Настасья Дар
Стан золотой крови
ГЛАВА 6
Сквозь шум собственной крови в ушах, я вдруг услышала возглас:
– Очнись! Открой глаза, Кара!!!
Кто-то яростно хлестал меня по щекам, пытаясь привести в чувства.
Кое-как разлепив веки, я с трудом сфокусировала расплывающееся зрение на одной точке, и увидела напряженное лицо Хана, на коленях которого покоилась моя голова.
Заметив, что я очнулась, он облегченно выдохнул.
– Жива… Слава духам.
– Что произошло? – голос был хриплым и очень тихим, будто бы после затяжной ангины, – Это был сон или у меня все-таки получилось?
Парень нахмурился, и вдруг подхватив прядь моих волос, с отсутствующим видом начал накручивать ее на свой указательный палец. Шокированная его действиями, я потеряла дар речи, и смогла лишь неловко кашлянуть, чтобы вернуть парня в реальность.
Направив на меня помутненный взгляд, он несколько раз моргнул, и удивленно распахнул глаза, будто бы видя меня впервые. Осознав, что сделал, Хан резко стряхнул с руки мои волосы, и подхватив за плечи, поднял со своих колен, усадив рядом на землю.
– Прости… Задумался, – произнес он растерянно. Похоже что парень тоже был крайне изумлен своими действиями, – Это был не сон, Кара. Ты действительно побывала в мире духов. Только вот этого не должно было случиться…
– Что? Но почему? – не поняла я.
– Потому что обычно первый полный выход из тела случается спустя месяцы тренировок. Ты не должна была сегодня попасть на ту сторону. Я тебе даже не стал рассказывать как самостоятельно вернуться обратно, потому как был уверен, что ты просто войдешь в легкий транс, и на этом все. Но я ошибся.
– Постой, но как я тогда вернулась в свое тело?
Хан поднял на меня обжигающий черный взгляд, в котором смешалось столько разных эмоций, что невозможно было разобрать что он сейчас чувствует на самом деле. Не отводя глаз, он произнес:
– Я вытащил. Арахна чуть не убила тебя.
Все еще пытаясь разгадать, что скрывается за этим пристальным антрацитовым взглядом, я не сразу осознала то, что сказал Хан. Но когда до меня дошло…
– Убила… Подожди, так та паучья тварь, что – была настоящая?
Горло перехватило от ужаса, когда я вспомнила жуткую пасть паучихи, которая медленно но верно приближалась к моему лицу. Получается, что я действительно находилась в шаге от смерти. Это была не галлюцинация.
– Да. Арахна почуяла твою кровь. В мире духов нельзя находиться без кузунгу – зеркала, защищающего от потусторонних тварей.
– Погоди… – я прищурилась, пытаясь сосредоточиться на одной странной маячащей в голове мысли, – А какова вообще вероятность того, что новичок попадет в потусторонний мир сразу?
Парень молчал.
Я вскочила на ноги, и схватившись за голову, закричала:
– Существовала вероятность того, что я смогу выйти из тела сразу, и ты знал это, но не обезопасил меня! Не дал это дурацкое зеркало и даже не рассказал как вернутся! – из глаз брызнули слезы, и я быстро стерла их тыльной стороной ладони. Последние слова сорвались с моих губ уже едва слышным шепотом – За что ты так меня ненавидишь, что желаешь смерти? Ответь…
Из-за того, что парень все еще сидел на земле, я впервые смотрела на него сверху вниз, и это помогало не чувствовать себя ребенком, который спорит со взрослым.
– Я не желал тебе смерти, – четко отделяя интонацией каждое слово, ответил Хан, – Просто допустил ошибку. Оплошность. Любой человек может поступить неправильно, но это не значит что он делает это со зла.
Тут меня прорвало. Вне себя от гнева и ярости, я заорала:
– Оплошность?!!! Моя смерть для тебя просто оплошность?!!!
Хаган вскочил на ноги, и вцепившись в мои запястья, дернул на себя.
– Я спас тебя! Вытащил из лап арахны, а не бросил умирать, ясно?!! – теперь уже его голос сорвался на крик, – Ты ведешь себя как неразумное дитя, которое считает, что вокруг него должен вертеться весь мир! Твоя жизнь не дороже остальных, пойми это, черт тебя подери! Я вообще не обязан носится с тобой, обучая и оберегая как хрустальную вазу! Да, я оплошал, когда не дал тебе кузунгу, но тут же исправил свою ошибку. Ты стоишь здесь, жива и здорова! Чего тебе еще нужно?!
