Людмила Георгиевна Головина
Избери жизнь
47. Дневник Орлика
Вскоре после завтрака гости стали собираться домой. Проводить их пришли почти все обитатели «Орлика». И всем хотелось что-то подарить на память. Набралось столько подарков, что было решено снарядить в «Малое стадо» ещё одну подводу.
Пожалуй, самым дорогим и самым ценным подарком был телевизор с огромным экраном, стоявший когда-то в доме одного из жителей Звонково. Конечно сейчас, когда телевизионное вещание отсутствовало, он в качестве приёмника телевизионного сигнала был бесполезен. Но зато он мог воспроизводить файлы с носителей. И вместе с телевизором гостям вручили накопитель, на котором были записаны все фильмы, которые имелись в фильмотеке «Орлика». Конечно, экран телевизора был намного меньше, чем в кинотеатре, но всё же достаточно велик, чтобы устраивать коллективные просмотры. Словом, это было настоящее сокровище. В подводу поместили также несколько ящиков с саженцами декоративных деревьев и кустарников. Их выкопали с большим комом земли, и была надежда, что внеурочная пересадка им не повредит.
И был ещё один небольшой, но очень ценный подарок.
Нынешний председатель «Орлика» Николай Фомич вручил Вере книгу в зелёном переплёте.
– Это дневник Иннокентия Вениаминовича Орлова, – пояснил он. – Почитайте. Здесь много интересных мыслей.
Вера с благодарностью приняла подарок.
И вот уже всё позади: прощальные слова, объятья и поцелуи, слова благодарности, обещания писать, как только появится возможность.
«Орлик» уже скрылся за горизонтом и коляска резво неслась по направлению к родному «Малому стаду».
Все молчали, и каждый был погружён в свою думу.
Бабушка, Ксенья Романовна грустила. Как знать, возможно она больше никогда не увидит Нины Петровны, всех людей, которые стали для неё за эти годы родными, самого поселения с его нарядными широкими улицами…
Но когда она переводила взгляд на своего счастливого и улыбающегося внука, она говорила себе:
«Вот то, ради чего я готова на всё! Он со мной, мой любимый Олежка, по которому я пролила столько слез. Ради него, ради его счастья я могу пережить всё!»
А Олег был, действительно, на седьмом небе от счастья. Вера рядом! Бабушка рядом! И они возвращаются в «Малое стадо»! Насовсем! И там для них будет построен дом! Не две крохотные комнатки в юзерхаузе, а настоящий дом, где, возможно, осуществится его заветная мечта.
Надо сказать, в «Орлике» ему тоже очень понравилось. Особенно впечатлило кино. Но зато в «Малом стаде» была Вера! А разве можно это сравнить с каким-то кино!
Ахмед был тоже доволен поездкой. Помимо тёплого приёма ему очень понравился профессиональный разговор с местным конюхом. К удивлению Ахмеда в стойлах он обнаружил пару прекрасных тяжеловозов. Этих лошадей два года назад «Орлику» подарило какое-то дальнее поселение за помощь в строительстве. Ахмед даже и не думал, что эта порода ещё сохранилась. Рослые и мускулистые животные произвели впечатление даже на искушённого Ахмеда. Он записал координаты того поселения, откуда привезли тяжеловозов, и очень надеялся в будущем развести эту породу и в «Малом стаде».
А Вера? Едва отзвучали прощальные слова, как она вспомнила про книгу, которую всё ещё прижимала к груди.
Раскрыла её… и больше не смогла оторваться.
Казалось бы, простые слова самого обыкновенного человека, не писателя, не мыслителя, просто современника и очевидца того, что произошло с миром, но что-то такое было в этих строках, что заставляло снова задуматься о том, что же произошло в то далёкое время, уже ставшее историей. С детских лет жила Вера среди разговоров о Катастрофе. О том, что же это было? О том, как скоро сможет восстановиться разрушенный мир, да и сможет ли? О том, что какая-то неведомая сила существует рядом с ними после того, как необратимо изменился привычный ход развития человечества. Десятки рассказов о произошедшем слышала Вера от самых разных людей. И у каждого из них была своя история. Вот одно из таких повествований она сейчас и читала.
Начал свои записи Иннокентий Орлов через год после Катастрофы.
