Мирослава Раевская
Из рода волхвов
Ян подошёл ближе к общему столу, возвышаясь над заробевшими боярами, подобно скале. Он вальяжно положил руку на плечо одного из них. Сжал пальцы – и раскормленные алые щёки аж побледнели от боли. Но глаза волхва смотрели лишь на непроницаемое лицо женщины, сидящей во главе стола.
– Я потерял достаточно товарищей прошлой зимой, княгиня Братислава. Более трёх десятков волхвов погибло в результате того восстания, – Ян оскалился, чувствуя, как знакомая ярость полыхнула где-то в глубинах его зачерствевшего сердца. – Я исполнил ваш приказ и навёл порядок, хотя и не считал их гнев необоснованным. Но если вы хотите втянуть нас в человеческую войну, то я вынужден отказаться. От имени Громового взвода.
Братислава задумчиво склонила голову к плечу, словно птица, и спросила с улыбкой, от которой стыла кровь в жилах:
– Если я вновь отдам приказ, тебе ничего иного не останется, кроме как подчиниться. В конце концов, сейчас обязанности князя исполняю именно я. Волхвы сами сделали свой выбор, потому что чувствовали вину за грехи предателя Радовида. Но теперь вы открыто перечите княжеской власти?
– Не забывайтесь, княгиня, – вдруг подал голос Добрило и со всей силы стукнул своим посохом о пол. – Княжеская власть – это Князь, а не вы! Не хороните его раньше времени! Громовой взвод присягал на верность князю Ратимиру, а не чужестранке, которую он взял в жёны!
– Пожалуй, княгиня Братислава просто слишком плохо помнит о печальном опыте своего почившего батюшки, – ядовито процедила жрица Марены, и в её светлых глазах мелькнуло что-то опасное. – Веринский князь в своё время истребил практически всех волхвов, которые жили на территории его княжества. И к чему это привело? Болезнь разорила его земли, сгубила его семью и сыновей, обратив былое величие в прах! Только вы, княгиня, и остались в живых – видать, боги смилостивились.
– И то верно! Ужасная трагедия тогда случилась…
– Целое государство вымерло…
Лицо Братиславы оставалось безмятежным, как гладь замёрзшего озера, но Ян видел её плотно сжатые губы и посиневшие от напряжения костяшки рук. Если бы яростью можно было обратить в лёд всё поблизости, несомненно, княгиня Пряценская обязательно сделала бы это. Поговаривали, что князь Ратимир нашёл её во время зимней охоты, когда случайно забрёл на чужие границы. Она, ослабевшая и одичавшая, как зверь, пойманный в капкан, ютилась в дупле дерева и ела снег, потому что ничего другого под рукой у неё не было. Как она выжила в таких суровых условиях, как избежала неведомой хвори, которую наслали на её княжество разозлённые волхвы, – никто не знал.
– Спасибо за напоминание, – улыбнулась Братислава, не удостоив волхву даже взглядом. – Стало быть, вы отказываетесь вставать на защиту родного княжества?
– Мы отказываемся принимать участие в чужой войне, – устало произнёс Велибор и, сложив пальцы в молитвенном жесте, сказал напоследок: – Я помолюсь перед ликом Рода о людском благополучии и поднесу ему жертвенные дары. Уверен, он будет милостив.
Когда он скрылся за дверью, за ним потянулись все остальные жрецы. Происходящее больше походило на демонстрацию своего неповиновения. Политика княгини по отношению к волхвам становилась всё более ожесточённой, и это видел каждый. Прошлой зимой она устроила показательную казнь в назидание тем, кто осмелился выступить против неё. Однако этой жестокостью Братислава лишь подогревала всеобщую ненависть к своей величественной персоне. Воронья долина, которая располагалась неподалёку от столицы и была домом для княжеских волхвов, боялась открыто выражать своё негодование на улицах, но за семейным столом никто не стеснялся в выражениях.
