Никос Белов
Судьбой приказано спастись
Облюбовав один из кедров, Кузьма стал, высоко задрав голову, разглядывать его верхушку, на глаз оценивая какую «крепость» ему придется штурмовать. И, ловко подпрыгнув вверх, зацепился за нижний сук и, быстро подтягиваясь то одной, то другой рукой и закрепляясь затем ногами, скоро оказался наверху. Медведь почему-то вслед за ним лезть не захотел.
Набросав вниз шишек, Кузьма стал осторожно спускаться. Собрал валявшийся на траве урожай, подошёл к медведю и играючи уселся тому на спину, а потом, будто случайно упав, шутливо пожурил друга: «Ты чего дерёшься?» А затем, заигрывая, и вовсе стал с силой толкать Кису, ожидая его реакции, но тот стоял, даже с места не трогаясь. Тогда он решил отойти и с разбегу запрыгнуть на него. Но не успел, так как до этого медведь упал. Кузьма решил на него побежать второй раз, но, споткнувшись, на этот раз упал сам. А Киса, словно учуяв его намерения, стал его поддразнивать. Кузьма резко вскочил и побежал в сторону Кисы. Но хитрый медведь резко отошёл в сторону, и Кузьма с разбегу шлёпнулся на землю. Киса в голос стал над ним хохотать своим медвежьим способом, а потом убежал. Кузьма тоже стал хохотать и, быстро встав на ноги, бросился следом за медведем, убегая за ним вдаль леса. Но сколько не искал, он его не нашёл, и решил схитрить. Притворившись, что у него заболела нога, он по-медвежьи стал звать Кису на помощь. А сам побежал, чтобы спрятаться подальше.
Услышав крик о помощи, медведь незамедлительно прибежал и, в свою очередь, начал искать друга. Он стал подходить то к одному дереву, то к другому. Во время очередной перебежки внезапно раздался треск, и Киса оказался в яме – охотничьей западне. Кузьма сразу помчался в сторону рёва своего друга, и тут услышал собачий лай. Он доносился и раньше, но издалека и негромко, и Кузьма не обратил на него внимания, – он знал, что изредка в этих краях появляются охотники с собаками. Но сейчас лай раздавался совсем близко, и неожиданно к нему помчалась огромная собака, готовая вот-вот с яростью броситься на человека. Он, чуя опасность, хотел увернуться, но было уже поздно – пес набросился на него, и завязалась борьба. В ходе этой борьбы Кузьма краем глаза заметил направленное на него ружьё. Осознав, что скоро может прозвучать выстрел, парень приподнял пса, решив им прикрыться. И тут же раздался выстрел, но пуля, как и рассчитывал Кузьма, попала в собаку.
Охотник, не мешкая, начал быстро перезаряжать ружьё, но Кузьма, не теряя ни секунды, бросился к мужчине, свалил того на землю, вырвал из рук ружьё и отбросил его далеко в сторону. Противники встали друг против друга, готовые напасть в любой момент. Охотник, язвительно оскалившись, резко достал из-за пазухи нож и, замахнувшись им, бросился на Кузьму. Тот, успев увернуться, выбил нож ногой, и сам набросился на мужчину, сильно его толкнул, отчего тот упал спиной назад.
В это же самое время Кузьме послышался выстрел со стороны домика. Забеспокоившись за отца, он решил было побежать в ту сторону, но вспомнил об оставшимся в беде Кисе. Парень попытался понять, где медведь, и направился в направлении доносящихся шорохов и непонятных звуков. Добежав, он обнаружил своего друга в яме. Кузьма начал быстро подтаскивать к провалу лежавшие неподалёку части поваленного непогодой огромного дерева. В ход также пошли обломанные крупные ветки, брёвна с сучьями, которые он смог приподнять с земли. Дотащив «спасательные средства» до ямы, стал сваливать их туда, и по ним медведь без особого труда выбрался наверх.
Когда его друг, к радости обоих, был вызволен из западни, оба быстро побежали в сторону дома. Убегая, Кузьма на миг оглянулся на лежащего недалеко охотника, – из головы того текла кровь. «Наверное, – подумал Кузьма, – когда я его толкнул, он упал затылком прямо на сук».
