Максим Владиславович Мочейко
Старое зеркало
Даже в школьной столовой назовется моим именем, и за добавкой два раза подходит, а я подойду мне отказ, мол, ты уже брал.
Да что там говорить нас даже его родные родители путают. Ну, потом перестали, даже обман Эммануила перестал работать.
Как оказалось наше различие, первыми заметили мальчишки из моего класса, а именно наша шнуровка одежды, она у нас с Эммануилом была разной. Я шнуровал свои вещи по привычке, крест-накрест как ботинки или кеды, а Эммануил пользовался прямой шнуровкой, он пару раз пытался перенять мой способ шнурования, но у него ничего не вышло, то, что для меня было легкотнёй, для него оказалось сложностью.
Не скрою, я тоже пользовался своим сходством с ним, но только в крайнем случаи. Я не такой напыщенный болван как он.
Но ждать еще целый лунный месяц, до следующего полнолуния, было невыносимо, и я решил разузнать про пророчество как можно больше. «Может, именно оно засосало меня сюда, и пока оно не сбудется, оно меня не отпустят. Хотя кому это надо? непонятно. Но если это так, то я пропал! Совсем пропал!» размышлял я, перебирая в памяти кусок пророчества зачитанного мне когда-то Эммануилом.
«В конце концов, если все четыре стихии, каким-то образом съедут с катушек, я то тут причем?!
Кроме того у них тут какие-то древние боги есть, пусть они и разбираются они же боги! Хотя наш Исус Христос тоже ни в чем не принимает участия, сколько бы раз ему не молились в церкви, видимо у всех богов есть один общий порок, это лень».
Ночью меня мучили кошмары, шагающие человеческие скелеты и блестевший над ними меч с рубином на рукоятке и покрытой, будто чешуёй дракона с широким длинным ослепительно блестящим лезвием. Я тянусь за ним, и, взяв его в руки, бился с толпами скелетов, но их становится все больше и больше, я рублю их направо и налево, но вместо одних восстают другие и снова нападают на меня.
Вдруг, передо мной появился Эммануил, я прошу его помощи, но он злобно улыбается, и двинулся на меня, а в его руке длинный цветочный вьюн, вытянувшийся на всю длину и опутывающий меня с ног до головы, я рублю его мечем, а меч становится черным. А Эммануил смеется и кричит, что мне ни когда отсюда не выбраться. Я стал отбиваться, мечем, но рука не слушалась. Я вижу, как за его спиной проступает зеркало из темноты. Оно светилось кроваво-красным светом, мне страшно, я хочу спастись и это единственная надежда на спасение. Я вбегаю в него, спасаясь от вездесущего вьюна, который пытается опутать мои ноги и руки, я борюсь с ним, отбиваюсь,
освобождаю руку, спасаю вторую, отпихиваю, вьюн ногами и падаю в зеркало и лечу сквозь него в холодную темноту, вижу знакомую комнату и дома, за окном. Я открываю дверь, и вдруг, на меня падает крыша, и стены я падаю вместе с ними, мне больно, очень больно и…… я проснулся.
С минуту смотрел в высокий потолок, и не как не мог понять, где я нахожусь? И почему мне холодно?
Когда я окончательно проснулся, я понял что лежу на каменном полу, в полутемной комнате особняка родителей Эмануила, среди разбросанных подушек и одеяла, а за окном уже брезжил рассвет, освещая темные силуэты деревьев.
Как мне хотелось проснуться у себя дома, в своей постели, и моей маленькой комнате.
Как я соскучился по Бабушкиным пирожкам, и Маминым оладушкам, со сгущенным молоком.
Тут тоже все было вкусно, сытно, но эта экзотика, мне уже порядком надоела.
В «Зазеркальной Москве», когда подобные фрукты появлялись на столе, это был праздник, было это довольно редким явлением, здесь же, всё было с точностью наоборот. «Вот действительно зазеркалье».
Здесь тоже умели делать выпечку, но про оладьи и блины здесь не слышали, когда я жестами пытался объяснить что это такое, передо мной появлялась только хлебная лепешка, за то фрукты здесь не переводились, круглый год.
«Вот бы сейчас оказаться дома, как было бы здорово?», мечтательно подумал я, глядя в окно.
Из-за гор, поднималось огромное солнце.
Оно становилось все больше и больше, освещая зеленеющие сады.
Да! Это был мир вечного лета.
Воспоминания о страшном сне пропадало по мере восходящего солнца, и вскоре растаяло как утренний туман, но стойкий образ Эммануила, с гигантским вьюном в руках крепко засел в моей памяти.
