Как обеспечивает? Да очень просто. Ставит наряды в местах, где расположены торговые точки Гармошки. Ну к примеру ларёк с мороженным на Олимпийской, или Пирожковая на Советской. Зачем охранять точки, подконтрольные воровайкам? Дура баба. Да щас столько отморозков развелось, в том числе и заезжие гастролёры. Могут оприходовать точку на раз два, а там под конец дня приличная выручка скапливается. Почему Гармошкины бандиты сами свои точки не охраняют? Снова дура! Да они же все делами занимаются, сейчас самый передел идёт. Толковых людей итак не хватает, чтобы их ещё в качестве сторожевых псов использовать, а пацаны из наряда подходят для этого как нельзя лучше. И пусть глупая баба не думает, что наша доблестная милиция вместо того, чтобы преступников ловить их торговые точки охраняет. Наряды ставятся только вечером, когда на точках скапливается приличная выручка, а всё остальное время они могут свободно использовать для ловли мелких жуликов. Эх если бы она знала, как рискует её бедный муж, но чего не сделаешь, ради благополучия семейства. Наверное, она думает, что майору милиции доставляет удовольствие, прислуживать ворам. Что она понимает? Да он сам в шаге от того, чтобы не обуть Гармошку. А что? Например только у мороженщицы в конце дня скапливается более ста лямов налички. Гармошка же всех конкурентов в городе задушил, только свои точки оставил. Да у него как у мента шерсть дыбом встаёт и зубы скрипят, когда он осознаёт, что ментовский патруль собственноручно каждый вечер снимает кассу и отвозит её на служебной машине в общак. Парни работают как инкассаторы и рискуют не меньше, а имеют с этого копейки (может конечно имели бы больше, если бы не крупный кусок, который откусывает их начальник в качестве гонорара). В общем, пусть глупая женщина уразумеет, что жизнь её супруга не сахар и если ещё и она будет капать ему на нервы, в частности прятать бутылку коньяка в шкаф, он просто в шаге от того, чтобы сорваться и пуститься во все тяжкие.
Из кухонного папашкиного монолога Светка поняла, что каждый вечер ментовский наряд снимает чёрную кассу с точек, принадлежащих Гармошке. Где находятся эти точки знал каждый из нас, когда снимается касса, выяснить было нетрудно, просто понаблюдав за объектом со стороны. Как хотела использовать эту информацию Светка? Да никак. Она просто поделилась ею с нами, а уже дальше заработала светловолосая голова Буратины. Подумав не больше минуты, Буратина выдал дерзкий план, который все поначалу отвергли. Во-первых: грабёж это не наше; во-вторых: кого грабить? Вооружённых ментов? Да у него с головой всё в порядке? В-третьих: даже если всё получится, искать нас будут и менты и бандиты, а это, (пусть Буратина не обольщается), очень большие шансы попасться.
Нам удалось сбить первоначальный пыл идейного вдохновителя, но он всё равно не собирался просто так сдаваться. Да, он понимает, что такие задроты, как мы вряд ли смогут вступить в противостояние с вооружёнными ментами, что хапнуть воровские деньги это не обуть какого-нибудь ару на лимон, но можно же хотя бы понаблюдать, подумать, а вдруг что-нибудь и выгорит. Ну не можем же мы просто так отбросить эту идею, даже не попробовав…
Понаблюдать можно, а чего не понаблюдать. Это нам точно ничем не грозит.
