Никос Белов
Судьбой приказано спастись
Глава 2
Схватка
Параллельно с непростыми и запутанными жизненными дорогами Кузьмы и Святослава происходили и другие события, с участием других людей, которые, однако, могли серьезно повлиять на судьбу «таёжных отшельников».
…Стоял летний солнечный день. Перед выходом из лагеря для осуждённых прощались двое мужчин. Старшему из них, Валентину, на вид было за восемьдесят, младшему, Егору – немного за сорок лет.
– Я обещаю найти то, о чём ты меня просил, и её, – клятвенно произнёс младший.
– Я надеюсь на тебя, Егор, – сказал в ответ Валентин. Задрожавшими от волнения пальцами он вытащил из кармана сложенную вчетверо бумагу и раскрыв, протянул её Егору. На листке был изображён портрет Валентина в молодости, нарисованный Святославом в те времена, когда они находились в одном лагере.
– Это кто такой здесь симпатичный, Николаич?
– Спасибо за комплимент. Дарю… На досуге будешь меня, своего пахана, вспоминать, – шутливо и подмигнув Егору ответил Валентин. – У меня ты второй, кого я по-настоящему ценю. Первый был художником, который вот здесь … меня и изобразил в точности таким, каким я был в молодости. Я тебе как-то о нём обмолвился.
– Да, да, я помню… А ей это показывать? – спросил Егор.
– Обязательно. Только смотри, выбери такой момент, чтобы не напугать и не расстроить. А то она у меня очень чувствительная.
– Понял. Ну что, Николаич, я пошёл? – всё ещё не решаясь двинуться, спросил молодой.
– Давай, – благословил его Валентин.
– Надеюсь, ещё свидимся, – грустно улыбнулся Егор и добавил, показав на рисунок, – А ты здесь… во! – и подкрепил своё восхищение жестом руки с отогнутым вверх большим пальцем.
В ответ на это Валентин улыбнулся и обмолвился:
– Подхалим…
Искренне обнявшись, они одновременно отвернулись и, опустив головы, не оглядываясь, направились каждый в свою сторону: Егор, перешагнув порог зоны, вышел на свободу, а Валентин вернулся к себе в барак.
Вдоволь подышав воздухом воли, Егор сел на автобус, следовавший до железнодорожного вокзала города. А сев уже в вагон, сразу уснул под ритмичное покачивание. Проснулся он уже в Москве, с хорошим настроением. Отправился на автовокзал, где нужно было сесть на автобус и доехать, наконец, до своего места жительства, того, откуда его забрали на отсидку. Было это в районе Марьино, и здесь он должен отметиться в милиции, чтобы начать жизнь обычного гражданина, такую, как у всех людей.
И вот он – свободный человек – бредёт вразвалку по городу и тихо напевает мелодию арии Мистера Х из оперетты «Принцесса цирка», наслаждаясь обычной жизнью. Нагулявшись вдоволь, зашёл в магазинчик, где купил себе продуктов, кое-что попить, и отправился к знакомому с детства пруду, что находился примерно в километре от торговой точки. Устроившись на траве у края пруда и сытно подкрепившись, Егор прилёг отдохнуть.
Проснувшись ближе к вечеру, он, выполняя указания старшего товарища по отсидке, направился в сторону городского кладбища. Найти его было не так-то просто, на улице уже темнело, но помогли указания Николаича, который рисовал путь стрелками на бумаге. Погост был не слишком заброшен, но и не особенно ухожен. Может быть, потому, что находился далеко от центра, и там не было положенной охраны, а может и оттого, что на переполненном кладбище больше не хоронят. А навестить давно усопших приходят всё реже и реже, – многих близких людей судьба забросила далеко от родных мест.
Видя эту запущенность, Егор с сожалением вздохнул, затем осторожно прошёл через висящую на ржавых петлях дверь. Очутившись на территории кладбища и оглядевшись вокруг, он стал разыскивать нужную ему могилу, освещая себе путь зажжёнными спичками. Пришлось побродить между могилами, пока, наконец, парень не наткнулся на заброшенный крест, похожий на тот, что описывал Валентин Николаевич. На нём была фотография девушки лет тридцати и надпись: «В память о твоём вечном присутствии со мной». Именно об этой примете не раз говорил старый зэк.