Убедив себя, что это всего лишь сон, я перестал о нем думать.
Вновь начались школьные будни, в случайном разговоре я узнал, что в библиотеке существуют подземные галереи древних свитков. Я очень надеялся найти что-нибудь на свитках, но подлинные свитки ученикам не давали, давали только их копии и чаще всего редактированные, или подписанные цензурой.
Когда я интересовался определенными свитками, то каждый раз, узнавал что они уже выданы кому-то на руки. Вот тогда и начиналась гонка за учениками с нужными для меня свитками, по всей школе.
Я все время удивлялся, почему здесь до сих пор ничего не придумали печатного или копировального, чтобы не ходить за каждым очередным мальчиком и не клянчить свиток «на пять минут». Да что там говорить некоторые для меня оказывались слишком сложными для понимания.
Например, нужный тебе свиток, чаще всего приходилась дожидаться по несколько дней, пока он вновь не появится в библиотеке, берешь его, пытаешься прочитать, а все бес толку, потому что кому-то он тоже срочно потребовался для написания темы или на урок.
Я сильно скучал по своей Маме, особенно когда не спалось.
Мой мозг просто кипел от ежедневных занятий, в которых по большей части я не разбирался и выползал за счет того, что просто повторял слова или жесты.
В этот день я особенно устал, и лежа в постели, вспоминал, как моя Мама брала меня на работу, где я любил спускаться на первый этаж в огромный зал, где пахло краской, и находились целые наборные шкафы с множеством букв, и как впервые я составил слово Мама.
И тут меня посетила потрясающая идея, попутно размышляя что «печатные буквы могли избавить сразу от кучи проблем. Взять какой-нибудь манускрипт набрать его буквами и размножить. Это же здорово, можно было снабдить этими свитками целую школу, и при этом не ходить за каждым и клянчить свиток; «на пять минут». Это было гениально и просто, но я плохо разбирался в символизме этого мира и мне требовался опытный помощник и мастер резьбы по дереву.
Хотя я вообще не был уверен, что моя идея понравится старшим наставникам.
Я измерил средний размер символа, и спустился к старенькому плотнику резчику, в багетную комнату. Я совершенно случайно наткнулся на его мастерскую, пару недель назад, когда заплутал в школьных коридорах, со всеми её переходами и тоннелями. Увидев, какую красотищу он делает, я ему позавидовал, он, словно великий скульптор, из любого полена мог сотворить произведение искусства.
Когда произошла эта случайная встреча, я и узнал о его страсти к резьбе из Алтаирского дерева, которое шло в основном на изготовление подставок под книги.
Это и подтолкнуло меня на мысль предложить ему вырезать несколько десятков алфавитных символов в зеркальном отражении он сначала посчитал это чернокнижием, но после того как под мои настойчивые убеждения первая буква была готова я макнул её в краску и отпечатал на свежей выструганной доске.
"Ну и где чернокнижие?" ткнув пальцем в отпечаток, спросил я у багетчика.
–Тогда чародейство!
–Пусть будет чародейство – согласился я.
Мою идею он посчитал абсолютно абсурдной, но ему самому стало забавно посмотреть, что из этого получится.
Я, стал частым гостем в багетной комнате. Я рассказывал о станках, на которых печатали книги, как люди собирая по буковке, составляли слова предложения тексты, какие-нибудь дополнения, с изменением размера или символа.
Через неделю старенький плотник высыпал передо мной гору всевозможных символов и знаков я понял, что копаться в буквах достаточно сложно и попросил собрать ящик с ячейкой под каждый символ. Их оказалось в общей сумме не много немало целых сто штук. Старика забавляло подобное развлечение, и посмеивался над моим рвением придумать нечто эдакое чародейское.
И вот однажды я, дождавшись своей очереди, взял самый ходовой манускрипт, принес его в багетную комнату, прихватив с собой несколько листов бумаги, и небольшую бутыль чернил. Взяв в руки манускрипт, и подбирая нужные буквы, стал укладывать в ящичке его текст. Сперва мне это не очень удавалось, повозившись бог знает сколько времени, воспользовавшись помощью багетчика, мне это удалось, ну не хватило пару букв, но я вышел из положения.
Проверив шрифт на его правильность, покрасил деревянные буквы, положил на них листок бумаги и прижал деревянной дощечкой, сделанной специально для этого, и через минуту я вынул первую копию документа, она не получилась. Покрутив в руках испорченный, на мой взгляд, листок, откинул его в сторону и приложил новый.