Следующим вечером, мы всем составом выдвинулись на улицу Олимпийская, где располагался ларёк по продаже мороженного. Распределив между собой наблюдательные позиции, мы рассредоточились в разных местах. Я и Геракл засели на лавочке в двадцати метрах справа от ларька, Поночка с Уксусом, сидели на парапете слева, а Буратина и Светка, которые изображали молодую пару, прохаживались неподалёку. Наблюдателей было более, чем достаточно, чтобы составить цельную картину. В пять часов вечера напротив ларька с противоположной стороны улицы, свистя тормозами, остановился ментовский Уазик. Из машины никто не вышел. Два сидящих там мента едва подавали признаки жизни. Они если не спали, то дремали с открытыми глазами, отрешённо пялясь в лобовое стекло. В сторону ларька они даже не смотрели (так себе охрана). Скорее всего, у мороженщицы была тревожная кнопка, а менты должны тусоваться поблизости для успокоения души. К ларьку бесконечным потоком тянулся народ. Шутка ли, на улице жара, а в самом центре города лишь один ларёк, где можно купить мороженного и холодной газировки. Ровно в семь из Уазика наконец то выскочил молодой паренёк в серой униформе и с короткоствольным автоматом на плече. Он громко хлопнул дверью и быстрым шагом направился к ларьку. Подойдя к маленькому окошку, паренёк коротко махнул рукой, и красномордая баба в белом чепчике тут же опустила стальные жалюзи. Парень обошёл ларёк, и юркнул в предварительно открытую дверку сзади. Туда же на задний план ларька направилась молодая парочка, видимо для того, чтобы пососаться в тихом месте. Не прошло и минуты, как дверь ларька снова открылась, и паренёк выпорхнул оттуда с клетчатым баулом. Он, оббежал ларёк, и почти вприпрыжку, полетел через дорогу волоча за собой тяжёлую сумку. Второй в Уазике тем временем беспрестанно крутил головой, глядя, то на бегущего через дорогу товарища, то по сторонам. Как только дверь захлопнулась за парнем с сумкой, Уазик, газанув что есть мочи сорвался с места, и громко рыча, улетел вдоль улицы, оставив после себя, только голубоватое облако.
Этим же вечером собравшись в «Чарке» мы поделились своими наблюдениями. В общем-то всё произошло так, как мы и предполагали. Менты были вооружены и действовали довольно профессионально и слажено, следовательно, соваться туда, себе дороже будет. Но у Буратины было своё мнение на этот счёт. Он узрел две детали, которые, по его мнению, указывали на непрофессионализм ментов.
Первая деталь: когда менты снимали кассу, они не подогнали машину вплотную к ларьку, а это увеличивало время передвижения инкассатора и соответственно риск нападения. Второй деталью являлось то, что мент, который забирал деньги, на несколько секунд оставался вне поля видимости своего товарища, так как дверь ларька находится с противоположной от дороги стороны. Это и есть мёртвая зона, где можно завладеть сумкой.
Мы по достоинству оценили наблюдательность товарища, но всё же поинтересовались, как он собирается использовать подмеченные факты, ведь наличие автомата у того второго мента никто не отменял.
– У него этот автомат болтается на спине. Этот сосунок про него забудет, если ему в лоб ствол наставить. – Рассуждал распалённый жаждой наживы Буратина.
– У тебя есть ствол? – удивился я.
– Тот муляж ПМ-а помнишь, у меня дома…
– Это тот, который ты в «Детском мире» покупал? – засмеялся я.
– Да его от настоящего фиг отличишь, – ответил Буратина, а Поночка и Уксус одобрительно закивали, мол точно не отличишь.
Я обвёл всю нашу компанию взглядом доктора, столкнувшегося со случаем внезапного массового помешательства.
– Пацаны, я чё то не понял, мы щас всерьёз это обсуждаем? Буратина, ты в самом деле собрался идти с игрушкой из детского мира против боевого калаша?!
– Сява, ну чё ты кипишуешь, я же просто рассуждаю, перебираю варианты. А вообще… почему бы и нет? – пожал плечами друг.
Я в сердцах махнул рукой, выдернул из пачки «Мальборо» сигарету, прикурил, выпуская дым через широкую улыбку.
– Дружище, а я и не знал, что ты настолько морально стоек. Это же надо иметь стальные яйца, чтобы направить пластиковую хуйню в лоб человеку, который вооружён автоматом.
– Он не пластиковый а железный, – улыбнулся Буратина.
– Железный?! Ну если железный, то это меняет всё в корне. Слушайте, парни, давайте уже забудем об этой истории, а то скоро поступят предложения, приступом брать сбербанк. А чё, рогатки и самострелы у нас есть.