Ян с тревогой думал, приведёт ли всё к очередному восстанию или же война с варварами заставит княгиню сместить свой фокус внимания. Она отчаянно желала сделать их своими цепными псами, но каждый раз сталкивалась с яростным сопротивлением. В такие моменты Ян с сожалением вспоминал о князе, который был для него не только правителем, но и ратным товарищем. Ратимир первым выделил его из толпы, первым заметил его выдающиеся способности. Он никогда не боялся ездить вместе с Громовым взводом на охоту, и сражался с чудовищами наравне с ними, с удовольствием сбрасывая с себя личину владыки.
Для него волхвы были ближайшими друзьями, опорой Пряценского княжества. И без его мудрости всё грозилось рассыпаться прахом. Ян был уверен – Ратимиру жить оставалось недолго. И как только его тело водрузят на погребальный костёр, для каждого из них наступит мрачное время.
Глава 8
Поздней весною, когда зацветали тополи, в больших городах было не продохнуть. Причём буквально – в нос пух забивался. От этой беды, конечно, и в деревне было сложно скрыться, но в городах будто бы ещё сложнее, потому что ветер почти сюда не проникал и не сдувал проклятущие семена куда подальше. Именно поэтому все вокруг чихали чаще, чем говорили. Веселина, впрочем, не жаловалась – выбора другого у неё всё равно не было. В Мирне, где вечно кипела жизнь и веселье, ей даже нравилось – но чуть меньше, чем в деревне. Пожалуй, этот факт ей отрицать не хотелось.
Вот уже год минул с того дня, как они покинули Берёзовку. Жизнь её теперь переменилась до неузнаваемости, перевернулась вверх ногами. Раньше Лина и подумать бы не могла, что однажды станет жить где-то, кроме деревни, где она родилась и выросла. Но судьба, как оказалось, девица непредсказуемая. Первое время, конечно, им жилось тяжело – они почти отчаялись. Зимой пешим ходом идти сквозь лес было страшно, но и поворачивать назад нельзя было – либо деревенские бы их заклевали, либо она свой гнев не сдержала бы. А из двух зол, как говорится, выбирали меньшее. Только вот по Бакуне Веселина скучала… Он, их маленький хранитель, остался в доме, к которому был с рождения привязан.
Благо, у дедушки нашлись кое-какие знакомые в ближайшем городе, которые подсобили им на первых порах. Мир не без добрых людей, хотя Лина тогда уже и не надеялась найти таких. В итоге поселились в деревеньке Лисовке, что к югу от границ княжества. Матери там очень понравилось. Тихо, спокойно, никто их не знал – и хвала богам. Вот только Лина остаться с ними надолго не могла, а потому при первой же возможности сбежала, оставив лишь небольшую записку на скамейке. Не хотелось ей больше подвергать родных опасности – а рядом с ней они покоя не видели бы никогда.
Её проблемы – её ответственность. Потому и таскалась она по городам, как не упокоенный дух. А ещё хвост за собой странный таскала…
– К-кто там? – неуверенно прозвучало из-за двери, когда она пару раз стукнула пальцами по дереву.
– Та, кого ты ждала, – тихо отозвалась Лина и отступила, позволяя хозяйке дома выйти во двор.
Её взгляду предстала усталая женщина с утомлённым побитым лицом. На скуле виднелся давнишний синяк, уже успевший пожелтеть, а губа, рассечённая совсем недавно, продолжала кровоточить. Быть может, когда-то она была удивительной красавицей – но замужество сделало из неё измученное и бедное существо. Очередная грустная история из тысячи таких же.
– Принесла, что обещала? – нетерпеливо спросила Яра, когда они вошли в дом. – Ты знай, если обманешь – всё-всё про тебя расскажу…
– Я своё слово держу, – раздражённо нахмурилась Веселина, плотнее натягивая капюшон на голову. Но несколько кудрявых прядей всё равно упали на лоб. – Вот твоё спасение.
Она запустила руку в потрёпанную тряпичную сумку – и вытащила оттуда небольшой пузырёк, самый обыкновенный на вид. Демонстративно дёрнула ладонью – и содержимое тихонько булькнуло.
– Когда вернётся муженёк твой домой – плесни ему в квас или в еду три капли. Можешь не переживать, отвар почти не имеет вкуса. Но помни – три капли! Не больше, – строго сказала Лина и протянула руку с зажатым в ней пузырьком. – На следующий день он перед тобой на коленях ползать будет, влюблённый по уши. А руку уж тем более поднять не осмелится.
