Леонид Резников
Агент ноль-ноль-хвост
Глава 8. Казус белли
– Ну вот, я же говорила, – горестно всплеснула руками Аленка, когда троица наконец заявилась домой.
– Ты о чем? – Иван аккуратно снял на пороге не полностью отмытые от грязи туфли и собрался было пройти на кухню, как Аленка преградила ему дорогу.
– Не пущу! Я только квартиру отмыла.
– Но…
– В ванну! Все! Грязное в стирку и мыться. И Кота туда же, – замахнулась она полотенцем на Кота, попытавшегося проскользнуть у нее между ног. – А ну, пошел, кыш!
Кот попятился, что-то недовольно проворчал, но все же не стал спорить с девочкой.
– Вы что, специально в грязи извозились? – никак не унималась Аленка.
– Да, и нам это нравится, – проворчал Кот, входя в ванную комнату. – Между прочим, котам вода противопоказана.
– Грязные коты живут на улице. – Аленка деловито уперла руки в бока.
Кот только обреченно покачал головой, взобрался на бортик ванны и спрыгнул внутрь.
– Меня кто-нибудь помоет или я так и буду тут стоять?
– Да что же за наказание такое! Никто ничего в этом доме сам сделать не может.
Аленка прошла в ванну и открыла воду. Кот, зашипев, отскочил.
– Стой смирно, – прикрикнула на него Аленка.
– Ну не люблю я купаться. Не лю-блю!
– А мне по фигу! – сказала Аленка, копируя интонацию отца, открыла флакон с шампунем, обильно полила из него Кота и принялась намыливать несчастное животное.
Кот недовольно возился, вращал глазами и помахивал хвостом, но терпел.
– Терпи, Кот – джигитом будешь, – подтрунивал над ним Иван. – Усищи есть, остальное справим.
– Поиздевайся мне еще! – огрызнулся Кот, но тут же получил мочалкой промеж ушей.
– Стой смирно, не вертись! – грозно сказала Аленка.
– Вот же свалилась на мою голову… Ты долго еще измываться надо мной будешь? Садист какой-то, а не ребенок!
– Терпи!
– Не хочешь джигитом? Фараоном сделаем, – продолжал в том же духе Иван.
– Это как? – заинтересовался Кот.
– Налысо обреем.
– Да иди ты!.. – обиделся Кот, но тут же замолчал и, вновь зашипев, припал ко дну ванны животом – Аленка включила душ.
– А мандарином китайским? Или во – аксакалом! Аленка, где у нас перекись водорода была?..
– Все! – Аленка завернула краны.
Кот стремглав вылетел из ванны и шуганул на кухню под любимый стол. Вода текла с него ручьем.
– А вытираться кто будет? – Девочка схватила полотенце и побежала вслед за Котом.
– Ага, щас! – хмыкнул Иван и, зайдя в ванную, прикрыл за собой дверь.
Все-таки душ – замечательное изобретение. Горячий, с парком. И мочалка, чтоб обязательно жесткая – лучше поскрести спинку, содрать с тела усталость, разогнать кровь. Мочалка и душ – и ты начинаешь ощущать себя обновленным, полноценным человеком. Если, разумеется, тебе дадут на это время…
– Дорогой, ты там долго еще? – заглянула в ванную Василиса.
– Да я только залез!
– Десять минут.
– Пять. Не больше.
– Вполне достаточно, чтобы помыться. Давай вылезай уже.
Василиса закрыла дверь.
Иван еще немного постоял под душем, подставляя лицо под жгучие упругие струи, затем, закрутив краны, выбрался из ванны. Растерев тело широким махровым полотенцем, он накинул халат, причесался у зеркала и вышел в коридор.
– Васьюшка, иди! – крикнул он.
– Нет, лучше ты к нам, – откликнулась Василиса из зала.
– Что случилось?
– Тут опять хвостатый пожаловал.
– Бес? – Иван торопливо пересек коридор, поплотнее запахивая полы халата и подвязываясь поясом. Остановился на пороге зала. – Тебе чего здесь надо, крыса рогатая?
– Попрошу без оскорблений! – возмутился бес, высоко подпрыгивая и размахивая конвертом. – Я при исполнении.
– Да начхать мне на твое исполнение, – поморщился Иван, прошел к дивану и присел рядом с Василисой.
В кресле напротив сидели дети, во все глаза глядя на невидаль с копытцами, рожками и пятачком. У кресла, недобро поглядывая на бесенка, развалился мокрый Кот.
