Народное творчество (Фольклор) Нюргун Боотур Стремительный
Полная версия
КЮН ДЬИРИБИНЭ
Кэр-бу! Кэр-бу! Теперь буду я говорить. Слово всадника, слово бойца, Сидящего на узорном седле, Держащего шелковый повод в руке, Благородного богатыря Из племени Кюн Айыы, С чембурами солнечными за спиной. Вы, буйные смельчаки, Из Верхнего мира пришедшие к нам, Внимательно выслушайте сейчас, Чутко насторожив Круглые уши свои! Просьбы сынов айыы Значительны бывают всегда; Дети Ахтар Айыы Редко просят о чем-нибудь…
Чынгыс Хаан указал, Дьылга Тойон утвердил, Одун Хаан повелел — Миром решить стародавний спор, Свадьбу устроить Без драк и ссор! Вместо драки, вместо войны, Состязаться вы мирно вольны… Время – игрища затевать, Мускулы поразмять, Праздник праздновать Вольно от всей души, Забавляться и ликовать! —
Так притворно-ласковой речью своей Буйных спорщиков он примирить хотел… Всадник вороного конька — Лихого Суордаайы, Детина Суодалба Распялил в улыбке широкий рот, Оскалил редкие зубы свои…
СУОДАЛБА
Я ссоры люблю, Я драки люблю, А игры, потехи Пуще того! Попрыгать не терпится мне, — Кто в прыжках поспорит со мной? Побороться хочется мне, — Кто бороться хочет со мной? Состязаться в беге хочу, — Выходите-ка, бегуны! Есть еще прекрасный конь у меня…
Пусть побегают вслед За моим Вороным Ваши прославленные скакуны! —
Так, озираясь, вызов бросал Веселый Суодалба… А исполин Буура Дохсун, Сюнг Дьаасына грозного сын, Чей конь – Грохочущий Гром, А хлесткая молния, — Плетка в руке, От изумления онемел, Небывало он был удивлен, Что детина Суодалба Перехватил, шутя, налету, Играючи разорвал, Рассыпал искрами, погасил Молний сверкающий жгут, Подгоняемый четырьмя Ударами грома – в единый миг…
Утихла ярость абаасы, Гнев его присмирел: Сборища буйных гостей Вдруг застыдился он… Стал просить прыгуна Кылыс Лэбийэ Выйти прыгать вместо него.
А верхние и нижние абаасы, Сидя кучами на окрестных холмах, Сильно перепугались они, Ахали, изумлялись они: – Он разящих молний жгуты, Как пучок травы, разорвал, Искрами искрошил, Четырехраскатистый гром укротил… Мы – все вместе – не сладим с ним, Обесславимся, пропадем!.. — Так шептались абаасы, Так роптали они в толпе.
Проворно тою порой По долине Сайдылыкы, Где ни тлена, ни грязи нет, Чьи в тонком тумане Тонут края, Поставили для прыгунов Двенадцать березовых вех.
