Николай Воронов
Апокалипсис в подъезде
– И вам удалось? – С робкой надеждой спросил я.
– Да хрен там плавал! – Закатила глаза женщина, поправляя челку. – За год, проведенный в подвалах, те психи превратили нижние уровни в настоящий лабиринт. Там ведь кроме подвала есть еще бомбоубежище. Оно располагается на самом нижнем уровне дома. Почти в основании фундамента. На случай войны строили. Там, собственно говоря, и засели дикие. Когда мы спустились в подвалы, нас там уже ждали. В полной темноте эти психи устроили нам настоящую бойню. А ведь у нас были с собой карабины. Правда, в полной темноте, опираясь лишь на фонарики, от которых толку было ноль, использовать огнестрел – значило просто перестрелять своих. Если честно, я и по сей день не могу понять, как мы выбрались оттуда все. Да, порезали нас не слабо, но выжили, к счастью, все члены отряда.
– А похищенные?
Девушка лишь пожала плечами. Я же представил себе, что чувствовали те люди, которые были похищены еще недавно цивилизованными людьми, которые за короткий промежуток времени превратились в психопатов, в диких. А если вспомнить слухи о каннибализме, что им приписывали, то картина похищения приобретала совсем скверный характер. Не удивительно, что власти попытались максимально скрыть эту историю с похищением людей.
Между тем, девушка вскипятила воду в электрическом чайнике, бросив в трехлитровую банку два чайных пакетика, залив их доверху водой. Да уж. Электрический чайник. Да еще электричество. Я, пожалуй, уже ничему не буду удивляться.
– Не плохо, правда? – Заметив мою реакцию, улыбнулась Марина. – Электрический чайник – считай наша гордость и достояние этой караулки.
– Но откуда вы электричество берете? – Не удержался от вопроса я.
– Умники из отряда «Б» смогли собрать в своей лаборатории велогенератор. Он же и производит необходимое электричество. Немного, правда. Но для того, чтобы зарядить пять имеющихся в нашем доме генераторов, этого хватает. Один из них обеспечивает работу света на верхнем, четырнадцатом этаже, где проживает глава подъезда вместе со сливками общества. Другие три у научников. Нам же досталась самая маленькая и поганенькая батарея. Мощности мало, заряд держит хреново, так что особо ею не попользуешься.
– И вам её дали для того, чтобы чайник кипятить? – Улыбнулся я.
– Как же! Если наверху узнают, куда мы энергию расходуем, нас всех к стенке прижмут. – Заржала женщина. – В действительности этот аккумулятор используется в крайнем случае при проникновении диких на верхние уровни. Масляные лампы слишком легко потушить, лишив нас света, тем самым блокировать нам возможность использования огнестрельного оружия. На такой случай предусмотрена система подачи энергии на несколько светильников в холе, которые все еще сохранили работоспособность. Собственно это одна из главных задач для группы в караульном помещении. Так что следи, парень, как только дикие поползут штурмовать наши позиции, подключай генератор к разъему и дергай рубильник.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что надо мной просто смеются. Если я правильно понял характер женщины, то в напарники мне досталась весьма ехидная и не лишенная чувства юмора особа. Глянув в окно, я увидел сидящего у одной из колонн Кирилла. Развалившись на подстилке, кинутой на плиточный пол, мужчина читал книгу в свете висящей на колонне масляной лампы. Он был совершенно спокоен, словно отрешенный от всего происходящего вокруг. В этот момент мне даже стало завидно, что человек может вот так просто выкинуть из головы мысли об опасности, поджидающей буквально за дверью. Да, возможно, на других этажах не сильно безопаснее, но там хотя бы есть люди, и чувство тревоги не столь сильно проникает в душу. Здесь же, на этаже, где кроме тебя почти никого нет, кажется, что угроза буквально клубится в воздухе.
– Постой. В холле ведь еще две двери есть. – Заметил я.
– Да, ты прав, «Шерлок». Как точно подметил. Словно, не ты жил в этом доме всю свою жизнь.
– Ну не всю. Мы с семьей переехали сюда всего за два года до катастрофы.