На этот раз все получилось чистенько и почти аккуратно.
Старый багетчик с изумление следил за моими движениями, рассматривая первый удачный листок, немного наловчившись, я сделал пять копий манускрипта и через минуту его верстак был уложен одинаковыми как близнецы листочками.
Он от восторга едва не упал со скамейки.
Я как-то смотрел передачу по истории на первом канале телевидения, «о первом Русском книгопечатнике Иване Фёдорове», и, улыбнувшись, представил себя в учебнике по истории названного первым книгопечатником уже в этом мире. Представив как напишут первый печатник Владислав, при дворе короля Людвика Бесстрашного. Ну что скрывать я тоже любил хвастать, в разумных приделах.
–Это Чудо! Волшебство! Настоящие Волшебство! Ты парень настоящий Чародей! – воскликнул плотник.
После этих слов я даже немного погордился собой. Добавив от себя что «чисто и аккуратно печать будет получатся если создать винтовой пресс». Я видел его в политехническом музее когда с классом ходили туда на экскурсию. Потому что такого монстра печатной индустрии как стоял у мамы на работе из палок не соберешь.
Уложив символы по своим ячейкам, я видел потрясенное лицо старого багетчика.
–Это обычный «Типографский набор» с его помощью в моем королевстве печатают книги, так же им можно печатать что угодно. Даже картинки, если её вырезать из дерева и обмакнуть в краску.
Старый багетчик понимающе кивнул.
Я не знал, как воспримут это изобретение в школе, но очень надеялся, что ничего плохого не будет.
Когда я принес ценный манускрипт в библиотеку, хранитель удивленно посмотрел на меня, и спросил, "неужели выучил?".
Я честно признался, что сделал себе копию и теперь он мне не нужен.
Библиотекарь переспросил -Переписал?
–Ну, вроде того".
–Покажи?
Пасквалю я доверял, это он помог мне в освоении магической грамоты. Я протянул отпечатанную копию манускрипта, с интересом наблюдая за его реакцией.
Он с добродушной улыбкой взял в руки листок бумаги, видимо, ожидая увидеть на ней смешную рожицу или что-то в этом роде. Улыбка превратилась в удивление.
–Это как?– спросил он, тыкая пальцем в толстые буквы.
–Небольшое чародейство – добродушно ответил я, получая от всего действия невероятное удовольствие.
Он сравнил манускрипт и его копию, которая сильно отличалась высотой толщиной букв. "Это только одна такая?" спросил библиотекарь.
–Я пробовал разными способами, вот они. Я достал пять копий и показал Пасквалю, Только две я не отдам, они мне нужны.
–Хорошо! Хорошо! Только можно тебя спросить? где тебя этому научили?
–Дома! – ответил я.
На следующий день к нам в класс зашел «Главный магистр» назвал меня и велел зайти к нему в башню после уроков.
В классе переглянулись, и уставились на меня, словно я, где-то нашкодил, и меня за этим делом застали.
А между собой ребята переговаривались; «Владик Хатаб всего второй месяц в школе, а его опять к главному вызывают, скорее всего, опять Эммануил, брату нагадил».
Подобное приглашение, не сулило ничего хорошего.
Последний раз меня вызывали к Главному магистру, когда во время урока погодо-ведения на практическом занятии, я, вызывал грозу и нечаянно попал молнией в садовника. Вот какого лешего он там делал?!
Так меня заставили писать объяснения, и извиняться перед садовником, в которого я попал.
Хотя он сам виноват. Я целился в специальное дерево, откуда я мог знать, что он будет там проходить и именно в этот момент. Извините, но уроки по ясновидению мы еще не проходили.
Ну, бывает, ну чуть-чуть, промахнулся, ну не убил же. А он взял, да и нажаловался «Главному Магистру школы» будто я покушался на его честь и достоинство.
Я тут вообще не причем, подумаешь, пару дней он на попу сесть не смог. Два три сеанса лечения у нашей школьной целительницы и заживет, будто и не было ничего, я точно знаю.
Кроме того с каких это пор задница относится к чести и достоинству?
Мне тогда такую взбучку устроили, по гроб жизни помнить буду. Еще в подземелье посадили, за нарушение кодекса школы.
Перед этим конечно меня отчитали по полной программе. Говоря о том, что магия это не игрушка, и что она должна быть направленная на пользу, а не во вред. И кучу всякого, разного, наговорили, о пользе и вреде магии.
