Настасья Дар
Стан золотой крови
Я пожала плечами.
– Просыпалась ночью несколько раз… – вспомнив вчерашний вечер, я добавила, – Слушай, я все понимаю, мы вчера оба погорячились, но мне правда кажется, что будет лучше, если я вернусь в свою юрту. Просто расскажи когда и какие лекарства нужно принимать.
Судя по отстраненному выражению лица, парень даже не слушал меня. Пощелкав пальцами перед собой, я окликнула его:
– Эй! Прием, я все еще здесь, если ты не заметил.
Подняв с пола разнос с едой, он спокойно ответил:
– Я слышал Кара. Может быть ты права… Сейчас позавтракаем, и ты вернешься к себе.
Что?! Неужели все оказалось так просто?
От мыслей о том, что вскоре я избавлюсь от общества этого психа, у меня даже аппетит разыгрался.
Когда завтрак был съеден, Хан вернул мне мою одежду, и сказал одеваться. Сам он на это время вышел за шторку, чтобы собрать лекарства, которые могут мне понадобиться.
Быстро натянув джинсы, толстовку и обувь, я села на кромку кровати, и стала ждать приказа отправляться. Вскоре краешек бордовой ткани отодвинулся, и Хан аккуратно заглянул внутрь. Увидев, что я полностью одета, он уже гораздо смелее зашел ко мне, держа в руках небольшую коробку, наполненную различными таблетками, склянками и травами.
– Идем. Я попрошу кого-нибудь из девушек поухаживать за тобой, и сам буду периодически навещать. Если вдруг станет хуже, то отправишь за мной.
Я молча кивнула, и ухватившись за протянутую руку, медленно встала. В этот раз с координацией уже было лучше. Голова конечно кружилась, но это не вызывало дезориентации в пространстве.
Вот так, держась за руку парня, я потихоньку двинулась в свое жилище. Половину пути мы преодолели с неплохим успехом, пусть и очень медленно. Каждый шаг до сих пор вызывал жуткую одышку, и впоследствии боль в легких.
Когда до крыльца юрты оставалось всего с десяток шагов, за нашими спинами вдруг раздался голос:
– Какого черта Хан?! Почему Кара не в постели?
Через секунду нас обогнал Глеб, глядящий на Хана с негодованием.
– Она пожелала вернуться к себе в юрту, – спокойно ответил он приятелю, даже не замедлив шага.
– А ты просто так взял и послушал ее, да?
Хан резко остановился, и бросил в Глеба раздраженный взгляд. Понизив голос, он спросил:
– А в чем дело? Тебе же еще вчера не нравилось, что она находится у меня. Знаете что? Идите вы оба к черту! – Хан вложил мою ладонь в руку Глеба, и добавил, – Разбирайтесь сами. Теперь это твоя проблема Глеб. С меня и выходок Лели хватит!
Всучив в свободную руку Глеба коробку, он развернулся, и просто ушел, оставив нас вдвоем.
ГЛАВА 9
Я была настолько утомлена внезапной прогулкой, что даже не стала никак комментировать выходу Хана. Лишь попросила обессиленным голосом:
– Помоги мне пожалуйста дойти до постели. Я не очень хорошо себя чувствую.
Глеб тут-же спохватившись, сунул мне коробку с лекарствами, поднял на руки, и понес в юрту.
Оказавшись в своей постели, я забралась прямо в одежде под одеяло, и попросила парня дать градусник. Спустя пару минут ртутная шкала показала тридцать девять и три.
Глеб, хмуро глядя на градусник, выдал:
– Нужно дать тебе жаропонижающее. Не знаешь, Хан ложил его?
Не найдя сил на слова, я слабо пожала плечами, и кивнула головой на коробку с лекарствами.
Глеб тут-же начал перерывать находящиеся в ней таблетки. Жаропонижающее все же нашлось. Выпив разноцветную капсулу, я просто закрыла глаза и отключилась.
Следующие несколько дней для меня прошли в полубреду. Я просыпалась то от жара, то от озноба. Пила таблетки, и снова отключалась. Есть больше не получалось от слова совсем. Что бы я не брала в рот, от всего начинало жутко мутить. В итоге за неделю болезни я похудела еще на несколько килограмм, и стала похожа на скелет.
Глеб почти все время находился рядом со мной. Лишь иногда его сменяли Рина и Дара, которые как оказалось, тоже переживали за мое самочувствие. За время моей болезни мы успели неплохо сдружиться, болтая обо всем на свете в те редкие минуты, когда мне становилось полегче. А Глеб… Оказалось, что Глеб удивительный!
