Олег Борисович Антонов
Осознанный выбор
Правительство отправилось на совещание в один из номеров отеля на этом же этаже, всех посторонних удалили на это время из зала, и мы смогли немного передохнуть. Стась, приглашенный на совещании как представитель СОЧ, рассказал, вернувшись, что атмосфера там быстро накалилась. Восемь министров и премьер выставили своих помощников за дверь и сразу начались бурные прения. Согласия среди них не было и раньше, но теперь они едва драку не затеяли. Премьер не выдержал и рявкнул, все расселись вокруг стола и сообща начали пытать Стася вопросами. На некоторые мог ответить только руководитель нашей группы, но его приглашать не стали и через полчаса взмокший Стась с облегчением выбрался из номера и отправился к нам.
Он уже рассказывал нам, что здесь издавна культивировался идеал царя – большой живот, означающий, что имеется достаточно богатства, чтобы не работать, ежегодно пополняемый гарем и наличие в конюшне породистых коней и верблюдов, сейчас вполне заменяемых наличием нескольких машины типа «роллс-ройс» или громадных джипов. Естественно, мистицизм и национальный колорит здесь еще широко использовались, но не это было главным.
Совещание закончилось, и министры со своими свитами вновь собрались в конференц-зале, куда журналистов уже не пустили. Правительство, прежде, чем принять окончательное решение хотело поговорить с нами. Но, словно степной пожар между ними разгорелся жаркий спор, и о нас забыли. Говорили то на французском, то на английском, потом переходили на местный язык, которого среди нас никто, кроме Стася, не знал.
Он раздал нам горошины наушников и стал негромко комментировать происходящее. Министры азартно обсуждали, в каком виде должна быть представлена информация о кандидатах. Одни требовали, чтобы фотографии были в полный рост, другие кричали, что достаточно будет только физиономий…
Послушали мы крикунов минут пятнадцать, а потом Стась их остановил и предложил обсудить то, ради чего они здесь собрались. Премьер вытер пот с лица большим платком и согласно кивнул. Остальные только глухо ворчали, но противоречить не стали.
Стась в сжатом виде изложил программу подготовки и проведения выборов и раздал министрам папки с полным текстом, Василий также получил папку, но открывать не стал. Суть программы заключалась в следующем: все кандидаты должны предоставить по одной фотографии; информация о кандидате должна состоять из фактических данных и не превышать нескольких строк; предвыборная агитация должна закончиться за трое суток до дня выборов; все кандидаты должны эти трое суток и сам день выборов провести в одном здании; кандидаты на эти четверо суток должны быть лишены возможности обращения к населению…
Премьер не стал дожидаться очередных дебатов министров и, поблагодарив нашу группу за прекрасную демонстрацию, сообщил Станиславу, что решение нам сообщат в ближайшее время. Правительство шумно удалилось из зала, напомнив нам ораву грузчиков, только цивильно одетых. Обслуга отеля помогла нам доставить контейнеры на подземную стоянку и погрузить в багажник. Толпы народа все еще окружали отель и, с большим трудом, полиции удалось протащить нас через это море возбужденных людей, непонятно чего ожидающих, ведь министры покинули отель раньше нас.
На вилле, которую мы уже начали привычно называть домом, Василий первым начал обсуждение после возвращения с ужина. Стась был уверен, что предложение СОЧ будет принято, но палки нам в колеса будут вставлять обязательно. Все мы понимали теперь, что работать придется в сложной обстановке: если уж среди правительства нет согласия, то и у нас возникнут сложности, особенно с подбором команды помощников из местных, которую мы должны подготовить. Стась наши опасения разделял, но хитро улыбался и советовал подождать ответа премьера. Мы недоумевали, каким образом премьер может помочь нам, но он только сказал, что все нам объяснит после получения официального ответа правительства. Получалось, что он и сам испытывал некоторые сомнения.
Тут Илья нас удивил: зачем, спрашивает он, понадобилось задействовать нашу систему именно здесь и сейчас? Могли бы обойтись и стандартными процедурами, изобразили бы честные и контролируемые международными наблюдателями выборы, как это неоднократно делалось и у нас. Проголосовало бы процентов сорок населения городов, а в сельской местности каждый клан заставил бы на подконтрольных территориях проголосовать все 90 процентов. Какая нам разница, кто тут будет следующим царьком? Я, говорит, посмотрел свою запись конференции и последующего совещания, это же дело безнадежное. Прямо как в басне Крылова, лебедь – рак – да щука тянут одеяло на себя и нам-то зачем сюда вмешиваться? То-то я удивился, что он все в сторонке держался на пресс-конференции, оказывается камерой все снимал. Молодец, надо будет посмотреть, как мы там выглядели.