Тут удалой Кылыс Лэбийэ, Лучший прыгун-кылыысыт, Жаждой состязания запылал, Всеми суставами затрепетал, Зубами заскрежетал, Напряг железные мышцы свои, Звенящие сухожилья свои, Разбежался, взлетая легко в высоту, Всем видом своим говоря: «Найдется ль в привольной вашей стране Прыгун легконогий, Подобный мне?» Разбежался следом Суодалба, Чалым вороном прокричал, Высоко взлетел, далеко; Тремя прыжками догнал Удальца Кылыс Лэбийэ; Взмахом левой руки набегу Невзначай пополам рассек Мчащегося впереди, Как секирой, широкой ладонью своей, Ударив по поясу, разрубил Знаменитого прыгуна. А сам все отметины перескочил, Все двенадцать березовых вех Перепрыгнул Суодалба…
Рассекая с шумом воздух густой, Перевертываясь налету, Задом наперед доскакал До края долины Сайдылыкы, До западной грани ее И огляделся, и завопил; – Победи-ил меня! Победил! — Увидав соперника своего, Разрубленного пополам, Прикинулся, что испугался он, Хлопнул по бедрам себя, Громко заголосил: – Ах ты, горе! Ах ты, беда! По пояс высунулся – бедняк!.. А ноги-то где у него? По дороге, что ль, растерял? — Поднял плечи Суодалба, Руки в недоуменьи развел, Скорчил рожу, Щеки надул, Вытаращил глаза…
Неугомонные озорники, Неуемные весельчаки, Отчаянные шутники Отчей средней земли Хохотом загрохотали в ответ, Восторженно закричали в ответ: – Уруй!!! Уруй-айхал!!! Разве может такой удалец, Как парень Суодалба, Посрамить высокую честь Среднего мира богатырей? —
А исполин Буура Дохсун Заворо́чался, заворчал Грозно, как отдаленный гром; Как опилки меди, взъерошился он, Как опилки серебряные, посинел…
БУУРА ДОХСУН
Расторопный в делах, По дороге любой Пролетающий без следа, Не знающий ни помех, ни преград, Звонконогий вестник-бегун, Быстроногий Бараанчай! Если ты высоко́ над землей, Прилетай живей! Если ты под землей, Взлетай смелей! Если ты далеко сейчас, Рядом со мной очутись, На́ поле становись, С силою соберись, С нашим врагом На́ смерть схватись! Вогнутой ладонью своей, Загребистой пятерней Бродягу этого ухвати, Ноги с бедрами Вырви из тела его, Руки с лопатками оторви, Сломай хребтину ему, Пустую спину его проломи! —
Так рычал Буура Дохсун, Бараанчая на помощь звал, Принуждая борьбу начать…
БЫСТРОНОГИЙ БАРААНЧАЙ
Аар-дьаалы!!! Аарт-татай!!! А ты, я вижу, хитер… Да только не удастся тебе Опорочить славу мою, Причины нет у меня Перепутывать чужие следы, Дорогу перебегать Славному богатырю, Скачущему На Вороном коне! А схватясь в борьбе С человеком его, Человеком не чаю остаться я! Летающий высоко над землей На Мотыльково-белом коне, Удалой Юрюнг Уолан Благородной услугой своей Навсегда меня обязал, Стал он первым другом моим…
Разве буду я помехой ему? А приехали сюда неспроста И не просто отсюда уйдут Племен прославленных богатыри, Сыновья великих семей… И пока на мой блистающий лик Никакая грязь не легла, И пока светозарный мой лик От позора не почернел, Улетаю отсюда я, Здесь нечего делать мне! —
И в пятнистого орла превратясь, Быстроногий Бараанчай Шумно взлетел в высоту; Рассекая воздух гремящим крылом, В облаках небесных исчез.
А хитро-догадливый Хаарылла Мохсогол И умом непоседливый Дьэргэс Баатыр, Боясь, что бороться обяжут их, Подняли громкий крик — Коней, мол, пора пригнать, Ска́чки, мол, пора начинать… И все согласились: – Пора! —
Тут великая, именитая знать — Верхнего мира богатыри, Сбившись кучею в стороне, Расстегнули на каменных конских боках Радужные ремни Трехполосых тугих подпруг, Сняли с коня седло, Сделанное целиком Из камня буйных небес, Где седельный железный крюк — Изделье ды́бящих небес; Сняли с коня чепрак Из донного, слипшегося гнилья Подземных воющих бездн, Сбросили поводья, сорвали узду, Развязали чембуры на нем. Скрытого за тучею грозовой, Спрятанного за облачной мглой, Освободили коня. Из укрытья выбежал на простор Звенящий копытом небесный скакун — Халлаан-Хара-Мангастайа, Осмотрелся, косясь, вокруг…
