Олег Механик
Вечеринка а-ля 90-е
На законное требование вернуть деньги, Буратина отвечал, что не мог знать какой у дядьки товар, ведь он его не пробовал, так как не является наркоманом. Вообще, откуда Рите знать, как прёт с настоящей травы, если он сам говорит, что её никогда не пробовал? Если он так хочет, пусть спрашивает деньги с дядьки, который теперь на свободе. Буратина с удовольствием организует им встречу. Да чего там, если Рита считает себя правым, он может смело заявить в милицию. Написать заявление, так мол и так, обманули, подсунули палёный план…
Разумеется, Буратина не собирается возвращать всю сумму за сомнительный товар, ведь деньги он отдал дядьке. Но так и быть он возьмёт назад мешок за десять косарей. Рита полный дурак, что отказывается от прибыли. Он ещё пожалеет, когда узнает, что Буратина реализовал всё до последнего грамма, а покупатели (настоящие покупатели, а не те лохи с которыми он дегустировал план), высоко оценят товар.
В итоге Рита продал мешок назад и успокоился уже тем, что вернул хотя бы десять штук.
– Ну эту историю я помню, – смеётся Светка. – Вот вроде нормальный с виду парень, не дурак, а никак не мог понять, что его разводят какие-то оболтусы.
Смеяться хочется ещё, поэтому мы продолжаем вспоминать истории связанные с Ритой.
Вспоминаем про то, как играли с ним в карты. Азартный и доверчивый Рита не догадывался, что из семи, или восьми сидящих за столом игроков, только он один играет сам за себя. Это был спектакль для единственного зрителя, который мы давали каждый летний вечер. Актёры играли свои роли самозабвенно. Они проигрывали друг другу, крупные суммы, психовали, сокрушались, иногда даже дрались . Но вся цель спектакля состояла в том, чтобы вытянуть из зрителя очередную крупную сумму. Рита, который погружался в игру с головой, ни разу не задавался вопросом, почему каждый раз в течении игры он был самым успешным, но почти каждый день покидал стол с пустыми карманами. Если бы он задался этим вопросом, то присмотрелся бы к людям вокруг. Эти люди, распыляя его внимание эмоциями и скандалами, по очереди спали в его картах. За спиной у Риты постоянно находился человек, который давал остальным маяки, указывающие остальным, какая у него карта. Он не подозревал, что в тот момент, когда в очередной раз заходит в ворота детского садика, где проводились чемпионаты по «Сваре», все сидящие за столом мысленно кричали «Ура» и аплодировали. Это были аплодисменты от актёров своему беззаветному зрителю и спонсору.
Марафон весёлых историй может продолжаться бесконечно, но его, сама того не зная, обрывает Светка.
– Интересно, а где сейчас этот Рита?
Лицо Буратины вдруг становится серьёзным.
– Председатель совета директоров концерна «Строй-Альянс». Слышали о таком?
– Кто же не слышал, – говорю я, – они даже у москвичей на слуху. Ни фига себе, куда наш Рита залетел.
Мне почему то становится грустно. «Так кто здесь неудачник?» – звенит в голове подростковый ломающийся голосок Риты.
Буратина глубоко вздохнув, хлопает себя по ляжкам и встаёт из шезлонга. Он берёт бинокль и долго молча смотрит вокруг на серую гладь реки, по которой, как пар над кастрюлей с горячим молоком, стелется тонкая туманная пелена.
– Светает уже, а Ленина не видно. – Грустно говорит он.
– А ты по нему уже соскучился? – Светка единственная из нас, кто ещё сохранил весёлый настрой. Она не может понять нашего резкого перехода от весёлого настроения к унынию.
– Мне бы хоть он совсем не появлялся. – отвечает Буратина. – Ну ладно, светает уже. Пойду я немного покемарю, а то третью ночь толком не сплю. – Он машет рукой и , как-то по стариковски ссутулившись, медленно сползает по лестнице.
– Что-то случилось? – спрашивает Светка.
Случилось. Мы только что вернулись назад в настоящее. Там мы были весёлыми героями, а здесь печальные неудачники.
