Николай Воронов
Апокалипсис в подъезде
– Это точно. Я до сих пор не понимаю, как ты умудрился найти ту комнату. Герметичные двери и отсутствие окон – это, наверное, самое безопасное место в том аду. Честно признаюсь, когда ты потащил нас к той комнатке, я уже было решила, что чердак у тебя протек. Это ведь была верная смерть. Если даже в подготовленном на складах укрытии, наши парни не смогли укрыться от тумана, то уж там и подавно выжить не получится.
– Нууу, если бы не кошак, то мы бы оттуда и не ушил.
– Мммм. Сёма. – Аккуратно начала Марина. Ее голос внезапно стал мягким и вкрадчивым. – Послушай, мы все были там. Видели все, что происходит. Там… там не было никакого кота.
– Ты уже это говорила. Возможно, ты просто не заметила…
– Возможно. Вот только я поговорила и с Кириллом. Он ведь был прямо рядом с тобой. Но и он не видел кота. А то существо, что ты описывал. Пойми, я глаз с тумана не сводила. Даже в тот момент, когда он нас почти нагнал, и ты потащил нас в комнату. Не было в тумане ни лиц, ни существа. Не было кота, о котором ты рассказывал.
– Хочешь сказать, будто я рехнулся? – Едва не взревел я.
– Нет. Пойми, туман воздействует на мозг человека неизвестным науке образом. Сам ведь прекрасно знаешь, что многие люди, которые сталкивались с туманом, видели… разное. Одни сходили с ума, превращаясь в агрессивных психов. Другие видели галлюцинации и миражи. Вполне возможно, что именно подобный вариант произошел и с тобой. Ты видел галлюцинацию, но твое подсознание в критический момент подсказало тебе верный выход из ситуации, а так как в этот момент на твой разум происходило постороннее воздействие, все это вылилось в галлюцинацию о вышагивающем существе, которое на самом деле было обычным туманом, и коте, который и обозначал путь к спасению.
– Вы с Томой сами играли с кошаком. Тома даже имя ему дала. Да его весь этаж видел и подкармливал, хочешь сказать это так же была моя галлюцинация?
– Я не говорила, что кота не существовало. – Спокойно ответила бывшая напарница. – Все, что я пытаюсь до тебя донести, так это то, что конкретно в той ситуации, ты действовал инстинктивно, а все остальное было лишь игрой воображения.
Я отвел глаза, не желая встречаться с Мариной взглядом. Больше всего я боялся, что она может прочитать в них мои истинные чувства и мысли. Я знал, что это была не галлюцинация. Я помнил поведения кота, который вывел нас из стоков. Тома видела его, взаимодействовала с ним, кот не был игрой моего воображения. Как и проклятый «наблюдатель», поставивший своей целью поймать меня, во что бы то ни стало. Он существовал в реальности, и теперь я был в этом полностью уверен. А тот факт, что никто кроме меня его больше не видел, лишь вызывал новые вопросы, на которые мне бы очень хотелось получить ответ.
– Там у отца кто-то есть?
– Вроде один парень из ремонтной бригады. – С облегчением сказала женщина.
Видимо вся эта тема с моими «видениями» ее здорово напрягала, и она была крайне рада сменить тему разговора.
– Когда я пришла, он уже был в кабинете. Твой отец только выглянул и попросил немного подождать.
Я пожал плечами. С повышением и получением высокой должности отец не смог даже найти время, чтобы поговорить со мной. Несколько раз он посылал маму, передавая через нее различные послания. Я не обижался, так как знал, насколько сильно он был занят. А уж после начала всей этой канители с переделом сфер влияния и попытки убийства главы, отец и вовсе не вылезал из своего кабинета в штабе. Именно ему глава поручил проведение расследования. Я подозревал, что главе прекрасно было известно, кто стоял за тем инцидентом. Так что у отца хватало забот.
– Если ты спешишь, готова тебя пропустить. – Улыбнулась Марина.