Женщина смотрела на колдовской отвар глазами, в которых горела отчаянная надежда, – вот оно, спасение! Большую часть своей жизни она была вынуждена терпеть чужую жестокость и пренебрежение. Некого попросить о помощи, некому излить свою тоску – до чего печальный удел. Но как только она потянулась к этой надежде, хватаясь за неё, как утопающий за соломинку, Веселина с полуулыбкой сжала пальцы. И протянула хозяйке другую руку – раскрытой ладонью кверху.
– Позолоти сперва ручку, хозяюшка. Как и обещано было – а не то всё-всё про тебя расскажу.
В ответ на лукавый взгляд Лины несчастная супруга лишь досадливо сморщилась – видно, природная жадность взыграла на её чувствах. Женщина торопливо бросилась куда-то в соседнюю комнату и, покопавшись в своих заначках, вышла к ней с небольшим мешочком.
– Держи! – почти с неприязнью сказала она и бросила ей деньги. – А теперь отдавай зелье своё колдовское.
Веселина довольно раскрыла мешочек, оценивающим взглядом окинув содержимое, и довольно улыбнулась – улов выдался славный. Ближайшую седмицу ей можно было не беспокоиться ни о еде, ни о жилье. А потом можно подумать и о том, чтобы перебраться в другой городок. Сёла и деревни она игнорировала принципиально – слишком уж сложно там было затеряться.
– Да пошлют вам боги счастья в любви, хозяюшка! – хитро засмеялась Лина и кинула зелье растерявшейся женщине, с весельем наблюдая за тем, с каким остервенением она бросилась ловить пузырёк. – Только осторожнее – ни каплей больше! А не то сведёте своего муженька с ума!
Испуганный взгляд, устремлённый ей в спину, она уже не видела, потому что торопливо скакала вдоль оживлённой улицы. Сегодня в Мирне на центральной площади проходила какая-то ярмарка и, судя по всему, посетить её решил если не весь город, то точно – большая его часть. Дети носились туда-сюда, снося взрослых с ног, и громко верещали, так и норовя отобрать друг у друга сладкие пирожки с вишнёвым вареньем. Веселина принюхалась, и слюнки выступили во рту – пахло всякими разными яствами. Пожалуй, ничего дурного не случится, если она чуточку побалует себя разнообразными вкусностями. Тем более, улов в этом раз выдался действительно щедрым.
В приподнятом настроении Лина направилась в сторону площади, которая сегодня была полностью заполнена людьми. Местные жители толпились и пихались, с интересом поглядывали по сторонам, не желая упустить ничего интересного. Женщины выстроились в очередь возле прилавка с посудой и восхищённо оглядывали расписные тарелочки да плошечки. Берестяные изделия, кованые и самосшитые… Она даже остановилась у прилавка с вязаными куколками, возле которого сидела очаровательная пухлощёкая женщина. Выглядели они очень мило, но цена кусалась.
Веселина купила себе небольшую булочку с начинкой из мёда и ягод и с удовольствием прогуливалась вдоль прилавков. Будь у неё чуть больше денег, она бы приобрела себе несколько новых платьев или, быть может, парочку украшений. Пусть в её жизни не было времени на любование собой – порадовать свою женскую натуру всё же хотелось.
– Подходите, братья любы!
Да не будьте же вы грубы!
Мы покажем вам сейчас
Правду-матку без прикрас!
Обещаем без имён —
Только в лжи я не силён.
Лина бросила заинтересованный взгляд в сторону деревянного помоста – и красочные одеяния скоморохов полыхнули среди однородной толпы. Запели дудки, ударили бубны, и народ, повинуясь весёлым голосам, гурьбой ринулся к сцене. Веселина, скорчив недовольное лицо из-за пуха, попавшего в нос, вынужденно поплелась за ними, потому что иначе эта бестолковая толпа просто затоптала бы её. Каким-то чудом ей удалось вырваться в первые ряды, а потому её взору открылось представление во всей красе.
