Literary Yandere
Живая: Принцесса ночи
Глава деcятая
Но ты встал средь змеиных колец с обнаженным мечом
У. Б. Йейтс
Пока доктор не приехал, Вивиана нервно мерила гостиную шагами. Когда же дверь наконец распахнулась, девушка подбежала к врачу и стиснула его руку холодными пальцами. Она хотела бы возопить, чтобы он сделал что угодно – она не поскупится на благодарности! – и только спас ее мужа. Но не смогла произнести ни звука: отчасти из-за перехваченного спазмом горла, отчасти из-за внутреннего понимания, давнего, заскорузлого, теперь поднимавшегося из глубин сознания, как левиафан: выздоровление Эдмунда во многом зависит от него самого.
– Вы же понимаете, его организм слаб, здоровье подточено морфием, – сказал доктор, выходя из комнаты мистера Купера. – Сядьте, мадам.
Вивиана опустилась на софу, как стояла – спиной к ней, не глядя, с трудом нащупав сиденье рукой. Обернуться она не могла из-за сведенной в напряжении шеи. Девушка ждала, что доктор продолжит, однако он молчал, видимо, ожидая, пока она взглянет на него.
– Я слушаю, – с трудом сглотнув, наконец пробормотала Вивиана, поворотившись к врачу. Тот смущенно промокнул вспотевшую лысину платком и начал складывать его, чтобы уложить в карман. Молчание затянулось. Вивиана от напряжения даже не могла откинуться на спинку софы: ее словно прошило разрядом тока, все мышцы и нервы заиндевели, натянулись, как канаты.
– Я бы не надеялся на скорое выздоровление Вашего мужа, – наконец, смущенно пожав плечами, сказал доктор. – Да и, если честно…
– Что? – Вивиана вмиг побелела.
– Не знаю, могу ли говорить подобное… Надеюсь, Вы не ждете ребенка?
– Нет, – отрезала девушка. – Это исключено.
– Тогда, думаю, будет лучше сказать, – доктор помялся, но Вивиана уже знала, что услышит. – И подготовиться. Не думаю, что мистер Купер еще пробудет на этой грешной земле дольше месяца.
Вивиана застонала, сжав руками виски, закусила губы, чтобы подавить горький стон. Но он все равно прорвался наружу низким гулом, похожим на рык раненого животного, догадавшегося о своей кончине. В коридоре послышались шаги: прислуга подошла подслушивать, что происходит у хозяев.
– Тише, леди, – прошептал доктор, протянув ей платок. Вивиана схватила его и прижала ко рту, заглушая стоны, не ощущая, что он пропах кислым теменем гостя. – Успокойтесь. Ради блага Вашего мужа. Не стоит его волновать.
Доктор сжал свободную руку Вивианы, и девушка мало-помалу утихла.
– Да, верно, – сказала она. – Вы правы. Я должна быть стойкой.
– Займитесь наследством. Это отвлечет Вас, – посоветовал врач. Вивиана кивнула, не глядя на него. Она заперла в себе чувства, но как только девушка приказала себе не страдать, все краски вокруг нее словно выцвели. Миссис Купер поднялась с софы, уронив платок, и шепотом сказала, что за визит с доктором расплатится горничная. Напоследок, невыразительно поблагодарив его за визит, Вивиана направилась в комнату мужа.
Там она наконец смогла дать волю чувствам и тихо поплакала в уголке, стараясь не быть услышанной ни слугами, ни доктором, еще возившимся в гостиной, ни мужем. Успокоившись, размазав слезы по щекам, пока они не высохли, оставив только жжение на память о себе, Вивиана подошла к лежащему в постели Эдмунду. Муж выглядел изможденным – таких бледных впалых щек у него не было еще никогда на ее памяти, даже в худшие дни в Ламтон-холле.
– Я должна вернуться в поместье. Ты только дождись меня, пожалуйста, – жарко шептала она ему на ухо. – Не умирай, пока я не приеду, пожалуйста. Пожалуйста…
Она положила руку мужу на грудь, прижалась щекой к его холодному мокрому от испарины плечу, и Эдмунд с трудом повернул к ней голову.
– Я постараюсь.
Так они и простились.