Всех рассмешила моя шутка. Всех, кроме Буратины. В его глазах ещё продолжал гореть больной огонь.
– Не хотите, как хотите. Я сам попробую! – сказал он вдруг, и смех тут же оборвался.
– Света, ну хоть ты ему скажи! Брат, тебе что не терпится в могилу, или на нары? Пойми же ты, что мы не грабители, не гангстеры, нужно делать то, что умеешь делать…– я начал трясти Буратину за плечи, словно пытаясь разбудить его ото сна.
Идея появилась именно в тот момент, когда я орал на Буратину, заглядывая в его безумные глаза. Искра от его пламени залетела в мою голову и меня вдруг осенило. Я замер на полуслове, и даже Буратина удивился перемене, произошедшей со мной.
– Менты приезжают в одно и то же время. Они ставят машину недалеко от ларька, но не рядом, чтобы никто не подумал, что они крышуют торговые точки. – Я начинаю думать вслух, говорю то, что приходит мне в голову прямо в этот момент. – В семь часов один из них выходит из машины и идёт забирать деньги… Интересно, а она их знает?
– Кто…кого? – растерянно лепечет Буратина.
– Мороженщица знает этих ментов в лицо?
– Может знает, а может и нет. Это же ментовские наряды, они должны постоянно меняться…
– А что если просто зайти и забрать деньги вместо мента? – мой голос переходит на вкрадчивый шёпот. Я продолжаю держать Буратину за плечи и смотреть ему в глаза.
– Как, вместо…
– Очень просто, одевшись в ментовскую форму….
– А где мы возьмём…
– У меня есть! – в разговор вступает Светка. У отца дома куча разной формы.
Внезапно посетившая меня идея воспламенила всю Контору. Теперь уже все поверили, что план не такой уж неосуществимый и теперь уж точно следует присмотреться к нему повнимательней.
Мы решили установить ежевечернее наблюдение за ларьком, чтобы уяснить несколько вопросов. Когда приезжают менты? В одно и тоже время, или по разному, когда придётся, и наряд свободен от вызовов. Какие менты приезжают и в каком составе? Всегда разные или одни и те же? Есть ли вероятность появления новых лиц, или мороженщица должна знать каждого инкассатора как облупленного? Всегда ли машина останавливается в одном и том же месте, или в прошлый раз мы просто попали на нерадивую смену?
Правильно заданные вопросы помогут получить ответ на главный: «Стоит ли нам ввязываться в это дело?».
Через неделю наблюдений, каждый из участников Конторы дал на этот вопрос один короткий ответ: «Да!».
А дальше…дальше нужно было заниматься деталями. Светка стыбрила из дома один комплект обмундирования ППС-ника. (Хотелось хотя бы ещё один, но больше не было). Сначала на роль главного исполнителя был единогласно утверждён Буратина, но при примерке формы оказалось, что она ему безнадёжно мала. Буратина оказался откормленнее среднестатистического мента. И тогда оставалось прибегать к принципу сказочной Золушки. Кому подойдёт форма, тому и лезть в пекло. Из всех оставшихся кандидатур обмундирование подходило только мне и Уксусу. Поночка был такой же хряк, как и Буратина, а на тощем Геракле форма висела мешком. Муху, к тому времени, в тему ещё не посвящали, хотя, он бы тоже не сгодился, так как мент, с торчащими из под форменной кепки белыми патлами, сразу же вызовет подозрение. По этой же причине Светка отмела Уксуса. Уж слишком ненастоящим смотрелся он в форме.
– Из тебя мент, как из меня голливудская актриса! – Она поморщилась, рассматривая крутящегося у зеркала Уксуса.
Светка прибеднялась. Из неё получилась бы отличная актриса, жаль Голливуд далеко. А вот прыщавый и угловатый Уксус, в самом деле, смотрелся в форме в лучшем случае, как пленный немец.
А вот мою кандидатуру Светка сразу же одобрила.