Мальчишка в яркой красной рубашонке задорно отплясывал на сцене, весело прихлопывая в ладоши каждый раз, когда его старшие товарищи били в бубен. Его белозубая улыбка столь заразительно сверкала на солнце, что нельзя было не откликнуться – и не улыбнуться в ответ. Женщины так и вовсе умилённо заохали и заахали.
– Наплясались, наигрались
Мы для сказки собирались.
И сегодня, не тая,
Скажем вам про всё, друзья!
И, пожалуй, о волхвах,
Бестолковых головах,
Пусть немного невпопад
Послушать каждый будет рад!
Веселина раздражённо поморщилась – одно и тоже каждый раз. Проклятые скоморохи не могли придумать темы лучше для своих пустых проказ. Вот уже целый год они высмеивали в своей шутовской манере восстание княжеских волхвов, которое знатно напугало всех жителей Пряценского княжества прошлой зимой. Она слышала о случившемся лишь с чужих уст, но знала точно – крови тогда пролилось немало. И людской, и волховской. О причинах каждый язык говорил разное: кто-то думал, что княгиня Братислава несправедливо обвинила и казнила воина из Громового взвода, кто-то полагал, что жрецы замыслили заговор против княжеской жены, а потому она не могла стерпеть такую обиду. Говорили, в общем-то, разное. Какая из сторон всё-таки была виновата – никто не ведал наверняка. Однако за своё неповиновение волхвы заплатили дорогую цену. Пожалуй, даже слишком.
Но глупые люди, как и всегда, опошлили всё. Высмеивать смерть – какая замечательная тема для веселья! Но идиотам позади неё нравилось, они улюлюкали и посмеивались на каждое слово бестолкового стихоплёта.
– Веселились колдуны недолго,
Песенка их вдруг умолкла!
Ведь княгиня Братислава
Вдруг устроила облаву!
Полетели бошки с плеч —
Принялись рубить и сечь,
Свои же братья подоспели
И никого не пожалели!
Скоморох в смешной и глупой шапке голосил ещё что-то, но Лина более не могла его слушать. Не трудно было догадаться, что под «своими» он имел ввиду Громовой взвод, который стал причиной, почему восстание окончилось неудачей. Привычная тоска сжала её сердце прохладной ладонью – вспомнилось лицо Яна в их последнюю встречу. Веселина нащупала под платьем громовой медальон и устало вздохнула, понимая, что скучать по человеку, которого она видела единожды в жизни, глупая и бестолковая затея. Их миры были разными, как день и ночь, как солнце и луна. То, что никогда не должно было пересечься, вдруг сошлось в деревеньке на краю Пряценского княжества. И пора бы уже забыть о былом, жить настоящим, стремиться в будущее… Но его лицо Лина забыть упрямо не могла.
Даже привычные видения искажались из-за этого глупого чувства, потому что в них она всё чаще видела Яна. Его образ накладывался на образ юноши из сна – и в какой-то миг она едва ли могла отличить их друг от друга.
Она свернула с шумной улицы и юркнула в проулок, надвинув плащ. Вдали от центральных районов было неспокойно, а потому ухо держать нужно было востро. В больших городах вроде Мирны вольные волхвы существовали вполне себе неплохо, особенно если умели хорошо сливаться с человеческим обществом. Некоторые даже промышляли небольшой торговлей, как она часом ранее. В сельских людях было куда больше предрассудков, чем в городских, а потому здешние жители охотнее прибегали к услугам умелых колдунов. Таких, как та несчастная женщина, здесь сотни. Поэтому те, кто умел правильно вести дела, неплохо наживались на людском горе. И Веселина подобным не брезговала – этот вариант её более чем устраивал.
Лина нервно дёрнула плечом, когда за её спиной мелькнуло несколько теней. Мужчины – подметила она сразу. Их было двое и оба – в тёмных свободных плащах и капюшонах, из-за которых было не видно лица. Веселина удивления уже не почувствовала, потому что странный хвост, который она впервые заметила ещё в Троянграде, шёл за ней по пятам всюду. Она не знала, как они умудрялись поймать след, и не понимала с какой целью её, в принципе, преследовали. Но узнавать, честно говоря, не желала – и без того проблем хватало. Поэтому Веселина никогда не задерживалась в городах дольше, чем на пару седмиц, чтобы вовремя сбежать куда-нибудь подальше.