Ещё раз прочитав надпись, Егор с доброй улыбкой подумал: «А у Николаича жена красивая… и женщина что надо». Потом он стал медленно доставать из кармана складной нож, обдумывая правильность выбора места для раскапывания, но тут же спрятал его обратно – ему послышался странный хруст в кустах неподалеку. Он тихо встал, и, чутко прислушиваясь, прошёл в направлении шума, но не обнаружил ничего подозрительного. Вернулся к могиле, и начал копать ножом яму в одном из её углов. Вырыв её до нужной глубины и осторожно прощупывая дно руками, Егор наткнулся на небольшой, но тяжеловатый свёрток и стал аккуратно его вытаскивать. Находка, по первому впечатлению, весила около четырех килограмм. Сняв обёртку, он обнаружил слиток золота, быстро спрятал его под пиджаком и коротким путём направился в сторону леса, изредка оглядываясь назад.
Хотя с виду кругом всё было спокойно, Егору почему-то казалось, что за ним следят. Он не мог объяснить этого даже себе, но чувствовал, что за ним идут по пятам. Войдя в лесополосу (ряд молодых деревьев, посаженных здесь лет тридцать назад для защиты от снежных заносов), он, по-прежнему оглядываясь, продолжил свой путь по тропке в поисках нужного дома у окраины. Этот дом, указанный ему Валентином Николаевичем на схеме, нарисованной на бумаге, Егор, как ему казалось, изучил хорошо и надеялся найти его без труда.
Но вот запечатленный в его памяти лес закончился, и скоро должен показаться небольшой обрыв, который нужно пройти по краю, чтобы чуть дальше спуститься и вновь вернуться в лесополосу. Но стоило Егору сделать вдоль обрыва несколько шагов, как его настиг удар по затылку, отчего, даже не успев увидеть, кто это сделал, он упал. К нему быстро подбежали двое мужчин, один из которых засунул руку ему под рубаху и вытащил оттуда спрятанный слиток, а второй, достав пистолет, направил его на Егора, к тому времени пришедшего в себя и пытавшегося усилием воли встать на ноги. Но прежде, чем нападавший успел нажать на курок, на него свалилось что-то тяжёлое, как будто многотонное. Нападавшему всё же удалось сделать выстрел, но из-за мощного удара сверху, пуля изменила направление и попала Егору в плечо, отчего он, потеряв от боли равновесие, пошатнулся и стал скатываться вниз с пологого склона обрыва.
Как выяснилось позже, подоспевшим вовремя на помощь Егору был совершенно случайно оказавшийся рядом Кузьма. Парень, по своей привычке, старался мало бывать на людях, и поэтому часто проводил своё время в подобных лесополосах, прогуливаясь вдоль небольших лесов, которых в Московской области и возле Москвы хватает.
Кузьме как-то сразу приглянулось это место. Именно здесь ему попалось дерево, где, по его мнению, можно было удобно устроиться поспать. Оно росло на самом краю обрыва, и, забравшись на его верхушку, Кузьма сидел, с интересом разглядывая расположенные вдали небольшие дома. Они чем-то напоминали Кузьме их с папой охотничий домик в тайге, и ему представлялось, что там живут такие же, как они с папой, люди. Эта мысль приносила ему душевный покой.
Кузьма всегда спал очень чутко – и на этот раз тоже. Услышав c вершины «своего» дерева какие-то шаги и приоткрыв глаза, он заметил идущего невдалеке мужчину с кепкой на голове, который шёл, почему-то постоянно оглядываясь назад, одновременно держа руку за пазухой, что очень удивило Кузьму. Он всего лишь улыбнулся такому поведению прохожего, и, решив не обращать на это внимания, продолжил свой сон. Но тут заметил, как из-за кустов, растущих рядом с соседним деревом, крадучись вышли два невзрачных на вид человека и стали преследовать человека в кепке. Один, длинный, шёл впереди, другой шел следом, держа в руках какой-то предмет, в котором Кузьма распознал пистолет, который он однажды видел в детстве, когда много лет назад в тайге их с папой и чуть не убили из такого же оружия. При виде такого ненавистного предмета в глазах парня блеснула злость к тому, кто его сейчас держал в руке, и он стал пристально наблюдать за тем, что будет дальше.
