Literary Yandere
Живая: Принцесса ночи
– Ты с нами?
– Я не знаю, как их простить. Впервые за долгое время у меня появились друг и девушка. Друга они убили, его сестру, к которой я привязался – тоже. Тебя я не отдам. Не имею права. Даже если бы и струсил, не отдал бы, я клянусь.
Зоя улыбнулась, и вышедшее из-за облаков солнце плеснуло на нее золотом, завившаяся на лоб прядь блеснула, будто диадема.
Хэвен и Зоя, не допуская больше Айкена и Карла, еще раз переработали план действий. Дини ши сообщил, что Габриэль пошлет свою игрушку в первый день новолуния, но если Зоя рвется в бой, можно вызвать на дуэль новую Виду прямо сейчас. Магический ритуал, одновременно мобилизующий Зою, вытянет ее двойницу из Дворов на ближайшее место силы. Останется только ждать.
Только подумав о колдовском ритуале, Зоя вдруг поняла, что совсем забыла о недавней близости с Айкеном. Их последний секс отличался от всего того, что было с ней раньше, и, несмотря на всю его необычность, забылся уже наутро, будто его и не было. Такого раньше никогда не случалось. Больше того, девушке показалось, что поддавшись Айкену, она ослабела, словно он взял над ней власть не только в постели, а победил, как один из сидов – высосав часть жизненной силы. Он делал так и раньше, будучи смертным, лишенным магии, но тогда они представляли друг с другом скорее сообщающиеся сосуды, магия и сила переливалась от одного к другому. А теперь… Он пожрал часть ее энергии, но сам не стал сильнее.
И тут Зоя поняла, что все, что до того с ними творилось – цветочки. Вот теперь пошли ягодки. И еще она поняла, что Виду ей придется убить. Вспомнить, как лишают жизни человека или того, кто ему подобен. Во всяком случае, существо с душой.
– Ты уже не будешь прежней после той битвы.
Зоя вздрогнула и обернулась. Карл прислонился спиной к книжному шкафу, держа в руках истрепанный томик. «Анжелика, маркиза ангелов» Анн и Сержа Голон.
– «Новая любовь убивают старую», – принц покачал головой, скользя взглядом по строчкам. – Забавный роман, просто удивительно, что я никогда прежде его не читал.
Зоя свернула карту Канады с отмеченными на ней местами силы в рулон и, закрепив край скрепкой, поставила за диван. Девушка предпочла сделать вид, что не слышала последних слов принца.
– Что будет, если я убью новую Виду? Что станет с ее душой?
– Вернется в то тело, откуда была изъята. Если тело, конечно, сохранилось. А если нет, останется в камне.
– Видимо, том, что Медб выдрала у меня из глазницы, – Зоя на автомате подняла руку, но так и не коснулась лица, зная, что станет больно. Карл положил книгу на журнальный столик и подошел к девушке. Он протянул к ней ладони, но она отпрянула, чувствуя, как горло изнутри оплетает горький плющ отчаяния. Она видела в его глазах только жалость и досаду, но не любовь. Даже страсти не находила.
– Я не знал, что это была она. Вот глупая женщина, – принц сел в кресло, но как-то неловко, явно ощущая себя чужим в этом доме, сложил руки на коленях. – И Габриэль не умнее. Я создал такую красоту! А он все испортил. Не говоря уж о том, что общение со смертным не пошло тебе на пользу.
Зоя слушала его бесстрастно, только пальцы на руках подрагивали, и она вцепилась в плечи, чтобы не выдать волнения и этой мелочью.
– Кларисса попросила оставить тебя в покое на одну жизнь, – Карл потер лоб. – Всего на одну! Но я страшно страдал.
Зоя молча закусила нижнюю губу.
– Кларисса хотела посмотреть, что получится, если ты останешься в обычном человеческом обществе, без магии рядом и без помощников.
– Я влюбилась, вышла замуж, мое сердце начало биться, – прошептала Зоя, опустив голову. – Но без магии не обошлось. Боюсь, что это моя аура на самом деле пробудила ламтонского червя, ты сыграл в этом деле незначительную роль. Отворил двери, но пригласила его я.
Карл махнул рукой.
– Чихать на червя.