– Не стоит, у меня долгий разговор. Да и не уверен я…
Я замолчал, обеспокоено оглянувшись на перегородку, за которой из кабинета отца донеслись странные звуки. Сперва, что-то тяжелое упало на пол. А спустя секунду раздавшиеся приглушенные вскрики и звуки борьбы подтвердили, что происходит нечто из ряда вон.
Сломя голову, я бросился к перегородке, но как бы быстро я не среагировал, Марина меня опередила. Реакция этой женщины была словно у дикой тростниковой кошки. В мгновение ока, преодолев половину комнаты, она откинула полог, врываясь в кабинет. Вбегая вслед за ней, я так и застыл на пороге, с открытым ртом и трясущимися руками.
Отец, раскинув руки, лежал на полу. На нем восседал мужчина, беспрерывно тыкая его в грудь ножом. Удар за ударом, со зверским выражением лица и безумием в глазах, он продолжал наносить удары. Во все стороны летели брызги крови, в свете масляных ламп, извлекаемое из тела лезвие сверкало неестественным светом. Отец издал протяженный стон и его глаза закатились, а голова упала на пол.
Услышав нас, убийца повернулся встретившись со мной взглядом.Разумеется я его сразу узнал. Круглое лицо, недельная щетина, залысины на голове и пигментные пятна – Мухомор. Увидев меня, его рот растянулся в неживой, омерзительной ухмылочке, обнажая редкие желтые зубы, словно покрытые известковым налетом.
Застыв у порога всего на мгновение, Марина сориентировавшись в ситуации, рванула к убийце, выхватывая из-за пояса нож. Ее скорость и реакция ставили меня в тупик. Вот только Мухомор показал, что и он не лыком шит. Вскочив с тела отца, он подставил под удар свою руку. Лезвие глубоко вошло в ладонь и сжавшийся кулак, уже не позволил девушке извлечь оружие. Чуть пригнувшись и сделав короткий шажок вперед, Мухомор нанес мощный удар в челюсть. Не успевшую уклониться женщину буквально смело в сторону, и она сломанной куклой рухнула в углу комнаты.
– Наконец… да-да, сегодня просто прекрасный день. Ты последний… су..а, последний, кого мне нужно замочить.
Его бледное лицо, словно заострилось, щеки впали, глаза покраснели от лопнувших капилляров, и напоминали глаза вампиров из старых фильмов. Сквозь сжатые до хруста зубы, проступали капельки, уже знакомой мне, желтой пены. Мухомор выдернул из ладони нож, словно и не замечая боли. На его голове вздулись вены и он медленно, шаг за шагом, стал приближаться ко мне. Он не спешил, словно смакуя каждое мгновение. Взгляд был обращен лишь на меня, и, казалось, он совершенно не видит ничего вокруг.
– Знаешь… я ведь лишь недавно осознал свое место в жизни. Раньше я был таким же как ты, прожигал свою жизнь напрасно, в тщетной надежде на светлое будущее.
Улыбаясь безумной улыбкой, он сделал очередной шаг в мою сторону. Я не реагировал, молча стоя в дверях, и наблюдая за приближением убийцы отца. Спешить было уже некуда, ведь судя по количеству ран на груди и обилию кровавых ручейков на полу, обращаться в мед-отсек уже было бесполезно. Десятки колото резаных ран, и как минимум несколько в самое сердце. То, что раны были смертельны, я понял сразу.
– Когда ко мне обратилась Владлена Воеводина, предложив поучаствовать в свержении главы, я согласился без малейших раздумий. Уже к тому моменту мне было безразлично это все, и я понимал, что выбраться из этого дома мы не сможем. Остальные хотели изменить власть, объединить народ и вместе стремиться вырваться отсюда. Они горели идеями, но мне было плевать на все это. Я увидел новую цель. Мы все прокляты, и лишь наша смерть сможет дать нам свободу от этого ада. Да-да, если ты еще не понял, мы находимся в аду.
Мухомор коротко хохотнул, но его глаза цепко отслеживали мою реакцию. Видимо он был крайне разочарован отсутствием любых эмоций на моем лице, так как продолжил свою речь он уже не столь запальчиво.
