Ладушкин Оладушкин
Скользящий по линиям жизни
Суть проста: не нужно позволять изводить самого себя своими мыслями. Вы просто тратите собственные ресурсы и спите наяву, а в это же время вы могли быть осознаны.
После того как вы избавите себя от наваждений, наступает самое интересное. Вы начинаете выслеживать мысли, которые у вас появляются. Это становится возможным, потому что эти мысли начинают выделяться на фоне отсутствия микроснов и наваждений. И вот только тогда вы начинаете понимать, что большинство мыслей, которые возникают в голове, не ваши. Звучит малоправдоподобно? Проверяйте!
На вопросы «Чьи это мысли?», «Как именно они попадают в горизонт вашего внимания и влияют на вас?» ответить тяжело. Для этого придется применять чью-то терминологию. Например, эгрегоры, иные сущности, коллективное бессознательное и тому подобное. Это термины тех, кто пытался описать то, что словами описать нельзя. Для этого нет слов в нашей реальности. Нам их приходится выдумывать, чтобы описывать неописуемое.
Самое главное, после понимания, что большая часть мыслей приходит извне, самостоятельно формируется знание, как с пользой для себя реагировать на эти внешние мысли. Концовка всего этого похода за безмолвием поистине великолепна. Вы становитесь немного волшебником. Самую малость, но настоящим волшебником. Это первая ступенька к следующим этапам развития. Кстати, волшебниками многие становятся и без внутреннего безмолвия, но у них появляется уязвимость. Внутренняя нестабильность. Они легко отвлекаются на внешние раздражители, но это не фатально. В конце концов, у всех есть свои уязвимости…
Так вот, Мир Грез воплощал мысли тех существ, которые его посещали, и эти воплощения были опасными. Мысль сновидца становилась инициатором события, которое реализовывалось и забирало его сновиденную энергию в пользу этого мира. Если сновидец умеет контролировать свой внутренний диалог, то в Мире Грез ему будет чуть более комфортно, чем тем, кто этого не умеет делать.
Я умел. Именно поэтому иногда посещал этот мир. Сам по себе Мир Грез был очень интересным и, если знать места, то и довольно гостеприимным. Здесь можно и потратить свой Свет и восстановить.
Выкинуло меня на равнину перед Хрустальным водопадом, одна из стандартных точек входа в Мир Грез. Меня ждали трое. Илья и двое охранников, которые в прошлый раз стояли за спиной президента. Хм, наверное, обиделись, что я их из невидимости вытряхнул. У всех были хмурые, серьезные лица. Бить будут, не иначе.
Охранник, который был повыше, глянул на Илью вопросительно: что дальше-то? Могу поклясться, что у Ильи по лицу скользнула тень веселости, но он только чуть приподнял плечи, мол, вот он – делайте что хотите.
Они постояли еще, а я уже с любопытством ждал, чем весь этот спектакль закончится. Они ожидали, что меня сейчас разнесут собственные мысли. Серьезно? Я не раз видел, как это бывает с юными сновидцами, которые попадали в этот мир. Когда внутреннее безмолвие еще не настроено, то все мысли, которые приходят в голову, начинают реализовываться.
Например: «Ух, какой водопад», – и водопад немедленно нападает и самым неимоверным способом делит тебя на куски. А так как мир этот очень глубокий, то смерть здесь опустошает сновидца очень и очень существенно, до комы. Как только ты о чем-то думаешь или на чем-то концентрируешься, ты даешь этому чему-то частичку своей энергии, и оно пытается забрать и всю оставшуюся. Мир не хороший и не плохой. Он так устроен.
Мы помолчали какое-то время, а потом мне надоело. Кто так нападает? Затащили в какую-то пусть и живописную, но дыру и ждут теперь, пока я сам себя уничтожу своими мыслями.
