Людмила Георгиевна Головина
Избери жизнь
33. Знакомство с жизнью
Жизнь Юзера протекала по строго определенному порядку. Он просыпался, умывался, завтракал, затем его осматривала Ангелина Степановна, довольно кивала головой и хвалила Юзера. Почти сразу после этого приходил Михаил Алексеевич. С ним было легко разговаривать о всех тех вещах, которые тревожили Юзера. И только о его чувстве к Вере он молчал. Ему казалось, что никто не должен касаться этих его переживаний.
Иногда в дообеденные часы заглядывал отец Василий. С ним тоже было очень интересно. Он рассказывал об удивительных вещах, которые случались в глубокой древности, а иногда случаются и сейчас. Он говорил о добре и зле, о том как зло часто прикидывается добром, и как их различить.
Но как бы ни были интересны Юзеру все эти беседы, всё же он с нетерпением ожидал послеобеденного времени, когда приходила Вера.
Если погода была хорошей, они шли гулять по поселению, а два раза даже погуляли по лесу. Если же было холодно, или шёл дождь, они оставались в больнице и о чём-нибудь разговаривали. А иногда Вера читала ему вслух или показывала альбомы с красивыми, но непонятными картинами. Вера объясняла их сюжеты, и Юзер удивлялся, сколько всего он не знает.
Как то раз Юзер спросил Веру, знает ли она, что такое «раскраска»? Вера знала. А что такое «карандаши»? Вера снова кивнула головой.
– А почему ты об этом спрашиваешь?
Юзер не ответил. Помолчав, он спросил, не может ли Вера принести ему эти вещи?
Вера обещала, и уже в следующий раз принесла Юзеру несколько раскрасок и коробку с цветными карандашами.
Да, всё было таким или почти таким, как Юзер видел во сне.
Он нерешительно взял зелёный карандаш и стал медленно заштриховывать черный контур, изображавший листик. И чудо случилось. Листик стал выглядеть как живой, настоящий!
Это занятие настолько увлекло Юзера, что всё время перед сном он посвятил раскрашиванию. Картинки одна за другой обретали краски жизни под его рукой.
Аня, заглянув через плечо, похвалила его. А потом спросила, умеет ли он рисовать?
– Как это? – не понял Юзер.
– А вот как! – Аня принесла чистый листок бумаги и нарисовала на нём птичку.
– Дай! – Юзер выхватил у Ани листок и карандаш. Сопя от волнения и старания, он изобразил рядом с Аниной птичкой свою. Вышло очень неплохо, и Аня снова похвалила его.
Страсть к рисованию захлестнула Юзера. Каждую свободную минуту он рисовал. Получалось всё лучше и лучше. Аня и Вера показали ему, как рисовать с натуры, и он успел изобразить уже почти все окружающие предметы. Но ещё больше любил Юзер рисовать то, что рождалось в его голове. Он вспоминал сцены из игр, но вскоре переключился на реальные сюжеты. Его увлекла мысль изобразить на бумаге все свои приключения.
Вот человек, сидящий на полу галереи, и на лице его написано отчаяние (по крайней мере, Юзер попытался изобразить отчаяние). Вот он же карабкается по шаткой лестнице, которой нет конца. Вот этот человек стоит в изорванной пижаме и с разбитой коленкой (на неё Юзер не пожалел красной краски), а перед ним – фигурка девушки, что-то ему протягивающей… Таких рисунков было много. Конечно, они были примитивны, по-детски неумелы, но было в них что-то, притягивающее внимание.
Была у Юзера тайная мечта: нарисовать портрет Веры. Но ничего не получалось. Когда Вера была рядом, он смотрел на неё, не отводя глаз. Он старался запомнить каждую её чёрточку, чтобы потом перенести на бумагу. Веру это рассматривание очень смущало, и она краснела, что, впрочем, делало её ещё милее. Неудачные рисунки Юзер тщательно прятал. Но один эскиз всё-таки попался на глаза Вере.
