Literary Yandere
Живая: Принцесса ночи
– С Кроносом не договариваются, – шикнул из-за спины девушки Карл, но Зоя знала, что делает.
– Принцы сидов уже однажды обращались ко мне, жертвовали душами, чтобы взамен получить от меня волшебные камни, над которыми трудились мы вместе с моей небесной женой, которую вы зовете Софией. Но с тех пор, как я выполнил их просьбу, жертвы стали все скуднее и скуднее.
– Именно. Габриэль опустошает Дворы.
– Мне нет до этого дела, – отмахнулся Кронос. – Я не участвую в вашей муравьиной возне. Одно только могу сказать: в тебе я вижу эти камни. И тебе не причиню никакого вреда.
Зоя вздохнула.
– Хотя бы ответь мне, Кронос, что я такое? Я не сида, не человек…
– Ты – то, что ты есть. Или то, чем хочешь быть. Я создал камни, но твою оболочку сделали сиды. Мне нет дела, согласна ты с тем видом, в котором тебя насильно изваяли, или нет. Твое решение – кем быть, с кем быть – зависит только от тебя.
Зоя не говорила ничего, не двигалась, но по ее позе, по тому, что она стояла на шаг ближе к Карлу, чем Айкену, можно было догадаться, что она уже сделала свой выбор.
– А теперь я вернусь в свой сон, который вы прервали, и вновь явлюсь только в день жатвы, – пророкотал Кронос. – только возьму то, что мне причитается, и исчезну.
Это могло быть похоже на прощание, но, скорее, являлось мыслями вслух. Если Кронос не был слеп, то, определенно, он действительно закрыл глаза, явившись в свое святилище. Даже собственное создание его почти не интересовало, а весь мир был только пастбищем со скотом – не более. По фигуре духа побежали змейки ослепительного огня, словно солнечные протуберанцы, так что Зоя зажмурилась и закрыла лицо.
Позади себя она услышала тихий стон и звук упавшего тела. Девушка обернулась, испуганная, и застыла, как громом пораженная. Сбывались самые страшные ее сны.
– Нет, Айкен, нет!
Она бросилась к Куперу, села на корточки, схватила за шею, ища пульс, но было уже поздно. Жизнь вытекла из него в секунду.
– Кронос взял дань за то, что мы его потревожили, – произнес над ухом девушки Карл, но она не слышала его.
Еще секунда, и Зоя разразилась бы истерикой, но она успела только дважды всхлипнуть: сильные руки оторвали ее от стремительно (аномально быстро!) холодеющего Айкена и поставили на ноги. И Зоя вмиг затихла: не успокоенная, нет, напряженная. Она повернула голову, и ее взгляд встретился с бледно-голубыми, почти прозрачными глазами мужчины, затемненными тенью от капюшона.
Тот, кто посоветовал ей бояться его. Зоя с трудом протолкнула в пересохшее горло слюну.
– Цена победы, королева.
И он разжал руки, отступил, практически скользя, паря над полом – так казалось из-за плаща. Зоя смотрела на странного человека, так долго ее преследовавшего, но только сморгнула, как он исчез из виду. Все перестало для нее существовать: даже опасность от Кроноса, даже горе от потери Айкена. Только спустя несколько минут она очнулась и поняла, что миг, в который она могла бы сойти с ума от горя, миновал. Никаких слез не было, да и не могло уже быть, но Зоя почувствовала, как в горле стало горько. Она обернулась на Кроноса: его облик темнел, как туча перед грозой, в самом буквальном смысле. Но то явно были не проявления злости, напротив, таким образом он стирал свое проявление в этом мире, уходя в тот, который являлся его домом задолго до того, как на Земле начали жить люди и сиды, то единственное измерение, способное выдержать его настоящий облик и сущность. Он получил, что хотел, и теперь мог снова заснуть на века.
– Значит, жизнь человека для тебя слаще, чем жизнь сида? – спросила она. Но Кронос не ответил – возможно, он просто больше ее не слышал. Он полыхнул нестепимо ярким светом, так что все ослепли на несколько секунд, хоть и успели зажмуриться. Зое же вовсе показалось, что эта вспышка стерла из ее жизни и памяти несколько часов: она не помнила, как вернулась домой, как оказалась в своей спальне, которую они еще недавно делили на двоих с Айкеном…
«И будем делить в эту ночь.» – подумала девушка приближаясь к лежащему на столе… мертвому телу. Даже мысленно ей с трудом далось это слово. Оно не должно было вязаться с ее Айкеном! Никогда! Или, по крайней мере, не так скоро… Но некоторые вещи слишком неумолимы.