Я сделал вид, что подкидываю на ладошке что-то тяжелое, и со словами: «Хочешь яблочко?» – сделал вид, что кидаю нечто снизу вверх верзиле-охраннику. Мгновение – и его кости затрещали от того, что его сжимало и скручивало в бараний рог огромное яблоко.
У второго охранника глаза полезли на лоб, и он, выхватив пистолет, начал в меня стрелять. Пульки были непростые, но это очень глубокий мир. Здесь такое просто не работает с той эффективностью, как в мирах повыше. Мерцающие пульки долетали до меня и, ткнувшись в футболку тупыми носиками, отскакивали в густую траву.
Я не удержался и крикнул:
– Ты лучше бери автомат со штык-ножом. Только им ты сможешь убить меня в этом мире. Автомат должен быть черный и очень крепкий, а штык-нож будет блестеть и переливаться на фоне водопада.
Через мгновение охранник уже был обмотан вытянутым в проволоку автоматом, а штык-нож бешено летал вокруг него, делая в нем новые и неимоверно расширяя имеющиеся дырочки. От водопада к нему тянулся огромный поток воды, который выглядел плотным и очень кровожадным. Впечатлительные ребята.
Илья неодобрительно посмотрел вслед тающему второму охраннику и подошел ко мне.
– Быстро ты их укатал, – сказал он мне и протянул руку для приветствия. Я ее пожал.
– А зачем ты их брал? – спросил я.
– Да сами прицепились. Они из другого ведомства и не под моим командованием. Их руководство решило, что тебя нужно пугнуть, чтобы был сговорчивее, когда с тобой будут беседовать.
– Типа вербовать? – уточнил я.
– Ага, – буркнул он.
– Это у них самые лучшие?
– Одни из лучших, – согласился Илья.
– Так все плохо?
– Ээ, – замялся он, – за последние несколько лет там сильно проредили спецов.
– Сокращения?
– Мрут часто, – ответил Илья.
Продолжать эту тему резко расхотелось.
– Слушай, – обратился я к нему, – давай сменим локацию, не мир, а именно локацию. Я понимаю, почему ты выбрал Мир Грез – здесь врать невозможно, но водопад… банальщина.
– Хорошо, – согласился он, – тогда так…
Илья махнул рукой, и в метре от него появился небольшой портал, в который мы и вошли.
– Острова самое то, – одобрил я, выходя из портала.
На горизонте над океаном драконы гоняли стаю летающих китов, а в воздухе витал аромат каких-то неимоверных пряностей.
– С ребятами всё нормально будет? – спросил я Илью, заходя по колено в океан.
– Да, я ещё вечером бригаду медиков в их здании предупредил, что ребят из комы нужно будет доставать. За пару часов приведут в порядок.
Он не спеша подошел к лежащему на пляже огромному стволу, присел на него и произнес:
– Перед ними поставили цель показать тебе силушку сновиденную, чтобы понял ты: если будешь кочевряжиться, то выжмут тебя и заставят слушаться. Да и слишком уж они получили от своего руководства за то, что из невидимости выпали, так как потом «первый» с пристрастием выяснял, какого хрена без его санкции встреча сопровождалась охраной в невидимости.
– А Мир Грез ты им подсказал? – уточнил я.
– Нужно же было тебя проверить да и на возможности президентских ребят посмотреть, – хмыкнул Илья. – Вот и посмотрел.
Я пошурудил ногой по дну и быстрым движением выхватил из песка ракушку с ладонь размером.
– Тебе поймать? – спросил я Илью, но он отрицательно махнул головой.
Усевшись на бревно рядом с ним, я не спеша погладил ракушку, и из неё выглянули пять глаз на ложноножках. Я их стремительно откусил и с удовольствием зачавкал.
– Приятного аппетита, – сказал Илья, а потом неожиданно спросил: – Тебя как зовут?
– Мне нравятся несколько имен, но, пожалуй, сейчас называй меня Серёга, – ответил я, разламывая ракушку и добираясь до самого вкусного.