Он заботился обо мне. И смотрел всегда с каким-то восторженным блеском в глазах. Будто я и правда ему нравлюсь… Пару раз приносил букеты полевых цветов и сидел допоздна у моей постели, рассказывая смешные истории из своей жизни, пытаясь приободрить и хоть немного поднять настроение. Он нравился мне, правда. Но вот беда, мое сердце взволнованно вздрагивало только когда я слышала из его уст имя Хана, который частенько фигурировал в историях Глеба…
Сам же Хан не пришел ко мне ни разу…
Спустя три недели я наконец-то проснулась почти здоровой. Лишь легкое покашливание все еще тревожило грудь, но в остальном я чувствовала себя прекрасно!
В тот день, едва открыв глаза, я увидела перед собой светловолосую макушку Глеба, который дремал сидя на полу у кровати, и положив голову и руки на край матраса.
Не сдержавшись, я с улыбкой провела рукой по густым коротким волосам цвета спелой пшеницы.
За время болезни я убедилась, что Глеб испытывает ко мне далеко не просто дружеское влечение. Его сияющая улыбка, когда он смотрит на меня, неловкие прикосновения, завуалированные комплименты… Все говорило о том, что он неравнодушен ко мне, но очень боиться спугнуть. Допустить ошибку. И лишь одна мысль об этом вызывала в моей груди чувство щемящего счастья. Я наверное даже любила его… Пусть не как мужчину, но как человека, который разглядел во мне что-то большее чем ожоги.
Свои странные чувства к Хану я старалась глушить, понимая, что он последний человек, которого стоит любить такой как я. Я не хотела быть очередной Лейлой…
Глядя на мирно спящего у моей постели парня, я думала лишь о том, что не могу упустить свой возможно единственный шанс на счастье. Особенно из-за Хана. Я очень надеялась, что со временем смогу по настоящему полюбить Глеба. Как может быть иначе, если он так относится ко мне.
Как-то раз на нашей турбазе отдыхала одна пожилая русская туристка. Я обслуживала ее столик вечером, и женщина попросила составить ей компанию. Я согласилась, удивленная тем, что ее не оттолкнула моя внешность. Она много говорила о своей жизни, и в конце сказала мне, что в отношениях между мужчиной и женщиной гораздо важнее уважение, чем любовь. Потому что любовь эгоистична и капризна. Она вызывает в нас целую бурю эмоций. Но как стремительно вспыхивает, также стремительно она может и исчезнуть. И если из отношений уходит любовь, то лишь глубокое взаимное уважение и чувство безусловного родства помогут мужчине и женщине пройти свой жизненный путь вместе и до конца. И мне кажется, что нет более великой истины чем эта…
Именно поэтому я не отталкивала Глеба. Просто видела с каким трепетом и уважением он ко мне относится. И я не стану отталкивать его, если он решится сделать еще один шаг в мою сторону. Впервые я допускаю мысль о том, что заслуживаю счастья, и не обязана проводить все свои дни в одиночестве.
Почувствовав прикосновения, парень приоткрыл заспанные глаза цвета небесной лазури, и увидев меня, улыбнулся в ответ.
– Вот бы просыпаться так каждый день… – тихо произнес он, все еще находясь в полусне.
– Может быть когда-нибудь так и будет… Все ведь зависит только от нас, верно? – робко произнесла я.
Эти слова заставили парня моментально проснуться. Широко распахнув глаза, он оторвал голову от кровати, и слегка хриплым ото сна голосом спросил:
– Ты правда хотела бы этого?
Я просто кивнула, и приблизившись, прижалась губами к его щеке.
Со стороны все звучит так просто и легко, но кто бы только знал чего мне стоило сделать этот шаг…
Глеб сперва замер, казалось даже боясь дышать в этот момент. Слегка повернув голову, он уткнулся носом в мою шею, и сделал глубокий вдох, зарываясь в копну рыжих кудрей.
– Только разреши, и я сделаю все, чтобы ты была счастлива… – прошептал он, опаляя кожу горячим дыханием.
Пусть Глеб не знал этого, но я и так была счастлива в этот минуту как никогда ранее. Только вот это счастье было слишком скоро омрачено…
В момент когда парень уже почти коснулся моих губ поцелуем, со стороны послышался тихий смешок. Отпрянув друг от друга мы с Глебом растерянно посмотрели на незваного гостя, которым оказался никто иной как Хан.
Парень стоял в дверях с кривой полуулыбкой на красивом лице, и с презрением глядел на нас.
