Натали Р.
Боги Черного круга
7. Путь из Хешширамана
Труба выплюнула их у озера. Еще немного, подумала Вита – и они материализовались бы прямо в воде, а это не слишком приятно. Ведь первое, что требуется после телепортации, когда не можешь шевельнуть ни единой мышцей, в том числе сердечной и дыхательными – хорошенько отдышаться. Вита ненавидела этот способ передвижения, излюбленный колдунами, но все же не могла не признать его полезности в некоторых случаях.
Она глянула в воду и отпрянула, увидев свое отражение:
– Черт!
– Где? – встревоженно спросил Хешшкор.
– Да нигде, – буркнула Вита. – Это я так.
– Ну и не зови его на свою голову! – рассердился бессмертный. – Нам здесь только этого рвача недоставало. Если тебе нужно вмешательство свыше, обращайся ко мне.
– Мне нужно искупаться, – заявила Вита. – Иначе я умру.
– Да брось ты, – неуверенно возразил Хешшкор. – Я, конечно, мало разбираюсь в смерти, но, по-моему, люди не умирают оттого, что перемазались сажей и чужой кровью.
– Если кто-нибудь увидит меня такой, – процедила Вита, – я умру от стыда! – и решительно направилась к водоему.
– У нас мало времени, – проворчал Хешшкор, глядя на ее удаляющуюся спину.
Вита и сама это понимала. На то, чтобы нежиться в волнах, времени действительно не было. Она быстро обмылась и выбралась на берег, поеживаясь от утреннего холода.
Хешшкор сидел на валуне и, подперев руками голову, смотрел на зарево пожара, окутавшего Хешшираман. Башни, черные от копоти, рушились одна за другой. Вот, треща, обвалились стены Бетреморогской башни, обнажая чудовищную черноту, от которой веяло смертельным холодом. Овеществленная Тьма, клубясь, начала растекаться по котловине, ее ледяное дыхание чувствовалось даже здесь, на взгорке. Вита задрожала.
Днем Флиф бессилен, отдалось в ее мозгу. А если вы не успеете к ночи, будет уже все равно.
– Аррхх? – полувопросительно произнесла Вита.
Из глубин озера глянули на нее огромные пурпурные зрачки.
Я с тобой, Виталия-Сама-по-Себе.
– Спасибо, Аррхх, – растроганно промолвила Вита. – Но… я и впрямь сама по себе. А ты позаботься о Фаирате. Ты ведь знаешь, она далеко не такая могущественная колдунья, какой хочет казаться.
С Аррххом она чувствовала бы себя увереннее. Но Фаирата оставалась одна против целой армии: Саша не в счет. А спутником Виты все же был бессмертный, пускай не всемогущий, но могущий кое-что, пускай она не слишком ему доверяла, но он был ее союзником.
Аррхх помедлил, затем согласно мигнул пурпурным глазом, взвился над озером – только хлестнула водопадом вода, стекая с громадного тела змея, – и заскользил к котловине, где догорал Хешшираман.
Стоп, сказала себе Вита. Что-то тут не так. Хешшираман всегда стоял на пригорке, а озеро, наоборот, находилось в низине. Она обернулась и мысленно хлопнула себя по лбу. Через пелену дыма и густые заросли кустов пробивалась линия горизонта, образующая кромку чаши с замком в центре и светящаяся мягким голубым сиянием. Барьер!
– Как же мы выберемся? – вырвалось у нее непроизвольно.
Хешшкор покосился на нее с самодовольной улыбкой:
– Некоторые вещи я умею лучше тебя, смертная.
– Вот и замечательно, – пробурчала себе под нос Вита, наклоняясь к сумке.
– Эй, что ты там копаешься? – болезненно отреагировал Хешшкор. – Надо спешить.
– Я должна одеться!
– Одеться? – хмыкнул он. – Без одежды ты выглядишь гораздо лучше.
– Если ты помнишь, – прохладно проговорила Вита, – в нашу задачу не входит приманивание легковозбудимых мужиков. Они и без того слетаются ко мне, как мухи на г… на мед, – поспешно поправилась она и, злая оттого, что едва не сморозила такое о себе самой, чуть не порвала молнию на сумке. – О-ох, – простонала она. – Только не это!
Впопыхах собираясь, Вита и не подумала захватить с собой смену одежды. А все, что было на ней – обгоревшая рубаха, прожженные джинсы, кроссовки с расплавившимися подошвами – осталось погребенным под обломками замка.