Мы тут же обратили свои взоры на Стася. Парень он хороший, но Илья правильно говорит: что тут может путного выйти, если грызня идет не за право руководить страной на пути развития, а за право продавать ее по дешевке? Кандидаты, судя по тем рекламным роликам, что мы успели посмотреть, друг от друга отличаются только амбициями и габаритами. В остальном-то они ничем не отличаются друг от друга, каждый обещает всем сделать хорошо, но вот как и когда, тут ясности никакой, кто же в такие обещания поверит? Стас встал с плетеного кресла-качалки, в котором он любил отдыхать, прошелся по холлу и остановился напротив Ильи. Но обращался он ко всем нам.
Затем, говорит, что в этой стране Свободная Организация Человечества проводит первый раунд в борьбе за действительно свободное человечество. В конце концов, пора уже перестать быть стадом, ведомым на заклание ТНК. Каждый должен осознать себя гражданином сначала своей страны, а затем уж и всего мира. Вот для этого нас сюда и пригласили, чтобы мы могли внести посильный вклад в эту борьбу.
Смотрит мы на него и поражаемся: как он загорелся весь, произнося такие слова. Видно ведь, что человек искренне верит в то, что говорит, глаза у него сверкают, руками размахивает, будто птица перед взлетом… Переглянулись мы и нам даже как-то неудобно стало, мы-то ведь сюда ехали работать: систему свою в деле посмотреть, отладить, если какие огрехи выявятся. А о таких высоких материях и не задумывались. А тут на тебе – задумка-то оказывается с дальним прицелом, и мы тут вроде бы историю собираемся творить по большому счету…
Но Илья у нас скептик известный, даром что социолог. Ему высокие фразы о будущем и благородных целях как мертвому припарки. Какие есть конкретные основания для таких беспочвенных утверждений? Что с того, говорит, что система наша поможет выбрать одного из царьков? Разве от этого лучше станет простым работягам, которые продолжат горбатиться на новых хозяев, которые ничем не лучше старых? Откуда у них самосознание появится, если они никаких перемен в своей жизни не заметят? Ну, даже если и заметят, так только что у одного клана станут больше животы, появятся десяток новых жен и машин, что им-то от этого? Национальная гордость появится или они за это себя уважать больше станут?
Стась от такого натиска должен был хотя бы сконфузиться, но он только усмехнулся, мол, не того напали. Завтра, говорит, даже если ответ премьера не получим, вы все узнаете и поймете. Покажет он нам, на чем его надежды основываются и почему СОЧ решила нашу систему использовать здесь. А чтобы мы все хорошо поняли, заявил он нам, давайте-ка спать пораньше ложитесь. Утро вечера умнее, закончил он и, уходя к себе, добавил, что завтра летать будем.
Самолет взмыл в густую синеву неба и направился на север, где кроме пустыни, если верить карте, ничего интересного не располагалось. Мы глазели вниз, разглядывая через иллюминаторы лоскуты полей и просторы саванны, где еще бродили редкие стада антилоп. Приземлились мы через пару часов и, подождав несколько минут, пока уляжется поднятая пыль, пересели в ожидавший нас джип с тонированными стеклами. На подлете Василий заметил какие-то строения, но Стась только хитро улыбался: мол, скоро все увидите, чего зря язык трепать.
Песок здесь был да глина, что тут могло понадобиться СОЧ было непонятно, но мы решили придержать вопросы, пока нам не объяснят. Машина выскочила на новенькое шоссе и резко прибавила скорости. Покрытие шоссе по цвету было чуть темнее окружающих песков и на бетон или асфальт не походило, скорее, походило на спеченный до стекловидного состояния песок, с шершавой поверхностью. Через десять минут мы подъехали к светлым воротам в высокой стене из того же материала, что и шоссе. Слева и справа от ворот метрах в ста, над стеной возвышались башни ветровых генераторов с конусами ветряков Сизова. Створки ворот раскрылись, и мы заехали во двор.
