Literary Yandere
Живая: Принцесса ночи
Глава двадцать вторая
Если хочешь быть свободным, добудь сам себе свободу.
Эпиктет
На следующее утро зарядил дождь. Зоя не тренировалась, чтобы поберечь силы перед решающей битвой. Это будет последняя, думала она, либо мы все погибнем, либо победим, другого не дано. И в ее руди ворочалось что-то склизкое, черное, мерзкое – страх, не иначе. Никакой физиологии, только чувства. День обещал быть тяжелым – девушка раскаивалась, что переспала с Карлом, не так это было, как она ожидала, просто бездарная растрата времени и энергии. Никакая магия от их соития не пробудилась, удовольствие оказалось чисто физическим. Это даже было неплохо, но как-то приглушенно, издалека – словно она в то время была под действием снотворного. Даже их свидание в Румынии в ее воспоминаниях было иным, более ярким, более чувственным.
Зоя застыла у кухонного окна, не в силах оторвать взгляда от бегущих по стеклу потоков воды. Улицы сквозь них видно не было, только расплвычатые серо-бурые пятна – дома, деревья. Курить не было сил и уже не хотелось. Уже давно, на самом деле, не хотелось.
– Ты переживаешь?
Зоя обернулась. Позади нее стоял Хэвен – очень близко, наклонясь, словно ожидая что-то увидеть за плечом девушки, будто она могла прятать нечто любопытное в кольце рук на груди. Волосы у мужчины были мокрыми – то ли он принимал душ, то ли выходил на балкон. А может быть, и на улицу. Первый ливень весны всех притягивал.
– Дождь – хороший знак. Мы однажды уже выиграли битву при дожде.
Зоя вздрогнула.
– Когда я потеряла глаз? Хороша победа.
– Нет, раньше. Ты, наверное, не помнишь.
– Память ко мне вернулась.
Хэвен отступил на шаг. От него совершенно по-особенному пахло табаком и влажной тканью, мокрыми волосами, очень мужской запах, который понравился бы Зое на Айкене. Но и исходящий от ее учителя, он… успокаивал.
– Память-то – да, но тебе все же приходится прилагать усилия, чтобы разобрать свои воспоминания по крупицам. Ты для этого слишком человек. Теперь. Во всем есть свои минусы. Кстати, что, наш щепетильный принц понял, что с его стороны глупо выговаривать короне, что она побывала на слишком многих головах? Впрочем, если Карлу недоступно осознание, что ты теперь – живая, не его это вина, царственные особы часто избирательно туповаты, как шкодливые дети. Когда им невыгодно, они то ли прикидываются непонимающими, то ли действительно не пускают в разум и мысли.
Зоя улыбнулась, чувствуя, как теплеет в груди от слов учителя: он сказал, что она живая! И тут Хэвен разъяснил ей, что имел в виду, так, что она этого не ожидала. Он осторожно взял ее за плечи, развернул к себе, взглянул, словно отец, наставляющий дочь перед свадьбой:
– Ты должна быть очень осторожна в этом бою. Да, ты выживешь, если у тебя вырвут сердце, потому что теперь в тебе две души. Но именно эти-то души и делают тебя более человеком, более уязвимой, чем до этого.
Зоя вздрогнула. Так значит, она сама себе придумала, что в ней осталась частичка Айкена, осколочек их любви – все было проще.
– Глаз, что ты вернула от Паломы, содержит в себе душу Симонетты. Если вздумаешь рискнуть рубином, помни про сапфир, – Хэвен наклонился, поцеловал девушку в лоб и отпустил ее плечи.
Вот как, думала Зоя, глядя на то, как учитель затворяет за собой дверь в коридор. Он поделился с нею военной хитростью.