– Вот так беда! – бессмертный откровенно потешался. – Стой, не шевелись.
Он сосредоточился на секунду, и Вита вдруг ощутила кожей тонкую ткань, а ноги внезапно отделились от земли чем-то твердым. Она оглядела себя – насколько это было возможным без зеркала. Длинное платье из серебристой парчи открывало руки и плечи, зато ниже пояса было невероятно пышным из-за множества складок и вороха нижних юбок. На ногах красовались почти невидимые чулки и серебристые туфельки на каблуках. А на шее – видимо, в качестве компенсации за открытое до неприличия платье – болталась цельная шкура лисы-чернобурки, с лапками и мордочкой.
Вита подняла глаза на Хешшкора, еще не до конца разобравшись в своих чувствах: то ли поблагодарить его за роскошный подарок, то ли врезать еще одну пощечину. Бог взирал на результат своих трудов с довольной улыбкой.
– Ты уверен, что это самая подходящая одежда для нашего предприятия? – выдавила наконец Вита.
Он только ухмыльнулся:
– Пошли. Через барьер невозможно перенестись внепространственно, нам придется пойти пешком.
И зашагал к барьеру, не оборачиваясь. Опомнившись, Вита спрятала меч в складках юбки, подхватила сумку и непривычно засеменила за ним на каблуках.
Хешшкор поджидал ее у кромки голубого свечения. Оно было холодным – как-то раз Вита даже касалась сполохов пальцами. Вита встала рядом, когда бог поднял руку, и барьер, послушный приказу, словно раздвинулся в стороны. Прямо перед ними возникла дорожка, сбегающая вниз, в обычное пространство.
– Идем, – сказал Хешшкор и, видя, как неуклюже переступает Вита на высоких каблучищах, усмехнулся и предложил ей руку.
Они спускались молча, не мешкая, но и не торопясь. Вита, уцепившись за руку Хешшкора, осваивала новую обувь. Бессмертный первым нарушил молчание.
– Спасибо тебе, – сказал он без насмешки, – что не дала Фаирате отречься от меня. Вот уж не думал, что ты вступишься за меня после всего… – он дотронулся до щеки.
– Признаться, и я не ожидала, что ты забудешь свой эгоизм и сделаешь что-нибудь для смертных, – слабо улыбнулась Вита. – Кстати, объясни мне, почему ты так перепугался, когда Файка собралась послать тебя к черту?
– Слушай, хватит о черте, – Хешшкор передернул плечами. – У меня с ним нелады. Этот гнусный тип чем только не соблазняет людей, чтобы они стали его посвященными. Подобным бесчестным образом он загреб огромную власть. Он, между прочим, переманил у меня нескольких почитателей. А ты еще на каждом шагу поминаешь его уродскую рожу!
– Ладно, не буду. Так почему ты все-таки боишься остаться без посвященной?
Хешшкор грустно вздохнул.
– Видишь ли… Хоть мы и бессмертные, но в материальном мире мы можем существовать лишь при поддержке человеческого сознания. Что ассоциируется с понятием «бог»? Могущество, власть – все это материальные проявления, и на них сильно влияет число почитателей. А если таковых не остается, мы развоплощаемся.
– Иначе говоря, бог жив, пока в него верят?
Вита хихикнула: оказывается, эти «высшие существа» так зависимы от людей!
– Не смешно, – обиженно буркнул Хешшкор.
– Извини. А что вы делаете, когда развоплощаетесь?
– А ничего не делаем! Что можно делать, когда у тебя нет тела, один лишь разум? Ну, общаемся меж собой мысленно. Но за долгие столетия нашей жизни мы друг другу изрядно поднадоели. Словом, иметь глаза, руки, ноги, гениталии гораздо лучше, чем не иметь.
– Н-да, – скептически отозвалась Вита. – Ты уже был развоплощен?
– И не раз, – мрачно подтвердил Хешшкор. – Впервые это случилось, когда последователи Иеговы и Христа начали жечь всех наших на кострах. Знала бы ты, сколько бессмертных рассталось тогда со своими материальными воплощениями! И не только мы, темные, но и бессмертные Света, их сородичи. Ох, и взбаламутили мир папаша с сынком! До сих пор расхлебываем. Все ударились в мировые религии, все могущество у пяти-шести бессмертных, а сотни болтаются в пространстве, никому не нужные и забытые. Или, вот как я, трясутся над одним-двумя, редко десятком посвященных. Может, станешь моей посвященной, а?
