Леонид Резников
Агент ноль-ноль-хвост
Глава 20. Астарот
Бесплодные поиски повелителя меланхолии Астарота затягивались. Подходил к концу четвертый день поисков, но никого, кто бы подходил по характеру гнусному демону, знающему все обо всем и обо всех, обнаружить пока не удалось. Иван с Василисой порядком устали от беготни и переживаний за общее дело. Вернее, за Кота, который хотя и бодрился, но нет-нет, да и выказывал нервозность.
В очередной раз, как только Иван вычеркнул из области внимания очередную возможную жертву Астарота – ей оказался молодой человек, проливающий слезы над бутылкой пива по неразделенной любви, – Кот отошел подальше и принялся царапать ствол ясеня когтями, вымещая на нем накопившуюся злобу. При этом он шипел и плевался, словно порядком растревоженная гадюка ядом.
– Оставь дерево в покое, – сказал Иван, проходя мимо. – Пошли домой, нечего здесь больше ловить.
– Ну конечно! – Кот убрал когти, стряхнул с головы опилки и затрусил за плетущимся по дорожке Иваном. – Тебе-то чего беспокоиться? У меня неделя осталась, а ты по одному нытику в сутки пропускаешь.
– Здесь никого нет, – отозвался Иван, не оборачиваясь. – И быть не может.
– Откуда такая уверенность? – не отставал Кот, то идя рядом, то забегая вперед и пытаясь заглянуть в глаза Ивану.
– Сам же видел. Что тут объяснять?
– А вот мне не понятно!
– Поясняю для бестолковых: воплощение могло вселиться в кого-то, кто находился в тот момент поблизости от строительной площадки. Правильно?
– Может быть, – уклончиво ответил Кот.
– Нет, как раз «точно», а не «может быть»!
– Допустим. Но откуда ты знаешь, что кто-то не подошел к забору, а после не убежал с перепугу, увидев, что там творится? Ведь мы проверили только вредную каргу, что привязалась с дверью, плюс еще троих подозрительных.
– Которые, кстати, как раз и находились рядом с забором, когда все закончилось.
– А вдруг у Сатаны радиус действия был больше? – не унимался Кот. – Ты же видел, как шарахнуло! Быки по воздуху, словно пух, летали.
– Нет, здесь что-то другое, – покачал головой Иван.
– Ты просто не хочешь проверять, – взвился на дыбы Кот. – Тебе плевать, что я останусь на всю жизнь котом. Может, даже говорить разучусь и стану обычным жирным усатым мартовским повесой, а тебе и дела до того нет! Буду на всех шипеть, – даже на тебя, учти! – и орать благим матом с голодухи у тебя под окнами. Вот!
– Кончай цирки устраивать, и так тошно. И в глотке пересохло, – пожаловался Иван Василисе. – Такая невыносимая жарища – мозги плавятся, не то что асфальт!
– Давай зайдем в тот ларек, – предложила Василиса, указав на стоявшую в стороне от домов железную палатку, над которой явственно клубился раскаленный воздух, – и купим лимонада.
– Не хочу лимонада, давай лучше минералки. Нет, лучше всего обычной воды. Холодненькой, – произнес Иван, сворачивая направо и идя по скверику напрямик к ларьку. – Хотя и минералка сойдет.
– Я чего-то не понял, кто из вас беременный? – уточнил Кот, с подозрением косясь на Ивана.
– Отвянь, Кот! – раздраженно огрызнулся Иван, одернув ворот рубахи. – И так ни черта не выходит, жарища эта, будь она проклята, а тут ты еще нарисовался со своими приколами!
Кот поджал хвост, надулся и побрел прочь, повесив усы.
– Зачем ты так? – укорила мужа Василиса.
– А чего он к словам цепляется? – не унимался Иван.
– Он же пошутил просто.
– Мне его шутки во уже где сидят! – Иван резанул пальцами по горлу.
Кот, слышавший весь диалог, надулся еще больше, став похожим на шерстяного колобка, отошел к ближайшему дереву и улегся под ним, свернувшись клубком.
