Literary Yandere
Живая: Принцесса ночи
Если учитель хотел отомстить за то, что Зоя напомнила ему о Симонетте, он отплатил сполна.
– Это он сделал камни. Он вдохнул в меня чужую душу.
– Да. Все, кто говорят иначе – врут. Потому что за общение с Кроносом грозит смерть каждому, даже принцу крови.
Зоя облизала пересохшие губы.
– И его мы собрались возвращать на престол?
Хэвен ухмыльнулся. «Узнаю леди Виду,» – как бы говорило его лицо.
– Тебя больше всего заботит именно это?
– Нет. Меня заботит то, что оба претендента на престол виновны и подлежат казни. Но я, разумеется, не изменю своего решения водворить Карла на место Габриэля. В конце концов, он не жаждет убить меня и перелепить в иную девку, попокладистей.
Хэвен коротко кивнул – то ли соглашаясь, то ли, повинуясь привычке, в полупоклоне. Но улыбка с его лица исчезла.
«Я бы не был так уверен в этом, леди.»
Глава восемнадцатая
Такова уже судьба человека: не уважать тех, кто
любит нас слишком наивно, и не любить
тех, кто понимает нас слишком хорошо.
Александр Амфитеатров, «Зоэ»
Им всем нужно было успокоиться, и всем это не удавалось. Каждый, кто находился на тот момент в квартире (Кларисса ушла, как только почувствовала, что раздражение Зои на сей раз перешло допустимую границу для безопасности окружающих и стало поистине разрушительным), ощущал себя не в своей тарелке, и, хотя бы отчасти, в том была вина Зои. Она сама прекрасно это ощущала и не могла не метаться по квартите, как по клетке. Если б не раненая нога, она сослалась бы на желание пробежаться в одиночестве и потренироваться на ближайшем пустыре. Но именно в тот момент, когда это было ей нужнее всего, девушка лишилась лучшего предлога.
«Я едва проснулась, а уже чувствую себя разбитой!» – с неудовольствием подумала Зоя, ковыляя в свою комнату. Ей снова захотелось уединения – что показалось девушке странным, ведь за последнее время она привыкла быть рядом с Айкеном и Хэвеном (а лучше и с Симонеттой – воспоминание отозвалось глухой болью ушибленного подживающего ожога, словно имя девочки вытравили клеймом на сердце). Но в спальне ее ждал Карл. Принц крутил в руках глаз-камень. Сейчас он выглядел как обычный кукольный глаз, разве что очень искусно выполненный, тогда как шесть часов назад, когда Зоя выдрала его из Паломы, он скорее больше походил на осколок необработанной породы синего цвета, только кое-как отшлифованной спереди, у того места, где кусок прилегал к глазнице, да с нанесенной поверх белой эмалью.
– Ты рискнул колдовать?
Карл пожал плечами. Ну и к черту, устало подумала Зоя, пусть все идет так, как получится. Игра в прятки с Габриэлем все равно наверняка прописана в сценарии Клариссы, а значит, что бы они ни сделали, она поторопится скорректировать последствия в свою сторону. И это тоже не так важно, потому что Кларисса либо где-то просчиталась, либо так изначально и задумывала, но в ее интересах теперь бы было положиться на Зою и ее напарников, а не подсовывать их в качестве трофея Габриэлю и Медб. Если создание Паломы и могло поколебать ее уверенность на этот счет, то после того, как Зоя уничтожила двойницу, Кларисса должна была бы, при ее уме и расчетливости, оценить мощь первой Виды.
– Хочешь вернуть мне глаз? Спасибо, очень мило, – в голосе Зои не было никаких эмоций. Она ногой придвинула к себе стул, села на него, запрокинула к принцу голову, провела руками от щек к вискам, убирая волосы… Карл едва заметно вздрогнул, когда Зоя взялась ногтями за пластырь на глазу и начала медленно его отдирать. Она намеренно делала это так, чтобы он либо увидел всю кошмарность ее раны, либо отвернулся. Зоя словно хотела его проверить: если не отведет взгляда, значит, и глаз ей хочет вернуть ради увеличения мощи, а не красоты. Если он обеспокоен тем, что я не так сексуально привлекательна, как раньше, то он явно меня разочарует, думала Зоя.
