Макс Игнатов
Черные подковы
– Ты мне только скажи, что написать, а я уж напишу, – процедил «Ахмедов», когда Гордеев объяснил ему ситуацию.
– Нет, так нельзя, нужен повод, – разъяснил Виктор. – Если надо – поможем. Любой вариант – чтобы ему или взятку при тебе кто-то дал, или он выпил, а ты его накрыл, в общем – такой косяк, чтобы не под выговор, а минимум под увольнение.
– Да не пьет он с нами, падла, – захохотал «Ахмедов», но тут же заглянул куда-то за плечо Виктора и замолчал.
Мимо них как тень прошел высоченный Пяткин. Собеседники переглянулись.
– Подслушивал, падла? – Тишаев начал вставать, но Гордеев его удержал.
– Погодь. Куда он?
Хлопнула дверь сектора. Все прояснилось через двадцать минут – с кадров позвонила Раечка:
– Витя, чего у тебя народ с «пассажирки» побежал? Только что Пяткин заявление написал…
– Не знаю, милая, выясню и доложу!
– Ой, да ну тебя!
Ну вот, ситуация разрешилась сама собой. Но в конце дня Гордеева вызвал Маслов.
– Чего у тебя народ с «пассажирки» побежал? – задал он тот же вопрос, что и кадровичка.
– Так пока только второй, Евгений Данилович, насколько я знаю. Не проблема, люди есть, и кандидаты в кадрах имеются.
– Ты мне Ваньку не валяй! Четыре заявления за неполную неделю. Что происходит?
Вот как! Значит, Малохины друзья тоже не выдержали. Очень хорошо.
– Ничего не происходит, Евгений Данилович. Ситуация под контролем.
И Гордеев посмотрел прямо в глаза Маслову. Так, как до этого еще не разу не смотрел – смело, даже дерзко. И начальник таможни первым отвел взгляд.
– Что ж, – буркнул он, – не забывай, именно ты несешь ответственность за свой отдел. Свободен.
Это не были простые слова руководителя. Виктор понял, что Маслов в курсе, какая сила сейчас стоит за ним. И с этого момента ни одно его решение Маслов не будет оспаривать. Авторитет члена «команды» начал работать.
Глава 31
Раз у начальника все в порядке – так и в отделе все хорошо! Планы выполняются, контрабанда находится. Сотрудники работают на совесть, если кого и песочат, так за мелкие провинности, не за большой грех. Никто из правоохранителей нос вроде тоже не сует, даже свои ОСБ-шники как-то хвосты прижали и не лезут открыто в отдел ни днем, ни ночью.
Гордеев понимал, что вечно так быть не может. И напрягал начальников смен – держите нос по ветру! Ловите любой нюанс, хоть отдаленно похожий на «стук» – и докладывайте!
Конечно, все руководители, поставленные им – Сотилайнен, Насонов, Дубинкин и Тишаев – были достаточно опытными таможенниками, каждый со своим подходом, со своими порядками в смене. Народ в таможню и на «пассажирку» конкретно набирали постоянно, и, само собой разумеется, вполне могло случиться так, что одним из новобранцев мог стать очередной «барабанщик». Насколько было известно, того же Малафеева взяли в таможню уже в «особом статусе», хотя это никак позже не подтвердилось не одним известным частным разговором Малохи. Но все новички в обязательном порядке проходили индивидуальную беседу с руководителем отдела собственной безопасности, и кто-то мог уже тогда струхнуть и поддаться «очарованию» Алдашева. Тогда любой «косяк», да что говорить – рядовая пьянка на смене могла быть первым и последним залетом и для конкретного работника, и для его начальника.
Поэтому вновь принятых сотрудников активно проверяли, и обязательно гоняли по сменам. Смотрели на все – как человек реагирует на замечания, насколько любопытен, что любит, жаден ли… Загружали теорией до краев, заставляли учить документы до звездочек в глазах. Могли отправить под борты на всю смену в мороз – выдержит ли, не нытик ли, насколько терпелив? Будет ли задавать лишние вопросы? Есть ли секреты, любит ли выходить «позвонить»? На первой же пьянке выяснялось, как человек себя ведет, насколько скромен или развязен. Через пару месяцев картина по «подопытному» в целом была ясна. При этом никто особо не опасался, что потенциальный «стукач» с ходу будет что-то говорить своим покровителям – сразу разобраться во всех тонкостях работы было бы не под силу и опытным специалистам, а в особо нужные моменты новых сотрудников соответственно загружали.