То, что он увидел далее, его вначале заинтриговало, но буквально через пару секунд привело в ярость от подлости идущего сзади. Тот, который был в кепке, постояв, подправил что-то за пазухой и пошёл дальше. Один из преследователей, тот, что длиннее, сзади ударил его по голове. От удара мужчина упал, словно подкошенный. И сразу же вслед за этим из-за пазухи у него стали вытаскивать свёрток. Но это не удавалось быстро сделать, так как приходящий в себя мужчина начал сопротивляться. Чтоб ускорить ограбление, второй вытащил пистолет и стал целиться в Егора. Этого Кузьма уже не мог стерпеть – он словно дикий зверь, мгновенно прыгнул на человека с оружием. Этот прыжок был очень своевременным, так как не дал грабителю попасть в цель, и пуля, к счастью, попала жертве в плечо.
Не мешкая ни секунды, Кузьма повалил бандита на землю и стал яростно бороться. Пистолет во время этой жестокой схватки грабитель выронил, но ему удалось вцепиться обеими руками Кузьме в горло, с усилием сдавливая его. Собрав волю в кулак, Кузьма в ответ на это обеими руками стал со всей силой растягивать тому рот в разные стороны, при этом устрашающе громко и яростно рыча, словно медведь.
От такого душераздирающего звериного рева его напарник растерянно встал, не понимая, что происходит, и, не зная, что делать дальше, чтобы избавиться от этого восточного вида парня. Такой сорт отъявленных уголовников видывал многое, но с таким человеком – диким, словно зверь; рычащим, как медведь, отчего кожа даже вздрагивала, они встречаются впервые. Этих мгновений их растерянного оцепенения Кузьме хватило, чтобы обезвредить, наконец, своего противника. Почувствовав, как тот обмяк, Кузьма, сделав последнее усилие на добивание, выпрямляясь, начал отскакивать от жертвы в сторону..
И почти в это же мгновение, откидывая голову в сторону и назад, он, к своему ужасу увидел, как в грудь соперника, пролетев мимо его, Кузьмы, головы, вонзаются вилы. Резко обернувшись назад, парень увидел, что это был напарник убитого им только что бандита, который, вероятно, решил помочь своему подельнику – убить вилами Кузьму, а в итоге проткнул насквозь своего напарника.
Преступник, осознав, что по вине этого парня он убил своего же подельника, растерянно стоял перед Кузьмой, недоумевая, как такое могло произойти. Но вот, придя в себя, он мгновенно вытащил из кармана кнопочный нож и одним прыжком бросился на Кузьму. Еле увернувшись, парень одной ногой замахнулся на того и сделал небольшую паузу, чтобы неожиданно резко ударить другой ногой, решив таким обманным приёмом выбить у него нож. Но этот уголовник оказался не так глуп. Догадавшись заранее о задумке противника, злобно ухмыльнулся и стал ножом размахивать перед Кузьмой, поддразнивая и вызывая того идти на него. Они стояли друг против друга, и каждый не желал совершить ошибки: Кузьма, со своим наивно-детским с постоянной улыбкой взглядом, и отпетый уголовник, который по своему звериному взгляду и по поведению хищника мало похож был на человека, и который всем своим видом говорил, что он, ой, как многих без всякой жалости в своей жизни убивал. Приглядевшись к своему сопернику, Кузьма решил попробовать взять его хитростью. На какой-то момент он вдруг схватился одной рукой за грудь и резко опустил плечи вниз, изобразив нестерпимую боль в груди, прикрывая при этом свои глаза. Его соперник, введенный таким поведением в эйфорию, решил, что тот уже раскис, и что победа у него уже в кармане, броском рванул вперёд, чтобы потом одним движением воткнуть Кузьме нож снизу в живот. Но парень, мгновенно среагировав, успел отпрыгнуть в сторону, отчего его соперник, потеряв равновесие, упал прямо на свой же нож, порядком ранив себе живот, но быстро вскочил, и, не раздумывая, вытянув обе свои руки перед собой, с воплем бросился на противника, желая его задушить. Заметив такую ярость, Кузьма даже на какое-то время растерялся, а чтоб принять такой напор бега на себя, слегка сгруппировавшись, он присел, и в это же время услышал выстрел. Оглянувшись, Кузьма не поверил своим глазам: стрелял, оказалось, тот, с кем он несколько минут назад боролся. «Каким, оказывается, живучим он оказался, раз смог приподняться даже после удара вилами в грудь, – удивился восторженно Кузьма, – и как хорошо, что я успел присесть, и пулю он выпустил прямо в своего напарника». Испуская дух, бандиты успели только с опустошенной ненавистью на мгновение встретиться взглядом, чтоб одновременно упасть замертво.