День перед битвой все трое: Зоя, Хэвен и Карл провели в намеренной праздности, почти тяжелой, почти граничащей со скукой. При этом, все трое ощущали, как аккумулируется в них сила, нарастает напряжение: словно напружинившийся перед прыжком леопард, напрягший все мышцы. И для Зои часы до решающей схватки словно были отмерены заранее: как только настало утро, она отбросила одеяло и села на постели. Карл спал в гостиной, там, где раньше она проводила ночи на диване, когда только-только познакомилась с Айкеном, рядом с собой девушка принцу лежать не позволяла. Хоть что-то должно было, по ее разумению, оставаться недоступным для него до их свадьбы. Впрочем, от этого слова Зое становилось почти плохо – как-то мерзенько, противно на душе, как от мела, забившегося под ногти. Как могло случиться так, что в девятнадцатом веке ей удалось выйти замуж по любви, а в первый год двадцать первого века она покорно отдавала себя – как вещь? По иронии судьбы, именно тогда, когда в ней меньше всего от вещи и осталось. Когда она наконец приблизилась к настоящему существованию так близко, как еще никода раньше…
Зоя прошла в ванную, думая обо всем этом, не потревожив ни Карла, ни Хэвена: пусть поспят еще хотя бы полчаса. Но когда она вышла, плохо вытершаяся, в мокром халате и со стекающими на воротник с волос каплями воды, учитель уже был полностью готов – одет и вооружен, а принц натянул рубашку и брюки. Мужчины собрались на кухне: Карл дул на горчий кофе, зажав между пальцами левой руки (мизинчик был пафосно оттопырен) крекер, Хэвен готовил омлет (перевязь с мечом и айкенова наплечная кобура ему, кажется, не мешали).
– Будешь…?
– У меня нет аппетита, – вяло отозвалась Зоя. Отчасти он пропал еще и оттого, что солнце подсветило Хэвена сбоку, и, прищурившись, его можно было принять за Айкена.
– Ты должна поесть. Слишком живая, чтобы отказаться от еды. А нам нужно выдержать этот бой.
И ей пришлось съесть все до крошки. Потом они оделись и вышли из дома. Было странно отправляться на бой ясным днем – впервые за все время. Но полдень так же страшен, как и полночь, напомнила себе Зоя, это такой же точно магический рубеж.
Солнце уже почти по-летнему пекло, подтверждая ее слова. Это был необычный день. Вся природа словно трепетала в унисон с тремя путниками.
– Когда перестанет поступать оплата за квартиру, люди заподозрят неладное. Взломают дверь – и что увидят? – размышлял, потирая небритый подбородок, Хэвен.
– Ни единого следа Айкена Купера, – хмыкнул Карл.
– Если его исчезновение сочтут преступлением, оно никогда не будет раскрыто. И я рада. Он должен был закончить жизнь таинственно.
Карл проглотил слова: просто он никому не нужен. Принц предпочел завести разговор о другом. С каждой минутой, с каждым шагом, приближавшим их к пустырю, он все сильней хотел пойти на попятную.
– Еще не поздно повернуть назад, – шепнул Карл. Зоя обернулась, свирепо взглянула на принца: ноздри раздувались, как у зверя.
– Нет. Поздно. Я возведу тебя на трон, если пойдешь со мной, клянусь, но если нет – я пойду все равно. Ради памяти Айкена, Дэйва и Симонетты.
Карл опустил голову, тяжело, как пьяный, и покорно, как вол.
– Ты боишься? – улыбка Хэвена демонстрировала оба клылка. Не было понятно, кого именно он спросил.
– Ужасно, – тряхнула челкой Зоя, тем не менее, предвкушающе облизывая губы. Сердце ее ухнуло и забилось – тяжело, гулко, как камень, а не как живой мягкий орган.
Тянущее чувство грядущего момента истины, конца – в том или ином смысле, предощущение боли, как натянувшая кожу игла, заноза за миг до того, как войдет в плоть. «Кажется, я всю жизнь ждала именно этого дня.»
– Это настоящая война, – ухмыльнулась Зоя, трепеща, как на американских горках, ровно в тот момент, когда они вошли на пустырь. Но не успела троица сделать и пары шагов, как в центре пустого пространства перед ними возник небольшой отряд, возглавляемый Габриэлем. Король мял в руках использованную карточку с руной невидимости.