Вита покачала головой:
– Сочувствую тебе, но я привыкла быть свободной. Никаких запретов, никаких ограничений. Мне не нужен бог. Ни ты, ни кто-либо другой.
– Вот видишь, – печально промолвил Хешшкор. – А вдруг с Фаиратой что-нибудь случится? Я и так чуть было не развоплотился, когда умирала ее мать. Хорошо, Файгамея вовремя вспомнила о том, что хорошо бы посвятить дочку своему богу. А до Файгамеи я с полтысячи лет провел без тела, пока наконец она не расслышала во сне мой зов. Между собой мы, бессмертные, связываемся легко, но достучаться в сознание человека удается редко.
– Слушай, Хешшкор, я чего-то недопонимаю, – заявила Вита. – Вот я тебя вижу. Я знаю, что ты есть. Значит, я верю в твое существование. Почему же ты не можешь пользоваться моим сознанием?
– Потому что нужен обряд, – скучным голосом произнес Хешшкор. – Клятвы, транс, священный трепет… Верить – значит признать над собой высшее начало, признать его хозяином своей души. А ты смотришь на меня, как на жирафа в зоопарке. Где уж мне до твоей души добраться! – горько воскликнул он.
– Ну уж, на жирафа, – пробормотала Вита. – Ты на жирафа непохож, вон какой красавец. И толку от тебя побольше.
Хешшкор недоверчиво покосился на нее, словно не ожидал таких лестных слов.
– Ты тоже не пустышка, – сказал он осторожно. – Сражаешься очень неплохо. Где только выучилась? Ну и в остальном… Особенно если одета со вкусом, вот как сейчас.
Это была попытка ответить комплиментом на комплимент, но Вита ее не оценила. Тон ее снова стал прохладным:
– По-моему, мы отвлеклись. Мы уже за барьером. Что дальше?
За их спинами барьер сомкнулся, гигантская чаша подняла свой край. Со стороны ее можно было рассмотреть лишь вблизи: свечение барьера быстро тускнело с расстоянием, да и сама чаша была скрыта густым туманом. По мере удаления туман рассеивался. Перед Витой и ее спутником лежала опушка леса, поросшая молодой травой, за ней виднелась кольцевая автодорога. Солнце – мирное, желтое, теплое – пробивалось сквозь туман пальчиками-лучиками, заливались птахи, жужжала мошкара. Ласковые лучи Солнца, запах травы и мокрой после ночного дождя земли закружили Вите голову. Она почувствовала себя страшно уставшей. Царапины, полученные во время резни в Хешширамане – несерьезные, но многочисленные, – ожоги, мозоли от непривычных каблуков, нервное перенапряжение – все вдруг напомнило о себе. Вита покачнулась и непременно упала бы, если б Хешшкор не поддержал ее.
Она повисла на нем обессиленно, чуть не плача. Вокруг такое чудное весеннее утро, а она, измотанная неравной битвой, собирается в новый трудный поход, а ночью ее ждет поединок с олицетворением Зла и Тьмы мира, с Флифом Пожирателем Душ. Ну почему? Она же не воин, она простая слабая женщина. Ей бы любить, а не убивать. Иметь защитника, а не сражаться самой. На какую-то секунду ею овладела шальная мысль: а не продать ли душу Хешшкору? В конце концов, он больше похож на человека, чем все те нудные боги, о которых она слыхала… да и больше, чем многие люди, надо сказать. Сильные руки, обхватившие ее и прижавшие к горячей груди, вполне материальной на ощупь, затуманили ей разум.
– Уж эти парочки, проходу от них нет! – ворвался в уши ворчливый старческий голос.
Вита медленно, нехотя открыла глаза и обернулась. На тропинке, ведущей в лес, стояла бабка. В одной руке она держала большую корзину, а в другой – клюку, которой угрожающе размахивала.
– Куда ни ткни, – разорялась она, для пущей убедительности делая движение клюкой, будто протыкала что-то, – везде эта молодежь! То лежат, то стоят!
Хешшкор расхохотался. Бабка, видимо, уязвленная подобным непочтением к старости, с отвращением плюнула и поковыляла в глубь леса.
Как только старуха повернулась спиной, Хешшкор скинул с лица вызывающее выражение, словно маску.
– Что с тобой, детка?
– Я не детка, – скрипнула Вита. Момент прошел, и она корила себя, что чуть не поддалась искушению.
– Я слишком давно не общался со смертными, – покачал головой Хешшкор. – Забыл, как легко вы устаете.