Но в этот раз они оказались быстрее.
Не было смысла оттягивать неизбежное, поэтому Лина стрелой рванула к лошади, которая стояла подле постоялого двора. Мысленно она попросила прощения у того, кому принадлежала эта вороная кобылка, но рассудила, что ей сейчас быстрые ноги были куда нужнее. Веселина ловко вскочила в седло и пришпорила лошадку, которая с громким ржанием метнулась в нужную сторону. Краем глаза она увидела, как преследователи растерянно бросились за ней, но, поняв бессмысленность своей затеи, остановились.
Лина не сдержала торжествующей улыбки и, минуя перепуганных жителей, направила вороную красавицу в сторону главных ворот. За ней устремились несколько городских стражей, которые что-то кричали ей и приказывали остановиться, но Веселина лишь сильнее пришпорила лошадь. Пусть подавятся – её так просто не взять!
Сбегать таким образом, конечно, она не намеревалась, но выбора другого не было. Миновав городские ворота, Лина, вновь пришпорив коня, устремилась вдоль тракта. А после свернула в сторону поля, решив, что так можно неплохо срезать путь. Если память ей не изменяла, то недалеко отсюда, за хуторами, располагался небольшой городок с милым названием Зоряново. Веселина планировала переждать там пару деньков и отправиться дальше – куда-нибудь, где легче затеряться.
Солнце сегодня пекло что есть мочи, и даже лёгкое платье не спасало её от этого зноя. Лина утомлённо вздохнула, пожалев, что не успела набрать воды в Мирне, но возвращаться уже было нельзя. Мало ли чью она кобылку угнала…
Внезапно лошадь, испуганно всхрапнув, встала на дыбы, и Веселина, которая этого совершенно не ожидала, с визгом вылетела из седла. Она болезненно приложилось спиной о землю и, приподнявшись на трясущихся руках, испуганно огляделась. Сердце пропустило удар, когда её взгляду предстала красивая женщина в полупрозрачном белом одеянии. В руке мерцал холодным блеском острый серп. Незнакомка смотрела на неё немигающими неживыми глазами, от которых хотелось скрыться, сбежать как можно скорее. В светлых волосах виднелись полевые цветы и травы. На первый взгляд в ней не было ничего примечательного, но стоило опустить глаза ниже – и всё вставало на свои места. Просвечивающие ноги девицы не касались матушки-землицы, словно не имели наглости ступить на неё. Лина испуганно дёрнулась, пытаясь отползти назад, и для женщины это стало призывом к действию.
Истошно заверещав, она бросилась на неё. Веселина судорожно вскочила на ноги и отскочила в сторону. Отвратительный у неё сегодня выдался день – с одной стороны неизвестные преследователи, а с другой – сумасшедшая полудница, желающая разорвать её на лоскутки. Про злобных духов-покровителей полей она слышала немного, но знала – шутить с ними опасно. Они приходили тогда, когда солнце стояло в зените и, как и любая нечисть, с людьми не церемонились. Несколько черепков, хрустнувших под её спиной при падении, говорили об этом громче любых слов.
Нечисть склонила голову к плечу, с секунду поглядела на Лину немигающим взглядом, и вновь кинулась к ней, замахиваясь на этот раз когтистой ладонью. Веселина увернулась и, пользуясь секундной заминкой, расцарапала свою руку до крови. Пальцы сложились в знакомые руны сами собой, и она лишь мысленно вознесла молитву к Стрибогу, покровителю всех ветров, чтобы он помог ей ещё разочек.
И он помог. Налетевший вихрь пригнул высокую траву к земле и отбросил растерявшуюся полудницу назад. Но с ног сбить не получилось – силы не хватало. Боевые руны Лине ещё предстояло освоить, потому что пока что она едва ли могла победить хоть кого-то с таким хилым колдовством. Полудница вновь заверещала, словно гневаясь на негодную девчонку, и, замахнувшись, бросила в неё свой серп. Веселина отпрыгнула в сторону, но запоздало поняла – оружие нечисти тоже было зачарованным. Оно, просвистев мимо неё, вдруг развернулось на ходу и стремительно полетело обратно, метя ей прямиком в шею. Где-то сбоку завыло и заулюлюкало довольное чудовище.