– Только смерть в тумане может освободить наши души от этого проклятия. Если же человек погибнет в здании, то его душа навеки останется бродить в этих бетонных стенах. Такая судьба ждет всех моих жертв.
– Ты сказал, что это мать Воеводина приказала тебе убить главу? – Впервые нарушил молчание я.
– Хехе, чистосердечное признание желаешь? Впрочем, весь этот разговор умрет вместе с тобой. – Покачал он головой. – Ты и половины не знаешь об этой старухе. Она не только спланировала всю это операцию, но и лично отбирала для нее людей. Сам-то как думаешь, каким это образом в столь замкнутом помещении, где каждый знает все обо всех, удалось скрыть факт подготовки восстания? Старуха продумала все до мелочей. Я ей сразу приглянулся, и именно мне она поручила самое важное дело.
– Вот только тебе так и не удалось добраться до главы.
– В тот раз. – Мерзко усмехнулся он, делая еще один крошечный шажок вперед. – Но я его достал. Как думаешь, почему не смотря на массовые восстания и беспорядки, глава так и не появился? Раньше он трусом не был и лично руководил зачисткой, если того требовали обстоятельства. Все просто, как дважды два, уже полторы недели как я вскрыл Ломотьеву горло. От уха до уха, ха-ха-ха! Это было прекрасно. Клянусь тебе, он чуть в штаны не наложил когда понял, что его хваленая охрана второй раз проспала покушение. Я ведь сказал, старуха продумала все до мельчайших деталей. Ха-ха-ха!
Пока он заливался смехом, брызжа слюной и желтой пеной, я судорожно размышлял о происходящем. Если это правда, и глава мертв уже больше недели, тогда к чему это все? Если раньше я еще мог оправдать действия Воеводина попыткой захвата власти, то теперь осталась лишь одна, верная на мой взгляд, теория.
– Она же впоследствии приказала тебе убить Романа?
– Романа? Аааа, офицера восьмого этажа. Ну да, этот индюк стал слишком много болтать языком. Видите ли, совесть в нем взыграла. Он стал самым простым. Никто не обращает внимания на трудяг из ремонтной бригады: они вроде как есть, копошатся рядом, но совершенно не привлекают к себе внимание. В нынешних условиях – идеальная маскировка. Куда сложнее было подставить под удар ваших бойцов. Ты представляешь, как сложно было сделать так, чтобы целая группа анархистов, сдохла в пристройке, да еще при этом, чтобы все восприняли это как несчастный случай. Ооочень тонкая работа.
– Значит и это твоих рук дело? – Я и сам поражался своему спокойствию.
Если задуматься на мгновение, перед спасательной миссией нам действительно говорили о присутствии в группе одного ремонтника. Видимо именно им и оказался Мухомор, которого отправили подобрать необходимые компоненты и оборудование.
– Пока эти идиоты рылись на складах, да обыскивали пройденные сотни раз магазинные полки, я занимался баррикадами, которые вы установили во внутренних помещениях. Повредить их достаточно, чтобы они рухнули при нашествии тумана, было делом муторным, но я справился. Ты даже не представляешь, какое я испытал наслаждение, когда связь с твоими дружками оборвалась. Ооо, как же все запаниковали, когда они перестали отвечать на вызовы. Никто не мог понять, что же на самом деле происходит. А ведь именно в этот момент, рухнули баррикады и ваши бойцы ощутили на собственной шкуре расплату за все свои грехи.
– Расплату за грехи? Ясно. – Внимательно следя за его лицом, сказал я. – Разобравшись с главой, Воеводина решила устранить последнюю помеху – моего отца.
– Хаха, нет, ты ничего не понял1 Считаешь своего папашу образцом нерушимого духа и стойкой воли? Да он первый приполз к Воеводину, клялся в вечной верности и преданности. Старухе незачем было убивать твоего отца, ведь он больше не представлял для нее угрозы. Это моя, и только моя цель. Вся ваша семья – вы все выродки, заслуживающие самой страшной участи. Когда я закончу с тобой и твоей мамашей, я, наконец, смогу завершить свое предназначение, которое мне повелел посланник.
– Посланник?