– Так, ничего! Просто немного взгрустнулось. – Я пытаюсь вложить в улыбку как можно больше нежности, прижимаю её, закутанную в плед к себе, приближаюсь к ней, трусь трёхдневной щетиной о нежную щёчку, вдыхаю цветочный аромат. Теперь нам уже точно никто не помешает. Я могу сделать это прямо сейчас, но меня опять что-то держит.
– Знаешь, мне так хорошо рядом с вами – с тобой, с Серёжкой. Я снова в том времени, снова молодая. – Изогнутые сердечком губы рядом с моими глазами. Увидев эти губы однажды, я понял, что это мой идеал совершенства. Нужно подать шею вперёд на какие то два сантиметра и я овладею этими губами. И это уже перестанет быть мечтой, а за двадцать с небольшим лет, я уже как-то с ней сроднился.
– Тебя жена не потеряет?
Она подыгрывает мне, помогает подольше не расставаться с мечтой.
– Нет…если даже и потеряет, или не сможет дозвониться на умерший телефон, будет уверена, что ничего страшного не случилось.
– А что для неё самое страшное относительно тебя? – тёмные глаза смотрят не моргая. Они сканируют, изучают то, что с одной стороны им хорошо знакомо, но видимо претерпело некоторые изменения.
Я вздыхаю, кусаю губу, сажусь, закуриваю, смотрю на гладь воды, подсеребрённую встающим солнцем.
– Самое страшное для неё это то, что как раз сейчас происходит.
Она не задаёт глупого вопроса, «а что же сейчас происходит», а молча смотрит как я пускаю дымные кольца.
– Почему же она так уверена, что с тобой не может этого произойти.
– Потому что она меня знает. За все годы, что мы вместе с моей стороны не было ничего серьёзнее мелких интрижек и загулов с проститутками.
– Ты говоришь, что она тебя знает. Получается, не знает? – Чёрные зрачки расширяются, им нужно набрать мощность, чтобы просветить меня насквозь.
– Она знает меня настоящего, а здесь я…– Я чувствую, что запутался. – То есть здесь я настоящий…
– Здесь, или там?
– Знаешь, мне кажется, что как раз в то время мы были настоящими, а всё, что было потом, лоск, шелуха, капустные листы, в которые мы оборачивались слой за слоем, пока не превратились в огромные круглые качаны. Находясь здесь, я вспоминаю всё до мелочей, словно я и не покидал этого двора, будто сейчас ещё конец двадцатого века. Всё что было после, как щелчок пальцев. Р-раз – я звонко щёлкаю большим и безымянным пальцами. – Двадцать лет пролетело. А что было в эти двадцать лет? Телеги в супермаркетах, совещания, договора, счета, отчёты, пьяные пятницы, больные понедельники, отпуск в Турции, очередной запой… Знаешь, ещё немного, и я не захочу возвращаться.
– Но остаться здесь не получится, – грустно пропевает она, берёт у меня почти докуренную сигарету, делает глубокую затяжку и выбрасывает её за борт. – Всё это, большая иллюзия, и рано, или поздно, но нам придётся возвращаться в свои жизни. Поверь, через два три дня, всё это забудется, как сон. – Говоря это Светка почему то тяжело выдыхает.
– Не забудется! – я мотаю головой, глядя на спокойную воду, облизывающую борт яхты. – Ты права, это иллюзия, а иллюзия это то, что крепко сидит в мозгах. Это то, что останется до конца, то, что умрёт последним…
Я ложусь на спину и кладу голову ей на колени. Сейчас мне так хорошо, словно после долгих странствий я наконец-то вернулся домой. Глаза непроизвольно закрываются, но спать нельзя, потому что, возможно это последняя ночь. Нет я не засыпа-аю, я-а, я хочу немного полетать. Если хочешь, давай со мной…
Мы выпархиваем за борт и на бреющем полёте скользим над серой рябью воды, разрывая туман на мелкие клочки, как вату. Я крепко держу её за руку, чувствуя небольшое сопротивление, словно её тянет назад. Она боится улететь и не вернуться. «Не бойся, мы быстро. Только одним глазком…разве тебе никогда этого не хотелось? Это недалеко, нам нужно только лишь перелететь реку и попасть на тот берег. Мы почти на месте, вот видишь…узнаёшь?».
