Макс Игнатов
Черные подковы
– Губернатором? Или мэром?
– Там градообразующее предприятие в городе – завод. Вот если с директором поладишь – ты в шоколаде. А если нет – никакая Москва не поможет. И обязательно надо спорт любить, его директор очень любит. Иначе – смотрите пункт первый…
«Спорт я полюблю, – подумал Виктор. – И с начальством полажу. Свалить бы туда на время…»
– Понял, Валерий Антонович, спасибо за информацию, если что – обязательно сообщу, – не по-начальственному закончил разговор Гордеев и аккуратно выпроводил Долгова из кабинета.
Мысли о том, чтобы куда-нибудь перевестись, у Виктора стали появляться сразу после конфликта с Анатолием. ФСБ все равно никуда не денется и хватку ослабить может только на время – это он понимал. Поэтому вполне вероятным вариантом был бы перевод в другой регион. Но едва он заикнулся об этом в разговоре с Плесковой, та сразу дала ему понять – сиди и не рыпайся, ты нужен здесь, если что – поможем! Конечно, он не говорил ей ни про Анатолия, ни про возможные проблемы, но Анна Дмитриевна была проницательной женщиной и не занимала бы свое кресло, если бы не могла слышать «между строк». Поэтому в конце разговора она еще раз сказала:
– Не дергайся. Все будет нормально.
Но Гордеев нормально себя не чувствовал. Первая эйфория прошла, и пришло время настороженности.
Сейчас он не мог доверять никому. Сотилайнен не был равнозначной заменой Насонову, это было видно даже в деталях. Хотя Лева старался, в его действиях случались и ошибки, и ненужная перестраховка, а иногда он просто пытался уйти от определенной ответственности, и даже начинал спорить с Гордеевым. Так, к примеру, случилось, когда было необходимо оформить документы на транзит товара автотранспортом с Летной таможни в Казахстан. Сотилайнен сначала отказался подписывать эти бумаги, а потом, подписав, долго ныл, что Виктор его подставляет. Определенный риск там был изначально – товар шел не полностью оформленный, но Льву об этом знать не надо было, да и что это за первый зам, что не разделяет мысли руководителя? Гордеев был в курсе всей ситуации, а это было что-то вроде проверки, и Сотилайнен получил бы свою долю, если бы не это вот его нытье… И еще не кое-что – в какой-то момент стало известно, что за колонной наблюдают комитетчики. И тут все стало совсем серьезно. Чудом удалось связаться с водителями и встречающей стороной. Водители разъехались в разные стороны, а кто-то и вовсе повернул назад. Встречающие выехали к границе, чтобы максимально оперативно встретить тех, кого было можно. Обошлось без потерь – одна машина, задержанная ФСБ и местными таможенниками, была именно той, водитель которой имел на руках все нужные документы. Его сутки помурыжили и отпустили, так как предъявить было нечего. Но сам факт работы ФСБ по данной поставке наводил Гордеева на дурные мысли. И в чем-то эти мысли связывались с Сотилайненом. Никаких подтверждений связи первого зама с комитетчиками не было – а опасения оставались. И от него следовало избавиться в любом случае.
Оставалось этого случая ждать. Особенно Виктор уповал на Москву – не зря же Плескова там чего-то намекала. Оказалось – не зря. Не прошло и месяца, как Сотилайнена вызвали в столицу. Вопрос по его переводу решился окончательно и бесповоротно – его ждала Южногорская таможня. В Москве Льва особо не задерживали, и по приезду он сразу пришел к Гордееву.
– Вот, ухожу, – извиняющимся тоном забубнил Сотилайнен. – Начальником таможни сейчас буду… – он замялся.
– Так тебя никто в этом не винит, – Виктор захохотал. – Брось, радоваться надо!
– Я радуюсь, – кивнул тот, – просто… хочу сказать – спасибо тебе, Виктор Семенович, за доверие!
– Во как! – удивился Гордеев. – Пожалуйста, раз так.
– Нет, я про другое. Ты же все своих, «сосновских» тащишь. Я же вижу. А тут вдруг меня поставил. Вот за это тебе спасибо. Я запомню. Надеюсь, что когда-нибудь отплачу тебе.