Осознав, что схватка закончилась, Кузьма почувствовал внезапную слабость, ноги подкосились, и он медленно опустился на землю. В эти мгновения потери всяких сил, ему почему-то вспомнились давние события в тайге, где произошла почти точно такая же ситуация. Тогда, как и сейчас, над ним просвистела пуля, и он так же тоже буквально чудом избежал смерти. «Значит, для кого-то я ещё должен жить», – сделал вывод Кузьма после своего второго спасения.
Через некоторое время, придя в себя, парень встревожился о раненом человеке. Преодолевая нахлынувшую после схватки слабость, он с трудом поднялся на ноги и поспешил к обрыву. Подбежав к жертве нападения, он наклонился над ним и щёлкнул по носу. Медленно открывая глаза, Егор, словно в небольшом тумане, увидел над собой улыбающееся лицо совсем ещё молодого парня. Несмотря на слабость от потери крови вследствие ранения, он успел немного рассмотреть его и даже постарался улыбнуться ему в ответ, но потом силы оставили его и Егор потерял сознание.
Пытаясь незамедлительно оказать раненому первую помощь, Кузьма воспользовался знакомым ему ещё с детства народным средством для обеззараживания любых ран, которому научил его когда-то Святослав. Разорвав ворот своей рубашки, намочил его своей уриной и приложил эту мокрую тряпку на рану Егора. А сам сел возле него и стал думать, что делать ему дальше. Он бы сидел ещё долго, пока не пришёл бы в себя Егор, но его внимание привлёк валявшийся около раненого предмет, подобного которому он никогда ещё не видел и который привлекательно блестел. Разглядывая его, Кузьма даже и не подозревал об истинной ценности этого предмета в «цивилизованном» мире. Взяв слиток золота в руки, парень покрутил его, словно обыкновенный камень, хорошо обтёсанный со всех сторон, рассмотрел со всех сторон, и, не найдя в этом предмете ничего для себя интересного и полезного, подошёл к растущему недалеко дереву и закинул его в дупло.
Глава 3
Зов из прошлого
В другой части Московской области, вдалеке от того места, где Кузьма сражался с преследователями Егора, в ветхой избушке, жила пожилая, восьмидесяти с лишним лет, женщина. Сейчас она лежала на старой металлической кровати, подушкой ей служил мешочек из чистой белой материи, заполненный сушёными яблоками, а матрасом – два ватных одеяла, скреплённых вместе. Накрывалась она в любое время года таким же лоскутным ватным одеялом. В избе из утвари было только самое необходимое: табурет, шкаф, тумбочка, печь-буржуйка, в углу – умывальник. В красном углу комнатки на полке стояла икона.
Ближе к полуночи пошёл дождь. Старушка, как ни старалась, долго не засыпала. Уснуть удалось далеко за полночь, и к ней пришел странный сон. Словно наяву она увидела, как на кладбище, над одной из могил стала подниматься тень умершего, в белой рубашке и чёрном костюме. На вид поднявшемуся покойнику было около двадцати пяти лет. Он плавно парил над могилой и шептал: «Иди ко мне, поищем сына…».