Пластырь она скомкала в кулаке, усилием мышц приподняла веко, разлепила запекшийся глаз… по щеке скользнула к шее кровавая (девушка не сомневалась в этом) слеза. Карл протянул свободную руку, мизинцем поймал каплю и кровью начертил под бровью руну. Другую – ниже, на щеке. Зоя почувствовала, как половина лица у нее онемела. Что творил с ее глазницей Карл, она не чувствовала. Только когда его лицо вдруг приняло необычную объемность и четкость, она догадалась, что операция окончена.
– Спасибо.
Он словно и не замечал ее холодного тона. Облизнул палец, стер руну на щеке Зои и задержал ладонь на ее коже. Зоя скосила глаза на его руку, почти не попадающую в ее угол зрения. Если я посмотрю ему в лицо, он меня поцелует, подумала она с раздражением. Вторая рука принца также прильнула к щеке его Виды, хоть в этом и не было необходимости.
Именно в этой позе и застал их Айкен. Он застыл в дверях, и ни Карл, ни Зоя не заметили его. От соседей, как обычно, доносилась в открытое окно приглушенная музыка.
– Ты помнишь эту мелодию? – спросил Карл, улыбаясь. – Мы танцевали под нее в Румынии, в моем номере.
Зоя сморгнула. На образ нынешнего Карла – с короткими неопрятными волосами, белыми кругами вокруг глаз от солнечных очков – накладывался другой, прежний. Который она помнила сквозь века. И основное различие в них было не во внешности.
«Ради той власти, что я ему дам, он готов ползать на брюхе, как пес. Как унизительно – для нас обоих. Если б я была просто смертной женщиной, все пошло бы иначе. О, Богиня! Я порчу все, к чему прикасаюсь, я всех подминаю под себя. Не хочу, но так получается.»
– Румыния была в другой жизни. И я даже не преувеличиваю, когда говорю так, – девушка покачала бы головой, но ладони мужчины мешали ей. – Все изменилось, пойми.
– Но… Мы должны быть вместе. Как можно ближе друг к другу. Мы созданы…
Зоя сняла руки принца со своих щек.
– Не говори так. Это звучит жалко.
Карл внутренне содрогнулся: одновременно шокированный и разозленный.
– Как ты не понимаешь? Трагедия всей моей жизни – отсутствие тебя.
– Нет, – Зоя покачала головой. – Если ты не лжешь, трагедией твоей жизни станет осознание, что Судьба неизменна и связывает кого ей вздумается.
– Ты всегда говоришь – судьба, но не Богиня. Почему?
Зоя вздохнула, сдула прядь волос со лба.
– Потому что Богиня хочет, чтобы я была с тобой. И я покоряюсь, – девушка встала со стула, наклонилась, как перед алтарем, немного вперед, и прошла мимо, к столу, взяла с него меч. На некоторое время она словно позабыла о принце, будто роднее меча для нее в этом и всех иных мирах не существовало вещи роднее.
– Что же нам делать? – озадаченно произнес Карл, напоминая о себе. В его непонимании было что-то детское, немного капризное.
– Завоевывать для тебя трон, – голос Зои не тронула ни одна эмоция. – Что еще мы можем делать? Возвращаться в Аннувн, прорываться с боем, короновать тебя.
– Ты думаешь, что это тебя успокоит?
– Да. Меня успокоит то, что я выплню условия гейса – своего и твоего.
Зоя достала из ножен меч, начала бесстрастно его полировать. Глаза ее смотрели только на блестящее лезвие, и зрачки не двинулись, когда Карл спросил:
– А ты станешь моей королевой?
И он, и она подумали про себя – это ведь давным-давно нашептала Кларисса. Неизвестно как, неизвестно, когда. Во сне, может быть.
– Разумеется. Как короли женились на сидах, чтобы воцариться в стране, так и тебе понадобится женщина-власть, чтобы упрочить свое правление, – Зоя медленно подняла голову. – Ведь для этого вы меня создавали, и ты, и Габриэль. Просто камни вам не были интересны, а вот женщина вместо них… И вовсе не потому, что вам было одиноко среди пиров и красавиц. Искали меня не потому, что вам были дороги камни, оживляющие меня, – девушка усмехнулась. – Подумай, ведь это неплохо – что я уже не твоею рукой создана. Ты отберешь власть у Габриэля.