– Ой, какая неожиданность. Свидание!
Зоя вышла вперед, раздвинув напарников плечами. На ней было ярко-алое атласное платье-солнце, едва скрытое накинутым поверх легким пальто, и туфли на высоких каблуках – тоже ослепительно красные. На бедре висели сразу два меча – ее собственный и трофей, добытый в бою с Паломой. Очень красиво и в стиле Дворов – выйти на бой в вечернем наряде. Одно движение, и расстегнутое пальто с плеч девушки стекло на землю.
– Хотела напасть исподтишка? Не удалось! – торжествующе возопил Габриэль, воздевая над головй меч.
Зоя медленно выступила из туфель, оставив их позади.
– Хотела. Но так даже интересней. И откуда же ты знал, что мы придем? Впрочем, не отвечай. Кларисса. Я передам ей спасибо.
– Если выживешь! – король потряс клинком, так что на землю брызнули солнечные зайчики, игравшие на лезвии, – Я надеялся, что ссылка изменит тебя, что ты поймешь, как забываешься, но нет! Видимо, единственный способ сладить с тобой, кукла, это переплавить в новую, идеальную Виду. Ты, видать, возомнила себя чем-то большим, чем просто предмет… Никак легла под принца и возгордилась?
Зоя безразлично пожала плечами, показывая, насколько глубоко ей плевать на слова Габриэля.
– Я пришла тебя убить. Не слушать.
Хэвен тронул ее за плечо, шепнул:
– Не время. Наоборот.
Зоя прекрасно его поняла. В прошлом она так усердно избавлялась от гнева, но сейчас он требовался ей – этот бой должна была питать ненависть. Зоя не стала спрашивать у учителя, почему он решил, что так будет лучше, просто кивнула и прокрутила в голове слова Габриэля.
– Что ж, будь по-твоему. Ты хотел меня обидеть – тебе это удалось, король, – девушка нарочито медленно достала свой меч из ножен. – Теперь раскаивайся в этом!
Она бросилась на него, и он ответил ей атакой, мечи куснули друг друга, звеня.
– Вот уж неожиданность, король! – рассмеялась Зоя. – Я думала, ты стал трусом, прячущимся за спинами придворных и стражи!
Он не ответил, только зарычал и атаковал ее сбоку, меня в то же место, что и когда чуть не вырвал ее сердце. Но теперь девушка без труда ушла от удара. И все же, от удивления глаза ее расширились: о, а Габриэль вспомнил, как биться! Они кружили друг против друга, Зоя смеялась, больше не чувствуя страха, только восторг, подобный тому, что щекочет грудь изнутри, когда взмываешь на качелях параллельно земле. И в то же время, девушка знала, что это уже не игра. Если раньше каждый бой она начинала с поддразнивания, с демонстрации своей удали, пусть не всегда это шло ей на пользу, теперь же она не могла рискнуть ни одним из своих камней, пусть ныне и владела двумя душами сразу. Каждый удар должен был достигать цели – или хотя бы пытаться ее достигнуть.
Зоя наскочила на короля, как лошадь, вставшая на дыбы, опрокинула, и оказалась обеими ногами на его ребрах. Габриэль успел только изумленно охнуть: одновременно вверх взмыл меч Зои, а из кармана мужчины рассыпались на размокшую землю пустыря карточки с рунами. И в следующий миг полыхнула ослепительно яркая вспышка – король и девушка пропали.
Они оказались в тронном зале Неблагого Двора. Все в той же позе: она сверху, попирающая его грудь, они рухнули с небольшой высоты – во всяком случае, занчительно меньшей, чем им было бы на самом деле лететь от потолка зала. Зоя покачнулась и не удержала равновесия, Габриэль буквально смахнул ее с себя: бросил под ноги противнице карточку, и Зоя отскочила, опасаясь ожога. Не зря: руна взорвалась, проделав дыру в нарядном мундире короля, однако ж его кожу оставив нетронутой. О да, тот Габриэль, что сейчас предстал ее глазам, разительно отличался от того визгливого труса, что натравливал на нее Наккилэйви.