– Видишь, он обиделся. – Василисе стало жалко Кота, и она дернула мужа за локоть. – Ты бы хоть извинился перед ним. Понимаю, что у всех нервы, но все же…
– Не буду я извиняться, не за что. Надоел он мне со своими обидами! И вообще все достало! – психанул Иван, рывком распахнув дверь ларька. – Бегай тут по дворам целыми днями без толку, а он еще с претензиями: того не проверил, этого не пощупал. Вот пусть сам берет и щупает, если такой умный!
Иван вошел в ларек, окунувшись в мир прохлады, пропитанной ароматами колбасы, фруктов и ванили. Над входной дверью тихонько шелестел кондиционер. Его длинная пластиковая направляющая, похожая на самолюбиво выпяченную нижнюю губу, выбрасывала струю охлажденного воздуха в потолок.
– Нельзя, что ли, вниз направить? – буркнул Иван, задрав голову.
– Не ворчи, здесь и так прохладно, – зашептала Ивану в самое ухо Василиса.
У кассы стояла поджарая старушка современного типа в джинсах, клетчатой рубахе, неряшливо заправленной в брюки, и с не очень длинными волосами, прихваченными на затылке зубастой заколкой-прищепкой. Старушка неспешно выбирала. Продавщица отрешенно слушала ее, ожидая, когда будет сделан окончательный выбор. Ни той, ни другой, судя по всему, торопиться было совершенно некуда.
Перед старушкой уже лежали две полиэтиленовых упаковки: одна с двумя огурцами, другая со средних размеров помидором. Старушка, обмахиваясь банковской карточкой, обводила глазами прилавки и полки.
– Вы покупаете? – спросил у нее Иван, потоптавшись около прилавка с колбасами и сырами.
– А вы разве не видите? – с вызовом уставилась на него старушка. Голос у нее оказался скрипучим и неприятным, похожим на мужской. – Так, Любочка, дай мне, пожалуйста, колбаски.
– Какой? – лениво осведомилась продавщица.
– А вареной.
– Какой вареной?
– Хорошей и недорогой.
– Возьмите «Папа может», – предложила Любочка.
– А она хорошая?
– Не знаю. Но зато недорогая.
– Она, наверное, из сои.
– Вы за сто восемьдесят хотите колбасу из мяса, когда кило двести пятьдесят стоит? – поинтересовался Иван.
Старушка одарила Ивана негодующим взглядом и опять отвернулась к прилавку.
– Нет, лучше вот этой, по двести тридцать… Нет, по двести шестьдесят… Все-таки, по двести тридцать.
– Сколько? – спросила продавщица, вынимая из прилавка початую палку колбасы.
– Нет! Дай мне вон ту, по триста двадцать.
Продавщица Любочка убрала одну палку колбасы и взяла другую, на глаз приставив к ней лезвие ножа, демонстрируя старушке примерный размер куска.
– Столько?
– Сколько здесь?
– Грамм двести.
– Мало. Сделай двести пятьдесят… Триста?.. Ладно, давай четыреста!
– Вы не могли бы чуточку побыстрее? – поторопил старушку Иван.
– Не лезьте, молодой человек! – одернула старушка Ивана, а Василиса незаметно ткнула мужа в бок, мол, не связывайся.
– Так? – спросила Любочка, показав ножом.
– Наверное, многовато будет, – засомневалась старуха. – Давай чуток поменьше.
Любочке тоже это надоело. Она, несколько сместив нож, полоснула им по колбасе. К стеклу витрины откатился небольшой розовый бочонок толщиной сантиметров пять.
– Ага, в самый раз, – кивнула старушка. – Теперь это… – задумалась она, продолжив обмахиваться карточкой.
Иван вздохнул, закатив глаза.
– Дай мне вон тех конфеток, – указала старушка на лоток, в котором во множестве отделений были навалены кучками конфеты.
– Каких? – вопросительно уставилась на нее Любочка.
– А вон тех, в коричневой обертке.
– Этих? – Любочка приблизилась к лотку и ткнула пальцем в одну из кучек.
– Да-да. Сколько они стоят? Я отсюда плохо вижу.
– Триста двадцать.
