Маргарита Бахирева
В отпуск – на Диксон. Путевые заметки
Крутовской организовал общество врачей. Издавал первую в Сибири медицинскую газету «Сибирские медицинские ведомости». В числе энтузиастов участвовал в создании отделения Географического общества в Красноярске. Выпускал журнал.
Кроме того, он стал одним из зачинателей и пропагандистов сибирского садоводства. После знакомства с Мичуриным занимался гибридизацией европейских сортов с сибирской яблоней. Владимир Михайлович не только трудился в собственном саду, но и писал статьи и книги по сибирскому плодоводству.
Жили Крутовские просто, хорошо и открыто, и у них собиралась интеллигенция губернского города.
Доктор Крутовской не встал на сторону большевиков. После февральской революции он был комиссаром Временного правительства по Енисейской губернии. В 1918 году, после чехо–белогвардейского переворота, занимал пост министра внутренних дел «Временного Сибирского правительства», активно поддерживал мероприятия по свержению советской власти в Сибири. Позже отошел от политической деятельности.
В 1938 г. Крутовского арестовали. Владимир Михайлович умер в тюрьме в возрасте 82 лет.
«Красивый, интеллигентный город»
В Красноярск я прибыла 7 августа (прилетев самолетом из Абакана), за два дня до начала маршрута: хотелось лучше осмотреть город, ознакомиться с достопримечательностями. На ночевку удалось устроиться в комнате отдыха речного вокзала, хотя бабушка дала адрес и сопроводительное письмо к своей племяннице, тете Нюре, которая так всю жизнь и прожила в этом городе. Но обращаться к незнакомым людям, хотя и родственникам, казалось неудобным.
Речной вокзал, «такой величественный, что поэты даже посвящали ему стихи», – парадный выход на Енисей. Построили здание в 1948–52 гг. по проекту архитектора–сибиряка Александра Голубева. Модель получила в 1958 году на Всемирной выставке в Брюсселе серебряную медаль и почетную грамоту.
Когда–то, в далеком детстве, вскоре после войны, мне уже доводилось бывать здесь: семья выезжала с Севера, из Дудинки, и на несколько дней, прежде чем отправиться дальше – на юг Красноярского края, в село Таштып, остановилась в Красноярске. Мы даже гуляли с отцом и младшей сестренкой в городском парке, катались по детской железной дороге.
И вот я снова в этом городе. Прежде всего поражает окружающая Красноярск природа: синие горы, красноватые глинистые холмы, сопки, покрытые зеленью. Он «мог бы стать большим художественным произведением в чудесной природной раме», считают красноярцы, влюбленные в свой город и не понимающие, как можно: «Не любить Красноярск? Не любить Сибирь? Не знаю, как и назвать такого человека!» Недаром и все приезжие очень скоро влюбляются в здешний край.
И самое главное – Енисей, могучий красавец, буйный и величественный. «Енисей–батюшка» любовно называют его сибиряки. Слово Енисей произошло от тунгусского – Иоанесеи, что в переводе на русский означает «Большая вода». Это самая большая река в стране по водности. Ее питают горы и грунтовые воды. Когда переехали на постоянное жительство в Свердловск, город совершенно не понравился мне. К тому времени я видела уже многие города: Абакан, Горький, Казань, Камское устье, Чистополь, Пермь, плавала на пароходах по Енисею, Волге, Каме. В Свердловске не было судоходной реки, чудо–пароходов, смотреть на которые, встречать и провожать, можно часами. «Как провожают пароходы, совсем не так, как поезда…». На этих пароходах к нам в гости приезжала из Сибири бабушка. Город без настоящей реки казался скучным, неинтересным. Жалкая грязная речушка Исеть и вообще не воспринималась как река. Вода часто создает физиономию города, – читала где–то.
Сибирская природа: тайга, горы, цветы – всегда восхищали меня, как и сами люди – сибиряки, щедрые, добрые, гостеприимные. Равного этому не находила потом никогда. Поэтому встреча с Красноярском и Сибирью одарила настоящим счастьем.
Оказывается, название Красноярск получил от тех самых красных гор, холмов, что называли ярами. Основан он в 1628 году русскими переселенцами. Город окружала высокая оградительная стена. Енисей стал как бы стержнем и определил в дальнейшем структуру – деление на большой и малый, что типично для многих сибирских городов. Левобережная часть располагалась на высоких террасах Енисея; с севера ограничивал обрывистый холм (Караульная гора), а с запада – лесистая Гремячинская грива; правобережная – равнинная.