Они помолчали, сверля друг друга стремительно меняющимися взглядами, в которых отразилась и жалость, и нежность, и презрение.
– Ненавижу, когда ты такая, – Карл вздохнул и поморщился. – Жизнь – это проклятие. Прекрасно только рукотворное. Я сделал тебя идеальной…
Зоя медленно приблизилась, затем резко нависла над Карлом, так что тому показалось, будто она собиралась на него упасть… Но нет, ее руки стиснули подлокотники кресла, так что кожа под ее пальцами затрещала.
– Хватит, я уже достаточно наслушалась. Кажется, настало время все выяснить, Карл, – прошипела девушка. – Я слишком много дерьма выгребла за свою длинную, очень длинную жизнь, особенно здесь, на Земле, чтобы позволить кому-то меня унижать. И свои претензии относительно того, с кем и когда я трахалась, какой после того стала и так далее, можешь засунуть куда подальше. Ты меня создал, но власти надо мной не имеешь. Если хочешь, воображай себя моим папочкой, но не забывай, что я не твоя собственность. Я не вещь.
Карл попробовал схватить девушку за запястье, но она отшатнулась, вскинула руки, отгораживаясь от изгнанного принца.
– Сперва подумай над тем, что я тебе сказала, прежде чем решишь ответить.
Карл поборол желание съежиться. Зоя с трудом стерла с губ насмешливую ухмылку.
Он понял, что она довольна тем, что он мучается, глядя на нее и Айкена – пусть, когда она сходилась со смертным, не думала о мести, случайно получилось, теперь она упивается, хуже, чем Медб, хуже, чем Кларисса.
– Твоя ревность отвратительна, потому как слишком явно выглядит не как притязание на исключительное место в сердце живой женщины. Это жадность, нежелание разделять с другими принадлежащую тебе вещь. Это омерзительно, я тысячу раз уже это говорила и еще тысячу повторю.
Девушка говорила жестко, но с каждым словом в ее голосе слышалось все больше жара. Она не стала задаваться вопросом, в чем дело – в магии ли, невольно излучаемой Карлом, в ее памяти, медленно возвращавшейся и подсовывавшей ей самые трогательные моменты их многовекового романа: встреча то там, то здесь, всего несколько часов, затем снова разлучение на года… И все же, это не дотягивало до того, что было между нею и Эдмундом, нею и Айкеном.
Зоя вздохнула, плечи ее опустились. Она чувствовала рядом с Карлом в первую очередь одно: бесконечную усталость. Не вину, как она боялась – если Зоя и терзалась своим выбором в пользу Айкена, то слишком давно, чтобы ныне вспоминать о том. Она давно оправдала себя высшей идеей настоящей любви, которую доказывало ее очеловечивание. Не тоску или нежность: Карл позабылся ею как возлюбленный, как человек, за которым она готова была пройти все круги Ада и на коленях облазить весь мир, только бы найти его… Все это осталось в прошлом. Казалось бы, год против нескольких веков – как он мог все перечеркнуть? Однако же, природа, властвующая не только над тем, что создавала непосредственно сама, а вовсе надо всем сущим, рассудила так, как посчитала нужным. Глядя на Карла, Зоя знала только одно: она должна будет врать ему, врать ежедневно, ежечасно, ежеминутно и ежесекундно. Своими взглядами, движениями и настроениями. Или ей придется набраться храбрости, дабы заявить: она не выбирала между ним и смертным, которого вытащила из сетей дурманящих зелий. Она осталась с тем, кто в ней нуждался.
Карл не нуждался. Если теперь он решил иначе, он безнадежно опоздал.
– Ты, верно, думаешь, что совершила великое благодеяние, приютив меня, укрыв от дождя, ветра и Габриэля? Так за чем же дело стало, в таком случае? Прогони меня, выкинь на улицу, как шавку, если этот парнишка со взглядом затравленного щенка тебе больше по нраву!
– Успокойся уже, – фыркнула Зоя. – Ты мой принц, я возведу тебя на престол, коль уж ты не виноват и в том мой гейс, мое предназначение – чего тебе еще желать? Обладать мною? Но мной уже не владеет никто.
Она улыбнулась самодовольно, но в то же время игриво.