Мухомор не ответил. Вместо этого он неожиданно рванул в мою сторону, весьма умело сделав короткий замах ножом. Сверкнуло лезвие, пройдя всего в сантиметре от моей шеи. Вот только я уже был к этому готов. Сделав шаг назад, и уклоняясь от удара, я без лишних слов вскинул руку с зажатым в ней пистолетом. Раздался глухим эхом выстрел. Кусочек свинца, угодил убийце в челюсть. С диким воем, обливая вокруг себя все в крови, он повалился на пол.
– Что за посланник? – Встав над ним, спросил я.
– Э..ссс.наа.. – Невнятно выдал он.
Говорить он не мог, так как пуля раскрошила его челюсть. Удивительно, что он еще мог издавать звуки. Уже понимая, что выстрел услышали все, я сделал последнее, что было необходимо. Подняв пистолет, я прицелился точно в лоб Мухомору и, глядя ему в глаза, нажал на спусковой крючок.
Глава 11. Сквозь туман
Жаркое ревущее пламя разгоняло клубившийся вокруг туман. Оно словно провело пограничную черту безопасности, за которую не могли проникнуть ледяные пальцы холода, несущие в себе безумие и отчаянье. Многочисленные костры, разожженные по краю крыши, оберегали скопившихся здесь людей, не позволяя туману проникнуть внутрь. Пламя дарило чувство безопасности, спокойствия, умиротворения.
Говорят, можно вечно смотреть, как горит огонь. За годы, проведенные в этой бетонной тюрьме, я часто смотрел, как пляшет огонек на конце фитиля. Да и чем еще можно было занять себя, проводя бесконечно долгие вечера, замкнутым на крошечном уголке отведенного тебе пространства? Читать да смотреть, как горит огонь.
– Подгоняйте-подгоняйте! Крепите эти еб…е тросы ровнее! Если сорвется, я сам вас с крыши сброшу! – Раздался окрик у меня над ухом.
Начальник ремонтной бригады наседал на своих подчиненных, которые по его мнению не слишком надежно закрепляли веревки. Сам трос удерживал над крышей ярко красный воздушный шар. Огромный куполообразный шар, наполненный горячим воздухом, высоко вздымался над зданием. Прикрепленная к нему, висящая снизу корзина, на фоне самого шара, казалась столь крохотной. Собранная из деревянных досок и металлических труб, обшитая снаружи брезентом, она не внушала доверия. Казалось, конструкция может развалиться от обычного дуновения ветра. И пусть научники, собиравшие ее, клялись в надежности корзины, у многих, кто сейчас наблюдал за запуском, на лицах возникали серьезные сомнения на этот счёт.
– Запуск через пятнадцать минут. – Протолкнувшись через толпу людей, поведал мне Пончик. – Максимов уже готов. Остались последние приготовления. Парни хотят в последний раз убедиться в исправности техники и будут давать команду на старт.
Глядя в горящие азартом глаза друга, я попытался выдавить из себя улыбку. Вышла она весьма вымученной и не искренней.
– Сём, я понимаю, что в последнее время тебе не до того, после… В общем…
– Уймись, Пончик. Вот чего точно не нужно, так это слов утешения. Я слышал их слишком часто в последнее время. Смерть моего отца, роспуск отряда – это та самая черная полоса в моей жизни. Но я с этим справлюсь, а за черной полосой, обязательно придет белая.
– Рад, что ты это понимаешь, друг. – С немалым облегчением выдохнул толстяк. – Именно сегодняшний день может стать для нас точкой отсчета до момента, когда мы, наконец, сможем вырываться за пределы туманной завесы.
– Если затея с шаром себя оправдает, я первым пожму тебе руку.
– Но ты в этом не уверен, не так ли?
– Честно признаться, все прошлые попытки преодолеть туман, закончились плачевно.
– В этот раз все получится. – Уверено заявил мой друг. – Мы просчитали все до последних мелочей. Лучшие умы отряда трудились над разработкой этого плана.
– Нуу, «план» выглядит не совсем надежно. – Взглянув на корзину, заметил я.
