Олег Механик
Вечеринка а-ля 90-е
– Да вы что ма…мадам. – Я прижимаю обе руки к груди. – Буду сидеть как мышь. Вы меня даже не заметите. Ещё чай буду у вас с печенюшками покупать на каждой станции!
Проводница тут же зацепила меня за базар и записала в свой блокнотик номер моего купе, сделав пометку: чай, кофе, шоколад.
Дверца купе плавно отъезжает в сторону.
– Здравствуйте товарищи!
Я понимаю, что сделал что-то не то. Мой бодрый выкрик произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Пассажиры одарили меня испуганными недовольными взглядами, будто я ворвался в купе без трусов. Взгляды вспыхнули, но тут же потухли, сфокусировавшись на экранах телефонов. В купе две тётки и пацан шестнадцати восемнадцати лет. Все пялятся в телефоны. Сладкий запах дешёвых духов смешан с дерущей нос вонью дезодоранта. Ну ничего, с запахом проблем не будет, сейчас сюда примешается моё амбре и всё обретёт гармонию.
– Можно присесть? – улыбаюсь я, пытаясь поймать хоть один взгляд.
Тётка на ближней лавке, не отрываясь от телефона, двигается к окну.
– Спасибо! – громко говорю я, проверяя реакцию. Никакой.
Пацан напротив в огромных наушниках, словно клешнями, водит большими пальцами по экрану телефона. Волосы парня обесцвечены (эх выйди он в таком виде на улицу двадцать лет назад…). В наушниках что-то бацает свистит, похрустывает. Интересно, это музыка такая, или в голове парня просто шестерни не смазаны?
Как же они всё-таки медленно взрослеют. Мои дети такие же, как этот шкет. В их годы я уже дела делал (правда никому и не расскажешь, какие это были дела).
Мой отец, кстати, то же самое говорил про меня:
– Я в твои годы уже комсоргом был, и мастером спорта по боксу, а вы только и делаете, что по улицам шляетесь, да телик смотрите.
Интересно, а что будет говорить он своим детям, если конечно сподобится их заиметь.
«Я в ваши годы уже восьмой уровень Варкрафта прошёл, имел пять тысяч подписчиков в Инстаграмме, и во всю мастурбировал в чатах знакомств, а вы только и делаете, что ролики с «Тик-Тока» крутите…».
Поезд медленно трогается. Всё, теперь только в будущее. Назад пути не будет.
Кошусь на дамочку рядом, которая словно пчела жалом, водит своим носом. Видимо учуяла, исходящий от меня стойкий запах девяностых. Ничего не поделать, тётя. Придётся тебе терпеть меня эти несколько часов.
Чтобы соответствовать нормам приличия, достаю телефон и утыкаюсь в него. О-о мне есть чем заняться. Нужно разгрести эту чёртову кучу навалившихся сообщений. От дорогой жены оставлю на потом, сама скоро позвонит, как узнает, что абонент снова в зоне действия. Вижу несколько голосовых от моего горячо любимого зама. Ему даже печатать лень, так он начитывает сообщения своим гнусавым голоском, думая, что кому то доставляет удовольствие слушать пятнадцатиминутный монолог. Включаю, подношу трубку к уху и начинается.
« Славик, ну ты куда пропал? Тут такое происходит…Шеф просто с катушек съехал…там квартальный отчёт а его нет…говорит заебали меня его пьянки…уволю говорит на хуй…ну я конечно заступаюсь, мол не факт Игорь Афанасьевич, не факт…может заболел человек…а он всё равно своё гнёт…»
Интересно, вот к чему он всё это говорит? Хочет, чтобы я побежал вперёд паровоза и сам заявление накатал, а его вместо меня поставили? Ну конечно, спит и видит. Дай-ка и я запишу ему голосовое. Нажимаю зелёную кнопку.
– Привет Артурик! Как сам? Я вот твои слёзные сообщения слушал, уж так ты обо мне печёшься и заботишься, что просто не могу не ответить тебе взаимностью. Знаешь что, Артурик? Если бы ты знал, как меня заебала твоя пидерастическая рожа, как меня бесит этот твой голосок? Я понимаю, Артурик, что ты обо мне заботишься, а ещё спишь и видишь как я перекладываю на тебя свою тяжёлую ношу, этот крест в виде директорского кресла, и вот что хочу тебе сказать: Иди ты наХ, Артурик, вместе со своей заботой.