– Не ревнуй, мой король, я исполню все, что надлежало бы сделать твоей Виде. А Айкен… Ты никогда не ревновал меня к рядовым сидам, куда там правителю равняться с простым рыцарем, верно?
Карл задохнулся от ярости. Зоя солгала, во Дворах кроме принцев она не была ни с кем, но сейчас ей нравилось дразнить Карла. И она немного переборщила: принц зарычал, мгновенно напоминая прежнего себя, схватил девушку за волосы и с силой толкнул на книжный шкаф, не отпуская. Зоя налетела на стеклянную дверцу, осколки посыпались на пол, затылку стало влажно… Но то была не ее кровь: принц разрезал руку. Блузка поползла ошметками, но спина осталась целой, Зоя чувствовала, как обламывается о кожу, ставшую твердой, битое стекло, крошится на книги и ковер. И напротив ее глаз полыхают зеленые глаза принца: совсем не так, как раньше было между ней и Айкеном. Карл был плоть от плоти Дворов, он пропитался магией с рождения так, что едва не расплескивал ее, и теперь волшебство хлынуло на Зою. Она нашла некое сходство происходящего с недавней сценой между ею и Купером, но тут все было иначе. Да, сила ее завела, но Зоя не нашла в себе воли поддаться. Она бы равным с удовольствием и прижалась к Карлу, и оттолкнула его, втоптала в пол… Его тяжелое дыхание согревало ее растянутые в усмешке губы. Тут она к своему ужасу поняла, что в ней просыпается прежняя любовь к принцу. Она бы хотела остаться верной Айкену до конца, но что, вдруг мелькнула мысль, этот самый конец – завтра? Кронос не спит, а новая Вида – и подавно. И, да, если смерть близко, Зоя не хотела бы упустить шанс еще раз познать своего принца… в библейском смысле. Вот с кем рядом она действительно чувствовала себя голой и сломленной, порочной и низкой: рядом с Карлом. А Габриэль только напоминал ей о своем брате, не больше. И в то же время, она помнила о Марте, о Медб, ревность подогревалась недавней неудачной близостью с Айкеном, и Зоя подумала – а, черт с ним! И попробовала наслаждаться моментом.
– Что здесь происходит? – Айкен с бутербродом в руках озадаченно взирал на представшую его глазам сцену.
– Ничего важного, – Зоя вывернулась из рук Карла и отряхнула плечи. Затылок и блузка вымокли в крови, широко раскрывшиеся глаза Купера указывали на то, что это не ускользнуло от его внимания. Но Зоя стояла перед ним преображенная, отхватившая кусок магии, не доставшийся ей днем раньше с ним самим… И Айкен на интуитивном уровне это понял. Его попытка доминировать провалилась, девушка только разочаровалась в нем…
– Ты ранена?
– Нет, – Зоя улыбнулась, и Купер нашел в этом движении губ некое сходство с тем, как она делала это после боя, когда последний удар нанесен, а возбуждение еще не схлынуло, – это кровь Карла. Надеюсь, ты не ожидал, что она у него голубого цвета?
Девушка прошла мимо мужчин, и теперь уже Карл видел в ней нечто до боли знакомое: походка Виды, плавная и резкая одновременно, бедра покачиваются, руки хлестко разбросаны по бокам. Зоя прошла к дивану, продемонстрировав располосованный на спине топ, и села, раскинув локти на подлокотники, точь-в-точь как королева.
– Нам нужно готовиться к бою, – Айкен мгновенно пожалел, что сказал это. Рядом с Карлом и Зоей он с первой же минуты чувствовал себя лишним, но теперь особенно, когда уловил, что между ними существует, пусть остаточное, призрачное, но явное сексуальное притяжение. Самым же неприятным было осознание, что он Зою заслужил, а Карл получил в дар, затем отверг, бросил по глупости, а теперь вновь завоевал одним свои появлением, не приложив ни малейших усилий.
Айкен перевел взгляд с девушки на принца. Купер был выше Карла и теперь смотрел на него сверху вниз, презрительно и уничижающе. Слова экс-полицейского будто бы никто не услышал, все застыли в патоке напряжения и неловкости, остро ощущая протянутые нити – от Зои к ним обоим. Нет, подумал Айкен, я не могу с эти мириться.
