Настасья Дар
Стан золотой крови
ГЛАВА 10
Какого черта только что произошло?! Нет я конечно ожидала, что Хан будет не особо рад моей просьбе… Но чтобы настолько?! Какая муха его укусила…
Вернувшись к себе, я зажгла лишь одну свечу, и подхватив стакан с остатками молока, села на кровать, откинувшись спиной на подушку.
Придется теперь стоически выслушивать весь тот бред, что напридумывают про меня, Хана и Глеба. И это еще полбеды, но вот что будет, если слухи дойдут до Дархана… Этого я не знала.
Допив молоко, я отставила пустой стакан на тумбочку, и залезла в постель, решив, что утро вечера мудренее, и завтра я что-нибудь обязательно придумаю.
Откинувшись головой на подушку, повертелась немного, и поднялась обратно, поняв, что горло почему-то начало гореть огнем. Неужели болезнь возвращается?
Подойдя к умывальнику, набрала полную пригоршню воды, и сделала несколько жадных глотков, надеясь потушить пожар в горле и легких. Вода нисколько не исправила ситуацию, и тогда я судорожно закашлялась, почувствовав, что к жжению прибавился еще и отек, который препятствует дыханию.
Схватившись за шею, я захрипела и рухнула на колени, раздирая ногтями кожу на горле и груди. Кое-как встав на четвереньки, попыталась доползти до двери, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но не сделав и пары движений, упала на живот, начиная терять сознание.
Господи, да что же происходит?!!!
Страх смерти в этот момент был настолько силен, что я впервые за все свои годы так сильно захотела жить!
Краем сознания уловила звуки шагов со стороны выхода, и через мгновение по юрте пронесся голос Хана:
– Эй, рыжая… Ты спишь?
Я хотела кричать о том, что я здесь! Здесь!!! Но вместо крика из горла вырвалось лишь еле различимое шипение. Господи, он же просто напросто сейчас решит, что я сплю и уйдет – за шторой же меня не видно!!! И вот тогда мне точно конец…
Ну же, Хан, миленький, зайди в спальню!
Собрав последние силы я поскребла ногтями по половым доскам, надеясь что звук окажется достаточно громким, чтобы он его услышал.
– Так ты спишь, или просто не хочешь со мной разговаривать? Ну, извини! Признаю, я погорячился…
Идиот! Я тут сейчас коньки отброшу, пока ты там со своими извинениями топчешься! Да я что угодно тебе прощу, только помоги!
– … так, ладно, я захожу. Если ты не одета, то самое время сказать об этом.
Слава богу!!!
Когда тяжелая уверенная поступь парня послышалась совсем рядом, перед моими глазами уже начали кружиться звездочки, а горло сжалось настолько, что кислород проникал в легкие тончайшей струйкой, которой было явно недостаточно для полноценного дыхания.
– Кара?.. Какого черта?!
Увидев меня, распластанную на полу с налитыми кровью глазами и расцарапанной шеей, Хан молниеносно опустился на колени рядом.
– Что произошло?! Рыжая, ты слышишь меня? – поднеся ладонь к моим губам, он выпалил, – Дыхания почти нет, похоже отек… У нас в лекарствах где-то были нужные инъекции! Я быстро, потерпи буквально минуту! Только не закрывай глаза, слышишь?!
Хан умчался за противоаллергическим, а я лишь молилась всем высшим силам о том, чтобы лекарство сработало.
Вернувшись буквально через пару минут, он быстро набрал в шприц какую-то прозрачную жидкость из стеклянной ампулы, и не церемонясь, воткнул мне ее в ногу.
Положив мою голову к себе на колени, парень начал успокаивающе поглаживать меня по голове, приговаривая:
– Потерпи немного… Скоро должно отпустить…
Через минут пятнадцать мне и правда начало становиться легче. Дыхание выровнялось, а отек спал. Через полчаса я смогла говорить.
– Спасибо… Если бы не ты, вероятно я была бы уже мертва, – из горла пока еще вырывался сиплый полушепот.
Хан отмахнулся от благодарности, и вместо этого спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
Не без помощи парня, я приподнялась с его колен, и села у кровати, откинувшись спиной на изножье.
– Вроде терпимо. По сравнению с тем что было – вообще прекрасно. Но я не понимаю… Что произошло? В одну минуту было все нормально, а потом вдруг горло охватило огнем, и дышать стало почти невозможно.
Хан нахмурился.
