Лидия Попкова
Исцели меня
– Настя, – посмотрел я в растерянное лицо любимой, – я строю с тобой серьезные отношения и хочу, чтобы ты тоже полностью была в моей жизни. Чем я жил и живу, что я делаю, чем увлекаюсь – все это твое и для тебя.
– Все это очень стремительно, – вздохнула она, – у меня есть время до завтра?
– Хорошо, малышка. До завтра я придумаю массу аргументов, чтобы ты сказала да, – произнес я, она захихикала, то ли надо мной, то ли над гримасой Никулина.
Непростой день, сильные переживания, трудная работа, все это взяло верх, и Настя крепко уснула. Я сижу и смотрю в ее бледное лицо, которое при приглушенном свете казалось необычным и сказочно красивым. В ее чертах есть что-то божественное, даже ангельское, в то же время хрупкое. Придерживая ее за плечи, бережно, чтобы не разбудить, опираясь на спину, я опускаюсь и ложусь на подушку. Настя, сквозь сон, свела брови, но тут же расслабилась, касаясь губами моей футболки. За окном темно, родители примерно с полчаса назад перестали нас контролировать. Я ногой зацепил пушистый плед, неуклюже подтягивая его, укрыл Настю. Она тихо сопит, я тоже расслабляюсь и наслаждаюсь тяжестью ее головы на своей груди. Все тише и тише.
Она
Меня душит невыносимая жара, и давящая тяжесть не дает мне пошевелиться. Страх пульсом ударят мне в голову, я открываю глаза и убеждаюсь в том, что я в постели не одна. Сквозь оглушительную темноту я ощущаю всем своим телом пылающий жар, исходящий от него, тихое ровное дыхание и большую сильную ладонь на талии.
Меня охватывает стыдливая паника, зеленые сияющие цифры на часах показывают три ночи. Что подумают родители? Как я допустила такое? Я пытаюсь убрать с себя его руку, но сквозь сон его пальцы рефлекторно сжимаются, он еще сильнее прижимает меня к себе. Теперь я, уткнувшись носом ему в шею, с трудом могу пошевелиться. Мы еще никогда не были так близки друг другу, а его аромат просто сводит меня с ума. В животе от волнения рождается легкая невесомость, и растекается по всему телу, отгоняя стыд на второй план.
«Боже, помоги», – шепчу я сама себе.
Я дотронулась губами до его выступа на шее, слышно, как громко пульс стучит по вене. Невесомость отвечает мне взаимным толчком. Он расслабленный, я его не боюсь и не стесняюсь, меня неизбежно к нему влечет. Вдыхая глубже древесный аромат, я касаюсь губами его слегка колючего подбородка. Во мне просыпаются скрытые инстинкты, и я даже не осознаю, зачем это делаю. Я запускаю руку под его футболку и дотрагиваюсь ладошкой до торса. Он весь горячий, кожа мягкая. Я чувствую выпуклые мышцы и твердый живот. Меня накрывает волной неведомых желаний, которые меня пугают, но притягивают, словно бабочку на пламя. Сдерживая волнения и приятную дрожь в теле, я целую его в шею, поднимаясь до его губ. Я хочу тот поцелуй, страстный, увлекающий. Я неуверенно касаюсь расслабленных губ, утопая в его спокойном дыхании. Мне мало, и я целую его еще раз, он податливо сквозь сон отвечает на мой поцелуй. Слегка постанывая, он начинает целовать меня с жадностью, переворачивая меня на спину. Тело расслабляется, отдаваясь его власти. Невесомость внутри меня поднимается к сердцу и резко опускается вниз, все смешалось: адреналин, страсть, его губы, язык. Я слышу, как он тяжело дышит, одна его рука, ласково сдавила запястье, прижимая к мягкой подушке, вторая нагло скользнула под футболку, там, где никто никогда не был чужой. В тумане наслаждения, здравый смысл закричал sos.
– Макс… проснись, – шепнула я, отталкивая его от себя, – Макс, прошу, проснись.
Через его напор, поцелуи, волнения и дрожь я трясущейся рукой ищу ночник и наконец-то включаю свет.