В любом случае это давало результаты. Отсеивались те, кто, просто наслушавшись разговоров о сладкой жизни таможенников, сталкивались с суровой обыденностью. Один охранник проработал всего смену. Он ожидал уже в первый день заработать «на карман» нереальные деньги. Однако, поняв, что никто с протянутыми деньгами его не ждет, а начальник смены (им был Тишаев) жестко бдит за работой новичка, горе-охранник на следующий день пришел в кадры писать заявление. Так же поступили двое потенциальных инспекторов, не проработавших и недели на своих местах. До поступления в таможню им все казалось легким и приятным, но это был блеф, подкрепленный соответствующими вступительными «испытаниями». Еще одного кандидата на инспекторское место было решено подтолкнуть к увольнению. Человек слишком много задавал вопросов и вообще вел себя крайне подозрительно. «Помогла» ночная пьянка, на которой пытавшийся укрепить свои позиции молодой таможенник крайне рано и весьма активно начал помогать перевозкам в оформлении стола. Начальник смены это вовремя «зафиксировал» – и утром означенного кадра в таможенных списках не значилось по собственным пожеланиям.
Очень обрадовало Гордеева новость, что по собственному желанию увольнялась жена Димы Мосина Юля. У нее не было никаких особых успехов по работе, но и не было особых нареканий, за которые ее можно было бы привлечь к дисциплинарной ответственности и уволить. А просто включить ее в списки тех, с кем не планируется заключать контракт, Виктора почему-то не мог. Куда пойдет Юля из таможни, в какую отрасль народного хозяйства – его не волновало. Виктор слышал, что у самого Димы дела идут не очень, с неплохой должности в полувоенной конторе, где тот пытался «окопаться», его нагнали, и увольнение жены было явно не вовремя. Но это их дела…
Были определенные продвижения и в «командной» работе. Несколько раз Виктор провожал нужных людей, о которых его предупреждал Мятников, пару раз – встречал. Вот тут можно было показать себя во всей красе, тем более, что постепенно перестраиваемый аэропорт давал такие возможности. В основном все оформлялось через VIP-зал, где у таможни были давно налажены контакты. Результат был соответствующим – «клиенты» были очень довольны. Они не особо представлялись, как правило, по имени-отчеству: «Иван Иваныч», да и все, но Гордеева это интересовало меньше всего – предупредили, значит надо обеспечить все условия, а остальное поровну. Один человек летит или с любовницей, везет что-то или наоборот, хочет ввезти – его дело маленькое, в эти дела он не суется. Сейчас главное – себя показать, пусть пользуются, хоть днем, хоть ночью, ведь три раза и выпали на поздний вечер и на ночь. Но тут Виктор больше боялся за реакцию жены. Однако в последнее время жизнь в семье была почти идеальной, в чем немалую роль играла финансовая составляющая. Татьяна, вкусив прелести сытной жизни, многое для себя поняла и во многом себя изменила. Работая сама, она занималась и домом, и дочкой, – Виктор учебы Даши практически не касался, разве что знал школу, где дочь учится. И конечно, она практически полностью задавила в себе какую-либо ревность, которая раньше периодически прорывалась во время семейных бесед. Поэтому теперь любые выезды мужа Татьяна воспринимала с видом настоящей жены офицера: раз надо – значит надо.
Впрочем, это не означало, что супруги редко были вдвоем. Отпуска, поездки к родственникам, встречи и посиделки в ресторанах со старыми (что реже) и новыми (что чаще) друзьями и знакомыми – все это также влияло на микроклимат в семье. Одним из последних увлечений Гордеевых, с легкой руки новых друзей Мятниковых, стал хоккей. Виктор, никогда до этого не увлекавшийся спортом, – от слова «вообще», – обнаружил для себя, что на хоккее не только весело смотреть за игрой и кричать в некоторых случаях – здесь есть возможность наладить новые необходимые контакты. Ведь на хоккей стало ходить МОДНО! Соответственно, сюда, во Дворец спорта, приходят многие известные люди – целый ассортимент, знакомиться устанешь! Если ходишь постоянно – это ты вроде как в общей тусовке, тебя не забывают, ты, что называется, «в тренде». И жене интересно, что тоже немаловажно, и поорать может, пар выпустить, и опять же наряды свои может показать, как в театр сходила, ей-богу!