Мы сошлись на том, что я пойду в подчинение к Илье на пару месяцев. Вернее, не в прямое подчинение, а будет мной командовать некая Юлия, которая руководит одной из оперативных групп, подотчетных Илье. Правила простые: она меня не бьет, а я ей помогаю. По-божески. Без всяких обязательств. Как я на такое мог не согласиться?
По словам штатных провидцев Ильи, есть текущие задачи, которые без этого «фокусника» будет выполнить сложнее, чем с ним. Почему «фокусника»? Помните черную «Волгу» с розовыми мигалками? Оказывается, всё подразделение её запомнило. После этого меня в их оперативных разработках величали не иначе как Фокусник.
О компенсации речь вообще не шла. Я понимал, что могу получить многое, но мне и не надо ничего. Поменял линии жизни, и ладненько. А хорошо это или плохо – не имеет никакого значения.
…
Илья вопросительно посмотрел на меня, и мне пришлось рассказать в деталях наш крайний с ним разговор и озвучить в этой реальности наши несложные сновиденные договоренности.
Он выслушал и спросил:
– Сколько тебе нужно времени?
– За пару минут управлюсь. Зайду домой, сумку заберу и смартфон оставлю.
Он кивнул, а я не спеша пошёл домой.
Глава 2. Сюрприз
Мы с Ильей неспешно шли к машине. Со стороны могло показаться, что встретились старые приятели. Я тащил небольшую, но довольно вместительную сумку на плече. Её я собрал ещё утром и уложил туда только одежду. Всю электронику я оставил дома. К этому месту и к моей реальной личности не должно вести ничего. Кстати, это было одним из условий, которые я озвучил Илье ещё в Мире Грез. Я даже паспорт и кредитки дома оставил. С собой только денег чуток и сумка с вещами без истории, т.е. абсолютно новая сумка и вещи. На мне была купленная сегодня одежда, в которую я успел переодеться дома.
Илья должен был за мной приехать без телефона и на транспорте, который лично с ним никоим образом не связан. После поездки машина подлежала уничтожению. Вот такая паранойя, но и я, и Илья прекрасно знали, как по вещам собирать историю прошлого и что эти все, казалось бы, лишние меры предосторожности совсем и не лишние.
Видимо, Илья тоже что-то чувствовал, так как на все мои параноидальные предложения согласился без разговоров и даже одежду свою после поездки пообещал спалить вместе с машиной.
Я ещё не разобрался, насколько он силён в реальности, во снах – да, видел – силён. А вот в реальности не каждый сновидец умеет волшебничать.
Пока мы приближались к машине, я по полной программе погрузился в изучение текущих линий своей, ну и его жизни. По правде говоря, что-то было не так. Линии наших жизней я видел, но крайне замутненно. Такое бывает, если неправильно настроишься или что-то отвлекает, но вот сейчас такого быть не должно. И ещё. Они мерцали. Моя и его линии жизни мерцали. Не постоянно, но я это мерцание замечал. Краем восприятия, но замечал. Это было как таймер обратного отсчета. Почему-то именно такая ассоциация возникала. С подобным эффектом я ещё не встречался, и поэтому был взволнован. Хотя нет. Я был в восторге. Это же круто. Мерцающие линии жизни, которые по сути своей мерцать не должны.
Мерцание было неспешным и едва воспринималось, но метрах в двадцати от машины Ильи оно прекратилось. Да как так? Что изменилось? Мы как будто пересекли черту какую-то. Только вот было и хлоп – уже нет. Я резко остановился, а Илья, по инерции сделав пару шагов вперед, с недоумением оглянулся на меня. Я, не обращая на него внимания, осторожно сделал шаг назад. Ничего. Ещё шаг. Вот оно. Линии моей жизни едва уловимо замерцали, а вот моего нового знакомого так и остались стабильными. Я пошел влево по воображаемой окружности, сделав машину центром круга. Ну да, вокруг «Camry» был своеобразный круг с радиусом около двадцати метров. Те, кто внутри, воспринимаются не так, как они же воспринимаются вне круга.