– Не только Мертен учил тебя драться, Вида, но и я тоже – или ты забыла?
– Нет, – Зоя сощурилась. – Но что же заставило тебя так измениться? Неужто страх потерять трон?
Король презрительно рассмеялся в лицо противнице.
– Скоро здесь будут все мои стражники! Ты или сдашься, или убьешь их всех – но тогда тебе станет некем править!
– Храбрись, храбрись, но не слишком, – произнесла она издревле известную фразу. – Что ж, ты должен был бы предупредить раньше, чем во мне проснулась жажда крови.
Губы девушки медленно раздвинулись в хищной усмешке, а на плечах вспухли черные полосы. Она не лгала: она действительно не собиралась щадить никого, кто решился встать на сторону Габриэля. И не важно, из каких соображений: страха или искренней преданности. Недостаточно лояльные подданые были ей не нужны.
– Что ж, назовем это… очисткой Двора от мусора. – В двери зала вбежали воины в белых и серебристых доспехах – очевидно, благие, подмога от Медб. – Дворов…
«Что ж, и с этими разберемся.»
Зоя достала второй меч и приняла на себя толпу бойцов, как волну прилива. Ее сдвинули с места на несколько метров – налипшая на ступни грязь заставляла ноги скользить по мрамору пола. Она оказалась отрезана от Габриэля сотней вооруженных дини ши и слуа. И тогда девушка вспомнила, как билась на потеху Габриэлю века назад: что ж, если по мрамору идти тяжело, она пойдет по мертвым телам.
Она работала мечом так, что тело от усталости заныло быстрей, чем через минуту. Пот и чужая кровь заливали глаза, ступни начали скользить еще больше, если попадали не на труп, а на пол: мрамор тут и там окрасился алыми и черными лужицами. Каждая – чья-то смерть. Зоя была вынуждена вскоре снизить темп, больше не в силах успевать рубить быстрее, и ее начали доставать, мечи и шипы втыкались в тело тут и там, жгли, разрывали кожу, ранили. Но Зоя едва обращала на это внимание, видя перед собой только цель: Габриэля, замершего у трона. Она упорно прорубала себе дорогу сквозь стражников короля.
– Вот тебе минутка отдыха, – шепнул на ухо родной голос. Учитель! – Хотя бы меч отряхни.
– Спасибо, не нужно, – мурлыкнула девушка, чувствуя мгновенный прилив свежих сил. – Ты только прикрой меня сзади.
– Конечно!
Его жесткие лопатки прижались к ее голой в вырезе платья спине. Мелкие ранки мгновенно заныли, но и это только подстегнуло девушку. Учитель и ученица работали не вдвое – в четыре раза эффективней, чем поодиночке.
– То, что ты делаешь в бою – просто ужасно, – хохотнул между делом Хэвен. – Неужели забыла все, чему я тебя учил?
– Если честно… – спина к спине, учитель и ученица одновременно рубили и кромсали врагов, словно единая четырехлопастевая машина. – То да, многое забыла. Но ты ведь напомнишь мне после боя?
– Если ты останешься невредимой.
– О, не беспокойся! Я как раз потому делаю так много ударов мимо техники, потому, что мне нравится быть живой.
Двусмысленно прозвучали эти слова. Хэвен позвоночником чувствовал, как колотится тяжелое рубиновое сердце в груди Зои, отдаваясь по всему ее – и его – телу. Пусть, это было не совсем так, как у смертных, но, определенно, Зоя теперь была живой – в полном смысле этого слова, ни на йоту меньше, чем когда рядом с ней был Айкен. Вот что, подумает потом Хэвен, перешло к ней в тот день, когда Купер сплоховал и влил в нее всю свою магию без остатка: еще и его жизненная сила. Вот отчего он оказался столь легкой и привлекательной добычей для Сатурна.