Оглянувшись по сторонам и убедившись в том, что нас не подслушивают, Пончик понизил голос, чуть наклонившись вперед.
– Учитывая сложившуюся ситуацию, думаю, эта возможность у нас последняя. Если не сложится, то дальше нам останется лишь поднять вверх лапки и дожидаться смерти.
Со стороны пусковой площадки кто-то крикнул, и мой друг, не прощаясь, бросился в ту сторону. У шара сейчас крутилась смешанная группа научников и членов ремонтной бригады. Пока одни проверяли электронику, другие обследовали корзину, проверяя крепления, швы, заклепки, крепившие тент. Вокруг же площадки собралась толпа из приглашенных зрителей, с воодушевлением наблюдавших и комментирующих происходящее. Большинство собравшихся здесь людей находились в приподнятом настроении, явно питая большие надежды относительно предстоящей миссии. Все надеялись на успех, предвкушая как уже к вечеру смогут, наконец, узнать, что находится за пеленой тумана. Получить ответ на интересующий всех вопрос остались возможно едва ли не единственные представители человечества. А сохранилось ли само человечество? И что приключилось с их миром?
Набрав полную грудь воздуха, я с тяжелым сердцем выдохнул, стараясь взять себя в руки. Быть единственным в толпе улыбающихся людей, кто недовольно хмурится, было, по меньшей мере, странно. Особенно после того, как я потерял любые привилегии в этом доме и находился здесь лишь за старые заслуги и по милости нынешнего руководства.
Чуть в стороне от воздушного шара застыла группа Вэшников, окружившая живым кольцом нынешних лидеров, даже не знаю, подъезда или дома. В окружении своей охраны застыли Воеводин, сохранивший статус главы отряда и его мать, на данный момент, взявшая на себя исполнение обязанностей «умершего» главы. Старушка выглядела бодро, улыбаясь всем и каждому, пожимала руки и поддерживала моральное состояние людей, громогласными обещаниями светлого будущего. Божий одуванчик. Мало кто мог поверить, что именно она отдала приказ хладнокровно убить своего предшественника, устранить свидетелей, спланировать переворот.
Глядя на нее, даже я, знающий, как на самом деле происходила смена власти, и сколь безжалостные цели ставит перед собой эта женщина, начинал сомневаться. Впрочем, сомнения были излишни, ведь факты говорили сами за себя.
Придя к власти, она не стала жестоко подавлять восстания, чего откровенно боялись многие. В первые дни ее правления, это позволило жителям нижних этажей даже начать разговоры о возможности пересмотра старой системы. На время даже затихли бунты неповиновения, люди словно замерли, боясь спугнуть удачу, надеясь на самый благоприятный для себя исход. Старушка просто не может быть хуже прошлого главы. Чем она там управлять собирается, да поставили ее как куклу, а власть возьмут адекватные люди. – Подобные разговоры я слышал не раз. Вот только спустя неделю, все мечты людей, жаждущих перемен в своих жизнях, рухнули, словно карточный домик.
Воеводина старшая показала себя не просто как управленец, она жестко, или скорее даже жестоко, взялась за власть. Первым же своим указом она отсекла от питания и поставок любого продовольствия, нижние этажи дома, заявив, что оставшиеся там дармоеды, не желающие работать, не заслуживают питания из общего котла. Пара килограмм пищи в день и немного горелого масла, чтобы поддерживать огонь в лампах. Это все, что сейчас поставлялось со склада на нижние этажи.
Когда подобный указ был объявлен впервые, даже жители верхних этажей прибывали в некой прострации. Никто не ожидал подобного поворота событий. Люди с нижних этажей, сперва, даже не поняли как такое возможно. Пока до самых смекалистых не дошел простой факт, что весь предстоящий месяц с нижних этажей переселялись мастера и специалисты, работники бригад и члены отрядов с их семьями. Все работники, необходимые для поддержания жизнедеятельности дома, сейчас уже были переселены.