В 1735 году через Красноярск проложили Сибирский тракт, который, правда, А. П. Чехов, отправившийся на Сахалин, назвал самой большой и самой безобразной дорогой во всем свете. А вот сам Красноярск писателю понравился. Красивый, интеллигентный город с чистыми улицами, каменными домами и изящными церквями – по его признанию.
«Когда перед вечером, уезжая из города, я переплывал Енисей, то видел на другом берегу совсем уже Кавказкие горы, такие же дымчатые, мечтательные. Енисей – могучий, неистовый богатырь, который не знает, куда девать свои силы и молодость. В берегах Енисею тесно. Невысокие валы обгоняют друг друга, теснятся и описывают спиральные круги и кажется странным, что этот силач не смыл еще берегов и не пробуравил дна. Красноярск – самый лучший и красивый из всех сибирских городов…», – писал Антон Павлович и даже заявил, что согласился бы жить в Красноярске. Интересно, что Екатеринбург писателю не понравился, показался грязным и недружелюбным, хотя местные краеведы, пытаясь реабилитировать город, который теперь полюбила и я, прожив здесь много лет, объясняли это нездоровьем путешественника и не слишком радушным приемом, который оказали ему родственники. Но и красноярские историки считают, что Чехов немного польстил им, оказавшись в Красноярске после ужаснейшей дороги, на которой тарантас и его пассажир «грузли в грязи, как мухи в густом варенье».
Каким же выглядел город в то время, в конце XIX века? Привлекал внимание собор с золотыми куполами, что располагался на стрелке Енисея и Качи. Стояли каменные торговые ряды. Почти отсутствовала зелень. Потому город казался серым, выделялся только городской сад: участок сосновой тайги, оставшейся от вырубки. С 1822 года Красноярск стал губернским городом, но и тогда в нем насчитывалось немногим более четырех десятков каменных зданий. А всех домов, считая хибарки, – три с половиной тысячи. Население же составляло всего шесть тысяч.
Быстро расти он начал с развитием золотопромышленности и постройкой Сибирской железной дороги. Но до революции (1917 г.) был известен в основном как место политической ссылки (декабристы, социал–демократы, В. И. Ленин, большевики).
В настоящее время – это важный транспортный узел на пересечении Енисея Транссибирской магистралью. Самый большой, третий по населению, город Восточной Сибири, ее главный промышленный и важный культурный центр. Здесь проходила научная конференция, которая наметила строительство Красноярской и Саяно–Шушенской ГЭС, железной дороги Абакан – Тайшет. В городе несколько музеев, в том числе В. И. Ленина, П. А. Красикова, у которого бывал Ленин, В. И. Сурикова. Имеется краеведческий музей и картинная галерея.
Пароход–музей «Св. Николай», который я осмотрела, стоит на Стрелке, близ культурно–исторического и музейного комплекса. Ему более 100 лет. В первую навигацию он отправился в 1887 году. Изготовили пароход в Красноярске, а паровую машину доставили из Швеции. Принадлежал он промышленнику И. М. Сибирякову. Это было самое быстроходное по тем временам судно. Название пароход менял несколько раз вплоть до 1960 года, пока не списали.
В июне 1891 года на пароходе плавал от Березовки до Красноярска цесаревич Николай, возвращаясь из путешествия на Восток, а через шесть лет этим же судном доставляли в Минусинскую ссылку В. И. Ульянова.
Сейчас в каютах «Святого Николая» расположились восковые фигуры знаменитых пассажиров. Сохранилась в подлинном виде кают–компания, где обедали цесаревич и В. И. Ульянов.
Российский библиофил
В городской библиотеке, куда зашла, чтобы познакомиться с местными газетами, мне рассказали об удивительном человеке – российском библиофиле, купце и промышленнике – Геннадии Васильевиче Юдине, создателе одной из лучших в России по тем временам библиотеки, с числом книг более 80 тысяч и общей стоимостью около 3 миллионов рублей. В коллекции находились уникальные русские издания XVIII века: «Полидор» Ломоносова, «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, первое издание «Слова о полку Игореве», а также рукописи по исследованию Сибири (число которых насчитывало до полумиллиона): карты Сибири, отчеты «Колумбов российских», рукописи Резанова, Г. И. Шелихова, связанные с заселением Америки русскими и Дальним Востоком.