– И тем не менее, каждый день проходить через первый этаж и не знать его расположения… Как же это типично для многих людей, не видящих ничего дальше своего носа!
Девушка театрально закатила глаза. Но все же сжалилась и протянула мне стакан с водицей, которую тут незаслуженно именовали «чаем».
– Первая дверь та, что справа, ведет в квартирный отсек. Мы патрулируем квартиры и тамошний коридор, проверяя прочность баррикад на окнах, латаем бреши и следим, чтобы туда не проникли дикие. Ну или не лопнула баррикада, впустив на этаж туман.
– А такое бывало?
– Один раз. К счастью, парни это быстро заметили и брешь оперативно залатали. На счет диких… Вроде из подвалов они почти не вылезают, но хе… его знает, что происходит в их спятивших мозгах.
– А вторая дверь?
– А вторая одиночная дверь в дальней стене была окрашена черной, облупившейся краской. Удивительно в ней было то, что она единственная была хорошо забаррикадирована. Кроме обычного дверного замка, на нее приварили еще несколько задвижек, которые можно было открыть только с этой стороны. Более того, для надежности в пол вбили два металлических прута, которые полностью блокировали возможность открыть дверь, даже с распахнутыми замками.
– А ты не догадываешься, что за этой дверью?
– Дикие? – Предположил я.
– Почти. – Хмыкнула Марина. – На самом деле, за этой дверью небольшой коридор, из которого ведут еще две двери. Первая, открывает спуск в подвалы. Собственно, как раз к территориям диких. Именно оттуда они и приходили. Для надежности, забаррикадировали как дверь в подвал, так и ту, что ты видишь перед собой.
– Ты сказала, что в том коридоре две двери. Куда ведет вторая?
– В пристройку, разумеется. – Даже удивилась моему опросу девушка.
– В при… точно, там ведь еще продуктовый магазин был.
– Не только продуктовый. К первому этажу нашего дома со стороны проспекта пристроили этот хренов стеклянный прямоугольник. Жильцы, конечно, возмущались, но владельцам, строителям и местным чиновникам было глубоко плевать на наше возмущение. В итоге там появился продуктовый магазин, различные отделы с одеждой, киоски с сигаретами. Да кучу разной дряни там продавали. В дальнем углу даже офисы пары мелких компаний расположились. Кстати, между прочим, многие выжившие сейчас люди, проживающие в доме в день катастрофы, были тамошними работниками или покупателями.
– Знаю. Люди делились своими историями. В сущности, это одно из немногих развлечений, что у нас осталось. Но там ведь должно было сохраниться немало ценного – продукты там, одежда, всякая необходимая мелочь.
– Хахахаха. Ты чертовски прав. Рейды в ту часть здания являются второй задачей нашего отряда. В сущности, мы тащили оттуда все, до чего только могли добраться. Как думаешь, откуда у нас столько продуктов на содержание такого количества людей? Плесень, которую собирают на крыше – это конечно существенный бонус, позволяющий экономить продукты питания, но без нормальной пищи люди бы уже давным-давно загнулись в этой бетонной коробке. Ты этого скорее всего не знаешь, но лет за двадцать до катастрофы ученые из одной забугорной страны смогли разработать очень классный способ консервации продуктов в свежем состоянии.
– Знаю-знаю. Такие серые консервные контейнеры, которые стояли в магазинах для хранения продуктов. Мы с мамой раньше частенько закупались там.
– Ага. Эти контейнеры позволяли помимо продуктов хранить даже некоторые лекарственные средства долгие годы, даже после истечения срока годности. Довольно полезная технология, которая очень быстро разлетелась по миру. Все продукты, доставляемые в магазин и хранящиеся там на складах, были запечатаны в подобные контейнеры, что и позволило нам питаться нормальной пищей.
– Но почему просто не отправить большую группу людей, и не зачистить там все магазины и офисы, выгребая там все подчистую? Я слышал, что наш отряд до сих пор совершает туда вылазки, принося необходимое на склады дома. Да я сам после школьных уроков помогал перетаскивать ящики с нижних уровней на склад.