– Ты чего, как мумия, весь в бинтах? В Древнем Египте подрабатываешь или премию получил за качественно выполненную работу? – спросил Иван, разглядывая бесенка.
Лоб беса наискось, через правый глаз, пересекала повязка, пятачок был заклеен пластырем крест-накрест, левая рука висела на перевязи, а хвост до половины замотан грязным обрывком ткани.
Бесенок злобно сверкнул здоровым глазом, поправил повязку на лбу, но ничего не ответил.
– Папка, а это кто? – спросил любопытный Ванюшка.
– Это, сынок, бес.
– Который под корягу залез? – уточнил мальчик.
– Это уже форменное оскорбление, – запыхтел от обиды бес. – Да что же такое! Я к ним по делу…
– У-у, противный бес! – протянул Ванька.
– Нет, я так больше не могу! Угомоните ребенка, наконец.
– Ванька, заканчивай, – строго сказал Иван. – Видишь, он шуток не понимает.
– А я сюда вовсе не шутить пришел! – переступил с ножки на ножку бесенок и приподнял хвост, собравшись им щелкнуть, но вспомнил о бинте и передумал.
– А тебя сюда вообще никто не звал, между прочим, – сказал Иван. – Так что веди себя прилично, а то в окно выйдешь.
– Угрожаешь?
– Не забывай в конце ставить «те», – надавил Иван.– И побыстрее переходи к делу. Я сегодня устал.
Бесенок поджал губки, подвигал пятачком и протянул Ивану конверт.
– Вам пакет!
– Опять дешевую ксиву припер?
Бес не ответил, продолжая держать конверт в вытянутой руке.
– Ладно, зачти.
– Сами читайте, – буркнул тот.
– Читай или мотай отсендова.
– Хорошо, я прочту, – надул щеки бесенок, нервно разрывая пакет, – но вы об этом пожалеете!
– Уже жалею. Что не выкинул тебя вон сразу.
– Да дай ты ему прочитать! – прервала перебранку Василиса. – Как сцепятся… А ты читай уже!
Все повторилось. Из конверта полезла длиннющая бумага, раз в десять длиннее, чем высота конверта. Закончилась она красной сургучовой печатью на веревочке. На печати пылала подпись владыки – бланк был действительно официальным.
– Титулы опускать? – привычно спросил бесенок, проматывая бумагу пальчиками.
– Зачти, – зевнул Иван.
Бесенок злобно сверкнул глазом и начал проматывать в начало.
– Хотя нет, пропусти, – подумав, разрешил Иван. – Слишком много пустой информации.
Бесенок скрипнул зубками и опять заработал пальчиками.
– Читаю, – предупредил он, пробежав глазами текст.
– Нет, постой.
– Ну что еще? – возмутился бесенок, открывший было рот.
– Я адвоката забыл вызвать.
– Без него обойдемся!
– Ну уж нет, хитрая твоя морда, – погрозил Иван пальцем, беря с журнального столика смартфон и выискивая набранный ранее длинный номер. – Алло?
Хлоп!
– Что у вас на этот раз? – печально выдохнул ангелок, возникнув у самой люстры.
– Да вот, опять бес с посланием.
– Ага! – Ангелок живо развернулся на сто восемьдесят градусов. – Опять ты. Эк тебя начальство-то отлюбило. Я ведь предупреждал. Только не говори, что на столб ночью напоролся.
– Именно на столб и именно ночью, – обиженно хрюкнул бесенок. – Теперь уже можно читать?
– Читай!
«Сим имею уведомить противную сторону в лице Кота и Белого Ангела, что их недозволительное самоуправство…», – монотонно забубнил бесенок.
– Постой, а где Иван? – прервал беса ангелок.
– А нет таких в договоре! – выкрутился бесенок. – Не значатся.
– Тогда нужно было указать его как лицо, сопровождающее Белого Ангела!
– А это имеет значение?
– Никакого, если честно, – поразмыслив, согласился ангелок с бесенком. – Продолжай.
– «…что их недозволительное самоуправство привело к преждевременному разрыву долгосрочного потребительского договора и гибели глубокоуважаемого сотрудника Отдела Договоров Черной стороны…»
– Очень глубоко? – прервал бесенка Иван.
– Вы о чем? – не понял тот.
– Ты вроде как сказал: «глубоко уважаемого». Вот я и спрашиваю, насколько его глубоко уважали там, у вас?