Илья уже с интересом смотрел на мои бродилки, и я жестом подозвал его к себе за периметр. Он подошел, и его линии жизни сразу едва заметно замерцали.
– Что, дружище? – спросил я его. – Хороший сегодня день, чтобы умереть?
Илья не выглядел взволнованным или встревоженным, но я видел, что воспринимает мои слова максимально серьезно. Он вопросительно посмотрел на меня.
– Что не так?
– Илья, у меня два вопроса. Первый – кто готовил для тебя эту машину или мог угадать, что именно её ты возьмешь на встречу со мной?
– Она из нашего третьего спецгаража. Там штук сорок заправленных оперативных автомобилей, которые работники нашего подразделения могут использовать. Я никого ни о чем не предупреждал. Сегодня утром заехал в гараж, оставил там свой смартфон, взял первые попавшиеся ключи, нашел машину во втором ряду, место четыре. Выехал, покатался по столице пару часиков. Убедился, что один, и двинул к тебе. По прямой не ехал, дал крюк через соседнюю область. Маг реальности из меня, честно говоря, не очень, но общими техниками владею. Конечно, ими пользовался, но ничего, хотя, когда к машине в гараже шел, мысль меня коснулась мимолетная, что маме не звонил давно. Но даже воспоминание об этом исчезло, как только я к машине подошел. А вот сейчас в глаза тебе смотрю и помню эту мысль. А ведь мама моя мертва уже лет двадцать как, – задумчиво закончил он свой рассказ.
– А зачем звонить, если можно с ней вот так запросто лично встретиться? – спросил я его с ехидной улыбкой.
– Да и меня чуть с ней не познакомил, – хохотнул я, и он тоже улыбнулся.
– С кем воюете сейчас, Илья? Так, чтобы со смертями в реальности? – задал я второй вопрос.
– Да, есть пара стран, которые пытаются свой контроль сновидений навязать нашим политикам. В последнее время очень активничают. Ребят наших много положили за этот год. Раньше гораздо спокойней было, а потом как с цепи все сорвались. Как будто кто-то дал команду «фас». И во снах, и в реальности сплошные баталии. Мы реальность зачистили уже. В нашей стране им теперь крайне сложно активность свою проявлять, а в сновидениях пока ничья.
– В общем, это одна из причин, почему я тебя своим боссам предложил привлечь, после того как ты пресс-секретаря к себе в сон стащил. Я тогда еле успел в «Волгу» запрыгнуть, которая его прямо в его сне в себя втянула. А под свой контроль «Волгу» взял уже поздно, она как раз притормаживала, чтобы тебя в твоем сне подобрать. Успел только пресс-секретарю порекомендовать проявить лояльность к тому, кто его таким образом в свой сон «пригласил» и пелену на себя накинул, чтобы сразу не отсвечивать. Потом проверить тебя решил, но ты и сам всё дальше знаешь.
– Так он с перепугу мне аудиенцию назначил?
– Ага. Мы потом отменить её могли, конечно, но я тебя увидеть успел и… поверил, что ли. Глупо звучит, но я тебе поверил. Поверил, что не просто так ты представление устроил. Смысл в этом есть. Для всех нас есть. Какой не скажу, да и сам ты, наверняка, словами не сможешь это объяснить. Просто возникло понимание правильности того, что происходит.
– Так вот, – продолжил Илья, – сильно уж твой способ «приглашения» был необычен. Никто из наших объяснить его так и не смог. Фокус, не иначе. До этого считалось, что из-под нашей охраны из своего сна охраняемое лицо украсть нельзя. Напасть можно и даже навредить можно, но украсть нет. Так что хочешь не хочешь, а позывной «Фокусник» уже твой, – улыбнулся он.