Преданные глаза Сотилайнена вроде как полностью подтверждали сказанное. «Черт, – подумал Гордеев, – вроде правду говорит. И слушать приятно! Почему же никто мне раньше такого не сказал? Даже Насон…»
Они посидели с полчаса. Виктор выложил Леве все, что уже знал о его новом месте работы. Что-то тот знал, чему-то по-детски удивлялся. Попив чаю, еще раз поглядев друг другу в глаза, крепко пожав руки и пожелав – как коллега коллеге – удачи, они простились.
Когда Сотилайнен ушел, Гордеев встал и посмотрел в окно. За окном летел мелкий январский снег. Виктор смотрел на снежинки, прилипающие к стеклу, и думал о том, как хорошо все устроено в природе: вот сейчас зима, потом весна, потом лето. Все толково, из года в год, из столетия в столетие. А у людей – сплошные проблемы! Все надо постоянно устраивать, придумывать, решать. Лишь тогда будет поддерживаться какой-то порядок. Почему так?
Но долго философствовать Гордееву не пришлось. Зазвонил телефон.
– Это я, – голос Насонова было бы сложно не узнать. – Ну что, все определилось, и в апреле нас окончательно закроют. Там у тебя не будет какого-нибудь местечка для меня?
Виктор улыбнулся, снова посмотрев на снежинки. Что ни говори, а человек тоже часть природы.
– Я думаю, что смогу тебе помочь, – ответил он. – По крайней мере, я очень постараюсь…
Глава 44
Возвращение Насонова на должность первого зама мало кого обрадовало в Летной таможне. Все помнили его жесткое правление в первый период и не ждали ничего хорошего от второго пришествия. Впрочем, Гордеев относился к меньшинству. Он легко согласовал в Москве и управлении возвращение Володи на прежнее место, и теперь мог относительно спокойно думать о дальнейшей работе – с таким советником, как Насон, все проблемы уже не казались настолько серьезными. Тем более – поддержка Москвы, местных элит, влиятельных людей из правоохранительных органов. В общем, если даже ФСБ в лице Анатолия намеревалась выйти на тропу войны, Гордеев был готов дать серьезный отпор. Лишь бы только Анатолий не начал трекать языком… Но в это почему-то не верилось.
С Мятниковым они почти не виделись. Однако свой «долг» Гордееву Дима в полном объеме выплатил, как и обещал. Возможности госпредприятия, им возглавляемого, позволили все сделать в лучшем виде, и средства, выделенные на различные стройки, были частично «освоены» по заранее продуманной схеме. Мятников сам был на верху блаженства и при малейшем поводе хвастал перед другом:
– Ну, что я тебе говорил? А ты сомневался…
Конечно, Виктор не то, чтобы сомневался, но никак не рассчитывал на то, что такой балабол, как Дима, сможет проворачивать такие дела, да еще и под государственным прикрытием. Но он поддакивал Мятникову, при этом прикидывая, куда бы теперь вложить полученные средства.
А варианты имелись, и грех было ими не воспользоваться. Один из них, самый привлекательный, определенным образом пересекался с пьяной борцовской схваткой бывшего начальника Летной таможни Ухватова. После того, как с поста начальника ОСБ управления уволили Половинина – того самого, которому Ухватов треснул бутылкой по голове, эту должность занял некто Александров. Именно он и курировал мероприятия по данному инциденту от управы, в результате чего и произошло их знакомство с Гордеевым. Долго Александров на этом месте не усидел, а уволившись, по протекции Гордеева устроился заместителем директора на небольшой заводик. Завод тот испокон века ремонтировал самолетные двигатели, что-то немного производил и продавал из запчастей, но с приходом нового, более амбициозного руководства было решено увеличить ассортимент продаж. Вот тогда и встретились старые знакомые.