Она улыбнулась и вновь опустила взгляд на меч. И в отражении на клинке вдруг заметила Айкена. Зоя не спросила, сколько он слышал, по бледности поняла, что достаточно. Им следовало объясниться, и при мысли о том девушка почувствовала очередную волну усталости. О, если б он снова, как в давние-предавние времена, просто ушел от разговора – физически. Ринулся на кухню, как животное, и в страхе, и в неудовольствии просто ныряющее в свою пещерку. Но вот теперь-то Айкен хотел обсуждения.
Зоя буркнула что-то Карлу, словно уже была обязана отчитываться перед ним (в памяти на миг всплеснулась картинка из прошлого: тронный зал, она на одном колене, отпрашивается на охоту вместе с Мертеном) и вышла в гостиную, пройдя мимо Айкена, но даже не взглянув на него. Молодой человек закрыл за нею дверь, как бы намеренно демонстрируя Карлу, что тому лучше остаться в спальне.
– Нам нужно многое обсудить.
Айкен прошел к столу, не оборачиваясь, сел в кресло. Зоя осталась в нескольких шагах от двери в спальню, и он не обернулся, словно не был уверен в том, что им действительно необходимо поговорить. Как всегда, догадалась девушка, ненавидит выяснение отношений. Раньше она бы ушла, тем более, что он дал ей такую возможность, чтобы пощадить его чувства, но с прошлой ночи она изменилась. Теперь она знала цену и благую силу очищающей боли.
– Да, – она села на диван боком к Айкену, развернув к нему только колени. – Что ты хотел выяснить?
– Наверное, мне следует за это извиниться, хоть я и непреднамеренно это подслушал… Кое-что из разговоров Клариссы с тобой и с Хэвеном. Ты не стала королевой Благих, хотя могла. Почему?
– Угадай.
Непроизвольно Зоя вздрогнула: перед глазами пронеслось видение, в котором Карл и Натаниэль кусали ее лицо, сдирая кожу. Нет, этого, разумеется, не могло быть, но то, как они обошлись с нею, не сильно отличалось от подобного насилия.
– Я хочу, чтобы ты сказала мне это.
Зоя покачала головой. Еще неделю – нет, пару дней назад! – она бы действительно все выложила Айкену, но теперь просто не могла. Он изменился, она – тем более. И, при том, знать это было мучительно. Прежде Зоя не замечала, какая между ней и Айкеном чудовищная разница, а теперь это никак нельзя было игнорировать.
Купер отчасти мог понять девушку. Он тоже почувствовал, как она вмиг отдалилась от него. Если это дело рук ее Богини, думал он, то как она немилосердна к не-сидам! Я бы никогда не доверился ее культу…
– Дела людей и сидов, пойми…
– Не надо. Молчи. – в голосе Айкена послышались нервные, почти плаксивые нотки, и Зоя подсела к нему поближе. Между бровей у нее прочертилась изумленно-страдальческая морщинка. – Я все испортил. Я тебе больше не нужен.
Зоя помедлила долю секунды, а затем улыбнулась и покачала головой.
– Нет, что ты, нет, – она прижала руку к щеке Айкена – такая холодная ладонь, что ему показалось, будто она в перчатке.
– Более лживых слов я еще никогда раньше от тебя не слышал.
Зоя уронила ладонь, словно Айкен ударил ее по руке.
– Мне нужно на воздух.
Теперь она бежала от разговора. Нет, в их отношениях все осталось по-прежнему… По крайней мере, все худшее еще было на месте.