Пятачок бесенка покраснел от возмущения, рот приоткрылся, и с языка уже готова была сорваться гневная тирада, но Иван предупредительно выставил ладонь.
– Ладно, проехали. Продолжай.
– «…Черной стороны», – продолжил бесенок, сопя от возмущения, – «что, безусловно, может считаться казус белли».
– Постой, постой, – спохватился Иван, чуть привстав с дивана, и обратился к ангелочку, – ты же сказал, что замял дело? И еще благодарностью грозил?
– Ну-у, – помялся ангелок. – Формально все так и есть, но Черная сторона может не согласиться с выводами комиссии.
– То есть как?
– Запросто! Де юре она в праве требовать компенсацию или наложить штрафные санкции.
– Но при чем здесь мы?
– Как при чем? – взъярился бесенок, потрясая бумагой. – А кто нашего дорогого и уважаемого Мальтуса Третьего ухандокал? Дантес?
– А ты вообще помолчи! – осадил беса Иван. – Не с тобой разговаривают!
– Понимаешь, тут такое дело, – ангелок смущенно поскреб затылок и немного спустился, – закон действительно на их стороне, как потерпевших. Они потеряли агента в связи с вашими необдуманными действиями и…
– Так, стоп! – Иван хлопнул ладонью по подлокотнику дивана. – Ты вроде как у нас адвокат – вот и защищай.
– Да защищаю я, защищаю! Только закон – есть закон.
– А где в законе сказано, что невиновные должны страдать?
– То есть, как – невиновные? – возмущенно задвигал пятачком бесенок. – А кто подсунул Мальтусу святую воду?
– Значит, ангельская твоя морда, – Иван проигнорировал бесенка, – ты отказываешься исполнять свои должностные обязанности.
– Вероятно, меня неправильно поняли. Еще раз напоминаю всем собравшимся, что я защищаю ваши права, исключительно права, и ничего более! А ваши права не нарушены – вы можете защищаться самостоятельно.
– Ну хорошо! – разозлился Иван. – Тогда можешь быть свободен.
– Но…
– Свободен, я сказал!
Ангелок дернул плечиками, но почему-то не ретировался, продолжая виновато поглядывать на Ивана.
– В таком случае, – Иван повернул голову к бесенку и взмахнул рукой, – огласи корпус дэликти.
– Что? – Бесенок удивленно наморщил пятачок, а ангелок уважительно прицокнул языком.
– Состав преступления, – пояснил Иван. – Учи латынь, юрист несчастный!
– Я практикант, а не юрист, – недовольно проворчал бесенок. – Мне еще двести восемь лет учиться.
– Тяжелый случай, сочувствую. Итак, я слушаю.
Иван сложил руки на животе и взялся нетерпеливо шевелить пальцами.
– Состав преступления… – Бесенок промотал бумагу. Здоровый глаз стремительно заметался по строчкам. – Вот! «…Иван, действуя по собственному, ничем не обоснованному разумению, ворвался в кабинет клиента Черной стороны Привалова М.В. и, в ходе действий насильственного характера, причинил невосполнимый ущерб Черной стороне, лишив жизни беса Мальтуса Третьего, адвоката первой гильдии, а также способствовал преждевременному расторжению договора с Приваловым М.В. Покушение на убийство квалифицируется как особой жестокости, поскольку применяемое Иваном средство относится к химическому оружию…»
– Достаточно, – остановил бесенка Иван. – Доказывай.
– Что доказывать? – вконец растерялся бесенок.
– Покушение на убийство.
– Так оно все и так ясно. Было ведь?
– Напоминаю, – влез ангелок, – что вам категорически запрещается лгать. Это само по себе послужит доказательством вашей виновности.
– Без тебя знаю, – прорычал Иван и подался вперед. – У тебя сказано: «действия насильственного характера».
– Ну? – бесенок сверился с бумагой.
– Докажи, что они носили насильственный характер.
– Так ведь… – Бесенок повертел бумагу в пальчиках и почесал пятачок. – Было же!
– Поконкретнее. Что было?
– Заставляли Привалова М.В. пить химическое оружие, – нашелся бесенок.
– Во-первых, Привалов М.В., как ты его зовешь – человек, и для него вода есть жизненно важная необходимость, а не оружие, тем более химическое.
– Но не святая же!