В отсутствие Кузьмы и Кисы события у заимки развивались по собственному сценарию. Когда сын ушёл за орехами, Святослав решил сделать небольшой перерыв в работе, посидеть дома и попить воды. Но, не успев даже присесть, услышал во дворе непривычный шум. Обернувшись к двери, он изумлённо вздрогнул: на пороге дома стояли трое незнакомцев, настроенных явно не по-дружески.
– Ну, здравствуй, – с ухмылкой проговорил один из них. – Что уставился? Не узнал? А я тебя узнал. Ты знаешь, что у меня из-за тебя на службе, ой какие неприятности были! А я человек злопамятный, так что, давай, собирайся, на этот раз не отвертишься. Да, тогда ты на зоне всех без исключения вокруг пальца обвёл. Молодец, ничего не скажешь. Но за тот твой знаменитый побег тебя теперь порядочный срок ждёт. Ну, а за то, что ты со своим паршивцем-сыном моих ребят угрохал – то, суммируя всё, пожизненно гнить будешь. А что касается твоего змеёныша, постараюсь и его надолго за решётку упрятать. Кстати, где он сейчас шляется? – глядя на Святослава, сквозь зубы продолжил он.
Святославу ничего не оставалось, как только смотреть на незваного гостя с вопросительной улыбкой, задавая себе вопрос: «Как же он смог меня выследить?». Он разглядывал «кума», вспоминая времена отсидки на зоне, где тот служил начальником.
– Но с того случая слишком много лет прошло… – промолвил наконец Святослав.
– Вспомнил, значит, – ухмыльнулся «гость», – и, значит, узнал меня…
И в это самое время где-то далеко в тайге раздался ружейный выстрел. В домике наступила тишина, все стали прислушиваться. После затянувшейся паузы один из незнакомцев, чтобы Святослав не сбежал, набросился на него и стал скручивать руки. Однако Святослав вырвался, смог добежать до своего ружья и даже выстрелить, но промахнулся. Тут уже подбежал второй пришелец и связал ему руки сзади, а потом, толкая в спину, его повели в сторону вертолёта.
Подходя к машине, Святослав услышал сзади странный разговор, который убедил его в том, что эти мужики и есть те самые гастролёры, о которых когда-то давно, перед отправкой в тайгу, говорил Фёдор. Святослав уловил пару выражений: «…а может, он нам вначале поможет, ведь уже много лет шляется по тайге и, может, через него кое-что о «добре» узнаем, а уж потом – на нары…». Но договорить мужику не дали.
– Заткнись! У меня с ним свои счёты. А что до закопанного – сами найдём», – грубо прервал своего попутчика главный из гастролёров – бывший «кум».
На мгновение остановившись, и разглядывая с улыбкой днище вертолёта, Святослав произнёс сам себе: «Да это – тот самый, кажется, вертолёт, на котором много лет назад они были здесь». То же самое красное днище, как и тогда, только с годами полинявшее. Как хорошо, что им тогда не удалось увезти его сына и медвежонка.
– Что уставился на «пузо» нашей вертушки, узнал, что ли? Тогда мои люди на нём только успели высадиться, а ты сразу их угрохал, – вновь напомнил ему незваный гость.
И, грубо затолкав Святослава в вертолёт, они уселись с обеих сторон, и машина, набирая высоту, стала исчезать вдали.
Ещё чуть-чуть, и Кузьма успел бы добежать и, может, как-нибудь смог бы помочь отцу, но, к сожалению, опоздал. И ему в этой ситуации оставалось одно: он должен во что б это ни стало, не теряя ни минуты, преследовать эту большую, как жужжащая пчела, «железную штуку», уносящую отца в неизвестность, и спасать своего папу. Не раздумывая больше ни о чём, парень помчался вслед за вертолётом. Он бежал, запрокинув вверх голову, и, рыдая, шептал себе: «Папа… папа». Кузьма спотыкался и падал, но сразу вставал и снова бежал, теряя силы. Так он продолжал долго бежать, а рядом с ним, не останавливаясь, бежал и его друг – медведь.