Загудела толпа гостей, Дивного увидев коня. Словно лыж тунгусских концы, Поставленные торчком, — Чуткие уши его; Будто ровдугой дорогой Обтянута морда коня; Раздувающиеся ноздри его, Словно два кубка больших, Опрокинутые на пиру Чьей-то неуклюжей рукой. Вдоль широкой спины коня Черная полоса, Словно кто-то злой Ударил его Сыромятным арканом витым. Словно туча, разорванная на ветру, С шеи выгнутой ниспадает, клубясь, Семисаженная грива коня; Как могучие осетры в быстрине, Играют мышцы его; Словно длинная лодка В пенной волне, Стелется сверкающий хвост. Ретив и неукротим Диво-конь, Невиданный конь, Как небесный ястреб, Весь трепеща, Шарахаясь, ушами прядя, На́ поле красовался он, На дыбы подымался он. Бил о камень сталью копыт, Всем огромным телом дрожа, Нетерпеливо ржа, Ринуться готовый в полет…
Тут проворно Суодалба Косолапыми прыжками взлетел На высокий безлесный мыс, На северной стороне Необъятной долины Сайдылыкы, Выдернул из земли Суковатый посох кривой, Обернувшийся в тот же миг Юрким, словно щука В весенней реке, Вороным коньком Суордаайы. Оглаживая шею его, По трепетной спине потрепав Друга преданного своего, Удачливого конька, Объезженного скакуна, Так ему Суодалба говорил, Так напутствовал он его, Так подбадривал он его…
СУОДАЛБА
Алаатанг-улаатанг! Ах ты, мой конек дорогой, Настал испытанья великий день, Настал твоей славы день! Должен ты напрямик пересечь Незыблемый Средний мир, Должен гордо ты проскакать Через бедственный Нижний мир, Должен ты высоко взлететь В алчный, яростный Верхний мир, Выше туч грозовых его, Выше круч обманных его…
Коль нигде не споткнешься ты На просторах средней земли, Коль в бездонный провал не сорвешься ты В пределах подземной тьмы, Коль, обессилев, не упадешь На высоких гребнях Бурных небес, Наша слава тогда Далеко прогремит, Наше счастье тогда Высоко возрастет!
Пусть будет могуч твой скок, Неудержим рывок! Пусть расширится на скаку Богатырская грудь твоя, Чтоб легко дышалось тебе! —
Так могучий Нюргун Боотур, В обличье парня Суодалбы Скрывавшийся от врагов, Благословил коня своего; И повернув его на восток — В сторону бесноватых небес, Молвил: «Сат!» — И послал вперед, Хлопнув по крутому бедру.
ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ
Конь побежден, Кутерьма поднялась… Ради невесты Брань началась. Колотушкам опять По макушкам стучать, Крови черной течь. Загремела воплями даль, Зазвенел воинственный меч.
Хара-Мангастайа — Небесный конь, Чьи глаза, как звезды В морозную рань, Резвейший среди коней, Резко, пронзительно-звонко заржав, С места рванулся вскачь, Словно дым на быстром ветру, Словно черного дыма клок, Промелькнул стремглав И пропал из глаз…
А за ним, за ним — Знаменитым конем — Зазвенел, загудел По твердой земле Величавый топот Гордых копыт; И Суордаайы вороной Могучим рывком взлетел, Летучей стрелою взмыл, Заклубился, как дым на ветру, И в даль умчался Визжащей стрелой.
А потом – по восточному склону небес, По безумствующей высоте, Где перистые облака Переливаются и пестрят, Словно тетерева молодого грудь, По белеющему пути Сиэги́-Маган-Аартык — Ураганом бешеным пронеслись Длинные шеи коней, Гривы распластанные и хвосты. Только девять вихрей За ними взвились.
Леденящие ливни, Густые снега Обрушились на́ землю с высоты; Лютый, валящий с ног, Черный ветер — Западный Саапас Зашумел, завыл, Заревел… Зловещие белые облака Сгрудились с четырех сторон, Взглыбились тяжело. Черные облака, Словно горные Хребты, громоздясь, Разрываясь, Грозно сходясь, Омрачая день, понеслись… Четыре грома — Один за другим — Ударили, грохоча, Засверкали молнии, Трепеща.
