Натали Р.
Боги Черного круга
5. Катя
Две молодые женщины в растерянности стояли посреди полутемной залы поодаль от обеденного стола, с которого медленно и как бы сами собой исчезали грязные тарелки.
– Ну, дела, – пролепетала Фаирата. – Право, Витка, мне очень жаль…
Вита отмахнулась:
– Не бери в голову. Сейчас я махну к этой Катьке, – она завозилась в своем кейсе, – точнее, к ее маме… Ох, не представляю, что я ей скажу: она нормальная женщина, еще подумает, что у меня крыша поехала… Странно. Записная книжка была здесь, я точно помню. Неужто и впрямь с крышей нелады? Бэла, я на твой профессиональный взгляд похожа на сумасшедшую?.. Эй, а где Бэла?
Грохот взрыва заставил их броситься к окну. Вита принялась тереть глаза, не веря им, потом, подхватив кейс на ходу, рванулась к выходу, в дверном проеме застряла, ухватившись за косяк. Фаирата налетела на нее сзади и тоже застыла в немом изумлении. Разметанные взрывом по всему двору, остатки голубой «Нивы» догорали чадным пламенем, а ветер кружил вместе с сухой листвой странички из Витиной записной книжки.
– Что за паскудство! – из горла Виты вырвался глухой рык.
– Хешшкор Всемогущий, – прошептала Фаирата. – Бэла…
– Проклятье, Бэла! – Вита хрустнула костяшками пальцев. – Конечно же, больше некому. Какого черта? Я думала, мы подруги! Она что, белены объелась?
Вита в сердцах треснула кейсом по перилам крыльца; они тут же обрушились.
Выплеснув ярость, Вита отложила рефлексию на потом и сконцентрировалась. Катя. Она должна ехать к Кате. И если Бэла по неизвестной причине решила воспрепятствовать ей в этом – значит, надо торопиться вдвойне. Вот только что она может сделать без машины и без адреса? Вита смутно помнила, что Катя с мамой, уходя с прогулки, вроде бы скрывались в третьем подъезде соседнего дома… или в четвертом? Придется разбираться на месте. А до места еще нужно добраться.
– Фая, – ее взор обратился к ведьмочке, все еще пытавшейся скрыть замешательство. – Надеюсь, у тебя хватит сил телепортировать нас к моему дому?
Фаирата явно обрадовалась возможности сделать что-нибудь конкретно полезное. Замешательство мигом пропало, она выпрямилась и вновь стала похожа на настоящую волшебницу.
– Хватит ли у меня сил? – на точеном личике изобразилась оскорбленная гордость. – Обижаешь!
Письменный стол был похож на выпотрошенного зверя: все его ящики, погребенные под ворохом бумаг, в беспорядке валялись в стороне, словно выброшенные внутренности. Вита лихорадочно рылась в фотоальбоме. Фаирата, пользуясь случаем, переодевшаяся в более подобающий беготне по городу наряд – джинсы и розовую маечку, – нетерпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу. Она предложила свою помощь в поисках Катиной квартиры, но для этого колдунье требовался образ девочки. Выражаясь современным языком – фотография.
– Вот, – Вита нашла групповой снимок из детского сада. – Слева от Виталика. Разглядишь?
Та возложила руку на изображение малышки, будто ощупывая; наконец кивнула.
Способ Фаираты был надежен лишь на близком расстоянии. Они обошли третий и четвертый подъезды, и на каждом этаже она сличала ощущения от левой руки и от правой, касавшейся фотографии – безрезультатно. Вита скрежетала зубами, ей казалось, что со стороны они похожи то ли на коммивояжерок, ходящих по квартирам в надежде продать какую-нибудь неудачную продукцию, которая не находит спроса в магазинах, то ли вовсе на преступный элемент, изучающий возможности взлома. В конце концов она сорвалась и высказала Фаирате свои соображения о шарлатанах. Та обиделась и в ответ обвинила Виту в том, что та неверно указала подъезд. Когда они, переругавшись, вышли на улицу, выяснилось, что Фаирата была права. Яростно жестикулируя и обзывая друг друга, они проходили мимо второго подъезда, разбрызгивая лужи, как вдруг колдунья дернулась, словно от тока, стремительно подбежала к дверям подъезда, дотронулась до них, прикрыв глаза.
– Здесь, – сообщила она почему-то шепотом и добавила уже в полный голос: – Так кто из нас идиотка?
Скрупулезного хождения по этажам больше не понадобилось. Фаирату несло, как на крыльях. Они одним махом взлетели на пятый, и рыжая колдунья, не колеблясь, направилась к правой двери. Вита поспешила за ней и нажала кнопку звонка.