С каждым его криком я вздрагивала, пытаясь удержать в себе слезы боли и обиды. Когда парень выдохся, я не сдержавшись всхлипнула, и трясущимся голосом прошептала:
– Мне ничего не нужно, Хан. Прощай. Я больше не буду доставлять тебе неудобств.
После этого я вырвала из его хватки свои руки, и просто сбежала. Бросив одежду и обувь, и даже не обращая внимания на острые камни, режущие тонкую кожу стоп.
Ноги несли меня за пределы лагеря. Но я пересилила желание как можно быстрее сбежать из этого места, и уже более спокойным шагом направилась в выделенную мне юрту.
Там надела свои кроссовки, единственную теплую кофту, и наконец покинула жилище.
Мне повезло. Оказалось, что я провела в мире духов не один час, и все ребята к моменту моего возвращения находились в столовой на ужине. Это позволило добраться до выхода из лагеря незамеченной.
Остановившись у ворот, я испугалась, что не смогу уйти, ведь Глеб рассказывал, что лагерь находится под защитой духа-хранителя. Сделав глубокий вдох, и в последний раз окинув взглядом стан золотой крови, собралась с силами, и рванула через арку.
Получилось или нет?
Обернувшись и открыв зажмуренные глаза, я с облегчением осознала, что позади меня ничего нет кроме двух столбов, обвязанных лентами. Похоже магия действовала лишь в одну сторону, и покидать лагерь можно было беспрепятственно.
Теперь надо как можно быстрее спрятаться где-нибудь, пока меня не начали искать. Ночью точно не стоит отправляться в путь, лучше переждать в каком-нибудь безопасном месте.
Оглянувшись вокруг, я поняла, что среди равнины особо не спрячешься, и поэтому со всех ног рванула в сторону ближайшей скалы. Может быть за ней будет какой-нибудь лесок, который спрячет меня от посторонних глаз.
Когда до подножья скалы оставалось шагов двадцать, небо разразилось раскатами грома, и на мою голову обрушился ливень.
Вот черт! Только этого не хватало…
Сложив одну ладошку козырьком, я приставила ее к глазам, пытаясь оградить зрение от беспрестанных потоков воды, льющейся с неба. Прибавив скорость, подлетела к скале, и тут-же взгляд зацепился за большую трещину над головой, в которой наверняка поместилось бы мое тело.
Кое-как вскарабкавшись по скользкому мокрому камню наверх, я сперва протолкнула в щель ноги, а потом и остальное тело. На мое удивление расщелина оказалась куда глубже чем казалось, потому-что я уже полностью находилась внутри, а пространство дальше похоже только расширялось.
Видимо это пещера! – подумала я, и попыталась продвинуться чуть глубже. Только вот тело вдруг резко соскользнуло вниз, и я с визгом грохнулась на холодный каменный пол, ощутимо приложившись об него пятой точкой.
Не без труда поднявшись на ноги, вскинула голову вверх, и с горечью и страхом осознала, что теперь мне отсюда самой не выбраться. Щель, через которую я попала в пещеру, находилась высоко над моей макушкой. Будь я повыше сантиметров на пятнадцать, то может и смогла бы ухватиться руками за край трещины, чтобы вытянуть свое тело наверх, но чертов карликовый рост не позволял мне этого сделать.
От безысходности и страха я села на пол и разрыдалась, думая о том, что этот мир слишком часто пытается от меня избавится.
Интересно, если я умру, то сразу попаду в мир духов, или еще какое-то время буду слоняться здесь невидимым призраком, о котором никто даже и вспоминать не будет?
От этих мыслей стало еще горше, и плач перешел в истерику.
Ливень снаружи уже давно превратился в мелкую морось, а мои слезы в полное равнодушие к собственной участи. Умру здесь от голода? Ну и ладно. Замерзну насмерть или буду съедена каким-нибудь диким животным? Да вообще плевать.
Единственное чего мне сейчас хотелось – это чтобы моя судьба решилась как можно скорее, потому что холод и сырость пещеры погружали тело в нестерпимую дрожь, заставляя зубы беспрестанно стучать друг об друга. Терпеть это было невыносимо. Даже гораздо хуже боли. Судя по исходящему изо рта пару, в пещере была нулевая температура.
Сквозь трещину над головой, внутрь проникал тусклый лунный свет, бросающий на каменные стены причудливые тени. Но вскоре и он померк, и тогда я решила, что наконец-то пришел мой час. Лишь в голове мелькнула глупая мысль о том, что у всех нормальных людей перед смертью появляется свет в конце тоннеля, а у меня и вовсе все угасло…
Устало прикрыв веки, я уже приготовилась отправиться в мир иной, но до моих ушей вдруг донесся странный шорох, и чье-то ворчание.