– Ты вообще бывал там? Стены в пристройке выполнены в виде стеклянных окон в самый пол. И так в большей части помещений. После катастрофы многие из тех стекол побились, в здание проник туман. Мы, конечно, пытались перегородить выбитые витрины баррикадами, но делать это во всей пристройке все равно, что выстраивать новые стены с нуля. У нас попросту нет таких ресурсов. Да и кто этим будет заниматься, когда в помещения уже проник туман? Не пара «капель» как в щели сквозь наши баррикады, а полноценный туман, заволакивающий все помещения.
– Но вы все равно совершаете вылазки.
– Приходится. Там еще куча полезного барахла. Продуктовый мы, конечно, давно почистили, как и соседнюю аптеку, но на складе, где грузили продукты и лекарства, еще много чего полезного осталось. Так что раз в два-три месяца наш отряд отправляется в очередной рейд в пристройку. Тебя, между прочим, тоже сия учесть не минет. Считай это боевым крещением.
Как же, «боевое крещение». Возможно, я не мог признаться даже самому себе, что чувствовал страх. Панический страх перед тем, что ждало меня за стенами этого дома. Одно дело представлять и размышлять о том, как бы ты поступил, оказавшись в той или иной ситуации, а совсем другое – когда ты сам оказываешься лицом к лицу с опасностью, грозящей тебе смертью. Как поступит человек в такой ситуации, невозможно предсказать заранее. Как я сам поступлю? Буду бежать, панически подвывая и скуля от ужаса? Стисну зубы и переборов себя, двину дальше? Да фиг его знает, если честно. Не испытав себя, мне не удастся ответить на самый главный вопрос, терзающий мой разум – какой я человек?
Между тем, Марина уже разлила чай по кружкам, подготовив его для возвращающихся с патрулирования парней. Вернувшиеся Максимов с Игорем, поставили на стол котелок с едой. Работники из кухонной бригады, в чьи обязанности входило не только приготовление пищи, но и доставка готовой еды на каждый этаж дома, не рисковали спускаться на первый этаж. Для большинства людей дверь, отделявшая этот этаж от остального дома, была той самой чертой, переступать через которую не станет ни один разумный человек. По этой причине, они в сопровождении охранителей подходили к двери, оставляя у нее котелок с провизией. Дальше уже наши парни забирали еду, разделяя ее на членов отряда.
Это было даже забавно. Я провел в составе этого отряда всего полночи, сидя в караульном помещении, но даже отсюда я буквально кожей ощущал, как на меня больше не действуют те правила и оковы, что связывали остальных жителей этажа. Именно в этот момент я понял, что ощущали и о чем говорили другие бойцы отряда. Это была свобода. Именно здесь, в месте, где кругом кишит опасность, где нет других людей, кроме твоих боевых товарищей, ты лучше всего ощущаешь те самые ограничения, что довлеют над людьми, жившими в так называемой свободе. Удивительно, но именно здесь я впервые почувствовал себя своим. Ощутил, что я действительно нахожусь на своем месте. Мои силы и возможности кому-то необходимы и рядом со мной находятся люди, которые могут опереться на мое плечо и подставить свое, когда это станет необходимым.
– Эй, новичок, ты есть-то будешь? Я все, конечно, понимаю, новые впечатления, эмоции захлестнули. Но в большой семье клювом не щелкают. Не успеешь глазом моргнуть, как твою порцию Марина схомячит, у нее задница исхудала, нужно набирать килограммы.
В караулке грянул хохот, а говоривший Игорь увернулся от метко брошенной ложки и спрятался от разгневанной женщины за одним из шкафов.