Чем дальше Вивиана была от мужа, тем сильнее становилась боль в ее груди. Реальная, физическая боль, никак не фантазия истеричной женщины. Сердце билось так, будто хотело остаться в Лондоне, возле больного. Вивиана боялась, что он умрет, а она не увидит этого, не посмотрит на возлюбленного супруга в последний раз, не скажет ему теплых напутственных слов, с которыми он вступит в вечность.
Если она, конечно, есть.
Если вообще что-то там, за порогом, бывает.
Ретт и Уолтерс не ожидали прибытия Вивианы и тем больше были удивлены, увидев ее не в двуколке или ином подобающем ей средстве передвижения, а верхом, скачущей во весь опор. Оба молодых человека мгновенно встревожились сверх всякой меры, отчего Уолтерс тотчас же заперся у себя в комнате, а мистер Кинг выбежал на крыльцо.
– Вас-то я и хотела увидеть, – вместо приветствия сказала Вивиана, спрыгивая с коня. Лицо ее, шляпку и амазонку покрывала пыль. – Давайте пройдемся вдоль реки, не откажите мне в такой малости.
– Довольно неожиданно… – Ретт растерялся. – Вы не хотели бы сперва отдохнуть с дороги?
Вместо ответа Вивиана только стрельнула глазами в сторону слуги, взявшего под уздцы ее лошадь и, сдвинув брови, окинула взглядом особняк: не выглядывает ли кто в окна? Казалось, дело было серьезное, и, предчувствуя тяжкий тайный разговор, Ретт предложил Вивиане локоть.
Весь путь до реки молодые люди молчали. Только удостоверившись, что никто не может их подслушать, Вивиана заговорила… Однако к делу приступила не сразу, словно думая, того ли выбрала человека, дабы разделить с ним известную ей тайну.
– Странное ощущение, – девушка запрокинула голову, глубоко вдохнула сладкий воздух. – Раньше мы так гуляли с Эдмундом. Я скучаю по этому времени.
– Я тоже, – Кинг усмехнулся так, что нельзя было понять, о чем он говорит. Но разъяснять он не стал, только заметил: – тогда было чудесно.
– Теперь эти дни ушли безвозвратно, – нежный голос Вивианы обрел сталь и горечь, которых Ретт еще никогда прежде не слышал. – Что Вы знаете о том, месте, в котором находитесь?
– О Ламтон-холле? Немного. Старинное поместье, прежде принадлежавшее какому-то знатному роду, позже выкупленное… Оно часто перепродавалось, вероятно, оттого, что стоит в такой глуши, не слишком удобное расположение, судя по всему. Здесь все застыло, как в янтаре, немногим это по нраву. Возможно, Ваш муж и мой… наш отец – единственные люди, действительно находящие удовольствие проживать здесь.
Ретт взглянул на собеседницу и вздрогнул. Ее сурово сдвинутые брови, сжатые губы заставили его даже попятиться на шаг.
– Так значит, – Вивиане пришлось вздохнуть, чтобы продолжать. – Вы не знаете о поместье ничего. Что ж, настала неприятная минута для объяснений. Эта земля проклята, мистер Кинг. Я изучала архивы все то время, что находилась здесь после своего замужества. Ламтон-холл – страшное место, поверьте. Оно привлекает только дурных людей, чему мы – только лишнее подтверждение. Не знаю, как Вы выдержали здесь столько времени и не стали дурным сверх меры.
– Вы мне льстите…
– Не перебивайте, пожалуйста, я собираюсь сказать нечто важное. Ламтонский червь – чудовище, некогда уже напавшее на это поместье. Ценой победы над ним стало то, что каждый владелец поместья умирает не своей смертью. И теперь оно вновь пробудилось.
– Что?!
Налетел ветер, уже по-осеннему холодный, взметнул ворох листвы за спинами молодых людей и нагнал рябь на воду. Ретт и Вивиана разом застыли, он – чувствуя, как вдруг ему перестало хватать воздуха от пронизывающего каждую клетку страха, она – от ощущения тоскливой неизбежности.
– Так вот почему, как только Эдмунд полностью вошел в права владения поместьем, здоров бывает только либо он, либо мистер Тауэр?