– Может, я и устала, – сквозь зубы проговорила Вита, – но я много раз доказывала, что способна справиться с усталостью! И со всем прочим тоже.
– Конечно, – согласился он. – Но коли уж я с тобой, то мог бы тебе помочь, – он провел ладонью вдоль ее затылка, едва касаясь волос.
Вита вздохнула полной грудью. Боль и тяжесть в конечностях исчезли без следа… Нет, следы оставались – она убедилась в этом, когда, не веря ощущениям, стала разглядывать свои изрезанные и обожженные руки.
– Это никуда не делось, – сказал Хешшкор. – Но, по крайней мере, твои раны не будут болеть, а глазки – слипаться.
Он приподнял ее подбородок и заглянул прямо в серые глаза, которые действительно перестали закрываться сами собой. Вите вновь неудержимо захотелось залепить ему плюху, но вместо этого она пробормотала:
– Спасибо.
8. Барьер у Милены
– Сейчас мы перенесемся в Милену.
– В Милену? – переспросила Вита. – Ты уверен, что нам нужен Хафиз? На замок напали люди Лисаана!
– Кто такой Лисаан?
– Всеведущий Хешшкор, – проворчала Вита себе под нос и пояснила: – Это главарь белых магов. Хотя довольно затруднительно считать его белым после того, что он натворил.
– Ты и впрямь полагаешь, что белые – это хорошие, а черные – плохие? – криво усмехнулся Хешшкор. – Тогда ты выбрала себе не ту компанию, детка.
– Я давно не детка! – рявкнула Вита. – Я взрослая женщина!
– Когда мне было столько же лет, сколько тебе, по болотам динозавры шарились, – тонко намекнул Хешшкор на свой возраст.
– Ты еще скажи, что выше меня ростом, – обозлилась Вита, – и это дает тебе право говорить со мной свысока!
Хешшкор набрал воздуха, чтобы выпалить нечто, по замыслу должное укоротить язык дерзкой девчонке, но после небольшой паузы шумно вздохнул:
– Ладно, сейчас неподходящее время для ругани. Скажи-ка, а зачем Лисаану вся эта кутерьма?
Вита оценила жертву вспыльчивого бессмертного и ответила охотно:
– Да он, небось, спит и видит, как бы мне отомстить. Ведь из-за меня его замок разнесло в пыль. Что там замок – острова, на котором он стоял, и то не осталось!
Вообще-то он сам был виноват. Он приказал похитить Виту, чтобы она не смогла выполнить заказ Черного Круга, то есть изгнать из земного мира золотую змею Соа, освободившую Флифа, а после приговорил ее к смерти на костре. Но за ней явился Дэн Ши на атомоходе под «Веселым Роджером» и открыл огонь по магической защите.
Хешшкор присвистнул:
– Странные вещи из-за тебя происходят. Да, это достойная причина для мести. Но все же мы отправимся в гости к Хафизу, – не обращая внимания на попытку Виты возразить, он продолжил: – Ты забываешь о бутылке. Фаирату явно подпоил Хафиз, а следовательно, именно он причастен к похищению содержимого твоего ларчика.
– Но Лисаан… – перебила Вита.
– Есть две возможности. Либо Лисаан и Хафиз действуют независимо, каждый в своих интересах. Либо они в сговоре.
– Белый колдун с черным? – усомнилась Вита. – Да еще такой ревнитель догм, как Лисаан, с таким ревнителем догм, как Хафиз?
– Белый, черный… – Хешшкор раздраженно прищелкнул пальцами. – Они всего лишь люди, могут и поступиться принципами.
Виту слегка покоробило, но она промолчала. Если уж он понимает, что не следует ссориться, то и она не развалится, если пропустит кое-что мимо ушей.
– Вашу руку, барышня, – обратился к ней Хешшкор, делая приглашающий жест, – и добро пожаловать в Милену.
Снова телепортация, с тошнотой подумала Вита. Солнечная зеленая опушка ушла из-под ног, оставив на память лишь дурманящий травяной запах, и после нескольких неприятных мгновений пейзаж разительно изменился. Вита едва устояла на ногах – каблуки подкосились на наклонной каменистой поверхности, и она была вынуждена опять вцепиться в Хешшкора. Местность была гористая, со всех сторон виднелись вершины, некоторые с ледовыми шапками. Они стояли на неуютном склоне, продуваемом злым холодным ветром. Вита плотнее закуталась в лисью шкурку. В Москве только что было утро, а здесь темнело; Вита, перестукивая зубами, попыталась определить, в каком часовом поясе они находятся, но спустя короткое время плюнула на это.