– Ладно, потом меня дохвалишь, какой я интересный и веселый мудак, всех вас премии лишил месячной, а пока давай о продлении наших с тобой жизней поговорим.
– Довольно интересная у тебя машина, Илья. Она сама себя экранирует и экранирует всех, кто к ней приближается. Когда ты подходишь к ней ближе определенного расстояния, она копирует твои линии жизни из предыдущего дня и интерполирует их вместо реальных линий в ближайшем будущем, – выпалил я, ещё не особо понимая смысл собственных слов. Он глянул на меня, слегка расширив глаза.
– Ты имеешь в виду, что машина подделывает будущее тех, кто находится к ней ближе некоторого расстояния?
– Ага, – расцвел я.
– Это значит, что машина не хочет, чтобы те, кто рядом с ней, а более вероятно, те, кто в ней сидят, видели реальное свое будущее.
– Она нас будет убивать, Илюха, – радостно сообщил я ему и двинулся к автомобилю.
Ехали мы молча. Он тоже не дурак беседы вести, раз я молчу. Километров через пятьдесят я немного разобрался с происходящим. Для этого понадобилось чуток уснуть. Да, реальность можно воспринимать из реальности и из сновидения. Из сновидения у меня получалось лучше. Подозреваю, что у Ильи это бы получилось ещё лучше, но он рулил. Спать за рулем – не самое безопасное занятие.
Я специально сел на заднее сиденье, и когда уснул, выкатился из тела на свободную сидушку. Осмотрелся. Илья чуть вздрогнул – молодец, почувствовал меня. Но он мне не мешал. Машина изнутри была великолепна. Многослойная история жизни автомобиля.
У каждого предмета, объекта, субъекта есть своя история, и её можно ощущать и видеть, если ты знаешь, как и куда смотреть. Смотреть можно из реальности и из сновидения. Ещё есть промежуточное состояние, которое называют астрал, но это именно промежуточное состояние или даже целый промежуточный мир. С этим астралом всё довольно сложно, начиная с его вполне конкретных опасностей и заканчивая тем, что с астралом или, точнее, в астрале мало кто умеет правильно работать. И да, в астрале нужно именно работать, так как отдыхать в нем просто не получится. Работать – это значит выполнять конкретные задачи и не задерживаться в нём ни на секунду более.
Астрал боятся все, кто туда хоть однажды попадал. На уровне животного страха. Я не сильный знаток астрала и не его фанат. Каждый раз, когда я в него захожу, на меня накатывает липкий и сковывающий страх. Его можно сравнить с последним мгновением жизни. Когда ты уже понимаешь, что в следующий момент времени умрешь. Это не сильно мне мешает, но очень неприятно.
Осмотр я начал из сновидения, и… машина была чиста. Никаких сновиденных артефактов или модификаций, подсаженных сущностей или зловещих проклятий. Только четко удалось рассмотреть смерть тех троих ребят, которые в этой машине умерли.
Умерли они жутко, и слепок этого события был очень ярким. Безумно яркий, как вспышка, отвлекающая внимание зрителя, когда чародей на сцене достает из воздуха кролика. Кусочек этого прошлого удалось рассмотреть во всех деталях.
Обычная поездка. Водитель – женщина, важный дядя в шляпе с портфелем на заднем сиденье и охранник на переднем пассажирском сиденье. Всё тихо и спокойно, но на светофоре машина останавливается на красный свет, а охранник бьет женщину-водителя по голове рукояткой пистолета и, повернувшись в пол-оборота, направляет ствол на пассажира в шляпе. Все происходит очень быстро, но никто не суетится. Они смотрят друг на друга довольно спокойно, и охранник явно чего-то ждет. Возникает ощущение, что к машине кто-то бежит. Мужчина в шляпе это замечает, и портфель мгновенно начинает дымиться и обугливаться. Дым идет и в реальности, и в сновиденном мире. Через мгновение все трое умирают одновременно и в реальности, и в тонких телах. Занавес.