– Это я? – удивилась она. – Юзер, да ты талант!
– Непохоже, – честно покритиковал себя Юзер. Но похвала Веры была ему очень приятна.
34. Славик
Так проходили дни за днями. Юзер уже окреп настолько, что мог часами гулять по поселению в компании Веры.
Жизнь поселения становилась ему всё более понятной. Они побывали в школе, где учились дети, в мастерских, где люди делали самые разные, нужные для жизни вещи, на складах, где хранилось всё то, что удалось вывезти из разрушенного города, и что могло пригодиться поселенцам. Здесь была мебель, посуда, ткани, одежда и обувь, различная техника и инструменты, хозяйственные вещи, книги и разные электронные накопители информации, одним словом, здесь было почти всё, что позволяло поселенцам поддерживать привычный образ жизни. Но вот что будет потом, когда запасы кончатся? Об этом не хотелось и думать.
Юзер увидел ветрогенераторы и солнечные батареи, которые давали поселению такую необходимую электроэнергию.
Вера сводила Юзера на ферму, в поля и в сады, чтобы он понял, откуда берётся пища, которая ему так нравится.
Особенно понравилась Юзеру конюшня. Ахмед показал ему своих питомцев, и Юзер не мог оторваться от созерцания лошадей. Он спросил Ахмеда, можно ли ему проехаться верхом. После разрешения Веры Ахмед вывел самую смирную верховую лошадку. Юзер считал себя отличным наездником, но в реальности всё оказалось не так легко. На седло пришлось забираться с помощью Ахмеда (и скамеечки). Когда Юзер оказался в седле, ему на секунду стало страшно, так высоко он очутился. Лошадь спокойно походила туда-сюда, а Юзер прилагал все усилия, чтобы держаться прямо и не ёрзать в седле..
Потом Ахмед сказал, что на первый раз достаточно, и помог Юзеру спешиться.
Юзер очень удивился, что и Ахмед, и Вера его похвалили, а Ахмед даже пригласил приходить и продолжить уроки верховой езды.
А ещё Юзер всё лучше и лучше понимал язык, на котором объяснялись окружающие, да и сам всё увереннее говорил по-русски. Ему самому казалось, что какая-то часть его сознания освобождается от оцепенения, от сна, рассеивается густой туман, застилавший его прошлое.
Однажды Вера с загадочной улыбкой сказала:
– Идём, сегодня я тебя кое с кем познакомлю.
Пройдя несколько кварталов, они зашли в какой-то дом. Юзер здесь ещё ни разу не был.
В большой комнате стояло несколько столов, за которыми сидели люди. Перед ними располагались экраны, почти такие же, как в спальне Юзера, с которого с ним разговаривал Анализатор, только поменьше. Но на экранах были только строки слов и цифр, и ни одной картинки. Всё сидящие перед экранами, не отрывая от них взгляда, стучали по клавиатурам.
Один вихрастый светловолосый невысокий паренёк при их виде быстро вскочил и, слегка прихрамывая, сделал несколько шагов навстречу.
Улыбаясь, он пару секунд разглядывал Юзера, а потом вдруг церемонно поклонился и высокопарно произнёс:
– Приветствую тебя, доблестный рыцарь Полкиан!
Юзер ожидал всего, только не этого! Откуда юноше известен этот ник? Что всё это значит? Он решил спросить напрямик:
– Откуда ты меня знаешь?
Паренёк всё тем же шутливо-возвышенным тоном воскликнул:
– Как, ты не узнал своего верного соратника и друга – рыцаря Трезиора?
– Ты – Трезиор? – изумился Юзер.
– Ты знал меня, как Трезиора, – отвечал паренёк.
Юзеру внезапно стало стыдно.
– Я вызывал тебя после регенерации, но ты не отвечал.
– А я звонил тебе, до твоей регенерации, но тоже не дождался ответа.
Юзер повесил голову.