Для меня же все происходящее в какой-то мере было необычно. Скрывавшиеся в доме люди вели себя совершенно по-другому. После катастрофы было не так то и просто услышать на одном из этажей смех или веселье. Да, у жителей были праздники, дни рождения, даже новый год праздновали. Но в большинстве своем люди вели себя весьма аппатично, стараясь не реагировать на окружающие раздражители. Даже разговоры зачастую велись полушепотом, стараясь не привлекать лишнее внимание. На этажах царила атмосфера уныния и безнадежности. Пожалуй, единственным исключением из этого правила были дети, которые вносили в жизнь взрослых людей некую толику сумбурности, на время рассеивая сгущавшуюся серую хмарь человеческого настроения. Однако здесь,в караулке витало совершенно другое настроение. Эти люди были куда ближе к опасности, ежедневно подвергая свою жизнь риску и выполняя самую трудную работу в экстремально опасных местах. Но, тем не менее, тут была жизнь настоящая и полная. На лицах бойцов цвели улыбки, а атмосфера в караульном помещении царила радостная и безоблачная. Возможно, впервые за долгое время я почувствовал настоящее спокойствие и… тепло домашнего уюта.
– Ладно, заканчивайте уже этот балаган! – Отложил ложку Максимов. – Игорь, иди, смени Кирилла на посту, его еда уже остывает. Марина, бери нашего новенького, и дуйте в квартирный отсек. Там в центральной комнате двушки брешь в оконной баррикаде. Оцените степень работ, и залатайте дыру. К концу смены чтобы баррикада была полностью восстановлена.
– Издеваешься? Совсем мозг протек, как офицера получил? Хочешь направить парня в его первую смену на ремонт бреши?
– Спокойнее, Марин. – Поднял руки верх Максимов. – Что же ты такая взрывоопасная. Успокоительного что ли попей. Травок там каких-нибудь. С таким взрывным характером тебя, в конце концов, кто-нибудь обязательно пришибет. А на счет ремонта – я что, идиот по твоему? Мы с Игорем все тщательно проверили и оценили степень риска. По сути, там просто металлический лист немного отошел от стены и прорвал брезентовую натяжку. Дыра там в два пальца, и туман особо не проникает. Возьмете два факела и лампу, чтобы нивелировать воздействие, если оно будет и в спокойном темпе все заделаете. Мы сами хотели поправить, но подумали, что это будет неплохой урок для новенького. Парню нужно набираться опыта в нашем деле, а сидя в караулке знаний и навыков он не получит.
– Окей, если так. – Встала со своего места женщина, подхватывая из шкафа карабин. – Поднимайся, Семён. Натягивай костюм и хватай оружие, пойдем вершить великие дела. Да оставь ты этот чай, как вернешься с дежурства, допьешь. Кипятка у нас хватает.
Я отставил стакан, натянул на себя резиновый костюм и, подхватив карабин, двинулся за напарницей.
– Ничего не забыл?
– Эм.
– Патрон. Мы выходим на боевое дежурство, малыш. Там может оказаться все что угодно, вплоть до нового нашествия диких. Так что, выходя из караулки, всегда проверяй, что у тебя заряжено оружие и подготовлен факел или любой другой предмет, способный дать открытый огонь.
– Маринка дело говорит. Поверь, Сёма, эти правила писались совсем не зря. Если дикие подкараулят тебя за углом, времени зарядить карабин у тебя уже не будет. Так что слушайся свою напарницу и набирайся опыта. Возможно, однажды это спасет тебе жизнь. – Сказал Игорь.
Переломив ствол карабина, я сунул туда один из пяти выданных мне патронов. Правила есть правила. Хотя, положа руку на сердце, я вовсе не был уверен, что смогу вот так хладнокровно навести оружие на живого человека и спустить курок. Разумом я, конечно, понимал, что при встрече с дикими других вариантов у меня может и не быть, но… как же иногда тяжело переломить то воспитание, что закладывали в тебя с самого детства. Мне всегда твердили, что жизнь человека священна, в не зависимости от того, что из себя представляет тот самый человек. Однако сейчас, в той ситуации, в которой мы оказались, вполне возможно, что у меня попросту нет другого выхода. Главное не запаниковать, и действовать решительно, ведь в противном случае, я поставлю под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь своих товарищей по отряду.
– Нервничаешь? – Остановилась Марина.
– Есть немного. Мой первый рейд, думаю это простительно.