Фигасе, это первое, что пронеслось в голове. Не оружие, а ульта какая-то. Это же они только что совсем дуба дали. То есть абсолютно совсем. Никакое послесмертие после такого не предусматривалось. Что ж там в портфельчике-то было… Умереть в реальности может каждый. А вот умереть в тонком мире – это нужно ещё умудриться. Вы не подумайте, нет никакого бессмертия после смерти. Но тонкое, или, если хотите, сновиденное тело после смерти ещё существует какое-то время. Какое время? В среднем дней сорок, но не менее девяти. Почему не описываю максимальный срок? А его нет. На сколько вам Света хватит, столько и будете существовать. Но там всё сложно, и пока описывать это я подробно не буду.
Сцена смерти троих была шокирующей, но никак не относилась к текущим событиям. Просто ширма, чтобы за ней скрыть нечто такое, что должно лишить нас с Ильей жизней. Значит, эту ширму кто-то подобрал, а это уже попахивало предательством. Ведь машину он брал в спецгараже, где должны быть только свои. Людям со стороны там нечего делать.
Всё-таки пришлось посетить астрал. Ох, как мне этого не хотелось делать. Вонючая помойка из подгнивающих чувств и переживаний нашего и соседних миров. Мир с вечными стонами, скрипами, тыняющимися мертвыми и никогда не рожденными. Желание лезть туда отсутствовало, но было понимание, что в астрале можно увидеть нашу машину совсем иначе. Так сказать, со всеми её тайнами и пороками. Бульк, и мир потерял всякие краски. Вокруг только серые полутона. Илюха в этом мире выглядел ужасающе прекрасным. Сильный рыцарь в исцарапанных стальных доспехах. Из-за спины торчала рукоять меча, который невесть как к ней крепился.
Машина изнутри была обшарпанной, с потёками чего-то невкусного на порванных сиденьях. Я вышел из неё и обошел вокруг. Реальность астрала отличалась от нашей, и то, что машина сейчас неслась по трассе, а стрелка спидометра пересекла отметку в 160 километров в час, никак не влияло на этот мир. Здесь она стояла на обочине сельской дороги и мерно пыхтела заведенным двигателем. Образ Ильи сидел за рулем, взгляд его был устремлен вперед. Прикол в том, что, если я ему сейчас дам по лбу, то в реальности у него через час уже шишка будет и голова заболит. Но это не точно. Возможно, к Илье так вот на блатной козе не подъедешь, и он сам меня здесь как-нибудь удивит ненароком.
Но не он моя цель. Машина. Что с тобой не так, детка, спросил я вслух. Мой голос был густой и низкий, а эхо меня обматерило. Ну и чёрт с ним, с этим эхо. Машина, машина. В дурашливую голову пришли слова из некогда популярного фильма, и я их захотел сказать.
«Открой свои тайны», – громко выкрикнул я и выставил руку в сторону машины.
Етить, сработало. В принципе, не важно, что и как говорить или чем махать. И в этом мире работало намерение. Передняя пассажирская дверь вспыхнула серой вспышкой и распалась на части. Они не упали вниз, а начали парить рядом друг с другом. В самом низу основания двери была коробка в какой-то тряпке. Коробка была округлой формы и точно повторяла изгиб панели двери. От неё к обивке двери тянулся проводок, и создавалось впечатление, что обивка – это привязанная на маленькую цепь опасная животинушка, и что разрывать этот поводок крайне опасно, а то животинушка кишки тебе выпустит.