Зоя подняла безвольную холодную руку возлюбленного, прижалась губами к ладони, к костяшкам пальцев, смочив их выступившими – наконец! – слезами. Сколько же времени прошло, если трупное окоченение уже спало, подумала она, сколько часов она простояла в комнате в полной прострации?
Зоя оттерла с лица Айкена кровь – ее и так было немного, не больше десятка мелких капелек. Она сосчитала каждую, иначе бы просто сошла с ума от вида этой бледной кожи и внезапно заострившихся черт и без того слишком четкого, антично-рельефного лица. Потом Зоя принялась завязывать покойнику галстук. Пальцы не слушались, скользили по черной ткани, будто были в еще большем забытьи, чем их хозяйка.
– Ты что-то поешь? – изумленно окликнул девушку Карл, зайдя в комнату. Зоя с удивлением поняла, что ее губы действительно шевелились, выводя неизвестную ей самой мелодию. Девушка подняла голову, посмотрела прямо в глаза своему повелителю. На периферии ее зрения все еще оставался факсимильный отпечаток лица Айкена. Он теперь там навечно, подумала она, клянусь Дворами, навечно.
– Я пою колыбельную, – она отвечала так, как чувствовала, что должна. – Последнюю колыбельную для воина.
– Павшего в бою, – докончил за нее Карл. И вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Если сейчас они выполнили какой-то ритуал, то, в отличие от изгнанного принца, Зоя этого не поняла.
Карл вернулся, когда устал слушать плач Зои. Девушка сидела на стуле рядом с трупом Айкена, подтянув колени к груди. Она сама, судя по всему, не понимала, что это она – а не кто-то в соседней комнате – так безутешно рыдает.
– Зоя, – позвал Карл. Она не ответила. Замолкла, давя в груди рыдания, все равно прорывавшиеся тихими всхлипами. – Я могу чем-то помочь?
– Нет.
– Но, может быть…
– Нет! – девушка вскинула голову, утерла слезы из-под одного глаза. – кому ты собрался помогать? Айкену? Он мертв. Ему уже не поможет ничего! Или мне? Так я в порядке. Я же жива!
Она расхохоталась, хрипло и нервно, и последний смешок перешел в вой. Карл смотрел, как Зоя стискивает побелевшими пальцами плечи, трясется и раскачивается. Он подумал, что из-за него она бы, возможно, так переживать и не стала.
– Ты сможешь жить дальше?
Зоя замерла. Спустила ноги со стула, разжала занемевшие пальцы.
– Разумеется. Это всего лишь вопрос времени, – Карл не понял, с издевкой она говорит или нет. Девушка движением головы отбросила челку с глаз и волосы с плеча. – Рано или поздно я это забуду. Так что… не стоит беспокоиться.
Она посмотрела на Карла долгим ожидающим взглядом, надеясь, что он снова уйдет, как бы сделал на его месте Айкен. Но Карл не двинулся с места. Тогда Зоя встала сама и вышла в гостиную, а через нее – на балкон. Сунула в рот сигарету, но так и не прикурила. Не хотелось.
Глава двадцатая
Хорошо бы жить так долго и долго, любить и любить тебя,
Чтобы ты был бессмертен и ни в коем случае не опередил меня,
Не убежал – так я называю смерть.
Она такая нестрашная, но пусть она не приближается к тебе…
Юля Бужилова, Рената Литвинова – «Ты мне пишешь»
Карл нашел её с утра в той же комнате, где и оставил, – вместе с Айкеном. Зоя лежала рядом с ним, обвив холодную шею руками и склонив голову на бездыханную грудь. Она сама в первый миг показалась принцу мёртвой: он коснулся руки Зои, безжизненной и твёрдой, и не ощутил пульса. Девушка не дышала, сердце больше не билось, будто ему было не для кого делать это. Но мертва она не была.
Карл тронул её за плечо, и Зоя подняла голову. Спутавшиеся со сна волосы скользнули по лбу, щекам, тяжело опустились на плечи, пушась на концах. Глаза девушки были лишены выражения, в то же время обладая необыкновенной ясностью. В этот момент Зоя показалась Карлу удивительно, невыразимо красивой: он привык думать, что она дурна собой, а за ночь будто позабыл до основания ее внешность; теперь же, с утра, готовый увидеть перед собой уродину, он оказался сражён. Конечно, Зоя не похорошела, даже напротив, и все так же не могла сравниться с Медб, но ни Королева Благих, ни прошлый облик куклы не шли на ум Карлу. Он стоял, оцепенев, и смотрел на девушку. Не мог наглядеться, не мог отвернуться.