Под нами небрежно разбросанные, как костяшки домино, прямоугольные крыши пятиэтажек, покрытые рваным в клочья рубероидом. Небольшие, заросшие тополями и высокой травой дворики, как в снеге, утопают в тополином пуху, у подъездов сиротливо стоят покрытые пылью машины, по большей части «копейки», «шохи» и «девятки». Видишь, вон там, где крыши образуют квадрат? Это наш двор, узнаёшь? Внутри заваленного пухом квадрата, два квадратика поменьше, это деревянные беседки, между ними небольшой кружок карусели. Беседки стоят в разных концах двора, словно две сторожевые башни. В одной беседке собирается братва, а во второй – местные колдыри, которых мы называем «Синяками». Давай опустимся пониже, посмотрим, кто там у нас в первой беседке. Слышишь, на гитаре брякают? Да это же Батон. Он в очередной раз откинулся с зоны и сейчас даёт концерт малолеткам, которые слетелись всем двором. Голос и исполнение у Батона не очень, зато репертуар. Где он берёт эти песни, никто не знает, во всяком случае, здесь их никто не слышал. Сейчас он завывает, исполняя свою козырную:
«А это было в старину,
Да под Ростовом на Дону,
Базары, блядь, базары, блядь, базары,
А это было в старину,
Я в третий раз попал в тюрьму,
На нары, блядь, на нары, блядь, на нары.»
Исколотые синим пальцы щипача звонко с отскоком бьют по струнам, а подростковый голосок больше подходит для исполнения репертуара «Ласкового мая». Сам Батон худой как велосипед, несмотря на тёплую погоду одет в вытянутый полосатый свитерок, заправленный в серые шаровары. На маленькой лысой голове словно коровья лепёшка, мостится старая дерматиновая кепка, в уголке тонких губ намертво приклеенный бычок папироски. Среди восторженных зрителей пухлый кудряш Жужа, который в жёлтой футболке и натянутых чуть ли не до подбородка синих трико походит на Карлсона; а так же два шкета Плесень и Сломанный. Плесень держит на коленях небольшой магнитофон «Весна». Он записывает концерт, а потом будет продавать кассеты пацанам.
Во второй беседке сейчас только два синяка Ботинок и Кощей. Синяки сидят друг напротив друга в позах кучеров и мучительно думают. Они решают задачу, где взять третьего. А вон он третий. Из-за угла дома выруливает Троцкий. Так его назвали за интеллигентный вид и за то, что любит попиздеть. У Троцкого огромная ни разу не стриженная грива кудрявых волос, зато он всегда чисто выбрит и носит очки. Одет он как обычно с иголочки. Клетчатый пиджак накинут на голое тело, вместо бабочки, копна выпирающих на шею волос, триколи с лямками и вытянутыми до земли коленками. Из верхнего кармашка пиджака свисает блестящая цепочка. Если потянуть за эту цепочку, чаще всего можно вытащить прицепленный за неё хвост сушёной воблы, а в хороший день и всю воблу целиком. Как истинный интеллигент Троцкий педантично относится к закуске. Сейчас когда компания соберётся полным составом, они пойдут штурмовать «Кишки». Это гастроном так называется. Если повезёт, может им удастся разжиться парочкой бутылок «Агдама» или «Анапы». Если же не повезёт, придётся включать мозговой штурм. Есть вариант мотануться на «Оборону» за пивом. Только вот толку с него мало. А вот если даже пива не будет, придётся переходить к крайним мерам. В гараже у Кощея стоит «НЗ» – канистра с клеем «БФ». Если клей налить в большую кастрюлю, засунуть туда большое сверло и быстро его крутить, словно добываешь огонь, густая клеевая масса окажется на стальных витках инструмента. В кастрюле же останется прозрачная жидкость. Это спирт, почти ничем не отличающийся от импортного «Рояля». Разница будет лишь в том, что после употребления этого напитка изо рта неделю будет нести жжённой резиной. Но разве же это беда? На работу синякам не надо, да и целоваться они ни с кем, кроме как друг с другом не планируют.