Длинными столбами огня Полыхало дыханье коней… Непогода взыграла, Угроза, беда; Буря взвыла, Будто от камня сата, В трех мирах Отголосками загрохотав.
Окруженную шумом Прибойных волн, Тонущую в облаках волшебства Моря Сюнг Ревущую пасть По берегу обежав, Учащая бешеный скок, Миновали небесные скакуны; Кипящее соленой водой, Грозящее изначальной бедой, Гнилое море Кони небес Оставили за собой, На другом его берегу Копытами простучав.
По широкой луке морской, По круче береговой, Над кипящей бездной Одун, Над шумящей пучиной седой, Петляя с южной ее стороны, Резво пробежали они… Студеное море-байгал, Чей не изведан простор, На чьи недоступные берега Ничья не ступала нога, По тучам, свистя и шумя, Перелетели они… Огромный срединный мир По окраинным ободьям его, По кругу великому обежав, С грохотом вокруг облетев, По выгонам Старика Даада́ра, Мимо конных его варков Весело пронеслись Небесные скакуны. По угодьям Кэкэримээна — Выше изгородей его — Прямиком махнули они… До продуваемого насквозь Стужею ледяной Северного подножья небес, По мерзлой дороге Куктуй Хотун, По струящимся, тесным Распадкам ее, Через темную пасть ее, Рысью они пронеслись, Скоком насквозь прошли…
Тут – кому обгонять, Пора настала, видать. У Хара-Мангастайа-коня, Чьи копыта звенят В морозную рань, Белой пеной Обильный пот Выступил на боках, Отлетая клочьями на лету; Впереди соперника Грузно скача, Путь ему загораживал он. Рассердился Суордаайы, Разгневался прославленный конь, Нетерпеливо зафыркал он, Красно-синим огнем дохнул, Пламенем полыхнул, Так что огненное дыханье его Хара-Мангастайа-коня Спину дюжую Обожгло до костей, До округлых почек прожгло.
Среднего мира богатыри, Небесного скакуна В беде такой увидав, – Уруй! – закричали, – Уруй-айхал! Где ему тягаться С нашим конем! Выдохся он, Не выдержит он! —
Но буйные головы абаасы, Бурных небес удальцы Разглядели коня своего И заликовали, шумя, И перекликаться пошли: – Глядите-ка, Молодец наш конек! Держится пока впереди!
По владеньям отца Адьарайских племен, Владыки подземных бездн, Грозного нравом Арсан Дуолая, Чьи заржавленные клыки, Как железные сошники, По синеющему аласу его, Угрожающему бедой, По заколдованным ворожбой Луговинам, где властелин — Луогайар Луо Хаан, Невредимо промчав, пробежав Через урочища Черной семьи Чародеев Салбаныкы, Над огненной трясиною той, Над нелюдимой страной Лютых гибелей и смертей, Над кровавой зыбью ее, Словно две небесных звезды, Кони бешено пронеслись.
Над шумящим, Мрачно седым Морем огненным Кудулу Пролетели с шумом они…
Над угодьями рода Хапса Буурай, Чья с треском Захлопывается западня, Над владеньями рода Нюкэн Буурай, Что захлопывают Со стуком глухим Берестяную крышку свою, Весело пролетев, Урасу старухи Ала Дыгый Оставивши позади, Усадьбу колдуньи Ап Баадайдаан, Где реют, клубясь, как дым, Восемьдесят восемь ее Неуловимых чар, Оставивши в стороне, По стойбищу Дюдэр-Даадара — Коварного старика, Обманув уловки его, Миновав обманы его, По выгонам рода ангааттар Вихрем напрямик пробежав, Над безбрежным Муус-Кудулу, Над морем тем ледяным, Над западной пастью его Благородные скакуны, Поднявшись в темную высь, По воздуху полетев, Вздыбили гривы Густые свои…
А когда на другом берегу Моря Муус-Кудулу Застучали копыта коней, Суордаайы вороной Соперника стал обгонять, Свирепо стал налегать, Яростно напирать, Тверже ступать, Легче взлетать. Клочьями пот на скаку С боков его отлетал, Досуха испарялся на нем.