– Отлично! – говорила она, раскручивая меня за плечо, как манекен. – Тебе очень идёт.
– Вылитый мусор! – злорадно рассмеялся забракованный Уксус.
– Нет, у него лицо внушает доверие! – Светка улыбнулась, стрельнув в меня глазами.
«Ну спасибо, – подумалось мне. – Значит моё лицо внушает доверие. Получается из всего меня удачно вышло одно лицо. Оно внушает доверие, в отличие от моего тела, слов, поступков и образа жизни. Ну что же? Пусть будет хотя бы лицо».
Через каких-то два дня, внушающее доверие лицо должно зайти в ларёк, взять у мороженщицы баул полный бабок и раствориться в вечерних сумерках.
Это внушающее доверие лицо, мороженщица будет в мелких подробностях описывать сначала ментам, а потом бандосам.
Это внушающее доверие лицо быть может удостоится того, что с него сделают фоторобот. Только портрет с этим добродушным лицом не будет висеть под стеклом на щите с надписью «Их разыскивает милиция». Этот портретик, возможно, будет лежать за пазухой у каждого патрульного мента и у каждого пехотинца из банды Гармошки.
***
Сейчас, когда Муха обнаружил нас в «Чарке», всё уже готово к реализации плана. Осталось несколько скользких моментов, которые не отработаны и недодуманы до конца, но эти моменты мы отдали на волю обстоятельств, которые точно не предугадаешь. Все роли между участниками Конторы распределены, и место в операции досталось каждому. Найдётся место и для Мухи, который с радостью согласился вписаться в тему. Нам как раз не хватает хорошего водителя. Средство передвижения есть – это купленный в складчину подержанный семьсот пятидесятый Хондик, в котором дури хоть отбавляй. Нужен человек, который сможет этой дурью управлять. Муха, конечно и сам олицетворяет сгусток той самой дури, но все остальные парни задействованы на более ответственных позициях.
– Твоё дело стоять в стороне и держать байк заведённым. Когда я выйду из ларька, ты просто подкатишь к самой двери. Забираешь меня и рвёшь с места, без разницы куда, лишь бы подальше. Только давай договоримся, что в этот раз никаких «козлов», сальто, полицейских разворотов и прочей акробатической хрени. Наша задача просто удрать подальше, а не стать героями газетных заголовков вроде «Разбившиеся на мотоцикле утырки, устроили денежный фейрверк».
Муха активно кивает, внимая каждому слову моего инструктажа.
Есть ещё один нерешённый до сих пор вопрос. Как быть с оружием? Мороженщица может заподозрить, если пришедший за деньгами инкассатор будет без ствола. И вообще оружие придаёт гораздо большую убедительность образу мента.
– А где мы автомат возьмём? Могу предложить только пластмассовый, где то валялся дома…– улыбается Поночка.
– Ага, тут один уже предлагал игрушечный ствол…– качаю я головой в ответ.
– А что? Может как раз мой «Макар» для этого и сгодится? – Буратина возбуждённо подбирается на стуле. – Если просто сунуть его в кобуру, кто отличит?
– Точно! – хлопаю я в ладоши. – Слушай, Светик, ты можешь кобуру подогнать?
***
Сегодня они приехали на «Семёрке», и воткнули её на маленькую стоянку, как раз напротив ларька. Встали удобно … удобно для нас, потому что будка стоящей сбоку Газели частично скрывает ларёк из поля видимости. Хотя, они итак не смотрят в ту сторону.
В этот раз приехали два мордоворота. Один – лысый, скинул фуражку, разложил кресло и дрыхнет, а тот, который за рулём развлекается с какой-то прямоугольной штуковиной, которую держит перед собой. А-а, понятно…это же игра в которой волк ловит яйца. От этой штуки очень сложно оторваться, по себе знаю. Вокруг этого мента может весь мир рухнуть и он это заметит, только тогда, когда волк, наконец-то, наберёт полное лукошко яиц. Мы с Мухой стоим на противоположной стороне дороги, скрываясь в кустах акации. Муха уже час не глушит мотоцикл (боится, что не заведётся), и постоянно поддаёт газу, крутя рукоятку на руле.