– Хочешь я выпью? Проведем следственный эксперимент, не отходя, так сказать, от кассы. – Иван приподнялся с дивана, но бесенок испуганно замахал на него документом.
– Не надо! Верю, верю!
– Превосходно. – Иван опустился обратно на диван.
– Но Привалов М.В., согласно договора, не имел права прикасаться к освященным вещам! – все никак не унимался бесенок.
– А кто мне об этом сказал?
– А разве он… не говорил? – Бесенок ошалело уставился на Ивана.
– Вот тебе и корпус дэликти… По сути заданного мне вопроса поясняю: про то, что ему категорически противопоказана святая вода – нет! Я всего лишь полагал, что из него полезет демон, как и изо всех остальных.
– Предположим, что так! – в бессильной злобе топнул бесенок. – Но ведь заставляли?
– Заставлял, чего греха таить, – признал Иван. – Но я на тот момент не был проинформирован относительно возможных последствий. Еще вопросы?
– Надо было спросить!
– Я тебе кто, аллерголог?
– Хорошо, предположим, – сдался бесенок.
– Не предположим, а будем считать доказанным и переквалифицируем в несчастный случай, – настойчиво поправил Иван.
– На каком основании?
– На основании вмешательства проведения, высших сил, так сказать.
– Это как? – не понял бесенок.
– А кто на Привалова М.В. бутыль опрокинул?
– Кто?
– Высшие силы! – воздел палец Иван, выкатив глаза. Судя по всему, это выглядело так внушительно, что бесенок аж пригнулся, загородившись документом. – Так что все претензии к ним.
– Ладно! Данное обвинение с вас снимается, – недовольно щелкнув хвостом и поморщившись от боли, нехотя согласился бесенок. – А как быть с несчастным Мальтусом? Кто лишил его жизни?
– Странный вопрос. Он сам себя и лишил.
– Доказательства! – выпятил грудь бесенок.
Кот, до того молча наблюдавший за происходящим, со щелчком выдвинул когти и поиграл ими.
– Но-но! – попятился бесенок. – Насилие над должностным лицом при исполнении?
– Кот, убери когти. У нас здесь цивилизованное судилище.
Кот недовольно повозился и подогнул под себя лапы.
– Оборвать ему хвост под корень и выкинуть отсюда. Судилище еще какое-то выдумали…
– Какие тебе нужны доказательства? – спросил Иван, подперев подбородок рукой и изображая вселенскую скуку. – В твоего драгоценного Мальтуса никто насильно воду не вливал – сам пил.
– Да, но вы, как честные люди, должны были воспрепятствовать тому, чтобы он выпил содержимое стакана! – нашелся бесенок. – Вы убили его своим бездействием, а это тоже знаете ли…
– Какое ж тут действие, если ваш Мальтус схватил стакан и в один миг опрокинул его себе в рот? Никто даже чухнуться не успел. Нет, успел – ваш Привалов М.В. Он, помнится, пытался вырвать у него из лап стакан, так что действие было. А я, извини, не спасатель и не акробат, чтобы с места прыгать через трехметровые столы и вырывать стаканы из лап бестолковых чертей. То есть бесов. Да и воду пробовать предварительно кончиком языка не помешает – отделался бы скромным ожогом, походил недельку с распухшим, как у коровы, языком, и всего делов.
– Но мне доложили…
Пятачок бесенка заметно побледнел. Он повернул головку и уставился на ангелочка. Тот пожал плечами и кивнул.
– Тебя, дорогой мой, ввели в заблуждение, – продолжал между тем Иван. – К тому же, знаешь, нигде в договоре не сказано, что в наши обязанности входит отговаривать чертей пить святую воду, а также всеми силами препятствовать этому святому деянию. Если ты не забыл, мы являемся агентами Белой стороны.
Бесенок долго смотрел Ивану в глаза, потом мордочка его вдруг пошла багровыми пятнами, он натужно запыхтел, силясь что-нибудь придумать, но, видимо, ничего путного в его крохотную головку не приходило.
– Блестяще! – воскликнул ангелок, захлопав в ладоши. – Уложил на обе лопатки. Развалился твой корпус дэликти, рогатый прыщ.
– Замолчи! – прошипел бесенок и вдруг принялся рвать бумагу на мелкие клочки, мять их и кидаться ими в ангелочка.
Тот, хохоча, увертывался от маленьких безобидных комков бумаги, выписывая по комнате фигуры высшего пилотажа. Когда бумага закончилась, бесенок раскрутил за ниточку печать, целясь в ангелочка единственным глазом, но тот вдруг завис над его головой и прищурил глаз.