Мы оказались в поселке-комплексе, который год назад построили несколько десятков специалистов со всего мира и сотня местных жителей, выразивших желание жить и работать здесь. Все они прошли тщательный отбор на социальную совместимость по тест-программам СОЧ и профессиональную подготовку. Теперь население комплекса, вместе с семьями, составляло триста человек и, по расчетам руководителя комплекса, доктора социологии Арбиндо, должно было возрастать ежегодно на десяток человек за счет рождаемости.
Под предводительством высокого и жилистого доктора, оказавшегося выпускником Кембриджа, мы с интересом осмотрели удобные и просторные двухэтажные дома жителей. С удивлением побывали в цехах, где из сырья, лежащего под ногами делали стекло, кирпич, алюминиевый и стальной прокат. И уже с приоткрытыми ртами узнали о производстве удобрений и выделении чистых металлов из отходов, осмотрели холодильные установки, скрытые в толще стен и потрогали черные панели солнечных батарей, которые производили здесь же…
Но больше всего нам понравился оазис в центре комплекса, где уже росло несколько десятков пальм вокруг бассейна с фонтаном. Доктор уверял нас, что через два года внутри ограды комплекса уже будет полно зелени, и в это можно было поверить, глядя на зеленеющие ростки кустов и деревьев, которые уже принялись в щедро удобренном биогумусом песке.
Стась держался теперь позади нас, предоставив доктору руководить экскурсией. Все, кто встречался нам, были заняты своими делами и на нас только горделиво поглядывали, не отвлекаясь. Даже дети, совершающие прогулку вокруг фонтана под руководством воспитательницы, только показывали на нас пальцами и смеялись.
Получалось, что комплекс этот из песка, глины и солончаков добывал металлы и удобрения, воду и кислород; с помощью плазмотронов из песка возводились пятиметровой высоты стены и башни, дороги и фундаменты домов. Доктор мечтал превратить окружающую пустыню, отрезая от нее разделительными стенами небольшие куски, в луга и леса. И в это вполне верилось, даже скептик Илья восхищенно вертел головой и прищелкивал пальцами. То шоссе, по которому мы приехали, было сделано из песка и в ста километрах южнее выходило на бетонку, ведущую к столице. Всю энергию здесь получали от ветровых генераторов и солнечных батарей. Если нет ветра, то есть солнце, и наоборот, пошутил доктор Арбиндо, увлеченно давая пояснения.
СОЧ помогла построить комплекс, оснастила его оборудованием и обучила персонал, поставила генетически модифицированные для местных условий семена растений, кустов и деревьев. Все остальное делали сами жители, они должны были сами осваивать пустыню, заниматься земледелием. Стада верблюдов и овец уже паслись с северной стороны комплекса, где подросла «песочная» трава и принялись модифицированные колючие кустарники, способные вытягивать влагу с глубины. А воду в комплексе запасали в виде льда, это ведь самый эффективный способ хранения.
И жители работали с удовольствием, ведь они теперь работали на себя, пояснял нам на обратном пути Стась, очень довольный произведенным на нас эффектом. Все технологии построены таким образом, что никаких отходов нет, все идет в дело. СОЧ использует такие на космических станциях, где строят челноки и проводят научные исследования. Второй комплекс сейчас строится на юге страны, в саванне и будет заниматься производством бумаги, тканей, стройматериалов из растительного сырья. Там будут печатать книги и учебники, шить одежду и производить легкие сборные дома.
Рты мы уже закрыли; каждый из нас, удобно развалившись в креслах самолета, молча переваривал впечатления и отличный обед, которым нас угостил в комплексе доктор Арбиндо, с удовольствием отмечая, что все продукты были своего производства.
По установившемуся за наше пребывание обычаю, обсуждение началось после ужина. Стась для начала предложил посмотреть рекламный ролик еще одного кандидата в президенты. Фильм был снят очень хорошо, вид комплекса с высоты птичьего полета впечатлял, а компьютерная анимация показывала, как будет происходить дальнейшее развитие. На месте песков вырастали деревья; по зеленым полям бродили стада коров и овец; табуны лошадей скакали вдоль полосы кустарников, защищавших поля от песчаных бурь… Счастливые лица жителей и постройка новых домов; загрузка готовой продукции в грузовики и шоссе, уходящее за горизонт… Вдохновенное лицо доктора Арбиндо, призывающего соплеменников изменить свою жизнь, стать настоящими хозяевами своей страны и выбрать новую дорогу жизни. Смешной у него был наряд, да еще копье какое-то древнее в правой руке. Но смотрелся он гораздо лучше своих соперников, ролики которых напоминали рекламу жевательной резинки или зубной пасты. И лозунг у него был привлекательный и понятный: «Энергия и вода изменят пустыню навсегда!».