Дальше было проще. Я заглянул в коробку, и хоть не специалист во всяких электронных штуках, фильмы-то я смотрю. Кусок пластилина по форме изгиба двери, грамм 400–500, микрофон, маленькая плата с микросхемами, аккумулятор и миниатюрная антенна, сбоку платы разъем для микропамяти с видневшейся картой с надписью сверху 512 Gb. Устройство было обычным, земным, но вот материал, в который оно было обернуто, нет. То, что я назвал тряпкой, было… И вот тут я понял, что не понимаю, что это. Нечто полуосознанное, и именно оно маскировало от живых их будущее, подставляя вместо него слепок прошлого. Прошлого, в котором человек был жив, а значит, провидец или просто одаренный, который едет в машине, не почувствует свою близкую смерть. Оно никак на меня не реагировало, и слава богу. Рассмотреть всё я смог, но вот обезвредить бомбочку я не решился. Воздействовать из астрала на реальность можно. На живых существ это проще, а вот на предметы и объекты сложнее. Гораздо сложнее. Щелбан отпустить – это не провод перекусить, да и взрывчатка… Точности-то нет. Всё очень приблизительно. Для точного воздействия на реальность нужны навыки, которыми я не владел в достаточной степени, да и непонятно было, как тряпка на это отреагирует.
Пора было заканчивать эти похождения, так как астрал уже преподносил свои подарочки, и из земли рядом с машиной прорастало дерево из костлявых рук покойников, которое очень хотело обнимашек.
Я сел в машину и вернулся в реальность. И тут произошла странность. Я чуть не забыл о взрывчатке. Самым натуральным образом. Все ведь помнят, как забываются сны? Ты просыпаешься и еще помнишь свой сон. Еще свежи в памяти какие-то образы, и ты даже можешь его пересказать, если успеешь. Но потом ты встаешь, и сон начинает забываться. Так, как будто его и не было никогда. Большинство снов многие из нас забывают навсегда, если не зацепиться за какие-нибудь детали. Но стоит черкнуть на листике описание окружения сна – город, статуя около театра и еще какие-нибудь объекты этого сна, – и эти образы становятся якорями, которые вытянут воспоминания об остальном.
Я успел сформировать якорь. Сказал или даже выкрикнул Илье: «Дерево из рук покойников», «животинушка на привязи». Слова «бомба» и «дверь» я решил не говорить в салоне автомобиля, а то кто его знает, как само защитное поле машины к этому отнесётся. Тряпка на бомбе была очень непростая. Она еще и забывать заставляет. Теперь рассказ Ильи про звонок маме и то, как он об этой мысли мгновенно забыл, приблизившись к машине, немного прояснился.
– Запомни то, что я сказал, это важно.
Он повторил слова, которые я только что выкрикивал. Всё, память зацепилась за образы и притянула остальные воспоминания.
– Тормозни-ка, – попросил я Илью, и он, несмотря на запрещающую разметку, остановился у обочины. Я вышел из машины, потянулся, хрустнув суставами, и махнул ему рукой, приглашая совместно прогуляться. Он вылез из машины и со словами, что, мол, он за компанию поссать не ходит, побрёл за мной из круга воздействия машины. Возможно, это было и лишним, но я посчитал, что так будет правильней.
Как оказалось, ходит. Не зря мы всё-таки до лесополосы дошли. С пользой.
– Разобрался, – спросил он, вытирая руки влажной салфеткой, так как я подал соответствующий пример.
– Почти да, – ответил я, но есть нюансы.
– А когда их нет, – понимающе кивнул он. – Я видел, как ты в сон ушел, а потом пропал для меня. Рассказывай, не томи.
– Много про астрал знаешь, – спросил его я.
– Ну, знать-то знаю, но вот с астралом у нас не очень. Можно сказать, территория врага.
– Это как? – удивился я.
– Ну, менталы его плотно контролируют, и нас там не жалуют.
– Кто? – удивился я.
Илья хмыкнул и уточнил:
– «Менталами» мы называем наших профильных противников.
– А они вас как?
– Они нас «сенсами».