Похоже мне и в потусторонней обители не рады. Вот ну что я за человек такой…
– Кара… Кара это я, Хан. Ну вот зачем ты сбежала, полоумная, – мужские теплые руки подхватили меня, и прижали к своему телу, – Прости, я идиот… Перегнул палку.
– Хан… Оставь… – хотелось заорать чтобы он ушел и оставил меня здесь, но вместо крика из горла вырвался лишь хриплый полушепот.
– Оставить? Еще чего. Черт, да ты вся ледяная! Надо отогреть тебя.
По началу я решила, что все это одна большая галлюцинация, которая явилась ко мне на грани жизни и смерти. Но когда ладошки вдруг начало покалывать от жара, а где-то поблизости затрещал огонь, я все же сообразила, что все еще жива, и приоткрыла глаза.
В двух шагах от меня, прямо в воздухе плясали языки пламени, освещая ярким оранжевым светом покатые стены пещеры. Опять магия… Классно наверное уметь создавать такие трюки.
Потихоньку отогреваясь и приходя в себя, я почувствовала спиной громкий размеренный стук сердца, и осознала что почти лежу на Хане. От этого открытия меня тут-же бросило в краску, только вот сил подняться и отодвинуться не было от слова совсем. Поэтому я заплетающимся языком произнесла:
– Отодвинься от меня…
За спиной раздался усталый вздох.
– Прости, но не могу. Тебе нужно отогреться. Поверь, я тоже не в восторге.
Неловко поерзав на теле парня, который оказался кошмар каким неудобным для отдыха, я спросила:
– Зачем ты вообще пошел за мной?
– А ты считаешь, что я должен был тебя бросить?
Я фыркнула, и раздраженно закатила глаза.
– Ну, знаешь, тебе не привыкать!
Боже, ну до чего же неудобно! Ребра парня почти впивались в мою спину. Еще раз поерзав, я услышала стон:
– Прекрати ерзать, умоляю! Иначе я за себя не ручаюсь!
– Что, снова бросишь меня на съедение арахне? – с ехидством поинтересовалась я.
Хан неоднозначно хмыкнул, но так ничего и не сказал.
Пытаясь отвлечься и не думать на чем лежу, я спросила:
– Огонь – это твоя основная магия?
– Когда-то была ей. Сейчас я одинаково могу использовать силу всех стихий. Годы тренировок берут свое.
– Понятно…
Спустя несколько минут неловкого молчания, Хан тоже задал мне вопрос:
– Скажи, почему ты сбежала? Нет, я конечно понимаю, что повел себя не особо красиво, но ты же могла пойти к Дархану и рассказать ему все? Покидать лагерь, зная, что это может грозить тебе смертью… Это странно, рыжая.
Тяжело вздохнув, пояснила:
– Я жила в приемной семье и всегда для всех была обузой. Далана, ее дети… Каждый день они напоминали мне, где мое место, и как я мешаю им жить. Поэтому я и ненавижу быть обязанной хоть в чем-то. Ты правильно сказал, что не должен нянчиться со мной. Потому я и ушла…
– Да… Знаешь, тебе бы над самооценкой поработать.Ты себя ставишь ниже плинтуса. С виду такая боевая, а в душе обидчивый неуверенный в себе цветочек.
– Неправда! – возразила я, – Просто мы с тобой росли в разных условиях, поэтому ты не понимаешь о чем я говорю.
– Ладно. Спорить на эту тему с тобой видимо бесполезно. Поэтому просто ставлю перед фактом – утром мы возвращаемся в лагерь.
Я покачала головой.
– Нет, Хан. Я не пойду туда. Вернусь обратно к Далане, и буду жить как жила раньше.
Парень вдруг завел под мои колени свою руку, и приподняв, усадил боком, так что наши лица теперь находились буквально в десяти сантиметрах друг от друга.
Осторожно отведя упавшую мне на глаза прядь волос, он нахмурив брови, тихо спросил:
– Неужели ты не хочешь для себя другой жизни, рыжая? Освоить дар, жить так как хочется тебе, без оглядки на чужое мнение…
В бездонно-черных глазах парня я четко видела свое отражение и блики огня, танцующего за спиной. Это зрелище так заворожило меня, что я не сразу осознала о чем он меня спрашивает.
– Другой жизни? – тихо повторила я, – Конечно хочу… Как может быть по другому… Но одно дело мечтать о чем-то, и совсем другое трезво оценивать свои возможности. У меня нет ни дома, ни образования, ни семьи. Даже если я смогу освоить дар, то что это поменяет в моем существовании?