– Ладно, не переживай. Я давно тебя простил. Знаешь, здесь говорят: Кто старое помянет… Я ведь хорошо знаю, как там Анализатор всем мозги обрабатывал… Небось, сказал тебе, что незачем впустую деньги тратить. Тем более, что всё вышло даже лучше. Кто знает, если бы ты тогда мне одолжил вирталеры, может быть, я всё ещё сидел бы взаперти в этом юзерхаузе, будь он неладен!
– А как?…
– Хочешь спросить, как я здесь оказался? Мне очень повезло, как, впрочем, и тебе. Вкратце расскажу.
Был последний день, когда я ещё мог внести оплату за регенерацию. Анализатор напоминал мне об этом через каждый час. Настроение у меня было паршивое, я гадал, что же будет со мной завтра.
Но завтра для меня, как для юзера, не наступило. Вечером я хотел перейти в спальню, но дверь оказалась заблокированной. Не смог я открыть и двери ни в санузел, ни на галерею. Пока я метался от двери к двери, свет погас, в темноте я скорее почувствовал, чем увидел, что стенка раздвинулась и оттуда на меня выползло нечто огромное и гудящее. Я даже не успел ничего понять, как меня стиснули стальные манипуляторы, и через несколько секунд я уже стремительно падал вниз внутри какой-то трубы. Слева и справа, сверху и снизу, сзади и спереди от меня падали какие-то предметы. Они хлестали меня по лицу, больно ударяли по голове. Но они же и спасли меня. В одном месте образовался небольшой затор, он замедлил падение, и я смог сгруппироваться. Ты видел и мусоропроводы, и вагонетки, и мусорщики, поэтому не буду тебе всё это описывать. Я упал мимо вагонетки, сильно ударив о её край ногу. Скорее инстинктивно, я перекатился под вагонетку и от боли потерял сознание. Почему робот-мусорщик не заметил меня, до сих пор не понимаю. Говорю же, повезло.
Очнулся я от грохота двинувшейся вагонетки. Я вжался между рельсами, и вагонетка благополучно проехала надо мной, не зацепив меня. Я приподнял голову и увидел, что все вагонетки выезжают одна за другой в проем в стене. Их сопровождали роботы-мусорщики. На противоположной стороне тоже был проём, он был ближе, и я пополз туда.
Нога болела невыносимо. Но гораздо сильнее меня беспокоило то, что я могу задохнуться, ведь я оказался снаружи юзерхауза, а воздух здесь, как нам внушали, непригоден для дыхания. Однако, я продолжал дышать, хотя и чувствовал сильный запах гари. Было уже совсем темно. Боль в ноге всё усиливалась. Я совершенно не представлял, что делать дальше. Не могу объяснить, почему мне пришло в голову, что надо отползти как можно дальше от юзерхауза. Видимо, я боялся, что роботы-мусорщики найдут меня и уничтожат.
Так я и полз, не знаю, сколько времени. Иногда ненадолго засыпал от усталости, иногда терял сознание от боли. Было очень холодно, но меня ещё и знобило, потому, что поднялась температура. Нога распухла, пижама разорвалась в клочья. Но я упорно продолжал ползти.
Мне повезло ещё раз: меня нашли спасатели и принесли сюда. Долго лечили мою ногу. Перелом был сложный, как видишь, я немного хромаю. Но это чепуха. Я рад что я жив. Я рад, что я здесь. И я рад, что встретил тебя, дружище! Разве это не удивительно: мы не только играли в одну игру, но и жили в одном городе юзеров. Кстати, знаешь, что означали наши имена? Я здесь понял. Трезиор и Полкиан – это Трезор и Полкан – собачьи клички. Вот тебе и «доблестные рыцари». Они просто насмехались над нами. А мы не понимали этого.
– Ты вправду на меня не обижаешься? – спросил Юзер.