– Хаха, вот ты салабон! Это патруль. Причем, патруль по вполне безопасному отсеку. На рейд, мы выходим в пристройку. Вот тогда и стоит начинать нервничать. Сейчас же тебе стоит взять свои эмоции под контроль. Слышал, езжай, парни там уже все проверили. Так что не переживай, это будет увеселительная прогулка.
Замолчав, девушка достала из связки очередной ключ, отперев одиночную дверь. Раздался тихий скрежет давно не смазываемых петель, и металлическая дверь распахнулась, обнажая вход в темное жерло, заполненное густейшей тьмой.
– Фонарь! – Скомандовала напарница. – Держись позади меня и постарайся освещать пространство по правую руку.
– Принял.
Первый этаж нашего дома сильно отличался от остальных квартирных отсеков дома. Здесь расположились всего три квартиры, отделенные от основного холла подъезда двумя стенами и одной металлической дверью, в которую собственно мы и вошли. Пройдя через небольшой коридор, мы уперлись в три дверных проема, по логике вещей ведущих в квартиры.
– Двери с них сняли еще в те времена, когда жители покинули первый этаж. Все три здешних двери были деревянными, так что власти решили пустить их на дрова, раз уж эти помещения больше не востребованы их жителями.
– Разве это не правильное решение? Ну, я имею ввиду, что дерево – это один из сильнейших дефицитов в доме, когда как без открытого пламени мы долго не продержимся. А двери, ну они ведь действительно никому не нужны сейчас? – Едва слышно сказал я.
– Ага-ага, как же! Тоже самое нам втирал глава подъезда, когда изымал эти двери. Вот только металлические он нам так и не выдал, хотя мы не раз обращались. Они якобы нужны на других этажах. Ты только представь, если одна из баррикад на окнах рухнет, то входящий в помещение туман, попросту заполнит все три квартиры одновременно. Представь на секунду, сколько сил нам придется потратить, чтобы залатать серьезную брешь, а сколько нужно будет огня, чтобы избавить от попавшего тумана во все помещения. Да дерево с тех трех дверей покажется детским лепетом!.
Я промолчал, резонно полагая, что глупо влезать в политические разборки в свой первый день в составе отряда. Фиг его знает, какие там у них терки с руководством, но как по мне, прежде чем влезать в эту помойную кучу, сперва следует как можно тщательнее разведать обстановку и составить свое собственное мнение на данный счёт.
Обстановка в квартирах была убогая. Все перевернуто и разрушено. Мятые вещи, дырявые матрасы, пакеты, коробки еды, все валялось на полу, превращая помещение в подобие городской свалки. В детстве, бегая с другими парнями по различным заброшенным домам, я встречал похожие картины. Вот только видеть подобное в своем собственном доме, мне категорически не нравилось.
Темнота и тишина сопровождали каждый наш шаг вперед. Лишь шорохи мусора под ногами, да мелькающие лучи фонарей указывали, что мы не стоим на месте, а продвигаемся сквозь это жерло первозданного мрака. По спине ползли легионы мурашек, пальцы немного подрагивали, от чего луч фонаря ходил ходуном, заставляя напарницу бросать в мою сторону недовольные взгляды.
– Спокойно, Семён, я ведь тебе уже сказала, что помещения тщательно проверили до нас.
– Да нет, просто темнота…
– А вот темноты, точно бояться не стоит. Она тебя не съест. Поужинать тобой могут только те, кто скрывается в этой тьме. Так что возьми себя в ручки и сосредоточься на нашей задаче.
– Как тебе удается быть столь возмутительно спокойной?!
– Ооо, какие манеры! Ха! – Марина ткнула локтем мне в бок. – Да не парься ты, это дело привычки. Отходишь первые десяток смен в патрулирование, и не только запомнишь расположение вещей в квартирах, но и сможешь ориентироваться там в полной темноте. А на счет спокойствия, просто я уже устала бояться. Вся это проклятая хрень, что творится с нашим миром… Плевать – будь что будет! Я не собираюсь бояться. Лучше, приложить все силы, чтобы перебороть этот страх и выйти из схватки в здравом уме и светлой памяти полнейшим победителем.