– Ты хорошо подумал, бесовская твоя морда?
Бесенок пришел в себя, опустил руку, разглядывая печать, потом засунул ее себе в пасть и, похрумкав, проглотил.
И тут случилось невероятное. Нет, ни взрыва, ни дымных струй, ни даже урчания в животе – бесенок повесил плечики, опустился на пол и… разревелся. Слезы из него лились градом, обильно орошая ковер.
– Да что ж вы за люди такие! – причитал он, растирая кулачками слезы. – Что мне теперь делать? Мне ж теперь рога посшибают за такое, хвост открутят, престижной работы лиша-ат – второй облом за день! Ну хоть бы какую вину на себя взяли-и-и. Частичку, самую ма-аленькую-у-у. Нет, принципиальные все! А я… А обо мне кто-нибудь подума-ал? А-а-а!..
– Ха! Вот это номер, – хлопнул по коленкам Иван.
– Помолчи уже, – одернула мужа Василиса и протянула руку. – Иди сюда, малыш.
– Ты чего? – не понял Иван, уставившись на жену, словно на умалишенную.
– Не видишь разве, ему плохо.
Бесенок посмотрел на протянутую руку, недоверчиво шмыгнул пятачком, утер его лапой и осторожно забрался на колени к Василисе.
– Маленький, – приговаривала Василиса, поглаживая бесенка по головке двумя пальчиками. – Все тебя обижают, никто не любит.
– Немедленно выбрось эту гадость! – не выдержал Иван. – Вдруг он заразный какой.
– Не обращай, маленький, внимания. Просто злой дядька завидует тебе.
Бесенок, разомлев, прижался боком к Василисе и довольно закрутил забинтованным хвостом.
– Меня на колени не пустила, а какую-то крысу рогатую… – ворчливо заметил Кот.
– И вовсе он не крыса. Смотрите, какой симпатичный!
Бесенок расплылся в улыбке, опять утер лапкой пятачок и моргнул здоровым глазом.
– Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет, – возмущенно сопел Кот, ворочаясь на месте. – Белый Ангел ласкает беса – уму непостижимо! Расскажи кому…
– А ты не рассказывай, – строго сказал Иван, все больше хмурясь.
– Да уж придется помалкивать… А меня рукой отпихнула, – продолжал жаловаться Кот.
– Да помолчи ты! – вспылил Иван. – Васьюшка, ну серьезно – это ведь… даже слов нет! Он же нам обязательно опять какую-нибудь свинью подложит. А ты нянчишься с ним.
– Не подложу, – промурлыкал бесенок, млея от прикосновений Василисиных пальцев.
– Подложит, я его знаю, – согласился с Иваном ангелок. – У него должность такая.
– А может, я котом к вам устроюсь? – предположил бесенок. – Ну его, этот противный Ад!
– Еще чего! – фыркнул Кот, топорща усищи. – Занято место, понял?
– Да понял, понял, – пошел на попятную бесенок. – Ну ладно. – Он внезапно спрыгнул с коленок Василисы на пол и поклонился ей. – Спасибо тебе, добрая женщина, приласкала, пожалела…
– Подогрела, – вставил Кот, но бесенок проигнорировал его.
– За это я открою тебе тайну…
– Тоже мне, Тортилл несчастный, – опять буркнул Кот.
– Да помолчи ты уже! – крикнула Василиса. – Говори, маленький, я тебя внимательно слушаю.
– Всего сказать не могу, но… в самом конце будет то, чего не было в самом начале. И еще, Левиафан бродит у вас под самым носом – нужно только голову…
Договорить бесенку не удалось. По обе стороны от него возникли два здоровенных беса в касках и бронежилетах и проворно скрутили бесенка, попутно заткнув ему пасть пробкой от шампанского.
– Ы! – только и сказал тот. Плечистые, накачанные бесы приподняли его над полом под мышки и растворились в воздухе со своей добычей, оставив после себя удушливый аромат серы.
– Я так и не понял, что он этим хотел сказать? – уточнил Кот, глядя на Василису. – Вот и верь после этого всяким хвостатым. Одно слово: бес – ничего по-человечески сделать не может. А ты его еще приваживаешь. Скоро в наш холодильник ходить будет, как к себе домой.
– Кот!
– Да молчу я, молчу!