Получившие полную свободу, но понимая, что их обманули и буквально оставили на голодную смерть, люди, словно с цепи сорвались. В отсутствии охранителей, все жители нижних этажей в едином порыве бросились проламывать себе путь наверх. Вот только все двери были закрыты, завалены и надежно охранялись. По рвущимся наружу людям стали стрелять сквозь заранее подготовленные в металле окошки. Только сейчас жители осознали, что шутки кончились, и власть попала в руки, совершенно отбитой на голову, и оперирующей лишь холодным расчетом, руководительнице.
Теперь еда для нижних этажей выдавалась с девятого на восьмой, сквозь оконца, куда выставляли котелки и столовые приборы. Далее, по цепочке, жители уже сами должны были передавать еду вниз. Работники кухни более не участвовали в раздаче порций, охранители не следили за порядком. Здесь же встали во весь рост главные проблемы, и прояснилась «гениальная» задумка Воеводиной. Дорвавшиеся до скудных запасов пищи, люди вовсе не собирались делить ее на всех.Если на седьмой и шестой этаж еще что-то спускали, то на самые нижние этажи не попадало вовсе ничего. Там началась самая настоящая резня. Жители убивали друг друга за малые крохи пищи, сколачивали банды, группировки. Они нападали как друг на друга, так и на другие этажи. Всем внезапно стало не до разборок с забравшей все запасы Воеводиной. Люди, если и ненавидели ее и запершихся на верху жителей, то эта ненависть отошла на второй план. Теперь их главной задачей стало выживание и разборки между своими, за те крохи ресурсов, что им кидали с барского стола. Принцип «разделяй и властвуй» работал безупречно даже в такой ситуации.
Многие, в том числе и я, задавались вопросом, зачем она это делала. К чему было рушить старую систему и проявлять столь вопиющую жестокость? Ответ на этот вопрос я к, удивлению, получил от Томы, поделившейся со мной, весьма ценной информацией. Оказалось, загруженность складов была вовсе не столь обширной, как до нас старались донести раньше. По подсчетам, нынешнего количества провизии хватит на несколько лет. Топлива для поддержания огня, было и того меньше. Видимо Воеводина вовсе не верила, что нам удастся выбраться из этого места. Не верила в успех миссии, не верила, что за пределами туманной завесы еще сохранилась жизнь. Она старалась оттянуть неизбежное, избавившись от большого количества ртов, которые необходимо было кормить. Чертовски жестоко, но очень расчетливо.
Раздавшиеся аплодисменты отвлекли меня от мрачных мыслей. Из ведущих на крышу дверей вышел бывший лидер отряда-«А», Максимов. Нынешний пилот воздушного шара, добровольно принявший на себя эту миссию, шел провожаемый бурей оваций. Сосредоточенное лицо, резиновый костюм, закрепленные за спиной два факела и перекинутый через плечо карабин. Он был словно Гагарин, которого провожали на первый полет в космос. Все замерли, наблюдая за его посадкой в корзину.
– Мужик конечно кремень! Я бы на такое не решился1
– Ты просто трус, Лёха. А этот Максимов – красавчик, за нас всех, ради человечества.
Стоявшие рядом со мной мужики, пустились в обсуждения истинной храбрости, которой должен обладать настоящий мужчина, рискующий своей жизнью в столь самоубийственном мероприятии.
Толпа шумела, люди переговаривались, делились впечатлениями, аплодировали. Я же смотрел исключительно на Максимова. Близкий друг первого главы отряда, человек принявший бразды правления после его смерти. Я был знаком с ним шапочно, больше полагаясь на мнение о нем своих друзей. Ходили разные разговоры и слухи, но все они сходились в одном – Максимова считали храбрым и отчаянным человеком, достойным приемником прошлого командира. Тем удивительнее было его молчание, когда Воеводина спустила сверху распоряжение о ликвидации отряда. На своем месте он мог изменить многое. Как помешать самой старухе прийти к власти, так и остановить те безумные нововведения, которые она продвинула. В конце концов, он мог бороться за сохранение отряда, за мечту и идею, которая в свое время, сплотила людей. Вместо этого он промолчал. Подло и трусливо предал доверившихся ему бойцов.