– Ты хочешь играть Зоей, она для тебя – не живая, предмет, кукла.
Карл фыркнул.
– Так и есть. Если рядом с тобой она чуточку очеловечилась, это еще ничего не значит.
Айкен качнулся вперед, будто для удара, и Карл отпрянул. Но Купер даже не напряг плечи.
– Чем больше ты говоришь, тем больше доказываешь, что я прав. Оставь ее, я люблю ее, я хочу быть с ней. Быть, а не играть!
Карл вздохнул, сложил руки на груди, посмотрел на Айкена снисходительно.
– Что ж, ты прав. Я рассматриваю ее как неодушевленный предмет – и как свою собственность в том числе.
– А она – живая! И сама в состоянии сделать свой выбор, – Айкен насупился. – Если только ей не мешать.
– А-а-а, так вот оно что! Ты не уверен, что Зоя выберет тебя! – расхохотался Карл.
И тут их прервала сама Зоя.
– Хватит. Вашу ругань слышно, должно быть, и в Европе, – девушка обожгла обоих мужчин взглядом. – Сбавьте обороты.
Она подперла голову рукой, так что отросшая челка делила лицо практически на две половины. Айкен прочитал в ее глазах неудовольствие и, дернув головой раздраженно, удалился: рассерженный тигр, ринувшийся в другой край клетки, словно забывший, что для него нет выхода.
– Доволен? Просто знай, что если ты думал, будто меня обидят эти слова, ты ошибся, – гневно отчеканила Зоя. Карл посмотрел на нее. А она словно ощутила прилив сил – то, что не дал ей Айкен ночью, теперь она получила от Карла, от одного их сплетения взоров. И при этом, оба они были злы друг на друга.
– Черт бы тебя побрал, нет! Хочешь воображать себя не куклой – пожалуйста! Только не забудь посмотреть в зеркало и честно сознаться себе, кем ты стала. Ты не человек. Ты животное. Убиваешь, трахаешься – если хочешь.
– И не прощаю, – Зоя посмотрела на изгнанного принца в упор. – А вот ты перенял человеческую мораль. Даже, я бы сказала, христианскую. Да, люди меня осудили бы, если бы знали. Но Дворы – поддержали. Им такая философия знакома.
– В таком случае, я не хочу возвращаться во Дворы.
– А тебя туда и не пустят, – прошипела Зоя. – Ты омерзителен даже им. Ты слишком грязен.
Карл закрыл глаза. Слова девушки ранили и обжигали, как удар кнута. Зоя вздохнула, облизала губы.
– Не знаю, может быть, я просто не умею читать по лицам, но я смотрю в твои глаза, пытаюсь уловить хоть какое-нибудь выражение… И не вижу ничего.
Карл открыл было рот, намереваясь что-то ответить, но Зоя уже выходила из комнаты, только бормоча себе под нос «совершенно ничего».
Глава пятнадцатая
Глаза полночные мне вызов злой метали…
Федор Сологуб
Когда они начали одеваться и обвешиваться оружием, Зоя поймала себя на мысли, что их приготовления выглядят так похоже на то, что они с Айкеном делали каждый день, собираясь охотиться на броллаханов. Только теперь ставки выросли в несколько раз. И еще сзади стоял Карл – девушка спиной ощущала его присутствие. Как неловко! Он пробудил в ней прежние чувства, но Зоя не думала, что имеет право переметнуться к прежнему любовнику, находясь в отношениях с Айкеном. К тому же, она втравила смертного в эту войну, когда не дала два месяца назад уехать из Оттавы в Халл. Теперь ей следовало принять на себя ответственность за его жизнь, хотелось ей того или нет. И, тем более, хотелось ли это ему – его попытка показать себя лидером посредством более грубого секса, чем обычно, только разочаровала Зою. Магия не пробудилась, а значит, и высшие силы их союз на тот раз не благословили. Это при том, что теперь им пригодилась бы любая крупица волшебства и божьей благодати.
Чтобы как-то изгнать из головы мрачные мысли, Зоя повернулась к Айкену и шепнула:
– Рядом с тобой я готова сделать, что угодно, – она улыбнулась как можно уверенней. Она готовила эту фразу с середины лета, но теперь она прозвучала неуместно, в глубине души даже что-то шевельнулось, будто незаданный вопрос, но Зоя тряхнула головой: ерунда, она не переменилась к нему ни капельки. Так ведь?