А тем более если от действий Мага пострадало хоть одно живое существо, то Маг должен немедленно понести суровое наказание.
Я был так зол на этого ябедника, что готов был обрушить тысячу молний на этого садовника, но это пока я сидел в подземелье и злился.
Но так, как поступали в этом Королевстве со злыми Магами, мне рассказывали много раз, им не позавидуешь, и я быстро передумал.
После последнего урока по Алхимии, я с тяжёлым чувством отправился в черную башню Магистра.
Я нехотя поднимался вверх по её винтовой лестнице, хотя почему башню назвали черной, я не понимал, черного там ничего не было, стены и те не отштукатуренные, просто каменная кладка и все.
Дорогу в кабинет нашего Школьного Магистра я уже знал, было дело.
И чем выше я поднимался, тем усиление я пытался вспомнить свои школьные грехи и шалости. «Что могло разозлить «Главного магистра школы», или чего я такого натворил?»
Теряясь в догадках, я поднимался все выше и приближался всё ближе и ближе
к кованой двери кабинета Магистра Школы, меня охватил такой жуткий страх, что не смог даже сдвинутся с места.
Я готов был бросится вниз по лестнице бежать сломя голову на улицу спрятаться скрыться и далеко за городом там где меня не найдут даже при помощи хрустального шара.
Я молча стоял перед массивной дверью, переминаясь с ноги на ногу в нерешительности и в замешательстве, когда услышал легкий хлопок, и передо мной распахнулась дверь. Она открылась с такой легкостью, будто её толкнули изнутри.
Я сразу увидел тот самый огромный стол, заваленный какими-то бумагами и сидевшего за ним Магистра школы.
–Ну что? Что мнешься? проходи, присаживайся – сказал он и приглашая меня жестом к столу.
Едва я переступил порог кабинета, как из угла, комнаты с противным скрипом выдвинулся сам собой стул, прополз по каменному полу и остановился возле его стола.
Мне рассказывали что-то про телекинез или что-то в этом роде, когда человек силой мысли, мог двигать разные предметы, но чтобы тяжёлую мебель? такое я видел впервые.
Я послушно подошёл к столу осмотрел стул на предмет всяких веревок или колесиков, ну не может стул сам собой двигаться без каких либо приспособлений.
Но ничего необычного я в этом стуле не увидел, стул как стул, как и большинство в нашей школе, ничего особенного в нем нет.
–Присаживайся не бойся.
–Я лучше постою – ответил я все еще неуверенный, что это было на самом деле.
–Рассказывай?! – начал он.
–О чем?! – быстро соображая, ответил я, чувствуя, как моя душа проваливается в пятки и в подземелье под башней.
Он громко рассмеялся, щелкнул двумя пальцами, и легкий ветер подхватил меня и точно пушинку усадил на стул возле его стола.
–Расскажи, как же это получилось?! – уже по-дружески спросил он, ткнув пальцем в манускрипт и две копии, оказавшиеся у него на столе.
–Я же не нарушил Кодекса школы, а манускрипт все время долго приходится ждать, ну я и сделал, себе пару штучек.
–Я не про это, а про то? Как ты смог сделать одинаковые тексты?! «Писарю» пришлось бы на эти три манускрипта потратить как минимум день. И они совершенно одинаковые даже формы символов, ошибки и те на одних и тех же местах.
–Фу – выдохнул я, – Я-то думал, что-то серьезное случилось! – произнес я, чувствуя, как страх постепенно отпускает, и растворяется в воздухе.
Врать не стал, все равно узнают, и сказал; « Сложил слова из деревянных букв и намазал их чернилами таких бумажек сколько угодно можно сделать! Только чернила добавляй».
На лице Главного магистра выразилась добродушная улыбка; «сделай тогда с десяток, только исправь тут, тут и тут и если нужен помощник, только скажи? И ошибки не делай, нечего на показ свою неграмотность выставлять».
«В общем, это не сложно мне может помочь даже Эммануил».
–Если сможешь выполнить задание, я подумаю, что можно будет ещё сделать? Поговорю с вашими родителями о весьма выгодных для всех вас условиях – и он протянул мне Манускрипт с помеченными ошибками и правильными символами вместо них.
–Когда нужно сделать?
–Когда сможешь!»
–Постараюсь сделать до конца недели – воодушевлено произнес я.
Магистр усмехнулся и произнес "До конца недели остался день".
–Ну и ладно!" ответил я, чувствуя, что сморозил глупость.