– Да нет же! Я буду рад, если мы станем друзьями. Можно я к тебе буду иногда приходить? Хочется порой с кем-нибудь поговорить о былой юзерской жизни. А здесь таких, кто там был, очень мало.
– А откуда ты узнал, что я – это я?
– Ты же назвал свой индивидуальный номер Вере. А я тебе именно по этому номеру вызовы посылал. Вот и запомнил. У меня память на числа хорошая. Мы здесь ведём учёт всех сведений о юзерах. Вера зашла, чтобы внести в базу твой номер. Знаешь, как я удивился! И обрадовался. Ещё хочу тебе сказать, что меня зовут Слава, Славик – Вячеслав. Это меня здесь так назвали. Никаких сведений о моей доюзерской жизни разыскать не удалось. А нашли меня в день памяти святого Вячеслава, поэтому в честь него меня и назвали.
– Приходи, я тебя буду ждать, –'сказал Юзер.
Когда они возвращались в больницу, Юзер вдруг с обидой сказал:
– У вас у всех имена: Славик, Вера, Аня… А у меня нет! Я тоже хочу имя!
– У тебя обязательно будет имя. Но надо всё проверить: не найдём ли мы каких-нибудь сведений о твоём прошлом. Тысячи детей были потеряны во время или после Катастрофы. Многих из них искали родные. Они писали заявления, где сообщали сведения о ребёнке, его приметы. Вот сейчас я и другие люди просматриваем эти заявления, вдруг среди них есть такие, в которых описан мальчик, по приметам похожий на тебя. А наше поселение не единственное в округе, в других тоже есть архивы заявлений. Так что, придется немного потерпеть. А ты можешь нам помочь, рассказав, если что-нибудь вспомнишь о своём детстве. Может быть, нам удастся найти сведения о тебе и узнать твоё имя. А если повезёт, то и разыскать твоих родных.
Юзер ничего не ответил, но задумался.
35. Поиски
Вера встала и сделала несколько движений, чтобы размять затёкшие ноги. Который день она всю первую половину дня, не разгибая спины, до рези в глазах вглядывалась в чуть выгоревшие строчки заявлений о пропавших детях. Её даже временно освободили от дежурств в посёлке юзеров.
– Доведи дело до конца, – сказали в Совете поселения. – Ты его спасла, ты и постарайся выяснить его прошлое.
Больно было Вере читать эти строки. За каждым заявлением скрывалась трагедия.
Заявления о пропаже девочек Вера пропускала. Только на одном она задержалась. Это заявление было написано чётким почерком её приёмного отца, Евгения Ивановича. «Потерялась девочка Лера…» Вера представила, какое горе свалилось на её родителей в те дни. Как она им сострадала!
Но долго предаваться переживаниям не было времени, скоро надо было идти в больницу к Юзеру. Вера не признавалась даже себе в том, что это были самые счастливые часы в её жизни. Юзер был, скорее всего, старше неё, но Вере он казался порой совершенным ребёнком, неопытным, неуверенным в себе, порой упрямым, но бесконечно трогательным и беззащитным.
Вера закончила просмотр архива, хранившегося в «Малом стаде». Завтра надо было начинать объезд соседних поселений, для начала тех, до которых можно добраться на велосипеде.
Не так давно было принято решение создать единую базу данных о всех пропавших детях, да и не только детях. Предстояло обработать сотни заявлений, а потом поменяться такими сведениями с соседними поселениями. Именно этим сейчас занималась компьютерная группа, в которой работал Славик. Скорее бы они закончили свою работу!