Айкен расслабленно улыбнулся в ответ на слова девушки, будто давно ждал именно их.
– Ты хотела сказать, «ничего не боюсь»?
– Не совсем. Скорее, я согласна принять на свою участь, что угодно, если только ты будешь рядом.
– Не скрывай от него, – вклинился в разговор проходивший мимо Хэвен. – Это будет чертовски опасно.
– Да. Если честно, возможно, я делаю ужаснейшую ошибку.
Айкен развел руками.
– Что ж, в нашей жизни больше не осталось ничего безопасного.
Он был совершенно прав. Но раскаяния в его лице не читалось: взгляд сверкал лихим весельем, жаждой битвы. Айкен еще не знал, что ему на сей раз не придется вступать в бой.
Зоя рассовала пистолеты в кобуру.
– Не уверена, что у меня получится как следует ими воспользоваться, но…
Айкен улыбнулся, думая о чем-то своем.
– Когда у меня была невеста… Она была англичанка и стрелок от Бога.
– Сейчас я думаю, что уже была бы не против с ней увидеться, – сказала Зоя, выправляя лямку лифчика из-под кобуры. – Может быть, и научилась бы у нее чему полезному.
Айкен отвернулся, погруженный в невеселые воспоминания. Больше они не разговаривали, на всех них – четверых – разом нашло мрачное настроение. До самого места силы никто не проронил ни слова, все были поглощены своими мыслями, копались в памяти. Айкен, очевидно, вспоминал невесту (вряд ли кто-нибудь мог хотя бы близко угадать, что именно творилось в его голове), Карл думал о Дворах, а Зою изнутри раздирали то одни вспышки прошлого, то другие, перед глазами Дикой Охотой проносились видения прошлого, и все, как одно: бои, бои, бои. Одна схватка, другая… И каждой из них предшествовало именно такое путешествие на место битвы. А ведь я, пожалуй, люблю это, подумала Зоя, мало что нравится мне так, как этот путь. Волнует, словно шаги по доске над морем…
Но она не поделилась своими мыслями с напарниками, однако взгляд Хэвена позволял догадаться, что он чувствует то же самое.
На середине дороги Карл заметил, что, подустав, Зоя прихрамывает, переваливается с ноги на ногу: то левое, то правое колено отказывались сгибаться каждый третий шаг. «Сломали, – с неприязнью подумал он о брате и всей его кодле, недостойной называться Двором, – вот сволочи, испортили мою куклу.» Но внешне он не продемонстрировал никаких чувств, даже бровью не повел, хоть и понял с удивительной ясностью: отныне ненависть в нем начнет чернеть и шириться, пока не разрастется настолько, чтобы объять всю голову. И исчезнет это чувство лишь тогда, когда на ноющую от гнева макушку опустится корона, снятая с отрубленной головы брата.
Местом битвы, вопреки ожиданиям Айкена, оказался не тот пустырь, что в прошлый раз. Даже и не пустырь вовсе: отряд прошел мимо двора, в котором раньше жили Дэйв и Симонетта, проскользнули под аркой, и оказались где-то… вне Халла. Зоя подняла голову и прищурилась: в глаза било яркое солнце. В пальто ей мгновенно стало жарко, носки сапожек увязли в теплом песке. Перед командой раскинулась огромная пустыня, бескрайняя до самого горизонта, и только прямо перед ними находилась оромная яма, словно приготовленная арена, нарушающая общую гладкость ландшафта.
– Солнце? – изумился Айкен, жалея, что не захватил с собой черные очки, – но мы вышли почти в полночь!
– Это небо Аннувна, разве не видишь? – дернула плечом Зоя, одновременно сбрасывая с него пальто. – Небосвод темнее, чем может быть днем на земле.
Айкен кивнул. Да и само солнце выглядело так, как порой смотрится светило на фотографиях затмения: красный шар с золотым ободком по краю.
– Я не думал, что в Дворах существует что-то кроме огромного количества комнат, – пораженно покачал головой Купер. Зоя ухмыльнулась.