Теперь было понятно, кого решила поддержать СОЧ. Стас добавил, что по рангу местной иерархии доктор был на равных с остальными кандидатами. У него в предках тоже был какой-то местный царек, хотя сам он вполне довольствовался одной женой и имел всего одну машину, тот самый джип, на котором нас возили в комплекс.
Илья, согласившись с общим мнением, что ролик хорош, тем не менее, вновь набросился на Стася. Хорошо, говорил он, расхаживая перед нами, комплекс – дело хорошее. Но сколько таких комплексов надо будет построить, чтобы реализовать эти мечты? Кто будет за все это платить, СОЧ? Но ведь это внешнее вмешательство в дела страны, тут такой визг поднимется, что мало не покажется. И каким образом население страны, особенно в сельских районах, где проживает большинство, где практически нет телевидения, да и радио слушают не все, узнает об этом докторе? Без хорошей рекламной раскрутки, причем наглядной, ибо листовки или рекламу на щитах никто читать не будет, о докторе мало кто узнает. И кто тогда будет голосовать за него?
Стась с серьезным видом выслушал и собрался ответить, но его опередил Василий. Руководитель наш оказался парнем грамотным не только в конструировании систем. Зачем, говорит, мы сюда приехали, теперь прояснилось. СОЧ наверняка что-нибудь придумало для эффективной раскрутки своего кандидата, который ему очень понравился. И главный вопрос теперь в том, какую помощь может оказать наша группа, помимо того, что мы должны сделать. Кому как, а мне, говорит, очень хочется, чтобы победил доктор Арбиндо. Таких ребят здесь бы побольше, может и вправду тогда страна поднимется.
Илья усмехнулся на это, а Стась, подождав немного, не выступит ли еще кто, поднялся с качалки своей любимой и заявил, что СОЧ всегда тщательно рассчитывает последствия своей помощи. И организация эта не альтруистическая, комплексы строятся с условием, что пятая часть доходов комплекса будет отходить ей. Экономическая эффективность в планах СОЧ не на последнем месте стоит. Аналитики заранее просчитывают различные варианты развития событий и готовят программу действий, охватывающую сразу все направления. И никакого постороннего вмешательства во внутренние дела страны здесь нет, так как комплексы принадлежат объединению местных жителей.
Что касается рекламной кампании доктора Арбиндо как кандидата, то здесь тоже все продумано и осуществляется в рамках закона. Аналитики знали, что в стране слабая информационная база, доступ к СМИ для доктора будет сильно ограничен соперниками, которые их и контролируют. Но что именно будет сделано – пока останется сюрпризом для всех. Как только будет получен ответ правительства, можно будет раскрыть карты. Нам он доверяет полностью, но вот то, что у здешних стен есть уши, в этом он совершенно уверен. И показал нам детектор «жучков», который весело помигивал индикаторами, подтверждая его слова. Федор хотел тут же заняться уничтожением вредных «насекомых», но Стась жестами остановил его и с помощью записки пояснил, что завтра появятся новые и их могут замаскировать получше. Пусть остаются те, что уже есть. А мы теперь в курсе происходящего и должны учитывать это в разговорах. А чего нам бояться, подумал я тогда, мы ведь никаких секретов не знаем, все что имеем, на конференции выложили.
Утром нас ожидал сюрприз от правительства. Прибыл посланник от премьера, и вся группа вместе со Стасем должна была отправиться на высокую аудиенцию. В старом здании с колоннами вдоль фасада мы поднялись на второй этаж по широкой мраморной лестнице и встретились с премьером в его просторном кабинете. Обстановка сугубо официальная, со стен из рамок портретов на нас смотрели суровые лица в мундирах, старинная мебель и хрустальные люстры внушали почтение своей старостью. Премьер вручил Станиславу ответ правительства и пригласил нас за длинный полированный стол, сделанный, судя по всему, из одного ствола гигантского дерева лет двести назад. Хозяин кабинета, расположившийся во главе стола, предложил нам по чашечке кофе или бокалу минералки, пока Стась знакомится с документом.