– Ого! Грамм сто сделай… Нет, знаешь, лучше сто пятьдесят…
– Так сколько? – уточнила Любочка, выжидающе застыв с пакетом в руке и совком в другой.
– Триста!..
– С половиной! – сказал Иван, не выдержав. – А лучше полкило, и совсем не этих, а вон тех, рыженьких, что по четыреста двадцать. Гулять так гулять!
Любочка прыснула, прикрывшись пакетом.
Старушка обернулась к Ивану и метнула в него полный ненависти и негодования взгляд.
– Дайте мне, пожалуйста, бутылку минералки. – Иван припечатал к столику возле кассы пятьдесят рублей. – «Зеленый город», одну и окончательно.
– Что за безобразие, в конце концов? – взорвалась старушка.
– А вы сначала выберите, что и сколько покупать будете, а потом вставайте в очередь. Вы здесь не одна, между прочим! – навис над ней Иван, но старушка оказалась не лыком шита.
– Хам! – Она оттолкнула Ивана плечом и загородила собой стойку.
– На себя посмотрите: две конфетки, нет три, нет полторы! – выпятил грудь Иван.
– Иван, успокойся! – дернула его за руку Василиса.
– Не успокоюсь! И откуда только такие берутся? Да промолчи я, она еще полчаса стоять будет! Смотри, уже огурцы вянуть начали, столько она уже здесь торчит – два плюс три минус один!
– Неправда! – воскликнула Любочка, словно слова Ивана задели ее за живое. – У нас свежие огурцы!
– Да при чем здесь, свежие они или нет! – отмахнулся Иван.
– Да что ж это такое? – возмутилась старушка. – А ну, пошел отсюда, пока я не вызвала кого следует.
– Скорее, я сейчас вызову кого следует, если не прекратится это безобразие! – Иван потряс пальцем у самого старухиного носа. – Сейчас конфеты, а дальше что? Горох будет покупать? Поштучно… Что ж за день-то сегодня такой?!
– Иван! – прикрикнула на мужа Василиса.
– Дайте мне воду, наконец! – Иван, не слушая жены, протолкался к стойке.
– Ах ты, шпана! Полиция!..
В отделении полиции было тихо и душно. За стеклом, обставившись телефонами и пультами, сидел молодой дежурный в чине сержанта и что-то безостановочно строчил ручкой.
Василиса расположилась напротив на узкой длинной скамеечке, прислонившись к стене, и смотрела в потолок, по которому лениво ползла жирная черная муха.
Иван, прогнувшись вперед и облокотившись о колени, неотрывно смотрел на сержанта за стеклом, будто пытался загипнотизировать. Сержант попался несклонный к гипнотическому воздействию и, к тому же, флегматичного склада характера – на вызывающе пялящегося на него Ивана он вообще никак не реагировал.
Кот лежал под скамейкой, нервозно похлопывая по полу хвостом и чуть вздрагивая от каждого шороха. В полиции ему не особо нравилось, хотя, если подумать, кому он тут сдался по большому счету.
На другом краю скамейки пристроилась вредная старушка, державшая на коленях пакет с покупками, и недобро, с каким-то злорадством, периодически косилась на Ивана. Иван ее старательно игнорировал.
Часы на стене, казалось, и вовсе остановились. Иван, отрываясь от созерцания деловитого сержанта, то и дело поглядывал на экран смартфона, который вертел в руках. Прошло всего три минуты, как их привел сюда участковый и усадил рядком на неудобную скамейку, а, казалось, будто прошло уже полчаса.
Наконец дверь слева открылась. Сержант за стеклом приподнял голову и тут же опустил вновь. В дверь просунулась голова участкового с пышными, с проседью усами. Старушка оживилась, заерзав в предчувствии развлечения и неотвратимости наказания хама. Что ее заводило больше, не знала даже она сама.
– Пройдите сюда, – мягким, несколько тягучим голосом произнес участковый.
Иван вздохнул и поднялся со скамейки, подал руку Василисе. Кот, потянувшись, тоже встал. Старушка резво подскочила и вломилась в дверь, едва не сшибив с ног участкового.