– Что, приятель, не удержался, да? Гормоны бушуют? – переведя взгляд на меня, Хан не смог себе отказать в еще одной издевке, – А ты, я смотрю, и не особо сопротивлялась… А к чему вообще тогда был весь этот спектакль с играми в обожженную недотрогу? Ты же так старательно рассказывала, что никогда и никого не сможешь к себе подпустить!
Глеб поднялся на ноги, и предостерегающим тоном произнес:
– Хан, ты переходишь все границы. Остановись, иначе…
– Что, иначе?! – прервал его Хан, – Границы здесь переходишь только ты, Глеб! Я что тебе сказал? Окончите обучение, и можете делать что хотите! Да хоть десяток детей нарожайте! Но в пределах лагеря будь добр, соблюдай установленные правила! Мне не нужна здесь очередная брошенка с разбитым сердцем и беременным животом!
Этого Глеб уже не выдержал, и кинулся на парня с кулаками.
Вскрикнув, я тоже сорвалась с постели, и подлетела в их сторону, пытаясь вразумить.
– Какого черта вы творите?! Идиоты!
Конечно парни меня не слышали, в порыве драки нещадно мутузя друг друга кулаками. Само собой Хан в силу комплекции одерживал верх, но и Глеб не сильно отставал от него.
Понимая, что сама не смогу их разнять, я высунула из юрты голову, и что есть мочи крикнула:
– Кто-нибудь, помогите! Эти полоумные сейчас поубивают здесь друг друга!
Парни из старшей группы, стоящие неподалеку, услышав мой зов тут-же кинулись на помощь. Сделав несколько шагов в сторону, я пропустила их внутрь юрты. Хан с Глебом к этому времени уже умудрились повалить друг друга на пол. Белые овечьи шкуры вокруг них местами пропитались кровью.
Парни пришедшие на помощь, если мне не изменяет память – Амир и Матвей, быстро растащили драчунов по разным сторонам. Увидев лицо Глеба, которое сейчас являлось сплошным кровавым месивом, я вышла из себя, и подлетев к Хану, заорала прямо ему в лицо:
– Выметайся отсюда, слышишь!!! Ненавижу тебя!
Все еще тяжело дыша после драки, он выдернул свое плечо из хватки Матвея, и стерев тыльной стороной руки с разбитого рта кровь, быстрым шагом вышел на улицу.
Сморгнув с глаз злые слезы, я вернулась к Глебу, и опустившись рядом с ним на колени, тихо спросила:
– Зачем ты полез в драку? На тебе же живого места нет…
Невесело усмехнувшись, Глеб поинтересовался у меня:
– А что ты предлагаешь? Нужно было просто стоять и выслушивать как этот засранец поливает тебя грязью?
Я тяжело вздохнула, и вспомнив, что Амир с Матвеем все еще здесь, поблагодарила парней, сказав, что дальше мы справимся сами.
После того как они ушли, я отвела Глеба умыться и обработала раны. Когда кровь была стерта с лица, то оказалось, что все не так уж и плохо. Разбита была скула, нижняя губа и бровь. Но в целом ничего страшного, если конечно не считать того, что парень слегка прихрамывал на одну ногу.
– Я наверное лучше пойду, Кара. Нам сейчас ни к чему досужие разговоры, – произнес парень, когда последняя рана была заклеена пластырем.
Я согласно кивнула и проводила его к выходу. Остановившись у двери, Глеб осторожно прижал меня к своей груди, прижавшись губами к макушке.
– Спасибо… – почти шепотом произнесла я, уткнувшись носом в его футболку,от которой слегка веяло металлическим запахом крови.
– За что? – удивился Глеб.
– За то что вступился, – не раздумывая ответила я, – Не знаю что на него нашло…
Глеб оторвался от меня, и нахмурившись, задумчиво протянул:
– Если бы я не знал Хана, то решил бы, что он ревнует. Никогда не видел его таким… Может у него что-то случилось? Ну, личного характера – вот он на нас и отрывается…
– Попробуй с ним поговорить, – попросила я, открывая дверь, – Не хочу чтобы из-за меня разрушилась ваша дружба.
Глеб коротко кивнул, и вышел на улицу.
Весь оставшийся день я провела закрывшись у себя. На обед тоже не пошла, а вот ужин мне после отбоя принесли девчонки.
– Ну привет, роковая красотка, – с порога заявили они, хихикая, и толкая друг друга локтями.
Когда Дара и Рина без стука ввалились в мое жилище, я читала книжку лежа на животе в постели. От такого заявления потрепанный сборник стихов с тихим шелестом выпал из моих рук, и приземлился на ковер около кровати.
