Николай Воронов
Апокалипсис в подъезде
Резиновые костюмы, карабины и факела уже были готовы и сложены у стены. Бойцы отрядов уже были готовы и ожидали только нас.
– Мы выходим первыми. Прикроем вас, в случае чего. – Улыбнулся Богдан Васильевич.
Кивнув офицеру и пожимая ему руку, внутренне же я не чувствовал ни уверенности, ни душевного подъема. Безусловно, спасение попавших в капкан товарищей было благим делом, поскольку это была не только обязанность, но и суровая необходимость. Не смотря на все риски с этим связанные, в случае если бы моя группа попала в подобную ситуации, очень хотелось бы, чтобы и нам протянули руку помощи.
– Выходим! – Скомандовал я, открывая дверь.
Пристройка встретила нас тишиной. Лишь шаги группы Богдана Васильевича, раздающиеся вдалеке, нарушали властвовавшее здесь молчание. В помещениях и торговых рядах пристройки мало что изменилось с того раза, как я был здесь. Все тот же хлам на полу, перевернутые стеллажи и упавшие манекены – казалось, ничто не нарушало воцарившиеся здесь спокойствие и умиротворение.
Продвигаясь вглубь помещения, мы освещали дорогу светом факелов. Черный туман уже отступил, но его обрывки все еще витали в воздухе. Метр за метром, стараясь не спешить, мы шли от одного торгового ряда к другому.
– Не нравится мне это все. – Мрачно прошептал Игорь.
Он единственный из нас не нес факел, а, взяв наизготовку карабин, внимательно осматривался по сторонам.
– Слишком тихо. Почему мы не слышим закрывшуюся в безопасной зоне группу? Там пять человек, плюс один рабочий из бригады, посланный на поиски нужных инструментов.
– Может все еще пережидают? Засели поглубже на складе. – Предположил я.
– Там двери наружу вырваны с корнем. Сплошная дыра в стене. Спрятаться в той стороне можно только в коридоре, где собственно мы и устроили безопасную зону. – Покачал головой Игорь. – Если бы они были там, они бы заметили уход тумана. Да и мы бы услышали их.
– Точно, мы уже достаточно близко подошли, а ни малейшего звука я не слышу. – Мрачно поддержал друга Кирилл.
Чуть отойдя от группы, я заглянул за один из прилавков. До катастрофы здесь торговали детскими игрушками. Сейчас лавка была в запустении, она не интересовала отряды собирателей, выискивающих продукты, лекарства, детали и инструменты. Многочисленные машинки, всех цветов и размеров, стояли на полках, покрытые толстым слоем пыли. Коробки с конструктором, плюшевыми зверушками и детскими пазлами, стояли здесь, никому ненужные, словно памятник укора нынешней цивилизации. Послание выжившим – тем, кто пошел дальше по дороге жизни, не тем путем.
Возможно, все, что произошло здесь – не более чем наказание. Кара нынешней цивилизации за грехи, что они совершили на этой планете. Человечество, погруженное с самых дальних времен своей истории в бесконечные войны, ненависть и склоки, забыло истинную цель своего существования, отринуло банальные человеческие чувства, погрузившись в пучины раздора и мрака. Быть может, этот проклятый туман стал тем самым наказанием, что сам Господь ниспослал на головы смертных?
– Сём, ты чего там застыл? – Несильно ткнула меня в плечо Марина. – Ну и рожа у тебя! Ты случаем не о смысле жизни задумался? Рановато в твоем возрасте погружаться в такие думы.
Женщина тихо хохотнула и, повернувшись ко мне спиной, пошла догонять напарников. Я же, тяжело вздохнув, двинулся за ней следом. Мерзким она конечно характером обладает, но, чёрт возьми, когда она попала в самую цель! Не знаю, с чего меня потянуло на подобные философские рассуждения. Все эти игрушки вызвали у меня некое чувство диссонанса, даже скорее непонимания происходящего. Вместо того, чтобы приложить все свои силы к борьбе, стараясь вырваться из той ловушки, в которую попали люди после катастрофы, мы занимаемся непонятно чем: ссора с людьми в бункере, патрули и рейды, налаживание быта, создание порядков и даже законов, усиление пирамиды власти. Зачем это все?