«Вот уже миновал год с тех скорбных дней. Почему я начал записи только сейчас? Ну, во-первых, не было времени излагать свои мысли на бумаге. Слишком много было вокруг неотложных первостепенных дел. Да и впечатления в голове ещё не отстоялись, в мозгу был сплошной сумбур. А во-вторых, не угасала надежда, что рано или поздно придёт помощь. Так уж мы привыкли, что когда случается где-то беда, сразу находится кто-то, кто подставит плечо.
Но вот уж год минул, а никакой подмоги ниоткуда не последовало. За это время можно было добраться не то, что с другого города, но даже с другого континента. Неужели, разрушен весь мир? Страшно об этом подумать.. А мы в своём замкнутом мирке не представляем, что творится за его пределами. Как устроились другие выжившие? И много ли их? Считаю, что этим летом надо снарядить нескольких человек на разведку. Думаю, что хотя бы до райцентра они на велосипедах доберутся. Нам остро необходимо многое, но в первую очередь – лошади и посевной материал. Без этого нам не выжить. Пусть ребята разузнают, где это можно достать. И неплохо было бы, если б им удалось узнать, что за люди разъезжают на мотоциклах, что высматривают? Почему не отвечают, когда мы их окликаем, а поскорее уезжают? И что за странные дроны время от времени кружат над Звонково?
Когда в прошлом году с одного из таких дронов сбросили листовки с весьма странными, на мой взгляд посулами, мы собрали сход. Долго рассуждали, что это за такие люди, которые вдруг приглашают нас жить в каких-то специальных домах? Значит, цивилизация разрушена не везде? Тогда, почему они не придут к нам на помощь? Зачем нам срываться с обжитого места и ехать не пойми куда? Мы прекрасно понимали, где может находиться бесплатный сыр, и решили сами в мышеловку не лезть.
Год назад среди наших мужиков активно обсуждалась идея, что нас ударило каким-то неведомым оружием. Я в душе с этим не соглашался. Сам воевал, поэтому всем нутром чую, что на войну это не походит. И правда, год прошёл, а не видно никаких завоевателей.
Скорее, случилось невиданное по масштабам природное бедствие. Вспомнилась мне газетная статья о том, что могут поменяться местами магнитные полюса Земли. И что при этом не избежать серьезных катаклизмов. Не это ли случилось? Ну почему, почему я тогда же не почитал об этом в интернете? Верно написал поэт: мы ленивы и нелюбопытны. Ещё мне иногда думается, не врезался ли в нашу планету огромный метеорит? Но тогда, наверное, изменился бы наклон земной оси, что привело бы к серьёзным проблемам с климатом. А этого пока не наблюдается. Ещё высказывались некоторые, что, возможно, это было землетрясение. Мне приходилось видеть землетрясения в том месте, где я служил. Несколько похоже. Но, во-первых, толчки, как правило, повторяются, а во-вторых, землетрясение бывает только на локальной территории, а сейчас, похоже, мы столкнулись с явлением планетарного масштаба. Не ценили мы, что раньше учёные давно бы всё изучили и нам растолковали. А сейчас приходится только гадать. Да и то в свободное время. А его сейчас почти нет. Всё же, я положил себе записывать хоть понемногу то, чему был и буду свидетелем. Вдруг, это понадобится будущим поколениям, которые мало будут знать о постигшей нас Катастрофе…»
Вера листала страницы, и перед ней разворачивалась картина борьбы людей за жизнь. Их победы и поражения, радости и горести запечатлелись на страницах дневника. Особенно поразил её случай, описанный где-то в середине книги.
«Пошёл пятый год, как живём мы в новых условиях. Ничего, пока справляемся. Этим летом произошло у нас удивительное событие. Сначала, оно особо удивительным не показалось, хотя появление постороннего человека в селе, случай в наши дни редкий. Это был монах. Рано утром постучал он в наши ворота. Сначала охранники его не пропустили, послали за мной. Честно говоря, побаиваемся мы посторонних, неизвестно, что у них на уме. Для того и забор сладили, и ворота. От техники они, конечно, не защитят, но лихого человека остановят.
Но путник не показался мне опасным, и я разрешил его впустить. Распорядился накормить инока, но тот сказал, что ест он мало, и в пище непривередлив, просит только дать ему приют для отдыха на несколько дней.
Мы разговорились. Наш гость отрекомендовался иеромонахом, отцом Ионой, насельником Н-ского монастыря. Это был человек средних лет, худощавый, в простой чёрной рясе. Отец Иона произвёл на меня впечатление человека умного и серьёзного. Он вскользь пояснил, что до пострига имел отношение к искусству, но распространяться не стал.