Зоя бродила по Халлу, не имея четкой цели. Выкурила две сигареты без особого удовольствия, зашла в торговый центр и прошла его насквозь, прогулялась мимо парка, некогда сыгравшего такую немаловажную роль в ее жизни… И все это – практически машинально. Снова в себя она пришла только когда рука ее на автомате коснулась гранитного холодного парапета. Как странно, подумала девушка, что я вышла на то место, на котором впервые дала волю своим чувствам к Айкену – дала по-настоящему. Они любовались закатом и бежали тогда под дождем…
Зоя остановилась на середине моста, глядя на реку, текущую внизу: медленно и тихо, как передвигаемая по столу гладкая шелковая лента. На мгновение ей показалось, что она снова в Румынии: болью кольнули сердце воспоминания о том времени. Она была одинока, но счастлива, вспомнила Зоя. Искала Карла, но была полностью «в себе», словно кроме их двоих не существовала никого на свете. И если уж пока они не вместе… Кто другой бы, наверное, страдал, а она была счастлива. Не так явно и мучительно она ощущала надобность в своем принце, как в Канаде.
Зоя покрутила в руках стаканчик с молочным коктейлем, который купила на улице десять минут назад. На трубочке остался вишневый след помады. Летом коктейль бы давно нагрелся, но сейчас, в ноябре, он был ровно той температуры, что и уличный воздух.
– Не слишком ли холодно для коктейлей?
Зоя не обернулась. Она и узнала этот голос, и, в то же время, не могла вообразить себе лицо того, что обратился к ней – да и не хотела. В этом мире ее с каждым днем пугало все меньше и меньше вещей, но, не считая Кроноса, только мужчина с этим мрачным мурлыканьем заставлял волоски на ее затылке шевелиться.
– Кто Вы? Друг Клариссы?
В ответ донесся только тихий смешок – или это был плеск воды под мостом?
– Почему Вы преследуете меня?
– Ты мне нравишься. В Аннувне осталось не так много интересных вещей, – мужчина в капюшоне, а, судя по голосу, это был именно он. – Но ты…
Он втянул носом запах ее волос: стоял достаточно близко, чтобы Зое на секунду показалось, что он ее вот-вот обнимет, она даже невольно представила себе его прикосновение, жесткое, холодное… Он чем-нибудь уколет ее, если коснется, с непонятной уверенностью подумала девушка. Но мужчина не двигался.
– Ты намерена биться с Кроносом, не так ли?
– А у меня есть выбор? – Зоя не стала спрашивать, откуда незнакомец знает. Или подслушал сам, ведь он следит за ней, или Кларисса сказала.
– Выбор есть всегда. Другой вопрос, какие последствия… – мужчина помолчал несколько мгновений. – Знаешь, мне нравится твоя натура. Ты тяготеешь к беспощадной жестокости, но животной, то есть – инстинктивной, практически, так сказать, вынужденной. Жестокость людей и сидов, убивающих из-за выдуманных причин, а не по необходмости, чужда тебе. И это прекрасно.
От таких слов может бросить в дрожь, подумала Зоя. Если б она не была так вымотана, должно быть, ее бы до самых пяток прошила молния страха.
– Вы следите за мной. Я знаю это, а Вы знаете, что я знаю. Ответьте только на один вопрос… Мне следует бояться Вас или надеяться на Вас?
Мужчина помедлил секунду, прежде чем выдохнуть в затылок Зое, прямо под собранные хвостом волосы:
– Лучше бойся.
Она обернулась, не выдержав наконец, но за ее плечом уже никого не было.
Глава девятнадцатая
Высь от знамен черна,
Кони храпят в тревоге,
Пешие, как стена
Против другой стены,
Лучшие – сражены
У. Б. Йейтс
Зоя лежала в ванной, полностью мокрая, за исключением одной руки – той, меж пальцев которой тлела сигарета. Пепел сыпался прямо в воду, но девушка не обращала на это внимания. Она думала.
Богиня… Как оказалось просто получить от Нее отклик! Спроси – и получишь ответ. Богиня добра ко всем в равной степени. Но почему только сейчас, отчего не раньше? Потому ли, что Зоя должна была все-таки выдержать испытание, все не просто так?.. Этот вопрос оставался без ответа. И, возможно, она рисковала не получить его никогда.
«Но важно ли это?»