– Да. И, боюсь, настало время окончательно решить – мы или чудовище. Отец плох, но Эдмунд практически при смерти. Я уповаю только на то, что успею сжать его руку, прежде, чем он отойдет в мир иной, – девушка вновь зашагала вдоль берега, и Ретт последовал за ней. – Мир, в существование которого он никогда не верил.
Какое-то время они шли молча, размышляя каждый о своем: Ретт никак не мог прийти в себя, ошеломленный, а Вивиана уже придумывала план победы над чудовищем, все слезы она уже выплакала в почтовом дилижансе.
– Червь скоро нападет. Я знаю это, не спрашивайте, откуда – Вивиана неосознанно схватилась за висевший на ее груди крест, подарок отца на свадьбу, ожидая ощутить прилив духовных сил, но единственное, что она почувствовала, был холод серебра. – Нужно возвращаться. Мистер Тауэр должен уехать из поместья немедленно. Отправим его к Эдмунду… Надеюсь, я поступаю правильно.
Вивиана вздохнула. Ретт протянул руку, желая предложить ее спутнице, но запнулся на полушаге: в метре от них, у самой кромки воды, сидела скрючившаяся женщина, с тихим плеском стиравшая белье. На секунду ее образ подернулся рябью, словно и на берегу присутствовало одно лишь отражение. Кинг потер глаза, вмиг будто припорошенные песком. Смотревшая прямо перед собой Вивиана же вряд ли отметила что-то необычное и собиралась пройти мимо, но Ретт вцепился в ее локоть:
– Это же не наша служанка!
Девушка взглянула, куда указывал ее спутник, уже не краем глаза и ахнула: у склонившейся над водой женщины распущенные поседевшие волосы, спадающие ниже пояса, и слишком странная белая одежда, похожая на ночную сорочку… или саван.
– Может быть, это соседская? – нерешительно предположила Вивиана, понимая, как нелепо это звучит, раньше, чем договорила первое слово.
– Хотите сказать, что кто-то пешком отправился в чудовищную даль, чтобы выстирать белье в нашей реке? Что за странное представление о рационализации труда? – мистер Кинг пытался улыбнуться, чтобы прогнать страх, но не смог.
Вивиана фыркнула, и тут женщина у ручья подняла голову, медленно обернулась и вперилась в молодых людей полубезумным взглядом глубоко запавших красных глаз.
– А-а-а, а вот и вы, – сказала она так, словно ждала именно их, к тому же – настолько долго, что притомилась. Ретт и Вивиана переглянулись. Они абсолютно точно видели ее впервые.
– Пожалуй, нам лучше уйти, – пробормотала миссис Купер, дернув спутника за рукав. Но его ноги словно приварились к земле, да и она сама с трудом ощущала в себе силы хотя бы развернуться.
– Оставайтесь, – прошипела женщина с издевательской лаской. – Я ведь так готовилась встретить вас с новостями. О, быть может, разве что немножко предваряющими события!
Сухая рука вытащила из реки окровавленный рукав белой рубашки и отпустила его. Брызги от шлепка ткани о воду попали на лицо Вивиане, она стерла их тыльной стороной ладони и осмотрела ее: красная.
– Объясни своему другу, Вида, что это значит. Ты ведь неплохо помнишь если не меня, то хотя бы тот знак, что я подаю вам…
– Пойдем, – раздраженно взвизгнула Вивиана и потянула Ретта за собой. Но раньше, чем они ушли, девушка успела заметить, что под руками женщины в реке плавала не одна окровавленная рубашка. Их там было как минимум две.
Вивиана стояла на крыльце, пока экипаж с мистером Тауэром не скрылся из виду. Ретт наблюдал за ним из окна: к отцу он так и не вышел попрощаться, хоть и знал, что, возможно, это их последняя встреча. Кто-то из них вполне может не пережить грядущую ночь… Или одну из ближайших.
Когда Вивиана вернулась в дом, мистер Кинг заметил, что она разительно переменилась: словно двадцать минут назад за порог вышла одна женщина, а зашла назад другая. Жесткая, словно скомкавшая внутри все свои чувства, решительная… даже, быть может, злая. и – да, Вивиана была зла, как еще никогда прежде на своей памяти.