Внимательно осматривая каждый угол, мы изучали одно помещение за другим. Обстановка каждой комнаты и квартиры почти в точности повторяли предыдущую: разбросанный мусор, абсолютный беспорядок, оборванные обои и вскрытые полы, с извлеченными паркетными досками. Аккуратно обходя разбросанные вещи, мы шли от одной стены к другой. У каждого оконного проема напарница останавливалась, внимательно осматривая баррикады на окнах. Изучив их визуально, девушка извлекала из-за пояса плоскогубцы, подхватывая ими край металлического листа и сдвигая его с места. Когда у нее это не выходило, она простукивала инструментом баррикаду по краям соединения со стеной. Каждое защитное сооружение на окнах осматривалось самым внимательным образом, дабы не пропустить ни малейшую щель.
На мой личный взгляд подобная предосторожность была явно излишня, ведь прошлая группа проверила эти самые баррикады всего пару часов назад. Но раз надо, значит надо. Наконец, спустя почти час, мы добрались до той самой комнаты, где была обнаружена брешь. Еще на подходе, переступая порог комнаты, я ощутил необычное чувство. Словно порыв пронизывающего до костей холодного ветра пронесся через все тело. Всего шаг в объятия тьмы, как окружающая действительность словно изменилась. Мрак стал еще гуще, тишина более зловещей и гнетущей, а забитые в глубины подсознания страхи, выбрались наружу, наваливаясь на мое сознание с новой силой.
– Окно справа. – Тихо проговорила Марина.
Но я и без нее уже видел пролом. На одном из окон металлический лист был немного отогнут в сторону. Вбитые в стену заклепки были вырваны с корнем, и лежали на полу. Двинувшаяся вперед женщина, щелкнула зажигалкой. В следующий миг в ее руках вспыхнул факел. Комнату озарил яркий свет, заставив дрожать на стенах темные тени. Теплое горячее чувство прокатилось через все тело, прогоняя дрожь. Страхи отхлынули, уступив место уверенности и решительности. Только сейчас, вновь обретя твердость мышления, я осознал, что все это время на меня воздействовал туман, проникающий в помещение сквозь щель в баррикаде. Удивительно, но в тот момент я даже не мог осознать, что нахожусь под воздействием некоего внешнего фактора. Все блуждающие в голове страхи и кошмары были настолько реальны и привычны, что я попросту не осознавал воздействия на мою психику извне.
– Эй, новичок, подойди. – Поманила меня пальцем наставница. – Ничего странного в этой бреши не замечаешь?
Окинув свежим взглядом пролом, я оценил ситуацию. Рассуждая трезво, я стал понимать, о чем толкует моя напарница. Металлическая пластина, перекрывающая окно, была отогнута весьма странным образом. Ее верхний край был выгнут вовнутрь, словно кто-то с внешней стороны приложил не мало сил для того, чтобы отогнуть баррикаду. Вот только была одна странность. За пластиной был туго натянут брезентовый тент, перекрывающий доступ в помещение тумана. По логике вещей, если кто-то с противоположной стороны пытался отогнуть заграждение, он обязательно должен был сорвать мешающий ему тент.
– Очень похоже на то, что баррикаду попросту выгнули в нашу сторону. – Поделился своими мыслями я. – Вот только это невозможно сделать, не вырвав брезент.
– Ты конечно прав. Хм, но в брезенте есть дыра.
– Смеешься? Да в эту «дыру» даже ребенок едва ладонь просунет. – Оценил я ширину прорехи в брезенте. – Даже если туда инструмент просунули, невозможно отогнуть этот лист, не повредив саму стену.
Марина поднесла факел к стене, установив его в щель, между окном и листом метала. Склонившись к окну, она провела рукой по каменной кладке, внимательно изучила следы и даже высунула руку наружу, сквозь щель в брезенте, ощупав стену с той стороны окна.
– Ты прав, отжать баррикаду с той стороны, не повредив стену или брезент, невозможно.