Проследив взглядом за траекторией полета книжки, я изумленно спросила:
– Чего? Вы что, тоже заболели? Бредите?
Девчонки плюхнули на прикроватный столик разнос с едой, и с хохотом завалились ко мне на кровать.
– Ой, да ладно прикидываться! Весь лагерь знает, что Хан с Глебом подрались из-за тебя.
Только этого не хватало… А если слухи до Дархана дойдут?
– И что же говорят по этому поводу? – осторожно поинтересовалась я.
Дара ухватила с разноса одну из булочек, и откусив от нее приличный кусок, с набитым ртом сказала:
– По разному. Парни удивлены поведением Хана, а девчонки шепчутся, что ты бессовестная дрянь, захомутавшая сразу двух красавчиков. Ну и еще много чего нелицеприятного, но я тебе этого говорить не буду. Сама догадываешься о чем там речь…
Ну еще бы… Всех явно волнует вопрос, как же такая уродка как я, смогла привлечь внимание Хана.
– Все совсем не так, как кажется со стороны… – с усталым вздохом произнесла я, тоже потянувшись за булочкой.
– Да ладно, подруга, чего ты оправдываешься? Гордиться надо! Тебе вон все наши девчонки завидуют, от мала до велика, – включилась в разговор Рина. Заговорчески переглянувшись с Дарой, она сдула упавшую на глаза челку, и выдала, – Давай колись! Ты с Ханом или с Глебом? Илии… Оооо!!! А может сразу с обоими?!
От такого заявления кусок сдобы, которую я так не вовремя откусила, встал прямо в горле. Судорожно схватив стакан молока, я сделала несколько больших глотков, и когда выпечка тяжелым комом провалилась в желудок, то сдавленным голосом, спросила:
– Издеваетесь?! В лагере же запрещены отношения.
– Ну и что? – хором возмутились девчонки, – Тайная любовь – это всегда очень романтично!
Да, романтично… А еще крайне проблематично… Черт возьми, из-за Хана теперь все догадаются, что между мной и Глебом что-то есть! Нужно срочно придумать какую-то легенду, скроющую этот факт.
– Да нет у меня ни с кем отношений! Ну вы сами то подумайте, зачем я Глебу или тем более Хану? В лагере и без меня есть множество красивых девушек. А подрались они совсем из-за другого. У них там… Личный конфликт.
Дара задрала одну бровь, и накручивая на палец кончик косы, недоверчиво спросила:
– И что за конфликт такой?
Девушка выжидающе смотрела на меня, а я все молчала, не зная, что ответить. Так, Кара, соберись и немедленно что-нибудь придумай!
– Глеб сказал Хану что-то плохое про Лейлу, вот он и взбесился, – быстро ляпнула я.
Ой, дура… Кара, ты идиотка! Одной фразой подставить обоих парней – это конечно надо уметь!
– Глеб? Как-то это на него не похоже… – смутилась Дара, – И что-же, Хан сразу бросился на защиту этой стервы?
Я неопределенно дернула плечом.
– Не знаю… Мне кажется, что Лейла нравится ему. Я слышала, как Хан ее Лели называет. Согласитесь, что прозвище слишком уж сладкое для обычной дружбы.
– Обалдеть! Вот это поворот… Оказывается Хан не такой уж и бессердечный!
Девчонки принялись перемывать косточки Лейле, а я погрузилась в свои мысли, пытаясь придумать как подговорить обоих парней поддержать мою легенду. С Глебом проблем быть не должно, а вот Хан… Даже боюсь представить его реакцию, если я приду и попрошу его покрывать наши с Глебом отношения. Да он пошлет меня! Если не убьет конечно…
Поняв, что к себе подружки что-то не торопятся, я показательно широко зевнула, и потянулась всем телом, со словами:
– Боже, после болезни постоянно спать хочется.
Девчонки верно приняв мои намеки, встрепенулись, и вскочили с кровати.
– Ой, что это мы! Тебе же отдыхать нужно!
Быстро попрощавшись, они покинули юрту, а я наконец свободно вздохнула и расслабилась.
Я конечно была рада, что Дара с Риной захотели со мной общаться, но иногда от них начинаешь уставать. Не привыкла я к такой частой коммуникации.
Выключив свет, я задернула тяжелую штору, скрыв спальное место, но вместо того чтобы лечь отдыхать, тихонько выскользнула на улицу. Нужно было поговорить с Ханом, пока до него еще не дошли созданные мной сплетни.