– Может быть ты вспомнишь свою прежнюю жизнь. Место, в котором провела свое детство. Вдруг кто-то из твоей семьи остался жив? – напряженно произнес он.
Именно эта мысль и заставила меня в прошлый раз остаться в лагере…
– А вдруг нет? Что если не осталось никого? Что если я убила всю свою семью? Если честно, я не хочу знать, что произошло на самом деле. Иначе до конца жизни буду считать себя монстром… Лучше уж оставаться в неведении.
– Может ты и права… – тихо согласился Хан, – Но я бы все отдал лишь за малейшую возможность узнать о том, что хоть кто-то из родных остался жив… Я не стану сейчас давить на тебя, но к рассвету ты должна будешь принять решение, Кара.
Принять решение… Если бы это было так легко…
– Попробуй немного поспать. Утро вечера мудренее.
Воспользовавшись советом Хана, я прикрыла и без того уставшие веки, но на удивление заснуть не смогла. Парень же наоборот тихо и размеренно засопел буквально через несколько минут.
Время до рассвета тянулось бесконечно долго… Но к первым лучам солнца решение о том, куда мне идти, было принято уже за меня.
Как только Хан проснулся, то в первую очередь прикоснулся ладонью к моему лбу.
– Ты вся горишь, рыжая… Похоже что все-таки простудилась. Как себя чувствуешь? – произнес он хрипловатым после сна голосом.
Я пожала плечами.
– Не знаю… Все так-же отвратительно. Только теперь уже не морозит, а наоборот. И спина очень болит, ты жутко неудобный в качестве спального места.
– Спина? – в голосе парня проскользнуло беспокойство, – А это уже хреново. Покажи в каком месте болит.
Я привстала, и отодвинувшись от него, кое-как дотянулась ладонью до середины лопаток, сказав:
– Примерно здесь.
– При глубоком дыхании боль усиливается?
Сделав пару углубленных вдохов, я дала утвердительный ответ.
Парень тихонько выругался, и вдруг руками ухватился за край моей кофты, потянув ее вверх.
– Эй, а ну убери руки! Ты чего творишь?! Совсем чокнулся?!
Мое возмущение не произвело на черноволосого никакого впечатления, и его бессовестные конечности стали задирать теплую ткань еще выше, пытаясь обнажить спину.
– Уймись. Мне нужно послушать твои легкие. У тебя похоже пневмония начинается.
Осознав, что еще чуть-чуть, и парень увидит одну из самых кошмарных частей моего тела, я резко вскочила на ноги, с силой толкнув Хана руками в грудь.
– Никогда!!! Слышишь?! Никогда не прикасайся ко мне!
Я завелась не на шутку, и уже готова была защищаться от него кулаками если потребуется.
Дело в том, что моя спина и грудь состояли из отдельных лоскутов кожи, неровно сшитых между собой, и в обнаженном виде я была похожа на франкенштейна. Именно поэтому никому и не позволяла видеть себя без одежды.
Хан, шокированный такой вспышкой гнева, медленно поднялся, и осторожно выставил перед собой ладони, со словами:
– Ладно, ладно… Успокойся. Я не стану к тебе прикасаться, – заметив, что его слова меня немного успокоили, он тихо спросил, – Это из-за ожогов, да? Мне плевать на них Кара. Поверь, я бы не стал ничего говорить или пялиться. Как ты ко врачам ходишь?
– Никак, – отрезала я, – После того как мне пересадили кожу, я больше не была в больнице.
– Послушай, Кара. Если стесняешься меня, то давай пойдем к Дархану. Пусть он тебя осмотрит. Но если ты действительно подхватила воспаление, то об этом лучше знать как можно раньше. Это не шутки.
Идти на осмотр к Дархану? Ну уж нет! Он и так производит на меня отнюдь не самое успокаивающее действие, а если я еще и перед ним полуголой предстану, то вообще с ума сойду.
До скрежета сцепив зубы, я кинула хмурый взгляд на Хана, и с надеждой, спросила:
– Может быть в лагере хотя бы есть какая-нибудь женщина, понимающая в лекарском деле?
Хан отрицательно покачал головой.
– Прости, рыжая, но нет. Из женщин в лагере только ученицы. Да я и сам-то не специалист в медицине. Просто пару раз лечил наших ребят от простуды и воспаления легких. Отец научил.
Шумно выдохнув, я прижала к горящему лбу ладонь, и с огромным усилием произнесла:
– Ладно. Только поклянись, что не будешь пялиться, или хоть кому-либо рассказывать о том, что увидишь!