– Я нашёл… – принц протянул Зое фото в рамке. Румыния – ну конечно, Румыния! Но не восьмидесятые, судя по одежде, скорее всего, поствоенное время. Карл и его верная Вида – улыбающиеся, счастливые, влюблённые. Какой-то недолгий момент счастья, который им удалось запечатлеть в вечности.
– Ты помнишь?
– Разумеется, нет.
Она и не хотела помнить. На фото она видела только чужих людей, словно не имеющих ни малейшего отношения ни к ней, ни к принцу. Зоя молча смотрела на Карла, не зная, как выразить (да и надо ли?), что чувствует: всё уходит в прошлое. Всё делится на «было» и «есть». И он, принц, – в её «было», а здесь, сейчас, неуместен. Если б не долг, она бы отпихнула его, выбежала на улицу и как-то училась жить без Айкена, но сама, на свободе, без обязательств.
Ничего, мысленно успокоила себя кукла, я рано или поздно смогу и это.
– Зачем ты вообще разбудил меня? – Зоя облизала запёкшиеся губы. – Чтобы показать какое-то фото? Сейчас не время. Мне… немедленно нужен Хэвен.
Она спрыгнула на пол и вышла в гостиную. Карл согнулся от резкой, словно после удара в живот, боли. Зоя умела бросить фразу, оставляющую после себя рану, из тех, что заживают рубцами. Карл ждал, что кукла будет искать утешения у него – раз уж он смирился с тем, что она так переживает смерть какого-то человечишки, но её безразличие… ранило сильнее ножа.
– Хэвен…
Зоя подошла к мужчине со спины, встала у кресла, в котором он сидел, сцепила нервно руки в замок. Дини ши поднял голову, оторвавшись от блокнота, в котором что-то писал (Зоя не видела, что именно) и повернулся к ученице. На его лице читалась не скорбь – неодобрение. Несколько секунд оба провели в молчании и неподвижности. Зоя вздохнула, но так и не набралась мужества начать разговор.
– Ты пришла, чтобы я сказал тебе, будто всё в порядке?
– Нет, разумеется, нет, – Зоя затрясла головой, борясь с подступившими к горлу рыданиями. – Что может быть нормально, если погиб человек?
Скрипнула кожа кресла: Хэвен повернулся к ученице всем корпусом.
– Ты права только в одном: человек умер. Но ты ещё жива. И у тебя ещё есть дела. Ты заварила крутую кашу, но даже если б её не было, ты не имеешь права опускать руки и предаваться тоске, только не сейчас.
– Я знаю, но… – Зоя подняла раскрасневшееся лицо на учителя. – В этом же есть и моя вина?
– Не буду врать, отчасти есть. Отчасти же нет. Ты не могла знать, что предпримет Сатурн, когда мы встретим его.
– Но я знала, что в Сияющей стране в принципе опасно для Айкена.
Хэвен встал, ухмыльнулся невесело, качнув головой.
– Что ж, и когда это тебя останавливало? Я не буду врать тебе, Зоя, и жалеть твоё самолюбие – да, ты виновата в его смерти. А как ты думала? Что после того, как Богиня откликнулась на твой зов, ты не получишь от Судьбы по морде?
Зоя задрожала. Она еще никогда не видела Хэвена таким… Или просто забыла, каким он был в Сияющей стране. Казалось, ещё секунда – и дини ши схватит её за горло, припрёт к стене или ударит – не так, как на тренировках, с искренней злостью. Чёрт побери, он же тоже привязался к Айкену! Девушка поражённо распахнула глаза и поняла, что ресницы в уголках слиплись от выступивших, но не пролившихся слёз.
– Если это так, если я навлекла это всё на него, на нас, то как мне жить дальше?
Хэвен пожал плечами: легко, беспечно.
– С чувством вины. Поверь мне, это несладко, но не смертельно. – И тут же предупредительно добавил, вскинув указующий палец прямо напротив лица ученицы. – И даже не вздумай сказать что-нибудь о Симонетте. Никого из них уже не вернуть. Но у нас с тобой есть долг, есть цель и нужда выжить. Соберись и приди в себя.