– Соберите прислугу. Отпустите всех женщин… дайте им расчет. Всех пожилых, набожных и тех, кто не рискнет пожертвовать ради нас жизнью также рассчитайте, – жестко приказала она.
– В таком случае, в этом доме останемся лишь мы с Вами, леди, – с горькой усмешкой ответил Ретт, спускаясь с лестницы. – Вы не найдете храбрецов в этом особняке.
– Уверена, что это не так, – Вивиана потерла лоб. – Давайте рискнем…
И тут ее прервал раскрасневшийся то ли от негодования, то ли от выпивки Уолтерс:
– Какое право Вы имеете распоряжаться в этом доме? Даже Ваш отец такого права не имел! Хозяин поместья – Эдмунд! А он в Лондоне.
Ретт приготовился вступиться за честь миссис Купер, напомнить, что она жена Эдмунда, а потому имеет полное право… Но Вивиана сама знала, что сказать:
– Заткнись, – только и бросила она, очевидно не считая более целесообразным церемониться с Уолтерсом, а после махнула Ретту на него рукой. – Этого нам тоже нужно будет убрать подальше, чтобы не убился ненароком по собственной глупости. А теперь идемте, нам нужно обсудить план.
Как оказалось, Ретт думал о прислуге хуже, чем следовало бы. Многие из них вызвались помочь, даже до конца не зная, что им предстоит делать (и, возможно, отчасти по этой причине), в числе их были даже женщины… Но большинство из добровольцев все равно рассчитали – ради их же блага.
– А теперь слушайте, что нам предстоит сделать, – Вивиана оперлась руками о стол, нависла над ним как-то по-мужски крепко, словно над трибуной. – Поцелуйте свои кресты, добрые христиане, помощь Бога вам всем понадобится этой или следующей ночью.
Никто ни слова не сказал о том, что сама молодая хозяйка в церкви была всего раз. Теперь, вступив во владение Ламтон-холлом по закону, она стала для них не хуже любой другой знатной женщины.
– Выройте ров вдоль реки, заполните его сухими листьями и ветками. Нам нужно будет окружить червя. Уолтерс!
Молодой человек вскинул голову.
– Спрячьтесь где-нибудь вне дома. Одолжите мне на вечер свои брюки. И, самое главное, не мешайтесь под ногами.
– Уверяю, я не так бесполезен… – Рэндалл растер лицо, чувствуя, что уже протрезвел от тревоги, и врядли сможет напиться, пока все это не закончится, и они совершенно точно не смогут сказать, что червь мертв. – Я хорошо стреляю! Могу засесть где-нибудь с двустволкой…
– Это бесполезно. Лучше попросите кого-нибудь смастерить Вам лук и стрелы. Да поупражняйтесь, пока будет время… А все остальные – готовьте керосин, тряпки, хворост, все, что горит! Это место должно полыхать, как ад.
Слуги с мрачными сосредоточенными лицами стали расходиться, бормоча. Вивиана убрала со лба мокрую прядь.
– Всегда считала, что огонь – единственное, что действительно помогает уничтожать дурные вещи раз и навсегда.
– Эдмунд был прав, когда в вечер знакомства с Вами назвал Вас Кримхильд, – улыбнулся Уолтерс.
– Он так сказал? – Вивиан вскинула бровь, даже не обернувшись на молодого человека. – Ретт! Не знаю, кого в отсутствие отца и Эдмунда червь выберет своей жертвой, Вас или меня. Так что будьте готовы. Я распоряжусь приготовить два факела. Будем ждать червя по разные стороны особняка, лицом к реке.
Ретт и Вивиана продумали все до мелочей. Слуги и Уолтерс расположились так, чтобы, в случае опасности, бежать и остаться невредимыми. Огонь не должен был их задеть потому, что червь, возможно, передумав, решил бы вернуться к реке. Конечно, несколько ведер "на всякий случай" они приготовили, но Ретт и Вивиана понимали, что ни их, ни больше пары крестьян это не спасет, если вдруг что-то пойдет не так. Но в сложившейся ситуации они могли только пойти на риск: как единственную альтернативу не быть съеденными.