– Максим, это не сон, – шепчу я, упираясь рукой ему в грудь и с досадой глотая слезы, – Макс…
В приглушенном свете я увидела испуганный взгляд, который немедленно наполнился сожалением. Он освободил мою руку и приподнялся надо мной.
– Настя… – произнес он, его бьет мелкой дрожью.
– Ты не виноват, это все я, – успокаиваю я его, через страх, касаюсь его щеки.
– Малышка, – выдохнул он, – не делай так больше, я же себя не контролировал, – он рухнул на кровать рядом со мной, и закрыл ладонью разочарованный взгляд. Мой стыд вернулся ко мне, и я попятилась от Максима, на другой край широкой кровати.
– Куда? – выпалил он, хватая меня за талию и притягивая к себе. От неожиданности я вздрогнула. – Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя хочу, – тихо произнес он, зарываясь носом в мои волосы.
– Я догадываюсь, – к своему стыду произношу я, вспоминая, от какого невероятного наслаждения я только что отказалась, – прости, – шепнула я.
Мои вечные спутники наполнили глаза влагой. Максим еще долго так тяжело дышал, а я не смела даже пошевелиться, чтобы не провоцировать его.
Рядом с ним мое тело предательски отказывается подчиняться мне и требует больше, того, что положено ему природой, того, что я подавляла в себе двадцать один год. Кто из нас победит: природа или разум? Максим беззаботно спит, обнимая меня теплом, а я мучаюсь в размышлениях и сомнениях.
Глава 10
Он
Назойливая прохлада скользит вниз по скуле к подбородку, неумолимо возвращая меня из сна. Я не сопротивляюсь этим прикосновениям и с улыбкой открываю глаза. Настя одернула руку. Легкий румянец, кудрявый локон спустился на лоб, оголенные бледные плечи, терракотовое платье по фигуре, которое я еще не видел, и широкий белый ремень подчеркивает ее тонкую талию.
– Привет, – шепнул я.
– Я не рискнула будить тебя поцелуем, – осторожничает она. Я вспомнил моменты нашей ночи, меня наполнило желание.
– А зря, – я резко привстал, хватая ее за талию, и уронил на кровать.
Она замерла от неожиданности, потом засмеялась. Я завис над ней.
– Ты чего делаешь? – она широко открыла глаза, покоряя меня янтарным пленом.
– Я буду тебя пытать. Неужели ты думала, что твоя ночная выходка так просто пройдет? – ехидно улыбнулся я, она застыла, ее смущение граничило с задумчивостью и страхом. – Скажи, ты пойдешь на день рождения моего отца?
– Мммм, – отводя глаза, промурлыкала она. Поджав губы, чтобы скрыть улыбку, игриво подсматривает за моей реакцией.
Я наклонился и поцеловал в ямочку на подбородке. Я хотел бы ей отомстить и поцеловать в шею, как сделала она со мной ночью, но она закрыта драпированной тканью платья, я целую в обнаженное острое плечо. Она волнующе вздохнула.
– Повторяю свой вопрос: ты пойдешь на день рождения?
Она словно специально молчит в ожидании продолжения. А я знаю, что хожу по скользкой грани своего желания и могу легко нарушить все обещания. Я провожу рукой по ее фигуре, представляя, что там под плотной тканью нежная бархатистая кожа. Она выгибается от моих прикосновений, словно изучая новые ощущения.
– Ты знаешь, что будет потом? – дразню ее я, добираясь до молнии ее платья на спине. – Ответь мне.
– Пойду, – произнесла она на выдохе.
Я оставил молнию, на вытянутых руках приподнимаясь над ней. Она коснулась моей щеки, проводя по шее, положила руку на грудь. Второй рукой она нежно провела по волосам и спустилась вниз по моей руке. В ее глазах страх с любопытством, в ее руках осторожность. От этих прикосновений появляются новые волнения, порождающие те чувства, которые я пережил ночью.
– Ты сильный…
– А ты безумно красивая.
– Мы дома одни, – шепнула она и приподняла голову.