Кошмар заставил старушку проснуться. Наяву её ждал другой кошмар – на улице поднялся сильный ветер, с шумом распахнулось окно. Порывы становились всё сильнее и сильнее. Не выдержав такого натиска, окна стали ходить ходуном, на пол посыпались стёкла. Женщина направилась к окну, но, не дойдя до него, бросилась к иконе. Она не успела – ветер смахнул икону на пол. Старушка, молясь, подняла её, и стала собирать с пола осколки стёкол. Но вдруг почувствовала слабость, пошатнулась и без памяти упала на спину, прижав икону к груди.
Природа неистовствовала, словно хотела показать, как она озлобилась на весь мир. Только к полудню стихия приутихла. К этому времени старушка стала медленно приходить в себя. Окончательно она очнулась от пения птиц на улице и проникших в избушку лучей солнца. Тамара Васильевна, так звали старушку, встала, и, пошатываясь от боли в затылке, поставила икону на место и начала неспешно прибираться в избе. Приведя жилье в пристойный вид, женщина села за стол и, под впечатлением виденного во сне, начала раскладывать пасьянс. Она всегда это делала в минуты смутных раздумий в своей одинокой жизни. Открыв очередную карту, старушка побледнела, а потом, быстро отбросив от себя карту, безутешно разрыдалась. Видно, карта предсказывала ей что-то нехорошее или напоминала о каком-то мучившем её давно грехе. В сознании, словно из забытья, всплыл образ её родного сына, которого, судя по справкам из мест заключения, уже давно нет в живых. Словно в угарном дыму от навязчивых мыслей, подавляющих её волю и разум, она встала из-за стола, подошла к окну и отрешённо посмотрела на улицу. Затем резко развернулась и стала быстро собираться в дорогу.
Выйдя через полчаса из дома, Тамара Васильевна, несмотря на свой преклонный возраст, быстрым шагом пошла на автобусную остановку. Доехав до вокзала, женщина пересела на электричку и, добравшись к ночи до города и переночевав на вокзале, она села поутру на автобус, идущий в сторону кладбища. Там она без труда нашла могилу своего мужа и, присев на дощечку, которая лежала на двух стопках кирпичей, обратилась к своему покойному мужу.
– Ну, здравствуй, вот я и пришла, как ты просил. И где мы с тобой будем его искать?
Ответа в кладбищенской, загадочной тишине она не получила. С лёгкой улыбкой на устах, обращённой к мужу, – дескать, звал меня к сыну, и молчишь, – она начала доставать из корзинки кое-какую еду и бутылочку водки. Эта корзина уже была собрана днём раньше, ещё до её быстрого ухода из дома – она собиралась навестить мужа на кладбище в Троицу. Но накануне праздника у неё поднялось давление, она плохо себя почувствовала. Именно тогда, когда лежала она в недомогании, и увидела во сне мужа.
Разложив рядом с могилой на льняную салфетку еду, она налила водки в два стакана, не спеша прикоснулась своим стаканом к другому, и тихо произнесла:
– Выпей со мной.
Выпив и закусив, после недолгого молчания, женщина вновь обратилась к умершему мужу:
– Скажи, как мне быть, и где его искать, нашего с тобой сына?
Но ответом по-прежнему было молчание кладбищенской тишины, которая изредка нарушалась звуком постукивания клюва одинокого голубя, невесть откуда к этому времени прилетевшему и клевавшему хлебные крошки на застеленной салфетке. Насытившись, голубь, к удивлению старушки, попрыгал вокруг могилы, взлетел, сделал несколько кругов над холмиком с крестом и, взлетев, направился в сторону кустов, растущих невдалеке от кладбища.
Тамара Васильевна, почувствовав, что на неё стал накрапывать дождь, встала и быстро начала складывать корзину. Дождь потихоньку усиливался. Старушка огляделась, ища, где бы ей укрыться, но не найдя рядом такого места, решила пойти в ту же сторону, куда полетел голубь.
Как это ни покажется парадоксальным, но животные или птицы часто приходят на помощь к людям, своим молчаливым, своим необъяснимым поведением показывая им верный путь. Если бы они могли говорить на человеческом языке, то этот голубь сейчас, наверное, сказал бы: «Иди за мной, и совсем скоро в твоей душе уже не будет места печали». Видимо, братья наши меньшие обладают неким даром предвидения и улавливают предстоящие в нашей жизни события.