Вивиана вышла через парадные двери, чтобы встать лицом к реке и в любом случае встретить червя первой, Ретт занял позицию у черного входа. Как настоящий джентльмен, Кинг сперва возражал против такого расклада, но молодая хозяйка одним взглядом заставила его передумать. Появилось в ней нечто… до того прятавшееся в глубине. Страшное и невообразимое. Поэтому, когда девушка сказала, что чувствует червя на расстоянии, Кинг ей поверил. Очевидно, и фея Уолтерса была реальна, подумал он, если существуют Ламтонский червь, и банши, стирающая в реке окровавленное тряпье, и женщины, чующие демонов.
Впрочем, в первую ночь они простояли напрасно, ожидая чудовище. Оно не явилось. И на следующий день Вивиана поняла, как ошибалась, думая, что чувствует его приближение. Червь развил свои кольца и поднялся, как кобра, покачивая головой: и что-то в груди девушки потянулось за ним. Мир вокруг на несколько мгновений перестал видеться четко, расплылся и размазался, словно погруженный в воду, а потом связь их с червем оборвалась, когда огромная голова на длинном туловище взмыла из-за деревьев. Слуги в страхе завопили, готовые в спешке испортить дело, но Вивиана рявкнула им стоять на месте и махнула незажженным еще факелом.
Червь двигался бесшумно, несмотря на огромные свои размеры, он лавировал меж деревьев так искусно, что его появление стало для всех неожиданностью. Наследника имения монстр признал в Ретте, не в Вивиане, и, хитро обогнув поместье по дуге, выполз к черному ходу. Вивиана надеялась, что ее связь с чудовищем не оборвется до этого момента, но его выдрали из ее груди, как кинжал, оставив после себя незаметную дотоле саднящую боль (к счастью, ненадолго, то была непрочная магия), и она чуть было не опоздала дать сигнал слугам и Уолтерсу. К счастью, Ретт бежал по дому, крича, чтобы они готовились. Да, таков был план: провести червя через все поместье и запутать в его комнатах, а потом запереть и поджечь.
– Огонь! – выкрикнула миссис Купер, и десяток пламенеющих стрел вонзились в ров, окружающий дом. Еще десяток, спустя лишь минуту, подпалили сам дом.
Ретт выбежал через парадный вход, пронесся мимо Вивианы, не оглянувшись, и перемахнул через ров, радуясь, что огонь еще только разгорается: опоздай он на минуту, и остался бы заперт в кругу, как и червь.
И Вивиана.
– Боже мой, – выдохнул Кинг. Его слова шепотом пронеслись по толпе слуг: выполнив свои обязанности, они, несмотря на уговор, не разбежались, а сгрудились неподалеку, наблюдая, как горит Ламтон-холл.
– Она же не выберется оттуда! – Уолтерс побледнел. – Она что, с ума сошла? Огонь слишком быстро охватывает дом!
Но Вивиана так и планировала: встретиться с чудовищем лицом к лицу, пусть она и отпрянула невольно, когда драконья морда высунулась из парадного входа. Запутавшись в хитросплетении комнат дома, червь только с большим трудом мог продвигаться вперед. Он лишь дергался, разевая пасть, и расстояние поддавалось ему с каждым рывком едва ли на дюйм. И все равно, это было ужасное, пугающее зрелище. Монстр ревел и плевался ядом, так что Вивиане пришлось закрыть лицо рукавом, чтобы кислота не попала в глаза, и, как только она зажмурилась, червь мотнул своим огромным языком, мускулистым, как рука Геркулеса, и смел им девушку к самому краю огненной ловушки. Она едва не попала в полыхающий ров!
– Помоги мне, Господи, – простонала Вивиана, тщетно ища на груди крест. Но она, вероятно, обронила его где-то давным-давно. Девушка всхлипнула, но тут Нечто откликнулось на ее мольбы – не тот бог, о котором вещал ей красноносый пастор, Нечто Большее, Великое, как Мир, Всеобъемлющее и Всевластное. Оно не явилось, не коснулось Вивианы даже кончиком мизинца, метафорически выражаясь, Оно лишь дало понять: Я тебя вижу. И этого Вивиане оказалось достаточно, чтобы воспрять духом.
– Надеюсь, ты любишь огонь, – прошипела она в ярости, медленно поднимаясь с колен и вперяя взор в Червя. Тут ее не мог достать и язык демонического врага. – Огонь ведь есть благо, дарованное богами людям, он очищает… и скрывает следы.