Широко пластая по ветру хвост, Глубоко, свободно дыша, Все шире делая скок, Все горячее летя, Все веселей скача, Не чувствуя устали В сердце своем, На выстрел из лука За сутки пути, На два выстрела За двое суток пути Вырвался он вперед…
А Хара-Мангастайа, Небесный конь, Чей скок далеко звенит В звонкую морозную рань, Обливаясь черным потом густым, Содрогаясь гулким нутром, Развесив уши, Хвост опустив, Доне́льзя устал, Далеко отстал…
Потупились огненные глаза, Померкли, как две звезды. Где его красота, Где гордая стать? Взбухли легкие В груди у него, Укоротилось дыханье их; Трудно он, учащенно дышал…
Буйные головы Средней земли Обрадовались, видя в беде Вражеского коня, Дружно закричали они: – Уруй! Уруй-айхал! Не правда ли? Вот оно — Неопрокидываемое никем, Немеркнущее никогда, Наше счастье могучее, Наше Саргы Начинает торжествовать! — А Верхнего мира абаасы, Свирепые богатыри, Завидев такую беду, Завистливо, злобно косясь, Зашептались между собой — Горе нам, братья! Позор! Проспорили мы, видать!.. Прославленный наш скакун На ристалище вдруг отстал, Славу громкую уронил! Видно, дышать ему тяжело Воздухом этим сырым…
Вот как до Верхнего мира дойдет, Как ветром неба Его опахнет, Как воздуха он родного вдохнет Усталость его пройдет!
Завихряющийся обрыв Южных беспокойных небес С непроезжей их стороны обойдя, Кивающий черепами кукушек Перевал Кээхтийэ-Хаан, Ледяную кручу перелетев, Вскидывая гривы свои, Стремительно кверху взмыв По гребню буйных небес, Ревущую круговерть, Гибельный водоворот, Кипень смерти — Кровавую пасть По краю бушующему обежав, В сверкающей высоте Весело, приплясывая, понеслись Дивные скакуны. По угодьям племени Хахсаат, По белой гальке небес, Похрустывая железом копыт, По выгонам Кюнгэдэй Удаган, Протаранив юрту ее, Призрачное перепугав Вертящееся племя ее, Весело промчались они, Звонко топоча в высоте, Распластываясь на скаку.
Суордаайы вороной Мощными взмахами пересекал Синий простор высот, Скакал далеко впереди.
Но Хара-Мангастайа, Небесный конь, Чьи копыта звенят В морозную рань, Очутясь в родной высоте, В воздухе, где он рос, Стал просторно, легко дышать; Расширились легкие у него, Удлинилось дыханье его, Окрепли суставы его, Слабость его прошла. Тяжкое недомоганье свое, Которым томился он В Нижнем и Среднем мирах, Небесный скакун избыл, Стал он тверже Копытами ударять, Выше взлетать, Шире скакать…
Сына бога мести — Осол Уола, Духа убийства и зла Сумрачное жилье, Страшные владенья его, Распластываясь на скаку, Кони стороной обошли.
Ураганных южных небес Вихревую ревущую пасть, Где беснующееся живет Племя Мэнгийэ Чуонах, Где под защитой чайки живет Племя Куогай Чуонах, Миновали проворные скакуны, Обежали с другой стороны…
Коням бегущим наперерез Выступил великий шаман С безобразным длинным лицом В половину роста его. Из чертовой кожи На нем доха́, Шаровары – из жертвенных шкур; Голова его, Словно медный котел; Космы волос торчат, Как непролазный лес, Черная с проседью борода Развевается на ветру…
В левой руке его Бубен тугой С круглое озеро величиной От напряженья гудел. Правой рукой Шаман заносил Волшебную колотушку свою. Голосом зычным шаман Говорить пошел, ворожить: – Если небесному скакуну, Хара-Мангастайа-коню, Чьи копыта звенят В морозную рань, Соперника своего В скачке обогнать суждено, Пусть расширится грудь его, Пусть окрепнет сила его! Пусть теперь на счастье ему Колотушка моя упадет Кверху лицевой стороной! — Тут подбросил он в высоту Чародейную колотушку свою. Выпала на счастье она Кверху лицевой стороной.