Я опустился на локти, чтобы не придавить ее собой. Наши губы соприкоснулись, легкий трепет зажигал искру между нами, которая желала вспыхнуть в нечто большее. С ее мягких губ я спустился по бархатной щеке и верха шеи. Она страстно запустила мне пальцы в волосы, ее тело, подобно настроенному инструменту, отвечало на мои поцелуи. Я снова вернулся к ее сладким губам, мой рассудок затмевает пелена, я с трудом нахожу силы остановиться. Ее щеки раскраснелись, глаза наполнились блеском, дыхание глубокое и прерывистое…
– Ты этого хочешь? – вынужден спросить я, осознавая, что нами обоими руководит страсть, а не любовь.
– Очень… – мягко произнесла она и расслабленно роняет голову на мягкую пружинистую кровать. Закрыв глаза, отвернула лицо в сторону. Из-под густых ресничек сверкнула маленькая слезинка.
– Макс, я законченная эгоистка. Соблазняю тебя и сама соблазняюсь. Боже, как стыдно, – она открыла глаза, посмотрев на меня, по ее красным щекам катились крупные слезы, покусывая губы, от обиды поджимает подбородок. – Зачем я тебе? Зачем тебе все это? Ты не обязан переживать все это со мной, ты прекрасен и умен, безумно горячий и страстный, ты можешь позволить построить отношения с кем угодно, – она закрыла ладошками глаза и зарыдала.
В этот миг мой мир сжался до уровня точки и сконцентрировался на ней, комок подкатил к горлу, а сердце заколотилось от переживания. Опускаясь на кровать, я притягиваю ее в нежные объятия, стараясь избавить ее от глупых тревог. Не убирая руки с лица, она утыкается мне в грудь и продолжает рыдать.
– Шшшш, – утешаю я ее, поглаживая по волосам, – ты мне нужна, потому что я тебя люблю и хочу быть с тобой, – я пытаюсь в голове отыскать правильные слова, чтобы она поняла искренность моих намерений. – Думаю, твой Бог даст нам объяснения, почему мы встретились, может, все не случайно. Может, кому-то во всей Вселенной известен исход нашей любви, нужно время… Мы сильно торопимся. Это не ты виновата, а я. Я сильно рискую, тороплюсь, иногда забываю, что ты особенная, необычная и удивительная…
– Ты правда так думаешь? – произнесла она, шмыгая носом и, выглянув из-под своих ладошек, показала заплаканные глаза.
– Конечно… я готов ждать, я хочу проводить с тобой время, не потому, что ты меня возбуждаешь, а потому, что ты особенная, чудесная, интересная, умная, смелая. Ты мне даешь возможность посмотреть на мир с другой стороны, прикоснуться к тайнам, о которых я раньше не ведал. Я очень хочу, чтобы именно ты была в моей жизни. Согласен, что при наших обстоятельствах будет трудно строить будущее, но, может, в твоем тайном мире предусмотрено место для второй половинки?
– Надо спросить, – улыбнулась она.
– Спроси, пожалуйста, – ответил с надеждой, – мы ничего плохого не делаем, паре свойственно целовать друг друга. А без страсти вообще не бывает любви, она должна подогревать отношения. Без твоего согласия я не перейду границу, если, конечно, ты не будешь приставать ко мне по ночам, – пошутил я.
– Я не хотела, просто ты такой… – осторожно произнесла она.
– Какой? – перебил ее я.
– Со мной ничего подобного раньше не было, ты мне нравишься и притягиваешь к себе, это страшно и в то же время… – она притихла и не нашла слов закончить свою мысль. Я не посмел торопить ее и обострять проблему, которую с таким трудом сгладил.
– Давай подумаем, как мы проведем сегодняшний день. И больше никаких слез, – твердо произнес я, поднялся с постели и за собой потянул Настю.
– Сейчас я в институт, потом до трех я буду свободна и уеду на работу, – произносит она, печально пожимая плечами.
– Отлично, я еду на работу, потом переоденусь и жду тебя у института. Мы пройдемся по магазинам, после я тебя провожу на работу…
– А потом встретишь?
– Ну конечно, а вечером тебя ждет сюрприз, – задел указательным пальцем кончик ее носа, она улыбнулась. После мучительных слез ее улыбка кажется лучезарной и долгожданной. Хочу всегда видеть ее без слез.
– Я приготовила тебе глазунью с беконом, – произнесла она, потянув за собой на кухню, – ты же много ешь?
– Сама приготовила? – изумленно спросил я.