Так, в виде, подобном индийскому богу Вишну, учитель и ученица достигли трона. Хэвен замер у подножия, сдерживая толпу, а Зоя начала подниматься по ступеням к королю. Габриэль сидел неподвижно и смотрел на приближающуюся к нему Зою (сама алость, словно воплощение богини Махи), преисполненный странного достоинства – большего, чем когда-либо, лишенный страха, уверенный в себе. Девушка даже запнулась на последней ступеньке, будто накололась на его взгляд – острее, чем копье. Заминка чуть не стоила ей руки: из-за трона на нее выкатились двое дини ши, и Зоя едва успела отбить удары обоих. Но когда этих нападавших сменили следующие, она уже была готова. Зоя не двигалась с места. Ей незачем было: с двумя мечами, своим и Паломы, она без труда уничтожала каждого, кто старался поразить ее. Никто не мог даже приблизиться на достаточное расстояние, чтобы ранить куклу.
Когда Карл ворвался в зал, его глазам предстали горы трупов и Зоя – на возвышении, с алыми ногами до самых колен, забрызганным кровью подолом, тяжело дышащая… Опасная и как соперница в бою, и как соблазнительница – гладкая, плавная, подобно Эсфири кисти Шассерио. Она отрубила голову последнему нападавшему ровно тогда, когда их – Зои и Карла – взгляды встретились.
– Королева не берет пленных?
– Берет, – Зоя утерла из-под губы каплю крови, долетевную до лица. – Но я пока не королева.
Она взмахнула мечом, очищая его от крови, и брызги попали на лицо короля Неблагих, все так же недвижно и вальяжно расположившегося на троне. Прежний Габриэль вздрогнул бы и утерся, быть может, даже вскрикнул, но этот чернокудрый мужчина даже не шелохнулся, словно ничего не произошло. Зоя внимательно всмотрелась в его лицо: он нацепил маску безразличия? Или же напротив, сбросил личину слабака и труса, которой прикрывался, творя свои деспотические преступления? Подданные были в силах терпеть его сумасбродства, только испытывая к нему жалость? Или же Габриэль просто сошел в один момент с ума – и расщепился на две мало похожие одна на другую личности?
Ответы узнать было невозможно.
Пока Зоя изучала скучающее лицо монарха, расстановка сил в зале вновь изменилась. По едва уловимому выражению, скользнувшему во взгляде Габриэля, кукла поняла, что он ждал этого: пока на поле битвы явятся не просто отряды Благих, а сама прекрасная королева Медб. Зоя почувствовала ее пронзительно-весенний аромат еще до того, как обернулась.
– Пришли умереть, Ваше Величество?
– У нас с Габриэлем был заключен договор. Я просто выполняю его.
Золотоволосая красавица пренебрегла доспехами – как и сама Зоя, и Карл, и Хэвен, и Габриэль. Белое платье в пол, с двумя боковыми разрезами до бедра, подчеркивало ее фигуру, словно королева явилась на бал, а не на войну. Только живот опоясывал сверкающий корсет, и Зоя была уверена, что его не пробить никаким оружием. Но незащищенная грудь, шея, отсутсвие шлема… Медб так самоуверенна? Или после того, как она вырвала Зое глаз, она вообразила, что Вида ей не соперница? Впрочем, за спиной повелительница вела пополнение: белые мундиры благих вперемешку с черными одеяниями и доспехами неблагих. Сколько же народу должно сегодня погибнуть?
– Что ж, знакомо. Поверишь ли, я сама здесь выполняю договор с Карлом, – Зоя начала медленно спускаться к противнице. – Если мне не убить Габриэля прежде тебя, пусть так и будет. Скажи своим людям, чтобы подождали, я займусь ими после того, как покончу с тобой, не раньше. Если, конечно, они хотят разделить судьбу… тех, кого видят лежащими здесь.