– Кто. Украл. Мою. Лошадь?!
Разъярённый крик на мгновение ввёл в заблуждение их всех, даже полудница удивлённо заозиралась по сторонам. В небе сверкнула яркая вспышка – и серп, вовремя сбитый с траектории, вонзился в землю подле Веселины. Высокая трава зашевелилась – и к ним выглянула белокурая девушка, маленькая и красивая. Она, недолго думая, сложила окровавленные пальцы в знак – и нечисть вдруг отлетела назад, истошно заверещав. Только тогда Лина заметила, что на небе сгущались тёмные тучи. Первая молния угрожающе прорезала облака – казалось, сам Перун гневался на них за что-то.
И в своей нежданной спасительнице Лина с изумлением узнала Звану, волхву из Громового взвода. Ту самую, с которой её свела судьба прошлой зимой.
Глава 9
Ян ненавидел княжеские хоромы, но в последнее время посещал их уж слишком часто. Ему был куда ближе степной простор, сопровождаемый свистом ветра в ушах, чем роскошные убранства государей. Однако сегодня он направлялся в сторону княжеской опочивальни, чувствуя нарастающую тревогу в груди. Князь Ратимир, наконец-то, пришёл в себя после длительной лихорадки и изъявил желание встретиться со своим добрым другом. Целый год его жизнь висела на волоске, застрявшая между миром живых и миром мёртвых. Честно говоря, Ян уже и не надеялся на то, что сможет встретиться с ним в добром здравии.
Они познакомились впервые, когда ему, сопливому щенку, было двенадцать годков. Он переминался с ноги на ногу у входа в Сорочий лес, напуганный до смерти, а рядом озирались ещё с десяток его ровесников. Юные воины Громового взвода должны были отправиться в чащу, которая кишела чудовищными созданиями, и найти там медальон с изображением Громовика. Лишь тот, кто сможет первым его заполучить и благополучно выбраться из леса, удостоится чести вступить в ряды взвода. Тогда Ян даже не подозревал о том, что сможет пережить это испытание, – а потому трясся не хуже осинового листа на ветру. И шестнадцатилетний княжич Ратимир, юный наследник своего отца, который из чистого любопытства наблюдал за всем неподалёку, вдруг спешился и добродушно похлопал его по спине.
– Не переживай ты так, держи ухо востро! Вы все – умелые воины.
Эта неуклюжая похвала тогда так сильно вдохновила его, что он бросился в лес чуть ли не самым первым. Впрочем, пыл его остудил первый же попавшийся на пути упырь, который норовил обглодать его юные косточки.
И сейчас Ян стоял подле дверей в покои князя, который стал ему за несколько лет, проведённых плечом к плечу, близким другом. Что-то внутри него упрямо шептало – это последняя их встреча. Но Ян до смерти ненавидел прощаться с теми, кто был ему дорог, а потому прислушиваться к этому чувству не хотел. Дружинники в красных плащах переглянулись и, узнав в нём командира Громового взвода, покорно расступились. Он вошёл и, на удивление, не обнаружил в комнате никого из слуг – лишь исхудавшее тело Ратимира, который пластом лежал на широкой постели. Аккуратно приблизившись к нему, Ян вгляделся в посеревшее лицо. За минувший год князь знатно убавил в весе и вместо румяных щетинистых щёк красовались теперь острые скулы и внушительные круги под глазами.
Видимо, Ратимир вновь дремал, утомлённый ожиданием, и Ян не знал, стоило ли ему тревожить покой больного. Он рассеяно огляделся, и в глаза ему вдруг бросился странный кинжал, лежащий на прикроватном столе. На вид-то он был весьма посредственным – такой можно было купить у любого столичного кузнеца. Но вот лезвие у него выглядело крайне любопытно…
– Ян… Ты, что ли?