Никогда раньше Зоя не чувствовала себя такой сильной, такой бесстрашной. Она тренировалась с удовольствием, самозабвенно, не чувствуя боли на месте ран – подживших и еще не слишком… Да и выздоровление ее шло просто магическими темпами: Хэвен подлатал ее, как мог, и уже через два дня на месте влажно поблескивающего расходящегося между нитками шва образовался гладкий шрам, выглядящий… старым. Зоя вынула из воды колено, чтобы снова полюбоваться на белый толстый рубец, усмехнулась, а потом, бросив окурок в воду, встала. Она и так долго просидела в ванне, даже подушечки пальцев сморщились. Девушка кое-как вытерлась полотенцем и накинула на плечи халат: и ровно в тот момент, когда нагота скрылась под алым шелком, дверь за ее спиной распахнулась, и в облако пара вошел Карл. Зоя не стала поворачиваться к нему, только усмехнулась: она все равно безошибочно распознавала силуэт принца в мутном отражении запотевшего зеркала.
– Кажется, ты за столько лет в мире людей не научился стучаться?
Вместо ответа Карл набросил на шею девушке колье. Зоя вздрогнула: холодное серебро было неприятно разгоряченной коже.
– Это взятка? За то, что я обещала отвоевать твой трон?
– Это благодарность.
Зоя повернулась, и Карл поборол желание протереть глаза или провести ладонью по лицу девушки: в свете ванной комнаты блики, отбрасываемые рубинами на ее шее, на секунду показались ему каплями крови, усеявшими лицо и грудь куклы.
Зоя оттолкнула принца плечом и прошла в гостиную. Карл на несколько секунд еще стоял в ванной, вдыхая пар, смешанный со странным запахом своей Виды: фруктовый аромат, нарочито неестественный, смешанный с очень живым, почти животным, ярко-женским, «самкиным» мускусом. Если ни за что другое, то за этот обонятельный удар Зою можно было – теперь – хоть не полюбить, но возжелать на всю жизнь.
Когда принц все-таки последовал за своей Видой, то застал оживленный разговор уже в разгаре: Зоя стояла к нему спиной, от мокрых волос намок неровным теругольником халат на спине, тонкая струйка вдоль позвоночника затемнила шелк до самого пояса; Хэвен энергично рубил рукой по воздуху, не соглашаясь, и только сидящий в углу дивана Айкен сложил руки на груди, глядя немного исподлобья, словно не уверенный, что понимает, о чем речь, и вправе ли негодовать по поводу принимаемых решений.
– Мы не можем просто взять и пойти войной…
– Можем, – слово растянуло рот Зои в оскал, продемонстрировавший оба клыка. – мы и так довольно долго сидели в норе, как трусливые крысы. Габриэль давно растоптал бы нас, если б мог, так мы всегда жалко себя вели! Но мы живы, а значит, он слаб.
Хэвен едва заметно переменился в лице, но не стал возражать. Симонетта была невинной жертвой, попавшей меж жерновов войны сидов, но она была просто маленькой смертной девочкой. Никто из присутствующих не был так же беззащитен, как она. Особенно Вида.
– Я жду твоего ответа, – напряженно сказала Зоя. – Я настроена решительно, но если ты против, я послушаюсь твоего совета. Ты – мой учитель…
– А ты – моя будущая госпожа.
На секунду в комнате воцарилась тишина, только ветер хлопнул на кухне створкой окна. Хэвен встал с дивана и опустился на одно колено перед девушкой.
– Я против, но не могу тебя ослушаться, моя королева.
– Я еще не королева, – Зоя сжала губы в горькую линию. – Сперва для этого нам надо одержать победу. И встань, пожалуйста, мне неловко.
Хэвен развел руками, поднялся и улыбнулся.
– Значит, все решено. Веди нас, Вида, единственная и истинная власть.
И тут встрепенулся Айкен.
– Что это все значит? – он медленно расплел сложенные на груди руки, как-то беспомощно подался вперед, словно маленький мальчик. – Королева? Ты же сказала, что у тебя есть причины не становиться ею…
– Нет, я сказала только, что они были. И даже не назвала их.
Хэвен как можно незаметнее переместился к двери, взял за локоть стоявшего там Карла и ненавязчиво потянул в коридор.
– Пойдемте, Ваше Высочество. Разборки любовников…
– Нет, – шепотом откликнулся принц. – Я хочу послушать.