Кстати, Гордеев здесь увиделся со старым знакомым – оказалось, что тот самый педераст-спортсмен, который так настойчиво пытался полапать Виктора, оказался нужным человеком по билетам на хоккей. Конечно, уже все давно прошло, и Витя не так активно материл Диму за такой контакт, рассказывая ему подробности встречи с этим билетным магнатом. Мятников ржал от души.
– Прости, забыл предупредить, – махал руками он. – Но лучшие места только он может достать.
Увидев с Мятниковым Гордеева, спортсмен сконфузился. «Гон, видимо, уже прошел», – решил для себя Витя. Но обращаться в будущем к педерасту не хотелось. Еще раз он пошел на хоккей, воспользовавшись помощью Димы, а потом начал активно рыскать в своем окружении. И, о чудо! – у областных гаишников нашелся крюк в тех же кассах Дворца спорта. После этого уже Гордеев мог похвастаться «нужными» местами на хоккей.
На хоккее же он встретился с Кузьмичом, тем самым «экономически подкованным» ментом. Кузьмич развил тему, поднятую при знакомстве. Оказалось, что у него в Эмираты и Италию периодически ездит сестра – на шопинг. Раньше для помощи ей он пользовался всякими замысловатыми схемами. Сейчас, с появлением в «команде» Гордеева, такая необходимость отпала. Виктор не видел в подобной помощи проблемы, вопрос стоял лишь в объеме ввозимого добра. Все оказалось вполне приемлемым, и стороны, лакирнув договоренность пивком в недавно открытом ресторанчике, разошлись, еще раз очень довольные знакомством.
В общем, все в жизни Вити Гордеева шло весьма неплохо.
Почти все…
Напрягало только одно – давно не напоминал о себе комитетский «друг» Анатолий. И чем больше времени проходило с их последней встречи, тем чаще об этом вспоминал Виктор. И вот уже не было дня, чтобы он не встал утром и не лег вечером с одной мыслью – будет ли сегодня звонок?
Эта мысль отравляла существование. Это была та злополучная ложка дегтя. От нее шли все последующие размышления.
«Может, он умер? Было бы хорошо, но такого в жизни не бывает. Тогда что? Издевается? Знает ли он про то, что делается в таможне? На «пассажирке»? Наверняка знает. А если выгнали кого-то из его «стукачей»? Ведь он мог предупредить… А если это была проверка? Если он узнал про «команду»? И что-то хочет предпринять? Вдруг придется «стучать» на кого-то из своих? Что делать? Позвонить самому? И что говорить?»
Кто-то из умных сказал, что ожидание смерти хуже самой смерти. Эти слова Виктор вспоминал в последние дни чаще других. Он пытался успокаивать себя тем, что решать проблемы надо тогда, когда они возникают, но этого хватало ненадолго. Горько усмехаясь про себя, Витя не раз отмечал, насколько много он стал размышлять, философствовать. Раньше он за собой такой привычки не замечал. «Так незаметно подкрадывается старость, дорогой», – говорил он себе.
Очередной отпуск снова пришелся кстати. В полюбившийся Таиланд отправились всей семьей, благо были школьные каникулы. Отметив под жарким солнцем Новый год, оторвавшись – в меру! – с женой во «все включено!», наплававшись и назагоравшись, через две недели можно было снова окунаться в работу и размышления.
По приезду Гордеева ожидала сногсшибательная новость – Диму Мятникова назначили начальником Городской таможни! Кое-что еще до него довел Маслов, вызвавший Виктора к себе.
– Да, растут люди. А ведь еще недавно был… – Не закончив фразу, он внимательно посмотрел на Гордеева, погладил затылок и продолжил: – В общем, надо съездить и поздравить от имени Летной таможни. Купить там что-нибудь, в подарок, так сказать.
– Понял, сделаю.