С того момента, как старый мир рухнул, я был уверен, что люди прикладывают все свои силы, чтобы вырываться за пределы тумана, понять что случилось с миром, найти других выживших. Я был уверен, что отряды и власть заняты именно этим. Но сейчас, находясь внутри этой системы, и стоя на ступеньке выше по этой пирамидальной лестнице, чем большинство жителей, я стал четко понимать, что люди заняты совсем не теми вещами. Само это понимание вызывало у меня злость и даже отчаянье, ведь я прекрасно осознавал, что в одиночку не смогу вырваться из этой проклятой тюрьмы.
Спустя пару минут мы уже стояли перед двухстворчатыми дверьми, ведущими в складские помещения. Именно здесь и должны были схорониться бойцы группы, ушедшей в рейд. Присев на корточки, и подсвечивая себе факелом, Кирилл дулом карабина поворошил стоящие на полу сумки. В таких мы переносили добытые здесь в пристройке контейнеры для более удобной транспортировки на склад.
– Почему сумки за дверью? – Мрачно уточнил он.
– Какая, мать его, разница! Открывай эти проклятые двери и узнаем, что там случилось! – Зло сказала Марина.
Медленно приблизившись к дверям, напрягая все свои чувства, я аккуратно, почти нежно, толкнул двери. Как и ожидалось, они оказались заперты изнутри. Вот только ни малейшего звука, ни единого шороха с той стороны не раздавалось.
– Дай я!
Игорь решительно отодвинул меня и, размахнувшись, ударил прикладом в замок. Удары о металл гулким эхом разнеслись в тишине пристройки. Наконец, не выдержав, дверь поддалась и створки разъехались, открывая проход.
Подняв высоко над головой факел, я первым двинулся вперед. Каждое мгновение я ожидал нападения, нашествия тумана, появления неведомого монстра. Да мало ли чего можно было ожидать! Но коридор был пуст. Темное помещение уходило вдаль. Дверные проемы зияли темными провалами. Еще в прошлое наше посещение здесь везде были запертые и забаррикадированные для надежности двери. Коридор был действительно пуст. Лишь груды хлама, да разбросанные консервные банки, валяющиеся вокруг погасшего костра, говорили о том, что здесь кто-то был.
– Кострище все еще теплое. – Коснувшись углей кончиками пальцев, заметила Марина. – Они погасили огонь пару часов назад.
– Зачем? Ведь в тот момент, вся пристройка была заполнена черным туманом?
Я поглядел на сложенные в дровнике обломки досок. Топлива здесь хватало еще минимум на пять-шесть часов. О своей собственной безопасности бойцы нашего отряда заботились с крайней щепетильностью, так что не удивительно, что готовили здесь все с большим запасом
– Они не могли отсюда уйти, двери были закрыты изнутри. – Заметил Игорь.
– Они все еще здесь. Держитесь вместе, нужно обыскать комнаты. – Поддержала его Марина.
– Думаете они все еще… – Сглотнув ком в горле, не закончил я.
– Живы? Возможно. Тут главное, в каком состоянии мы их найдем.
Двумя группами мы двинулись вглубь коридора, осматривая одну комнату за другой. Темные, захламленные помещения, в которых ранее, до катастрофы, располагались офисные центры, кабинеты, складские помещения, были абсолютно пусты. Только слой пыли, да разбросанные вещи с бумагами встречали нас от одной комнаты к другой. Царящий здесь полумрак и гнетущая тишина здорово давили на психику. В каждом предмете интерьера, в каждой дрогнувшей тени или внезапном звуке таилась опасность. Возможно, это был иррациональный страх неизвестности, однако вся эта ситуация здорово натянула мои и так уже расшатанные нервы. Еще не отойдя от скитаний по канализационным стокам, я вновь попадаю в ситуацию, в которой в очередной раз случай решил испытать на прочность мою решимость.