Когда Стась закончил изучать документ, он поднялся и поблагодарил правительство за оказанное доверие. После этого попросил у премьера разрешения проинформировать нас. Хозяин кабинета благосклонно кивнул и Стась по-русски сообщил нам, что программа СОЧ принята, подробности он расскажет дома, а сейчас мы должны решить одну важную проблему, которая касается именно нас. Оказалось, что правительство не доверяет никому из местных, и выставило встречное требование: обслуживание системы до окончания выборов должны осуществлять доверенные лица. То есть мы. Как производители системы мы лучше всех разбираемся в этой технике, а как русские, мы не имеем никакого влияния в этой стране и о нас здесь никто ничего не знает.
Мы растерянно переглянулись: остаться здесь еще на три месяца? Это надо обдумать. С кондачка такое не решается. Не то, чтобы мы были сразу «против». Но ведь у каждого были свои планы, у меня так вообще отпуск планировался после возвращения, семейный, с выездом на черноморский курорт… Стась, глянув на наши лица, быстро все сообразил и выпросил у премьера время на раздумья. До завтрашнего утра.
Получалось, что отказаться после того, что мы узнали накануне неудобно, мы ведь высказались в поддержку доктора. Да и, если подумать рассудительно, что нам мешало остаться и помочь? Дело ведь серьезное, стоящее. А до наших выборов еще полгода, да и есть там, кому управиться с подготовкой. Здесь же на нас у доктора одна надежда. Уедем мы и вполне может так случиться, что набранных нами людей заменят какими-нибудь недоумками, которые умудрятся что-нибудь испортить и тогда – пропали выборы, а с ними и надежды доктора и СОЧ.
А без помощи местных никак не обойтись, так уж лучше мы сами найдем себе помощников, и будем контролировать работу системы до последней минуты. Ну, а отпуск или другие дела придется отложить. Василий почесал в затылке, у него жена на сносях, но к рождению ребенка мы должны успеть вернуться. Федор сильно сокрушался, что девушку свою долго не увидит, так на это связь есть, через Сеть сможет налюбоваться. Илья же съязвил, что мол купили нас задешево, но когда я ему предложил билет заказать по телефону, обиделся и минут пять сидел в сторонке, пока мы с Институтом связывались через спутник.
Директор наш, Савелий Игнатьевич, выслушал Василия, пожевал губами и предложил составить к завтрашнему обеду план работ и финансовую заявку. Потом попросил передать привет доктору Арбиндо и пожелание победы на выборах от всего Института. Он его, оказывается, знал по проекту «Пустыня», познакомились в Монголии. Поинтересовавшись, не надо ли кого в помощь прислать, директор пожелал нам удачи и посоветовал «лицом в грязь не ударить».
Стась на время нашего совещания в город уехал за продуктами, а на самом-то деле, чтобы не давить на нашу психику, как он сам потом признался. Да только что ж мы, не понимаем, что ли ситуацию?..
Когда мы ему решение свое сообщили, очень обрадовался. Я, говорит, очень надеялся, что так и будет. Потащил нас в какой-то новый ресторанчик в городе, чтобы такое событие отметить. Ну, выпили мы там немного, поели морепродуктов, очень вкусно, оказалось, здесь умеют готовить, а потом вернулись домой, готовить план работ на ближайшие три месяца.
И началась работа. Многое пришлось нам пережить, а еще больше переделать за эти месяцы. И мне, слесарю пятого разряда работы нашлось достаточно: монтаж терминалов в кузова грузовиков, которые будут мотаться по поселкам и плантациям в день выборов; придумывать, как спутниковые антенны на тех же грузовиках крепить, чтобы данные передавать; вместе с остальными обучать экипажи машин, как обращаться с терминалами…
Помощников мы набирали с помощью доктора и его сподвижников в столице, ребят нам присылали хороших, на лету все схватывали и с инструментом обращались бережно. Тех, кто приходил к нам по направлению от правительственных структур приходилось отправлять несолоно хлебавши: каждый второй был либо агентом какой-нибудь секретной службы, либо каким-нибудь «племянником», ничего руками делать не умевшим.
И помогать группе СОЧ, что занималась проектом рекламной раскрутки доктора Арбиндо тоже надо было помочь. Хорошую вещь они придумали – рекламу показывать в небе. Десять дирижаблей, предоставленные СОЧ в аренду партии доктора Арбиндо за умеренную плату, таскали в небе над страной голографические проекторы два месяца, демонстрируя в вечернее время громадные изображения, вполне различимые с расстояния в десятки километров. Небольшие тридцатисекундные сюжеты про доктора и его сторонников чередовались с минутными статическими изображениями национальных символов.