– Куда идти? – уставилась она на участкового глазами обиженного щенка, у которого перед носом помахали сосиской, а съесть не дали.
– За мной. – Участковый развернулся и пошел по длинному коридору с множеством дверей по обе стороны. Старушка, обогнав его, понеслась вперед, глядя на вывески. – Я сказал «за мной», а не «впереди меня», – нахмурил брови участковый.
– Извините. – Старушка притормозила, дождалась, пока участковый не поравняется с ней, и засеменила рядом, шурша пакетом.
В комнате, куда ввели всех троих, было сильно накурено. Напольный вентилятор гонял горячий воздух. Под потолком плавало облако сизого дыма.
В дальнем левом углу стоял заваленный бумагами и папками сильно потертый, некогда полированный стол. В стеклянной пепельнице, стоящей посередине стола, дымилась недокуренная сигарета. Справа располагались сейф, в дверце которого торчала связка ключей, и полка с книгами и папками. У стола стояли два стула, еще два расположились у двери под металлической вешалкой, привинченной к стене.
– Присаживайтесь, – указал участковый Василисе на стулья возле двери.
Василиса кивнула и опустилась на краешек ближайшего к ней стула. В дверь осторожно просунулась голова Кота и вопросительно уставилась на участкового.
– Ваш Кот? – спросил участковый.
– Наш, – подтвердила Василиса.
– Пусть подождет в коридоре.
– Он не будет мешать, – сказала Василиса.
Кот шмыгнул в дверь, забрался под стул и оттуда преданно уставился круглыми глазами на пышноусого капитана.
– Хорошо, – кивнул участковый, подумав немного, и повернулся к Ивану. – Вы садитесь к столу.
Старушка опять рванулась первой и заняла место возле окна, удобно развалившись на стуле. Иван сел на второй и сложил руки на коленях.
Участковый уселся за стол, задавил в пепельнице почти догоревшую сигарету, затем выдвинул сначала один ящик, потом другой, порылся в нем и достал стопку писчей бумаги и несколько ручек. Опробовав одну за другой, он нашел пишущую и уставился пронзительным взглядом на старушку.
– Слушаю вас.
– Вот этот бандит, – старушка ткнула пальцем в Ивана, – оскорблял меня в магазине и даже толкнул!
– Не было такого! Зачем вы врете? – возмутился Иван.
– Помолчите, – сделал участковый замечание Ивану, – я вашу версию потом выслушаю. Итак? – он обернулся к старушке. – Значит, вы утверждаете, что он толкнул вас и оскорбил?
– Утверждаю, – кивнула старушка, перебирая в сухоньких пальцах ручки пакета.
– При каких обстоятельствах это произошло?
– Да при каких? Покупаю я, значит, колбасу в ларьке, а этот вот привязался ко мне и начал оскорблять.
– Не забудьте рассказать, как вы покупали колбасу, – подсказал Иван. – Товарищу капитану будет крайне интересно послушать.
– Вот, видите? – подпрыгнула старушка на стуле, едва не выронив из рук пакет. – Он опять начинает!
– Я пока ничего не вижу, – подвигал усами участковый. – Значит, вы совершали покупки, а он оскорблял вас?
– Именно так, – кивнула старушка. – Ох, оскорблял!
– Да кто вас оскорблял? Врет и даже не краснеет!
– Да помолчите вы! – грохнул по столу кулаком участковый.
Иван заткнулся, а Кот вжался задом в стенку и спрятался за ноги Василисы.
– Как он вас оскорблял и что, по-вашему, могло послужить этому причиной? Рассказывайте по порядку, – спросил у старушки участковый, постукивая по столу кончиком ручки.
– Да какая там причина? Бандит он. И хам!
– Попрошу без оскорблений, – сурово свел брови капитан, – и ближе к делу.
– Значит, выбираю я колбасу, а этот стоит и насмехается надо мной.
– В каком смысле, насмехается? – уточнил участковый, вертя в пальцах ручку. Ему было невероятно скучно.