– Вот тебе и казус белли…
Глава 9. Левиафан
Иван долго не мог заснуть в эту ночь, все вертелся в постели, подкладывая под голову подушку так и эдак, вздыхал и поглядывал на тускло светившиеся цифры часов. Заснуть не давали две вещи: первая – странные намеки бесенка, которые Иван, как ни силился, а все не мог разгадать; и вторая – шурующий на кухне Кот в поисках чего-нибудь вкусненького.
Кот, уже порядком обжившись в квартире друга, явно ощущал себя едва ли не ее хозяином. Было в этом что-то неприятное, скребущее душу, но Иван боялся обидеть Кота – в конце концов, он все-таки несчастное животное, не по рождению и не по собственному желанию.
Пытаясь вызвать в себе жалость к Коту и тем оправдать собственное долготерпение, Иван вслушивался в ночную тишину квартиры, нарушаемую то звоном тарелки или звяканьем о зубы бокала, то непонятным шорохом или хлопком дверцы холодильника, то подозрительным хрустом и довольным почавкиванием. Шумы невыносимо действовали на нервы, но Иван все никак не решался встать, надеясь, что вот-вот полуночное безобразие прекратится само собой.
Первой сдали нервы у Василисы – как оказалось, она тоже не спала. Порывисто вскочив с кровати, девушка выбежала из комнаты, дотопала до кухни и, не говоря ни слова, выключила свет. Чавканье и позвякивание посудой мгновенно стихли, осталось лишь недовольное сопение.
Василиса вернулась в спальню и, завалившись на кровать, отвернулась к стене. Иван еле слышно вздохнул.
Из коридора донеслось тихое цоканье когтей по полу, затем негромко пару раз скрипнул диван, и все стихло.
Отрешенно глядя в темный потолок, Иван еще долго размышлял над словами бесенка – ведь что-то же он и вправду хотел сказать? Что-то очень важное. Вот только что? Левиафан… зависть… бродит под носом… не было вначале – будет в конце…
Утром Иван проснулся поздно. Солнце, то и дело выглядывая из-за облаков, бросало в окно снопы яркого света. Заливалась какая-то залетная пичужка, надрывно завывал чем-то недовольный кот. Иван было решил, что это их Кот, и собрался уже крикнуть, чтобы тот заткнулся, но вовремя сообразил: Кот никогда даже не мяукал, разве что с перепугу или от восторга, а тем более не завывал.
Спать расхотелось. Иван сполз с кровати и поплелся в ванную. Ополоснув лицо холодной водой, Иван долго смотрел на свое отражение в зеркале. Из-за стекла на него таращилась опухшая со сна физиономия с мешками под глазами и взлохмаченной шевелюрой. Пригладив волосы и ощупав поросший однодневной щетиной подбородок, Иван зевнул и потянулся за полотенцем.
– Иван, ну хоть ты подействуй на свою жену! – раздался совсем рядом плаксивый голос Кота, сидящего у порога в ванную комнату. Взгляд его был унылым, хвост недовольно дергался и постукивал по полу.
– Во-первых, здравствуй.
– Здравствуй, здравствуй. – Кот быстрее замолотил хвостом. – Складывается ощущение, что меня здесь не любят. Так я не навязываюсь – ведь ты сам предложил пожить у тебя. А за продукты я все отдам, потом, до копейки!
– А при чем здесь продукты? – спросил Иван, обходя Кота и направляясь на кухню. – Я что-то пока не улавливаю суть проблемы.
– Подумаешь, съел немножко колбаски, сырку, – гундосил Кот, следуя за Иваном по коридору.
– В час ночи!
– Мы ночные животные! К тому же я спать не могу, пока не поем. И, в конце концов, должен же я где-то питаться, а карта с бабками дома! Как я домой попаду? Да и кот, снимающий деньги в банке и ходящий по супермаркету с корзинкой – это выглядело бы несколько необычно, согласись?
– Все привет! – Иван остановился на пороге кухни.
– Привет, пап! – дружно воскликнули дети, уминавшие ломтики батона с повидлом, запивая их чаем.
– Привет, дорогой. – Василиса приподнялась со стула. Иван, приблизившись к ней, чмокнул жену в подставленную щечку. – Повлияй на своего Кота. Совсем обнаглел, хамло полосатое.
– Вы что, сговорились с утра? – Иван взял свой бокал с остывшим кофе и подсел к столу. – Кот требует, чтобы я повлиял на тебя; ты – чтобы повлиял на него. Неужели без меня никак нельзя найти разумный компромисс?