– Мне вот интересно, что порвало сам тент? Ведь лист, перекрывающий окно, отогнан в нашу сторону.
– Парни не делились еще с тобой историями о «наблюдателях»?
– Чего? Наблюдателях? – Не понял я.
– Ну, так мы называем это явление. – Неопределенно дернула плечом женщина. – Когда отряд выходит на дежурство или уходит в рейд, не используя в этот момент пламя, а ориентируясь лишь на свет от фонарей, можно увидать в тумане за окном силуэты.
– Ты сейчас прикалываешься? Какие, к дьяволу, могут быть силуэты в тумане, от которого люди рассудка лишаются?!
– Не знаю. Многие рассказывали, что видели наблюдателей, заглядывавших в окна. Их описывали как размытые тени, отдаленно смахивающие на человеческие фигуры. Но стоило только направить на них свет, как тень бесследно исчезала. Сама я подобного, если честно, не видела, но уж слишком многие бойцы отряда рассказывали похожие истории, одинаково описывая увиденное.
– Бред! – Решительно отмахнулся я. – Не может в тумане существовать живая сущность.
– Живая – возможно. На этот счет есть множество теорий. Одна гласит, что это души погибших людей, заглядывают в окна к живым. Другие уверены, что это некие инопланетные существа, что заполнили нашу планету своим ядом и теперь терпеливо дожидаются, пока мы все передохнем. Это я тебе назвала две самые популярные теории, но на самом деле их множество.
– Людям делать нечего, вот и выдумывают всякие небылицы. Окей, сошедшие с ума дикие, засевшие в подвалах это одно. Но выдумывать всякие сказки, о тенях, заглядывающих в окна, на мой взгляд, попросту глупо.
–Думаешь, они всем скопом обманывают? – Бросила на меня косой взгляд Марина.
– Ну почему же. Вполне возможно, что они действительно что-то видели, или им попросту показалось, а остальное они уже сами себе докрутили. Такое ведь сплошь и рядом бывает. Вспомнить только, сколько было баек от матросов о чудовищах и гигантских монстрах, пожирающих корабли и утягивающих души матросов на дно океана. Люди вполне могли увидеть мельком нечто, чего они не смогли понять. Ну а дальше уже начинала на полную работать фантазия.
– Ну-ну. Как скажешь, опытный ты наш. Я пошла за инструментом. Своими руками мы этот лист не отогнем в обратную сторону. Да и прибить его понадежнее к стене нужно. – Достав из-за пояса моток ниток с иголкой, она кинула их мне в руки. – Зашей пока дыру в брезенте. Только ради бога, не вглядывайся в щель. Пусть и немного, но баррикада отогнута, так что между тобой и внешним миром лишь тонкий брезентовый тент. Да еще и дырявый. Не хотелось бы по возвращению застать твое полное отсутствие. Держи ухо востро!
Напутствовав меня такой горячей и «подбадривающей» фразой, девушка вышла из комнаты. Когда в коридоре стихли ее шаги, я глубоко вздохнул. Да уж, напарница мне досталась та еще штучка. Если только это не местный розыгрыш новичка и ко мне сейчас не выскочит из-за угла половина смены, с накинутыми на головы простынями, изображающая привидения.
Мне даже пришлось несколько раз хлопнуть себя ладонью по лицу. Какой, мать его, розыгрыш?! Я нахожусь в отряде «А», в точке дома, которая считается одной из опаснейших, с высоким риском для жизни. Пусть бойцы отряда и отводили душу за шутками в караулке, но здесь, они не стали бы творить подобное.
Шить я научился пару лет назад. После катастрофы шитье стало одним из основных умений, необходимых каждому выжившему жителю дома. Вещи, оставшиеся у жителей, требовали постоянного ремонта, а новые взять было неоткуда. Так что любая тряпка, любой старый, порванный свитер, превращался в самую настоящую ценность, за которой необходим был глаз да глаз. Жители штопали, шили, вышивали, латали вещи, стараясь придать им максимально нейтральный вид. Многие поднаторели в искусстве шитья настолько, что могли даже половой тряпке придать респектабельный вид. Не сказать, что я был мастер, но кое-что умел. Уж с брезентовой тряпкой на окне, точно сумею справиться.