Прокравшись к его юрте, я замерла у крыльца, думая о том, не совершаю ли ошибку. Сердце в груди колотилось как бешеное, нашептывая о том, что стоит немедленно вернуться обратно в свою юрту.
– Соберись, трусиха! – шепнула я сама себе, – Заварила кашу, теперь сама ее и расхлебывай.
Решительно поднявшись на крыльцо, я постучала по резному лакированному дереву, и стала ждать. В голове мелькнула запоздалая мысль о том, что парня вообще может здесь и не быть. Но не успела я об этом подумать, как дверь резко распахнулась, едва не съездив мне по носу, и из проема появилась голова Хана, который оказался крайне удивлен, увидев, кто же оказался его ночным гостем.
– Ты? – ошеломленно пробормотал он.
Опустив угрюмый взгляд в пол, прошептала:
– Я… Пустишь?
Парень молча сделал шаг в сторону, пропуская меня внутрь.
Зайдя в юрту, я прошла немного вперед, и замерла, не решаясь повернуться.
– Мне нужна твоя помощь, Хан.
За спиной раздался тихий стук закрываемой двери и несколько медленных шагов.
– Помощь? И чем же я могу тебе помочь, Кара? – вкрадчивый, бархатистый, полный мягких рокочущих ноток голос проникал казалось в самую душу.
Тряхнув волосами, я прогнала стаю непрошенных мурашек, и сжав кулаки, развернулась, чтобы напрямую сказать о том, какая именно мне нужна от него помощь.
Только вот слова застыли на губах, так и не успев сорваться в воздух…
Входя в юрту, в полумраке я не сразу могла заметить то, как парень выглядел. Он был раздет. Почти раздет. На Хане были одни лишь свободные домашние брюки из черного хлопка. Босые ноги утопали в длинном ворсе белоснежной овечьей шкуры, а по широкой груди, покрытой четкими штрихами татуировки, почти до пояса струились гладкие прямые волосы цвета воронова крыла.
Понимая, что начинаю краснеть, я стала лихорадочно водить взглядом по мебели, пытаясь смотреть куда угодно, только не на алебастровую обнаженную кожу, подсвеченную оранжевым светом десятка столовых свечей.
Пытаясь собраться с мыслями, и сказать то что хотела, я смущенно промямлила:
– Понимаешь… Все в лагере считают будто бы вы с Глебом подрались из-за меня…
Парень сделал несколько медленных шагов в мою сторону, и остановившись буквально в полуметре, засунул руки в карманы, протянув:
– Ну, лично я из-за тебя в драку не лез. Просто поддержал инициативу Глеба.
Еще один медленный шаг ко мне.
– Так чего ты хочешь, Кара?
И еще одно движение, благодаря которому я почти утыкаюсь носом в его грудь.
– Я… Мне надо… – нужные слова никак не хотели срываться с моего языка. Сделав резкий вдох, я на одном дыхании выпалила, – Мне нужно чтобы ты поддержал легенду о том, что ваша драка произошла не из-за меня, а из-за того что Глеб сказал тебе что-то плохое про Лейлу.
В юрте воцарилось тяжелое молчание. Склонив голову на уровень моих глаз, Хан тихо спросил:
– Что?
Вскинув на него взгляд исподлобья, я сжала губы, понимая, что не смогу повторить эту речь еще раз.
– Что. Ты. Сейчас. Сказала.
– Ты слышал! – огрызнулась я, как всегда решив, что лучшая защита – это нападение.
– Ты всерьез решила, будто я буду покрывать ваши отношения, рыжая? – в голосе Хана отчетливо читалась угроза, – Еще и Лели приплела! Будто мне так с ней проблем мало! Кому ты уже успела рассказать этот бред?
– Дара и Рина. Только им. Я сама не понимаю как так получилось! Просто они решили, что я завела отношения одновременно с тобой и с Глебом! Нужно было как-то выкручиваться, вот я и ляпнула, что первое в голову пришло! И вообще… Не думаю, что ты будешь рад больше, если народ начнет судачить не о тебе с Лейлой, а о том, что ты влюбился в уродливое чучело…
Схватив за запястье, Хан просто потащил меня к выходу, попутно взбешенно ворча:
– Мне плевать кто и что болтает про меня, но я не позволю набитым дурам вроде тебя вертеть собой как им захочется! Всего хорошего!
Выставив меня за порог, Хан с силой хлопнул дверью так, что небольшое окошко в ней треснуло пополам.
Пребывая в немалом шоке, я постояла у крыльца еще примерно с минуту, слушая как в юрте что-то громыхает и разбивается, а потом развернулась и пошла к себе.