Он обернулся – потухшие карие глаза князя глядели на него внимательно, словно пытались узнать. Тяжёлые воспалённые веки так и норовили опуститься, поэтому Ян с лукавой улыбкой отозвался:
– А что, княже, не узнаёшь? Неужто память за год совсем отшибло?
– Да как был мальчишкой, так им и остался. Хоть бы бороду отрастил для приличия, – слабо засмеялся Ратимир и тут же закашлялся, скривив лицо.
Ян помог ему подняться и подложил под спину подушки, чтобы князь не чувствовал себя совсем уж неполноценным. Всё-таки с княжеским чином говорить с подданными ему полагалось глядя сверху вниз, а не наоборот. Ратимир устало выдохнул, когда очередной приступ душераздирающего кашля отпустил его, и глянул на волхва с утомлённой улыбкой.
– Видишь, какой я стал, – сказал он и поморщился. – Не князь, а так – безделица. Сто лет тебя как будто бы не видел… Что там в мире? Как там Братислава, справляется без меня?
– В мире всё не так уж и хорошо, но мы держимся, – хмыкнул Ян, решив утаить одну большую деталь. Ни к чему Ратимиру сейчас были лишние переживания. – Что до жены твоей…
Волхв поморщился, искренне желая выложить всю правду как она есть. Но был ли в этом смысл? В нынешнем положении князь свою ненаглядную супругу приструнить не сумеет, лишь сильнее тревожиться станет. Да и вряд ли Братислава прислушается хоть к одному слову, слетевшему с уст мужа, который ещё чуть-чуть – и на погребальное ложе возляжет вместо супружеского. Кратковременное пробуждение от лихорадочного сна ничего ровным счётом не значило – лишь крохотный луч света, который совсем скоро скроется за пологом тьмы.
– Справляется, княже, неплохо справляется, – нехотя сказал Ян.
– Вид у тебя невесёлый какой-то. Что ж, за год ты даже с девушкой никакой не познакомился? А я-то так надеялся на свадьбе твоей погулять… А ты пока соберёшься, всех девок нормальных расхватают.
Ратимир удручённо качнул головой и слабо махнул дрожащей рукой. Ян не сдержал весёлой усмешки и вдруг вспомнил то, что хотел рассказать ему ещё прошлой зимой. В мыслях вновь всплыли забавные русые кудряшки и до смешного серьёзное девичье лицо. Он покинул Веселину год назад, но Веселина его голову с тех пор так и не покинула. В тот день, покидая Берёзовку, он едва боролся с желанием вернуться. На кой чёрт – непонятно. Просто хотелось вновь увидеть эту ворчливую девицу, которая ругалась больше, чем улыбалась, но смотрела на него всегда с таким пониманием, что страшно становилось. Иногда казалось, что она видела всё, что у него тяжким грузом лежало на сердце. Было ли дело в её уникальном даре или же Яну просто чудилось…
Но в Лине было что-то, что задевало его за живое. Наверное, поэтому он отдал ей тот медальон, который добыл в Сорочьем лесу, – чтобы однажды вновь встретиться с ней. Хоть предлог и не самый удачный.
– Вообще-то встретил кое-кого, – с усмешкой отозвался он, но продолжить не успел.
Всё произошло в считанные секунды. Лезвие, что до этого мирно покоилось на прикроватном столе, вдруг заискрилось – руны, начертанные на нём, загорелись серебряным огнём. Кинжал взмыл в воздух и со свистом пролетел мимо волхва, срезав по пути прядь светлых волос. Ян попытался схватить его, но не успел – клинок молниеносно пронзил свою цель. Кровь окропила белые простыни, а со стороны постели раздался слабый задыхающийся стон.
Ян ошарашенными глазами смотрел на кинжал, торчавший в груди Ратимира, и не понимал – как это возможно. Вход в княжеский дом имели только самые доверенные слуги и, за редким исключением, жрецы вместе с лекарями. Кто из них мог оставить здесь зачарованный с помощью рун клинок и как его никто до него не заметил. Почему слуги проглядели? Почему Братислава проигнорировала? Даже Ян не сразу ощутил колдовскую силу, сокрытую в тонком лезвии, – тот, кто заклинал его, был настоящим умельцем.