– Нельзя, – хором отозвались Кот с Василисой.
– Хорошо, рассказывайте, кто у кого колбасу стащил, – вздохнул Иван и потянулся к масленице.
– Нету масла, – сказала Василиса, недобро глянув на Кота. Тот уселся на пол и уставился в окно, жмуря глаза на солнце. – И колбасы, кстати, тоже. И сметаны с сыром. Вообще ничего нет.
– Ну почему же! – примирительно отозвался Иван. – Повидло есть, яблочное.
– Только потому, что коты не любят сладкое. А дети остались без нормального завтрака. – Василиса нервно поправила прическу и тряхнула головой. – У, морда усатая! Сегодня же куплю замок и повешу на холодильник.
– И испортишь дверцу, – сказал Кот.
– Тогда… наложу заклинание!
– А вот это уже хуже, – пробурчал Кот. – Гораздо хуже. Видишь? Твоя жена ненавидит меня.
– Ничего подобного, – попытался успокоить Кота Иван. – Васьюшка у нас очень добрая. Просто она переживает за детей. Кстати, не понимаю, в чем проблема. Уже почти десять, пусть Аленка сбегает в магазин и купит все, что нужно.
– Пусть этот вон покупает! – дернула подбородком Василиса. – Пристроился, обжора.
– Ну я же уже объяснял, – буркнул Кот. – Все отдам. Только потом.
– Видишь, он все отдаст, – поддакнул Иван.
– Отдаст потом, а дети голодны сейчас, – продолжала гнуть свое Василиса.
– Дети, дети! – взорвался Кот. – Свет клином на них сошелся, на этих детях! Они жрут не меньше меня, если не больше, а ты им и слова не говоришь! Им все можно: и сыр, и сметанку, и колбасу. Даже на коленки можно! А мне ничего, вообще! Сначала приглашают пожить, а потом еще куском хлеба попрекают, обзываются и швыряют, как последнюю собаку… кота, то есть. Вон, малому все можно, даже чумазому на диван, с липкими руками, а мне чуть что – в ванну!
– Да как ты!.. Как у тебя язык повернулся… – Василиса начала подниматься из-за стола. Глаза у нее загорелись недобрым огнем, лицо порозовело, а волосы явственно зашевелились. – Ты… ты…
– Тихо, тихо. – Кот уперся боком в стену и дал задний ход в направлении двери, затравленно пригибая огромную голову. – Извини. Тьфу на мой проклятый язык. Тьфу, тьфу. Прости глупого Кота, Василисушка. Слышишь?
– Да я тебя… – Василиса подняла руки, меж пальцев проскочили голубоватые молнии. Воздух наполнился ароматом свежести.
Иван бросился к Василисе, прекрасная понимая, что сейчас произойдет, но девушка легким мановением руки отбросила мужа.
– Беги! – въехав спиной в кухонный шкаф и закрывшись руками, крикнул Коту Иван. – Да беги же, идиот!
– Ма-моч-ки!
Кот опомнился и вхолостую забил лапами, проскальзывая на гладком линолеуме. Потом все-таки стартовал с места и с разворота, грохнув дверью, вылетел в коридор, но у вешалки, привинченной к стене, его нагнал разряд молнии.
– Ай! – Кота от заряда бодрости высоко подкинуло. Он уцепился когтями за ветровку Ивана и закачался на ней. Шерсть животного стояла дыбом, по ней скакали искорки. – Признаю свою ошибку! – заорал он не своим голосом. – Признаю…
Тр-рах!
Второй разряд, озарив коридор бледным светом, попал Коту в упитанный бок.
– Мя-я-у-у!
Кот дернулся влево – самопроизвольно сократились мышцы, – и рухнул на пол. Вешалка, шаркнув по стене, закачалась на одном шурупе, и с нее на Кота посыпались ветровки, шапки, шарфы, перчатки. Кота завалило по самые уши. Он затих, затаившись в ворохе вещей.
– Лежачего не бьют! Лежачего не бьют!
– А я не буду тебя бить. Я просто вышвырну тебя отсюда, неблагодарная скотина, – надвинулась на Кота Василиса, выходя из кухни.
– Так, стоп! – Иван подскочил к жене и вцепился в нее, обхватив руками за талию.
– Пусти! Эта вконец обнаглевшая зверюга позволила себе оскорбить моих детей, и я его просто обязана проучить!