Зоя и Айкен замерли друг напротив друга, как на картине. Ее выставленное из прорези халата колено блистало жемчужинами непросохшей влаги вдоль вьющегося шелковой лентой шрама. Карл с трудом вдохнул, протолкнул воздух в легкие: Зоя стала жрицей Богини, он понял это, как понял бы любой из сидов, только увидя ее. Больше не зависимая от его или чьей-либо еще воли, Вида обрела независимость и целостность. Пусть изначально иной природы, теперь она стала полноправным существом Волшебной страны. Какие бы заклятия не были в прошлом на нее наложены, теперь они спали с нее – так приказала Богиня. Власть короля перед ней – ничто. И любой житель холмов отныне с первого взгляда мог понять, что из себя представляет Зоя. Ее магия резала глаза, как ветер, забивалась в глотку, почти мучительно душила: во всяком случае, когда она злилась.
А в тот миг она была просто в ярости.
– Значит, теперь ты решила занять трон.
– Не занять, Айкен, но привести на него того, кому я обязана жизнью.
– Жизнью, которую ты проклинала?
Зоя грохнула руками о стол, нагнувшись вперед – дерево заскрипело от силы удара, и Айкен отпрянул, рефлекторно сел назад на диван, отклонился еще дальше, вдавив затылок в мягкую спинку, словно от Зои шел запах не фруктов, табака и шампуня… Впрочем, да: от нее буквально несло силой.
– Почему мне стало так тяжело рядом с тобой?
– Твоя магия. Она пропала. Перешла ко мне, – морщинка между бровей Зои немного разгладилась, когда она задумалась о причине изменившихся отношений с возлюбленным. – Когда ты попытался взять надо мной власть, то будто бы подал знак, что хочешь стать королем. Но я передаю через себя власть только сидам.
– Ты так решила?
– Таков мой долг. Может быть, правильнее было бы сказать: моя природа.
– Ты не нравишься мне такой.
Девушка опешила.
– Какой?
– Ну, такой, как сейчас. Когда ты ведешь себя так, словно тебе никто не нужен, а действуешь ты по независимым от тебя причинам.
Зоя тихо зарычала: гнев заклокотал в горле, ища выхода, и, не зная, как еще сбросить напряжение, девушка перевернула стол, чуть не отдавив им молодому человеку ноги, и встала, упершись руками в стену. Айкен вскочил, попятился к окну. Он не боялся, что Зоя ударит его, но подозревал, что стоило бы. Он любил ее и ничего уже с тем не мог поделать, но впервые так ясно понял, что Зоя очень сильно от него отличается. На ее лице была видна животная, хищническая ярость – зверь за миг до прыжка. Окажись рядом с ней сейчас Габриэль, она бы не стала медлить, как в прошлый раз, разорвала бы его голыми руками. Как бы там ни казалось, но на самом деле Зоя не сильно отличалась от Паломы.
– Прости меня, небо, но как же я устала, Айкен! Казалось бы, ты последний, кто должен бы воспринимать меня как куклу, и все же ты продолжаешь мне указывать, какой быть, чтобы понравиться тебе. Видит Богиня, от нашей связи и так одни беды. Я многократно просила тебя: уйди, чтобы спасти свою жизнь.
– А я всегда отвечал: я не уйду. Без тебя для меня просто нет жизни.
Зоя повернулась через плечо (шелк халата потек вниз, голая кожа выставилась на Айкена, как орудие: кремовую розовость прорезали тусклые, но неумолимо заметные черные полосы).
– Интересно, своей невесте, от которой тебе остались одни воспоминания, а мне – одно платье, ты говорил то же самое?
Кровь отлила от лица Айкена. Еще никогда он так не бледнел: что щеки почти сравнялись цветом с рубашкой. Он хотел бы ответить, но, пораженный столь чудовищной грубостью, только беспомощно смотрел на женщину, которую еще недавно считал самой нежной в мире, и старался сдержать дрожь в губах и плечах.
– А теперь иди. Иди, как делаешь всегда, когда разговор выбивает тебя из зоны комфорта, – насмешливо вскинула подбородок кукла. – Тебе нужно подышать свежим воздухом или никотиновым дымом.
Айкен ринулся мимо нее, мимо Хэвена и принца, как вспугнутый фарами ночью олень. Зоя повернулась к дотоле бессловесным зрителям.