Ежегодно Юдин выписывал до 100 наименований газет и журналов, собирал книги, разные печатные объявления, телеграммы, афиши и даже театральные билеты.
На даче в Таракановке, на Афоновой горе, в Красноярске построил специальное деревянное здание. Здесь имелись библиографический отдел, каталожные ящики и справочные издания. Нанял опытных специалистов–библиографов, архивистов, под руководством которых коллекционер провел систематизацию исторического архива.
Но судьба библиотеки оказалась драматичной. Стареющий собиратель, опасаясь за сохранность своего детища в случае возможного пожара и отсутствия наследников, решает продать библиотеку. Ни один раз подает он объявления в газетах, ставя непременное условие: «в одни руки – библиофилу, библиотеке большого города или ученому учреждению…» Однако желающих не находилось. Тогда Геннадий Васильевич обращается непосредственно к царю с предложением продать библиотеку государству по стоимости, значительно ниже фактической. Но государь «из–за недостатка средств» отклонил предложение.
Как это напоминает мне нынешнее отношение к культуре – библиотекам, музеям, искусству вообще власть имущих, как видно, вечное во все времена. И невозможно снова не обратиться к Рериху: «Всюду какие- то темные силы обрушиваются прежде всего на культурные проявления. Точно бы именно культура мешает им довершить адски задуманное разложение мира».
Когда началась перестройка, в первую очередь в институте, где я работала, разрушили библиотеку и музей, мною созданный и деятельности которого отдала десять лет жизни. Разбили цветной витраж, размером во всю торцевую стену, разломали огромный, занимающий полностью свободное пространство посреди комнаты, макет технологической схемы – головной разработки института. Выкинули научно–справочный материал, (на его создание ушли годы работы в архивах, библиотеках), а каталожные шкафы приспособили для собственных нужд. Утрачена часть экспонатов, наиболее ценных, в том числе подлинные вещи ученых, среди них особенно дорога мне первая логарифмическая машина в виде барабана – несомненный раритет из области истории науки. Ее привез из Германии, где читал лекции, один из сотрудников института, известный ученый, эвакуированный в годы войны из Москвы. Эту реликвию передали вдова и дочь, когда в период создания экспозиции посетила их в Москве. Пропали и другие интересные экспонаты, в том числе награды фронтовиков. Полуободранные планшеты долго валялись в коридорах института, пока один из сердобольных сотрудников не перенес их по собственной инициативе в кладовые лаборатории, да кто–то другой подобрал, тоже брошенный в коридоре, гипсовый бюст с отбитым носом основателя института – члена–корреспондента, выполненный, по моему заказу, известным местным скульптором. Когда же я предложила, еще в период разгрома музея, передать часть экспонатов, что состояли на государственном учете, в городской музей истории, где должность директора только что занял кандидат исторических наук, то получила отказ.
К счастью, совсем недавно, по инициативе нового губернатора, его убрали с этого места. Поделом.
«И каждый собиратель знает, как ревниво нужно охранять все созидательные попытки от клещей умершвителей», – писал Рерих, неутомимый борец сил света против сил тьмы. Я знала. Но противостоять одна мощному катку чиновничьего волюнтаризма оказалась не в силах.
Но вернемся к Юдину. Предложение о покупке книжной коллекции поступило из библиотеки Конгресса США. Первоначально Геннадий Васильевич отказался, но оскорбленный ответом царя, после длительных переговоров, подписал соглашение. Библиотека, в пяти товарных вагонах, отправилась в США, и через три месяца ее доставили в Вашингтон. Собрание Юдина стало основой Славянского отдела библиотеки Конгресса США. Его разместили в отдельном зале, там же установили бюст библиофила и оставлен экслибрис на всех томах.
Когда думаешь о нашем российском небрежении к ценностям культуры ли, науки, с горечью понимаешь: мы никогда не будем богатой и достаточно цивилизованной страной. Ведь каждому поколению приходится заново вести раскопки!