– Судя по тому что лекарство помогло, у тебя все-же была аллергическая реакция на что-то. Вспоминай, что последнее пила или ела перед приступом. Может быть принимала какие-то лекарства?
Я задумалась, восстанавливая события прошедшего вечера. Сначала я читала книгу, потом пришли девчонки с ужином. Там я съела булочку и выпила молока – но все было нормально… После побывала у Хана, вернулась к себе и допила молоко. Вот тут-то меня и скрутило… Но как такое может быть? У меня ведь нет аллергии на молочные продукты, к тому же первые пол стакана я выпила без каких-либо последствий…
– Перед приступом я пила молоко, которое Дара с Риной принесли из столовой. Но мне никогда не было так плохо от молока! И первые несколько глотков я сделала еще до того как пошла к тебе. И все было абсолютно нормально…
– Стакан надеюсь не мыла?
Я молча покачала головой, и указала подбородком на пустой стеклянный сосуд, оставленный мной на тумбочке.
Хан потянулся рукой к стакану, и понюхав остатки содержимого, выдал:
– По запаху вроде все нормально… Тебе вкус странным не показался когда пила?
– Нууу… Разве что немного горьковатым… Но я подумала, что это от количества лекарств выпитых мною во время болезни. Кислым то не отдавало – вот я и не обратила внимания.
Хан отставил стакан обратно, со словами:
– Похоже кто-то пытался тебя отравить… И если это то о чем я думаю, то отравитель явно ничего не смыслит в ядах.
– Ты о чем? – не поняла я.
Тяжело вздохнув, парень потер большим пальцем краешек губы, и пояснил:
– Единственное в нашем лагере, что могло вызвать такую реакцию – это змеиный яд, он не имеет запаха, но обладает горьким вкусом. Яд находится в свободном доступе среди лекарств. Дархан в больших количествах делает из него мазь с обезболивающим эффектом.
– Допустим… – не особо веря в то что услышала, ответила я, – Но с чего ты взял, что отравитель был неумехой?
– Понимаешь, змеиный яд может убить человека только попав напрямую в кровь. В желудке он просто расщепляется, и максимум что ты получишь – это отравление.
– Но почему тогда мне стало так плохо? – не поняла я.
– Видимо ты оказалась счастливым обладателем аллергии на яд змеи. Отсюда и отек горла. Если бы не аллергия ты бы вообще вряд ли поняла, что тебя пытались отравить.
Слушая парня, я пребывала в полнейшем шоке.
– Но кому это нужно? Что я такого сделала?
Хан пожал плечами.
– Не знаю, Кара… Но обещаю, что постараюсь выяснить это. В стане недопустимо такое поведение.
Взглянув на Хана, я вдруг поняла кому могла так помешать…
– Лейла, – не раздумывая выпалила я.
– Что Лейла? – парень поднял на меня подозрительный взгляд, – Нет… Она не могла. Лели конечно та еще заноза, но она бы не решилась на убийство. Это кто-то другой, просто поверь мне.
Я недоверчиво фыркнула.
– Ладно, в любом случае спасибо за то что спас. Мне уже лучше, так что попытаюсь уснуть. А тебе удачи в поисках.
Поднявшись на ноги, я забралась в постель, и только сейчас заметила, что Хан все еще одет в одни только домашние штаны. Мазнув взглядом по груди и плечам, я не сдержала любопытства:
– Что означает эта татуировка?
Хан потер ладонью правое плечо, на котором четкими штрихами был изображен змей, кусающий себя за хвост.
– Это уроборос. По сути символ перерождения. Нескончаемый цикл бытия. Этот знак напоминает мне о том, что за смертью следует новый виток жизни, в которой у меня будет шанс на лучшее существование… Жизнь сменяется смертью, она же создает новую жизнь – и это неизменно.
Удивленно хмыкнув, я произнесла:
– Говоришь, что нельзя жить так как я, в одиночестве, закрываясь ото всех. Что нужно стремиться к чему-то лучшему… А сам мечтаешь о том, чтобы найти счастье в следующей жизни?
Я глядела на парня с непониманием и недоумением. Что такого происходит в его жизни, что он существует думая лишь о смерти и перерождении?
Хан невесело хмыкнул.
– Счастье? Кому-то счастье, а кому-то искупление грехов… Просто у тебя есть выбор, рыжая. И ты по собственной воле гробишь свою жизнь. У меня уже выбора нет… И остается надеяться на то, что хотя бы в следующем воплощении я стану лучшим человеком, нежели сейчас.
Закончив фразу, он развернулся и ушел, тем самым дав понять, что разговор окончен.