Ответа не было. Неужели гуляют? Да нет, время послеобеденное, суббота – девочка должна сейчас спать, а ее мама – подрабатывать шитьем, если Вита ничего не путает. Она снова затрезвонила – никакой реакции.
Вита приникла к двери, чтобы прислушаться. И тут дверь, тихо заскрипев, открылась. Виту охватило недоброе предчувствие. Она осторожно заглянула в щель.
– Есть тут кто-нибудь? Катя, ты дома? Это я, тетя Вита…
Она вошла, озираясь. Квартира выглядела так, словно по ней прокатилась лавина. Вокруг царил форменный разгром: перевернутая мебель, порванные шторы… Все это совсем не понравилось Вите. Ее внимание привлекло подозрительное красноватое пятно на ковре, она наклонилась посмотреть и резко выпрямилась. Кровь! Чья? Вне любых сомнений, здесь шла ожесточенная борьба. Господи, что с Катей?
Приглядевшись, она заметила, куда ведут кровавые следы, и устремилась в одну из комнат, да так и окаменела на пороге. На полу в красно-бурой луже распростерлась Катина мать, ее руки все еще тянулись к телефону и не могли дотянуться. Но не это потрясло Виту. За свою не такую уж длинную жизнь она видела немало трупов и даже живых людей, изуродованных гораздо хуже. Глаза ее остановились на рукояти кинжала, торчащего из груди жертвы. Это был кинжал Бэлы.
Раздался хрип. Женщина была еще жива! Вита быстро опустилась рядом с ней, положила ее голову себе на колени. На лице набухли царапины, виднелись наливающиеся синим кровоподтеки. Драка была знатная, поняла Вита.
– Она… унесла мою дочь, – с трудом прошептала Катина мама, на губах ее лопались кровавые пузыри. – Позвоните…
– Сейчас, сейчас мы вызовем «скорую», – Вита сделала знак Фаирате.
– Нет… Спасайте дочь… На кухне ее фото, отдайте… в милицию…
– Это я, Виталия, мать Виталика, – внятно произнесла Вита. – Скажите, эта тварь упоминала, для чего ей нужна Катя? Что она собирается с ней делать?
– Я не… не…
Глаза несчастной закатились. Вита аккуратно уложила безжизненное тело на кровать и поднялась.
– Не надо милиции, – сказала она глухо, машинально поглаживая через полы куртки ножны с мечом. – Я сама найду Катю. И уж заодно вырву кое-кому ноги из задницы. Фая… В Айфарет!
6. Айфарет
В замок они, конечно, не попали: словно овеществленное издевательство, посреди песчаной пустыни воздела горящие голубым огнем края к пронзительно синему небу гигантская чаша, на донышке которой, надежно укрытый от посягательств непрошеных гостей, затаился Айфарет – вотчина колдуньи Черного Круга Бэлы Айанур. И две фигурки, отчаянно потеющие под палящим солнцем Ливии, выглядели рядом с ней совсем беспомощными.
Вита молчала. Она была в такой ярости, что самая черная брань не могла бы выразить ее чувств – и она кипела молча. Ее сынок, самый дорогой на свете человечек, в чужих враждебных лапах, и Бэла, несомненно, причастна к этому – иначе зачем она похитила Катю? Душа Виты болела за сына. Но он бессмертный, и даже развоплощение не означает для него полного небытия. По-настоящему она разгневалась из-за Кати. Бэла уже перешагнула через труп ее матери, у нее рука не дрогнет убить и невинную девочку ради своих грязных целей. Проклятые маги, предательство и бессердечие у них в крови! Загубить чужие жизни лишь для того, чтобы получить власть над бессмертным!
– Честно говоря, – Фаирата осмелилась прервать мысли, клокотавшие в голове подруги, – не понимаю, что еще ты ожидала здесь увидеть. На ее месте любой укрылся бы за барьером и сидел, как мышь. Может, вернемся ко мне, дождемся Хешшкора?
– У нее Катя, – бесцветным голосом произнесла Вита. – А, возможно, и Виталик.
– Мы только зря теряем время, Витка. Нам не пройти за барьер, ты же знаешь.
Не пройти? Вита знала несколько способов сделать это. Отловить богиню Айанур и заставить ее убрать барьер, поставленный ее подопечной – самое безопасное, но и самое нереальное. Где она будет искать эту мадам, в каком измерении? К тому же Вита подозревала, что Айанур как минимум в курсе Бэлиных действий. Способ номер два – сбросить на незримый купол защиты атомную бомбу, а лучше водородную. Кругом пустыня, не жалко, а от барьера и следа не останется. Единственный недостаток – и замок, и все, кто в нем находится, тоже превратятся в радиоактивную пыль. Так что оставалось одно…
Видимо, на лице Виты как-то отразились ее размышления, потому что Фаирата вдруг завизжала:
– Нет, Витка! Только не это, Хешшкор Всемогущий!..