– Издавна повелось это. Еще при императоре нашем были сенсы при дворе. Особо чувствительные, поэтому и сенсы. Основная их цель была защита от нападений, поэтому и ценились сенсорные данные выше остальных. А вот за границей было другое в моде. Волю свою навязывали многим. Поэтому чувствительность была не основной, а сопутствующей способностью. А вот прямое управление, наваждения всякие, мозголомство и всё подобное было очень популярно. Поэтому мы сенсы, а они менталы.
– Ну, принцип уловил, – подтвердил я.
– Так что с астралом-то у сенсов? Совсем не занимаетесь им?
– Есть у меня несколько человек, которые эту технику практикуют, а остальные туда не лезут, – с неохотой ответил он.
– С этим понятно, – кивнул я и помолчал.
Потом всё-таки решил уточнить:
– А ты всем своим людям доверяешь?
Он не удивился и не рассердился. Просто посмотрел на меня серьезно и сказал:
– Ты не задавай такие вопросы, Серёга. Всем, кто в моем подчинении, я полностью доверяю. Свою жизнь им доверю без колебаний. И это не просто вера в людей. Всех я сам выбирал и в команду приводил. Каждого проверял на разных уровнях и каждому верю.
– Ну, вера в ближнего – это замечательно, Илья, но вот тебе мои выводы. Первый – ты выбрал эту машину не случайно. Второй – коробку со взрывчаткой и прослушкой в передней пассажирской двери ставили в этой реальности, но экранировали в астрале. Третий – убить хотели не тебя, а меня, но ты в качестве сопутствующей жертвы был тоже одобрен на ликвидацию. Четвертый – была утечка о том, что появился я и ты меня привезешь в столицу.
Машина ничего не излучает, так как это бы очень просто выявлялось обычными детекторами, которыми её обязательно бы проверили при въезде и выезде из спецгаража. Ведь я правильно понимаю, что такое спецгараж? Он кивнул в подтверждение.
– Маячка нет, – продолжил я, – так как любой маяк – это излучатель сигнала. Думаю, что инициировать подрыв машины будут дистанционно. Теоретически могут взорвать прямо сейчас, но они должны быть уверены, что мы оба или хотя бы я точно в машине. Значит, будут взрывать с визуальным подтверждением. Другими словами, машина должна будет находиться в зоне видимости того, кто даст команду на подрыв. Но есть ещё вариант с предвидением, и его нельзя не учитывать. Аудио в салоне машины пишется на карту памяти, но карту заберут из машины только, если передумают взрывать и в надежде, что мы разговаривали о чем-то интересном. Но это призрачно, ведь они тебя дураком вряд ли считают, а от меня вообще не понимают, чего ожидать. Так что будут действовать наверняка.
– Да ты как будто всю жизнь шпионом работал, – усмехнулся Илья. – Выводы твои мне понятны, но вот технически их объяснить пока не могу. Как я мог выбрать заминированную машину из всех имеющихся? Вариант, что зарядили все машины, звучит совсем уж неправдоподобно. А взять под контроль мое сознание для выбора ключей непросто. Очень непросто, да и почувствовал бы я такое. Не первый десяток лет в этой каше варюсь.
– Ты же тут большой начальник, вот и думай, – пожал я плечами. – Кстати, у тебя сколько звезд на каждом твоем погоне?
– Две, – неохотно ответил он.
– Я бы тебе больше одной звезды пока не давал, – хмыкнул я добродушно.
Он чуток нахмурился, но не для того, чтобы показать мне свое недовольство, а типа думает он усердно, что дальше делать.
– Так вот, товарищ генерал-лейтенант, то, что мы доедем живыми, нам с тобой уже понятно. Мы можем бросить машину прямо сейчас и доехать до столицы на другой или на автобусе в крайнем случае. Но что-то мне подсказывает, что ты хочешь познакомиться и лично поздороваться с теми, кто в этом замешан, – недобро улыбнувшись, сказал я.