Недалеко от беседки синяков, засели два шкета в шортиках и белых панамках. Шкеты раздобыли огромную хозяйственную коробку спичек и сейчас поджигают сугроб, образованный пухом. Сначала идёт лёгкий дымок и вот уже во все стороны разбегаются огненные дорожки. Синяки, увлечённые утренним совещанием, очень поздно замечают, что вход в их резиденцию объят пламенем.
– Бля! Ах вы шкеты…– Кощей топчет горящий пух остроносыми ботинками «Прощай молодость». – Санька, я отцу всё расскажу.
Ага, можно подумать, отец Саньки, который работает главным инженером завода, лучший друг Кощея. Да они встречаются в лучшем случае, когда отец Саньки возвращается с работы, а Кощей валяется пьяный возле подъезда. Весь их контакт может состоять в том, что один просто перешагнёт другого и пойдёт дальше.
Из открытого окна на первом этаже раздаётся баритон Высоцкого:
«Чуть пом-мм-медленнее кони,
Чуть пом-ммм-ммм-медлен-нее…»
Это батя Геракла опять грустит в очередном запое. Синяки облизываются, глядя на развевающиеся на ветру занавески. Даже до них доносится сладкий запах сивухи. Но сейчас соваться к Валерьяну Ивановичу (звать его можно только так), опасно. В минуты творческого кризиса он может и покалечить. Вот когда из его окна доносятся весёлые песни Володи, типа:
«Ой, Вань, гляди ка попугайчики…»
это знак, что сегодня Иваныч в хорошем настроении и может вскоре примкнёт к тусовке синяков.
Внезапно в спор с серьёзным баритоном Высоцкого вступает бархатный высокий голосок, исполняющий композицию «Вояж». Это меломанка Зоя с пятого этажа выставила в окно колонку и навалила на полную мощность. Теперь весь глухой колодец из четырёх домов заполнен разномастными мелодиями. Бабки, сидящие на лавочке возле второго подъезда злобно чертыхаются, костеря отвязную молодёжь, которая слушает всякую иностранную похабщину. Головы бабуль туго обвязаны косынками и смотрятся сверху, как лежащие в рядок яблоки. Только одна, та которая по центру в красном вязанном берете. Это Красная Шапочка.
Красная шапочка – самая продвинутая из бабок и является главным и единственным источником «достоверной информации». Любая газетная новость, или дворовый слух, попадая в эту обутую в красный берет головку, трансформируется и на выходе радикально отличается от первоисточника. Информация приобретает совсем иной смысл, а главное эмоциональную окраску. Вот такая история уже хорошо заходит в массы и распространяется подобно вирусу. Нынешним блогерам ещё расти и расти до нашей Красной Шапочки.
Рядом с бетонным колодцем двора детский садик. Днём там гуляют детишки, глядя на окружающий мир через решётчатую сетку, а вечером садик становится прибежищем карточных катал, приблатнённых и наркоманов. Эти за решёткой ощущают себя как дома. Сегодня выходной и возле садика уже с утра начинают собираться мрачные личности. Приблатнённый Киса сидит на корточках, вытянув вдоль коленей тощие длинные руки. Киса одет в китайский костюм в котором присутствуют все цвета радуги. Такие костюмы с красными лампасами, заканчивающиеся внизу поперечной белой полосой называются «Балалайками». Другие костюмы без лампасов, в которых присутствует больше зелёных тонов называют «Радость лоха». Блатным считается западло носить «радость лоха», хотя непонятно, чем они отличаются от «Балалаек». Рядом с Кисой, стоит Сева Телик. Он широко раскинул ноги в зелёных спортивных трико и, никого не стесняясь, чешет яйца. Значит уже вмазался каким то шмурдяком. Блатные размышляют куда двинуть. Телик рассказывает что-то смешное, оба вяло хихикают. Весёлый Киса ещё не знает, что совсем скоро отъедет от «Золотого укола», а почёсывающийся сейчас Телик через пару лет словит в лоб пулю от коммерсанта которого придёт разводить на деньги. Из-за угла пятиэтажки появляется, выкрашенный в жёлтый цвет, мотоцикл Урал с коляской. Это участковый Чапай. Своё погоняло Чапай полностью оправдывает. Во-первых, он обладает роскошными закрученными кверху усами, и кучерявым чубом. Ментовская фуражка Чапая лихо заломлена на затылок, так что он полностью соответствует образу героя гражданской войны. Но это не всё. Чапай везде колесит на своём боевом коне, а с некоторых пор ещё и обзавёлся саблей, в качестве которой выступает длинная резиновая дубинка. Не один пацан из окрестных дворов отведал разящей «сабли» Чапая. Он любит рубить врага сходу, нагоняя его на своём коне. Не дай бог вам попасть на глаза Чапаю, когда вы распиваете портвешок, кучкуясь на лобном месте, или затеяли драку, или решили помочиться в кустики, не сходя с дороги, или имеете при себе, что-то такое, что заставляет вас нестись от него сломя голову.