– Чёрт возьми, и здесь пусто! – Сказала Марина, заходя в очередную комнату. – Куда они могли деться? Если каким-то образом туман проник в коридор, и им пришлось отступать вглубь помещения, логично было бы запереться в одной из комнат.
– Возможно, они ушли к складу. – Заметил я.
– Нет. Там гаражные двери выбиты, а баррикада, которую мы установили, такая хлипкая, что при нашествии черного тумана, она его совершенно не держит. Здесь единственное место, где они могли…
Договорить она не успела. В следующий миг события понеслись вскачь. Очередная дверь, которую хотел открыть Кирилл, слетела с петель, выбитая ударом, она с грохотом обрушилась на пол. Во время падения она задела плечо стоящего за ней Игоря, заставив парня выпустить карабин и повалиться на пол. Это и спасло ему жизнь. Ведь вслед за упавшей дверью из комнаты броском выскочили люди. Бойцы той самой группы, что была заблокирована в пристройке. Рыча, словно дикие звери, с выступающей изо рта желтой пеной, стекающей по подбородкам, они бросились на отшатнувшегося от них Кирилла.
Из состояния ступора меня вывел крик Марины. В отличие от нас, женщина совершенно не растерялась. Когда из дверного прохода еще только показались первые бойцы, она словно дикая кошка, одним прыжком преодолела разделяющее их расстояние и горящим факелом ткнула в лицо первого нападавшего. В этот миг я увидел, что глаза у человека белого цвета. Они закатились так сильно, что остались видны лишь белки.
– Назад, отходим!! – Крикнула женщина, хватая растерявшегося Кирилла за плечо.
Барахтавшийся под упавшей дверью Игорь, наконец, смог скинуть ее с себя, подхватив выпавший карабин. Перевернувшись на спину, он, не прицелившись, пальнул в сторону навалившихся на его ноги людей. Тяжелая пуля ударила одного из нападавших точно в грудь. Во все стороны брызнули капли мутной красной жидкости. Правда, особого эффекта на раненого это не произвело. Словно завороженный, не чувствуя боли, он вгрызся зубами в ноги. Я бросился к заоравшему от боли Игорю, и прикладом карабина, пытаясь сбить с него нападавших. Удар, еще один. Казалось, мои мышцы сейчас порвутся от прилагаемых усилий. Лицо одного из нападавших превратилось в кровавую маску, но он даже не обратил на это внимание, продолжая вырывать зубами куски плоти из ноги Игоря.
В отчаянье я направил дуло карабина в лицо своего бывшего товарища по отряду, нажимая на курок. Грохнул выстрел, звонким эхом отразившись от стен. Пуля угодила точно в лоб человека, его голова дернулась назад. Секунда промедления и обезумевший боец, наконец, обмяк, так и не разжав свои челюсти.
БАХ!
Второй выстрел и еще одна пуля пронзила лицо другого бойца, терзавшего ногу Игоря. Стоящая над моим плечом Марина отвела дымящееся дуло карабина.
– Хватайте его под плечи, нужно выбираться!
Мы с Кириллом подхватили потерявшего сознание Игоря за лямки висящего на нем рюкзака, потащив бессознательное тело по полу к выходу. Марина заняла позицию в коридоре, перезаряжая оружие. Сделала она это как нельзя вовремя. С противоположного конца коридора, где располагались склады, показались еще трое наших бывших товарищей. Они двигались словно зомби, медленно передвигая ногами, словно куклы марионетки, которыми управлял неумелый кукловод. В полутьме увидеть их лица я не мог, но был уверен, что и их глаза закатились, а рот и подбородок покрывала шипящая желтая пена.
Вскинув карабин, Марина послала в их сторону еще одну пулю, вновь переломив стол, и уверенным движение закинула еще один патрон.
– Сук… туман. – Не своим голосом заорал Кирилл.