– Г-говоришь, это и есть М-милена? – проклацала она челюстями. – Не вижу ничего п-похожего на з-замок.
Хешшкор выглядел хмурым и озабоченным.
– Боюсь, он вон там, – бессмертный протянул указательный палец по направлению к западу, где сгущался туман.
Вита подивилась про себя, как может держаться туман при таком ветрище, а вслух сказала:
– Так пошли проверим.
Идти по щебню и валунам было нелегко, и Вита вскоре вновь вздрагивала от боли в разбитых пятках и пальцах ног. В душе копилась злость на Хешшкора: ну что стоило ему наколдовать хотя бы кеды? Конечно, с роскошным платьем они бы не гармонировали, но ведь можно было и вместо этого глупого платья, превосходящего по глупости даже то, что она надевала на выпускной вечер в школе, сделать свитер и теплые джинсы. И зубы не щелкали бы от холода, и клинок тащить куда удобнее, а то от него все юбки перекосились, путаются в ногах при каждом шаге… И почему бы Хешшкору не перенести их поближе к замку? Она сердилась все больше, но упорно топала вперед, еще сильнее сбивая ноги.
– Так я и знал, – проговорил Хешшкор безнадежно.
Вита оторвала взгляд от земли и сразу поняла, что имел в виду бог. Туман клубился здесь вовсе не в силу неизвестного природного явления. Он скрывал чашу, окруженную магическим барьером – совсем как в Хешширамане. Потому они и не смогли проникнуть в Милену при телепортации – или внепространственном переносе, как предпочитали выражаться колдуны.
– Милена там, – кивнул Хешшкор, и выражение его лица вкупе с интонацией насторожили Виту.
– Слушай, в чем проблема? – спросила она. – Давай, махни рукой, и пройдем через барьер.
Хешшкор присел на обломок породы и отвел глаза.
– Не получится. Хафиз – не мой посвященный. Я не властен над его магией.
– Ч… – Вита хотела было помянуть черта, но тотчас исправилась: – Четырнадцать тысяч проклятий!
Только без истерик, мысленно приказала она себе. Крича и швыряясь близлежащими предметами, ничего не достигнешь. Она провела рукой по лбу, заставляя себя успокоиться, и села рядом с Хешшкором, подложив полиэтиленовый пакет, чтобы не запачкать роскошную юбку.
– Давай помозгуем. Мы обязательно найдем способ проникнуть за барьер, надо только хорошенько подумать.
– Поражаюсь твоему оптимизму, – глухо проговорил Хешшкор. Поза его демонстрировала глубокое разочарование их проектом.
Вита уже перебирала варианты.
– Кольцо Путешественника Вовне? Изготовлять его застрелишься, а сработает ли оно с этим барьером, неизвестно. Флиф способен разрушить барьер, но лично я не возьмусь за транспортировку сюда этого воплощенного ужаса. А можно ли проникнуть за барьер сверху? Ну, скажем, прыгнуть с парашютом?
– Ты видишь чашу, – отозвался Хешшкор, – но на самом деле это – сфера. Сверху она прозрачна, проницаема для воздуха и воды, но человека не пропустит.
– Хорошо. А если разбомбить ее?
– Ты как будто против ядерных взрывов, – невесело ухмыльнулся Хешшкор.
– Но это же произойдет не сразу. Мы прорвемся внутрь, а там ты быстренько погасишь это дело, как в Фаиратином замке.
– Да нет, ты не поняла. Барьер – это не простая защита. Его может прошибить только атомный взрыв. Тут, конечно, безлюдно, и на сохранность здешних гор наплевать. Но всю Милену тоже разнесет в клочья, а вместе с ней – и перстень Тюремщика.
– Значит, и этот вариант отпадает, – заключила Вита. – А прорыть подкоп? – она вспомнила свою давнишнюю попытку преодолеть барьер вокруг Хешширамана.
– Не выйдет, – кратко ответил Хешшкор. – Барьер есть барьер, и сверху, и сбоку, и снизу.
Солнце закатилось за гору, издевательски мигнув на прощание красным лучиком. Совсем стемнело, Луна была за тучами, лишь холодное сияние барьера скупо освещало невзрачный пейзаж. Вита все яснее понимала, что они в тупике. Дрожа от холода и ветра, она порылась в сумке, достала пачку сигарет и открыла ее немеющими пальцами. Вынимать сигарету она не торопилась. Почему-то ей пришло на ум, что бычок в зубах совершенно не сочетается с ее изысканным нарядом. Как и фляга с водкой. Он специально это подстроил, хмуро подумала Вита и невольно придвинулась поближе к теплому плечу Хешшкора.