Ратимир смотрел на него удивлёнными глазами, словно ребёнок, который не понимал, за что его ударили. Ян приблизился к князю и одним резким движением выдернул проклятущий кинжал. Он был горячим и тяжёлым от колдовской силы, которая переполняла его до предела. Дрожащая немощная ладонь, обагрённая кровью, потянулась к нему, хватаясь за чёрные одеяния волхва.
– Бег-ги, Ян… Она скоро…
Дверь в княжескую опочивальню отворилась с оглушительным стуком – и Ян столкнулся с серебристыми глазами княгини. Она не выглядела удивлённой, не выглядела расстроенной – Братислава выглядела буднично, словно ничего в её жизни не переменилось, словно она не стала только что фактически вдовой. И даже в ту секунду, когда её губы сложились в испуганный крик, взгляд оставался расчётливым и ледяным.
Она смотрела на него в качестве победительницы.
– Беда! Дружина, скорее сюда! Волхвы убили князя! Убили моего мужа, мужа!
В то же мгновение топот ног и испуганные возгласы раздались в коридоре – и княжеские стражники втиснулись в комнату, вооруженные до зубов. Братислава, изысканно утирая мокрые щёки, демонстративно рухнула на пол, плача и причитая. И Яну искренне хотелось убить эту проклятую женщину, которая осмелилась зайти настолько далеко в своей отчаянной ненависти. Она не побрезговала даже прибегнуть к помощи волхва, чтобы избавиться от командира Громового взвода, который всегда был той самой рыбьей костью в её глотке. Укрепить свои позиции как правительницы, избавиться от тех, кто в ней сомневается, – Братислава действовала как настоящий политик, чётко и прагматично. Но этот цинизм внушал лишь отвращение и ярость.
– Хватайте его, душегуба проклятого! Что вы стоите?! – закричала она в притворном гневе.
Ян, напряжённо оглядывая дружинников, аккуратно опустил остывающее тело Ратимира на его шёлковые подушки. С сожалением он прикрыл ему глаза, шепнув напоследок:
– Говорил я тебе – не бери её в жёны. Вкус в женщинах у тебя всегда был на редкость дерьмовый.
Волхв ловко вскочил с постели и пнул в живот подошедшего к нему воина, который уже занёс меч над его головой. Сзади уже подоспел другой, и Ян, прогнув спину, без особого труда ушёл в сторону от удара. По сравнению с монстрами люди были лёгкой мишенью. А ещё – очень медленной, в разы медленнее обозлённых кикимор. Он прокусил ладонь до крови – и порыв ветра, подобно взбешенному зверю, отбросил дружинников к стене. Ян одним ударом распахнул ставни и, оценив расстояние от второго этажа до земли, оглянулся в последний раз. Скорбеть по умершим он будет потом, когда окажется в безопасности, но ненавидеть начнёт с сегодняшнего дня. Братислава смотрела на него презрительно, как на наглую вошь, которая должна была умереть давным-давно, но продолжала причинять ей неудобства раз за разом. Её красивое лицо сейчас казалось удивительно мерзким в своей искусственности. Как кукла – на вид красивая, а внутри набитая тканью и ватой.
– Раз уж вы играете по своим правилам, – сказал он, мрачно сузив глаза. – То я буду играть по своим. Но поверьте – убить меня сложнее, чем князя.
Он прыгнул, слыша за спиной яростный возглас овдовевшей княгини. Несмотря на небольшую высоту и порыв ветра, смягчивший падение, ногу болезненно свело от неудачного приземления. Вывих – штука несерьёзная, однако в такой ситуации она могла сильно замедлить его передвижение. Ян поморщился от ноющей боли и, чудом услышав звук натягивающейся тетивы, успел уклониться от метящей в его голову стрелы. Из окна княжеских хором выглядывал юноша в красном плаще и вновь готовил свой лук к выстрелу. Ян чувствовал себя подбитой уткой, которая вдруг стала мишенью всех охотников в округе. Ну и поганая же ситуация. Он бросился к центральным воротам, ведущим в город, уповая на то, что сегодня резать людей ему не придётся.