– Как вам спектакль, господа? Я не разочаровала благодарную публику?
– Очень уж ты разошлась, – покачал головой Хэвен. – Но если ты играла ради того, чтобы оградить малыша от Кроноса, я могу тебя понять.
И он ушел на кухню.
Зоя скривила губы.
– Я не играла.
Карл приблизился к ней, протянул пачку сигарет. Обычно они не курили в гостиной, но Зоя теперь чувствовала надобность успокоить нервы. Она, конечно, преследовала цель сохранить Айкену жизнь – но порвать с ним решила совсем не поэтому. Ее тело, настроенное на определнный лад, восприняло его недавнюю грубую силу как претензию на трон, и теперь каждая клеточка ее искусственного тела вопила: не подпускай! А сердце… Что сердце? Зоя подавляла желание постучать себя по груди: камень, не лги мне.
– Бедняжка, – кажется, в глубине души Карл был доволен, хоть и старался не показать этого. – Мне его даже жаль.
Зоя глубоко затянулась, удивляясь, сколько ж в нее помещается дыма…
– Люди ждут, что слова «я тебя люблю» перевернут всю их жизнь. Что что-то изменится, если они это скажут или услышат. Потом расстраиваются, обвиняют… Знаешь, это смешно звучит: «Ты сказал, что любишь меня, а моя жизнь не встала с ног на голову.»
– Мне кажется, что ты считаешь, что это не только звучит глупо, но и вовсе…
– Да, – Зоя повернулась, оборвав собеседника на полуслове. – Но нельзя винить людей, ведь они так мало живут.
Конечно, они могли бы подождать до Йоля, но Зоя вся тряслась от предвкушения. Еще никогда раньше она не ощущала себя такой сильной, такой вдохновленной. Она действительно изменилась. И очень резко – просто бум! Готово. Айкен порой смотрел, как Зоя отжимается: тени очертили сильные напряженные мышцы плеч. Она еще никогда не отдавалась тренировкам с таким воодушевлением, думал он, и глаза никогда не светились такой решимостью. Он и сам заразился ее настроением, он ждал битвы, то и дело вспоминая сладкие ночи охоты на броллаханов. Молодой экс-полицейский жаждал действия, буквально физически ощущая, что мышцы гудят, не получая достаточно работы, а организм тоскует по адреналину, кипятящему кровь. Встречи с Кроносом Зоя ожидала как праздника, как рождественского утра – и именно в рождественскую ночь маленький отряд наконец собрался выступить в поход. Айкен не стал вопрошать, отчего была выбрана именно эта дата: несмотря на ощущаемое им внутреннее единение с Зоей, внешне они все больше отдалялись друг от друга. Бывали дни, за которые они не говорили друг другу ни слова. Айкен спал в гостиной на диване, больше никакого секса между ними не было, и даже – ни единого поцелуя за все время. Но все же, порой Зоя нежно касалась тыльной стороной ладони скул, шеи молодого человека, и он понимал, что все еще невообразимо важен для нее. Или… воображал, что она пытается сказать ему именно это своими прикосновениями.
Впрочем, в тот момент, когда их квартет шагал по ночным улицам, подгоняемый холодным ветром в спины, вряд ли уже имело значение, кто с кем спит и целуется, такие вещи обесцениваются перед решающим боем. А в том, что бой с Кроносом станет решающим, Айкен не сомневался. Пистолет успокаивающе оттягивал его карман. Зоя тоже подозревала, что подступает некий переломный момент – и за секунду до того, как ее рука разжалась, а карточка с руной спланировала на сухую землю пустыря, она подумала, что, возможно, стоило поцеловать Айкена или хотя бы просто сказать, что она его любит.
Потом из всех минут, что она упустила, Зоя больше всего жалела об этой.
– Это не похоже ни на одно из мест, где мыраньше были, – озадаченно протянул Айкен. Карл фыркнул у него за спиной.
– Аннувн большой. Больше, чем ваш человеческий мир.
– Ну, это как сказать… Если брать в расчет всю вселенную… – включился в разговор Хэвен. – Я занимался этим вопросом все то время, что был в изгнании в Халле. Я-то память не терял. В общем, насколько можно судить, Аннувн – такой же мир, как и тот, в котором существуют люди, только параллельный.