– Ну как? – Cтарушка задрала голову, словно ища ответ на давно не беленом, потемневшем потолке. – Насмехается, и все. Мы, старики, небогатые, вот я и…
– Выбрала самую дорогую колбасу и побольше, побольше, а потом поменьше, – не вытерпел Иван. Участковый опять повернул голову к нему. – Молчу, молчу.
– Вот, видите!
– Ничего я не вижу! Рассказывайте.
– Я и говорю: стоит и насмехается. А потом я хотела немного конфеток прикупить, а он, этот хам…
– Следите за языком.
– Да-да, простите, – опомнилась старушка. – Он, в общем, начал измываться надо мной и полез мимо очереди – дай ему бутылку воды, видишь ли! Ну, я его и отпихнула.
– Так значит, это вы его отпихнули?
– Ну что вы! – спохватилась старушка, что сболтнула лишнего. – Я его, значит, немножко так потеснила…
– На метр, – опять влез Иван. Участковый, которому уже вся эта история, еще толком не начавшись, успела порядком надоесть, включая старуху и Ивана, никак не прореагировал на его замечание.
– А он взял и влез нахально к прилавку и сует продавщице свои, простите, сраные пятьдесят ру…
– Я бы попросил вас!.. – Участковый постучал ручкой по столу.
– Да-да. У меня вот тут синяк, между прочим! – ткнула старушка себя пальцем в левый бок.
– Да какой синяк? Чего вы врете? – взорвался Иван. – Я вас и пальцем-то не тронул – только руку просунул. Сколько уже над людьми издеваться можно: то ей много, то ей мало, то это не то, то то не это!
– Вот, видите! – старушка опять ткнула пальцем в Ивана. – Бандит, натуральный бандит!
– Хватит! – рявкнул участковый, прихлопнув ручку ладонью. – Документы! – потребовал он у старушки.
– Какие такие документы? – опешила та.
– Ваши документы! Будем оформлять протокол. Хулиганство.
– Так ты ж меня знаешь.
– Документы! – требовательно выставил ладонь капитан. – А затем отправитесь в Приемный покой и пройдете обследование.
– Какое еще обследование?
– Вам были нанесены телесные повреждения, так?
– Ну…
– Значит, пойдете в больницу, врач осмотрит вас и засвидетельствует.
– Да никуда я не пойду! – фыркнула старушка. – Посадите его, и всего делов. На пятнадцать суток.
– Не пойдете?
– Нет!
– В таком случае за что же я должен его посадить, по-вашему?
– За оскорбление достоинства!
– Смотрите-ка, грамотная какая! – усмехнулся Иван.
– Да не глупей тебя! – приосанилась бабка.
– Отлично! – Капитан встал из-за стола. – Собирайтесь!
– Куда это? – струхнула бабка и прижала к груди пакет.
– Пойдем свидетелей опрашивать. Продавщицу Любу. Заодно зайдем за вашими документами, и я провожу вас в больницу.
– Да не пойду я ни в какую больницу!
– Не пойдете?
– Нет! Сажай его!
– Хорошо, тогда составим протокол о том, что вы отказались предоставить документы, пройти медицинское освидетельствование и бездоказательно обвинили человека в тяжком преступлении.
– Я сейчас. – Старушка живо вскочила со стула.
– Стоп! Куда?
– Домой, за документами, – остановилась та.
– Вместе пойдем! Мало еще кто пристанет.
– Да я сама могу! Что я, инвалид, что ли?
– Так не пойдет. Вы потерпевшая, и я обязан охранять вас.
– Да не нужно меня охранять! Я сама кого хошь!..
– Первое правдивое слово, – не сдержался Иван.
– А ты молчи, рожа твоя бандитская!
– Так! – остановил их пререкания участковый. – Я вас предупреждал насчет оскорблений? Все, садитесь!
– Да я…
– Садитесь, говорю! Сейчас составим протокол.
– Не надо! Я… мне домой пора…
– Ну уж нет! Сначала протокол. Фамилия, имя, отчество?
– Я… я отказываюсь… он ничего не делал… – пролепетала старушка, медленно отступая к дверям.
– Поздно! Фамилия, имя…
Капитан не успел закончить заученную фразу, как старушка подхватилась и выскочила в двери.