И даже когда вертолёт давно пропал из поля зрения, они всё равно продолжали свой бег. Но вот Кузьма зашатался и без сил пластом рухнул на землю. Однако уже через пару минут, превозмогая себя, он сделал усилие приподняться, чтоб, собрав последние силы, попытаться снова бежать, но окончательно обессилев, он только смог что-то невнятно тихо произнести, еле смог только поднять голову, и, потеряв сознание, упал.
Придя в себя спустя час или два, он услышал рядом тихое рычание, а затем почувствовал, как Киса лижет ему лицо. Кузьма, слегка открыв глаза, улыбнулся. Поглаживая своего друга, он, пошатываясь, поднялся и продолжил, на этот раз пешком, своё движение, только изредка делая перерывы, чтобы отдышаться.
День сменил ночь, затем ночь сменила день, и только под утро они остановили свой ход, так как путь им преградила широкая река. Оказавшись на берегу, они остановились и мигом заснули, а когда Кузьма проснулся, то стал, оглядываясь, раздумывать, что же делать дальше.
Медведь, увидев растущий неподалёку кедр, по привычке полез на дерево. Глядя на него, Кузьма только сейчас почувствовал голод и, пока Киса добывал орехи, полез в воду за рыбой. Вода в реке было настолько чиста и прозрачна, что Кузьма смог без труда изловить голыми руками рыбу, причём большую. Крепко удерживая в руках трепыхающуюся тушку, Кузьма с интересом разглядывал её, невольно любуясь красотой этой речной обитательницы, чешуя которой, отражая яркие лучи полуденного солнца, переливалась разноцветными радужными оттенками. Кузьма, словно ребёнок, почему-то засмеялся и заговорил с ней:
– Ты очень красивая! Я никогда ещё такой рыбы, как ты, не видел… До того, как тебя поймать, мне кушать очень хотелось. А теперь сразу вдруг совсем не хочу, и лучше будет, если я отпущу тебя. Мне папа много раз рассказывал об умном мальчике – простачке-Емеле. Он тоже однажды поймал рыбу, и тоже, как я, хотел съесть, но эта рыбка, раз, и улыбнулась ему, как ты сейчас улыбаешься мне, и сказала ему: «Отпусти меня, а я тебе помогу». Он её отпустил, а потом стал сразу везучим. И я тебя отпускаю. И, может, мне тоже тогда так же повезёт – я найду своего папу и свою маму? И ты так же увидишь папу и маму. Знаешь, как они обрадуются, что ты вернулась живой?! Так что, я тебя отпускаю, давай плыви, и радуй их.
В это самое время невдалеке раздалось медвежье рычание.
– Слышишь, даже Киса, мой друг, говорит, чтобы я отпустил тебя на волю.
Поцеловав рыбку, Кузьма бросил её далеко в воду. И на некоторое время стал вглядываться вдаль, на воду, где вскоре заметил, к своему удивлению, как рыба выпрыгнула высоко вверх из воды и вновь скрылась в ней. Кузьма от радости за рыбку засмеялся и, повернувшись к Кисе, прокричал:
– Ура! Она помахала мне хвостом. Ты видел, Киса? – крикнул он и направился к своему другу, который к этому времени успел уже приготовить угощение на двоих – их любимые кедровые орехи.
Немного утолив голод, они легли под деревом, где вскоре снова заснули. После недолгого сна, молча обняв на прощание Кису, Кузьма быстро направился к воде и, прежде, чем войти в неё, повернулся в сторону друга и помахал ему рукой. Потом нырнул и поплыл вниз по течению реки. Медведь, оставшись один, долго глядел на удаляющегося друга и временами жалобно рычал. Только к вечеру он покинул берег.
Вынырнув после долгого плавания под водой по ходу бурного течения, Кузьма лёг на спину, чтоб отдаться на волю волн для продолжения своего путешествия по воде. Проплыв часа два с лишним, парень выбрался на сушу, прилег, но отдохнуть ему так и не удалось, так как неожиданно он услышал странный гудок. Быстро вскочив на ноги, Кузьма бегом взобрался на находившийся рядом пригорок и стал оглядываться по сторонам. Его вниманию предстали две какие-то чёрные железные полосы, а вдали по этим самым двум полосам в его сторону что-то двигалось и одновременно издавало непривычный для его слуха звук.