«Вж-жик». Хлёсткий с оттягом удар вдоль всей спины, и ты валяешься в траве, первые пять минут не помня кто ты такой и откуда взялся.
Блатные, увидев Чапая подбираются, Киса с трудом встаёт на хилые словно стебли одуванчика ноги. Урал нещадно тарахтя проплывает мимо. Сегодня вам повезло, ребята, у Чапая хорошее настроение.
Сразу же за периметром садика машет серыми крыльями наша школа. Рядом с ней спортивная площадка, пацаны гоняют в футбол. Красавчик отличник и спортсмен Гога Смоляков одного за другим обходит игроков, которые на его фоне смотрятся как неподвижные статуи и заносит мяч в ворота. У Гоги богатая биография. Сначала председатель совета пионерской дружины, потом первый и последний комсомолец, потом главный тренер олимпийской сборной по карате, а уже после этого главарь банды угонщиков элитных иномарок. Успешно стартовавшая с пионерских лидеров карьера в конце концов увенчается воровской короной, которую Гога получит на первой ходке. Да тут все игроки как на подбор выдающиеся личности. Вон тот, в красных шортах и голым торсом, который кроет Гогу матом, за то, что тот выбил ему колено, это Слава Сенцов. Он будет известным доктором, вроде гинекологом. А тот высокий в жёлтой футболке – Миша Половина. Свою кличку Миша получил благодаря фамилии Половинкин и вполне ей доволен. Если бы он знал, что эта кличка очень скоро станет для него страшным пророчеством. Через несколько лет, он попадёт в аварию и получит серьёзную травму позвоночника. Поначалу Миша даже восстановится и будет наперекор рекомендациям врачей вести прежний бесшабашный образ жизни. Миша страстный любитель спорта, выпивки и баб. Так однажды его и снимут доктора пьяного с бабы. После этого последнего загула у Миши отнимется одна половина тела. Он будет поделен ровно на две части вдоль позвоночника. У него останется одна рабочая рука, одна нога (вторую он будет волочить за собой), а улыбаться он сможет только одной половиной рта. Такая вот история. А пока бегай Мишаня за двоих, скоро у тебя останутся одни воспоминания о полной, не поделенной на части, жизни. Видишь этих двоих пухляшей, которые стоят в защите. Они похожи друг на друга, как родные братья, хотя ими не являются. Саша Бабушкин и Дима Туев известные в миру как Чип и Дэйл, снова о чём то шепчутся отойдя к воротам. У них всегда какие-то тайны от общественности. Наверное сейчас они вырабатывают стратегию, как отразить следующую атаку Гоги, а может думают «ну его на фиг этот футбол. Ноги то дороже.».