Я так увлёкся диктовкой своего голосового сообщения, что не заметил, как все взгляды в купе снова оказались обращёнными в мою сторону.
– Ой извините! Я наверное громко? Это просто голосовое сообщение моему коллеге, а то он меня потерял. Сейчас ещё жене буду диктовать и любовнице. Если кого-то это напрягает, можете выйти. Хотя…
Встаю и выхожу сам, громко закрывая за собой дверь. Прохожу в тамбур, трясущейся рукой достаю сигарету, прикуриваю.
«Спокойнее Вячеслав Иванович! Не нужно так нервничать. Просто немного потерпите. Вы так долго находились в прошлом, что адаптация займёт достаточно продолжительное время. Несколько часов и всё пройдёт. Утром вы проснётесь уже в Москве, и всё встанет на свои места».
– Ты чё, совсем обалдел?! – из клубов дыма выныривает круглое лицо проводницы в красной шапочке.
Я не сразу понимаю, что она имеет ввиду под словом обалдел. Может я стою с расстёгнутой ширинкой и свечу своим причендалом? Да нет, вроде всё нормально и ширинки на спортивных штанах не предусмотрены.
– Курить в поезде запрещено! Штраф! Вот тебе и ну! Ты как будто с луны свалился.
– Ладно, ма…мадмуазель, извини! – тушу бычок о полированную стенку. – Больше не буду.
Она как ошпаренная выскакивает за дверь и уже через секунду в тамбур врываются два молодца в форме.
– Здравствуйте! Лейтенант Крапивин! Ваши документики! – козыряет один с тонкой, как у скворца шеей.
– Они там в купе, – машу рукой в неопределённом направлении. – А в чём дело, лейтенант Крапивин?
– Курите в неположенном месте, да ещё по ходу дела и пьяный.
– Вы что, лейтенант, я трезвый как огурчик. А на счёт курева, это не я, это…
Тётушка в красном колпаке появляется в дверях и укоризненно качает головой.
– Ладно, ребята! Виноват, нарушил! Предлагаю замять этот разговор! Обещаю, что никого не обижу.
– Ясно, что не обидишь, только попробуй! – говорит Крапивин. – Для начала мы твои документы проверим. – С какого он купе? – спрашивает он уже у проводницы.
– С четвёртого…
– Пройдёмте гражданин!
Я пожимаю плечами, мол, как скажете, иду вперёд по узкому проходу устланному зелёным половиком. Судя по последним событиям, встреча с ментами не сулит ничего хорошего. Что делать, Вячеслав Иванович?
Тикать!
Я ускоряю шаг, отрываясь от ментов и в середине коридора внезапно перехожу на бег. Пролетаю в противоположный тамбур, захлопывая за собой дверь. Забегаю в соседний вагон, дёргаю за ручку двери туалета. Слава богу, открыто. Захожу в туалет осторожно закрываю дверь, поворачиваю защёлку, прикладываю ухо к двери. Через секунду, слышу щелчок открываемой двери тамбура. Перестук ботинок гремит и быстро удаляется. Приоткрываю дверь, высовываю голову. Вон они голубчики, бегут уже в конце вагона. Вылетаю из туалета, бегу в противоположную сторону. В середине вагона натыкаюсь на любимую проводницу.
– Привет, мамаша, давно не виделись. – Беру её остолбеневшую с открытым ртом за плечи, отодвигаю к окну. – Ты уж извини, некогда мне…
Залетаю в своё купе…
– И снова здравствуйте!
Хватаю с полки рюкзак, выхожу, в очередной раз хлопая дверью. Пролетаю знакомый тамбур, в котором ещё висит дымное облако (след моего страшного преступления). Пробегаю ещё два вагона и оказываюсь в ресторане. Здесь никого нет. Я пробегаю между устланными белыми скатертями столиками. Снова тамбур. Поезд как раз почти сбавил ход и страшно свистит тормозами. Дёргаю дверь. Закрыта! Ну конечно, в перегонах двери закрывают на ключ, чтобы такие вот пьяные ушлёпки не вздумали выйти на ходу. Что делать?
Я сажусь на корточки сжимаю голову. Дальше бежать бесполезно. В составе есть и другие менты. Сейчас Крапивин свяжется с ними по рации и рано, или поздно они примут меня в свои объятия.