– Муха, хорош на гашетку давить, дышать нечем. – Ворчу я, вытирая сопли, вызванные раздражением от едкого дыма.
Муха опускает огромные руки на колени, и, чтобы их чем-то занять, начинает хлопать себя по ляжкам.
Я пытаюсь сосредоточиться, глядя прямо перед собой на широкую спину, обтянутую синей тканью школьного пиджака, которая, словно снежной позёмкой присыпана перхотью.
Я уже надел ментовский китель и прицепил к ремню кобуру с вложенным в неё игрушечным «Макаровым». Естественно, я не тащился в этом наряде через весь город, а взял его с собой в рюкзаке. Сейчас, чтобы временно прикрыть китель и кобуру, я натянул сверху огромный на пять размеров больше серый свитер Поночки, под которым с меня сошло уже семь потов. Ничего, осталось уже немного.
На сером циферблате «Электроники» без пятнадцати семь, значит скоро начнётся. Актёрская труппа в составе Светки, Буратины, Поночки ,Уксуса и Геракла вне поля нашей видимости, но они где то рядом. Они должны появиться без восьми минут семь. Три минуты должно быть достаточно, чтобы отвлечь ментов. Без пяти я могу заходить в ларёк. Раньше нельзя – мороженщица может заподозрить неладное. Тревожные мысли наваливаются, атакуют, наперебой лезут в голову, запускают струи ледяного пота, бегущего по спине.
Что если менты не купятся?
Если они схватят кого-нибудь из пацанов, это будет равносильно провалу.
А вдруг мороженщица всё-таки знает каждого инкассатора?
А если у них вообще предусмотрен пароль?
На последний тревожный вопрос отвечает голос опера Шарапова из фильма «Место встречи изменить нельзя». – «Да, что они, шпионы что ли какие? Обыкновенные жулики…».
Ну всё! Время! Я зачем-то хлопаю по синей спине, и Муха давит на гашетку с такой силой, что Хонда жалобно завывает.
– Тихо ты…– нервно шепчу я, направляя всё своё внимание на стоянку, где сбоку от ментовской машины уже нарисовалась молодая парочка. Высокий белобрысый парень, в цветастом спортивном костюме не спеша вышагивает с черноволосой красоткой, которую держит под ручку. Навстречу им вальяжно выплывают три парнишки, не по жаре одетые в кожаны и кепки. Один, который поменьше что-то говорит, обращаясь к красотке. Это что-то видимо не совсем лестное, потому что блондин тут же закипает. Он машет руками на отморозка, что-то орёт ему, а потом снимает с него кепку и небрежно швыряет в сторону. Ну разве можно так с братвой?
Троица налетает на красавца жениха со всех сторон. Один хватает его за рукав олимпийки, второй за плечо, третий оттягивает китайскую ткань в районе живота. Блондин здоровяк делает неуловимое движение и трое разлетаются по сторонам, словно блохи которых стряхнула себя собака. На секунду шокированные блатные возобновляют атаку и снова набрасываются на здоровяка. На этот раз им удаётся пару раз хорошо его зацепить и даже сбить с ног. Сейчас они его запинают, вытопчут своими кроссовками как молодую траву. Эти беспредельщики видимо под большим кайфом, если их не пугает стоящая рядом ментовская машина. Хотя…чего им бояться. Менты даже ухом не ведут. Лысый проснулся и сладко потягивается, второй, продолжает ловить яйца.
Брюнетка, безуспешно пытавшаяся оттащить отморозков от жениха, в отчаянье подбегает к машине и долбит ладошкой в стекло. Менты внутри не сразу понимают, что происходит и похожи на внезапно потревоженных рыбок в аквариуме. Только проследив за направлением руки девушки, они понимают, что происходит. Менты нехотя покидают насиженное место и ленивым шагом направляются к дерущимся.
– Ну всё! Будь наготове!