Предложение бывшего оэсбэшника было простым, как апельсин: есть интерес к ввозу учебных самолетов и вертолетов, чтобы когда-нибудь, в перспективе, понять, что они из себя представляют и научиться их здесь делать. Но вот закавыка – ввоз дороговато выходит. Вот и вопрос: как обойти пошлины? Понятно, что никто внакладе не останется, и все такое… Гордеев почесал голову, взял сутки на размышление. Потом позвонил Добрынину:
– Был у нас кто-то, кто хотел учебные воздушные суда ввозить?
– Да вроде не было таких, – Леша задумался на несколько мгновений, потом выдал: – Там же проблема, насколько помню, что по самолетам, что по вертолетам: на запчасти пошлины нет, а на готовое изделие есть. Но и обманывать вроде не пытались, это ж редкость, не автомобиль…
Похоже, Добрынин был несколько удивлен тому, как нежно его поблагодарил Гордеев. Но Виктор быстро отбился и уже набирал Александрову – давай увидимся, есть вариант! Порешали на следующем: товар будет ввозиться в несколько разобранном виде, чтобы теоретически мог попадать под графу «запчасти», а сборку будут осуществлять уже на заводе. Было видно, что Александров с коллегами уже проговаривал подобный вариант импорта, настолько грамотно он отвечал и оперировал цифрами, но Гордеева это не сильно обеспокоило. Обсудили объемы ввозимого товара и сумму «гонорара», при этом Виктор, узнав стоимость на закупе, предложил вариант некоторого денежного вложения со стороны. Александров понял, что это частные средства начальника таможни, но как внести их на счет предприятия – не предполагал. Теперь настала уже его очередь взять паузу. Обсудив ситуацию с коллегами на заводе, они придумали соответствующую схему, которая предлагалась для согласования Гордееву – и почти сразу была им одобрена. Первая партия товара была закуплена. Если и удивился Алеша Добрынин, увидев документы по ввозу «запчастей для учебных самолетов», то ненадолго – соответствующие распоряжения сверху были им получены незамедлительно.
– Совсем оборзели, – сказал он, заходя в кабинет к инспекторам своего отдела. – Отправляйте документы, там на оформлении уже заждались. Пора в народное хозяйство сваливать, пора!
Что ж, в чем-то Добрынин был прав. У грузового отдела и без этого была весьма «веселая» жизнь. Периодически их проверяли различные ведомственные комиссии, но не слишком усердно, и их «грузеля» уже перестали бояться. А вот когда приезжали товарищи из сопредельных органов – тогда можно было ждать беды. Правда, тут было два нюанса. Во-первых, Добрынин всегда надеялся на Гордеева, и пока начальник таможни его не подводил. А во-вторых, в основном такие наезды чаще всего провоцировались ситуациями, напрямую не связанными с таможней.
Так случилось, к примеру, месяц назад. Грузовой «Ил» из авиакомпании, подотчетной олигарху Непрошину, не вовремя и не к месту сел в аэропорту. Непрошин входил в основной пул карго-перевозчиков товаров, но держался как бы в стороне. Гордеев, когда-то мечтавший о знакомстве с этим типом, в последнее время старался избегать контактов с ним. Вокруг того постоянно витала аура чего-то нехорошего, хотя Непрошин активно вел политическую и общественную жизнь, вступал в различные партии и объединения, поддерживал деньгами и всем возможным влиянием местную власть. Опосредованно дружил он и с таможенниками, кого-то после увольнения с работы в качестве поощрения он даже пристраивал на «теплые» места. Гордеев знал, что Непрошин через своих людей проводит определенные операции в грузовом секторе таможни, но не вмешивался – по принципу «не тронь, и не запахнет». Серьезного криминала Леша Добрынин там не допустил бы, а большего Виктору и не надо было. Но вот когда на досмотр не вовремя приземлившегося грузовика прибыли не только оперативники, но и сотрудники ФСБ, Гордеев заволновался. Впрочем, их совместное с Добрыниным волнение улеглось, когда оба поняли – таможенники тут ни при чем. Досмотр осуществлялся совместными силами, и тут стало понятно, что так заинтересовало «коллег».