После того как голубь, покрутившись над сарайчиком, куда-то исчез, Тамара Васильевна с благодарностью улыбнулась ему вслед, и почувствовала какую-то особую лёгкость души.
Она думала о скрывшемся голубе, а ноги вели её в сторону сарайчика, словно именно там она наконец сможет получить ответ на свой вопрос – где искать сына. Прячась, как могла, от усилившегося дождя в кустах, она бегом побежала в сторону сарайчика. Но, сделав несколько шагов, резко остановилась и поспешила спрятаться в ближайших зарослях дикой акации. Дождь, стихал, а через минуту, словно по велению волшебной палочки и вовсе перестал. Ему на смену пришло солнце.
Пряча ладонью глаза от солнечных лучей, женщина с испугом наблюдала, как какой-то мужчина нёс на спине в сторону этого сарайчика человека. Из любопытства она решила посмотреть, что же будет дальше, она осторожно подобралась поближе. Войдя со своей ношей в сарайчик, мужчина уже через минуту вышел, но уже один, и куда-то быстро побежал. Тамара Васильевна, отбросив страх, осмелилась войти в сарайчик. Пробыв там всего совсем немного, она буквально пулей выбежала наружу и, испуганно оглянувшись вокруг, заметила на близлежащем холме какое-то небольшой дом. Из-за кустов акации и земляного пригорка у поворота дом был еле заметен. Быстрыми шагами, оглядываясь по сторонам, женщина устремилась в его сторону.
Дойдя до крыльца дома и увидев, что его дверь закрыта на замок, женщина побежала обратно к сарайчику, недоумевая, куда исчез ушедший мужчина, ведь она ясно видела, что бежал тот в сторону этого дома. Вернувшись опять к сарайчику и войдя в него, она изумилась ещё больше, увидев, что раненый, который лежал здесь буквально несколько минут назад, куда-то пропал. Словно заворожённая, она вышла на улицу, и, недолго постояв, решила вернуться к запертому дому. На этот раз дом не был заперт: она уже издали разглядела, что замок взломан, а дверь широко распахнута. Осторожно пройдя в дом, Тамара Васильевна заметила, что замок выдернут с корнем, а в доме находится исчезнувший раненый – он без памяти лежал на кровати. Испугавшись, она хотела убежать отсюда от греха подальше и уже бросилась к двери, но на пороге столкнулась с женщиной средних лет и девочкой лет тринадцати.
– Что вы делаете здесь в моём доме?! И кто это там лежит? – строго спросила женщина, указывая на раненого мужчину.
– Я сама ничего не понимаю! – быстро ответила старушка.
– Это вы взломали замок? – продолжила «допрос» женщина.
– Это, наверное, он, – предположила Тамара Васильевна, уставившись, словно загипнотизированная, на хозяйку дома.
– Но он же без сознания…
– Нет, не этот он, а другой, тот, который принёс его сюда.
– Как это другой, и где он? – удивилась ещё больше женщина.
– Понимаете, когда я прибежала сюда в первый раз, дверь была закрыта, на дверях висел замок. – А когда оказалась здесь во второй раз – дверь была уже открытой, и он уже не висел на дверях. А когда вошла в дом, то увидела, что на койке лежит человек. Хотя совсем недавно он лежал далеко отсюда в совсем другом месте, – сама с трудом веря своим словам, рассказывала, заикаясь от впечатлений, пенсионерка.
– Так он это что, выходит, по воздуху сюда прилетел?
– Не он, а тот, другой, наверное, сюда прилетел… А, может, вместе вдвоём сюда прилетели… Потом тот этого оставил, а сам затем один куда-то улетел, – не найдя другого объяснения произошедшему, моргая глазами, сбивчиво объясняла Тамара Васильевна.
– А вы-то сами откуда здесь появились? Тоже прилетели?
– Не… Я с кладбища сюда пешком пришла.
– Что??