– Уф-фу-у! – Участковый отложил ручку, откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой, и внимательно посмотрел на Ивана. – Вам больше делать нечего, молодые люди, как со всякими вредными старухами связываться?
– Да не связывался я с ней. Пить хотелось, а она стоит – полкило, двести грамм! Это ж кто вытерпит такое!
– Вы не первый, кого она сюда тащит. От безделья с ума сходит, а вам это надо?
– Не надо, – согласился Иван и вздохнул.
– Вот то-то и оно! Идите, она ушла, – выглянул участковый в окно, привстав со стула.
– В каком смысле? – не поверил ушам Иван.
– В прямом! Вы свободны. Делать мне больше нечего, как магазинной грызней заниматься! Вон работы сколько, – ткнул он пальцами стопку папок на столе. – И неплохо бы в вашем возрасте наконец научиться сдержанности.
– Спасибо вам. Огромное! – Иван поднялся со стула.
– Идите, идите, – замахал на него рукой капитан, достал из кармана сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурил. – И чтобы я вас больше не видел и не слышал!
– А водички мы так и не купили. – Иван вышел на крыльцо отделения полиции и сощурился от яркого полуденного солнца, нестерпимо яркого после мрачного и темного коридора. – Пойду куплю.
– Нет уж! – остановила мужа Василиса. – Постой в сквере, я сама куплю.
– Я что, в магазин уже зайти не могу?
– Сейчас тебе лучше вообще никуда не заходить.
Василиса поправила на плече лямку сумочки и заспешила в направлении магазина.
– Чего это она? – спросил Иван у Кота, направляясь к дереву с широкой развесистой кроной.
– Нервный ты какой-то в последнее время. И нудный! – дернул хвостом Кот. – Я тебя вообще не узнаю в последнее время.
– А все из-за тебя.
– Почему это из-за меня?
– Ни черта у нас не выходит. Все наперекосяк – и дела, и отпуск… Никакого отпуска! Весь пошел коту под хвост.
– Ну извини! – отвернулся Кот и ускорил шаг.
– Ой-ей, какие все нежные и обидчивые! Эх, нужно было сразу соглашаться на предложение Владыки.
– Постой! – Кот замер, не дойдя всего пары метров до шершавого ствола дерева, где хотел развалиться в тенечке. – Ты о чем?
– Да все о том же. – Иван прошел мимо Кота, уселся на траву и прислонился спиной к теплому стволу. – Говорил же как человеку: пора завязывать.
– А ну-ка, давай по порядку. – Кот приблизился к Ивану и уставился на него зелеными глазищами.
– Отстань, и без тебя тошно! Еще этот… который… со своими стишками – не мог по-человечески написать.
– Рассказывай про Владыку! – продолжал настаивать Кот. – Он опять к тебе приходил?
– Я к нему приходил. Во сне.
– И?
– И ничего! Он предлагал разом со всем покончить, а я, дурак, отказался, вот теперь и сам мучаюсь, и Василису измучил.
– Поконкретнее, что он предлагал?
Иван подобрал с земли за черенок пожухлый лист и повертел в пальцах, задумчиво разглядывая.
– Предлагал отозвать Астарота. Намекал, что с ним у нас ничего не выйдет.
– Так чего же ты отказался, дурья твоя башка? – Кот, мгновенно позабыв про свою сущность, встал на задние лапы и потряс передними.
– Он сказал, что тебе придется до конца действия договора Котом ходить, то есть месяц.
– И что? Походил бы еще несколько дней.
– И он также говорил. Но мне показалось, что это неспроста… А теперь все пропало.
– Что пропало? Да говори ты толком, и хватит меня уже пугать!
– Если мы не разыщем Астарота до конца срока, то ты так и останешься Котом.
Кот некоторое время, не моргая, смотрел на Ивана, а потом вдруг закачался и бухнулся в обморок.
– Кот, ты чего? – Иван подполз к Коту на четвереньках. – Кот, кончай прикидываться! Слышишь?
Кот продолжал лежать, не подавая признаков жизни.
– Кот! – Иван аккуратно похлопал его по пушистой морде.
– Что случилось? – Подбежала Василиса и тоже склонилась над Котом.