Закутанный для надежности в брезентовый плащ Максимов погрузился в корзину. Толпа замерла, с надеждой глядя на шар. Застыли научники, замерли парни из строительной бригады. Все ждали сигнала. Наконец вышедшая из кольца своей охраны Воеводина, обвела всех собравшихся проницательным взглядом. Улыбнувшись, она махнула рукой. В следующий миг, вокруг развилась суета. Зашумела толпа, люди вновь стали аплодировать, ремонтники обрубили тросы, и более ничем не удерживаемый шар, оторвавшись от крыши, стал медленно подниматься в небо.
Наблюдая, как шар поднимал корзину все выше и выше, я впервые в жизни искреннее молился, в безумной надежде, что все удастся. Задрав головы верх, все люди, стоявшие рядом со мной, затаив дыхание наблюдали за полетом. Десять метров, двадцать, пятьдесят. Наконец, последний канат натянулся, удерживая шар над крышей.
– Вокруг туман. – На мгновение высунувшись и корзины крикнул Максимов. – Отцепляй.
Следящие за натяжением каната научники и рабочие, переглянулись. Это видимо было сосем не по плану. Так и не дождавшись реакции на свои слова и, видимо поняв, что отцеплять удерживающий трос никто не собирается, бывший глава отряда перегнулся через перила. В его правой руке сверкнуло лезвие ножа, перерезающее веревку. Наконец, когда дело было сделано, потерявший крепление шар, стал подниматься еще выше.
Почти минуту мы наблюдали за его полетом, пока белые хлопья тумана не поглотили шар. В этот момент, казалось, стояла столь плотная и оглушающая тишина, что ее можно было резать ножом. Люди замерли, научники ковырялись в своей технике, видимо, пытаясь наладить связь с шаром, или запустить трансляцию с установленных там камер.
Вжжжжууухх!
Словно вспышка огня в небе. На долю секунды показалось, будто вспыхнули сами небеса. Полившийся с небес яркий свет заставлял зажмуриться. Неужели… Но, разумеется, вспыхнул не туман. Обломки горящей корзины падали на крышу с небес. Словно огненная комета, они обрушились на ровный пяточек, на котором собрались зрители.
В моменты критической опасности, я не раздумываю – мозг словно отключается и тело действует само по себе. Рванув в сторону, я, в мгновение ока, перемахнул через небольшое заграждение, скрывшись за чердачной дверью. В спину мне ударила струя пламени и раскаленного воздуха. К счастью, к этому моменту, я уже скрылся за металлической преградой.
Увы, другим повезло куда меньше. На моих глазах троих мужчин и одну женщину, ударной волной буквально смело с крыши и они, кувыркаясь, сорвались с дома, скрывшись в тумане. Что творилось на другой стороне – я даже боялся представить.
На крыше царил сущий ад. Оглушенные, израненные, в разорванной, черной от копоти одежде, люди ползали на четвереньках, стараясь как можно дальше убираться от полыхающих огнем останков шара. Повсюду раздавались крики боли и просьбы о помощи.
– Семён! Хорошо, что я тебя нашла. Идём!
Непонятно откуда, словно чёрт из табакерки возникла Марина. Схватив меня за руку, она потянула к спуску вниз.
– Постой. Нужно помочь… – Растеряно пробормотал я.
– Здесь и без нас справятся. – Резко отрезала она. – Людей скинуло с крыши, если они выжили, мы должны их найти.
– Но как мы…
– Костюмы и оружие на складе. – Пожала она плечами. – Черного тумана внизу сейчас нет, это наш шанс спасти тех, кому удалось пережить падение.
Встретив по пути Игоря и Кирилла, пытавшихся оказывать помощь пострадавшим, Марина окликнула и их. Переминающиеся с ноги на ногу у двери охранители, пропустили нас без малейших вопросов. Краем глаза я заметил Воеводина, стоящего на коленях у самого края крыши. Его матери нигде не было видно, из чего я заключил, что ударной волной задело и ее. Если старуху все же скинуло с крыши, то это просто безумнейший конец ее правления. Впрочем, подавляющее большинство жителей вздохнуло бы с облегчением.