Для начала оказалось, что самолет прилетел транзитом из одной из африканских стран. Да не из простой, а из такой, где вовсю идет серьезнейшая гражданская война, что наводило внимание заинтересованных лиц на размышления об участии воздушного судна в незаконной перевозке оружия. Дополнительно в документах было указано, что, совершив промежуточную посадку, самолет загружался и в Эмиратах. Однако после досмотра оказалось, что на часть досмотренного груза вообще нет документов. Именно так – вообще! А груз некислый: часы, парфюмерия и косметика, шубы, все дорогое и качественное. И вес – почти 4 тонны! Добрынин проверил у своих – никто об этом товаре ни от Непрошина, ни от кого-то другого ничего не слышал. Со спокойной душой все это было вывезено на склад временного хранения и соответствующим образом оформлено. Воздушное судно было опечатано и отбуксировано на дальнюю стоянку.
Было понятно всем ежам в округе: свидетелей в погонах – тьма, документы не в порядке, вопросов будет много. Непрошин к тем ежам относиться не хотел и предпринял атаку. Для начала он через пресс-службу авиакомпании сообщил, что указанная часть груза попала к ним по ошибке, и ее надо вывозить обратно. Вроде верно: если груз чужой, его ж поди уже там в Эмиратах ищут? Вот только это никак не срасталось с тем, что было указано в части документов, а так же с тем, что несколько владельцев задержанного груза пришли за своим товаром – кто-то в таможню, а кто-то – к непрошинским таможенным брокерам. Поднялся шум. Непрошин кинулся в таможню. Гордееву и Добрынину пришлось выдержать нехилый пресс. Но что они могли сделать, когда во всем уже участвовала ФСБ? Повезло с тем, что самому владельцу авиакомпании пришлось отвечать на множество вопросов, причем не только от разгневанных клиентов, но и от СМИ – информация просочилась в Интернет, где тут же обросла кучей подробностей.
Сколько денег стоило Непрошину все это замять, и сколько убытков он понес – известно только ему одному. Во всяком случае, вывезти товар обратно в Эмираты все же удалось, и товар клиенты получали позже – через Москву. Однако крайней в ситуации Непрошин почему-то видел Летную таможню, к работникам которой у него было немало вопросов, он даже чувствовал себя в определенной мере подставленным. Непрошин и не мог догадаться, кто за всем этим стоит. Об этом Гордееву намекнул старый знакомый – Федорыч, продолжавший трудиться в прокуратуре:
– Есть информация, что это творят сами эфэсбэшники. И взялись за это дело они весьма круто. Кого-то своего будут толкать, левую структуру создавать, ясно? Вот и убирают конкурентов, а начали с Непрошина, самого легко уязвимого, по их мнению. Так что появится новый игрок на рынке, и это уже вопрос ближайшего года. Если, конечно, мы не поломаем на взлете, или в само͑м ФСБ не почистят ряды. Так что надо приглядываться, и, если что – сразу мне сигнализировать!
На том и порешили. И с Добрыниным Гордеев договорился: с Непрошиным держать ухо востро, чтобы не подставил, а лучше все неформальные контакты вообще пока прекратить.
Вскоре опять «отличились» местные любимцы – «Горные авиалинии». В который раз, притащив очередной груз для нужд авиакомпании, семья Кожевниковых занизила стоимость до неприличных величин, о чем Добрынин, скрипя зубами, «стуканул» Гордееву:
– Виктор Семенович, ну надо совесть иметь! То пошлин нет, то код не тот, то вот цена копеечная. Сколько можно? Поговори с ними!
Виктор поговорил, но без успеха. То ли что-то изменилось в головах у господ Кожевниковых, то ли юристы у них поменялись на более опытных и пообещали решить все вопросы в арбитраже. Но Гордееву в дружеской, даже – шутливой форме было сказано: да ладно, мол, чего там, подумаешь – миллион-другой, наплевать! Виктор положил трубку, вздохнул и приказал готовить документы для штрафных санкций. Арбитраж подтвердил правоту таможни, «Горные авиалинии» все выплатили, но двумя хорошими приятелями у Гордеева опять стало меньше.