– Довольно наивно, в таком случае, – прозвучал за спиной Айкена голос Клариссы. Молодой человек – единственный из всех – вздрогнул, со стыдом догадываясь, что это означало, что кроме него никто не потерял концентрацию, он один расслабился слишком сильно, хоть нож под лопатку вгоняй.
– Пришла поглазеть? – шепнула Зоя, словно не решив, действительно ли ей хочется, чтобы Кларисса услышала ее и ответила, или будет лучше не отвлекаться: мало ли, что может произойти в следующую секунду! Но мир не двигался, будто застыл в янтаре.
Никто не шевелился, все только напряженно ждали. Пять, десять, пятнадцать минут… Или дольше. Или меньше. Айкен не стал бы утверждать наверняка – время в Аннувне тянулось иначе, чем на Земле, а ощущалось – и подавно по-другому.
Вдруг Зоя качнулась вперед, прянула, как птица, к краю обрыва, всматриваясь в низ ямы. Там из ниоткуда появилась черная гибкая фигурка с обнаженным мечом в руке: новая Вида.
– Пора начинать бой, – улыбнулась Кларисса.
Зоя сняла сапоги и съехала по насыпи вниз. В первое мгновение у нее перехватило дыхание от быстрого спуска, глаза и нос запорошило песком: девушка поднялась на колени, чтобы протереть лицо и прочихаться. Но ей пришлось вскочить быстрей и кое-как разлепить глаза. В ярком свете солнца блеснуло длинное лезвие, черный изящный силуэт грациозной походкой неспешно, но уверенно приближался к жертве… Зоя вытащила меч из ножен, напрягла запястье, готовая в любой момент отбить удар и нанести ответный, но противница замерла в десяти шагах от нее, ухмыляясь. Острия обоих мечей остались нацеленными в землю.
– Меня зовут Палома, если ты не знаешь, – представилась брюнетка.
Одного глаза у нее тоже не было, длинная черная челка скрывала вторую глазницу почти так же, как рыжие зоины пряди. Возможно, Габриэль даже и не предусмотрел выемки для второго камня – его новая игрушка прекрасно функционировала и с одним. Под ключицей Паломы раскинула крыла татуировка-голубка. В отличие от зоиных рисунков, неподвижная.
– Тебя звали при Дворах птицей, не так ли?
Зоя кивнула.
– Теперь, я так понимаю, это твоя кличка?
– О да.
– Голубка. Трудно вообразить менее подходящее тебе имя.
Те черты, которые в Зое были чуть сглажены временем, искажены – небольшие несовершентсва, продукты дрогнувшей неопытной руки Габриэля, в Паломе были четко выверенными, безупречными. И именно поэтому она не могла сойти за живого человека. Будь у нее даже сердцебиение, она не смогла бы. Палома была красивей Зои, но пахла совсем не так – не фруктами и воском, а грязью, болотом, кровью и разложением. Отчасти в Паломе отразились черты Медб – длинное тело, более узкие плечи, чем у первой куклы, само изящество, на голову выше противницы. Но у Зои эти черты вызывали только улыбку.
«Ее будет проще повалить на землю. Да и я уже привыкла к своему телу, а она только учится с ним управляться.»
– Сними пистолеты и все остальное оружие, чтобы уравнять шансы, – приказала Палома. – Можешь оставить один нож. Деремся на мечах. Начнем?
– Для этого я сюда и пришла, – не было смысла осаживать собеседницу за повелительный тон. Выяснить, кто сильнее, предстояло стали, а не словам.
Девушки двинулись друг к другу, сойдясь в центре ямы. Не сговариваясь, обе спрятали мечи в ножны, отвели одну ногу назад, замерли в совершенно идентичных позах… Зоя с тревогой подумала, что, возможно, это будет сложнее, чем она предполагала. Как сражаться с самой собой? Не без труда, уж точно.
– Габриэль учил тебя ровно тому же, чему и меня?
Палома не размокнула губ, но ринулась вперед, отвечая действием: крутнулась на месте, пытаясь обмануть финтом, но Зоя не поддалась. Слишком долгая практика, подумала она, уйми гордыню, сестричка.