Проводив его взглядом, я с головой залезла под одеяло и закрыла глаза. Конечно стоило тщательно обдумать все что произошло сегодня, но у меня просто не было сил… Поэтому я позволила сну утянуть меня в свои объятия.
Открыв глаза с первым сигналом горна, я сразу увидела перед собой сложенный пополам лист бумаги, покоящийся на подушке.
Потянувшись и потерев глаза тыльной стороной ладони, развернула записку, и прочла:
“ Никому не говори о том, что тебя пытались убить. Пусть отравитель думает, что остался незамеченным. Попробуем поймать его на второй попытке.”
Хан
Скомкав листок, я запихнула его под подушку, и со стоном обхватила руками голову. Только прочитав эти строки, я вспомнила все, что вчера произошло.
Меня пытались убить… И сколько бы не отнекивался Хан, вероятнее всего это была Лейла. И скорее всего она предпримет еще одну попытку отравить меня, или навредит как-нибудь по-другому. Нужно найти доказательства её вины, пока эта двинутая не прирезала меня.
Услышав второй сигнал, я пулей вылетела из кровати, и начала собираться на завтрак. Отныне я питаюсь исключительно в столовой вместе со всеми!
Когда я запыхавшись плюхнулась на свое место за столом, все ребята уже начали есть. Тепло поздоровавшись с Глебом, я бросила беглый взгляд на Лейлу, которая как обычно терлась по правую руку Хана. Девушка выглядела довольно печально… Темные круги под глазами, искусанные губы и растрепанные волосы. Похоже кто-то не спал сегодня ночью…
Как-же мне поймать тебя “Лели”?
Раздумывая над этим вопросом, и попутно пережевывая пшенную кашу, выданную на завтрак, я не сразу заметила, что ребята постарше вовсю перешептываются между собой, бросая заинтересованные взгляды то на меня, то на Хана с Лейлой.
Да… Слухи видимо дошли уже до всех… Надо бы первой поговорить с Дарханом, пока кто-нибудь не донес до него самую худшую из версий.
– Рыжая, – над столом пронесся голос Хана, и все резко замолчали, – После завтрака у нас занятие, так что не планируй ничего.
Я коротко кивнула, и незаметно сжала под столом ладонь Глеба, плечом чувствуя как парень напрягся, услышав о том, что мне предстоит занятие с Ханом.
Только его ревности мне сейчас не хватало…
Закинув в рот остатки бутерброда с сыром, я встала из за стола, и направилась к Хану. Подойдя вплотную, наклонилась, и как можно более тихо произнесла:
– Мне нужно с Дарханом поговорить, встретимся в лесу, хорошо?
Парень вскинул на меня предупреждающий взгляд, и прошептал:
– Ты же помнишь, что…
Парень видимо решил, что я хочу рассказать его отцу о покушении. Я покачала головой, и оборвала его:
– Я все помню, Хан. Можешь не переживать.
На этом я развернулась, и вышла из столовой, по пути краем глаза заметив как Глеб прожигает взглядом своего приятеля. Мда… Надо что-то делать с этими двумя, пока они не поубивали друг друга.
Дверь юрты Дархана была открыта, поэтому я решила не стучать, и сразу войти. Внутри меня встретил уже привычный таинственный полумрак, в глубине которого скрывался сам хозяин юрты. Дархан в позе лотоса сидел прямо на полу, на широкой медвежьей шкуре, и прикрыв глаза, тихо играл на варгане.
Не решаясь отвлечь мужчину, я замерла около двери, дожидаясь пока он закончит. Благо что ждать долго не пришлось.
Буквально через мгновение он поднял веки, и отложив музыкальный инструмент, уставился на меня немигающим черным взглядом, от которого сразу же стало не по себе.
В глазах мужчины появилось узнавание, и он протянул:
– Ааа… Тусгай… Проходи, что же ты замерла в дверях.
Я неловко кивнула в знак приветствия, и опустилась рядом с Дарханом на одну из шкур.
– Что тебя привело сюда?
Перестав терзать от волнения губы, я произнесла:
– Понимаете… На днях со мной произошел не очень приятный эпизод, и теперь весь лагерь об этом шепчется. Я просто не хочу чтобы до вас дошли неверные слухи, и поэтому решила все рассказать сама.