И тут Медб попятилась. Когда Вида встала у подножия возвышения, ведущего к трону, королева рассмотрела, что на руках и ногах ее противницы не красные чулки и перчатки, что платье и волосы, даром что и без того алые, вымокли в крови насквозь. Медб затравленно оглянулась, окидывая взглядом горы мертвых тел – своих бойцов в том числе.
– Ты… одна убила их всех?
– Что ты. Хэвен помог, – Зоя ткнула пальцем себе за плечо, туда, где стоял учитель. – Помнишь его? Дини ши Мертен, генерал. На его счету ровно половина, я не собираюсь приписывать себе чужих заслуг.
– Это все равно очень много.
– Что ж, спасибо, если это был комплимент.
Королева не ответила. Кровь медленно отхлынула от ее лица, шея напряглась – то ли во внезапном спазме, то или от попытки сдержать рвущиеся наружу слова. Зоя терпеливо ждала, чем же закончится эта сцена.
– Я не прикасалась к тем мерзостям, что творил из грязи и краденых душ Габриэль! – наконец выкрикнула Медб так отчаянно, что кончик ее носа покраснел.
– Не верю, – мрачно покачала головой Зоя. Падавшая от челки на ее лицо тень делала ее вид еще более зловещим. – Лгунья. Вы же любовники! Разве ты разделила с ним только постель?
Медб переменилась в лице. Румянец вспыхнул на ее щеках, как у лихорадочной больной, нос сморщился, словно у гарпии. На миг красота белой леди сменилась уродством – пусть не дольше доли секунды, но контраст был слишком разительным, так что кукла даже вздрогнула.
– Как ты смеешь говорить такие вещи, подстилка смертного? Я вырву твой язык! Ты не имеешь права судить, ты ничего не знаешь, ты, ты… Взгляни на себя и на меня, ты должна была бы пасть ниц и распластаться, если б в тебе была хоть капля совести… или мозгов, дрянь! Ты просто грязь, пыль под ногами таких, как я Габриэль.
Ого, мысленно присвистнула Зоя, здорово ее проняло! Любопытно, почему? Ревность? Или дело в чем-то другом?
– Первые леди Благого Двора не смеют на меня даже взора поднять, а ты уж тем более… – королева не смогла продолжить, переполненная чувствами, тяжелое дыхание замкнуло горло.
– Как ты только так живешь? – Зоя прищурилась, словно ей и впрямь было интересно.
– Как же? – Холодно откликнулась Медб. Она уже знала, что кукла постарается ужалить ее ответом.
– Каждую минуту, каждую секунду своей довольно долгой жизни помнить о том, что ты уникальна. Что ты хороша. Великая королева и достойная женщина. Я хочу узнать только одно – как ты можешь так жить и не лопаться от самодовольства?
– Ах ты! Жалкая наложница преступника, предавшего свой род, свой Двор и все представления о чести! И какой же ты досталась ему? После кого? Даже в постель к изгнаннику перелезть из кровати смертного – хуже некуда. Лучше б ты вынырнула из канавы – и то была бы чище!
Медб перевела дух, выдохнув в последние слова все, что было в легких, выжав себя в последний натужный крик. Зоя смотрела на противницу молча, только наморщила лоб, словно не понимала, зачем королева так распалилась. Еще меньше она понимала, к своей, однако же, радости, что ее вовсе не задевают оскорбления.
– Все сказала, что хотела? А теперь бейся, иначе я решу, что ты трусишь и оттягиваешь момент.
– Ну нет! Такого оскорбления я не спущу! – проревела правительница, однако ж и после того не тронулась с места. И тогда Зоя вытянула вперед руку с отставленной ладонью. Медб затравленно посмотрела на нее.
– Ты не можешь отказаться, – улыбнулась Зоя. – От судьбы не отказываются.
Медб вытянула дрожащую руку и соединила их с противницей ладони.