– Твой смертный, кстати, здесь? Он наблюдает за тем, как ты тут подохнешь?
Зоя ударила пяткой с разворота – на самом деле, только сделала вид, мгновенно переместившись на другую ногу, припав на одну руку. Нога двинулась, как хвост скорпиона, и Палома оказалась на земле в клубе пыли.
– Не твое дело. Кстати, как там король? Уже попробовал тебя в постели? – не удержалась от ответной издевки Зоя, великодушно помедлив пару секунд, пока Палома поднималась.
Они не спешили доставать оружие: с удовольствием играли друг с другом, пинали, били, делали подсечки и блоки. То одна брала верх, то другая. И обе получали удовольствие от осознания возможностей своих тел. Гнева и злости между ними – пока еще – не было, только почти сестринские поддевки. Но ни одна, ни другая не обольщались, будто могут вечно возить друг друга в пыли, как котята, а потом просто разойтись. Единственной настоящей причной их шутливой драки было стремление разогреться перед настоящей битвой. Кровавой. Из которой выйдет победительницей только одна. И кто это будет – знает только Богиня. И Зоя впервые в жизни, возможно, вдруг ощутила, что может понадеяться на поддержку Великой Покровительницы Всего: прожив жизнь в отчуждении от Богини, теперь она словно почувствовала легкое теплое дуновение, шевельнувшее волосы у нее на затылке. В тот же миг ленивое благодушие, выражавшееся в легких шлепках, сменилось ненавистью.
– Думаешь, что надев мое платье и взяв мою кличку, сравняешься со мной?
Зоя приподнялась на цыпочки, покачалась на расставленных ногах, не теряя равновесия, напротив, наслаждаясь им. Они действительно были идентичны с Паломой: две обезумевшие бабы, которым ничего не стоит убить.
– Самое время сказать, что ты где-то просчиталась, сестричка, – хрипло прорычала Зоя, а ее рука тем временем погладила и крепко стиснула рукоять меча.
– Игры кончились, – понимающе откликнулась Палома.
Мечи вмиг покинули ножны, заблистали на солнце, слепя зрителей, наблюдавших до сих пор безмолвно и недвижимо. Да и теперь только руки метнулись к глазам козырьком, но больше никто никак иначе не шевельнулся. Противницы издалека казались им совершенно одинаковыми, если не считать цвета: Зоя в красной блузке и красных же бриджах, с клинком в руке (на гарде – паук, сияющий инкрустрированным в спинку рубином) и, напротив нее, Палома, брюнетка в черном обтягивающем платье с разрезом на боку, с чернолезвенным мечом.
Они сошлись ровно в середине поля, обменялись ударами, но без особого успеха – словно одна воительница отзеркалила другую, каждый выпад оказался встречен умелым блоком. Но обе противницы уже знали, в чем минус соперницы. Палома заметила: Зоя растратила первый запал, пока дразнилась, начала едва заметно припадать на левую ногу. Зоя же видела, что ее противница бесстрашна – а это значит, ее защита ослаблена. Она не знает своего тела, оно ей чужое.
Палома крутнула мечом и захохотала, тряся головой. Сумасшедшая, полностью сумасшедшая – как и ее создатель. Зоя же не расслаблялась. Следующий их обмен ударами уже был жестче, сосредоточненней, мечи зазвенели, рассылая блики окрест. Несколько минут верх не брала ни одна, ни другая. Зоя чувствовала, что измоталась, колено простреливала боль, она едва держалась, чтобы не перевести взгляд на шрам, видневшийся из-за края бриджей. Но за нее это сделала противница. Палома нанесла удар мечом, и Зоя отразила его, но одновременно с тем новая Вида пнула соперницу по голени увечной ноги, так что та потеряла равновесие, неловко взмахнула руками… Меч Паломы взрезал штанину и плоть, и если бы Зоя не отшатнулась, меч прорезал бы ее ног насквозь. И без того больное колено взревело болью, кровь оросила песок. Но Палома недооценила близняшку: ее следующий удар был легко отбит, хотя Зоя и потеряла мобильность. Палома взвыла, недоумевая, как противница может держаться столь долго (бой должен был закончиться еще десять минут назад, никак не больше! Как можно вообще столько времени устроять против нее, Виды!)