– С него достаточно!
Ивану, пыхтящему от натуги, наконец удалось втащить сопротивляющуюся Василису обратно на кухню. Девушка вырывалась из объятий мужа, шипя и плюясь маленькими шаровыми молниями. Они с громким треском лопались, врезаясь в стены и потолок, и разлетались снопами веселых искорок.
– Да успокойся ты, наконец, пока весь дом не разнесла и не спалила! – Иван резким движением усадил жену на стул и всучил ей в руки бокал с кофе. Василиса тяжело дышала. – На, выпей. А ты, – крикнул он Коту, – язык прикуси.
– Ну я же извинился! – донеслось из-под кучи вещей.
– Иди сюда, – позвал Кота Иван.
– Не пойду!
– Иди, кому сказал!
– А я сказал, не пойду! Мне и здесь неплохо. Подумать только, из-за какой-то колбасы со сметаной… Пожалели для друга, а еще говорил, что зарабатывают неплохо. Мне бы так жить!
– Кот, я сейчас тебя точно с лестницы спущу. Самолично!
– Молчу, молчу.
– Вот и молчи. И иди сюда!
– Нет!
– Ну и сиди там, если так нравится. Не пойму, что на него нашло. – Иван устало опустился на стул. – Вроде такой интеллигентный был.
– Оборзел он просто. – Василиса сдула со лба выбившуюся прядь и сделала глоток кофе. – Думал, я терпеть его выходки буду. С утра как завелся: и все-то ему не так, и все не то! Сил моих больше нет.
– Все, успокойся. Он уже сполна получил и все понял.
– Я уже давно все понял, – донеслось из коридора. – На кой вам такой Кот. У вас и хата крутая в центре, и дом – полная чаша. И детки золотые. А я… Что у меня? И кто я такой? Нищий Кот со своими проблемами, до которых никому нет дела. У вас даже свои проблемы, и те крутые! А мои так, мелочь.
– Вот, видишь? – показала пальцем Василиса.
Иван нахмурил лоб и задумчиво поскреб переносицу. Что-то было не так. Но что?
– Ой, мам! А меня научишь молниями пуляться? – встряла Аленка, повиснув на шее у матери.
– Нет, это слишком опасно!
– А я осторожно стрелять буду. Ну, мамочка, пожалуйста! – взялась канючить Аленка.
– Сказала же – нет! Это не игрушки.
– Игрушки, игрушки, – вздохнула Аленка.
– Мамочка, а сделай еще шарики, – попросил Ванюшка, чье лицо было сплошь перемазано повидлом.
Кот завозился в коридоре. С горки вещей на пол съехала пара шапок и опять все затихло.
– Шарики? А вот сейчас передохну и…
– Обойдемся без шариков! – остановил Василису Иван. – До меня, кажется, дошло.
– Что дошло?
– Что с Котом творится, – тихо, чтобы не было слышно в коридоре, произнес Иван.
– Да оборзел он вконец!
– Нет, тут другое, – покачал головой Иван. – Помнишь, что бес сказал, перед тем, как его умыкнули?
– Мамочка, а что будет, если котика шариком, – опять спросил Ванька, – он выше подпрыгнет или нет?
– Изверги, садисты! – донеслось из-под завала в коридоре.
– Вань, погоди, – повела рукой Василиса. – Бес что-то говорил про начало и конец. Но я не поняла.
– Не то. Он еще потом сказал, будто Левиафан у нас под носом. Я полночи думал, но так и не понял, о чем он хотел предупредить.
– Ты считаешь?.. – Глаза Василисы широко распахнулись, она посмотрела в коридор.
– Сейчас проверим, – тихо, чтобы не услышал Кот, сказал Иван.
Он нагнулся, достал бутыль с остатками святой воды из-за пенала, которую после вчерашней крутой разборки прихватил с собой, и бесшумно, на цыпочках, вышел в коридор. Василиса прокралась за мужем, скинув тапки, чтобы не шуршать. Иван приложил палец к губам. Медленно откупорил бутыль.
– Вы чего? – Меж курток показался зеленый глаз, подозрительно уставившийся на Ивана. – Чего вы? – И тут Кот заметил бутыль в руках друга. Глаз округлился. – Не вздумай, слышишь! Не…
Иван опрокинул бутыль и завертел рукой, обильно поливая торчащий из-под шарфов крупный зад Кота с выбивающим дробь хвостом.