Двери на складе были закрыты. Видимо работники были приглашены на крышу. Так что мы без лишних слов просто вынесли двери, захватив с полок все необходимое: костюмы, оружие, факелы, аптечки, патроны. Марина даже захватила два каната, один бросив мне.
– Нам придется выбираться наружу. Это единственный способ не заблудиться в тумане. – Объяснила она.
– А два-то зачем? – Не понял Кирилл.
– А как вы собираетесь на первый этаж спускаться? – Саркастически изогнула бровь женщина.
Я едва не хлопнул себя по лбу. А ведь она права. Ниже девятого, теперь для нас ходу не было. Пробраться сквозь этажи, занятые бунтующими людьми, было сродни самоубийству. Ненависть к живущим наверху была столь глубокой, что нас бы попросту разорвали на части, как только мы открыли бы двери. А значит, остался лишь один путь.
Разведя двери в стороны с помощью лома, я заглянул в темное жерло лифтовой шахты. Здесь все так же пало гнилью и застоявшимся воздухом. Черная плесень покрывала стены шахты, а на самом ее дне, немного не доставая до подвала, на обломках баррикады застряла лифтовая кабина.
– Придется спускаться по канату. – Сказала Марина, привязывая трос к обломку лифтового крепления. – Чёрт, здесь повсюду плесень и влага. Держитесь крепче, если не хотите сорваться вниз!
Она же первой сиганула в пропасть, мертвой хваткой вцепившись в качающийся канат. Словно заправской скалолаз, всю жизнь этим занимавшийся, она ловко заскользила вниз. Мы с парнями переглянулись между собой, поражаясь той бесстрашности и силе духа, что таились в миниатюрном теле этой блондинки. Ее словно переполняла энергия и жажда действия. Марина – словно юла, которая никак не могла остановиться, продолжая вращаться, пока остаются силы.
Лифтовая шахта представляла собой весьма мрачное место. Даже подсвечивая себе лучами фонарей, было трудно разобрать что-то вокруг себя. Покрывавшая стены черная плесень, словно поглощала свет, от чего вокруг становилось еще темнее. Капли воды и общая влажность места, еще сильнее затрудняли спуск. Дважды я едва не сорвался, лишь в последний момент, удавалось уцепиться за предательски выскальзывающую из рук веревку. К тому моменту, когда мои ноги коснулись крыши лифтовой шахты, вся одежда уже была насквозь пропитана потом.
– Проклятье! Люк заклинило! – В полголоса ругнулся Игорь.
В крыше грузового лифта был вмонтирован узкий люк, позволяющий выбраться из кабины в случае застревания в шахте. Вот только за годы простоя крышка намертво заклинила, не поддаваясь ни на какие усилия.
– Вы слышали? Они в шахте!. – Внезапно раздались крики с другой стороны лифтовых дверей.
С той стороны, на втором этаже, где по слухам не должно было остаться ни одного жителя, раздавались многочисленные голоса и топот ног. В металлические двери шахты несколько раз ударили чем-то тяжелым. Двери дернулись, их пытались разжать с той стороны. Видимо не добившись желаемого результата, оттуда стали раздаваться крики, требуя принести лом, чтобы разжать двери.
– Ничем хорошим для нас это не закончиться. Так что навалитесь на люк, парни! – Пыхтя от натуги, прошептала Марина.
– Даже если все пройдет удачно и нам удастся спасти выживших, как мы назад-то возвращаться будем?
– Об этом мы подумаем, когда все закончится. – Отмахнулась женщина.
Спустя минуту, люк, наконец, поддался, и крышка со скрипом отъехала вверх, открывая нам проход в кабину.
С момента моего последнего дежурства, здесь ничего не изменилось. Не удивительно, что глупцов, желавших сунуться на первый этаж не нашлось. Даже после роспуска нашего отряда, когда последняя смена покинула свои посты, люди так и не решились разграбить караулку. Достав из скрытой в стене ниши аварийный ключ, мы открыли двери. Тихая и темная комнатка, все так же встретила нас уютом и мягким умиротворением, чувством безопасности и защищенности, которые она дарила нам во время смен.