На четвертый день Вера наткнулась в архиве соседнего поселения на заявление, написанное не слишком уверенной рукой и с расплывшимися местами чернилами. Так бывает, когда на страницу попадают капли воды. Или слёзы. Бабушка ищет своего внука шести лет. Зовут Олег. Родители погибли во время Катастрофы. Внука вырвали из рук бабушки неизвестные люди и увезли на мотоцикле. Приметы: волосы светлые, глаза серые, на правой руке (на тыльной стороне предплечья) красное пятно от ожога кипятком. Всё. Больше никаких примет, никаких сведений. В приписке, сделанной другим почерком, говорится: розыск результатов не дал. Бабушка, Ксенья Романовна, живёт в приюте для одиноких пожилых людей в поселении «Орлик». Это довольно далеко. Да и жива ли бабушка? Прошло почти двадцать лет. У Юзера глаза серые, волосы не сказать, что очень светлые, но с возрастом они почти всегда темнеют… Возраст примерно подходит. А вот пятна от ожога Вера что-то не видела. Надо посмотреть повнимательнее. Ладно, впереди ещё много заявлений, если это не подойдёт, будем искать дальше.
Так говорила себе Вера, крутя педали велосипеда на обратном пути.
В больнице она застала всех, включая и Ангелину Степановну.
– Ты сегодня поздно пришла! – с ходу набросился на Веру Юзер.
– Извини, у меня были важные дела, – спокойно ответила Вера (ей стоило большого труда сохранять спокойствие). – Подожди минуту, мне надо поговорить с Ангелиной Степановной.
Они втроём (к ним присоединилась и Аня) о чём-то тихо посовещались, после чего врач попросила Юзера показать ей свою правую руку. Рукав свитера до локтя закатали и три пары глаз уставились на руку Юзера так, что он даже слегка испугался.
– Ничего не видно… – разочарованно протянула Вера.
– Это ничего не значит, – возразила Ангелина Степановна. – За столько лет след от ожога вполне мог исчезнуть. Она вооружилась лупой и стала исследовать нежную и бледную кожу Юзера, сравнивая левую и правую руку.
– Мне кажется, что на правой руке в структуре кожи есть какие-то едва заметные изменения, – вынесла, наконец, свой вердикт Ангелина Степановна.
– Юзер, я тебя просила постараться вспомнить хоть что-нибудь из своего детства. Скажи, удалось тебе это? – спросила Вера.
Юзер колебался, потом произнёс:
– Вспомнить ничего не могу, но мне иногда снится женщина, и мы с ней убегаем, и я зову её – «бабушка». Но Анализатор сказал, что это неправда, что у меня дефект личности. И я очень переживал. А Михаил Алексеевич мне объяснил, что никакого дефекта нет, и у меня в самом деле была бабушка. И Аня мне тоже это сказала.
– А имя «Олег» тебе ничего не напоминает? – спросила Вера.
Юзеру сначала послышалось что-то знакомое. Он напрягся, чтобы вспомнить, что же кричала та женщина из сна, которую он называл бабушкой. И вспомнил: нет. Не Олег. Она кричала другое, хоть и похожее. Она кричала: «Олежка!»
– Нет, не напоминает, – с сожалением произнёс Юзер.
– Ну, что будем делать? – спросила Аня.
– Я всё же для успокоения совести съезжу в «Орлик». Вдруг бабушка мальчика ещё жива? Где-то на складе я видела Полароид. Если есть к нему бумага, попрошу, чтобы сделать снимок. А, может быть, даже смартфон дадут, я тогда на него сфотографирую. Вдруг эта женщина его узнает, хотя вряд ли, столько лет прошло…
Когда Вера объявила Юзеру, что завтра не придёт к нему, потому что уезжает на весь день, а может быть, и на два дня, он стал протестовать, потом просить, чтобы Вера взяла его с собой, и еле-еле совместными усилиями удалось уговорить его подождать.
36. В «Орлике»
Для поездки в «Орлик» Вере выделили телегу, заряженную лошадью Мусей. Управлять этим видом транспорта поручили Саше, подростку лет пятнадцати, который постоянно крутился на конюшне у Ахмеда, и знал о лошадях почти всё. На телегу нагрузили кое-какие вещи, которых не хватало в «Орлике», но были в поселении «Малое стадо». Давно уже повелось, что все поселения поддерживали друг друга и делились всем, чем могли. Так гораздо легче было выживать.