Никто больше не поехал, даже замы. Ситуация более чем странная. Конечно, Виктор и сам собрался ехать, но тут поручение от начальника таможни, не просто так. Что покупать в подарок? С этим заморачиваться не стоит, всякого дерьма Диме сегодня и так надарят. А вот водку хорошую он любит. Он заехал в алкомаркет и купил какое-то только появившееся «хлебное вино» – та же водяра, но с какими-то шикарными данными, красиво оформленная и потому дорого стоящая. Самый сенокос! Дмитрию Васильевичу точно понравится.
Стоянка перед Городской таможней сегодня была полностью занята. Но Виктору уже было не впервой, и он приткнул джипик на соседней парковке. Пройдя через охрану и поднимаясь на этаж «начальства», он издалека услышал гул. Народу на этаже было – не протолкнуться! В основном, все были таможенники, местные и не местные, но Гордееву незнакомые. Однако вот из толпы вывернулся Кузьмич, весь такой раскрасавец, в полковничьей форме и с красным лицом.
– О, и ты здесь! – Он протянул руку Виктору. – Хоть одно приятное лицо, наконец-то! Пошли отольем, а потом обратно забуримся.
После отправления естественных надобностей они двинули обратно к приемной. Гордеев просто шел за Кузьмичом и не запаривался – тот пер, как ледокол, иногда вежливо извиняясь, иногда просто отодвигая кого-то мешающего. На кабинете уже блестела золотом новая табличка. Длинный стол в кабинете, обычно явно предназначенный для совещаний, ломился от бутылок и тарелок с закусками. Кузьмич еще раз раздвинул перед собой людей, освобождая некоторое пространство, хватанул Виктора за локоть и гаркнул:
– Васильич, глянь, кого я привел!
«Васильич» был уже подшофе. Виктор начал говорить какие-то поздравительные слова, но Мятников обнял его и со словами «вот спасибо!» потащил к столу.
– Давая, Витя, выпей со мной. Кто нас поддержит?
Что за вопрос?! Подарок, как он был – в черном пластиковом пакете, – засунули в холодильник, и обмывание должности продолжилось. Гордеева знакомили с местными и гостями, с другими «официальными» лицами. Безусловно, запомнить всех физически было невозможно, и через пару часов он просто был со всеми на «ты». Но Кузьмич даже здесь был ближе всех.
– Витя, за сеструху тебе спасибо, чесслово. Она мне тут телик притаранила, такой сарай здоровенный, я его еле впихал. Но показывает – люкс! Если что надо будет – звони, приеду в минуту! Всех порвем!
– Да вопросов нет, Кузьмич, что ты, давай еще накатим…
Но напиваться Гордеев не спешил. На работу он мог сегодня не ехать, это факт, даже Маслов знает, где он, и проблем не будет. Но! Здесь надо приглядеться – вдруг будут нужные люди. Можно будет поговорить, связи наладить. А нажраться и в другом месте можно…
Постепенно в приемной стало немного свободнее. Кто-то уже поздравил «именинника» и уехал, а те из местных, кто был допущен к столу, разошлись по рабочим местам. Вроде и не ждали больше никого, но Мятникову позвонили на телефон. Он как-то немного подсобрался, а на немой вопрос Гордеева быстро шепнул:
– Птичников поднимается…
Начальник управления приехал с замом, Мостовковым. Увидев Гордеева, Мостовков подмигнул ему как старому знакомому. Начальникам сунули коньяка, но Птичников поставил стакан на стол.
– Первым делом – формальности. Где у нас там бумаги?
Мостовков подал красивую красную папку.
– Постараюсь быть кратким. Дмитрий Васильевич, вот тут два документа. В одном, – он чуть раньше идет, – сказано о том, что небезызвестному господину-товарищу Мятникову Дмитрию Васильевичу присваивается звание «полковник таможенной службы»… тише, тише, пожалуйста… а во втором сказано про то, что в должности начальника Городской таможни утверждается всем нам известный Мятников Дмитрий Васильевич, и подписано – министром, все как положено! С чем мы его с моим замом и поздравляем, всего, само собой, желаем, ну и вот подарок! Держи, Дмитрий Васильевич, и носи с честью! Где наш коньяк?