Карл обернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. Впрочем, он знал, кто за ним наблюдает. Зоя. Больше некому.
Принц встал, отложил книгу и подошёл к девушке. Она не шелохнулась, только проследила за мужчиной зрачками, пока он приближался. Карл её не боялся – о, разумеется, нет! – ведь он знал её, как свои пять пальцев. Она ничего не могла ему сделать…
Он остановился, будто натолкнулся на стену, – нет, даже не так, он дёрнулся, наколотый на её взгляд. Карл мог быть уверен – после смерти Айкена рубин в груди Зои почернел.
Она ненавидела его так же самозабвенно, как любила Айкена. И готова была положить всё, что осталось у нее важного в мире, чтобы он – вместе с братом – страдал. И если бы он только тронул её…
Карл протянул ладонь, а Зоя так и осталась стоять со сложенными на груди руками. Даже ресницы её не дрогнули. Карл отступил на несколько шагов назад, опёрся рукой о спинку кресла. Он никогда никого не боялся и всю свою жизнь, даже ту, что наступила после изгнания из Дворов, провёл в опасных приключениях, но теперь… О нет, его не волновало, ударит его Зоя или нет. Он даже был уверен, что как раз этого она делать не будет.
Но изведёт одним лишь своим желанием причинить ему вред. Даже не касаясь его, даже не видя.
– Нам есть, о чём поговорить.
Принц потянулся обнять её, надеясь, что ласка успокоит девушку и расположит её к нему, как прежде, но Зоя сморщилась, отпрянула в отвращении.
– Даже не смей меня касаться сейчас… Когда Айкен ещё не похоронен – какой стыд! Очнись!
Карл смущённо сглотнул.
– Вы с братом, конечно, могли бы сделать меня безотказной, наверное? Но захотели, чтобы я обладала свободной волей – потому что там, в Аннувне, я и так никуда бы не делась, благодарная вам, легла бы и под того, и под другого, но не теперь… Меня воротит от твоих касаний.
Карл вспыхнул, кровь забурлила в ушах.
– Да ты!… Ты ещё недавно тряслась в моих руках, забывая дышать от желания!
– Вот уж нет, – оскалилась Зоя. – Ты, наверное, забыл, что мне в принципе не нужно дышать.
Принц устало потёр взмокший лоб. Он не чувствовал ещё сил бороться с противостоянием своей Виды. Став смертной, теперь она была слишком неуправляемой. О да, как она сама любила повторять – живой. Слишком.
– Мне тяжело видеть такую нелюбовь в твоих глазах.
– Что ж, удивлена, что ты шокирован. Ты уничтожил всех, кого я люблю, – развела руками Зоя.
– Неправда. Айкена Купера я не трогал.
– Ты подставил его. Мог бы сказать нам, чем ему грозит встреча с Кроносом, но не сделал этого!
Карл ухмыльнулся.
– Может, так оно и было. Но разве тебе не нравится жестокость?
– Не такая, – Зоя отвернулась, не желая демонстрировать заалевшие щёки. Сердце перестало биться, но кровь по её венам ещё бежала по старой памяти, подгоняемая магией. Можно было вообразить, что она не превращается снова в пустой кусок фарфора – или из чего там было слеплено её несчастное тело?
Сквозь тюлевые занавески пробивалось солнце: словно всё было как в минувшем мае, всё было хорошо, и Купер готовил на кухне котлеты…
– Знаешь, какая разница между тобой и Айкеном?
Разозлённый Карл ухмыльнулся.
– Кроме того, что мы принадлежим к разным биологическим видам? Давай поиграем в угадайку, если ты так хочешь. Хм… Так – я жив, а он уже нет.
Зоя медленно повернулась.
– Напротив. Он живёт в моем сердце. А вот ты для меня умер, – она потерла лоб. – Хотя я не уверена, что для тебя это действительно что-то значит.
Они бы могли так ругаться до самого заката, она – чтобы позабыть в гневе печаль, он – чтобы вызвать в ней хоть такие чувства, если для любых других он стал слишком грешен. Но на звук перебранки из гостиной вышел Хэвен. Увидев учителя, и принц, и девушка одновременно замолкли, хоть оба и набрали воздуха для следующих колких реплик.
– Мы должны скорее похоронить Айкена, – сказал Хэвен. Зоя повернула к нему бледное лицо со следами недавних обильных слез.