Ободрился небесный конь, Окрепли суставы его; Твердость прежнюю обрели Звонкие копыта коня. В воздухе, привычном ему, В ледяной родной высоте Привольно он мог дышать, Без устали мог скакать. С новой силой Вперед устремясь, Соперника он догнал; Яростно порываясь вперед, Вплотную к нему подошел, Вровень с ним Теперь он скакал.
Там, где высится мыс Уйусу-Хаан, Где жертвенные шкуры висят, Где желтеют ободранные черепа, Где из крови квасят кумыс, Вровень, вытянув шеи, Храп о храп — Вихрем бок о бо́к пронеслись Богатырские скакуны. Обиталище грозной Илбис Кыыса, Рукоплещущей, Слыша предсмертный хрип, Подставляющей свой черпак Там, где льется горячая кровь, Пляшущей, веселясь, Когда закипает раздор, Гнездо свирепой Куо Холбонной С правой его стороны Резвые обошли скакуны. Мимо юрты Хаан Кулахай Хотун, С левой ее стороны, По урочищу племени Кээкэттэ — Уродливых абаасы, Чьи на затылке глаза, Чьего языка не знает никто, Чьей речи не понимает никто, Мимо обители, где живет Уоган Хаана семья, У кого на макушке глаза, Мимо, мимо, Срезая простор напрямик, Простучали копыта коней.
По восточному склону потом Мимо стонущего всегда Моря Энгсэли-Кулахай, Словно две звезды, промелькнув, Святилище Иэрэгэй Удаган — Дочери движущихся небес, С запада они обошли; По северной стороне обежав Долину старухи Конкурутты, Прославленной сплетнями в трех мирах, По усадьбе старухи Ньахсаат Буурай, Что бранью встретила их, По двору, по загону ее Прямо проскочили они; Места́, где живет Бэкийэ Суорун С крикливым родом своим, Чьи кривые клювы остры, Где обитает Суор Тойон, Урочища рода его Оставивши позади, Мимо дома высокого, где живет Грозный Улуу Тойон, Просыпающийся с криком от сна, Подымающийся в гневе своем, Когда разбудят его, Чьи брыкливые кони черны, Чьи бесчисленные табуны, С левой обойдя стороны; Завихряющихся южных небес Суровую крутизну, Грозно вздымающуюся грудь, Перевалы, крутые хребты, Обливаясь по́том, Тяжко дыша, Пробежали, прошли, наконец, Измученные скакуны… А когда пересекли они Великую эту страну, Стали кони Сбавлять свой скок, Заныли суставы их, Томила усталость их.
А как выбежали на простор, А как вышли они на хребет Трехъярусных белых небес, Курящихся дымкою голубой, Тогда-то Суордаайы-Хара, Черно-полосатый конь, По́ ветру хвост распластав, Все крепче копытами ударяя, Все легче взлетая, Все шире скача, Почуял силу в себе, Истому свою избыл. В воздухе, привычном ему, В стране, где родился он, Расширились легкие у него, Удлинилось дыхание его. Хара-Мангастайа-коня, Небесного скакуна, На длину Двух арканов волосяных Он одним рывком обогнал. Грозно играя, звеня Громким железом копыт, Он легко вперед уходил, Далеко позади оставлял Соперника своего.
Мимо сверкающего дворца, Где на камне молочном сидит Белый владыка небес, Престарелый Юрюнг Аар Тойон В высокой шапке из трех соболей, Осененный лучистою сединой, Чье дыханье – нежный зной, Прямо по́ небу – на восток Правили полет скакуны.
Страну Одун Бииса они Стремительно всю прошли… Чынгыс Хаана предел Под копытами их прогудел. По великим полям, где живет Повелитель Дьылга Тойон, Вихрем пролетели они.