– В обморок упал, не видишь? Дай скорее воды!
Иван выхватил у Василисы из рук бутылку, свернул крышку и обильно полил шипящей прохладной жидкостью Кота.
– Ай, потоп! – Кот, мгновенно придя в себя, заметался по скверу и в три прыжка забрался на высокое дерево. – Уф-ф! – очухался он, выглядывая из кроны. – Это вы? А я думал… Присниться же такой кошмар… Постой! – Он стремительно спустился вниз, быстро перебирая лапами, и приблизился к Ивану. – Повтори еще раз, чего он там сказал?
– Не повторю – ты опять в обморок свалишься.
– Значит, так-то ты мне помог, да? – надвинулся на Ивана Кот. – Так? А еще другом назывался!
– Вы про что? – Василиса непонимающе переводила взгляд с мужа на Кота и обратно.
– Этот балбес, – пояснил Кот, указав когтем на притихшего Ивана, – отказался закончить все досрочно, одним махом. Его, видишь ли, сомнения измучили, что предложение поступило от самого Владыки. А теперь я на всю жизнь котом останусь!
– Не останешься, – убежденно произнесла Василиса. – У нас еще есть время. Мы обязательно найдем демона.
– Не найдем, – вздохнул Иван.
– Найдем! – топнула ножкой Василиса.
– Нет! – уперся Иван, сделав несколько жадных глотков из горлышка. – Четыре дня уже ищем, а результатов – ноль! Даже меньше… И зачем я только в это дело ввязался?
– Я тебя не узнаю, дорогой.
– Я тоже себя не узнаю. Нервы шалят и устал до безобразия – отпуск называется! – завел старую пластинку Иван.
– Слушай, кончай ныть, все еще образуется.
– Я не ною, и ничего уже не образуется. И его вот подставил, – кивнул на Кота Иван. – Настроение, хоть стреляйся! А-а, пошли домой.
– Домой? – задохнулась Василиса от возмущения. – А как же…
– Постой! – вцепился в ее платье Кот. – До меня, кажется, дошло.
– Поздравляю. Хоть на седьмые сутки, но и то дело.
Иван сник и побрел прочь.
– Ничего не понимаю, чего это с ним? – спросила у Кота Василиса.
– Я знаю, где он прячется! – выкрикнул Кот и скачками припустил за Иваном, смешно вскидывая зад. – Иван!
– Отвянь! – махнул бутылкой Иван.
– Да стой же ты! – Кот обогнал Ивана и преградил ему дорогу. – Выходи драться, подлый Астарот!
Кот поднялся на задние лапы и принял боевую стойку, держа перед собой лапы и чуть втянув голову.
– Кот, ты чего, перегрелся? – Иван отступил на шаг. – Люди ведь увидят!
– Выходи! – Кот выпустил когти и пошел на Ивана.
– Василиса, угомони Кота. Он, кажется, рехнулся. – Иван продолжал пятиться, пока не уперся спиной в ствол дерева. Дальше отступать было некуда.
– Точно! Молодец Кот! – до Василисы наконец дошло, что, собственно, происходит. Она подбежала к Ивану и быстро заговорила. – Вспомни стихи! Ну?
– Какие еще стихи? Чего вы ко мне привязались? – затравленно озирался Иван. – И так уже все обрыдло!
– Стихи! Бумажка! Бодлер! – продолжала Василиса, тряся мужа за футболку.
– Да прекрати меня трясти! – вяло сопротивлялся Иван. – У меня память плохая.
– А я тебе напомню: про душу, от первого лица. Ну, вспомнил?
– Я не… Погоди, – встрепенулся вдруг Иван и уставился на Василису круглыми глазами. – Это же… Это он… во мне?
– Дошло? – хмыкнул в усы Кот. – Выплюнь его! Быстро!
– Да по фигу все уже… – вздохнул Иван и опять вздрогнул. – Нет! Не по фигу! Мне не по фигу! А ну, вылезай, гнусная скотина!
– Правильно, так его! – страстно воскликнула Василиса. – Давай борись!