Панически обернувшись, я замер с открытым ртом. Сквозь лопнувшие витрины пристройки в помещение проникал черный туман. Он шел со всех сторон, клубился и переползал через стеллажи и стойки, двигаясь к нам со всех направлений. Настоящий черный поток, который было невозможно остановить. В матовом мареве, словно в стекле, я внезапно увидел всплывающие лица. Это были гротескные облики с разинутыми в немом крике ртами, они словно на волнах плыли в мою сторону.
– Бежим! – Привел меня в чувства крик Марины.
Подхватив за лямки рюкзака бессознательное тело Игоря, мы, что есть сил, рванули в сторону первого этажа. Впереди маячили спины убегающих в панике бойцов других групп. Остановиться и помочь нам дотащить раненного товарища им даже не пришло в голову. Да и мне сложно было обвинить их в этом: когда на вас со всех сторон надвигается черный туман – здесь уже вопрос стоит о твоем собственном выживании.
То, что мы не успеем, я понял сразу. Нести раненого товарища и убегать от быстро распространяющегося тумана было попросту невозможно. Если бы я бросил раненого Игоря, у меня самого был бы шанс спастись. В какой-то момент, у меня даже проскользнула предательская мысль, оставить его и что есть сил, рвануть к выходу. Но стоило только об этом задуматься, как я наткнулся на взгляд Кирилла. С красным, сосредоточенным лицом, он тащил своего друга. Его взгляд был жестким, по лбу катились крупные градины пота. Он знал, о чем я думал в этот момент, а я знал, что он не осудит меня, если я поддамся слабости. Но я не мог, чувствуя, как за моей спиной пыхтит Марина, пытаясь помочь нам тащить раненого товарища, как сопит Кирилл, напрягая мышцы и пытаясь идти быстрее. Я видел кллубы уже подступающего к нам тумана. Мы не сможем уйти, у нас попросту не хватало времени, ведь марево уже постепенно подступало к выходу, опережая нас и перекрывая путь к спасению.
Мяу!
Словно наткнувшись на бетонную стену, я замер с открытым ртом. Прямо напротив меня, на одном из треснутых прилавков, сидел кот. Черная животина виляла хвостом, шерсть на его загривке встала дыбом, а зеленые глаза смотрели куда-то мне за спину. Оглянувшись, я увидел выступающую из тумана знакомую долговязую фигуру. Безликая тварь, одетая в лохмотья, с непропорционально длинным телом и кривыми конечностями, вышла из сгустившегося тумана. Медленно и неуверенно, словно в замедленной съемке, он шагал в мою сторону, вытягивая свою длинную руку.
Мяу!!
Спрыгнув с витрины, кот махнул хвостом. Перепрыгнув через лежащие на полу манекены, он скрылся за открытой дверью, ведущей в узкую коморку. В последний момент он обернулся, вновь призывно мяукнув, будто приказывая следовать за собой.
– Сюда! – Крикнул я.
Схватив раненного за лямки рюкзака, я потащил его к открытой двери. За моей спиной, поливая меня благим матом, Марина, все же пошла за мной. Едва не в последнюю секунду, мы успели заскочить в комнату, захлопну за собой дверь и забаррикадировав ее своими телами, навалившись на нее всем своим весом. Обернувшись, я окинул взглядом комнату. Это было узкое помещение, в котором ранее располагалось нечто вроде комнаты отдыха для персонала. Ни окон и другой двери здесь не было. Но что поразило меня больше всего прочего, так это то, что комната была абсолютно пуста. Никакого кота здесь и в помине не было.
– Маааать твою, да что здесь происходит! – Тяжело простонал я, спускаясь спиной по двери.
Глава 10. Конец старой системы
– Вам ясно было сказано – валите отсюда! – Приглушенный стенами женский крик донесся из соседней комнаты. – Не наискались еще? Вы уже перерыли наши вещи по нескольку раз. Повытряхивали и украли все, что посчитали ценным!
– Вы обвиняете членов нашего отряда в воровстве?! – Взревел мужской голос.
– Обвиняю? Да посмотри на себя – рожа ты уголовная! С тебя можно подавать листки с подписью «Особо опасен. Разыскивается законом». Вали, нахрен, обратно на свой этаж!