Мужчина склонил голову набок, и добродушно улыбнувшись, изрек:
– Ты поступила правильно, дитя. Сплетни, как недобрый ветер – могут разрушить многое…
– Верно… – задумчиво протянула я, и встрепенувшись, наконец рассказала – В общем двое ребят из стана недавно поссорились в моей юрте. И все почему-то решили, что это из-за меня. И теперь по всему лагерю ходят слухи о том, что у меня с ними обоими отношения. Но это не так, клянусь!
Дархан покивал головой.
– Конечно, Кара. Я верю тебе. Ведь отношения у тебя только с Глебом, правда?
– Вот именно, – обрадованно подтвердила я, и лишь через мгновение поняла, что Дархан вывел меня на чистую воду, – То есть нет! Нет, все не так!
Отец Хана по доброму рассмеялся.
– Перестань тусгай. Я не вчера родился. Конечно в стане запрещены романтические взаимоотношения, но я не могу запретить юным сердцам любить. Просто будь осторожна. Глеб хороший парень, но вы оба еще слишком молоды, и не знаете чего хотите от жизни. Я не стану препятствовать твоим или его чувствам, но если ваши отношения начнут приобретать открытую форму, то вам придется покинуть лагерь, Кара. В стане всегда должен быть порядок, помни это.
– Конечно, – пораженно согласилась я, – Обещаю, что ничего такого не будет… Спасибо вам, Дархан. За то что не стали осуждать.
Мужчина молча кивнул.
Поднявшись, я попрощалась, и направилась к выходу. За секунду до того как покинуть юрту, вдруг услышала:
– В чувствах Глеба я не сомневаюсь. Парень начинает влюбляться в тебя, но вот ты, Кара… Твое сердце занято другим, я прав?
Испуганно замерев, я открыла рот, пытаясь как-то оправдаться, но по итогу плотно сомкнула губы, и пулей вылетела из юрты, пытаясь унять заходящееся от страха сердце.
Он знает! Он все знает! Господи, неужели и Хан тоже понимает, что я к нему что-то чувствую?
Добежав до леса, я скрылась за первыми деревьями, так и не дойдя до поляны, на которой проходят занятия. Тяжело привалившись к покрытой темно-зеленым мхом старой сосне, откинула голову на шершавую кору, и попыталась хоть немного восстановить дыхание.
В этот момент из-за дерева ко мне вдруг выскочил Глеб, и схватив за талию, притянул к себе, опустив подбородок на мою макушку.
Вскрикнув от испуга, я толкнула его кулаком в грудь, прошипев:
– С ума сошел?! Я чуть не отъехала со страху!
Глеб тихо рассмеялся, и вновь притянул меня обратно со словами:
– Конечно сошел! Я схожу с ума по тебе, Кара. Ты откуда несешься?
Немного успокоившись, я уже сама прильнула к нему, и ответила:
– От Дархана. Говорила с ним по поводу наших отношений.
Глеб резко отпрянул. В глазах парня стояла тревога, а в голосе засквозило напряжение.
– И что он тебе сказал?
– Все нормально, – поспешила я его успокоить, – Удивительно, но я ожидала гораздо более худшего исхода. Он лишь сказал, что если наши отношения станут общественным достоянием, то нам придется покинуть стан, чтобы не нарушать сложившиеся здесь порядки. В общем мы можем встречаться, но только так, чтобы об этом никто не знал.
Услышав это, Глеб облегченно выдохнул.
– Я только одного не могу понять… Если все на деле не так страшно, и вся ответственность в этой ситуации лежит на нас самих, то с чего вдруг Хан так взбеленился?
– Не знаю, Кара… – парень покачал головой, – Я хочу поговорить с ним сегодня вечером и все выяснить.
– Ладно… Только расскажи мне потом все.
Глеб коротко кивнул, и вдруг зацепился взглядом за мои губы. Медленно склонившись, он остановился буквально в миллиметре, и прошептал:
– Если ты не хочешь, то самое время остановить меня…
Я не уверена в том, что хотела этого поцелуя. Но и останавливать парня тоже не стала. Пора выкинуть Хана из головы. Раз и навсегда!
Зарывшись правой рукой в короткие светлые волосы, я сама подалась вперед, и прижалась к его губам. Из горла Глеба вырвался хриплый полустон, и он тут-же прижал меня к дереву, подхватив за бедра, и закинув мои ноги к себе на талию.
Его поцелуи были осторожными и вместе с тем нетерпеливыми. Будто бы парень очень боялся спугнуть, но при этом едва сдерживался от того, чтобы откинуть все страхи, и накинуться на меня уже не сдерживая желания.