Я скидываю с себя свитер и бросаю взгляд на часы. Без шести минут… пора.
Ноги становятся ватными, они совсем не спешат к ларьку, до которого ещё метров двадцать. Мне требуются большие усилия, чтобы ускорить темп ходьбы. Это словно во сне, когда от кого-то убегаешь. Я пока не убегаю, а как раз бегу навстречу опасности. Чёрные форменные ботинки громко стучат по асфальту, и каждый мой шаг гулко отдаётся в голове.
Там возле окошка кто-то стоит. «Мужик, ну ты совсем не вовремя мороженного захотел…».
Я уже было свернул на тропинку, которая ведёт к заднему входу, но тут вспоминаю, что нужно подать сигнал мороженщице. Я надвигаю форменную кепку глубже на лоб и подхожу к окошку; выглядываю из-за спины покупателя и делаю короткий жест рукой, тот который видел уже много раз. Мужик только и успевает отдёрнуть руки, чтобы их не отсекло упавшей железной шторкой, словно гильотиной.
Пока всё идёт по плану. Остаётся сделать несколько шагов и дёрнуть за ручку двери. А дальше…дальше момент истины.
Пружина над головой издаёт противный звук.
«Что ж ты не с-смазал уключину м-маслом-м» – зачем то проносится в моей голове грубый бас Лебединского. В нос бьёт запах ванили вперемешку с приторно сладкими польскими духами. Передо мной коротконогая краснолицая женщина в колпаке и переднике. Она совсем небольшого роста, а представлялась мне какой-то огромной годзиллой.
– Здравствуйте! – говорю я, пытаясь вложить в голос как можно больше взрослости.
– Здрас-сте!
Женщина выбрасывает пухлую ручонку, указывая на стоящую в углу сумку.
Я делаю два шага, загребаю в ладонь полиэтиленовые петли, наматываю их вокруг запястья, поднимаю сумку, ощущая приятную тяжесть.
– До свидания!
Тётка не отвечает, а тут же поворачивается ко мне спиной и карабкается на высокий стул.
«И это всё? Так просто? Даже чаю не попьём?!».
Я вылетаю на крыльцо, и не успеваю сделать двух шагов, как меня едва не сбивает с ног рычащее чудовище. Молодец, Муха! Я пристраиваю сумку перед собой, сажусь на кожаную сидушку и с силой хватаю наездника за бока, словно пришпориваю лошадь.
На какое-то время мы пропадаем в рёве и голубом тумане, а потом Хонда идёт на взлёт. Меня едва не выбрасывает с сидения, и я, чтобы не остаться сидеть посреди дороги в обнимку с сумкой, вынужден крепко обнять Муху за талию.
Муха летит наперекор всем правилам движения (которых он и не знает). С Олимпийской мы сворачиваем на одностороннюю улицу Щорса и почти километр летим по встречной полосе, уворачиваясь от сигналящих и мигающих фарами машин. Ментовскую кепку сдуло с головы, где то на повороте и я чувствую, как мои волосы становятся дыбом, но не от воздушных потоков, а от сумасшедшей гонки. Я забыл, что ещё несколько секунд назад подвергался опасности, так как эта опасность гораздо реальней и страшнее. На крутом повороте с Щорса на Белинского, мы чуть не заваливаемся на бок, под колёса ЗИлка, который истошно сигналит. Муха продолжает нестись вперёд то и дело виляя, пролетая пулей между плотно стоящих машин, так что мои коленки то и дело чиркают по крыльям и дверцам.
Хрясь! Он сбивает рулём боковое зеркало с «Шохи» и как ни в чём не бывало продолжает движение под оркестр сигналящих машин. Мне ничего не остаётся, как зажмуриться и ждать когда всё это закончится. Рассудок, который временами ко мне возвращается, вопит: «Какого чёрта мы летим через весь город. Почему он не сворачивает в первую же подворотню? И тут же сам себе отвечает: «А ты ему говорил куда ехать? Ты же сам сказал побыстрее и подальше, теперь получай».