Девушка отвела руку с факелом назад – он вспыхнул в мгновение ока, а пламенный круг взбросил свои жадные алые стебли на метр от земли.
– Не знаю, сколько поколений живущих здесь ты терроризировал и разумен ли настолько, чтобы понимать мои слова, но… Вспомни, кого ты сожрал последним, потому как это была, воистину, последняя твоя жертва!
И Вивиана бросилась прямо в пасть к чудовищу, выставив факел перед собой. На мгновение все заволокло дымом, монстр зашипел (или этот звук издал его прижигаемый язык и каплющий с него яд?), а потом огненный круг, опоясывающий поместье, начал затихать, и взору слуг предстала молодая хозяйка поместья, охаживающая морду червя огненной палкой.
В первое мгновение, когда он ее увидел, Ретту показалось, что это длинные волосы Вивианы взметнулись от ветра и заалели, пронзенные лунным светом, но он тут же понял, как ошибся – нет, это голова девушки была объята пламенем.
Ночь захлебнулась в огне, и она была там – то ли женщина, то ли ведьма из холмов, и дым вился от ее располосованной черным спины, обнажившейся из-под обуглившейся рубашки. Если я буду смотреть на нее и дальше, подумал Ретт, я ослепну.
Зоя махнула рукой, отгоняя морок. Будто сжала видение пальцами и отбросила от себя – легко, непринужденно. Без усилий.
– Я надеялась на что-то более впечатляющее, королева, – скривила губы девушка. – Какое-то более могущественное колдовство… А это… просто жалко.
В ее глазах не блестело ни слезинки.
– Неужели ты думаешь, что меня способны сломить… воспоминания? – Вида издевательски расхохоталась. – Я пережила это однажды, значит, могла бы пережить снова. А твои тени – просто дым. От них мне никакого вреда.
– Что, правда? – в свою очередь рассмеялась Медб. Зоя опустила глаза на свои руки. Они дрожали так сильно, как еще никогда прежде. Ее всю колотило, как в лихорадке, от кончиков пальцев до шеи.
"Но я же не боюсь ее, не могу бояться!" – Зоя крепче сжала рукоять меча и тряхнул запястьем, освобождая его от мурашек. Ее взгляд действительно был тверд и ясен, не страх заставлял ее содрогаться – адреналин, пробежавший по венам. Не так здорово оказалось быть живой, как можно было подумать. Зоя прижала руку ко лбу, перенесла ее на затылок, легко потерла… Боль пульсировала под кожей, в мозгу, словно череп пронзили два длинных раскаленных прута, вошедших за ушами и прорвавшихся наружу около висков. За глазами шумела кровь, как или почти действительно настоящая, и в какой-то другой момент Зою бы это, возможно, порадовало. Но не теперь. Болели лодыжки, растянутое бедро, в грудь впивались изломанные косточки корсета, голова гудела, а горло пересохло. Зоя потерла шею и решительно сорвала с нее бархотку. Не важно, не жалко, если она мешала – ее следовало убрать.
Девушка двинулась вперед.
– Если так уверена в своей победе, нападай, коронованная гадюка!
Они снова схлестнулись. Зоя смеялась, кружилась, поигрывая мечом, ее напряжение, выплеснувшись в схватку, перестало быть мучительным. А Медб злилась: она помнила эту девицу ручным зверьком Габриэля, но не той сильной, дикой хищницей, которая сейчас, издевательски улыбаясь, сражалась с ней. Да нет! Не сражалась – изводила! Мастерски не подпускала к себе, шутя отбивая удары (а Медб слыла не последней мечницей среди Дворов, в бою ей уступало большинство мужчин).
– Я убью тебя! – прорычала Медб и бросилась на Зою.
– Ох, королева, – рассмеялась та, без труда парировав удар противницы. – Не давайте пустых обещаний!
Зоя юркнула в сторону, перехватила Медб за запястье и стиснула так, что кости затрещали – рука королевы разжалась, меч упал на пол.
– Дурной тон обещать… и не выполнить, – ухмыльнулась Зоя и оттолкнула противницу от себя. Безоружная и разозленная Медб рухнула на пол.