Но было поздно. Вита, вскинув к небесам остекленевший от гнева взор, вызывающе швырнула в синеву роковые слова:
– Я, Виталия, Тюремщица Флифа, объявляю всему миру, что отказываюсь от принесенного мною обета. Я буду искать идеального мужчину! Слышите, буду! И начну прямо сейчас.
Она повернулась к Фаирате, в ужасе закрывшей руками лицо:
– Как ты думаешь, в Айфарете найдется пара приличных мужиков?
– Витка, Витка! – стенала Фаирата. – Что ты наделала? Ты хоть понимаешь, что ты наделала?
Да, она хорошо это понимала. Отказавшись от обета Тюремщика, она выпустила на волю из прочных стен Бетреморогской башни Флифа Пожирателя Душ, конденсат Абсолютной Тьмы, способной поглотить весь мир, если выгорит шанс встретить на свободе полнолуние. Но Вите было плевать. Ей нужно к сыну, нужно спасти его посвященную, и Флиф разрушит для нее вставший на пути барьер. А мир пусть катится ко всем чертям.
Это было безумное решение. Только не с точки зрения матери, ребенку которой грозит опасность.
– Фая, – позвала она. – Он будет еще месяц добираться, даже если не отвлечется на что-нибудь по дороге. Телепортируй его сюда.
– Да ты что, свихнулась? – Фаирата аж перестала рыдать. – Это же не собачка на поводке, это Флиф!!! Тебе по буквам повторить?
– Так, – железная рука Виты сомкнулась на хрупком запястье колдуньи. – Перенеси меня в Хешшираман.
Фаирата издала стон, способный разжалобить камень, но Вита осталась безучастна. В ту же секунду их засосала черная воронка, чтобы выплюнуть у подножия Бетреморогской башни.
Тьма клубилась в ее окнах, но Флиф не торопился наружу. Он выходил на охоту ночью, дневной свет был не его стихией. Но Вита не желала ждать ночи. Она решительно поднялась по ступеням и потащила за собой слабо упирающуюся Фаирату.
Внутри плескалась чернота. Казалось, ни свет, ни тепло не проникали внутрь башни через проемы дверей и окон. Лишь перстень Виты исходил ярким интенсивно-синим свечением.
– Ну, – хрипло произнесла она. – Давай, выползай, гад.
Флиф не мог ее слышать – у него не было ни глаз, ни ушей, ни, строго говоря, тела. Но, безусловно, он чувствовал присутствие Тюремщицы с кольцом. Черные газовые языки зашевелились, начали густеть, стекаться в подобие огромной змеи, вроде Аррхха, но бесплотной и больше, гораздо больше. Стало еще холоднее, стены покрылись инеем, и потную спину Виты передернуло. Но страха, смертного ужаса, пробирающего до костей вместе с морозом, тошнотворной жути до желудочных спазмов она не ощущала. Слишком сильна была ярость, бурлившая в ней подобно лаве, что не отступает передо льдом, а плавит его.
Вита воздела руку с перстнем, и дымная громада окаменела, движение вихрей Тьмы прекратилось, словно кинопленку остановили на одном кадре.
– Валяй, Файка, – сказала Вита. – Перебрось нас к Айфарету, и все.
Фаирата стучала зубами. Ей пришлось зажмурить глаза, чтобы сосредоточиться.
Вита ненавидела телепортацию – или внепространственный перенос, как предпочитали выражаться колдуны, – всей своей душой. Ощущение падения в стремительно сужающуюся черную трубу, потом головокружительный полет по узкому туннелю к разгорающемуся впереди свету, невозможность ни шевельнуться, ни вдохнуть – все это разрушительно действовало на вестибулярный аппарат и приводило желудок Виты в нерабочее состояние. Но сегодня она не замечала неудобств. Что неудобства, когда на карту поставлены жизни детей?