С усилием толстая игла прошла брезент, проталкивая в его край нить. Я шил, не особо задумываясь над тем, что делаю. Мои мысли были далеко, а руки действовали на автопилоте. Привычными стежками, один за другим, я соединял разорванные края.
Пффф!
Огонь потух. Торчащий в окне факел, погас. Всего мгновение назад пламя вовсю поднималось над просмоленной тряпицей, разбрасывая во все стороны искры, заставляя пускаться в пляс скачущие на стенах тени. Всего секунда, одного мгновение и оно исчезло, словно его и вовсе не было. Мне показалось, что я моргнул. Ведь стоило только открыть глаза, как помещение вновь погрузилось в кромешную тьму. Привыкшие к свету факела глаза, были ослеплены темнотой, потеряв возможность различать предметы и окружающую обстановку. Я растерялся, замерев на месте, бестолково вращая головой, стараясь различить что-либо вокруг себя.
Дзинь!!!
Звук, пронесшийся звук, болью прошелся по ушам. Словно острым лезвием ножа заскрежетали по стеклу. Звук был громким, невыносимо отвратным, заставляющим все внутри перевернуться. Но хуже всего было то, что доносился он с той стороны окна. Я замер на месте. Все тело словно одеревенело от страха. Мозг лихорадочно искал варианты и, не находя их, подавал сигнал – пора бежать. Бежать немедленно, не оглядываясь, а лишь прилагая все силы, чтобы унестись из этого места.
Дзыыынь!!!
Звук повторился. Теперь он был прямо передо мной. Это было мое окно. Кто-то провел лезвием по окну, которое было прямо пред моим носом. Вот только была одна проблема, в этом окне уже давно не было стекла. Но звук был, и я всем своим естеством ощущал, что напротив меня, отделенный лишь металлическим листом да брезентовым тентом, кто-то есть.
Все чувства притупились, мозг соображал туго, но я сделал над собой усилие, стараясь всей своей волей вернуть себе контроль над задубевшим телом. Всего этого попросту не могло быть. За окном нет никого, и быть там не может. Все это было галлюциногенным воздействием тумана. Ведь огонь погас, а значит, на меня сейчас воздействует внешняя среда. Возможно даже тот самый черный туман, которым меня так пугали на курсах подготовки отряда. Галлюцинации – и ничего больше. Это не материальные существа, и никакого вреда быть не должно. Это всего лишь плод моей фантазии, в недрах мозга, охваченного галлюциногенным влиянием тумана.
Тень. Нет, не тень, а силуэт. Силуэт существа. Оно стояло напротив меня, с той стороны проема. Сквозь дыру в брезенте я видел не многое, но и этого хватало, чтобы различить некоторые детали. Сперва, я даже не понял, на что я смотрю, пока существо не пригнулось. Оно было высоким, под два с половиной метра ростом. Не симметричным, отдаленно напоминая человека. Тонкие, но длинные ноги, согнулись в коленях, представив пред моим взглядом грудь этого существа.
– Н… не…нет. – Прохрипел я, делая шаг назад.
Оно словно было человеком, одетым в рванный деловой костюм. Я чувствовал, что оно знает о моем присутствии. Оно пришло за мной, и в этом у меня не было ни малейшего сомнения. Разделявшая нас баррикада, показалась мне столь тонкой и незначительной, что не могла бы сдержать, желавшего шагнуть внутрь помещения гостя. Длинные, словно сосиски, совершенно белые как у утопленника пальцы, просунулись в щель тента, расширяя разрыв. В этот миг я увидел лицо существа. Или точнее его полное отсутствие. Ведь на яйцеобразной, человекоподобной голове совершенно отсутствовало лицо. Голая, белая кожа покрывала те места, где должны были быть глаза, рот и нос. Не было ни ушей, ни волос, лишь белая кожа, от которой даже на расстоянии несло пронизывающим холодом.