Впрочем вечером того же дня мы с Эммануилом и старым багетчиком взялись за дело. Эммануил после моего рассказа об условии Главного Магистра школы, недолго думая, согласился помочь.
После набора и добавления правильных символов в текст и распечатки, багетная была увешана белыми листками с содержанием манускрипта. Старый багетчик стал понимать, что за аппарат он создал.
А Эммануил, увидев впервые подобное устройство, еще не понимая его предназначения, помогал с некой прохладцей, и недоверием, что из всего этого, что-то выйдет толковое.
В субботу утром, когда должна была придти за нами карета, мы вместе с Эммануилом и багетчиком, принесли пачку отпечатанных манускриптов, «Главному Магистру школы». После первого тиража заклинаний у нас появились не только друзья, но и враги, в лице «Писарей», они категорически были против, подобных вещей.
После ряда ошибок в правописании заклинаний Главный магистр отстранил нас от типографской работы, высказав, что этим должны заниматься не первокурсники школы, а более опытные люди. На тот момент старый багетчик, уже вырезал и собрал деревянный винтовой печатный пресс, который я нарисовал ему по своей памяти.
С одной стороны мне было очень обидно, а с другой стороны совершенно не радовало получать за каждую опечатку по шее и отправлять в помойку партию листков и начинать все с начала.
Когда нас вновь привезли в школу, мне ничего не оставалось, как снова засесть в библиотеке, собирая множество обрывков из пророчеств, от разных пророков. Успехи в магии меня радовали всё больше и больше, и каждый провал омрачал не только показатели для школы, но и омрачал мое настроение, порой до состояния бросить это все и забыть учёбу как страшный сон.
Побесившись немного, я вновь садился за уроки и «со скрипом и скрежетом» исправлял свои ошибки, и откровенно радовался за победу над своими неудачами.
Мы часто хвастались своими достижениями друг перед другом, что к счастью не возбранялось делать на переменах и между занятиями. Так пролетела ещё половина месяца. Занятия, становились все сложнее и сложнее. Однако право обладание печатью досталось Квентину Хатабу, так как здесь, я был официально зарегистрирован как Владислав Хатаб, по официальной записи в школьной регистратуре. Но меня по прежнему зачисляли как создателя этого чудесного устройства.
Не смотря на то, что нас с Эммануилом отстранили от печатного дела, в глазах Писарей мы по-прежнему оставались врагами магического таинства.
Они заявляли, что перепись манускриптов, это таинство, и его нельзя доверять бездушным деревяшкам, а тем более Магам первогодкам.
И так было понятно, что придумав печатный станок, я нечаянно задел корыстный интерес Писарей, которые на переписывании книг и манускриптов, зарабатывали королевские деньги.
Молва о деревянных буквах дошла и до Королевских ушей.
После размноженного указа его королевского величества, Король приказал выделить нормальное помещение и назначить грамотных писарей на освоение нового устройства типографской печати.
Под типографию были выделены три чердачные комнаты, в одной делался набор, во второй, установили типографический механизм доработанный мастеровыми и местными умельцами. А третей комнатой являлся старый чулан, он как раз использовался для просушивания листов.
У старого багетчика появились подмастерья, которых он учил вырезать буквы и символы.
Теперь в нашей школе манускрипты печатали не только для себя? но и для других провинциальных и знахарских школ.
Вскоре, после того как наша типография начала работать в полную силу на нас с Эммануилом напали мальчишки из «гильдии писарей». Это случилось так неожиданно, что мы даже растерялись.
Врагов оказалось больше, и они были сильнее. Они не стали разбираться, кто из нас двоих придумал типографию. Мальчики были старше нас и навалились всем скопом. Мы не смогли оказать достойное сопротивление. Нас тогда сильно потрепали, мы конечно тоже не лыком шитые отбивались, как могли даже пару заклинаний пустили в ход, но от синяков это нас не спасло.
Но им тоже досталось, хотя и не так крепко как хотелось. Причина драки была понятна, это «типография», которая как выяснилось, лишила работы некоторых «Писарей».
А тут еще Эммануил умудрился заболеть, ребята рассказывали, что нашли его в саду без сознания, когда он экспериментировал с живительными заклинаниями по магии земли. Понятное дело, что он после этого, угодил на целую неделю в лазарет к матушке Марфе, но она его достаточно быстро подняла на ноги.
Я пробыл здесь всего два месяца, а проблем навалилось столько, что мне на несколько лет вперед хватило бы. Я спал и видел, как только вернусь домой и все что здесь было, забуду как страшный сон.