В красивой коробочке лежали красиво вышитые полковничьи погоны. У Димы заблестели глаза. Он принял подарок, папку и пожал руки Птичникова и Мостовкова. Все зааплодировали и застукали стаканами. Руководители Управления задерживаться не стали, пожали руки всем присутствующим и направились к дверям. Мятников пошел с ними. Возле Виктора Птичников задержался.
– Гордеев, если не ошибаюсь? – спросил генерал, подавая руку.
– Он самый, – ответил за Витю Мятников. – Наш человек.
– Раз наш – пора продвигать, правильно говорю? – не дожидаясь ответа, Птичников хлопнул Гордеева по плечу и вышел из приемной. Мостовков повторил хлопок и вышел за генералом.
У Виктора закружилась голова. Его сам начальник управления помнит! А встречались ведь раз, на совещании. И теперь его будут продвигать! Не зря ему Мостовков подмигивал. Он бы еще долго находился в эйфории, если бы не Кузьмич:
– Харэ уже размышлять о небесных кренделях, вон Димон идет, где там твоя водка?
Подаренные погоны спрятали, чтобы не испортить, а звезды, найденные кем-то, тут же закинули в стакан водки. Дима не побоялся и засадил этот стакан до дна. Звезды не проглотил, молодец. Было понятно, что сейчас его вырубит, но кому это было важно – человек отмечает два таких события! Уж начальника-то таможни домой однозначно доставят в любом состоянии! Виктор тоже выпил, уже не думая о потенциальных связях и разговорах. На сегодняшний день эмоций было за глаза. Расслабиться не давал Кузьмич:
– Что это за водка? Постная какая-то. Без примесей? Вообще? Да ну нахрен, «Столичная» с примесями вкуснее…
Мятников уже спал в кресле. Народ начал постепенно разбредаться, и Гордеев понял, что пора свинчивать. Под предлогом «в туалет» он тихонько покинул мероприятие. Прогревая машину, он еще раз прокрутил все эпизоды в голове. Значит, надо ожидать повышения. Птичников просто так брякать не будет. Как же прекрасна жизнь!
В кармане завибрировал телефон – Виктор отключил звонок перед посещением «мероприятия». Он поднял трубку к глазам, и его сердце почти остановилось – номер не был определен! Это могло означать только одно.
– Слушаю…
– Привет! Давно не виделись.
– Привет. Да, давно…
– Нет желания сейчас увидеться? Ты вроде в центре, или уехал уже?
– Откуда ты…
– Так работа такая, – засмеялся Анатолий, – всегда все знать. Ладно, не мучайся, ты ж выпил, и немало поди, не к чему сейчас разговоры. Давай на неделе увидимся, хорошо?
– Ладно.
– Все, ок. И насчет твоего скорого продвижения поговорим. Раз даже генерал обещал… Ну пока!
Трубка уже отключилась, а Виктор продолжал держать ее возле уха.
ОТКУДА ОН ЗНАЕТ??? КТО МОГ СКАЗАТЬ???
Свидетелями разговора были он, Птичников, Мятников и Мостовков. Подслушивающее устройство где-то в одежде? Бред, форму можно поменять. Птичников? Бывший прокурор, вряд ли в хороших отношениях с комитетчиками. Мятников? Он мог позвонить, пока шел, проводив гостей. Но зачем это Диме, при своем кузене-то?
Остается Мостовков. И теперь Виктор совсем по-другому вспоминал то подмигивание. Но с другой стороны, зачем Анатолий вообще рассказал ему все это, если вычислить «коллегу» так легко?
Глава 32
Было понятно, что встречу с Анатолием не стоило откладывать. Переварив все произошедшее, Виктор спустя сутки набрал «друга» по предоставленному когда-то телефону и договорился о встрече, как всегда – в том же неприметном кафе. Непосредственно перед встречей он заехал к Мятникову. Дима обживал новый кабинет.
– Капец, я думал – сдохну на следующий день, – жаловался Мятников. – И таблетки пил, и пиво. Ни хрена не помогло, в итоге опять нарезался. Но вчера уже легче было. Ты по делу?
– Да узнать же надо, как у тебя дела! А то потом министр позвонит и вздрючит здесь всех!
– Да, возможно, – ухмыльнулся Мятников.
– Ты там в натуре с министром встречался, что ли?