Чип и Дэйл редко спешат кому-нибудь на помощь, как их прототипы из мультика. Их изощрённые умы всегда направлены на то, как помочь себе самим. Они перепробуют все виды мелкой коммерции, но прославятся крупным делом. Чип и Дэйл станут первыми на постсоветском пространстве рабовладельцами и громкий процесс над ними будут показывать по центральным телеканалам. Да-да…это те самые фермеры, которые создадут комунну, в которой будут трудиться десятки бомжей. Бомжи будут работать не за деньги, а по началу за крышу над головой и скудную пищу, а потом только за страх. Это очень мрачная история, в которой будут присутствовать даже показательные казни. Во время процесса каждый из этих хомячков будет добиваться себе минимального срока оговаривая своего друга. А сейчас Дэйл положил руку на плечо Чипу и что-то жарко ему втолковывает, шепча в ухо.
За школой тянется проспект Геологов, ещё узенький, не расширенный, ещё без пробок. На той стороне проспекта кинотеатр «Космос», который пока ещё не стал ночным клубом. Давай ка подлетим поближе, посмотрим, что там показывают. Ого, «Маленькая Вера». Ты помнишь, Света, это же первая советская порнушка. Там всего одна постельная сцена на пять минут. Из-за этих пяти минут, люди стоят в очередях, а потом два часа смотрят чернушную абракадабру. В видеосалонах уже появилась настоящая немецкая порнуха, но доступ туда пока ограничен для простых смертных.
Под крышей небольшого здания кинотеатра тянется широкий металлический каркас, предназначенный для информации. Здесь большими красными буквами выкладывают название главного фильма, который анонсируют для просмотра. Мы с Буратиной как то ночью забрались на карниз под крышей. На информационной панели тогда было выложено «Человек с бульвара Капуцинов». Неиспользуемые буквы стояли стопочкой в углу. Мы демонтировали, вставленные в металлические пазы огромные красные буквы, и набрали свой анонс, который звучал так: «БЫК, ГОНИ БАБКИ». Как раз напротив кинотеатра стоит кирпичная пятиэтажка, в которой живёт Саша Быковский, который известен району, как балабол, кидала и вечный должник. Маленький чернявый похожий на еврея Бык постоянно что-то у кого-то занимает и никогда не отдаёт. Что интересно, несмотря на то, что одна половина района постоянно носится в поисках Быка и своих денег, грозясь порвать этого еврея-коротышку, вторая половина в это же время отстёгивает ему очередной займ. Вот уж кто умеет уговаривать. Мы не давали Быку взаймы. Цель нашей акции бола проста – поразвлечься. Просто в какой то момент мы сопоставили две вещи. Первая – Бык всем должен, вторая – окна Быка выходят прямо на кинотеатр «Космос». Вот и всё. В одно прекрасное утро, сладко потягивающийся Саша посмотрел в окно, да так и застыл с поднятыми вверх руками и открытым в зевке ртом. Как ни странно, но набранный огромными буквами манифест, возымел на Быка колоссальное воздействие. За неделю он отдал больше половины долгов, и с этих пор перестал занимать, по крайней мере у парней из нашего района. Может быть в кроваво красных буквах, которые выстроились в угрожающую надпись, он увидел, знамение, божью десницу, но скорее всего, это событие явилось для него психологической травмой. Может быть Саша до сих пор боится смотреть в окно с утра, мало ли, какую надпись там можно увидеть. Кстати, вполне возможно, что сейчас окна Саши выходят на пролив Ламанш, ведь по слухам известный юрист Александр Быковский уехал на ПМЖ во Францию.
– Светик, смотри, кто там идёт! Узнаёшь?
Небольшой сутулый паренёк пересекает проспект Геологов и направляется к стоящей вдоль дороги пятиэтажке. Длинные забывшие, что такое ножницы, волосы паренька спускаются на плечи. Оказавшись позади него в кинотеатре, вы можете легко принять его за шикарную блондинку. Но стоит вам попробовать подкатить к хозяйке роскошных локонов, и в полумраке зала, мягко хлопая её по плечу, спросить что-нибудь, вроде: «Девушка, а мы не знакомы?», вы будете шокированы. К вам обернётся скуластое, заросшее белой щетиной лицо с картофельным носом, которое, вытянув вперёд тонкую нижнюю губу, ответит: «Ты, чё, рамсы попутал, чувак?».