– Вот как, – Айкен озадаченно взъерошил волосы на затылке. – Так, может быть, в таком случае, вы правы, что веруете в Богиню, а не Бога? Ваш-то мир, возможно, именно Она и создала.
– Я даже не сомневаюсь, – ухмыльнулся дини ши.
– Хватит болтать, – шикнул на них Карл. Он пытался казаться крутым и бесстрашным, однако не мог сдержать дрожи и не решался обогнать Зою, хоть лучше нее знал, куда идти.
Сразу после того, как руны сработали, квартет переместился на огромное каменное плато, под палящее темно-оранжевое солнце. Все вокруг было серым, все – насколько хватало взгляда, даже пыльный воздух. В центре плато, как чаша, полагалась огромная выемка со ступенчатыми стенами, вызывавшая сразу ассоциации с местом жертвоприношений. И не без причин.
Зоя приказала спускаться и «сделать то, что нужно», а сама тем временм запрыгала на одной ноге, снимая зимний сапог: температура на плато превышала двадцать градусов. Мужчины ограничились тем, что сбросили пальто в кучу и затем спустились по лестнице вниз. Яма заканчивалась темным каменным мешком, сырым и прохладным (хотя, конечно, несравнимым с канадским декабрем). В середине высился, как нарыв, болезненный нарост, серо-бурый шероховатый камень. Карл подошел к нему, провел ладонью по холодной поверхности, глубоко вздохнул… И достал нож.
«То, что нужно» оказалось каплей крови. Карл был единственным, кто понял суть приказа, и, в общем-то, он был единственным, кто подходил для выполнения ритуала призыва. Только королевская кровь могла вызвать Кроноса в то время, когда он сам этого не хотел. Принц охнул, взрезав палец, и потряс рукой над камнем. Алые брызги окропили жертвенник. Карл мгновенно сжал кулак и прижал его к груди, словно не был уверен, что не жалеет о том, что только что сделал, какими бы у него с соратниками ни были мотивы.
Несколько секунд ничего не происходило. Но ровно в тот миг, когда все подумали: не сработало! Воздух над камнем сгустился и задрожал, как над костром, начал уплотняться, тянуться ввысь – так далеко, что приходилось запрокидывать голову. На миг стало тяжело дышать, словно в пустыне, кашель защекотал горло… И в мгновение ока все странные ощущения пропали. Только остался странный резкий запах, да над камнем завис огромный торс с руками толщиной в вековые дубы. Айкен с трудом различал лицо Кроноса, на миг ему показалось, что оба глаза древнего духа закрыты, а на лбу сияет небольшое лучистое солнце. Но как там было на самом деле, он с такого расстояния уверенно рассмотреть не мог. Огромная фигура была явно не во плоти в своем святилище – просто проекция. Возможно, Кронос считал ниже своего достоинства являться телесно, а быть может, его настоящее воплощение не сильно отличалось о того, что квартет на данный момент видел.
– Кто и по какому праву вызвал меня в неурочный час? – прогрохотал Кронос. Голос его действительно напоминал гром: так же оглушающ, так же грохочущ. Слова угадывались с трудом.
– Я.
Зоя выступила из-за спин напарников и вскинула голову. Она боялась, что ее не заметят, но Кронос мгновенно выделил ее из группы остальных. Очевидно, почему – он был ее истинным создателем, а не Карл, просто слепивший оболочку. Кронос чувствовал, что внтури Зои горят те камни, что он создал, если конечно, они вовсе не являлись частичкой его тела.
– Кронос, Кронос… Или мне стоит называть тебя Петбе? – Зоя тряхнула челкой. – Или сам Дьявол?
– Ни одно из этих имен не является моим настоящим. Вы, люди и сиды, выдумываете мне имена, потому что так можно наделить меня теми свойствами, которыми я не обладаю. Так зачем вы потревожили меня, если еще не пришел мой день сбирать кровавую жатву по вам?
– Говорят, принц Габриэль хочет заручиться твоей поддержкой в грядущем бою, – Зоя развела руками. – Нам это не нравится. Мы хотели бы договориться…