Он мигом бросился в кусты чёрной смородины, спрятался, и оттуда стал осторожно наблюдать, как нечто странное – большое и длинное – с грохотом пронеслось мимо него и медленно стало исчезать вдали. Оцепенев от изумления, Кузьма сидел на корточках, машинально бросая в рот горстями ягоды и удивлённо покачивая из стороны в сторону головой, не решаясь подойти к этим двум чёрным линиям, чтобы понять– что же это может быть, и куда они ведут. Но, наконец, любопытство и тяга к неизведанному всё же заставили его крадучись направиться в сторону этих железных полос.
Кузьма никогда не слышал про рельсы и никогда их не видел. Ничего он, конечно, не знал и про поезда. Оказавшись на полотне, он вначале осторожно оглянулся по сторонам, потом наклонился к рельсам и с любопытством стал разглядывать их вблизи. Потом стал интенсивно бить по ним ногами. Затем встал одной ногой на шпалу, другой – на вторую, на третью и так, размеренно и не спеша, зашагал по ним, двигаясь вдоль рельсов вслед ушедшему поезду. Когда же ему надоело идти пешком, Кузьма перешёл на бег. Он бежал по шпалам и улыбался. Но после примерно десяти-пятнадцати километров такого бега стал уставать, а потом и вовсе перестал бежать и, шатаясь, двинулся в сторону леса. Заметив высокое дерево, он быстро вскарабкался на его верхушку и тут же уснул. Он так крепко спал, что даже и не почувствовал, как ночью прошёл дождь.
Проснувшись рано поутру, он попил из лужи воды и опять направился в сторону железной дороги, по которой вновь двигалось что-то тёмное, тоже большое и грохочущее. А когда это «нечто» подошло совсем близко, то Кузьма наконец-то в полной мере смог оценить, насколько оно огромно. Парень вначале опешил и даже чуточку присел. Но вдруг заулыбался, встал и с каким-то детским интересом быстро направился в его сторону. Но заметив, что железный гигант быстро начинает удаляться, Кузьма бегом бросился вдогонку. На бегу ему вдруг захотелось дальше поехать на нём. Недолго думая, он ловко зацепился руками за поручень, ловко забросил ногу – и вот он уже внутри вагона. Присев на корточки и опершись спиной о противоположную стенку, парень стал с интересом наблюдать за проносящимися мимо полями и мелькающими деревьями. Поезд начинал ускорять свой ход, унося молодого китайца в неизвестную для него «цивилизацию».
Таёжный, уединенный этап жизни Кузьмы был окончен. Что ждёт его среди людей?
Часть II
Реальность
цивилизации
Глава 1
В Москву, в Москву!
Небольшая группа людей возвращалась после похорон с сельского кладбища. Печальнее всех среди них была одна лет тридцати девушка. Её лицо можно было бы назвать идеально красивым, если бы не незначительные шрамы, покрывающие его с одной стороны. Сейчас они были слегка прикрыты платком, скрывающим этот небольшой изъян.
Вероника, так звали девушку, только что похоронила своего дядю – единственного родного ей человека. Теперь, оставшись одна совершенно на белом свете, она шла и думала – как ей жить дальше?
На поминках она почти ничего не ела, молча слушая разговоры тех, кто помогал хоронить её дядю. Их было совсем немного – всего-то пять человек, не считая сердобольной соседки тёти Кати, которая и до похорон старалась постоянно быть полезной, особенно в тяжёлые минуты долго болевшего дяди. Вот и сейчас, по завершении поминок, она предложила Веронике свою помощь в уходе за домом. В ответ та обняла женщину, едва слышно произнесла «спасибо» и тихо заплакала. Затем включила радиоприемник в надежде услышать хоть какую-то песню для успокоения души, и машинально начала убирать после гостей стол. Тётя Катя тут же принялась ей помогать – мыть посуду.