– Клянусь, – ответил парень с абсолютно серьезным видом.
Я молча повернулась к нему спиной, и зажмурившись, на выдохе дернула кофту вверх, полностью обнажая изуродованную спину.
Хан сдержал слово и ни на секунду не помедлил, чтобы рассмотреть мое тело. Молча приблизившись почти вплотную, он попросил меня опуститься на колени, и сам повторил за мной это действие.
Спустя пару секунд к коже между лопатками прижалась его теплая щека, слегка оцарапав тело жесткой щетиной. И без того колотящееся сердце, заметалось в груди как перепуганная птица.
– Сделай несколько медленных глубоких вдохов.
Пока я послушно делала то, что он говорит, Хан прослушал мои легкие в нескольких местах, и вскоре отпрянул, опустив шерстяную ткань вниз, по пути касаясь ребром ладони позвоночника.
От легкого прикосновения кожа покрылась мурашками, и я поежилась, очень надеясь, что Хан этого не заметил.
– Присутствуют хрипы в нескольких местах. Видимо купание в горном ручье и вчерашнее путешествие под ливнем не прошло для тебя просто так. Нужно немедленно возвращаться в лагерь. Подлечим тебя, а потом уже решишь оставаться или уходить, – за спиной послышалось шуршание ткани, и парень добавил, – Вот, надень мою толстовку поверх своей одежды. И капюшон накинь.
Тряхнув спутанными кудрями так, чтобы они упали на лицо, я украдкой взглянула на Хана через плечо, и забрав толстовку, натянула ее на себя, все так-же не поворачиваясь. Не хватало еще, чтобы он увидел мои помидорно-красные щеки!
Натянув капюшон кофты как можно ниже, я наконец-то обернулась.
Парень рассматривал меня, слегка прищурившись, и сложив руки на груди.
– Тебе идет черный цвет, – хмыкнув, выдал он.
Я опустила взгляд вниз, и поняла, что на мне сейчас надета та самая толстовка, которую он давал мне ночью в горах.
– Ну все. Ты сейчас можно сказать подписал мне смертный приговор. Если Лейла снова увидит меня в ней, то придушит или отравит.
Ухмылка тут-же соскользнула с губ Хана.
– Лейла хорошая девчонка, Кара. Не оценивай ее по одному лишь поступку. Невозможно судить человека за чувства.
– Ты любишь ее? – вдруг вырвалось у меня, – Почему вы тогда не вместе?
– Тебя это не касается, рыжая. Ясно? – резко похолодевшим тоном ответил он.
Задетая его реакцией, я как можно более равнодушно хмыкнула, сказав:
– Ясно. Прости, это действительно не мое дело. Просто любопытство порой сильнее меня.
– Ладно. Забудь. Давай выбираться отсюда, нас уже явно хватились в лагере.
Вцепившись пальцами в края расщелины, парень легко подтянул свое тело наверх, и выбравшись из пещеры, склонился вниз, опустив ко мне руки.
Ухватившись за его запястья, я уперлась носками кроссовок в покатую каменную стену, и постаралась оттолкнуться. Хан тут-же напряг мышцы на руках, и в одно мгновение вытянул меня к себе.
Тяжело дыша и надсадно кашляя, я привалилась к скале, пытаясь восстановить резко покинувшие меня силы.
Хан тем временем одним движением руки погасил пламя, все еще плясавшее в глубине пещеры, и отряхнув ладони, сказал:
– В тебе веса как в ягненке. Не пробовала есть побольше? Скоро и вовсе костями греметь начнешь!
Немного отдышавшись, я ответила:
– Я привыкла мало есть. В приемной семье особо жирка не нагуляешь, знаешь ли.
– Ну тогда тебе точно стоит остаться в лагере. Хоть на человека станешь похожа, а не на ходячее умертвие.
Он совсем обнаглел?
– Я вообще-то все еще здесь, и прекрасно слышу тебя, если ты не заметил!
Хан ехидно хмыкнул.
– Заметил. Именно поэтому и сказал.
Удивительно, но после этих слов я улыбнулась. Потому что вместо ненависти и раздражения в его голосе сейчас звучала какая-то дружеская насмешка, или даже толика заботы, которую он просто не сумел выразить как нормальный человек.
Интересно, почему его отношение ко мне вдруг так резко поменялось?
– Давай поторопимся. Со стороны спящего Саяна сюда надвигается грозовая туча. Не хватало еще снова под дождь попасть.
И мы выдвинулись в путь.