– Да, да…
Я отведал божественный завтрак, который впервые для меня приготовила моя любимая девушка.
Мы вышли из подъезда. Стоя друг напротив друга, я скалился в улыбке, как идиот, не желая покидать ее. Она отвечает мне улыбкой и ненадолго сконцентрировала взгляд куда-то вдаль за меня, ее лицо стало скованным и выражало опасение. Я обернулся и увидел, как черная высокая фигура мелькнула в проулок.
– Настя, кого ты видишь? – с интересом спрашиваю я, осознавая, что видел уже подобное.
– Пустяки, – отмахнулась она от меня, улыбнувшись, будто ничего не произошло.
Не смирясь с таким ответом, быстро направляюсь к проулку меж домов.
– Максим, – тревожно окликнула меня Настя и медленно пошла за мной.
В проулке не было ни единой души. Настя подкралась ко мне и со страхом посмотрела вдаль между домов.
– Кого ты видишь?
– Максим, я же одаренная, и мне свойственно иногда пугаться, – ласково произнесла она, скрывая от меня взгляд.
– А лгать тебе свойственно? – переспросил я, она замерла в молчании. – Считай, что на этот раз я тебе поверил. Настя, твоя жизнь и безопасность для меня дороже всего, – я нежно поцеловал ее в голову и еще долго смотрел вдаль проулка. Ускользающий темный силуэт и дикий страх в Настенном взгляде как назойливая заноза цепляет мои мысли, и я усиленно хочу решить эту задачу.
На прощание я поцеловал ее в обе ямочки на щечках, она томно вздохнула.
– Я буду ждать твоего звонка…
Сев в машину, я застыл в немом оцепенении. Мысли таранили сознание, анализируя настоящее, я пока не могу спланировать будущего, но желал всем сердцем благополучного исхода. Меня пугал ее дар, то, что он делает с ней, но пленила ее красота и начинает сводить с ума страсть, которую мы испытываем друг к другу. Я боюсь, что кто-то, наподобие верзилы в клубе, может причинить ей вред. Я запутался в своих желаниях, страхах и возможностях.
– Если ты на самом деле есть, Творец, энергия… в общем, Бог, как тебя называют, позволь нам быть вместе. Всю жизнь я жил бесцельно, бездарно прожигая свое время на развлечения и пустяки. Сейчас я обрел ее, и, как мне кажется, она единственная, кто удерживает меня в этом мире. Она хрупкая и беззащитная, нуждающаяся в помощи и поддержке. Выбери меня ей в помощь, в ответ я клянусь посвятить всего себя служению ее дара. Не забирай ее у меня… – мои слова уходят в пустоту и пропадают без ответа. – Я просто спятил, – усмехнулся я сам над собой и отправился в путь.
По очень большому везению наши пути с Николаем Петровичем снова разошлись. Забрав остатки писем, я сделал отметку, что присутствовал на работе. Димон, глумясь, оценил мой помятый вид. Его пошлые мысли выходят за рамки моей реальности, но я увернулся от подробностей.
По пути домой я заехал в свою квартиру, где полным ходом идет ремонт. Среди строительного мусора, ободранных стен и вскрытых полов трудно представить, когда будет воплощена моя задумка. Я вспоминал нарисованного на стене человечка под именем «Настя», который подтолкнул меня делать этот грандиозный ремонт, и в голове создавались образы счастливой семьи, где уют и порядок, где царит любовь, гармония и радостный крик детей.
– Моя Настя боится всяческих перемен, и когда мы дойдем до этапа «совместной жизни», надеюсь, ремонт будет закончен, – утешая себя, произнес себе под нос.
Настя скинула мне смс, что мы встречаемся у торгового центра, возможно, причинной тому стала назойливая Рита. Еще не обсохнувший после прохладного душа, я тороплюсь увидеться с ней. Петляя по загруженной парковке, я подумал о том, что мой план дает осечку. Я заметил Настину машину, к моему стыду, она приехала первая. Припарковавшись неподалеку от ее машины, я с повинным видом иду к ней.
Увидев меня через стекло, она нежно улыбнулась и укоряющее покачала головой. Я уверенно открываю ей дверь.
– Давно ждешь? – подаю ей ладонь, помогая выйти из машины.