– Вероника, ты можешь пока пожить у меня, – предложила после возникшей за уборкой посуды паузы, пенсионерка. – Одной ведь тебе тоскливо и страшновато будет жить в пустом доме
– Спасибо, тётя Катя. Не знаю даже, что и сказать, – ответила Вероника, слушая радио, где начались новости часа.
– Я не тороплю с ответом. Только знай, дом мой для тебя всегда открыт.
– А я не помешаю? – засмущалась Вероника.
– Да ты что такое говоришь! Наоборот, ты меня только радовать будешь. Вместе-то намного интереснее. А как когда-нибудь с кем-нибудь познакомишься и выйдешь замуж, пригласишь внуков нянчить, и опять надолго вместе будем. У меня ведь, Вероника, тоже никого в жизни нет, – посетовала женщина.
К этому времени сводка новостей подходила к концу, завершаясь обзором культурных событий. Приятный голос диктора вещал: «К нам на гастроли приезжает известный эстрадный певец из Италии Джулио Винсетти. Этот его визит в Россию – первый. Но в нашей стране он не чувствует себя гостем. Много лет назад Джулио породнился с одним русским человеком, который, после одного печального события, стал певцу настоящим другом, о котором он никогда не забывал. Сблизила их трагедия в Армении, случившаяся около двадцати лет назад. Так что у Джулио Винсетти есть особое желание выступить с концертами в России. Кроме Москвы он побывает и в других городах нашей страны. А чтобы своими глазами увидеть всю красоту русской природы и проникнуться духом России, он прибывает к нам на поезде».
Вероника, слыша это, стояла, словно завороженная, без движения, вслушиваясь в каждое слово диктора. А когда же зазвучала песня в исполнении Джулио, она буквально бросилась к радио, прильнула к нему и, затаив дыхание, начала повторять шёпотом слова песни.
– Ты что, эту песню на его итальянском языке наизусть знаешь? – удивлённая таким поведением девушки, поинтересовалась тётя Катя.
Вместо ответа девушка, отойдя от радио, обняла соседку и, еле сдерживая плачь, обратилась к ней с неожиданной просьбой:
– Тётя Катя, вы можете мне денег дать в долг? – глядя на неё влажными от слёз глазами, спросила девушка.
– Конечно! Я дам тебе денег. Но только не в долг, а просто так. Только ты мне скажи – на его концерт в Москву так захотелось поехать? – поинтересовалась пенсионерка.
– Да, тётя Катя, на его концерт.
– Вот и молодчина. Там ты и развеешься, и быстрее в себя придёшь после смерти дяди. А про деньги не переживай, бери сколько нужно – они у меня пока есть. Ты только, потом, как приедешь, обстоятельно расскажи мне всё об этом итальянце. Наверное, он красивый и хорошо одет. А как поёт! С душой! – восторженно заметила тётя Катя.
– Обязательно расскажу, и «обстоятельно», – пообещала Вероника и как-то таинственно, по-женски улыбнулась.
– Только смотри, осторожней в дороге. Сейчас людей всяких в Москве хватает, – предостерегла сердобольная тётушка. – Ну, ты, давай, здесь посиди немного, а я пойду к себе. Деньжат тебе на дорогу прихвачу и тут же приду, чтоб сегодня у тебя переночевать, – если, конечно, позволишь. Одной ведь после похорон страшновато оставаться. Не дай бог что-то плохое приснится. А когда приедешь из Москвы, тогда ко мне окончательно переедешь. Согласна?
– Спасибо, тётя Катя! – в порыве благодарности обняв тётю, проговорила Вероника.
– Вот и хорошо. А сейчас начинай потихоньку собираться в дорогу. С утречка или ближе к обеду и поедешь, – посоветовала пожилая женщина.
– Да, так и сделаю, – согласилась Вероника.
После приятного разговора Вероника направилась в сторону сундука, что стоял у окна, без труда открыла его, достала оттуда какую-то рубашку, завёрнутую в целлофановый пакетик, заштопанную в некоторых местах и чисто выстиранную – и положила в матерчатый мешочек.
Утром, легко позавтракав, девушка взяла сетку с едой и мешочком, приготовленным вечером в дорогу и, попрощавшись с соседкой, не оглядываясь, пошла в сторону полустанка.