Раздавшийся за этим гул одобрения, скрыл ответ охранителя. Да он был и не нужен, я прекрасно знал, что там сейчас творится. Разъяренная толпа местных жителей, обступив со всех сторон парочку бойцов, требует от тех покинуть этаж. В последние дни подобные сцены происходили повсеместно, едва ли не на каждом этаже. Жители взбунтовались, требуя отставки власти и справедливого распределения ресурсов. В отдельных случаях дело доходило до прямого столкновения. Впервые на одном из этажей раздались выстрелы, пролилась первая кровь выступивших против правительства жителей. Вот только если охранители считали, будто подобные действия остановят людей, то они глубоко ошибались.
Пожар восстания вспыхнул сразу и повсюду. Жители на разных этажах попросту отказывались подчиняться нынешней системе. Повсюду в открытую велись разговоры о необходимости свержения главы и его лизоблюдов. Люди массово вооружались, используя, кто что смог найти. В ход шли металлические трубы, вырванные из оконных баррикад, заточенные полоски метала или пластика. Использовали даже куски ткани, заполненные песком. Охранители, разумеется, пытались взять ситуацию под контроль, отобрав у людей оружие, и разогнав их по своим местам, на отдельных этажах это даже удалось сделать. Но на общую картину это уже не могло повлиять. Словно солома, в которую ткнули зажженным факелом, люди вспыхивали ненавистью и неповиновением, готовые рвать на части любого, кто по их мнению работает или сотрудничает с главой и его людьми.
– Сём, ты здесь? – Полог моей тряпичной двери открылся, пропуская внутрь Тому. – Видел, что в соседней квартире происходит?
– Слышал. – Скривился я.
– Я сюда еле добралась. Видел бы ты, что сейчас происходит на моем этаже. Люди словно обезумели, бросаются на всех, кто состоит в любом из отрядов. Бориса Валерьевича, ну того безобидного старичка, что в «Б» отряде занимался электрикой, едва не забили насмерть. Если бы не его жена, которой каким-то чудом удалось урезонить толпу, боюсь, его бы просто убили.
– Да уж, подобные инциденты происходят сейчас везде. Утром я хотел навестить Игоря в мед отсеке, так не смог даже до лестницы добраться. В коридоре собралась целая толпа, перекрывшая вход на этаж для Вэшников.
– Думаешь… охранители смогут урезонить людей? – Едва слышно прошептала Тома.
– Сомневаюсь. Точнее я почти уверен в том, что они этого не сделают. Не знаю, зачем это все Воеводину, но именно его приказы привели к подобной ситуации. Охранители не усмиряют гнев людей, а лишь подливают масло в огнь.
– Мне кажется, ты ошибаешься. Я могу понять твое к нему отношение, но мне кажется, ты начинаешь воспринимать его, как совершенно сошедшего с ума человека. Сейчас у него есть все: власть, верные ему люди, ресурсы. Восставшие отберут у него это все. Подумай сам: ведь главные враги, которые сейчас на слуху, буквально на каждом этаже – это не только глава подъезда, но и охранители все с тем же Воеводиным во главе.
– Не знаю, Томка. Чем больше я думаю об этом, тем сильнее осознаю, что действия главы охранителей ставят меня в тупик. Я не могу понять, какую цель он преследует, к чему он стремится. Если только…
– Что?
– Если только он не хочет уничтожить нас всех. Всех, включая и самого себя. – Застыл в изумлении я.
– Мне уже начинает казаться, что это у тебя шарики за ролики заехали. Я понимаю, на тебя многое свалилось за последние месяцы. Думаю, тебе стоит хорошенько выспаться и выбросить из головы все эти бредни.