– Да как сказать, – пожала она плечами, поджимая губы, усиленно пытается скрыть улыбку. Я сразу, понял ее намек на мою непунктуальность.
– Ай, можно подумать ты живешь без опозданий? – дразню ее я.
– Конечно, – удивилась она, – если только это не связанно с моей работой.
– Я найду, в чем ты неидеальна, малышка.
– И что тебе это даст? – игриво спросила она.
– Безмерную власть над тобой, – громко сказал я, хватая ее за талию и кружа вокруг себя.
– Максим, хватит, – смеется она и пытается встать на ноги, – ты сумасшедший.
Я поставил ее на землю, нежно и бережно, без увлечений целую ее в губы. Смеясь, она обнимает меня, в этот момент нам обоим кажется, что счастливыми быть очень просто.
– Пошли внутрь? – кивнул я в сторону торгового центра. Она недовольно сморщила нос. – Мы просто попробуем, – подбадривал я.
– Только ради тебя, – ворчливо произнесла она.
В торговом центре было просторно и прохладно, один недостаток – люди. Каждый раз, когда кто-то проходил мимо нас, Настя становилась предельно сосредоточенной, с силой сжимая мне руку. Иногда она просто останавливалась, прижимаясь лицом к моей груди, своими объятиями я чувствовал ее напряжение, ее страдающую дрожь. Я смотрел на этих людей и видел, что кто-то осуждает наши объятия, а кто-то умиляется ими, но никто не знал, что я скрываю девушку, которой очень больно из-за них. Я понял, что совершил ошибку, и беззаботно прогуляться по магазину нам не удастся.
– Настенька, подожди меня здесь, я сейчас приду, – я показал ей на скамейку у небольшого фонтанчика.
– Максим, только недолго, – нехотя она отпустила мою руку.
Я обернулся за пять минут. Настя спокойно сидела и наблюдала, как струйки воды пересекаются в воздухе и пропадают в ровной глади.
– Девушка, можно вас пригласить пообедать, – произнес я, изображая незнакомый высокий голос. Она вздрогнула, но, увидев меня, расслабилась и ласково улыбнулась.
– Пожалуй, я вам откажу, – кокетливо произнесла она и посмотрела в сторону фонтанчика.
Меня насторожил этот шуточный отказ, и я медленно и важно иду к ней. Она боковым зрением поглядывает на меня, подавляя улыбку, встает и идет к фонтану.
Совершенно неожиданно капельки воды оказались у меня на лице, оторопев, я не сразу понял, что это Настя плеснула в меня водой из фонтана. Она заливалась звонким смехом, пряча смущенное лицо.
– Ах, так… – крикнул я, но она шустро оказалась на другой стороне фонтанчика.
Я набрал воды в ладошку и запустил в Настю, она пытается увернуться, но капельки долетают до цели, оставляя маленькие темные точки на платье. Она завизжала, дразня меня, показав язык, набрала полные ладошки воды и запустила в меня. Я с раздражением вытираю воду с лица, и кидаюсь в погоню за ней, она с визгом удирает от меня вокруг фонтана, умудряясь заливать меня водой. Еще секунда, и я схватил маленькую шалунью за талию.
– Вы проиграли мне обед, сударыня, – произнес я и вдруг почувствовал тяжелое постукивание на своем плече. Обернувшись, увидел здорового мужика в форме охранника, лицо серьезное и красное, шея толстая, как будто голова одета прямо на рубашку.
– Молодые люди, здесь запрещено купаться. Покиньте помещение, иначе вы рискуете попасть в черный список клиентов, – монотонно, как робот, произнес он, продолжая расстреливать нас взглядом. Я поставил Настю на ноги, она стыдливо спряталась за моей мокрой спиной.
– Мы уже уходим, – скрывая смех, произнес я, – нам все понятно.
Охранник любезно проводил нас до выхода. Мы с Настей переглядывались друг на друга, пытаясь сдержать смех.
– Макс, ты – псих! – произнесла она, как только мы вышли.
– Ты первая начала…
– Ох… – она пыталась смахнуть остатки воды с платья, но они безвозвратно впитались в ткань, и было все бесполезно.