Это был единственный полустанок поблизости от посёлка, на котором останавливалась электричка. Веронике, как и всем остальным жителям, стоило больших трудов, особенно в непогоду, добраться до платформы – путь длиной в пять километров долог.
Девушка шла вдоль железной дороги, чтобы сесть на электричку, а позже пересесть на поезд, идущий в Москву. Дойдя до поворота, на котором поезда часто замедляли свой ход, она ускорила шаг из боязни, что может опоздать, и тихо начала плакать. Что было причиной – горе от потери родного человека или радость от предстоящей поездки – мы не знаем.
В это же самое время из-за поворота медленно выкатился пассажирский состав. Вскинув голову, она взглядом стала провожать вагоны, которые проносились перед ней, набирая скорость. Вероника детским жестом подняла руку и помахала вагонам. И увидела, как какой-то человек из одного из последних вагонов помахал ей в ответ. Она обрадовалась этому, словно ребёнок, и ещё сильнее замахала вслед исчезающему за пригорком поезду.
Разве могла тогда Вероника представить себе, кто махал ей в ответ… А это был тот самый итальянец, решивший путешествовать по России на поезде. Перед своим гастрольным турне, которое ожидалось быть насыщенным, он хотел навестить в качестве только туриста город на Неве, о котором не раз слышал восторженные отзывы. В завершении же концертного турне по России, он приедет в этот город уже как певец, выступит с несколькими концертами, и оттуда вылетит к себе на родину.
Как раз после ознакомления с северной столицей, он, как турист, и ехал на поезде в Москву, чтобы начать с неё свои гастроли. Этот неразговорчивый в последние более двадцати лет мужчина, стоял у окна и смотрел на пробегающие мимо леса и поля. Глаза его были грустными и добрыми. Их взгляд мог расположить к себе любого. Многие девушки и женщины влюблялись в Джулио, лишь единожды встретившись с ним взглядом. Но певец жил один и никогда не был женат. На вопрос «почему», он, как правило, пожимал плечами и печально улыбался. Никто не знал о его истинных чувствах; никто не знал, что он любил в минуты отдыха посидеть в одиночестве в тишине, часами думая лишь об одном человеке… При этом его никто не мог обвинить в затворничестве. В компании друзей он всегда был общительным и галантным. Все, конечно, догадывались о некой тайне, присутствующей в его жизни, но он никогда и никому даже не обмолвился об этом.
Вот и сейчас, стоя в коридоре вагона, певец увидел у железнодорожного полотна девушку, вытирающую глаза, увлажнившиеся, видимо, от слёз, и которая, находясь совершенно одна в этом безлюдном месте, махала рукой, словно прося согреть её душу. Интуитивно поняв, что с ней что-то происходит, он решил ответить ей. Эта секунда взаимопонимания с совершенно чужим для него человеком, совершенно неожиданно наполнила его радостью. И только когда девушка скрылась из виду, итальянец вернулся в купе, молча сел и долго продолжал молча сидеть, задумавшись и уставившись на томик стихов дорогого ему поэта из России – Николая Огарёва. Ехавшие с ним друзья были в полном недоумении, пытаясь понять, что с ним происходит. После долгой паузы один из них решился всё же спросить, что случилось. В ответ мужчина не спеша налил в бокалы вина, встал и произнёс коротко: «За любовь!». И выпив, они продолжили прерванный разговор о предстоящих гастролях.
А Вероника, полная впечатлений от неожиданной мимолётной душевной близости с незнакомцем, продолжала идти вдоль полотна. Вскоре девушку нагнал товарный состав и по непонятной причине на несколько минут даже приостановился возле неё. Вероника осторожно заглянула в приоткрытую дверь вагона. Увидев там несколько тюков, недолго думая, влезла вовнутрь. К её удивлению, поезд сразу тронулся дальше.
«Как по заказу остановился, посадил, увозит. Может, и до самой Москвы довезёт», – шутливо подумала Вероника.
Найдя рядом с тюками брезент, она поудобнее устроилась на нём и вскоре заснула.