Еще одним, менее значимым скандалом, стал арбитраж с портовским «Дьюти Фри». Как только магазин беспошлинной торговли заработал, таможенники начали туда «нырять» по потребности и без. Закупались в основном алкоголь и парфюм. Благодаря близкому расположению к точке продаж, все работники «пассажирки» стали еще более привлекательны для всех окружающих. Вопрос был в совести и наличности. Тот же Степа Плаксин на свой юбилей покупал водку именно здесь, через «сосновских». Закуп больших объемов продукции таможенниками не всегда нравился руководству «Дьюти Фри» – чего ж хорошего, вроде и выручка есть, а народ вылетает и ничего путного купить не может, потом жалуется, пишет в том же Интернете всякие гадости! Звонили Гордееву: типа, уймите своих ненасытных сотрудников! А как Виктор уймет, когда они сами с Насоновым в этом «Дьюти Фри» буквально накануне через Серегу Дубинкина тарились? И смех, и грех. Ну, пообещал, посоветовал больше возить, ассортимент расширить – хотя кто им даст, не местные же командуют! Не успокоились коммерсы – пожаловались портовскому начальству. Пришлось Гордееву отправить в офис «Дьюти Фри» ребят с проверкой документов. Кто ищет, тот всегда найдет – гласит народная мудрость, что и подтвердили ушлые таможенники, нарыв у коммерсантов нарушений на несколько сотен тысяч штрафа. Оспаривание санкций в арбитраже ничего не дало. Закрыть «Дьюти Фри» для таможенников коммерсанты не смогли, но было понятно, что просто так все эти неприятности они терпеть не станут.
Виктор это тоже осознавал. Было также ясно, что все произошедшее, все эти ссоры, конфликты – не звенья одной цепи, а лишь цепочка негативных обстоятельств, случившихся приблизительно в одно время. И это его утешало. «Прорвемся», – думал он.
Но на всякий случай они с женой решили сходить в церковь. Виктор часто поминал Бога, но редко посещал эти заведения, и был верующим скорее потому, что носил крестик, нежели из-за того, что во что-то верил. Однако с возрастом пришло понимание, что ТАМ что-то есть, и даже брюзжание жены на религиозные темы он воспринимал совсем не так, как раньше. И сейчас, неумело крестясь и глядя по сторонам, Гордеев пытался понять – входит что-то в душу или нет?
Вроде ничего не входило. «Значит, грешник? Может, все это в наказание? Да черт его знает. Тьфу, нельзя же черта поминать в божьем храме! И плеваться нельзя, вот дурак!» Всякая дребедень лезла в голову, и, не найдя ничего лучшего, Виктор потащил Татьяну в лавку, где они купили самые толстые свечи, которые и зажгли возле чьего-то лика. Формальность была соблюдена, и он попытался немного успокоиться.
Как оказалось, зря. Видимо, не все еще бесы перестали виться вокруг Летной таможни и конкретно персоны Виктора Семеновича Гордеева. Сначала на «пассажирке» задержали каких-то казахских спортсменов. Те везли с собой лекарства и, как положено, предъявили их для досмотра, добровольно и с полным описанием действия. Это спортсменов и сгубило: спортсмены были пауэрлифтерами, а лекарство – стероидами. Причем разрешенными, на них были все документы, но упертому таможеннику этого оказалось мало, он вызвал врачей, юристов, лекарства изъяли… Началась проверка. С «лифтеров», среди которых были чемпионы мира и Европы, взяли подписки о невыезде, предъявили обвинение – незаконный оборот сильнодействующих веществ, после чего стало понятно, что ни на какие соревнования они уже не попадают. Когда информацию в полном объеме довели до Гордеева, в историю уже были вовлечены различные министерства и ведомства. В скандал был вынужден вмешаться консул Казахстана, и только его усилиями конфликт был урегулирован. Виктору пришлось выслушать немало неприятных слов от заместителя губернатора – впервые в жизни на него вышли с такого уровня, и по такому поганому поводу! Надо ли говорить, что Гордеев все высказал Насонову предельно ясно – и можно было не сомневаться, что нерадивый сотрудник, ставший зачинщиком всей этой бучи, однозначно не будет долго работать в таможне.