Дверь открывается. Чёрный, щетинистый как дикобраз крепкий мужик в белом халате смотрит на меня сверху вниз.
– Ты в ресторан, друг? – в гортанном голосе слышится кавказский акцент. – Я просто у началныка поезда был…
Я смотрю в карие глаза горца и понимаю, что этой мой последний шанс.
– Брат, мне помощь твоя нужна! – я встаю и беру его за плечи.
– Что такое дарагой? Извыни в долг не наливаю…
– Нет, мне не надо! Можешь меня выпустить? Открой эту хренову дверь.
– Ты что? Поезд на ходу, убиться хочеш?
– Я накуралесил немного, за мной менты бегут. Поможешь, брат?
В карих глазах крутятся сомнения.
– А ты нэ пэдофил?!
Я обиженно снимаю руки с его плеч, отворачиваюсь к окну.
– Да пошёл ты…
Слышу хлопок двери. Кавказец вышел из тамбура. Смотрю в дверное окно на проплывающие мимо столбы. Может быть не нужно было дёргаться от этих ментов. Только хуже себе сделал. Ну что, Вячеслав Иванович, в первый раз что ли?
Дверь открывается в проёме кавказец с ключом в руке.
– Спасибо брат! Век не забуду! Сколько я тебе должен? – лезу в рюкзак, ища бумажник.
– Сам пошёл…– ругается кавказец. – Нэ надо мнэ дэнег.
– Я за тебя свечку в церкви поставлю…или ты не…
– Как бы мнэ за тэбя нэ пришлос ставит…смотри, если будеш прыгат, прыгай прямо сейчас. Поезд разгоняется.
Шум стучащих колёс врывается в открытую дверь.
– Спасибо, брат! – хлопаю кавказца по плечу, встаю на подножку.
Я вижу бегущую под ногами рыжую насыпь, проплывающие мимо столбы и чувствую как с каждой секундой набирает ускорение поезд.
«Ну с богом!»
Выбрасываю рюкзак. Нужно сосчитать до трёх и прыгать. Куда прыгать? По ходу или против? Э-эх Вячеслав Иванович, ты что забыл лихую молодость? Конечно же по ходу.
Ра-аз, два-а, три-и…
Я отцепляюсь от поручней и делаю плавный толчок правой ногой. Всё переворачивается и я чувствую себя мячиком, который отскакивая прыгает по асфальту.
Бум…– один отскок…хрясь – ещё один.
Дзи-и-и-и-инь! – по-моему я прискакал.
Звон сдавливает виски, протыкает ушные перепонки. Я с силой сжимаю уши ладонями, чтобы предотвратить проникновение этого ультразвука. Перед глазами возникает круглое лицо блондина в огромных наушниках.
– Ну что, болван, отпрыгался? В твои годы на моих счетах будет пара десятков миллионов. У меня будет элитная недвижимость, загородный дом и маленькая собачка, которая будет дороже, чем вся твоя жизнь. Я пройду все уровни Варкрафта и у меня будет миллион подписчиков в «Инстаграмме». Это плохо, чувак? Посмотри на себя! Чего в своей никчёмной жизни добился ты? Тебе сорок лет, а ты всё в казаки разбойники играешь, мечтаешь о вечной любви, о какой-то сраной дружбе. Оглянись вокруг и посмотри на свою жизнь трезво. Ты всё просрал чувак!
– Пошёл ты на хер, Чебурашка! – я машу рукой и морда в наушниках расплывается в воздухе.
Приподнимаюсь сначала на локте, а потом осторожно сажусь. По крайней мере я жив. Башка продолжает звенеть. По темечку бегут тёплые струйки. Рукав олимпийки разодран, штанина тоже. Меня будто протащили по наждачной бумаге. Встаю, пытаюсь идти. В правую коленку будто гвоздь забили. Идти больно, но идти надо. Спустя вечность, нахожу свой рюкзак, закидываю на плечо, продолжаю ковылять. Куда я иду? Назад! Машина времени унеслась вдаль, и мне только и остаётся, что ковылять по рыжей насыпи в противоположном направлении. Стрелки часов снова бегут обратно. Я иду в прошлое, где уже скоро встречу своих друзей и её. Кстати у меня есть одна идея. Не знаю, когда она пришла мне в голову, но Буратине это точно понравится… Да, и надо закрыть этот чёртов Гештальт!
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
Олег Механик. 01.11.2020 г.