Я решил отвезти Настю в то самое кафе, где мы провели наше первое свидание. Там было спокойно, малолюдно. На этот раз она была смелее, открыто заказывала себе блюда и дарила мне нежную улыбку, которой я очень дорожил.
– Мы так и не выбрали твоему папе подарок, – расстроенно произнесла она.
– Я выбрал, – спокойно ответил я, положив коричневую коробочку на стол. Она открыла ее и с удивлением посмотрела на меня.
– Часы, – с восторгом произнесла она, – очень красивые…
– Можешь достать их, – ответил я на ее любознательный взгляд.
Она бережно достала из футляра часы, провела острым ногтем по блестящим золотистым звеньям браслета, приложила циферблат к уху, слушая, как они тикают.
– Как много стрелочек, – удивилась она, продолжая их рассматривать.
Она перевернула их, внимательно читая надпить на задней крышке, с болезненной задумчивостью посмотрела на меня. Ее улыбка скрылась, а я растерялся, оценивая ее реакцию.
– Ты хочешь навсегда запечатлеть наши отношения?
– Настя, я тебе уже говорил, что отношусь к нашему союзу очень серьезно и буду совершать действия, каждый раз доказывая, что не играюсь, а люблю тебя.
– «Дорогому отцу от Макса и Анастасии», – прочитала она гравировку и, поджимая губы, скрыла свои мысли за молчанием…
– Настя?..
– Максим, это чудесный подарок, но я даже не знакома с твоим папой, что, если я ему не понравлюсь, и…
– Это невозможно, – усмехнулся я, – ты очень обаятельная и можешь понравиться кому угодно. Он просто должен принять мой выбор, – настоятельно сказал я.
– В следующий раз посоветуйся со мной, – строго произнесла она. – Тут еще что-то, достала она маленькую открытку из коробочки.
– «Сознание того, что чудесное было рядом с нами, приходит слишком поздно», – прочитала она вслух, и озадаченно свела брови. – Что это?
– Это Блок, – не понимая проблемы, ответил я, – Александр Александрович.
– Я поняла, что это красивая цитата, но что ты ей пытаешься сказать?
– Я пытаюсь примириться с отцом, но каждый из нас гордец, поэтому приходится общаться намеками. Он поймет меня, Настя, – ответил я.
Она еще немного покрутила открытку, обдумывая надпись, и аккуратно положила ее в коробочку к часам.
– Если ты купил часы от нас двоих, зачем все эти прогулки по торговому? – справедливо интересуется она.
– Честно, я подумал, что там будет малолюдно, и мы сможем посидеть в кафе, моя задумка провалилась. А еще вот за этим, – произнес я, положив красную бархатную коробочку на стол и со страхом наблюдаю за ее реакцией.
Она смущенно, с тусклым задумчивым взглядом, смотрит на коробочку, не решаясь взять ее, потом на меня.
– Максим, это что?
– Подарок, – пожал я плечами. Я сбит с толку, ее совершенно нестандартной реакцией на простой подарок, обычно девушки радуются и прыгают от счастья при таких вещах, а Настя за миг отстранилась от меня, и между нами выросла бетонная стена. – Настя, что не так?
– Я боюсь тебя… боюсь нас… зачем все это? – она закрыла глаза, и я точно знаю, что за пушистыми ресницами, подкрались слезы.
– Мой подарок ни к чему тебя не обязывает, просто я хочу… – сделав паузу, я взял коробочку в руки, крепко сжимая. – Если хочешь, я просто выброшу его, словно ничего этого не было.
– Макс, нет, – она открыла глаза и удержала мою руку, чтобы я не выкинул подарок в окно. – Прости меня, ты старался, а я все порчу. Ты очень торопишься, и я не успеваю реагировать на все перемены, и мне нечем ответить тебе взамен.
– Ты мне сказала да, мне большего не надо, – подавляя злобу внутри себя. Опять слезы в ее глазах, меня они раздражают, делая меня бессильным и неполноценным. Она поочередно отгибает каждый мой палец, раскрывая ладонь, и берет коробочку. Мое недовольство рассеивается, но осадок остается тенью в сердце.
Она неуверенно открывает коробочку, на губах появляется расслабленная улыбка, наполняющая печальные глаза живительным блеском.