– Если уж соорудил мне такой наряд, – сердито пробурчала она, – мог бы и согреть меня!
Она имела в виду, бессмертный мог бы, шевельнув пальцем, сделать так, чтобы она не чувствовала холода. Но Хешшкор понял ее иначе.
– Это раз плюнуть, – заявил он с энтузиазмом и, одним движением перетащив Виту к себе на колени, приник к ее губам.
Вита не глядя выхватила клинок, махнула наугад. Хешшкор взвыл, отпустив ее.
– Ненормальная! – он с шипением боли схватился за рассеченное бедро. По трико расползалась кровавая клякса. – Я заодно с тобой, а ты меня зарезать готова!
– Ты ж бессмертный, – невозмутимо ответила Вита, вытирая лезвие носовым платком.
– Мой разум – да! – рявкнул он. – Но я уже объяснял тебе, что если это тело сильно попортится, я не смогу сотворить новое за пять минут!
Он на некотором расстоянии провел рукой над раной, сжав ее края, и Вита изумленно наблюдала, как она постепенно затягивается.
– А что значит – сильно попортится? – поинтересовалась она. – Насколько сильно?
– Хочешь знать, куда вернее ударить? – окрысился Хешшкор. – Перебьешься!
– Ну, я и сама могу догадаться, – невинно заметила Вита. – В сердце, например. Или в голову. Или отрубить обе руки. Иначе ты не сможешь исцелить себя, правда? Ты должен быть в сознании и делать вот так, – она изобразила его движение.
– Ишь, умная выискалась, – зло бросил Хешшкор. По его лицу Вита поняла, что попала в точку.
– Ладно, прости, – сказала она мягче. – Я совсем не собираюсь выводить тебя из строя. Мы ведь союзники.
– Приятно слышать, – буркнул бессмертный все еще обиженно.
След от раны исчез, а секунду спустя и трико стало целым и чистым, как будто ничего и не было.
– Вот классно, – восхитилась Вита. – А почему бы тебе не сделать и с моими болячками то же самое?
– Ты-то не бессмертная, – он взглянул на нее с превосходством, но вдруг осекся, сгреб Виту в охапку и приложил палец к губам: – Тсс…
Вита посмотрела в том же направлении и увидела, как воздух близ Миленской чаши колеблется.
– Прячемся, – шепнул Хешшкор.
Они юркнули за выступ скалы и слегка высунули головы. Странные флуктуации воздуха тем временем выявили женскую фигуру, скрытую фиолетовой накидкой. Вите стало стыдно, что из-за своей мелкой стычки они чуть было не пропустили появление неизвестной. В неярком голубом свете барьера Вита разглядела ее лицо: темные глаза, вздернутый нос, тонкие алые губы… Волосы были чернее ночи.
– Миленион, – едва слышно прошептал Хешшкор.
Миленион, бессмертная Тьмы. Покровительница Хафиза. Вита почему-то была уверена, что слышала это имя где-то еще, вне связи с Хафизом. Но сейчас ей было не до копания в памяти.
– Безмозглый старикашка! – гневно произнесла Миленион, топнув ногой. Похоже, барьер и для нее явился неожиданностью. – Ничего умнее он придумать не мог! Я, богиня, вынуждена по милости этого выжившего из ума ночного горшка топать пешком, как последняя смертная!
Вита почувствовала, что была не совсем права, считая Хешшкора наглым, циничным, высокомерным ксенофобом. Пожалуй, Миленион дала бы ему сто очков вперед по этой части.
Миленион с недовольной гримасой воздела руку, и чаша, преобразившись в кувшинчик, наклонила свой носик до самой земли, и из него, словно сметана из соусника, к ногам богини скатилась дорожка. Миленион вальяжно прошествовала по ней вверх. Вита сжала руку Хешшкора:
– Что же мы стоим на месте? Вот он, путь!
– Она заметит нас, – нерешительно проговорил Хешшкор, глядя на мостик, по которому, будто пава, выступала Миленион.
– Авось не станет оглядываться. Думаю, это ниже ее достоинства. Бегом, а то барьер снова схлопнется!
Они выскочили из укрытия и со всех ног помчались к прорехе в барьере.