В путь отправились рано утром, и ещё до ужина въехали в ворота «Орлика». Встретили их радушно, позвали перекусить с дороги, поблагодарили за привезённые вещи, и сами предложили поделиться, чем нужно. Но Веру интересовала в первую очередь Ксенья Романовна Большова. Жива ли она?
– Жива, жива! – обрадовали Веру. – Ноги немного стали подводить, а так здоровье для её возраста вполне приличное.
– А можно с ней поговорить? Мы недавно спасли Юзера. По возрасту и по приметам, возможно, это её внук Олег. Но уверенности нет. Как вы думаете, не будет ли этот разговор слишком тяжёлым для её здоровья? Ведь может случиться, что надежда не оправдается.
– Я пойду с вами, в случае чего, окажу помощь, – предложила врач «Орлика». – А вдруг окажется так, что это всё-таки её внук? Ведь она все годы тоскует о нем, мечтает вновь увидеть. Будем надеяться на лучшее.
Вера в сопровождении врача вошла в комнату, где их встретили две старушки. Одна вязала, другая читала книгу. Они оторвались от своих занятий и поздоровались с вошедшими. Видно было, что визит незнакомой девушки их немного удивил.
– Ксенья Романовна, – обратилась врач к той женщине, которая отложила книгу, – это Вера из поселения «Малое стадо». Она хочет задать вам несколько вопросов.
– Каких вопросов? Это что, об Олежке что-то узнали? Говорите скорее!
– Ксенья Романовна, успокойтесь! – вмешалась врач. Но та её не слушала.
– Ксенья Романовна, вы узнаёте человека на этой фотографии? – спросила Вера.
Старушка вгляделась в фото:
– Так это Володя, зять мой. Они тогда с Леночкой, дочкой моей… – голос Ксеньи Романовны дрогнул, но она взяла себя в руки и продолжала: – Не припомню я этой фотографии, где вы её нашли?
– Ксенья Романовна, только не волнуйтесь, эта фотография сделана позавчера, и на ней не ваш зять, а юзер, который недавно бежал из поселка юзеров, а сейчас живёт у нас в поселении «Малое стадо».
Казалось, пожилая женщина несколько секунд не могла осмыслить того, что услышала, потом едва слышно прошептала,:
– Это Олежка… это точно он! Он и в детстве был на папу похож.
Внезапно она оживилась:
– Я хочу немедленно его видеть! Я сейчас же еду в «Малое стадо»!
– Ксенья Романовна, давайте лучше я вам Юзера, то есть Олега, сюда привезу, – предложила Вера. – Дорога нелёгкая, зачем вам силы тратить!
– Нет, нет, нет! – твердила старушка, – День туда, день обратно, да ещё день на сборы прибавить, а то и два, да вдруг задержит что-то. У меня сердце не выдержит ожидания. А так я, может быть, через день увижу его, моего золотого… – и Ксенья Романовна расплакалась.
– Да что же это такое! – разволновались врач. – Вы что, хотите себя до гипертонического криза довести, а то и до чего-то похуже? Учтите, если завтра у вас поднимется давление, я вас никуда не отпущу! Маша, – обратилась она к стоявшей здесь же девушке в белом халате, очевидно медсестре, – принеси Ксенье Романовне успокоительного отвара.
Предполагаемая бабушка хотела немедленно отправляться в «Малое стадо», но её удалось общими усилиями убедить, что ночью ездить небезопасно, и надо дождаться утра. Скрепя сердце, она согласилась. Ксенья Романовна просила оставить Веру на ночлег в их комнате, Но врач предположила, что тогда разговоры продлятся до утра, а перед дорогой надо хоть немного поспать. Веру устроили в дежурной комнате медпункта, а сама врач осталась на ночь в комнате старушек, поставив в ней раскладушку. Она твердо решила не давать разговаривать пожилым женщинам, а если понадобится, и оказать медицинскую помощь.