– Мы предадим его огню.
Карл и Хэвен смотрели на нее, не понимая, что она задумала, да и зачем?..
– Он не был христианином, но был воином.
– Это разумное решение. Если желаете, я сложу плот и пущу его по реке. Мы сможем попрощаться с ним, как полагается, если наложим чары незаметности – это я тоже устрою, сам знаю, какие для этого нужны руны.
– Делай, как считаешь нужным, я не хочу ничего об этом знать, правда, – Зоя ссутулилась. – Ни в одной из жизней он не был христианином, так что не знаю, какой погребальный обряд он бы предпочёл. Я просто не хочу знать, что его тело едят черви.
Хэвен поклонился и вышел. Ещё нет, но скоро, очень скоро, стоящие перед ним люди перестанут быть его друзьями и станут его сеньорами – король и его королева-власть. Хэвен же просто заранее готовил себя к будущему, наступление которого безошибочно предвидел.
Ночью они сделали из веток плот, погрузили на него тело Айкена и спустили его на воду. Зоя сама подожгла плот. Она долго стояла на берегу, даже после того, как огромный огненный цветок поглотила вода, а на востоке начал заниматься рассвет. Хэвен и Карл отошли от неё на приличное состояние, но остались у моста, дожидаясь, когда девушка поднимется к ним.
Она не спешила.
Только когда её слезы высохли, Зоя оторвала взгляд от того места, где вода скрыла тело её возлюбленного. Девушка сняла с пояса маску мстителя и надела её. Лишь после этого она повернулась и начала подниматься к Хэвену и Карлу.
На следующий день – естественно – явилась Кларисса. Зоя знала, что сида придёт, но подозревала, что Кларисса будет так же весела и развязна, как и всегда, однако… Нет. Сида даже выглядела менее эффектно, нежели обычно: скромное чёрное платье, стянутые в пучок волосы, лицо не подкрашено ни косметикой, ни магией, никаких украшений. И она не стала здороваться первой, просто подсела молча к Зое и взяла её за руку. В тот момент Зоя даже подумала, что, быть может, весь последний год совершенно зря подозревала сиду в чем-то, возможно, она всегда желала им только добра… Просто смотрела очень далеко вперед, оттого и не были её действия понятны… И тут же мысленно Зоя оборвала себя: не торопись с выводами. И посетившее её буквально на секунду желание склонить голову на плечо сиде прошло.
– Я соболезную твоей утрате. Айкен много значил и для меня тоже.
Зоя только кивнула, не находя в себе ни сил, ни, по-настоящему, желания грубить.
– Наверное, стоит сообщить невесте Айкена о том, что он… ну… – наконец пролепетала девушка, не найдя ничего лучше.
Кларисса дёрнула плечом:
– Если б я знала, где она сейчас…
Зоя покивала.
– Ясно.
– Слушай, – Кларисса погладила предплечье девушки. – Я вижу, что ты переживаешь. Но это не должен быть якорь, который потащит тебя в прошлое и вниз. Ты должна двигаться вперёд. Если раньше единственной твоей задачей было спастись от Габриэля, то теперь вы с Карлом выступаете против него.
– Я знаю. Сколько у нас времени на подготовку? Я должна войти в форму.
– Пожалуй… До Белтейна. Так ты не раскиснешь?
– Я понимаю. Течение судьбы нельзя переменить, – кукла на секунду запнулась, облизывая сухие губы. – Такова жизнь.
– Жизнь! Как тебе нравится это слово, просто поразительно! – в комнату вошёл Карл. – Меня от этого тошнит.
Зоя подняла на него взгляд: только усталость, больше ничего иного не было в её глазах.
– Какая тебе разница, о чём я мечтаю, если я снова – твоя преданнейшая служанка? Смерть Айкена ничего не меняет, я поклялась, что верну тебе трон, и я выполню свое обещание. Ничто не помешает мне.
Принц тяжело вздохнул, покачал головой, глядя в пол. Вот какая альтернатива её обвинениям и гневу – безразличие! Слова о долге!
– Знаешь, на самом деле, я не уверен, что рад, что ты меня простила.
Зоя повернула к Карлу голову, сложив руки на груди.
– А ты бы хотел ненависти?
– В ней проще сохранить любовь, – пожал плечами принц. – А в твоем прощении я чувствую только презрение.
Зоя покачала головой.
– Не выдавай свои воображаемые чувства за мои.