– Максим, он чудесный, – вытягивает она золотой браслет из коробочки, в воздухе рассматривая ажурное легкое плетение цепочки, в середине табличка, с надписью «Ты мой Ангел». Она прикладывает браслет к тонкому запястью. – Помоги…
Я помогаю с застежкой, браслет смотрится массивно, но приходится впору и гармонично смотрится со священным кольцом на пальце. Настя водит пальцем по надписи.
– Мне нравится, – робко произнесла она, я наконец-то почувствовал, что напряжение между нами спадает, и расслабился.
– В те минуты, когда тебе будет очень плохо, я хочу, чтобы ты помнила, что живешь не только ради них, а еще ради меня, – произнес я.
– Так и есть, ты мне дорог, как моя жизнь…
Я рассказывал яркие моменты своего детства и описал своих родителей, чтобы ей завтра не было страшно предстать перед ними. Она делилась со мной своим волнением и водила указательным пальцем, перебирая звенья. Я старался увести ее от темы будущего и поговорить о литературе, мировых взглядах и разных историях из моего прошлого и далекого детства, и к ней вернулась лучезарная улыбка, теплый янтарный взгляд, все то, что ее не отличает от нормального человека.
Когда мы рядом, время проходит скоротечно. Мы вернулись домой. Стоя в узком проходе между нашими машинами, готовимся к моменту расставания. Я держу ее в своих объятиях и мирюсь с мыслью, что она сейчас уедет на свою безжалостную работу.
– Макс, ты рядом со мной всегда, здесь, – прикладывает она ладонь к золотому медальону, который скрыт под платьем, – и здесь, – поднимает она руку, браслет скатывается по руке, пуская цветные лучики солнечного света, – и здесь, – берет мою ладонь, прикладывая к груди, там, где трепет сердца.
Я опускаю голову до ее губ, до ее еле слышного теплого дыхания…
– Анастасия! – прозвучал высокий мужской голос.
Она вздрогнула и отшатнулась от меня. Прежняя улыбка сменилась диким ужасом в лице.
У подъезда стоит мрачный мужчина в черном одеянии: черная рубашка с закатанными до локтей рукавами и черные брюки. По острому взгляду черных глаз я узнаю того мужчину, что ошивался вчера у подъезда, и догадываюсь, что скрывала от меня Настя.
– Это мой наставник, – она задрожала и виновато смотрела на меня, потом на него, – я должна с ним объясниться, должна рассказать о нас, – с болью шепчет она, сводя брови в месте, и отступает от меня.
– Может, мне… – хватаю ее за руку.
– Нет, – обрывает она, – я должна справиться сама, – она с грустью посмотрит на меня, а я со злостью освобождаю ее руку.
Они говорят тихо, но без слов было понятно, что он ей дает назидания. Его взгляд суров. Настя скромно молчит, опустив глаза в землю. Во мне растет злоба, перемешанная с возмущением. Он убрал руки за спину, приподняв высокомерно голову, и продолжает что-то говорить. Настя отвечает, но он тут же перебивает ее, подавляя взглядом. Я внимательно наблюдаю, поняв, что моя девочка морально раздавлена, кидаюсь ей на выручку.
– Что тут происходит? – начал я на повышенных тонах.
Растерянная Настя делает шаг назад.
– Кто тебе дал право вмешиваться в наш разговор? – пафосно спросил он, прожигая меня своими черными глазами.
– А кто тебе дал право отчитывать мою девушку? – на слове «моя» я сделал акцент.
– Она не может быть твоей девушкой, и мы все трое это понимаем, – произносит он спокойно, я же еле сдерживаю себя от мордобоя.
– Это не тебе решать! – прорычал я сквозь зубы, закрывая Настю своей спиной.
– Максим, прошу, – жалобно простонала Настя, вставая между нами.
– Анастасия не вмешивайся, – приказал он ей, что меня приводит в абсолютное бешенство.
– Ты кто такой, чтобы ей указывать? – вспыхиваю в ярости, сжимая кулаки.
– Вы оба глупцы. Ты понимаешь, что можешь лишить людей помощи? А ты… – тычет он пальцем в Настю, она зажмуривается, прижимая голову к плечам, словно ее вот-вот ударят, – ты понимаешь, что ценой твоей страсти будет твой дар? Как ты, умная, талантливая девушка, могла согласиться на такую низость, – показывает он на меня с презрением.