На голый торс парнишки накинут школьный пиджак с обрезанными рукавами, узкие, обтягивающие мускулистые ноги треники, заканчиваются где-то в районе голени, а кеды с грязно серой подошвой давно уже просят каши. В этом бессменном образе, паренёк находится, по крайней мере, три летних месяца, поэтому легко узнаваем даже издали. Походка у него быстрая и пружинистая. Он семенит, наклоняясь вперёд, и держа перед собой, здоровые белые руки и этой походкой чем-то смахивает на орангутанга.
Это Саша Мухин, или Муха. Саша совсем недавно переехал с Пентагона (так называется район по соседству) и с некоторых пор прибился к нашей компании. Эх, Сашка, лучше бы тебе оставаться в Пентагоне. Для всех было бы лучше!
Паренёк заходит во двор, становится напротив изрисованной фаллическими символами двери первого подъезда, засовывает два пальца правой руки в рот и пронзительно свистит. Так свистеть, как Муха не умеет никто. Вой сирены ничто, по сравнению с этим, пробирающем до косточек, ультразвуком. Свист многократно повторяется, отражаясь от стен соседних домов пустынного двора. Выждав немного, Муха свистит во второй раз. Деревянная рама окна на третьем этаже со скрипом открывается.
– Чё рассвистелся уёбок? Я только ребёнка уложила! Тебе уже кажется говорили…– горланит в окно растрёпанная рыжая девица.
– Да ладно ты, закройся! – машет рукой Муха и переводит взгляд на этаж выше распахнутого окна.
Тем временем картинка в окне меняется. Вместо рыжей появляется мордастый седеющий мужик в серой майке.
– Эй, патлатый! Я тебя предупреждал, что в следующий раз тебя побрею? Ты так, сука, ничего и не понял…
– Ну так выйди и побрей, или ты только из окошка орать такой смелый? – кричит в ответ Муха, уперев мускулистые руки в бока.
Мужик закрывает окно и пропадает. Создаёт иллюзию, что ищет опасную бритву и спешит спуститься вниз. На самом деле, никуда он не пойдёт. Выматерится, подефилирует по кухне в своём костюме тройка, состоящем из майки, парусиновых трусов и стоптанных тапочек, а потом украдкой глянет в окно, посмотреть стоит ли ещё там этот наглый малолетка. Но там уже никого не будет. Муха не то чтобы испугался, он просто понял, что того, кого он ищет, нет дома, следовательно, и делать ему здесь нечего. А искал он Уксуса, который живёт как раз над нервной семейкой с четвёртого этажа. Раз Уксуса нет, значит и остальных искать по домам бесполезно, значит все уже собрались. Муха семенит вдоль Геологов, потом, словно что-то вспомнив, останавливается, и развернувшись на сто восемьдесят градусов спешит назад. Всё понятно. Он просто запарился и поначалу побежал искать нас в старых резиденциях в беседке, или на чердаке дома, в котором жил Геракл, но с некоторых пор мы стали обитать в более комфортных местах. Сейчас мы можем себе позволить собираться в уютной прохладе бара «Чарка», мы заслужили себе право сидеть за столом с накрахмаленной скатертью и, томно покуривая, ждать, когда официант принесёт кофе с мороженным.
Теперь Муха понял, где нас искать и спешит к Бродвею (так называют улицу Республики), где находится «Чарка». На пути ему попадаются две девчонки, одетые в светлые сарафаны. Это тоже наши ровесницы из параллельного класса Диана и Юлька. Девчонки вполне не дурны собой, но почему то всегда ходят вдвоём и ни разу не были замечены в компании парней. Мы объясняем это для себя чрезмерной скромностью, заносчивостью и заумностью этих двух ботаничек.
Мухе никогда не удаётся пролететь мимо особей женского пола. При виде женщин, он тут же попадает в паутину, сплетённую гормонами, прилипает как его собрат к краешку вазочки с вареньем, или бумажной полоске измазанной клеем. Отличницы, гордо вздёрнув кверху подбородки, идут мимо, пытаясь не замечать прилипшего к ним Муху. А тот уже семенит сзади, что-то говорит, пытается схватить Дианку за руку. Девушка брезгливо выдёргивает свою руку и что-то отвечает, не оборачиваясь к навязчивому ухажёру. Муха останавливается, видимо оскорблённый словами Дианы. Его лицо приобретает пурпурный цвет, он что-то долго кричит вслед девушкам, а потом машет рукой, разворачивается и идёт дальше.