Женщины были недвижны едва ли секунду – Зоя прянула вперед, отталкивая противницу от себя, толкнув королеву эфесом меча в защищенный корсетом живот. Еще не раня, еще – играя. Однако в этой битве кукла отучилась долго развлекаться перед тем, как бой перерастет в поединок не на жизнь, а на смерть, и уже следующий ее удар был на поражение, еще не успевшая как следует сосредоточиться королева ойкнула, когда кончик меча прорезал одну из лямок ее платья, а на коже осталась набухшая кровью полоса.
И уже следующим ударом женщины скрестили мечи. Металл скрежетал о металл, едва ли не сыпя искрами, каждое усилие с той или иной стороны оставляло на лезвии зазубрину.
Настоящий, серьезный бой не длится долго, как знали обе. Сейчас они схватились раз – и до победного конца. В живых останется только одна, это читалось во взгляде и той, и другой.
«О, мне очень понравилось быть живой!»
Зоя расслабила руку, уходя с линии атаки и позволяя Медб выбить у нее из рук меч – чтобы королева качнулась вперед, потеряла равновесие. Стоило золотоволосой правительнице пошатнуться, как вторым мечом кукла выбила у нее из рук клинок. Медб фыркнула по-кошачьи, бросилась на противницу совершенно примитивно, как ведьма: со скрюченными когтями пальцами, но раньше, чем дотронулась до лица врага, вскинула ногу и сбоку ударила противницу по корпусу. Зоя не выпустила меч из рук, но и не устояла, рухнула на пол, откатилась неловко в сторону, уходя от удара каблуком, снова вскочила.
– Ты должен вмешаться, – выкрикнул Хэвену Карл, боясь, что его кукла может проиграть. Но дини ши покачал головой.
– Твоя леди-власть решает все сама. Иначе она бы просто не была властью.
И Зоя, и Медб оказались безоружными. Кукла ухмыльнулась, подмигнула и кивнула королеве так, чтобы заодно убрать с глаз мокрую челку.
– Будем драться как чернь, с голыми руками?
– Нет! – рявкнула Благая и бросилась к своему мечу. Зоя ринулась ей наперерез.
– А я решила иначе, Ваше величество! – рявкнула она, сбивая королеву с ног.
Они покатились ало-белым клубком по полу, перемазываясь в крови еще больше, сплетаясь в узел… Медб вырвалась, встала, пошатываясь, морщась от омерзения – она с ног до головы перепачкалась. И этой доли секунды, в которую королева смотрела на свой подол, Зое хватило, чтобы вскочить – и одновременно ударить врага ногой снизу вверх, опираясь на руки. И, крутнувшись, встать.
Медб тяжело рухнула навзничь, вскинула на противницу полыхающий гневный взгляд. То ли после удара у правительницы свело челюсть, то ли она поняла, что говорить уже нечего и незачем – Благая покорно распласталась в луже крови, как пойманный мотылек, только губы кривились и дрожали, да на лбу пульсировала жилка.
Заложив одну руку за спину, Зоя безмолвно протянула королеве вторую. Прошло несколько секунд, Медб недоверчиво смотрела на протянуте ей грязные пальцы, но, спустя почти минуту, схватилась за запястье Зои, словно они были лучшими подругами. Однако кукла так не считала – она дернула Медб на себя и пронзила ее грудь мачете. А затем отпустила руку противницы, позволяя королеве вновь упасть на пол. Корона соскочила с головы Медб и покатилась по полу, Зоя остановила ее ногой. Нагнулась, подняла и надела себе на голову. Усмехнулась:
– А ты, – бросила она, не поворачивая головы, стоявшему невдалеке Карлу. – Пойди возьми корону Габриэля. Они принадлежат нам по праву!
Она вскинула руку с мечом вверх, величественная и прекрасная, капли крови с короны терялись в ее красных волосах… И армия Габриэля застыла на миг, опустила оружие и в едином порыве благоговения опустилась на одно колено.