Кюн Дьэсегея привольный край, Где голубеют луга, Где не веет стужей зима, Где не белеют снега, Резво миновали они.
Область шаманов айыы Облаком под конями прошла… Шаманок белых шатры Забелели на склоне горы. Разбужен громом копыт, Сюнг Дьаасын Тойон Молнией гневно блеснул, В полнеба загрохотал. Дочь Солнца — Кюэгэлдин Удаган, Взглянув на коней, Улыбнулась им; Дочь Месяца Ыйбалдьын Удаган Рукой помахала им, Прокричала: – Счастливый путь! — Дочь Стожа́ров, Прекрасная Дьэргэстэй Прямо навстречу коня́м Прянула со двора, Подбросила высоко́ Сверкающий бубен свой, Бряцающий бубен свой С круглое озеро величиной; Туго на бубен тот натянул Пестро-буланую шкуру коня Сам Кэхэ Буурай Тойон, Освятила бубен пото́м, Одарила силой его Славная Дьылбынса. Стожа́ров прекрасная дочь Всем, кто в руки свои берет Шаманский бубен тугой, Наставницей доброй была, Подругой старшей была…
Лучшая среди всех, Кто носит наряд огневой С пестрою бахромой, Первая среди всех, Кто колотушкою колдовской Ударяет в бубен тугой, Красуясь одеждой своей, Как сверкающею броней, Повесив на плечи свои Девять серебряных бубенцов, Как затылки девяти жеребцов, Восемь кованых брякунцов, Как позвонки восьми жеребцов, Начала она в бубен бить, Начала она петь, ворожить, Чтобы конь айыы победил, Чтобы первым он прискакал.
А горячие скакуны, Словно стрелы, к цели устремлены, Дом Иэйэхсит, Двор Айыысыт С южной обежав стороны, Подножье горы золотой, Где рождается солнце-тойон, Обогнули во весь опор, Серебряную гору потом, Где месяц рождается молодой, Стремглав миновали они; И по крутизне вихревой Северного склона небес Бурно в высоту понеслись… Сумрачную страну, Где живет орел Хомпорун Тойон, Где гнездится в неведомой высоте Выводок свирепый его, Бешеным скоком летя, Оставили за собой. По западным небесам проскакав, Мимо аласа того, Где Айыы Умсуур Удаган Поставила своего Медного жертвенного коня, Приплясывая тропотой, Резво они прошли…
И, наконец, миновав Перевал Кээхтийэ-Хаан, Молнией слетев с крутизны, На просторах средней земли, На широких ее полях Снова очутились они. Суордаайы вороной, Копытами радостно топоча, На расстоянье семи Вытянутых веревок сэлэ, К которым привязывают жеребят, Соперника обогнав, К хозяину своему подбежал, Бурно зафыркал, Звонко заржал.
Увидав победу коня своего, «Уруй! – закричали, – уруй!» — Уранхайские удальцы… Правнуки рода айыы, Радовались, ликовали они, Восклицая: – Слава и честь! Радость великая нам На вечные времена! Наша слава теперь Высоко поднялась, До нее рукой не достать! Уруй! Уруй-айхал! Где им спорить С нами теперь? Победили мы, Победим и впредь! Одолели их, Одолеем и впредь! —
Так по долине Сайдылыкы Крики радости раскатились, гремя, Долетев до граней земли, До восьми окоемов ее. Хара-Мангастайа — Небесный конь, Чьи копыта звенят В морозную рань, Покидая долину Сайдылыкы, Подымаясь над средней землей, Пластаясь по́ ветру Гривой густой, Улетал стрелой в высоту… Сокрушен пораженьем своим, Тяжело, неровно дыша, Крупные слезы роняя из глаз, Буура Дохсуну-богатырю, Сыну Сюнг Дьаасына — Владыки громов, Обиженно говорил, Рассерженно, гневно ржал, Улетая все дальше — Прочь от земли…