Сейчас мне становится немного обидно за друга. Зря вы так с ним девчонки. Если бы вы знали, что этот паренёк на самом деле очень душевный и добрый, что этот одетый как полный обсос парнишка, обладает хорошим чувством юмора и самоиронии, что этот парень в экстремальной ситуации может проявить себя лучшим образом, что этому пацану не суждено будет попасть вместе с нами в будущее. Ты Дианка станешь бизнес-вумен, откроешь сеть ресторанов, Юлька умотает аж в Америку, правда какое-то время будет работать здесь проституткой. У вас будет богатая жизненная история, а его история закончится здесь. Ему не суждено узнать, что такое дефолт, девальвация, деноминация, сотовый телефон, экономичекский кризис, социальная сеть, пандемия. Он не попадёт в новую эру, где всё будет перевёрнуто с ног на голову.
Муха тем временем уже забыл про обиду. На его бледном лице снова счастливая улыбка и он уже буквально в двадцати метрах от бара. Не ходи туда, Саша. Лучше вспомни, про то, как ты давно не был на Пентагоне и не видел своих тамошних друзей. Лучше езжай туда, или иди на школьный двор и играй там в футбол с Гогой и Мишей Половиной. Даже это для тебя будет лучше. Тебе не нужно так торопиться, преодолевая оставшиеся двадцать метров по потрескавшемуся асфальту. Если ты остановишься прямо сейчас, то увидишь, как вскоре вот этот самый Бродвей превратится в огромную шестиполосную магистраль, ты узнаешь, что такое многочасовые пробки, тебе удастся попасть в будущее по сравнению с которым путешествие Коли Герасимова из фантастического фильма, будет просто детской сказочкой. Будущее окажется намного круче и сложнее выдумок фантастов. Скоро ты сможешь общаться с половиной мира, не выходя из дома. Что там не выходя, не вставая с дивана. В этом будущем тебе не нужны будут сильные ноги. Одним нажатием кнопки, ты сможешь вызывать такси, заказывать еду, бронировать самолёт. Одно нажатие кнопки будет перемещать тебя в другие страны и континенты. Ты увидишь всё, ты будешь видеть столько всего, что не будет нужды фантазировать и строить планы. Ты поймёшь, что дожил до того момента, когда всё, что могло быть изобретено и придумано уже изобретено и придумано. Ты увидишь такси без таксиста, ресторан без официанта, ты забудешь, что такое наличные деньги. Вместе с этим ты забудешь что такое друзья и пьянки, забудешь звук настоящего человеческого голоса, и живого гитарного перебора. Да тебе этого и не нужно будет дружище! Тебе это понравится. Наверное, понравится! Так что одумайся пока не поздно и остановись.
Но Муха уже взлетает по высокому бетонному крыльцу и рывком открывает тяжёлую подпружиненную дверь.
***
Буратина добродушно улыбается, увидев появившуюся в дверях сутулую фигуру Мухи.
Геракл, который сидит спиной к дверям поворачивается и, увидев Муху, кривит лицо. Он недолюбливает нашего нового приятеля, вообще Геракл ревнив и консервативен, поэтому его симпатию заслужить крайне сложно.
– Нарисовался, хуй сотрёшь! – улыбается Поночка. Ему наш новый компаньон по душе. Почему? Да не почему! В нашем возрасте вопрос симпатий или антипатий лежит за гранью понимания и объяснений. Человек тебе или нравится с первого взгляда, или нет, и последующим его словам и поступкам будет очень сложно поменять это первоначальное впечатление. Мне, например, Муха тоже сразу понравился. Чуть завидев его, я тут же начинаю улыбаться, словно этот косматый блондин одним рукопожатием может пустить по моему организму разряд веселящей энергии. Направляясь к нашему столику, Муха виляет жопой, пританцовывая и подпевая жирному негру в телевизоре
«Ай лайк ю муве муве-е,