Отец Иона рассказал, что их монастырь после толчка был частично разрушен, почти половина братьев погибла. На второй год было решено послать нескольких монахов, чтобы они узнали, что же творится в окружающем мире. Вот с тех пор он и путешествует, и уже нашёл несколько поселений, в которых живут и трудятся выжившие люди.
Отец Иона очень обрадовался, когда увидел купола нашей Успенской церкви. И так же огорчился, узнав, что в ней много лет никто не служит. Я, хоть и атеист, горжусь этой достопримечательностью Звонково. Храм был построен аж четыреста лет назад. Стоял себе на радость верующих радовал всех своей красотой, но тут наступили годы борьбы с религией. С храма посшибали луковки и превратили его в склад. Мама мне рассказывала, как стоял он грязный и ободранный посреди села. Потом наступили другие времена. Храм был признан памятником архитектуры, был отреставрирован государством и украшен доской, подтверждающей его статус. Но внутри был пуст и заброшен. Потом времена снова поменялись. Храм передали Патриархии. Церковные власти навели в нём порядок, заново освятили, прислали священника и начались службы. Но прихожан почти не было: село опустело. Поэтому службы через какое-то время прекратились. Храм заперли, а ключи отдали старосте Настасье Сергеевне Ильиной. Потом, когда в Звонково начал работать наш деревообрабатывающий комбинат, народу в селе прибавилось, но как-то вопрос о возобновлении служб не поднимался, не было таких энтузиастов.
– А староста жива? – спросил отец Иона.
– Жива, жива!
Настасья Сергеевна обрадовалась священнику, достала связку ключей, и мы заторопились к храму. Подошло ещё несколько человек.
Заскрежетали старинные замки, и мы вошли под древние своды.
Отец Иона, перекинувшись парой слов со старостой, направился в алтарь. Выйдя оттуда через несколько минут, он подошёл ко мне и спросил:
– Вы ведь тут за главного?
– Ну, специально меня никто главным не ставил, но, вроде, так.
– Не будете возражать, если я, пока тут у вас обретаюсь, послужу в вашем храме?
– Разумеется, нет, служите, пожалуйста, только вот народ у нас в селе больше нецерковный. Как бы вам в одиночестве служить не пришлось.
– За это не тревожьтесь. Один-два человека, уже достаточно. А вы сами – крещёный человек?
– Крещён то я, крещён. Мама верующей была. Да только я и молитвы-то ни одной не знаю. Как-то мимо меня это прошло.
Он посмотрел на меня не с укором, а как бы с сожалением и очень ласково. И сказал :
– Всему своё время…
После обеда, (а отец Иона, действительно, ел очень мало), он попросил разрешения похозяйничать некоторое время в храме, чтобы подготовить всё к вечерней службе. Ему вызвалось помогать несколько женщин, среди которых была, разумеется, и Настасья Сергеевна.
Часов в шесть отец Иона снова явился передо мной и спросил, не хочу ли я поприсутствовать на службе? Большого желания у меня не было, но имелось некое любопытство, стремление хоть немного прикоснуться к тому, что было привычным и даже необходимым для моих предков.
В храме собралось довольно много сельчан. Как-никак, церковная служба была выходящим за обыденные рамки событием, и народ был рад получить новые впечатления.
Интерьер церкви трудами отца Ионы и женщин несколько преобразился, стал «обжитым», что ли. На подсвечниках теплились свечи, и запах воска смешивался с каким-то иным ароматом (как я понял позже, это был ладан).
Мне предусмотрительно был принесён стул, видимо Настасья Сергеевна предупредила отца Иону о том, что я долго стоять не могу из-за ранения.
Служба началась. Я, разумеется, мало что понимал. Язык, на котором читали и пели, хоть и походил на русский, но понимал я только отдельные слова. Священник то заходил в алтарь, то выходил из него, Настасья Сергеевна и ещё одна женщина, стоя на возвышении сбоку, что-то пели, иногда сбивались и поправлялись, и служба шла дальше. Одни прихожане кланялись и крестились, другие заинтересованно озирались по сторонам. Видимо последние, как и я, плохо представляли себе особенности поведения в храме. Какое-то необычное чувство постепенно заполняло мою душу. Это был какой-то иной мир, живущий по другим правилам. И в этом мире было очень спокойно, и как-то уютно. Все наши трудности и беды, казалось, куда-то отступали. Что-то более важное и вечное заслоняло их и делало мелкими и несущественными.