Флиф был способен проходить через барьер. Впервые Вита узнала это тринадцать лет назад, когда Пожиратель Душ вырвался из Хешширамана и высосал души у множества людей на Киевском вокзале, превратив их в сгустки Тьмы. Одной из жертв стал ее Лёшка. Ее первый мужчина, пытавшийся защитить ее и поплатившийся за это…
Сейчас Вита снова наблюдала, как в странном, гипнотизирующем ритме раскачивается алчущая туша Флифа перед барьером, непостижимым образом почуяв внутри него беззащитные живые души, как нежно-голубое сияние барьера тускнеет, как краешек чаши в одном месте проваливается, скатывая вниз узкую дорожку, словно трап. Черная колышущаяся змея поползла по ней вверх, Вита двинулась следом.
– Пошли, Файка, – бросила она, обернувшись на ходу.
Фаирата покачала головой:
– Это ты у нас ничем не связана, – Виту не зря прозывали Сама-по-Себе, а Фаирата была черной колдуньей, посвятившей свою жизнь Тьме и получившей в нагрузку к волшебной силе целую кучу ограничений. – А мне не пройти по следу… Флифа, – жуткое слово далось ей с выступившим на лбу потом. – Я, пожалуй, тут постою, – она кривовато усмехнулась. – На шухере. Вдруг еще кто захочет пройти туда или обратно.
– Ладно. Если барьер исчезнет, дуй ко мне.
Махнув на прощание, Вита со всех ног помчалась к тлеющему мостику в Айфарет. По опыту она знала – если не поспешить, барьер снова схлопнется, и грош цена ее усилиям, когда Флиф будет внутри, а она останется снаружи.
Привычка всегда поддерживать хорошую спортивную форму не подвела Виту: когда чаша вокруг Айфарета вновь стала чашей, она была уже внутри барьера. Теперь ноги сами несли ее вниз, в центр громадной песчаной котловины, где торчали башенки, казавшиеся совсем невысокими с крутого склона. Впереди угольно-черным провалом на фоне раскаленного добела песка маячил Флиф. Вита сделала крюк, чтобы обогнать его и добраться до детей первой.
Ее встретила стена огня. Кругом на сотни километров не было ничего, способного гореть, тем не менее дорогу Вите преградили пышущие жаром языки пламени, вздымающиеся выше ее роста. Ах ты дрянь, подумала Вита, ну я тебя!.. Отойдя в сторону, она смотрела, как к бушующему огню приближается Флиф, и колдовские язычки света и жара боязливо скукоживаются под его ледяным дыханием, бледнеют и жалко уползают прочь, словно побитые щенята. Путь вновь был свободен, но Вите пришлось смириться с тем, что Пожиратель Душ ее опередит.
Вслед за ним она миновала и поток дымящейся желтоватой жидкости, очень смахивающей на концентрированную азотную кислоту. Вита не стала задерживаться, чтобы проверить первое впечатление – в конце концов, она здесь не в качестве исследователя, – а скорее засеменила, перебираясь через лед, сковавший эту рукотворную реку. Он не таял даже под ее подошвами. Ледяные крошки налипли на каблуки, и, преодолев преграду, Вита без сожаления скинула туфли. Сунься она в сторону, и ожог ступней был бы неминуем: злое Солнце накалило пустыню, как сковородку, – но след Флифа дышал холодом.
Вите не пришлось прорываться внутрь замка с боем – Бэла выскочила сама, ее пронзительный крик рвал барабанные перепонки на части. Флиф, словно прожорливая черная кобра, завис своей поднявшейся передней частью прямо над ней. У Бэлы подкосились ноги, она упала, в животном ужасе съеживаясь в клубочек, хватая непослушными руками грудь в тщетной попытке зажать, не пустить мерцающий свет, уже рвущийся оттуда. В свое время Вита видела, как Флиф сожрал душу невинного человека, и иногда это грезилось ей в ночных кошмарах, после чего пробуждение с воплем и в липком поту казалось избавлением. И сейчас против воли сердце дрогнуло, и Вите стало жаль колдунью. Она похитительница детей, она убийца, напомнила себе Вита, но подсознание отказывалось бестрепетно созерцать происходящее. Рука с перстнем Тюремщика простерлась к Флифу.
Гигантский канат из газовых сгущений, похожий на мохнатого черного червя-переростка, замер в неподвижности. Мерцание вокруг женской фигурки тотчас втянулось в тело, рухнувшее в беспамятстве. Вита подхватила Бэлу за ноги и, толкнув плечом ближайшую дверь, втащила внутрь.
После слепящей пустыни просторный холл с множеством окон казался полутемным, а слабо освещенные расходящиеся коридоры зияли тьмой, словно подземелья. Искать здесь что-либо или кого-либо наобум было бы расточительной тратой времени, и Вита поспешила привести Бэлу в чувство. Она не стала особо церемониться с хозяйкой замка, а просто вылила на голову той воду из вазы с цветами, присела на пол рядом и стала хлестать ее ладонью по щекам. Щеки от такого обращения быстро порозовели, и колдунья открыла глаза.