– Армия приветствует свою королеву, – сказал Хэвен из-за спины Зои. Кашлянул коротко и влажно, болезненно. – Они признали тебя.
Прямо стоять остался только Габриэль.
– Сдавайся, – сказал ему Карл.
– Хочешь меня убить? – Габриэль поднял кулак, бросил на него хитрый взгляд, и Зоя прищурилась, гадая, что же король сжал в руке. – Ну, рискни! Только тогда ты никогда не получишь то, что у меня есть.
Меж пальцев Габриэля сверкнул гладкий опал, и Зоя вздрогнула, догадываясь, какую великую драгоценность может предложить нечестивец за свою жизнь.
– Я ведь старый друг Кроноса, Вида, – захохотал Габриэль (Карл поморщился от этого звука, досадуя, что он – брат, к тому же, близнец этого безумца). – Заключить еще одну сделку для меня не составило труда. Я выторговал у него душу твоего смертного любовника. Вот только ты ее никогда не получишь!
– Даже не хочу спрашивать, что ты отдал взамен!
Габриэль и не ответил. Он поднес камень к груди и вдавил его… Опал исчез в плоти, словно утонул в мягком масле.
– Рискнешь убить меня – и его душа пропадет из этого мира навсегда.
Зоя шагнула к свергнутому королю, но только раз, растерянная.
– Вот ты дурак, – рассмеялся Карл, наблюдая эту сцену. Он подошел к девушке, взял ее за плечо, не успокаивающе, по-хозяйски: «моя власть». – Если б мы тебя прикончили, твоя душа переродилась бы в другом теле. Да, королем ты бы уже не был, да, может быть, и забыл бы все. Но ты все-таки сумасшедший. Или идиот.
– Что же мы будем делать с ним? – Зоя качнула мечом по направлению к Габриэлю. Карл пожал плечами.
– Я еще не решил. Наверное, подвергнем его одной из тех пыток, которые он приберегал для нас или твоих канадских друзей. А пока – в темницу его. Пусть подождет там моего королевского решения.
Габриэль издал негодующий вопль, перешедший в изумленный взвизг, когда двое дини ши из его гвардии шагнули и взяли тирана за плечи, заломили ему руки за спину, и согнули в почтительном поклоне. Корона слетела с его черных кудрей и покатилась по полу – прямо под ногу Карлу и его Виде.
Зоя нагнулась, подняла золотой круг, украшенный магическими камнями – такими же, что были в ней. И в этот момент она почувствовала небывалую слабость, понимая, что настал момент моментов. Даже воздух вокруг нее, казалось, сгустился, затрещал от напряжения, как в преддверии грозы. Зоя протянула корону над головой Карла. Он наклонился, позволяя ей увенчать его.
– Сим возвращаю тебе трон, принц. Отныне можешь отринуть прежнее имя – ты больше не человек, ты король сидов. И больше не свободный7, ибо власть – это бремя. Клянусь стать твоей властью. Твоей Видой.
Они завершили ритуал и скрепили ее поцелуем. И еще какое-то время стояли так: новый король Неблагого Двора Натаниэль держал за плечи свою Виду, дрожащие ноги которой так и грозили подвести хозяйку, стоящую на залитом кровью полу. Откуда-то издалека доносились частые вздохи раненого Хэвена, но обернуться и посмотреть, как он там, ни у одного из них двоих не было сил.
Все еще ждали, что еще выпадет на их долю. И вот двери зала распахнулись и вошла… Кларисса?
Нет. Волосы ее теперь были длинными, невесомыми – они летели по воздуху за ней, как хвост кометы, и в них играли звезды.
Бывшая… и возвращающаяся на трон королева Благого Двора, леди Федельм Девять-Обликов.
– Дети мои, ваше испытание завершено, – с улыбкой произнесла сида. – Вы завоевали Неблагой двор и ваше изгнание отныне окончено.
И Натаниэль с Видой в изнеможении рухнули на колени, не расцепляя объятий.
Им позволили вернуться домой.