На лице Томы проступило искреннее беспокойство. Она отнеслась к моим словам не просто со скепсисом, она даже не допустила мысль о подобном, и я мог ее понять. Представить себе, что глава отряда, занимавшийся наведением и поддержанием порядка, человек, который стал одним из столпов, на которых держалась вся нынешняя система, вдруг рехнулся настолько, что решил уничтожить не только саму систему, но и всех выживших, переживших катастрофу. Возможно, со стороны это и звучало абсурдно, если не брать в расчет психическое состояние выживших. Воздействие тумана, скудная еда, недостаток света и личного пространства – все это весьма пагубно влияло на человеческое восприятие и мыслительные процессы. Если люди на нижних этажах сходили с ума, бросаясь на всех и вся, не узнавая соседей, если они становились жестокими даже по отношению к самим себе, то почему бы не представить, что нечто подобное произошло и с одним из лидеров отрядов? А ведь в его руках сосредоточена куда большая власть, чем у обычных жителей.
– Мне нужно поговорить с отцом. – Решительно встал с матраса я.
– Ты меня плохо слушал? Сейчас не лучшее время, чтобы перемещаться между этажами. Мы с тобой состоим в отрядах и всем об этом хорошо известно. Если на родных этажах соседи еще держат себя в руках, то другие восставшие с удовольствием потыкают в нас ножичком.
В этот момент в коридоре раздалась тихая ругань бойцов «В» отряда, поливающих местных отборной бранью. Им вслед неслись не менее «лестные» пожелания никогда больше сюда не возвращаться.
Рванув свой матрас, я разорвал ткань, запуская внутрь руку. Пошарив в набивке из ваты, я извлек на свет небольшой двухзарядный пистолет.
– Ты откуда его раздобыл? Сём, если узнают, что ты прикарманил огнестрельное оружие…
– Том, ты, кажется, не до конца понимаешь происходящее. Власть в доме не просто висит на соплях, она уже потеряла почти любую возможность влиять на ситуацию. Со дня на день, здесь вспыхнет кровавая междуусобная резня. Люди уже сейчас готовы рвать друг друга на части. Всем плевать на нелегальное оружие, когда вокруг творится полное беззаконие.
Подхватив под руку возмущающуюся девушку, я словно буксир потащил ее к выходу. Вслед нам понеслись многочисленные возмущенные тирады от той части соседей, что не считала меня «своим». Хорошо хоть таких было относительно немного и их призывы разобраться с правительственной шавкой натыкались на угрюмое молчание других соседей. Для них я все еще был человеком, с которым они прожили в одном помещении долгие годы. Время расчеловечевания еще не пришло. Вот через пару дней, когда толпа дойдет до кондиции, поняв, что власти не собираются исполнять их требования, тогда возможны любые варианты. Девиз «бей любого, кто не похож на нас» действовал испокон веков и продолжает сохранять актуальность даже в нынешнюю эпоху.
Выскочив в коридор, я отпихнул плечом вставшего у меня поперек дороги мужчину и пока он, ругаясь и грозя набить мне морду, поднимался с пола, я выскочил в лифтовую, где в этот момент толпа выпроваживала за двери охранителей. Протиснувшись мимо людей, мы с Томой присоединились к уходящим бойцам.
– Слышь пацан, вали нах..н, обратно к своим, пока мы тебя за нарушение порядка не задержали! – Глядя на меня с лютой злобой сказал один из бойцов.
– Погоди, Тимур, это же тот парень из «А» отряда, который из подвалов выбрался. – С куда большей теплотой глянул на меня другой охранитель. – Вас сопроводить на верхние этажи?
– Если не сложно. В нынешних обстоятельствах нас скорее на части порвут, чем пропустят наверх.
– Вам-то самим как удается все еще между этажами перемещаться? – Не удержалась от вопроса удивленная Тома.
– Мы все еще контролируем лестницу. Ситуация, мягко скажем, вырисовывается непростая. Пролеты со второго по пятый контролируются восставшими, но нашим парням вовремя удалось перекрыть лестницу на пролете между пятым и шестым, так что этих психов мы временно остановили. Там сейчас дежурит усиленный наряд.