– Не хочу бороться, – взгляд Ивана опять стал тусклым. – Не буду.
– Будешь! – Кот подпрыгнул и повис на шортах Ивана, впившись в ногу когтями.
– Ох! Ты чего творишь?
– Возвращаю тебя к жизни, – зло прошипел Кот, покачиваясь на шортах.
– Я тебе возвращу, я тебе сейчас так возвращу, садист! О, мои несчастные…
– Кончай ныть! – пнула мужа в щиколотку Василиса.
– Ай, больно же! Да вы что, сговорились? – заскакал по траве Иван с болтающимся на шортах Котом. – Слезь с меня, животное! Ты меня сейчас без штанов оставишь.
– И оставлю! Если не поумнеешь, – нагло заявил Кот. – Радуйся жизни, ну!
– Да ты офонарел? Какая тут радость, когда когтями за… ой!
Василиса догнала Ивана и с размаху заехала сумкой по спине.
– Да все, все, радуюсь я, радуюсь! Солнце, воздух, жара, дышать нечем… Нет, нет, я не то хотел сказать – какой восхитительный погожий день! И ты прекрасна, о жизнь!
– А я? – остановилась Василиса, вопросительно изогнув брови.
– Ты тоже прекрасна, как сама жизнь! – поспешно заверил Иван жену, пытаясь скинуть с себя Кота, но тот держался на шортах, словно приклеенный китайским «Моментом». – Вы все прекрасны. Да оставь ты меня, наконец, в покое!
– Вылезай, гнусная образина! – крикнул Кот. – Проваливай, слышишь? А ты чего молчишь? – дернул когтями Кот.
– Ой-ей! – опять подпрыгнул Иван. – Да счастлив я, счастлив! Видишь, прыгаю от счастья? А когти уберешь, так вообще буду счастливее всех на свете!
Кот резко убрал когти и покатился по траве.
– О боже, какое счастье! – выдохнул Иван, ощупывая себя на предмет повреждений. Все, вроде как, было цело и на месте. – Я…
Иван не договорил, его передернуло, по телу прошла судорога, а изо рта стремительно вынесся клок тумана и быстро рассеялся в жарком мареве. Иван, покачнувшись, схватился за голову и медленно опустился на траву.
– Что это было?
– Все, мы победили! – Кот подлетел к Ивану и полез обниматься. – Мы победили гнусного нытика Астарота!
– Слезь с меня, слон, – задавленно просипел Иван, отпихивая Кота. – Ты меня сейчас раздавишь!
– Ну и пусть! Я свободен, свободен! – прыгал по нему Кот. – Я сво…
Хлоп!
Иван недоуменно огляделся, ничего не понимая. Двор – вот он, дерево – тоже на месте. И Василиса стоит рядом, там, где и стояла до этого. Лишь нигде нет Кота.
– Вот теперь точно все! – почему-то с грустью произнесла Василиса, опускаясь на колени рядом с мужем.
– Правда? – туповато уставился на жену Иван. – Знаешь, мне кажется, что он нарочно исчез и сейчас выскочит откуда-нибудь.
– Не выскочит, и ты это знаешь, – печально поджала губы Василиса.
– Ну и слава богу! У нас еще несколько дней, чтобы нормально отдохнуть с детьми, – сказал Иван, поднимаясь с травы.
– Какой ты… – беззлобно произнесла Василиса, улыбнувшись одними кончиками губ.
– Да-да, ужасно злой и противный, и за это ты меня и любишь.
Иван помог подняться жене и притянул к себе.
– С чего ты взял? Я тебя совсем не люблю. – Василиса уперлась ладонями в его грудь.
– Ну и ладно. – Иван подался вперед и припал к губам Василисы.
– Нашли тоже место, охальники! – выскочила из-за дерева старая карга, взмахнув клюкой. – Вот я вас!
– Бабуль, я тебя прошу, уйди, а? – повернул к ней голову Иван, нехотя оторвавшись от Василисы.
Напористый взгляд подействовал на старуху, она отвернулась и заковыляла прочь от дерева.
– Уйди, уйди, – проворчала она, – а дверь так толком и не дотащили! Эх, молодежь!..