Это была новая технология пиара, оказавшаяся настоящим сюрпризом для всех и по эффективности превзошла все остальные информационные каналы в этой стране. Но любая техника требует обслуживания, а иногда и ремонта, вот и моей бригаде приходилось несколько раз срочно выезжать в дальние районы, где дирижабль стоял на вынужденной стоянке в ожидании нашей помощи. Чаще всего приходилось чинить подвеску оборудования после встречи дирижабля с грозовым фронтом, ведь он неповоротлив, и на земле укрыться от непогоды не может. Насмотрелись мы на всяких зверей и в песках, и в саванне, вместо трактора даже слонов использовали однажды. И везде нас встречали гостеприимно, сразу определяя, что мы не туристы-бездельники, а такие же работяги. И у меня постоянно держалось такое впечатление, что я никуда не уезжал, просто тайгу нашу и тундру заменили саванной и песками, а людей перекрасили в черный цвет. Илье я об этом не рассказывал, иначе бы он меня замучил своими тестами, а вот Василий меня поддержал, сообщив, что от общения с местными чиновниками он так же начинает закипать, как и на родине. Только здесь жара требует гораздо больших усилий, чтобы удержать себя в руках.
Всяко бывало, особенно поначалу. Информационная блокада, которой окружили доктора Арбиндо соперники была успешно сорвана после запуска дирижаблей, которые мы называли агитбригадами, а местные – ночными шаманами. После появления дирижабля над столицей многие осознали, каким мощным рекламным оружием обладает партия доктора, и захотели с ним подружиться. Только не все решили прекратить предвыборную борьбу, доходило и до потасовок на митингах, несколько активистов попали в больницу с ранениями. Пытались воздействовать и на нас, и чем меньше времени оставалось до выборов, тем сильнее становился нажим. Сначала нам делали сомнительные предложения посетить неких доброжелателей, желавших, впрочем только одного – получить доступ к управлению системой и изменить результаты в пользу одного из кандидатов. Потом дошло и до прямых угроз, на виллу прибыл десяток «голубых касок», охранять склад с терминалами. Столица кипела страстями, на улицах появились передвижные установки с мощными «звучками», только собирали они вокруг немного народа, вскоре расходившегося по своим делам. Обещания были такими, что в них никто всерьез поверить не мог. В сельской местности начались рейды вооруженных банд, пытавшихся с помощью демонстрации автоматов и пулеметов агитировать за своих кандидатов.
Только разве можно сравнить пустые обещания или угрозы с тем конкретным, что каждый житель мог увидеть в небе?! Там ведь таких же, как они сами показывали, занятых конкретным делом и не ждущих манны небесной. Это, мне кажется, было убедительнее всяческих воздушных замков. И день выборов прошел хорошо, хотя в некоторых районах были попытки сорвать голосование, а один грузовик с терминалом даже подожгли из гранатомета. Только камеры с отличной оптикой, установленные на дирижаблях вели постоянную трансляцию на государственный канал телевидения и те, кто хотел бы сорвать выборы или оказать давление на избирателей, сильно просчитались. Попробуй тут отправить головорезов в какой-нибудь поселок, если их рожи сразу попадут на экраны.
Система наша не подвела, все сто терминалов, которые за световой день смогли побывать в тысяче поселков и городах страны исправно собирали и передавали без сбоев информацию в столицу. Системный блок прекрасно справился с обработкой данных в отеле «Хилтон», где все шесть кандидатов с различной реакцией наблюдали за цифрами на экранах мониторов.
Прощаясь с нами у челнока, президент Арбиндо передал благодарность Институту и личный привет нашему директору. Мы же пожелали ему развития и процветания, основа заложена, теперь только работать и работать. Пожав нам руки и выразив пожелание вновь встретиться с нами, президент выразил уверенность, что и наши выборы пройдут успешно и наш народ выберет достойного губернатора. В этом мы тоже не сомневались, но хотелось поскорее вернуться домой, чтобы самим убедиться. Кандидаты ведь и у нас разные встречаются, есть парочка бизнесменов с грязными руками, которым очень хочется во власть, и денег у них хватает, чтобы по деревням агитаторов своих с водкой рассылать. И дирижабли СОЧ в нашей предвыборной компании вполне могли пригодиться, так что возвращались мы полные новых планов и предложений, не только по системе «Глас народа». Впереди еще оставалась пара месяцев подготовки к выборам, опыта мы поднабрались, и оставалось только занять свои места.