Увидев над собой склоненное лицо Виты, выражение которого не предвещало ничего хорошего, она попыталась снова зажмуриться, но Вита сильно дернула ее за мокрые пряди на лбу, и веки сами собой поднялись вслед за волосами.
– Айанур! – вырвалось у нее, и Вита молниеносным движением прижала ей к горлу острое лезвие.
– Не бросайся словами и не вздумай строить каверзы, а то башку отмахну, – предупредила она на полном серьезе. – И учти, у тебя совсем мало времени, чтобы объяснить мне, где дети и что все это значит. Но сперва сними барьер.
– А если нет? – сощурилась Бэла. Она пришла в себя на удивление быстро. – Как ты выберешься отсюда, если мы не столкуемся?
– Так же, как прошла сюда, – буркнула Вита. – По следу Флифа, подруга, – последнее слово она произнесла нарочито грубо.
Бэла шумно вдохнула, на лице отразился страх – видно, она вспомнила, что пережила совсем недавно во дворе собственного замка, и сопоставила появление Флифа с появлением его Тюремщицы.
– Пожиратель не вечно будет каменным изваянием, – предупредила Вита. – Торопись, если не хочешь встретиться с ним один на один еще разок.
– Убери, – прошептала Бэла, скосив глаза на меч.
Вита беззвучно вложила клинок в ножны. Бэла тяжело поднялась. Вид у нее был как у драной кошки: мокрые спутанные волосы, будто длинные черные черви, грязные пятна на обычно безукоризненном белом костюме. Она повернулась к большому, во всю стену, зеркалу, взглянула и потупилась, лицо залило краской. Начнет прихорашиваться – убью, подумала Вита. Но колдунья только развела руками и что-то пробормотала, из ее сжатых кулаков посыпался желтый песок, она бросила обе пригоршни в зеркало, и в ту же минуту его поверхность заполыхала холодным голубым огнем, похожим на тот, каким светились края песчаной чаши; еще одно короткое слово и неуловимый жест – свечение схлопнулось в тонкую горизонтальную линию поперек зеркала, а та сжалась в точку и погасла, как выключенный телевизор. Теперь в зеркальной глади отражались только поникшая Бэла и Вита, скрестившая руки на груди.
– Барьер снят, – устало сказала Бэла. – Теперь ты уведешь Флифа?
– Торговаться со мной собралась, а? – только что Вита стояла в другом конце комнаты, и вдруг оказалась совсем рядом, схватила Бэлу за помятый рукав и швырнула в кресло, как куклу. – Выкладывай, где дети?
Бэла инстинктивно заслонилась, когда ладонь Виты вновь легла на рукоять клинка.
– Я не знаю, не знаю! Я твоего сына и пальцем не трогала, это все Айанур, она забрала его, как только узнала, что он ребенок Хешшкора…
– А кто сообщил ей об этом? Ты, доносчица!
– Информировать мою покровительницу – моя обязанность, – она исподтишка посмотрела на меч: не изменил ли своего положения? – Клянусь, я не хотела! Ты мне всегда нравилась, и я ни за что бы… Но она – моя госпожа, понимаешь?
– Чтоб вам сгореть с вашей рабской психологией! – в сердцах плюнула Вита. – Волшебники долбаные!
Виту всегда раздражала зависимость посвященных от своего бога, а порой – вот как сейчас – просто бесила. Она с трудом подавила низменное желание потыкать Бэлу мордой об стол.
– Значит, Виталик у этой бессмертной гниды… Катя тоже у нее?
– Нет! – Бэла залилась слезами. – Я не смогла ее доставить, ее перехватили по дороге. Айанур убила бы меня, не будь я ее единственной посвященной!
– Кто забрал девочку? – перебила Вита. У нее не было ни времени, ни желания выслушивать сетования Бэлы на свою судьбу.
– Я не знаю, говорю тебе! – Бэла попыталась вытереть лицо, но лишь размазала слезы, грязную воду и остатки макияжа. – Какая-то баба, темноволосая, пучеглазая. Первый раз ее вижу, клянусь!
В дверной проем скользнула тоненькая фигурка Фаираты.
– Хешшкор всемогущий, вы живы…
– Убираемся отсюда, – оборвала ее Вита. – Нам как раз надо потолковать с вышеупомянутым. Давай, телепортируемся к тебе, и Флифа не забудь.
Фаирата воздела глаза к небу, но возразить не решилась. Они растворились в воздухе, оставив Бэлу рыдать в голос.