– Ага, вот только нам в любой момент ударят в спину с других этажей. – Мрачно поддержал товарища Тимур. – В целом мы контролируем только верхние этажи – с десятого и выше. Там сейчас собрались все члены отрядов и их семьи, так что советую не задерживаться внизу. В скором времени здесь станет жарко.
Поднимаясь по лестнице и предъявляя свой пропуск заставам на каждом лестничном пролете, я размышлял о происходящем. Даже том случае, если я окажусь прав в своих выводах, как доказать это отцу и главе подъезда. Роман мертв, а без него у меня нет ни единого доказательства. А если бы они были, изменило бы это хоть что-то? Ситуация накалилась до такого предела, что даже устранения Воеводина от управления охранителями, вряд ли решило бы проблему. Впервые с момента катастрофы люди проснулись от сковывающих их чувств страха, отчаянья и безнадежности. Они оглянулись по сторонам и поняли, в какую задницу загнали их нынешние правила и новосозданные устои.
К добру или к худу, но в доме первые за годы, начали происходить изменения. Чёрт его знает, чем это грозит всем нам, но в одном я был уверен точно – как раньше уже точно не будет. А значит лично для меня оставалось лишь одно – постараться выбраться отсюда, прорваться сквозь этот проклятый туман, прежде чем этажи зальют реки крови.
На тринадцатом этаже я попрощался с Томой, которая убежала навестить родителей. После своего перевода в отряд научников, ей наконец удалось уговорить их переехать на верхние этажи, уступив свой угол комнаты вездесущим соседям. Правда тем радоваться довелось не долго, так как уже на следующий день, туда заселили сразу с десяток беженцев со второго этажа, что вызвало очередной виток гнева и выяснения отношений. Одно хорошо – родители Томы в этом балагане больше участия не принимали. А соседи… пусть хоть передавят друг друга, мне до них дела не было.
Здесь, на верхних этажах, ситуация отличалась кардинально. Изначально, местные жители имели куда большие права и привилегии, что в свою очередь, повышало их лояльность к руководству. Живя под самой крышей, в комнатах, где не нужно было тесниться на крошечных отрезках пола, буквально сражаясь с соседями за возможность немного сдвинуть свой матрас, чтобы расположить другие вещи, они не имели тех серьезных претензий, которые завладели умами других людей. Все это привело к довольно забавному разделению, когда жители нижних этажей, требовали свержения власти, а жители верхних были вполне лояльны к ней.
Проходя мимо двухъярусных кроватей, на которых вольготно расположились немногочисленные жители, во мне все сильнее зарождалось чувство нереальности происходящего. Эти люди смеялись, веселились, делясь новостями, рассказывая забавные истории и обсуждая происходящее внизу, словно это и нисколько не касалось. Один из мужчин так прямо и заявил своему приятелю дескать, зачем они кормят дармоедов, не способных даже нормально обслуживать властьпридерживающих людей. Слово «люди», он выделил особой интонацией, словно привилегированный класс, возвышающийся над остальными простыми смердами. Себя он, разумеется, причислял к этому классу.
Пусть эти слова и вызвали целую бурю эмоций в моей душе, но я скорее не злился, а попросту не понимал, как всего за четыре с половиной года, люди из цивилизованного общества, могли скатиться на самое дно, едва не возвращаясь к рамкам феодализма и расслоения общества на классы. И ведь не сказать, что мысли этого мужчины были неким исключением, в подобном ключе думали многие на верхних этажах.
Миновав внутренний коридор, я показал пропуск на последнем дежурном пункте. Охранитель долго изучал мой листок и даже пытался задавать мне каверзные вопросы. Было видно, что пропускать меня в штаб, желанием он не горит, но и придумать достойный повод мне отказать, ему никак не удавалось. В конце концов, все же сплюнув прямо на пол, он, скривившись, дал разрешение пройти.
Здесь с момента моего последнего визита ничего не изменилось. Все такая же маленькая комнатка, разделенная на две части пластмассовой перегородкой. С одной стороны был штаб нашего отряда, который среди бойцов популярностью не пользовался. С другой штаб Вэшников, где собственно и заседал мой отец.