Проснувшись после недолгого сна, девушка открыла глаза и моментально отскочила к углу вагона, – из тюков тихо и осторожно начала подниматься фигура молодого парня, показывающая всем своим видом – «не пугайся меня». Оказывается, в вагоне она была не одна. Парень, похожий на китайца, глядел на неё и улыбался. Это был Кузьма. Он уже давно проснулся и всё это время потрясенно наблюдал за девушкой. На лице его было написано искреннее удивление: в своей жизни он никогда не видел женщин, так как в тайге были только мужчины.
Вероника тоже разглядывала попутчика, но её эмоции были совершенно другими – девушка испугалась за свою жизнь. Однако спустя минуту, почувствовав, что во взгляде парня нет ничего опасного, она слабо улыбнулась ему – ей вдруг показалось, что на неё смотрит самый обыкновенный ребёнок. Состав стал замедлять ход. Смутившись от её улыбки, Кузьма пошарил в кармане, вытащил оттуда несколько орехов и, подойдя к Веронике, протянул ей своё угощение. С улыбкой, но и с некоторой осторожностью приняв подарок, она положила их в мешочек, а оттуда не спеша стала доставать хлеб с сыром. А Кузьма, чтобы не смущать неожиданную попутчицу, вернулся на свое место, где без спешки продолжил грызть орехи. Девушка подошла и несмело протянула ему бутерброд. Вначале Кузьма не решался брать, но Вероника настаивала:
– Ешь, у меня ещё есть.
Он взял, и, сев в «своем» углу, стал медленно есть, иногда с улыбкой поглядывая на Веронику. Поев, подошёл к ней, улыбнулся и в знак благодарности опустил голову.
– Ты постоянно улыбаешься из-за того, что я от шрамов на лице такая некрасивая? – спокойно спросила Вероника, уже привыкшая к подобной реакции людей, видевших её впервые.
Кузьма вмиг перестал улыбаться и замотал головой из стороны в сторону. Поняв, что её попутчик напуган и переживает не менее, чем она сама, девушка улыбнулась. В ответ снова заулыбался и парень. Он был рад тому, что она теперь не беспокоится, будто Кузьма плохо думает о её лице.
– А я вначале испугалась тебя и хотела сразу спрыгнуть с поезда. Хорошо, что ошибалась. Ты ведь не обидишь меня? – спросила Вероника, всё более проникаясь к Кузьме доверием.
Тут поезд остановился, и уже через несколько минут на улице послышались голоса. Кузьма поспешил к Веронике, взял её за плечи и повёл за тюки, чтобы спрятаться там под брезентом. Только они успели скрыться, обходчики путей открыли дверь и стали осматривать вагон. Не найдя ничего подозрительного, они наконец ушли. Немного испачканные Вероника с Кузьмой вылезли из укрытия. Отдышавшись и отряхнувшись, девушка сказала:
– Я сойду, дальше поеду на автобусе. А ты как? Дальше поедешь? И куда тебе надо? Далеко?
В ответ он только растерянно улыбнулся.
– Не знаешь… Я бы с тобой до конца поехала, но я сама не знаю этого города, впервые тут. Спасибо тебе. Ты очень хороший. До свидания. Расстанемся здесь, да? Может, ещё увидимся! – проговорила Вероника и спрыгнула на землю.
Так товарный состав, направлявшегося в Москву из Сибири с парой подцепных вагонов с грузом для Петербурга, стал местом их знакомства…
Оставшись один, Кузьма долго смотрел вслед Веронике и улыбался. Но ехать с мыслями о ней ему оставалось совсем немного, вскоре поезд остановился на одной из пригородных станций, и это была его конечная остановка. День клонился к вечеру, и на перроне с каждым часом стало появляться всё больше огней.
Первое, на что обратил внимание Кузьма, выйдя из вагона – это яркое освещение и много-много идущих в разные стороны людей. Испугали его и движущиеся машины, которые напомнили ему зверей в тайге. Он спрятался от них в кустах, растущих неподалеку от станции, и оттуда стал рассматривать эту удивлявшую и несколько пугающую его суету. Но вскоре любопытство пересилило страх перед неизвестным, и он направился в сторону автобусной станции. Оказавшись у вокзала, Кузьма встал перед автобусом и стал с интересом разглядывать через окно сидевшего там человека. Потом подошёл вплотную к дверям и, улыбаясь, словно младенец, стал наблюдать, как люди входят во внутрь железного зверя и усаживаются в креслах.