– Что же сделало тебя такой сильной, девчонка? – прошипела Медб.
Зоя пожала плечами.
– Совокупление со смертным?
– Не исключено, – Зоя проглотила оскорбление, точнее, для нее оно таковым и не было – просто констатация факта, подумаешь, а что до того, что у королевы грязный язык, так это не новость. – И если дело действительно в этом, то я посоветовала бы Вам быть менее щепетильной в этом отношении. На мечах Вы деретесь пока весьма посредственно!
Медб покраснела и тяжело задышала – так что роскошная грудь рисковала выскочить из глубокого декольте, черный амулет в виде крошечного меча, награжденного парой крыл, то опускался в ложбинку, то выскальзывал из нее. Королева и сама знала, что внезапно позабыла все свои навыки. От страха, что будет неминуемо повержена, она дрожала и сжималась, отчего и проиграла. Страх она использовала как оружие отчасти потому, что сама страдала от него. Возможно, никому из королей и королев Аннувна не удалось избежать этой странной фобии.
– Добей меня, если не боишься.
Но Зоя медлила.
Айкен вбежал в зал, но тут же застыл, ослепленный магическими лучами, блиставшими из каждого угла, от каждой свечи и из зеркал. Толпа, отхлынувшая от центра зала, притиснула его к стене, не позволяя выхватить пистолет, хоть Айкен, проясняющимся зрением уже видел, что Хэвен был прав: Зоя нарвалась на неприятности. Королева, подумал он, глядя на Медб – настолько совершенная красота, что больно смотреть! А второй мыслью его было: эта красавица убьет Зою, даже не моргнув. Она просто излучает силу! Бороться с ней – безумие!
И Айкен начал пробиваться сквозь толпу, раздвигая плечами сидов. Каждое касание отдавалось на его коже слабым электрическим разрядом – это чувствовалась магия.
Айкен почти выбрался, но тут ему преградили дорогу двое, кого он сперва из-за доспехов принял за дини ши, но тут же поправился: "Дини ши выглядят, почти как люди… а не как двухметровые чудовища с серой кожей!"
– Смертный, – прогудел один из монстров.
Толпа за спиной Айкена отхлынула еще дальше, прижалась к стене, давя друг друга.
– Уничтожить, – пробасил второй страж.
И тут Айкен увидел, что прекрасная женщина в белом платье, сражавшаяся с Зоей, потеряла меч.
– Ты никогда не могла поднять руку на того, кто выше тебя по рождению, – королева окатила противницу блеском холодной улыбки. – Неудивительно.
– Для меня ты стоишь не выше броллахана, – прошипела Зоя, но рука ее с мечом дрожала и уже опускалась в нерешительности. Лезвие отдалялось от шеи Медб. – Я бы хотела для тебя суда, признаюсь. Но это невозможно. Суд Аннувна пристрастен.
– Это так. Он полностью подчиняется мне и Габриэлю.
Медб рассчитывала вызвать в противнице ревность, но разозлила ее другим: напоминанием о лжи, стоившей трона и нескольких веков спокойной жизни Карлу. Рассвирепевшая Зоя размахнулась мечом – широко, во всю руку. – И замедлилась лишь на секунду, ошарашенная воплем правительницы Благих:
– Ошибаешься, дрянь, это не ты, а я… Я – сама власть!
Медб пнула Зою в колено – ровно туда, где виднелся шрам. Зоя не уследила за движением королевы, слишком занятая расчетом удара, который не смогла закончить – она согнулась почти пополам, хватаясь за пронзенную болью ногу. Еще оставшийся внутри яд броллахана побежал по венам, хотя внешне рана выглядела жалко: всего лишь царапина от каблука противницы.
Возликовав, Медб стиснула свой амулет в руке, с ревом ударила Зою наотмашь по лицу, и та отшатнулась, но слишком медленно. Она не успела как следует отклониться, и кулон застрял у нее между глазом и переносицей, пробив угол века, войдя по самые крылышки. Зоя опешила от неожиданности, от боли, пронзившей ее голову… Человеку, возможно, было бы проще, подумала девушка, в первое время помог бы болевой шок. К глазу они с Медб потянулись одновременно, схватились за амулет – пальцы королевы накрыли собой руку куклы – рванули и разжались. Окровавленный кулон упал на пол, вслед за ним выскользнул и глаз, превратившийся в просто умело ограненный сапфир раньше, чем шлепнулся в подставленную ладонь Медб.