– Нет… Нет… Вы меня не так поняли. Я на кладбище мужа своего навещала, объяснила Тамара Васильевна. – Когда от дождя стала прятаться, тогда и увидела их, сперва одного, а потом и другого. Но сначала они вдвоём были в недалеком отсюда сарайчике, а потом вот перебрались сюда, к вам.
Во время разговора мужчина пошевелился в постели и проговорил что-то во сне невнятное.
– Что-то бормочет, – насторожилась хозяйка.
– Во сне бывает… Вы не в обиде на меня, – чувствуя себя неловко от сложившейся ситуации, спросила Тамара Васильевна, – что зашла так, без спроса?
– Что на вас обижаться …
– Спасибо! Ну, тогда я, наверное, пойду.
– Куда? – поинтересовалась хозяйка. – Домой?
– До дома далеко. До утра переночую на вокзале, а с утречка поеду.
– Зачем на вокзале, ночуйте у нас, – предложила хозяйка дома.
– А не стесню? – не решаясь сразу принять такое предложение, спросила Тамара Васильевна.
– Нам с дочкой места хватит, – развеяла женщина сомнения гостьи.
– Спасибо.
– Ну, тогда, давай, Люда, поухаживай за бабушкой, а я что-нибудь поесть на первое время приготовлю,– обратилась женщина к девочке.
– Меня Тамара Васильевна звать, – представилась старушка.
– Я – Валентина, а дочку зовут Люда.
– Значит, вправду остаюсь? – переспросила старушка.
– Оставайтесь, конечно, оставайтесь.
Подойдя к раненому, Валентина потрогала рану и обратилась к дочке:
– Люда, где у нас аптечка? Куда на этот раз дела?
– Сейчас, мама, принесу. Когда убиралась в комнате, я переложила её с полочки в кухонный шкафчик.
– Давай, неси. Надо что-то предпринять, а то не дай бог что-нибудь серьёзное с его раной. Первую помощь я сама окажу, как-никак немного проработала медсестрой, а дальше надо будет врача вызывать. Благо, что живёт он совсем недалеко от нас, – и стала освобождать руку раненого от одежды. Продезинфицировав рану, она наложила на неё бинт.
Больной зашевелился и слегка приоткрыл глаза. Валентина невольно улыбнулась ему, а потом обратилась к дочке и Тамаре Васильевне:
– Вы побудьте немного возле него, а я пойду за врачом. Скоро буду.
– Ничего-ничего, сейчас всё пройдет, – успокоила она раненого. – А выздоровеет, может, скажет, кто он, и как у нас оказался.
После посещения врача, ближе к вечеру, окружённый заботой и вниманием сразу трех женщин раненый начал потихоньку приходить в себя.
– Ну, слава Богу, начинает оживать, – обрадовалась Валентина. – Понятно, что он ещё слаб и вряд ли сейчас расскажет нам, что с ним произошло.
Через день мужчина уже мог садиться на койке и даже ходить по комнате. Валентина, чтобы он себя не чувствовал скованно, освободила соседнюю комнату, прибралась в ней и посоветовала ему перейти туда, объяснив тем, что окна смотрят прямо на сад, откуда воздух идёт совсем другой. Когда постоялец обустроился на новом месте, она решила спросить:
– Ты всё молчишь и молчишь… А нам очень бы хотелось узнать что-нибудь о тебе. А особенно интересно, как и откуда ты появился в наших краях и в нашем доме. Расскажешь потом?
Он улыбнулся и прошептал:
– Обязательно всё расскажу, – а потом добавил: – Меня Егор зовут.
Глава 4
Чужой среди своих
Пока в доме Валентины происходили загадочные события, связанные с появлением нежданных «гостей», Кузьме удалось добраться до города. Здесь уже не горели огни, но люди, как и вечером, гурьбой сновали по улицам. К удивлению Кузьмы, в дневное время их стало даже больше. Гуляя без определённого направления, он обратил внимание, что на него стали нехорошо смотреть одетые с странную одежду люди, такие же, что скручивали ему руки и от которых тогда удалось убежать. Возможно, дело было в том, что он был одет в одежду, которую ещё до своей смерти носил Фёдор. А так как Федор был немного другой комплекции, то вся она смотрелась на Кузьме довольно странно, как с чужого плеча. Когда милиционер стал подходить к нему, он на всякий случай бросился наутёк.