После службы большая часть присутствующих стала расходиться, однако несколько человек, в том числе и наша староста, выстроилось в очередь к маленькому складному столику, установленному в углу храма.
– Они хотят завтра причаститься, поэтому сегодня должны исповедаться, – пояснил мне кто-то знающий. Я кивнул издали отцу Ионе и вышел.
Уже стемнело, на небе зажглись крупные звёзды, прохладный ветерок шелестел невидимой в темноте листвой.
Не душе у меня было одновременно и спокойно, и тревожно. Это было несколько похоже на влюблённость, которую человек испытывает в юности. Как будто душа, наконец-то, отыскала то, что важнее всего на свете. Рассуждая об этом, я отправился домой.
На следующее утро ноги сами принесли меня в церковь.
Служба ещё не началась, но отец Иона уже был в храме. Он снова принимал исповедь. Очевидно, вчера исповедаться успели не все. Я сел и задумался, о чём бы стал на их месте говорить я. Сначала мне казалось, что я всю свою жизнь прожил в согласии со своей совестью, и мне упрекнуть себя практически не в чем. Потом стали вспоминаться кое-какие события, эпизоды, которые мне вспоминать не хотелось, потому что я понимал: я вёл себя тогда не самым лучшим образом… Не знаю, следует ли говорить о таких вещах на исповеди, но мне было бы легче, если бы я понял, что могу стряхнуть с себя бремя вины и запоздалого раскаяния.
Наконец, началась служба. Как мне сказали, это была Литургия, главная служба Православной церкви. Она произвела на меня ещё большее впечатление, чем вчерашнее вечернее богослужение.
В середине Литургии отец Иона произнёс проповедь. Она была посвящена тому, как следует понимать те события, которые мы переживаем сейчас. Священник очень убедительно, с примерами, доказывал, что они были за несколько тысяч лет до нас предсказаны в Священном Писании.
Прихожане слушали внимательно и после Литургии разошлись в глубокой задумчивости.
Последующие дни (а отец Иона пробыл у нас десять дней) службы в храме проходили дважды в день – утром и вечером. Также священник крестил детей и взрослых, венчал супружеские пары, служил молебны и панихиды.
Когда же выпадала свободная минута, мы вели с ним долгие беседы, порой спорили, и я, хоть вначале и не соглашался с его доводами, постепенно стал понимать его правоту. Но до конца поверить в то, о чём говорил отец Иона, я как-то не мог. «Почему, – вопрошал я, – в наше время не случается никаких чудес, которые бы явно указали на существование Бога?» Священник отвечал, что вера должна прийти в сердце человека добровольно, а не под давлением доказательств. Отец Иона как-то обмолвился, что в Священном Писании сказано о том, что не следует ждать от Бога явных знамений, но сам он надеется, что в последние времена Господь всё же может посылать такие подтверждения Своего бытия, чтобы обратить к вере сомневающихся маловеров. А я был именно таким. Слова отца Ионы оказались пророческими. Но в этом я убедился немного позже.
Мы так привыкли за эти десять дней к отцу Ионе, что когда он объявил, что назавтра уходит, потому что должен посетить и другие поселения, мы всем миром стали уговаривать его остаться. Однако, он был твёрд в своем решении, и утром следующего дня простился с нами. Все просили его на обратном пути снова посетить нас, но он только сказал, что на всё воля Божия, и он верит, что когда-нибудь мы обязательно увидимся снова.
Удивительно. Мы раньше совершенно спокойно жили без отца Ионы и без церковных служб, а вот сейчас все почувствовали какую-то пустоту.
У Настасьи Сергеевны нашлась Библия. Я попросил одолжить её и засел за изучение Священного Писания. Многое, конечно, мне совершенно непонятно, но некоторые слова ложились на душу.
На следующий день, запирая храм, староста обнаружила в углу посох, который отец Иона оставил там, когда зашёл в первый раз в наш храм.
Это была простая палка – толстая ветка какого-то дерева со снятой корой, лишь слегка обработанная. В верхней части она имела подобие рукоятки, напоминающей клюв какой-то птицы. Рукоятка эта была отполирована постоянным к ней прикосновением. А нижняя часть посоха была расщеплена и истёрта от долгой ходьбы по дорогам. Одним словом, это был старый, повидавший виды посох.