Я подходил к двери штаба полный внутренних противоречий. С отцом мы не общались лично с того момента, когда на устроенной в честь моего окончания школы вечеринке, я объявил о своем желании вступить в «А» отряд. Сейчас, спустя время, я готов был признать, что в некоторой мере, отец был прав, когда рекомендовал мне держаться подальше от анархистов. Возможно, если бы я в тот момент принял его предложение, пошел бы по выстеленной им дорожке, то моя судьба, сложилась бы кардинально иным образом. Нет, я не сожалел о своем выборе. Я лишь размышлял об этом, сравнивая те или иные варианты. Да, судьба сложилась бы иначе, возможно куда проще, может даже мне удалось бы в кратчайшие сроки подняться к самому верху по иерархической лестнице. Но в чем суть?
Главной целью, к которой было необходимо стремиться, это возможность выбраться из этого места. Вырваться из этой проклятой бетонной тюрьмы. Именно за этим я и пошел к анархистам, которые буквально горели этой идеей. Возможно, в их распоряжении не было тех ресурсов ума и возможностей, которыми располагали научники, но эти люди обладали волей и решительностью, что и подкупило меня. Я не хотел просиживать штаны в этом проклятом месте, не хотел остаться здесь ни одной лишней секунды. Возможно это лишь мои фантазии, но я безумно хотел вернуться в тот мир, которого нас лишил проклятый туман. Мне хотелось понять его суть, да к чёрту суть. Я хотел вырваться отсюда, преодолеть этот туманный покров и выйти в свой родной мир, где я вновь могу гулять по улице, под жаркими лучами солнца, кататься с друзьями на велосипеде, или банально зайти в магазин, купив рожок мороженого.
– Вот кого-кого, а тебя я увидеть здесь ожидала в последнюю очередь.
Словно вынырнув из омута своих раздумий, я наткнулся на веселый взгляд Марины. Миниатюрная блондинка сидела в самом углу помещения, частично скрытая книжной полкой. От этого я и не заметил ее, когда вошел. Сам штаб делился на два помещения: общая гостиная, где зачастую проводили время бойцы отряда и кабинет моего отца, отделенный натянутой ширмой. Именно там он и принимал гостей.
– Хех, ну у меня-то уже давно назрел один разговор к отцу. А вот что здесь делаешь ты – это вопрос хороший.
Прежде чем ответить, Марина бросила настороженный взгляд на тканевую ширму, за которой слышались чуть приглушенные голоса.
– Ты ведь знаешь, что Воеводин положил на стол главе указ о роспуске нашего отряда? Об этом в последнюю неделю много говорят, но мало кто знает истинное положение дел. После той спасательной миссии, когда наш отряд потерял сразу семерых бойцов, многие заговорили о роспуске наших рядов. Многие жители вообще не понимают целей и задач отряда, да и относятся к нам не особо лучше, чем к охранителям. Но пока одни кричали, выдвигая свои идиотские требования, Воеводин подсуетился и подсунул главе целый план. Он хочет не только роспуска нашего отряда, но и перевести наших бойцов в ряды охранителей. По его замыслу, это должно стабилизировать ситуацию на этажах, ведь Вэшники получат серьезное подкрепление и возможность маневра.
– А что на это все говорит наш глава?
– В том-то и проблема. Максимов отмалчивается, и мне кажется, даже согласен с этим планом. Долбанный утырок видимо переметнулся на сторону Воеводина. Именно за этим я и здесь. Твой отец – единственный из влиятельных фигур, кто открыто поддерживает главу, а не командира охранителей. Проклятье, чего я ожидать не могла, так это предательства Максимова. Этот чёрт был близким другом моего мужа и после его исчезновения ни у кого не возникло вопросов, кто займет место командира отряда. Но пойти на подобное предательство собственных интересов…
– Возможно, после того инцидента в пристройке, он несколько изменил свои взгляды. – Пожал плечами я. – Гибель семерых бойцов стала потрясением для всего дома. Да нам самим лишь чудом удалось выжить.