Вернувшись после путешествия по городу к дому, где оставил раненого Егора, парень забрался на ближайшее дерево и, греясь на солнышке, задремал. Разбудил его громкий и неприятный мужской голос:
– Я научу тебя, как себя со мной вести! Ты мне пока ещё жена, и должна по-прежнему слушаться! Я здесь хозяин на правах мужа!
– Ты когда-то был моим мужем, а теперь – никто, – старалась смело отвечать Валентина.
– Буду тебе никто, когда мне денег дашь. Расплатиться надо с долгами.
– Вот у тех, с кем пришёл, и бери, а у меня денег нет, – сказала женщина, указав на его спутников-собутыльников.
– Последний раз спрашиваю: или деньги, или… – пригрозил мужчина и пнул её ногой. Не удержавшись на ногах, женщина со стоном упала на землю.
А «муж» уже снова замахивался и собирался ударить, но в этот момент со стороны дерева раздался ужасающий пронзительный крик. От этого вопля «хозяин» с двумя собутыльниками, Тамара Васильевна и девочка резко обернулись в сторону дерева и увидели, как парень с восточным лицом, издавая медвежий рёв, с невероятной быстротой, но в тоже время плавно, словно рысь, спустился с дерева и, спрыгнув на землю, набросился на обидчика, словно зверь на жертву. Он поднял мужчину на вытянутых руках, тряся его словно котёнка, и, добежав до помойной ямы, с силой сбросил того в грязную жижу.
Затем Кузьма зло посмотрел в сторону двух напуганных собутыльников, и с тихим рычанием бросился в их сторону. Предчувствуя ту же участь, они, не чуя ног, споро рванули в сторону посадки. С презрением поглядев им вслед, Кузьма вернулся к «своему» дереву, и вскарабкавшись, удобно устроился на одной из веток, желая продолжить свой отдых. Но через некоторое время, смутившись недоумевающих женских взглядов, быстро соскользнул с дерева, забежал за угол дома и, оглянувшись на наблюдавших за ним людей, скрылся в зарослях густого кустарника.
Тамара Васильевна, Люда и Валентина долго стояли, кивая головами, а потом молча направились к дверям дома. Они толком не поняли, что произошло, но, тем не менее, с пренебрежением поглядывали на бултыхающегося в яме недавнего смельчака-крикуна. Последней шла Тамара Васильевна. Закрывая за собой дверь, она увидела, как двое собутыльников мужа Валентины, крадучись и оглядываясь, подошли к помойной яме и стали помогать тому выбираться. Старушке осталось только с сожалением произнести: «Эх-эх-эх… богатыри…»
Но скоро она вышла из дома с сеткой в руке, в которой были видны нарезанный хлеб, молоко, булочки и ветчина. Старушка осторожно подошла к дереву, где недавно сидел Кузьма, и, повесив сетку на уровне вытянутой руки вверх на прочный сук, тихо проговорила:
– Сынок, не обессудь, что я тебя угощаю, не пригласив домой. Я ведь сама здесь гостья.
Потом так же маленькими шажками вернулась в дом, приоткрыв дверь, чтобы иногда проверять – вернулся или нет парень. Примерно через час, в очередной раз выглянув, к своей радости увидела, как парень, посматривая искоса на дом, осторожно открыл сетку, потрогал её содержимое, и полез вместе с ней на дерево, где, удобно устроившись, принялся за еду. Тамара Васильевна, довольная увиденным, помолилась и прошептала: «Слава Богу, появился. Видно, очень проголодался. Ладно, пойду в дом. А то увидит меня и перестанет есть. Завтра ещё принесу, а потом, может, удастся и в дом уговорить зайти. Тогда нормально наконец-то сможет и поесть, и поспать в нормальной постели. Дерево – оно ведь всегда дерево, и там при всём желании не выспишься. А если из скромности откажется, то всем домом уговорим. Как хочется ему помочь… Сразу видно, что парень скромный, не избалованный. И, главное, улыбается красиво».