Но и это было не все. Видимо, не те свечи выбрал Виктор, или не тот храм, раз следующая проблема появилась на свет Божий из-за служителя церкви! Да не простого – бывшего главного церковного служителя местной епархии, волей небес переведенного несколько лет назад в одну из стран СНГ на должность митрополита, не иначе, как с миссионерскими задачами. Было это уже в бытность руководства Гордеева Летной таможней. Виктор прекрасно помнил тот день. Ему позвонили со смены с вопросом – как и под каким соусом ЭТО выпускать? У церковника было шестнадцать туго набитых баулов багажа, к которым он запрещал прикасаться, а каждого ослушавшегося норовил херануть тяжеленным кадилом, крича при этом: «Анафеме предам!» К воистину верующему боялись подходить не только таможенники, но и только что переименованная из милиции полиция. Но проблема была в том, что в документах, которые были представлены многочисленными провожатыми в церковных одеждах, значились весьма ценные вещи: иконы, распятия, панагии и прочие предметы обихода несветской жизни. Однако сравнить описание с натурой было невозможно по вышеозначенным причинам. Гордеев приехал на сектор и обозрел картину лично. Все обстояло истинно так, как ему рассказали по телефону. Церковный начальник, увидев большие звезды на погонах и знакомое лицо – некоторое время назад Виктор участвовал в передаче задержанных таможней икон местной епархии и тогда же виделся с этим субъектом, – кинулся к Гордееву. При этом он одновременно пытался что-то объяснить, махал кадилом и протягивал вперед руку с посохом – то ли хотел ударить Виктора, то ли хотел, чтобы эту руку ему облобызали. Гордеев понял, что чем быстрее все эти воцерковленные придурки уберутся отсюда, тем будет лучше. Он уклонился от священнослужителя, махнул рукой начальнику смены, тот – инспектору, и куча служек потащила багаж к стойке оформления.
Виктор думал, что все и думать забыли о той истории. Но вот перед ним лежал серьезный бланк с печатью и подписью серьезного руководителя, в котором ему было указано в трехдневный срок дать простой и честный ответ о том, каким образом три года назад старому церковному хрычу удалось вывезти за границу культурные ценности родной страны. В том числе «икону, написанную более 100 лет назад (что категорически запрещено безо всяких разрешений – т.е. вообще!)… с окладом, содержащим изумруды (у Гордеева защипало в глазах)… стоимостью не менее…». Дальше Виктор читать не стал. Он позвонил Дубинкину и отдал необходимые распоряжения.
– Витя, так почти три года прошло…– попытался отмазаться Сергей. – Мы сегодня хотели…
– Бегом! – заорал Гордеев. – Сутки времени, хоть усрись там, в архиве, но чтобы нашел все бумаги!
Дубинкин все понял грамотно, потому что в девять утра следующего дня он стоял под дверью начальника таможни с таможенной декларацией пассажира, бланком свидетельства на право вывоза культурных ценностей и описанием к нему. Гордеев пожал руку земляку, забрал бумаги и сел их изучать. Через пять минут он отбросил их на стол и откинулся в кресле.
– Ну что? – спросил сидевший напротив с красными глазами Сергей.
– Да вроде все нормально, – Виктор скривил губы. – Если кто и получит по башке, так этот эксперт. Там никаких данных про изумруды и прочие брильянты нет, написано просто «камни». А мы не эксперты. И на остальное он тоже дал добро на вывоз. Вот пусть с него и спрашивают. Если он еще работает, свалил уже, наверно… Ладно, дуй на смену, а я буду ответ мастырить.
Ответ был почти готов, когда зазвенел интерком.
– Виктор Семенович, управление, что-то срочное, судя по голосу, – пропищала секретарша.
– Так соединяй, если срочное, – гаркнул Гордеев. «Вот дура, нет, чтоб сразу перенаправить, так еще свое вставляет… Надо поменять».
– Слушаю, Гордеев.
– Это Мостовков, приветствую. Пулей к нам.
– А что…
– Воронков вчера помер. Подробности на месте. Жду.