Зоя попятилась. Голова у нее кружилась, и в первую секунду девушка даже не поняла толком, что с ней произошло. Только упершись спиной в стену, она обрела равновесие.
Королева издала ликующий вопль и вскинула окровавленную белую руку. Камень сверкнул меж пальцев, как звезда.
– Отступаем, владычица, отступаем! – донесся издалека голос кого-то из дини ши. Воины помахали Медб руками, и королева, фыркнув, последовала за ними. Но слишком поспешно, чтобы скрыть свой страх. Она явно не была уверена, что Зоя позволит ей завладеть и другими камнями. Медб была убеждена, что ее противница несокрушима! Ведь она помнила Виду как великолепную воительницу. Непревзойденную…
Но не теперь. Королева ошиблась. Она бежала напрасно. Зоя ослабла, проведя столько времени на земле, а человеческие свойства сделали ее, по понятиям дворов, практически беспомощной.
Зоя отступила от стены, с трудом передвигая ноги. Броситься в погоню за Медб и ее прислужниками не было сил… А ведь нужно было еще и добить тех, кто остался. А это не такое уж малое количество – их пока сдерживал Айкен, но сваливать все на него было бы нечестно.
Зоя покачнулась, зажала глаз рукой. Боль поначалу была терпимой, но под пальцами… Не было ничего, кроме толчками выливающейся из опустевшей глазницы крови. Зоя отняла руку от лица, посмотрела на ладонь. Перед глазами – точнее, теперь только одним глазом, все двоилось. Горячая липкая жидкость текла по щеке, подбородку, капала на грудь, заливаясь под разодранный корсет, вывернувшийся переломанными косточками, похожими теперь на вырвавшимися из-под кожи ребрами, и Зоя начала собирать ее, не понимая, зачем это делает – будто можно было влить кровь обратно… Тут ее накрыло болью, оглушающей, выбивающей почву из-под ног. И Зоя упала на колени. От боли на лбу выступила испарина, девушку даже затошнило, так ей было плохо.
Дыши, дыши, уговаривала она себя, вдох-выдох, и все пройдет, можно будет встать и продолжить… Но как только ей показалось, что она вполне способна подняться, девушка упала и потеряла сознание.
Айкен замер. Он помнил,что было, когда Зое распороло бок и потому сейчас недоумевал, почему же кровь, хлещущая из опустевшей глазницы, не останавливается.
Его сбили с ног – Айкен вытянул шею, продолжая смотреть, как увеличивается красная лужа под головой Зои, лежащей в неестественной позе. Он проорал ее имя, преисполненный отчаяния, не зная, что еще он может сделать. А потом медленно, превозмогая себя, поднялся – мощно, как медведь, раскидывая противников. Они скатились с его спины, словно жуки. И больше не тронули, чувствуя, что того, кого они приняли за жалкого смертного, окутала сила поразительной мощи – практически такая же, какую излучала королева Медб. Но ни ее, ни Габриэля уже не было в зале, оба сбежали лелеять заполученный камень. Видимо, они не могли подумать, что Зоя, могучая Вида, истечет кровью на полу их же залы.
Айкен двинулся к ней, без труда отталкивая дини ши от себя. Его самого никто даже не рисковал касаться. Магия, плясавшая по коже экс-полицейского, начала угасать, но воины все равно опасались приближаться к нему. К тому же, им не поступало приказа задержать его и Виду в зале, даже – вовсе в Аннувне. Они отпускали гостей, не собираясь превращать их в пленников.
Айкен подхватил Зою поперек талии и попробовал приподнять. Ее голова безвольно откинулась назад, и молодой человек невольно отвел взгляд. Волосы прилипли к залитому кровью лицу, скрывая пустую глазницу. Айкен заозирался, ища Клариссу или Хэвена, но зал пустел, гости спешно его покидали, напуганные разразившимся в самый Самайн диким, непристойным боем, только незваные гости оставались в центре, почти на самом пересечении трещин на полу.