– Ты когда-нибудь была со мной счастлива? – спросил Карл с надеждой.
– Нет, никогда. Но это не имеет значения.
А с Айкеном, видимо, была, подумал принц. А он… Он дважды подстроил так, чтобы этот человек умер. Тот, кто, быть может, на самом деле был единственной и идеальной любовью его куклы.
– Может быть, в следующей… жизни вы будете счастливы, – пробормотал Карл, невольно выделив слово «жизнь» интонацией, словно пытался вытолкнуть горлом наружу слизняка.
Кларисса со свистом втянула носом воздух и выпалила, почему-то повернувшись к Зое:
– Да не будет, не будет ещё какой-то жизни, глупая ты корова!
– Уходи, пожалуйста, – прошептала Зоя, почти готовая самым позорным образом разрыдаться. И Кларисса, как всегда, тонко чувствуя нужный момент, действительно исчезла, оставив куклу и изгнанного принца наедине. Карл подсел к Зое, потянулся к её плечу, как недавно сида, но девушка отодвинулась от него на другой конец дивана, не дав дотронуться и ногтем.
– Не вымучивай из себя жалость. Я в состоянии справиться со своим горем сама.
– Но я… – принц смутился, покраснел. – Я совершенно искреннен, клянусь. Я люблю тебя! Давно люблю.
– Ты меняешь своё мнение чаще, чем рубашки, – Зоя покачала головой, зажмурившись, словно её замутило от отвращения. – То любишь, то недоволен тем, какая я стала. Только я знаю, что на самом деле происходит: да, ты частенько меня хочешь, мою силу, мой запах, мою красоту, насколько ко мне вообще применимо это слово, но о любви речи не идёт, ведь так?
Карл выдохнул резко и горячо, как бык на корриде.
– Неужели ты хочешь сказать, что жалкий смертный показал тебе настоящую любовь, и теперь принц сидов для тебя недостаточно хорош?
– Не знаю, была ли то любовь или тоже – только желание. Но Айкен дал мне отношения без мести, без ревности, без желания использовать и… без страха. Вот чего тебе никогда не хватало: бесстрашия. Ты труслив, как двухнедельный щенок, едва услышав гром и еще не дождавшись дождя, ты забиваешься под лавку. Тебе повезло только в том, что ты менее грешен, чем брат. Мне жаль Аннувн, искренне жаль – сменить одного дерьмового короля на другого.
– О, ты же это не всерьёз…
Зоя и сама знала, что последние слова сказала нарочно, чтобы задеть Карла, на самом деле она так не думала. Больше того, Карл был пригоден для правления куда больше, чем Габриэль, и обычно, в не касающейся романтической стороны жизни, был достаточно смел, чтобы стать достойным королём. Но чего только ни наговорит обиженное сердце! Пусть даже и рубиновое.
Прошла зима, настала весна. Зоя упорно упражнялась в колдовстве, так что их квартира наконец стала полностью невидимой для волшебных существ, недосягаемой, даже если бы сам король Габриэль вдруг встал посреди лестничной клетки их этажа. Можно было бы отныне забыть о нём навсегда, но вот как раз теперь Хэвен, Зоя и Карл стремились к тому, чтобы разбить войско узурпатора. И потому готовились – каждый день. Кто как мог.
Зоя стала немногословной. Много тренировалась – почти всё своё свободное время, после же спала. Долго. Общаться с напарниками почти перестала. Хоть и не совсем – учитель чаще общался с девушкой, они продолжили свои тренировки. Зоя стала биться отчаянно, прилагая все силы, и в то же время без той ярости, что раньше управляла ей. Холодная злость, засевшая, как заноза, в её сердце, теперь позволяла Зое двигаться быстро, экономично и точно. Хэвен уже не всегда мог её победить.
Один раз, когда Зоя свалила его на пол ударом меча, проломив блок, когда острое лезвие замерло в сантиметре от носа Хэвена, девушка негромко произнесла:
– Ты обещал, что мне придется драться с друзьями. И я должна научиться это делать, – Хэвен видел, что щеки ученицы пылают нездоровым румянцем, – зачем, если друзей у меня не осталось?
– Как это? – изумился мужчина, – а я и Карл?
– Я не знаю, кто ты, – Зоя презрительно сморщила нос, – ты ведь Неблагой.
Она убрала меч и отошла от Хэвена. Она ничего не сказала про Карла, отметил про себя он.