– Как же он без него, Вениаминыч? – огорчилась Надежда Сергеевна. – Путь-то неблизкий предстоит.
Я её утешил:
– Не переживайте. В лесу палок много, сделает он себе новый посох. А этот, если хотите, сохраните. Вдруг он зайдёт к нам на обратном пути, тогда отдадите.
Но история с посохом имела неожиданное продолжение. Через неделю Надежда Сергеевна прибежала ко мне страшно взволнованная, с дрожащими губами. В руках у неё был посох.
– Вениаминыч, смотри! Вот чудо, так чудо нам явлено! Поистине, посох Аарона!
К этому времени я уже прочёл библейскую книгу «Числа», поэтому возглас Надежды Сергеевны был для меня отчасти понятен.. Я взял в руки посох и замер в изумлении. Из сухой древесины проклюнулся побег с тремя маленькими клейкими листочками. Я, каюсь, сначала маловерно предположил, что росток просто вставлен в дырочку на посохе, но, слегка подёргав, убедился, что он произрастает из самой палки.
Всё Звонково сбежалось подивиться случившемуся чуду. Посох решили занести в храм и сохранять в алтаре».
В этом месте записей Орлика имелась сноска. Вера прочитала:
– «Продолжение истории посоха на стр…»
Вере нетерпеливо нашла нужную страницу.
«Вот уже год прошёл с того времени, когда посетил нас отец Иона. В наше трудное время очень мало надежды, что он снова заглянет в Звонково.
Посох всё зеленеет, веточка, хоть и очень медленно, но растёт. Ни отсутствие влаги, ни зимние холода не повредили зелёным листочкам.
И вот, на сходе, мы приняли решение отправить в Н-ский монастырь трёх паломников. Поскольку им предстоит длительный пеший путь и, возможно, непредвиденные трудности, то решили, что отправятся в паломничество трое крепких молодых людей: Иван Дробышев, Семён Чайков и Денис Крапивников (последний – внук Настасьи Сергеевны). Все трое – люди верующие, насколько может быть верующим современный человек.
Снабдили их картой, провиантом (хотя, на всю дорогу его всё равно не хватит) и простились, ожидая их возвращения в лучшем случае месяца через два».
Тут снова была сноска, и Вера с нетерпением нашла нужную страницу.
«Наши паломники вернулись. Вернее, двое из них. Иван Дробышев остался на несколько месяцев в монастыре, чтобы усовершенствоваться в вопросах веры и, возможно, принять сан. Тогда он вернётся к нам священником, и снова возобновится богослужебная жизнь Успенского храма. В последнее время я всё больше и больше мечтаю об этом.
Вернувшиеся из паломничества привезли в Звонково удивительную весть. Отца Ионы в Н-ском монастыре нет. Не потому, что он не вернулся из своих странствий, а потому, что монах с таким именем погиб в день Катастрофы. Нашим паломникам показали, где он похоронен.
Когда появилась мысль, что нас в прошлом году посетил некий самозванец, отец настоятель принёс ещё докатастрофный альбом с фотографиями из жизни монастыря. И среди запечатлённых лиц нашёл изображение отца Ионы. Все трое наших паломников без труда узнали на фотографии инока, посетившего нас в прошлом году. Отец настоятель и другие монахи продолжали утверждать, что сами лично принимали участие в погребении иеромонаха Ионы, и он был, безусловно, мёртв.
Также выяснилось, что ни одного монаха из монастыря никуда не направляли, и все они не покидали обитель с самого дня Катастрофы.
Наши паломники рассказали и про посох отца Ионы, пустивший побег.
Отец настоятель погрузился в раздумье, а потом сказал:
– Пути Господни неисповедимы. Но можно предположить, что наши погибшие братья продолжают трудиться во славу Божию и привлекать сердца людей к Богу. Как это происходит, нам знать не дано. Но ваш посох – это явное подтверждение того, что посетивший вас монах был не простым человеком. Был ли это Ангел, принявший образ отца Ионы, или сам отец Иона за свою праведную жизнь отпущен ненадолго на Землю послужить Богу – этого мы никогда не узнаем. Да это и не нужно. Всё, что надо, у нас есть. У нас есть Священное писание, у нас есть Заповеди, у нас есть храмы и священство, продолжающее апостольские труды. И есть вера, чтобы всем этим воспользоваться.
И все братья сказали: – Аминь! Что значит: – Истинно!»