Лет через десять после разгрома музея директор решил воссоздать его (приближался очередной юбилей института), и приказал разыскать меня. Заместитель директора, случайно встретив на улице, передал распоряжение босса. Но слишком тяжело досталось мне создание музея и особенно его разгром (к тому времени я немного поумнела), а поскольку нельзя дважды вступить в одну и ту же реку, решительно отказалась, как говорили потом в институте. Восстанавливать экспозицию взялась одна из пенсионерок – металлург по образованию, профессионально далекая от музееведения. Наклеили на планшеты копии документов, а подлинные, но старые подрезали (!), так как они не отвечали, по мнению художника, тоже не совсем сведущего в специфике музейного дела, эстетическим требованиям…
Мне помнится, как яростно спорили ленинградские экспозиционеры Музея истории города, где проходила стажировку, с художниками при подготовке выставки, посвященной Блоку, причем главное слово всегда принадлежало именно экспозиционерам. Они–то знали, насколько приоритетен подлинный исторический документ перед копией. А у меня сердце кровью обливалось также, как во время разгрома музея, когда видела разбросанные по полу фотографии фронтовиков, которые со слезами на глазах передавали мне родственники. Развесили технологические схемы, фотопортреты начальников, нынешних и бывших. всех подряд. И все остались довольны. Особенно директор.
Недавно прочла, как чтят историю в Англии, где традиции – национальное богатство страны. Где старина сохраняется даже в быту. На магазинах висят старые железные вывески. В университете Оксфорда, в столовой, стоят древние деревянные столы, на них старинные лампы. Столетиями сохраняются названия лавочек, отелей, улиц… И стало обидно.
Однако коллекция Юдина не сохранилась в полном виде и в Америке. Часть книг продали, часть передали в университетские библиотеки. Самого же книголюба у себя на родине едва ли не обвинили в преступлении. В начале 50х годов XX века известный артист и библиофил Смирнов–Сокольский опубликовал «Историю одного преступления», где резко обличал антипатриотизм Юдина. Между тем, став глубоким стариком и потеряв то, чему отдал почти всю жизнь, Николай Васильевич вновь стал собирать книги и к концу жизни набрал пятнадцать тысяч томов. Когда в 1897 году В. И. Ленин прибыл в Красноярск, то уже на пятый день пришел в Юдинскую библиотеку с рекомендательным письмом доктора Крутовского. Он просил «милостивого государя Геннадия Васильевича» допустить к занятию в библиотеке господина Ульянова. Сам же владелец книг ревностно хранил свое сокровище и не очень охотно допускал к нему посторонних. После революции вторую библиотеку Юдина национализировали. К началу 2000 года она насчитывала около 10 тысяч единиц хранения.
Но Геннадий Васильевич не только коллекционировал книги, он – автор ряда публикаций, в том числе по истории своего рода. Занимался издательской деятельностью – поддержал и осуществил более 20 издательских проектов, финансировал издание справочника «Русских книг» С. А. Венгерова: предполагалось дать описание всех русских книг, вышедших в России с 1708 по 1893 годы. Выделял меценат деньги и на развитие образования, медицины, местных курортов. В 1907 году Городская Дума единогласно избрала Юдина на должность почетного блюстителя 14 го приходского училища, только что открытого в Николаевской слободе. В настоящее время Государственная универсальная научная библиотека Красноярского края проводит научные конференции под названием «Юдинские чтения».
Особая достопримечательность Красноярска – мосты, признанные произведения искусства. Автомобильно–пешеходный мост – самый большой и красивый в Азии. Под высокими изящными арками свободно скользят огромные корабли. Проект удостоен Ленинской премии. В прошлом веке первый, железнодорожный, мост построил знаменитый Кнорре. В 1900 году он, вместе с Эйфелевой башней, был удостоен Гран–при и золотой медали на выставке в Париже – «за архитектурное совершенство и великолепное техническое исполнение». Позже ученые ЮНЕСКО назвали его «вершиной человеческой инженерной мысли». Мост упоминается в книге «Атлас чудес света». Выдающиеся архитектурные сооружения и памятники всех времен и народов, изданный в 1991 году в США. А сам автор, в своей книге, техническом отчете, оставил такую дарственную надпись: спроектировал мост с таким расчетом, «дабы бог и потомки никогда не сказали худого обо мне». В 2002 году этот мост, прослуживший жителям города сто лет, хотели снести, но восторжествовал здравый смысл. По нему и сейчас еще ходят поезда.
Слева от моста находится набережная с легкой башней и шпилем речного вокзала, а на правом берегу стадион–ладья – прекрасное творение красноярского архитектора Виталия Орехова.