– Так сейчас министр утверждает на эту должность. Сейчас он все решает, он же и ГТК в ФТС переименовал. Посидели, поговорили. Ничего так мужик. Борода только у него какая-то… модная.
– А родственника видел?
– Так, мельком встретились. Ему некогда сейчас, он с ФТС ушел.
– Куда? – не сдержал любопытства Гордеев.
Мятников сел поудобнее. «Сейчас начнет важничать»,– подумал Виктор.
– Ну, в общем, он сейчас практически в правительстве…
– Ни фига себе! Тогда понятно. Тебя не могли не утвердить.
– Да пожалуй, – засмеялся Дима.
– Тогда последний вопрос к такому важному человеку. Ты Мостовкова хорошо знаешь?
– Не-а, – помотал головой Мятников. – Он какой-то скользкий, вроде и для всех, и вроде как в себе. Здороваемся, обсуждаем таможенные вопросы, по жизни иногда говорим, но не больше. А что?
– Да что-то он мне тут подмигивал часто, – выдал Виктор заранее придуманную версию, – может, из геев? Ты ведь знаешь, я к ним неровно дышу после того знакомства, благодаря тебе…
– Бляха муха, ну я же извинился, – Дима аж подскочил. – Ну, что мне сейчас…
– Да успокойся, пошутил я. Просто не понял я этого Мостовкова. Как бы не с руки заму начальника управления мне в друзья набиваться, вот и думаю.
– Не знаю. – Мятников быстро успокоился. – Вообще нигде не пересекались?
– Нет. Его вроде Гера Большой знает…
– А-а, может знать. Еще когда в управе прежние руководители были, с которыми мы вместе здесь начинали… вполне мог познакомиться. Я попробую что-нибудь про Мостовкова пробить, ок?
– Договорились.
Анатолия в кафе еще не было, но девушка-менеджер узнала Гордеева и провела в кабинку. Минут через пятнадцать появился комитетчик.
– А что ты так скромно? Ничего не выбрал? – Анатолий был в хорошем настроении.
Они заказали немного перекусить. От спиртного оба отказались, остановились на минералке.
– Ну, что нового в жизни? – Анатолий с доверчивой миной уставился на Виктора.
– Да ты уж все знаешь. Чего спрашиваешь?
– Все знать невозможно. Но – стараемся, конечно. Иначе коммунизм не построить, верно? – Шутка показалась Анатолию удачной, и он хихикнул. Виктор не поддержал собеседника.
– Да ты не хмурься, – продолжил «друг», – поставь себя на мое место. Все бы так же делал.
– Я пока на своем месте.
– Пока да, – опять хохотнул Анатолий. – Тебя оно устраивает? Вон Мятников как вверх прет.
– Так у него кузен…
– Кузен? Очень смешно. Он тоже не вечен. Кем этот кузен был? Ментом в райотделе. И все, волосатая рука дяди его толкает. Но чем выше забирается, тем ему сложнее. И тем, кто под ним. Поставил его дядя на теплое место, а тут раз! – Генпрокуратура, начала его щупать. И ничего сделать не может ни он, ни дядя. Потому как на одну силу всегда есть другая сила. И третья. Все хотят наверх, к кормушке.
– Да уж не все, – буркнул Гордеев.
– Хорошо, – согласился Анатолий, – не все. Но многие. А те, кто там побывал, у кормушки у этой, снова хотят к ней приблизиться. Вот кузена этого мятниковского чуть опустили в иерархии, потом волосатая рука его снова вытащила наверх. Кстати, он хоть сейчас и политик, от таможни далеко не отходит, все что-то придумывает, схемы какие-то…
– Вы следите за ним, что ли?
– Этого тебе знать не надо, еще брякнешь другу своему Димуле, – улыбнулся комитетчик. – Много за кем следим, да не до всех дотянуться можем.
– Димулю он все равно не забывает…
– Конечно. Кузен этот, пока может, своих людей на местах ставит. Когда опять вниз упадет, – а он обязательно упадет, это я тебе говорю, на какое-то время, конечно, – и его назначенцы будут свалены. Мятников твой, Птичников… кого здесь забыл?
– Синусоида, – вспомнил Виктор школьные уроки.