Терпение мое кончилось, разум, затуманенный злостью, снял с меня все оковы, и я кидаюсь на него, хватая за грудки.
– Ты понимаешь, что она – человек, она – живая, а не инструмент, который можно использовать, она имеет право любить и быть любимой.
Мужик, не сопротивляясь, повис на моих руках, хитро улыбаясь. Настя подскочила, тянет меня за руки и умоляюще что-то кричит, но я так опьянен своей яростью, что не слышу ее. Только когда я увидел ее залитое слезами лицо, я ослабил хватку.
Она с силой толкнула меня в грудь, я виновато посмотрел на нее, отпуская мужика.
– Уходи! – крикнула она мне, серьезно посмотрев на своего наставника, и побежала в дом.
Мужик спокойно стоит и наблюдает, как катятся к черту все наши отношения. Не мешкая я бегу за ней и за доли секунды забегаю в закрывающуюся дверь. Скрежет лифта уходит вверх, я делаю широкий шаг, догоняя Настю по лестницам. Дверь квартиры открыта.
Настя в отчаянии мечется по большой гостиной, ее лицо полно боли и тревоги, закусив губу, она молчит и анализирует. Я подхожу к ней, чтобы успокоить, но получаю ненавидящий взгляд и сильный удар кулаками в грудь. Такого я не ожидал от маленькой хрупкой беззащитной девушки.
– Как ты посмел так поступить с моим духовным наставником? – надрывая голос, кричит она.
– А что мне оставалось делать? Ждать, когда он в землю загонит тебя своей моралью? – резко отвечаю я и снова делаю попытку подойти к ней, она ловко уклоняется. Хватаясь руками за голову, я вижу, что в ее мыслях разгорается настоящая драма.
– Он имел на это право, он – мой наставник… – жалобно проскулила она.
– Кто дал ему это право? Он говорит тебе это все только потому, что сам не хочет терять тебя, – с раздражением рявкнул я.
Она застыла с широко открытыми глазами, даже слезы на миг застыли от возмущения.
– Как ты можешь? – жалобно спросила она. – Он священник…
– От этого он не перестает быть мужчиной, – добавил я.
– Ты – глупый ревнивец, ты совершенно не понимаешь, в каком мире я живу! – закричала она и замерла с открытым ртом. Она смотрела на меня холодным отдаляющимся взглядом и в этот момент, я почувствовал, что я теряю ее. Я пренебрег самым дорогим, что у нее есть, – верой. Она ценит слово своего наставника, потому что он ее единомышленник, а я далек от всего этого.
– Я тебе говорил, что за тебя буду драться с кем угодно, потому что ты мне дорога. Я прекрасно вижу, как ты мучаешься в выборе и боишься за свой дар и любовь, но никто не смеет тебя унижать, ты – сокровище… – я медленно подхожу к ней.
Она ловит взглядом каждый мой шаг и пятится назад.
– Я всю жизнь жила под руководством наставников, и сейчас мне страшно ошибиться, – шепнула она и, сделав еще один шаг, уперлась спиной в стену. Я подошел к ней очень близко, прижавшись локтями к стене, заблокировал своим телом. Она, выставив кулаки вперед, оказывает легкое сопротивление.
– Прости меня, малышка, за то, что напугал тебя, – произнес я.
Она, разжав кулаки, заплакала и прижалась к моей груди. Наши отношения полны страдания, слез и ее страха.
– Что теперь будет, что мне делать? – причитает она.
– Наши чувства касаются только нас, нам нельзя иметь физические отношения, но любить друг друга нам никто не запретит, – я взял в ладони ее нежное страдающее и заплаканное личико, большими пальцами стираю надоевшие мне слезы. – Только ты и я.
– Да… – кивнула она. Я отчетливо чувствую, как мелкая дрожь, словно судорога, идет сквозь ее тело, переходя на меня.
– Ты вся дрожишь! – воскликнул я.
– Это из-за нашей ссоры. Сильные потрясения вызывают сбой в нервной системе, поэтому в моей семье избегают скандалов, – она прерывисто дышит, делая сильные выдохи и цепляясь за мою футболку, пытается устоять на ногах.