И все же, Зоя была близка к поражению. Еще один обмен финтами, и ее раненая нога подвернулась, в голове мелькнула предательская мысль – а не сдаться ли? Но Зоя тут же отмела ее с негодованием. Пусть Габриэль, возможно, и не убил бы ее, но Карла, Хэвена и Айкена… О нет, добровольная сдача не гарантировала бы ей снисхождения.
Мечи сверкнули еще раз, сходясь, и на этот раз вовсе вылетели из рук сражающихся девушек. Вращаясь, они взлетели, отражая солнце, а затем воткнулись в песок, блестя. Зоя отвела взгляд только на секунду, ослепленная, а в следующий момент оказалась притиснута к стене песочной ямы всем телом тяжело и смрадно дышащей близняшки. В руке брюнетки был крепко зажат острый кинжал. Неминуемое поражение?… Зоя распрямила плечи, глянула на Палому с вызовом.
– Хочешь убить – убей. Ну? Хватит силы?
Палома озадаченно посмотрела на противницу. Потом ее вишневые губы дрогнули, и через секнуду девушка зашлась в оглушительном смехе.
– Ты что, – едва переводя дух, спросила Палома. – Думала, я струшу? Испугаюсь? Чего? Твоего представления?
Рука брюнетки схватила противницу за подбородок, притянула к себе, и, раньше, чем Зоя успела сориентироваться, Палома прижала жертву к песчаной стене ямы. Меж темных губ проскользнул и исчез розовый влажный язычок.
– Ты там, на Земле, совсем свихнулась. Поглупела. Тьфу, а я еще похожа на тебя! – нож в руке Паломы блеснул, ослепив Зою. – Не хочу быть на тебя похожей. Не хочу.
Брюнетка поднесла лезвие к своему лицу, быстрым движением полоснула по лбу, еще, крест-накрест, по щеке, переносице. Зоя вжалась затылком в песок стены. На губы ей попали крохотные капельки крови, и девушка на автомате слизнула их. Химический запах, как от слуа, и вкус моющего средства для окон. Зоя постаралась сосредоточиться на этих ощущениях, чтобы не видеть, точнее – не осознавать так ярко, что Палома режет свое лицо в лоскуты. Свое лицо, находящееся на расстоянии ладони от лица Зои.
– А, так вот в чем дело, – протянула она, вдруг с неожиданной ясностью понимая, что происходит – и что следует предпринять. – Ты думаешь, что ты избранница Богини, раз у тебя есть кровь? Вот только она не настоящая, как бы Габриэль ни старался лепить из тебя живую.
Палома опешила – секундного ее замешательства хватило Зое, чтобы перехватить брюнетку за шею и ударить в лицо коленом – увечным. В стороны, мешаясь, брызнула их общая кровь, рану Зои обожгло, но девушка знала, что победа близка. Еще минутку можно потерпеть и большее.
Палома вывернулась из захвата, покатилась по песку, пытаясь разорвать дистанцию с Зоей. Первая Вида не шелохнулась, сосредотачиваясь тем временем и набираясь сил для последнего рывка. Обезоруженная, она видела только один шанс победить. Если у Паломы было и время, и возможность схватить меч, то зоин отскочил слишком далеко. К тому же, дистанция между противницами стремительно сокращалась: схватив свой меч, вторая Вида уже неслась на противницу с быстротой полета птицы. Клинок Паломы был нацелен в живот Зои, прямо под солнечное сплетение. Но Зоя без страха встречала удар – только быстро повернулась боком, так что лезвие меча паломы прошло в уже имеющуюся в теле противницы прореху, ту, что Зоя получила год назад. Палома дернула было меч назад, понимая, что промахнулась, больше того – ее соперница даже не скривилась, однако раньше, чем она успела отстраниться, к ее шее сзади, срезая волосы, прижался острием ее собственный кинжал, которым незаметно завладела Зоя, пользуясь тем, что враг опешил.
Бежать было некуда.
Раньше, чем Палома сообразила, что же предпринять, Зоя выцарапала ей глаз. Это был странный момент причудливого почти родственного единения – последний зрачок Зои вперился в бледную, почти белую, радужку противницы. Видит ли она что-нибудь им? Не слепа ли?