– Точно, – опять согласился оппонент. – Потом кузен опять поднимется, и их не забудет поднять – если они его нигде раньше не подведут. Но у меня вопрос – тебе лично нравится такая синусоида?
– Не очень, – усмехнулся Гордеев. – Наверху хорошо, а внизу – не очень.
– Правильно мыслишь. Вот мы и подходим тихонько к основной теме нашего разговора.
Анатолий позвал официантку, которая унесла пустую посуду. На столе осталась лишь минералка.
– Вот ты вроде делаешь все правильно, – продолжил «друг». – С начальством живешь хорошо, с людьми нужными дружишь…
Виктор напрягся. Это что, они его «пасут», что ли?
– …А вот ничего для своего повышения не делаешь. Думаешь, оно к тебе все так за спасибо придет? Или Птичников тебе это пообещал за твои ясные глаза? Ты ему, случаем, не задолжал?
«Чего он хочет?» Отвечать пока все равно было нечего, и Гордеев молчал.
– Вот ты с подчиненных деньги собираешь, не на это? Следующую ступень купить собираешься?
Твою ж мать! Видимо, что-то в лице Виктора так изменилось, что Анатолий это увидел и захохотал.
– А ты думал – выгнал пару стукачей, и все? И никто ничего про твои проделки не узнает? Ну, что ты, ей-богу, как дитя малое. Мы же профессионалы.
Витя опустил глаза. Он реально чувствовал себя нашкодившим малым ребенком, которого отчитывает всезнающий родитель.
– Хватит краснеть, попей водички и успокойся, – порекомендовал Анатолий. Виктор попил.
– Я тебе еще раз напомню кое-что. У нас с тобой взаимопомощь. Взаимовыгодное сотрудничество. Я заинтересован в твоей карьере, но ты всегда можешь от меня и моей заинтересованности отказаться. Это твое право. Я тебе это говорил?
Говорить сил не было, и Гордеев просто кивнул.
– Но ты должен понять и меня. Я не могу быть заинтересован в человеке, который мне не доверяет на сто процентов. Поэтому я получаю часть информации о тебе и твоей работе по другим каналам. И имею, как мне кажется на это право. Так?
Еще один кивок. Когда это кончится? Анатолий меж тем продолжал:
– Люди, не знающие всю ситуацию, считают, что тебя пора выводить из схемы поддержки. – Виктор поднял на собеседника глаза. – Но я считаю по-другому. Поэтому я взял на себя смелость продолжить с тобой сотрудничество. Как ты считаешь, я правильно сделал?
– Да, – прохрипел Гордеев.
– Я тоже так считаю. Попей еще водички. – Анатолий подождал, пока Виктор напился. – Поэтому я хочу добавить к нашему соглашению еще одну деталь.
И он внимательно посмотрел в глаза Гордеева. В голове Виктора щелкнуло: «Сейчас он попросит денег. Попроси же денег, паук!»
– Вопрос чисто финансовый – мне нужны деньги.
Витя еле сдержал откровенно просящийся на свободу выдох.
– Сколько?
– Пока вот столько, – Анатолий достал из внутреннего кармана ручку и написал на салфетке цифру.
«Всего-то?» – чуть не выпалил Гордеев.
– Когда?
– Ты не спрашиваешь, зачем. Это приятно. Если есть – сейчас. Если нет – давай встретимся завтра.
У Виктора с собой была сумма, в десять раз превышающая запрашиваемую. «Потерпишь…»
– Давай завтра. Здесь же, только вечером, после работы.
– Хорошо. В остальном все остается по-прежнему. Теперь я еще больше в тебе заинтересован, не находишь? – Анатолию опять было смешно. – Ну, тогда до завтра?
– До завтра.
Виктор побарабанил по столу пальцами. Надо было собрать в кучу мысли. Почему бы не остаться, решил он и нажал на кнопку вызова официантки. Когда она вошла, Витя попросил:
– Я посижу еще? – Та кивнула. – Тогда 200 грамм водки и закуски на Ваш выбор.