– Заходи, чего лыбишься! – не выдержав такого пассажирского любопытства, обратился к нему водитель, но Кузьма, увлечённый своим осмотром «зверя», не тронулся с места. – И долго будешь так стоять? – уже рассерженно, потеряв всякое терпение от молчания Кузьмы, спросил водитель.
– Ну, стой, раз тебе так хочется, а я поеду, – с досадой махнул он рукой и добавил себе под нос: – Надо же, похоже, автобуса никогда не видел! Бывают же такие! Наверное, парень впервые вырвался в город из глухой деревни. Или из непроходимых «джунглей» дикого края.
Посигналив, водитель дал парню рукой знак, чтоб тот отошёл, и стал медленно отъезжать. А Кузьма, постояв немного, удивленно улыбнулся вслед и, желая узнать, куда поедет этот железный зверь, побежал за автобусом. Увлечённый бегом, он не заметил, как оказался почти в центре города. Улицы были так ярко освещены, что парень тут же забыл про автобус и стал заворожённо разглядывать фонари. Не имея никакого представления о правилах дорожного движения, он ходил так, как вздумается, и не только на красный свет, но, порой, и между проезжающими машинами, радуясь новому зрелищу, словно ребёнок. Ни разу в жизни он не видел ничего подобного!
Однако Кузьме не пришлось долго любоваться калейдоскопом городской жизни, – спустя некоторое время к нему подошёл милиционер и что-то проговорил на ухо, но из-за уличного шума тот его совсем не расслышал. Видя, что парень никак не реагирует на его голос, страж порядка дотронулся до его плеча, и, отдав честь, громко представился. Кузьма же в ответ отрешённо глянул на человека в форме, улыбнулся, и вновь, как ни в чём не бывало, принялся рассматривать фонари. На громкие просьбы освободить дорогу и не задерживать движение он никак не отреагировал. Милиционеру в этой ситуации ничего не оставалось делать, как взять странного парня за руку, и попытаться силком оттащить его с проезжей части. На такое действие Кузьма отреагировал – стал сопротивляться, выворачиваться. Оттолкнув стража порядка, отчего тот упал, он перескочил от него на другое место. Из подъехавшей милицейской машины выскочили двое мужчин в милицейской форме, подбежали к Кузьме и стали заламывать ему руки. Но сильный и ловкий парень смог вырваться, и, сорвавшись с места, стремительно скрылся за углом.
Он сумел оторваться от преследования, успокоился, замедлил шаг, но вдруг увидел, что по другой стороне улицы навстречу ему вновь едет машина с ярко мигающими огнями. Ему ничего не оставалось делать, как быстро свернуть за угол и там, затерявшись между домами, искать убежища. В одном из дворов Кузьма заметил большое дерево. Не раздумывая ни секунды, он привычно быстро вскарабкался на него и стал смотреть вниз, наблюдая, как милиционеры старательно осматривают весь двор, не догадываясь, что беглец совсем близко. Когда поиски не увенчались успехом, и машина уехала, Кузьма не спеша спустился вниз и, оглядываясь, направился в сторону высоких домов.
Побродив немного между кирпичными коробками домов и подустав, Кузьма снова залез на самое высокое дерево в одном из дальних городских дворов, устроился поудобнее и быстро заснул.
С этого первого свидания с милицией, когда люди в форме хотели его задержать, каждая новая встреча с машиной, имеющей характерную окраску, будет для Кузьмы тревожным сигналом. Впредь он будет стараться избегать таких встреч. Он решил придерживаться этого правила в последний перед погружением в сон момент, словно давая своему сознанию задание – навсегда запомнить создавшуюся ситуацию. По опыту таёжной жизни он знал, что если перед сном он о чём-то серьёзно задумается, то это потом надолго засядет в его голове и в нужные моменты будет выскакивать, как предупреждение о надвигающейся опасности.