Я же не чувствовала ничего…
Нет, мне конечно была приятна его реакция и его чувства. Но вот только поцелуи Глеба не вызывали во мне и сотой доли той дрожи, в которую я впадала увидев один лишь взгляд Хана…
Проклиная про себя черноволосого, я от злости на свои чувства лишь сильнее прижалась всем телом к Глебу, и откинула голову назад, позволяя губам парня прижаться к шее.
И я почти убедила себя в том, что хочу всего этого не меньше чем сам Глеб. Но вот только когда поцелуи со здоровых участков кожи перешли на обожженные, я резко сжалась и оттолкнула парня от себя.
Тяжело дыша, Глеб отшатнулся, выпуская меня из объятий, и недоуменно спросил:
– Что случилось? Я чем-то обидел тебя, Кара? Скажи если я зашел слишком далеко и мы…
– Нет, Глеб, – перебила я парня, – Ты здесь не при чем. Все дело во мне. В том… В том какая я.
– О чем ты? – парень выглядел настолько растерянным и расстроенным, что я вновь мысленно прокляла свое уродство.
Не особо заботясь о чистоте одежды, я села прямо на землю, и опустив взгляд в пол, начала тихо рассказывать:
– Я знаю, что о таком нужно было говорить с самого начала. Но я просто испугалась… Испугалась, что ты не захочешь быть со мной, когда узнаешь обо всем. Дело в моей внешности… Да и собственно не только в ней. То что ты видишь на лице и шее Глеб, это цветочки по сравнению с тем что прячется под одеждой. Вся левая половина моего тела сожжена до кошмарных шрамов. А грудь и спина в прямом смысле сшиты из лоскутов… И это терзает меня каждый раз, когда кто-то видит мое тело без одежды или прикасается к изуродованным частям кожи, – на этих словах из глаз покатились слезы, – Я просто не могу пересилить себя, и позволить даже тебе прикоснуться к своему телу… И я не знаю, изменится ли это когда-нибудь… По сути, отношения со мной изначально обречены на провал. Тебе ни к чему такая обуза… Прости что не сказала сразу.
Сказала и подумала: – “ А Хану то ты спокойно позволяла прикасаться к себе, маленькая лгунья!”. И в этот раз от внутреннего голоса отмахнуться не удалось…
Я честно думала что смогу подпустить Глеба к себе, но все опять пошло наперекосяк! И если уж быть честной то виной этому вовсе не Хан, а я сама, не сумевшая быть честной даже с самой собой в этих чувствах.
Выслушав все, что я сказала, Глеб с тяжелым вздохом опустился рядом со мной на землю, и твердо произнес:
– То что не сказала сразу, это конечно зря, – увидев как я поникла, парень поспешно добавил, – Не потому что я сразу отказался бы от тебя, а потому что вел себя более осторожно и осмотрительно.
Услышав эти слова я стерла со щеки слезу, и подняла на Глеба до предела удивленный взгляд. Посмотрев в мои изумленные глаза, он слегка улыбнулся и продолжил:
– Мне плевать, что находится под твоей одеждой, Кара. Я не вижу шрамов на твоем лице, не замечу их и на теле – потому что в моих глазах ты самая красивая и желанная девушка на всем белом свете. И я уверен, что все-же смогу найти к тебе подход. Пусть не сразу, но поверь, я еще займу немалую часть твоего сердца…
Прижав к моей щеке свою горячую ладонь, Глеб легко поцеловал меня в лоб, и тут-же отстранился, не настаивая на продолжении.
Прикрыв веки я потерлась щекой о его руку, и все еще не в силах поверить услышанному, произнесла:
– Ты уже ее занял…
Мои слова приободрили парня, и он прижал меня к своей груди. Я не стала противиться, но душа внутри разрывалась на куски от тоски и боли. Ну почему? Почему я не могу по настоящему полюбить его?! Будь ты проклят Хаган!!! Будь проклят за то, что забрал мое сердце!
И все равно я постараюсь привыкнуть к Глебу. К его прикосновениям… Если я могу сделать этого удивительного человека счастливым, то чем это не смысл жизни? Любить и быть любимым – это две равноценные составляющие счастья, и далеко не каждый человек получает и первое и второе. Лучше уж иметь хоть что-то одно, чем и вовсе остаться у разбитого корыта, захлебнувшись в неразделенной любви.
– Клянусь, я очень хочу чтобы мы были вместе. И я очень постараюсь из…
– Да вы верно издеваетесь надо мной?!
Лесную тишину разрезал гневный возглас Хана, наполненный едва сдерживаемой злостью.