Выпив водки, он немного расслабился. Судя по разговору, о «команде» Анатолий не знал, и даже не догадывался. Это был главный итог для Виктора на данный момент. Все остальное – вторично. То, что комитетчик попросил – а завтра возьмет – деньги, это очень хорошо. Еще один крючок, который будет их соединять, ведь за этой суммой пойдет следующая, потом еще, можно не сомневаться – такова уж человеческая натура. Когда-то Гордеев только размышлял, сможет ли он «купить» Анатолия, и вот тот сам сделал шаг навстречу. Конечно, крутить комитетчиком не получится, они слишком разные люди, но что-то поиметь с этого можно будет однозначно. По сути, Анатолий стал взяточником. А может, уже был им. Сейчас это неважно.
Деньги с собой у Виктора были не просто так, а, как говорится, «по поводу». Они с женой в последнее время начали задумываться о даче. Не о саде, где надо копаться в земле, сажая овощи и цветы, – именно о даче, где любая работа приносила бы только удовлетворение. Гордеев напряг жену, и Татьяна последние недели шерстила прессу и узнавала у знакомых – не продает ли кто-то по сходной цене домик с участком. И нашла пару-тройку подходящих вариантов. Они съездили, посмотрели, приценились на местах, и в итоге выбрали наиболее подходящее место. Не очень далеко от города, недалеко станция электропоезда, хороший красивый дом, баня, отдельная большая веранда с пристроенным мангалом, шикарный участок с небольшими посадками, высокий забор, рядом речка. Дополнительных вложений почти не требуется, тем более, что хозяева были готовы дать небольшую скидку за срочность. Немаловажный момент – сам садовый поселок считался «блатным», и что-то продавалось здесь крайне редко. Сегодня вечером Виктор должен был встретиться с нынешним владельцем и оставить залог, договорившись на ближайшие дни по оформлению. Оставалось окончательно определить, на кого из родственников ее записать. Деньги были взяты с запасом, для «показа», чтобы продавец не сомневался в намерениях покупателя. Жуя салат, Витя невесело думал о том, как быстро Анатолий узнает о данной покупке – хотя теперь это его уже не очень сильно расстраивало.
Тесть приехал быстро, и дачу оформили в три дня. Жена с дочкой были в неописуемом восторге, да и сам Виктор, положа руку на сердце, был рад покупке. У него не было способностей, как у Насона, и сам бы он никогда не отгрохал себе подобных хором, да и к землекопанию никогда его не тянуло. Но каждый раз, приезжая на дачу к Вовке с Машкой, они с женой ловили себя на какой-то зависти. А теперь не стыдно пригласить друзей к себе. И спустя пару недель, наведя порядок и обжив понемногу новое место, весь раздираемый от того, что пришлось держать это в тайне, Гордеев наконец открылся «сосновским».
Обмывание покупки подгадали под выходные для смен Дубинкина и Насонова. Неудачником остался только Седов – ему надо было ехать сразу с праздника в ночную. Он и приехал первым, само собой без жены. От перспективы толком не выпить и не закусить настроение у Сани было соответствующее. Зайдя на участок, он начал балагурить в своем стиле:
– Дача товарища Саахова здесь, что ли? Ничего себе! Теперь понятно, куда деньги уходят…
Жена с дочкой были в доме, и слышал это только Гордеев.
– Ты что мелешь? Не выспался?
– Да ладно, Виктор Сэмэнович, – продолжил Седов, – с жульем, допустим, надо бороться. Или вы так не считаете? Да шучу я, ну что ты…
Гордеева подобные шутки совсем не смешили. Ему вообще виделось, что Седов начал позволять себе определенные дерзости. «Надо подумать, как поставить его на место», – решил Виктор.
Постепенно подъехали остальные «земляки». Татьяна повела на экскурсию по участку жен и детей, мужчины пошли своим коллективом. То и дело слышались восклицания, аханья и возгласы типа «у нас надо сделать так же». Расположились все в беседке – место и погода позволяли. Постепенно разговоры вышли на соответствующие темы – женщины обсуждали новости и покупки, мужики – работу. Тосты за новую дачу и прекрасных хозяев плавно перетекали в здравицы типа «чтобы у нас все было, а нам за это ничего не было». Когда подошло время жарить шашлык, все решили размять ноги. Седов засобирался, и все мужчины вышли к машинам его проводить. Предлагать остаться Сане «на горячее» никто не стал – все увидели некоторую напряженность между ним и хозяином дома при беседах за столом. Когда он уехал, Насон сказал:
