Ладушкин Оладушкин
Скользящий по линиям жизни
Глава 21. Утренняя зарядка
Я уже давно проснулся и просто лежал и пялился в потолок. На настенной видеопанели всё так же медленно океан накатывался на тропический песчаный берег, а на горизонте пробивались первые лучи восхода солнца. По ощущениям было около шести утра. Двигаться не хотелось. Тело расслаблено, а разум всё ещё не желает расставаться с событиями сегодняшнего сновидения. Чуть ниже солнечного сплетения периодически возникало чувство сладкой истомы, которое разливалось по телу в такт океанским волнам.
После знакомства Татьяна повела меня на импровизированную экскурсию по сновиденному миру Нюры. Мы шли и беседовали.
Таня оказалась невероятной и замечательной. Отбросив всю свою воинственность и подозрительность, она увлечённо показывала мне местность, водила по брошенным избам и рассказывала о тех, кто здесь когда-то обитал и был ей дорог. В какой-то момент я взял её за руку, и она не возразила. Мы несколько часов гуляли и за это время успели эмоционально сблизиться. Было ощущение первого свидания. Да, давно забытое ощущение, когда общаешься с тем, в кого или уже влюблён, или влюбляешься.
Нас окружала сказка, и мы были её главными героями. Именно поэтому после пробуждения мне не хотелось двигаться, чтобы продлить это ощущение ещё и ещё.
Очень радовало, что сегодня мы увидимся в реальности. Я был в этом уверен, но не знал, при каких обстоятельствах это произойдет. Не знал и не хотел лезть в будущее, чтобы подсмотреть. Просто не хотел.
Пересилив себя, я поднялся и направился в ванную. Помыться, побриться и всё такое. Уже под душем почувствовал, что рядом с входной дверью моей комнаты кто-то остановился и, решив не стучать, ушёл по своим делам. «Юлька принесла мою одежду, не иначе».
Выпив сока и одевшись, я выглянул за дверь и подобрал с пола аккуратно сложенную форму и полуботинки, в которые наряжал вчера вечером Юлу для похода в вестибюль за её просветлением. В кармане нащупал записку с одним единственным словом – «Спасибо». Улыбнулся и забросил вещички в шкаф.
Ещё не было семи утра, и я решил совершить утренний моцион. Захлопнув дверь своей комнаты – направился куда глаза глядят. Глаза глядели во все стороны, и я уже через пару минут перестал понимать, где именно нахожусь. В этой части центра мне ещё бродить не приходилось.
Меня привлекли странные звуки, ориентируясь на которые, я вышел в огромное фойе. Здесь были расставлены столики и металлические кафешные стульчики, а за стеклянными стенами просматривался спортзал. Зона отдыха, не иначе.
Несмотря на ранний час, в зале были люди, которые усердно поднимали тяжести, прыгали и подтягивались, в общем, делали всё то, что уже с десяток лет я делать избегал. Некоторых ребят я узнал и приветливо помахал тем, кто меня заметил. Они поприветствовали меня в ответ и продолжили самоистязание. Я же проследовал к зоне самообслуживания – там довольно быстро набрал бутербродиков и сделал чай. Только присев за столик – оценил юмор архитектора этого места. Я ем и не занимаюсь, а ребята в зале занимаются и не едят… При этом мы смотрим друг на друга через стеклянные стены. Кто из нас должен испытывать чувство вины? Они, что видом своего пота отбивают всякий аппетит, или я, потому что искушаю их прервать занятия и насытить тело этой немыслимо вкусной едой?
От этих бесполезных мыслей меня отвлёк голос Антона:
– Сергей Илюшевич, можно я присяду рядом?
– Конечно, присаживайтесь, Антон Антонович, – ответил я и, не удержавшись, уточнил: – А почему так официально и на «вы»?
Антон поставил кофе, тарелку с круассанами и как-то уж слишком робко присел. Какое-то время он молчал, а потом, неуверенно глянув на меня, произнес:
– То, что вы делаете, не укладывается в сознании. Я такого никогда не видел и… – он запнулся.
– Уважаемый Шишка, – произнес я, – ты это бросай. Если ещё раз в меня «выкнешь», я слово даю, что больно тебе сделаю.
Мне удалось задуманное, и Тоша встрепенулся. Он с негодованием зыркнул на меня и выпалил:
– Не сможете!
Попался! Я продолжил разыгрывать сценку под названием «спасти хорошие отношения с Шишкой» и, не подавая вид, медленным и тяжёлым голосом произнес:
– Я ведь тебе слово дал, а ты опять мне «выкнул». К барьеру, сударь. Думаю, что махач за столом мы устраивать не будем, но напротив спортзал… Место выбрал я. Ты выбирай, как именно я тебе больно делать буду.
– Чего? – неуверенно протянул Шишка, ещё не понимая, что именно происходит.
– Бокс, борьба, карате, самбо, шахматы, ну или ещё какой-нибудь вид спорта предложи… Мы пойдём в зал, чтобы разобраться – продолжишь ты мне «выкать» или мы с тобой и дальше на «ты» будем общаться, – холодным голосом разъяснил я оппоненту.
Потом, внутренне улыбнувшись, добавил:
– Сразу предупреждаю, если выберешь шахматы, то будет очень больно, особенно когда я конем буду ходить!
Не дожидаясь его реакции, я встал и пошёл в сторону спортивного зала. На входе снял свои полуботинки с носками и, стоя босиком, поманил Антона пальцем. Тот недоумённо и немного растерянно смотрел на меня. Пришлось использовать приём «ниже пояса», и я довольно громко крикнул:
– Иди на бой, трусишка. Или мне гоняться за тобой по коридорам и учить уму-разуму?
Некоторые занимающиеся в зале обернулись и пытались понять, что происходит. У Антона был единственный ход, который я оставил в этой партии, и он, с довольно воинственным лицом, двинулся в спортивный зал.
– Борьба, я выбираю борьбу, – вызывающе сказал парень, разулся и двинулся в сторону борцовского ковра.
Мы молча подошли и встали друг напротив друга. У нас одна весовая категория, но я чуть повыше. Антон худощав, но очень жилист.
– Озвучивай правила, Антон Антонович, – попросил я.
Вокруг нас начали кучковаться любопытные. Антон, чуть подумав, произнес:
– Только борьба, без ударов руками и ногами. Два периода по три минуты.
Потом он обратился к подошедшему парню и попросил:
– Саша, побудь арбитром, хорошо?
Парень согласился, а остальные ребята в предвкушении загалдели. Я кивнул, и мы скинули рубашки.
Борьба – это не моё. Как так – не бить руками и ногами? Но деваться некуда, и побеждать мне в этом поединке противопоказано. Основная цель – это вселить в Антона уверенность и разрушить созданный им образ меня «эдакого».
Пяток минут мы разминались. Я сделал гимнастику, растяжку и немного попрыгал. Антон в интенсивном темпе пробежал пару кругов вокруг зала, а потом размял суставы.
Начали мы по свистку, и я сразу чуть не пропустил прыжок Антона мне в ноги. Обычно уходят в сторону и перехватывают тело противника сверху, но я его просто перепрыгнул. Борцы так не делают, но я и не борец. Антон лихо пролетел подо мной и перекатом встал на ноги. Затем пошла возня стоя. Мы перехватывали друг друга за руки, пытались выйти на бросок, и первые мгновения мне удавалось доблестно противостоять Шишке, как вдруг… Я особо и не понял, как, но Антон мгновенно перехватил мою левую руку и, потянув её в сторону, нырнул под меня и, протянув в противоположную от опорной ноги сторону, приложил лицом об эластичную поверхность мата. Шмяк, и я чувствую, как он оказывается сверху, пытаясь завести свою руку под мою, чтобы перевернуть на лопатки.
Я прыгнул вверх, оттолкнувшись локтями и коленями из положения лёжа на животе. Мы с Антоном подскочили на метр, и в полёте я умудрился провернуть нас обоих на сто восемьдесят градусов. Приземлился я спиной на Антона. Удар о маты получился такой громкий, что заглушил галдеж зрителей. Не дожидаясь, когда Антон поймет, что именно произошло, я резко кувыркнулся и встал на ноги.
Арбитр недоуменно переводил взгляд с меня, стоящего на ногах, на лежащего на матах и слегка оглушенного падением Антона. Вроде как прием успешно провел Антон, но я встал, а он нет. При этом я умудрился положить Антона на лопатки, так как он упал спиной вниз. Кому отдавать очко?
Шишка поднялся и посмотрел на арбитра.
– Без понятия, – произнес Александр. – Никогда не видел, чтобы вот так прыгали. Если бы сам не увидел, то в жизни бы не поверил, что кто-то так может.
«Я вот зря так палюсь», – мелькнула запоздалая мысль.
– Прошу прощения, – произнес я сконфузившись. – Не знал, что так запрещено.
В зале сейчас стояла полная тишина. Арбитр странно смотрел на меня, а потом произнес:
– Да я не помню, чтобы так было запрещено.
– Тогда продолжим, – театрально улыбнувшись, констатировал я. – И пусть победит сильнейший!
Через шесть минут Антон меня победил со счётом пять два.
Техника борьбы у него была на высоте, а я мог противопоставить только отменную реакцию и физическую силу. Тоже немало, но недостаточно. Борьба – это сначала техника, а потом всё остальное. Летал я по матам амплитудно и с ветерком. Только пару раз смог подловить Шишку на приемы, которые когда-то видел в кино. Да, борец из меня, как конфета из сосульки.
Когда арбитр поднял руку Антона, а зрители хором кричали «Шишка, Шишка…», я понял, что всё получилось. Тошка сиял и, пожав мою руку, запросто сказал:
– Фокусник, слово ты своё сдержал, больно мне сделал, – он демонстративно потер затылок, которым так смачно приложился вначале схватки о маты. – Ну и я обещаю, что «выкать» тебе не буду.
– Вот и ладненько, – одобрительно кивнул я, и мы вместе побрели в душевую.
Пока мылись, Антон поведал, как он ночью пришел в себя в палате медблока, долго пытался вспомнить, что же произошло. По его словам, то, как исчезла Юла, он помнил, а потом пустота. Только сон страшный приснился, что едят его каннибалы, а он сделать ничего не может, так как от него одна голова осталась. Но больше всего его волновало, где он смартфон оставил, так как на него, оказывается, извещения по работе присылают.
И тут я вспомнил, что мой смартфон валяется с отключенным звуком на прикроватной тумбочке, а я так и не брал его в руки со вчерашнего вечера. Домывшись и рассказав Шишке, что его смартфон остался в ординаторской на столе, я побежал к себе. Конечно, свою еду на столике я не забыл.
Как и следовало ожидать, на моём смартфоне были сообщения. Первое – вчерашнее, о каком-то собрании, которое я пропустил. Второе сообщение заставило меня очень быстро переодеться и припустить в сторону кабинета Ильи Петровича.
– Заходи, – радостно произнес Илья, встав из-за стола. Его рукопожатие было крепким.
– Как самочувствие? – поинтересовался я.
– Нормально, – ответил генерал, но я понял, что он ещё не восстановился полностью.
Илья сел напротив и, чуть хмурясь, проговорил:
– Итак, Сергей, меня уже ввели в курс дела. Расшаркиваться не буду. Вчера ты всё сделал правильно, но вот глава федералов думает иначе. Ему на вчерашней вечерней планёрке какую-то ересь доложили, и теперь он жаждет крови. Прямо сейчас он совещание созвал, и, судя по всему, у нас после этого будут гости.
– Так, а что нам федералы? – не понял я. – Мы ведь напрямую подчиняемся администрации президента? Или нет?
– Ты прав, но вот встретиться с гостями придётся. Порядок такой.
Сказал Илья и добавил:
– Аня разглядела в этой встрече нечто странное. Некое событие, которое произойдет, только если ты будешь присутствовать, так что давай к десяти утра подходи.
– Так точно, товарищ генерал, – отрапортовал я и удалился в сторону столовой.
Без пяти минут десять я встретил у приемной генерала Юлу, Хряща и Шишку, которых тоже вызвали к десяти часам. Через пару минут мы услышали из-за угла коридора громкую ругань какого-то хрена и вскоре увидели мужичка в генеральском мундире, в сопровождении двух офицеров-мужчин и двух офицеров-женщин. Татьяна в военной форме с капитанскими погонами была хмурой, так как кричал этот подонок именно на неё. Причем он даже пауз не делал. Смысл его высказываний был скрыт неприемлемым для порядочного общества количеством матерных слов, и я невольно сделал шаг вперёд.
Татьяна, увидев меня, чуть заметно улыбнулась и покачала головой, останавливая меня. Я было тыкнулся в орущего генерала ментально, но неожиданно наткнулся на стену. Вот это странно. Разум невысокого пухленького холерика с генеральскими погонами оказался прочно запечатанным от внешнего воздействия.
«Сильный сенс или артефактная защита?» – промелькнула мысль, а генерал уже меня заметил и направился прямо ко мне.
– Это всё из-за тебя, недоумок, – прохрипел он, вытянув толстый указательный палец в мою сторону.
– Взять его! – воскликнул он с лёгким визгом, и бравые офицеры-мужчины двинулись в мою сторону.
Путь им одновременно преградили Хрящ и Шишка, а ко мне подошла Юла и встала спереди, на пол тела перекрывая моё. Офицеры, недоуменно переглядываясь, остановились.
– Взять его под стражу, болваны! – продолжал орать взбешённый генерал.
Я двинулся было вперёд, но Юла уверенно меня остановила. Одновременно из кабинета вылетел Илья Петрович и, не разбираясь, рявкнул:
– Смирно! Мартышов, ты что здесь устроил, мать твою?
Воинственный генерал чуть сдулся и принялся бормотать, что у него приказ разобраться со вчерашней ситуацией и задержать всех виновных.
– Так давай, разбирайся, а вместо этого ты у меня в управлении балаган устраиваешь. А вот кого здесь задерживать, я сам буду решать. Это понятно?
– Так точно, Илья Петрович, – промямлил генерал Мартышов, и его офицеры отступили назад.
Илья обвел всех присутствующих сердитым взглядом и приказал:
– Все в мой кабинет.
Глава 22. А теперь рогатый
В кабинете было три стола. Генеральский, приставленный к нему небольшой и чуть поодаль – огромный прямоугольный.
Анна Петровна уже была здесь и пригласила входящих присаживаться поближе. Мы зашли и в полной тишине расселись за приставным столиком, который образовывал букву «Т» с массивным столом Ильи.
Мартышов уселся на максимальном удалении от Ильи Петровича во главе приставного стола, а остальные по бокам. Почему-то все постарались выбрать места поближе к Илье и подальше от пришлого генерала. Я зашёл в кабинет последним, и пришлось сесть на один из свободных стульев в непосредственной близости от холерика. Он враждебно на меня зыркнул, но смолчал. Тишину нарушил голос начальника управления «ХС»:
– Итак, Леонид Максимович, что привело вас к нам да ещё и с такой свитой?
Мартышов кашлянул и начал доклад:
– На сегодняшнем утреннем совещании в федеральном Главке были продемонстрированы видеоматериалы и зачитаны объяснительные наших сотрудников по происшествию при выполнении вчерашнего задания. Напомню, что выстрелами из двух гранатомётов был поврежден жилой дом. По предварительной оценке, ущерб составляет более десяти миллионов. Согласно предоставленных материалов, основная вина усматривается в действиях именно ваших подчинённых, Илья Петрович. А если быть точным, то вот этого. Он опять нагло ткнул в меня пальцем правой руки. Кулак левой он при этом сжимал так сильно, что фаланги пальцев отдавали белёсой синевой.
– И как вы пришли к такому выводу? – поинтересовался Илья Петрович.
Мартышов не спеша вытащил из папочки довольно пухлую пачку бумаг и начал зачитывать. Его никто не перебивал.
После первого прочитанного листа я утратил всякий интерес к озвучиваемой информации, так как это была констатация последовательности вчерашних событий, но с точки зрения федеральных агентов.
– …группа 3 заняла позицию на пересечении бульвара Освободителей и улицы Владимирской. Основная задача… – бубнил толстячок, тщательно выговаривая слова.
Я, делая вид, что очень заинтересован повествованием, принялся анализировать то, что происходит на самом деле. Все были напряжены, хотя не подавали вида. Почему? Конфликтная ситуация и это неприятно? Нет. Для всех присутствующих разбор «полётов» после заданий вполне привычное дело, но тогда откуда эта тревожность?
Илья подобран, а Анна Петровна напряжена как струна. Её правая рука лежит на столе, а под ней виднеется… защитный артефакт, которым пользовались вчера при проведении второй части планёрки. Остальные ребята испытывают тревогу и даже не осознают этого. Я тоже понимаю нелогичность ощущения тревоги. Объективных причин нет. Даже допустить, что меня возьмут под стражу и куда-то повезут я не могу – так как читаю Илью и понимаю, что такого варианта просто не существует. Тогда что не так?
– Аня, поделись, что всех тревожит? – спросил я ментально, не став изображать, что есть необходимость её называть на «вы».
– То-то и оно, что я не знаю, – мгновенно ответила она. – Я ни разу не встречала Мартышова ни в реальности ни в сновидениях, а вот Илюша с ним виделся. И он сказал, что всегда, общаясь с этим человеком, испытывает такого рода тревожность. И с каждой последующей встречей она возрастает. Ты ведь это чувствуешь?
Я просто кивнул и переключил внимание на остальных. Ребята уселись довольно странно. Юла с самого начала усадила Шишку около Анны Петровны, потом Хряща и затем села сама, как бы прикрывая более слабых собой от холерика. С другой стороны в таком же порядке сидели прибывшие с Мартышовым офицеры. Их прикрывала Татьяна, которая сидела почти напротив меня, но на один стул ближе к Илье. Я прикоснулся к сознанию Тани и спросил:
– Как ты работаешь с этим кретином?
Она бросила на меня быстрый взгляд и, увидев улыбку, мысленно ответила:
– А ты и так умеешь?
Потом добавила:
– Привыкла уже. Он раньше не такой был, но с каждым месяцем становится только хуже, – потом шутливо добавила. – Его как будто сглазил кто-то.
– Скорее проклял, – ответил я по инерции и тут же понял, что попал в яблочко.
Татьяна переменилась в лице и бросила на Мартышова быстрый взгляд. Потом спросила:
– Ты его мысли можешь «прочитать»?
– Неа, он закрыт артефактом. Я думал, что он сенс крутой сначала, но по поведению вижу, что пустышка. Значит, у него с собой артефакт есть, который прикрывает разум от вторжений.
– Монетка в левой руке, – возбуждённо сообщила Татьяна. – Он не расстаётся с ней никогда. Постоянно в ладони держит. Наверное, и спит с ней, так как я даже в сон его попасть не могу.
– Что за монетка? Как выглядит? – уточнил я, внимательно оглядывая сжатый генералом Мартышовым левый кулак.
– Сантиметра полтора в диаметре, темного цвета. На ней символы непонятные и в центре пятиугольное отверстие.
Мне даже показалось, что, описывая всё это, Татьяна поёжилась, как от холодного ветра. Артефакт я не чувствовал.
Мартышов отложил очередную прочитанную страницу на стол и продолжил…
Ситуация мне категорически не нравилась. У него красивая монетка, а этот жадина даже не показывает её. Так нечестно.
– Аня, ты только меня защитным полем не накрывай, помешаешь. Готова? – спросил я ментально Анну Петровну.
– Постарайся выжить, – ответила она и напряглась.
– Юла, приготовься. Как начнется, всех ребят тащи к Илье за Анну Петровну, – предупредил я Юлю, которая уже пару раз пыталась со мной ментально поговорить, но я был занят и просто отшивал её.
Юлия Антоновна кинула на меня быстрый взгляд, а через мгновение кивнула, ничего не уточняя и не требуя разъяснений. Я коснулся её сознания и убедился, что она выполнит мою команду. Продублировал сообщение Танюше и получил подтверждение. После всех этих нехитрых приготовлений я самым натуральным образом чихнул. Прямо в разложенные на столе и уже прочитанные Мартышовым листки. Они весело разлетелись в разные стороны, и пара штук упала на пол. От неожиданности холерик подпрыгнул и вытаращил на меня глаза.
– Ради бога, прошу прощения, – весьма смущённо выдавил я из себя, встал и начал собирать упавшие листки бумаги. Потом выпрямился и протянул их ему. В правой руке тот держал ещё непрочитанный доклад, поэтому попытался взять указательным и большим пальцем левой руки то, что я насобирал. Кулак левой руки при этом он полностью не разжал, и пришлось ему помочь.
Я кинул Мартышову бумагу в лицо, схватил его полуоткрытый кулак своей левой ладонью, как при рукопожатии, и изо всей силы ударил костяшками пальцев правой руки по его запястью. Мгновение, и что-то тяжёлое скользнуло в мою ладонь. Реальность вокруг меня дрогнула. Краем глаза я увидел, как Анна Петровна активирует защитный артефакт, а мои девочки сгребают подчинённых и тащат за кресло Ильи Петровича.
– Да что ты себе позволяешь, – начал возмущённый Мартышов и тут же безвольно рухнул на стол лицом вперёд. Из разбитого носа мгновенно стала растекаться липкая жижа, мало похожая на кровь. Тело конвульсивно вздрогнуло и замерло.
Вот это удар. Я аж удивился. Первый раз убиваю, просто ударив по руке. Но дальше – больше. Тело Мартышова начало скукоживаться, а над ним формировалась чёрная дымка, приобретая форму чего-то зловещего и огромного. Свет в помещении моргнул пару раз, но не погас. Через пару секунд я увидел кукловода. Да, такого я не ожидал, а вот Анна Петровна сориентировалась мгновенно. Она крутанула на артефакте верхнюю подвижную грань, и защитное поле, прикрывающее остальных присутствующих, максимально усилилось.
Передо мной стояла проекция демона, ростом под четыре метра. Он немного пригнулся, чтобы его голова была в этой комнате, а не в перекрытии потолка. Он был не материален, и наши физические объекты не были для него преградой. Демон тряхнул всем телом, совсем как собака, обвел помещение тяжёлым взглядом, который остановился на мне.
– Ты взял моё, – проревел рогатый амбал сверху вниз.
Я лихорадочно просчитывал ситуацию. Поздновато, согласен, но кто же знал, что монетка – это душа воина-инкуба. Да ещё и такого крутого.
Вообще, с инкубами встречаются в своей жизни все в меру сексуально активные люди. Женщины с ними прелюбодействуют во снах, даже не осознавая этого, а мужики ощущают их присутствие, прелюбодействуя с суккубами, которых обязательно сопровождают инкубы в качестве сутенёров. Кстати, радужные мальчики могут и с инкубами, но это мерзость, как по мне. Да и секс с суккубами – тоже мерзость. Это всегда моральная деградация и потеря Света.
Расскажу один пример из своего очень далёкого опыта…
Снится мне обычный сон, в котором я брожу по дворикам своего города. Я осознан и просто наслаждаюсь тем, что могу никуда не спешить и просто погулять по своему сну. Около старенькой двухэтажки нахожу скамейку и присаживаюсь. На какое-то время замираю и анализирую свои ощущения в этом сне. Ко мне подходит спрайт, весьма миловидная девушка, и присаживается рядом. Пока всё очень обычно и не вызывает настороженности. Девушка заговаривает со мной о погоде и придвигается поближе. Её рука ложится на мою ногу и начинает медленно её поглаживать, а она заводит разговор о том, как ей одиноко и что я ей очень понравился.
Что не так в этой ситуации? Уверен, что подобный сон у многих закончился бы очень ярким и запоминающимся сексом. Да так и происходит обычно у всех спящих, которые не умеют осознаваться. Но для меня не так всё!
Во-первых, мои спрайты никогда ко мне первыми не обращаются. Ну прихоть у меня такая. Нечего им меня беспокоить. Десятки лет намерение на это формировал, и теперь, если кто-то со мной заговорил в моём сне – это пришлый.
Во-вторых, неприметного парня в простенькой одежде и кепке я тоже вижу. Он делает вид, что прогуливается по двору, но я чувствую его пристальное внимание. Девушка становится настойчивей и уже расстёгивает рукой блузку, из которой просто вываливается роскошная грудь.
– Уходи, – говорю я и намекаю, – мне не нужны приключения с демонами. Забирай своего сутенёра и уходи.
Она не сдаётся и начинает настаивать. Это уже агрессия, и действовать нужно максимально жёстко. Иначе эти твари будут доставать вас во всех снах, пока не получат то, за чем они приходят. Им нужен Свет, который есть у вас. Много Света. Получив его однажды, они будут возвращаться снова и снова. Многие люди живут в подобном рабстве всю жизнь и не догадываются об этом.
Я встаю и пытаюсь отойти от суккуба, которая такого явно не ожидала. Она выплёскивает в мою сторону ругательства и кидается в атаку. Они так просто не уходят…
Суккуба я задавил её сломанными во многих местах руками, завязанными на её шее в тугой узел. Одновременно скамейка, с которой я встал, взмыла в воздух и встретила ретивого сутенёра, вбивая его в небольшую асфальтированную площадку. Больше они не приходили… Но то был молодняк, и справиться с такими не великая заслуга. Сейчас передо мной стоял воин-инкуб. Матёрый, опытный, сильный и злой. Кто же его так расстроил? Вопрос риторический.
Я сделал несколько шагов назад, поднял руки по-боксёрски и принял воинственную стойку. Видимо, со стороны это выглядело довольно нелепо, так как на лице Ильи расползлась широкая улыбка. Демон драться со мной на кулаках не стал. Несмотря на свои габариты, он смазанной тенью метнулся в мою сторону и пролетел меня насквозь, выбивая из тела. Последнее, что я увидел, удивлённые глаза всех присутствующих и падающего в обморок Шишку. После мир потерял очертания и перестал для меня существовать.
Наш мир для демона чужд, поэтому он забирает меня в свой. Это я понимал и сейчас пытался найти компромисс. Нельзя допустить, чтобы он затащил меня в свой стабильный мир, потому что шансов выжить там у меня не будет. Надо зацепиться за любую другую локацию, которая достаточно близка по вибрациям к демоническим мирам, но не заселена демонами. На ум пришло то, что совсем недавно озвучивалось в моём присутствии. Плато Герано. Я намерен попасть к вулкану на Плато Герано. Это та локация, где осуществлялась сделка по покупке артефактов сенсами управления «ХС». Не очень успешная сделка.
Мне повезло, хотя что есть везение? Это подготовка, помноженная на опыт с толикой удачи. Всего этого хватило.
Я лежал на плоской площадке антрацитового цвета в безжизненном мире. Тёмное небо затянуто грозовыми тучами, из которых никогда не пойдет дождь. С одной стороны, в нескольких километрах возвышался вулкан, периодически выплёвывающий вверх магму, которая с поразительной меткостью возвращалась в его разинутую пасть. С другой стороны был пологий склон, уходящий в вечно ревущий океан. Цвет его был желто-коричневым, и от одной мысли сходить на пляж, чтобы искупаться, кидало в озноб.
Демон никуда не делся. Он стоял во весь рост и рычал. Ругается. Это хорошо.
Я поднялся на ноги, зажав в ладонях правой руки мелкие камушки, которые тщательно тёр пальцами, закрепляясь в этой локации. Это помогает сконцентрировать собственное восприятие на конкретном мире, в котором находишься. Скорее привычка, чем необходимость. В левом кулаке я зачем-то сжимаю монетку.
Итак, из хорошего, мне удалось избежать посещения родного мира демона. Из плохого… Ладно, из очень плохого – я не в сновидении. Этот чертяка смог меня забрать целиком. Или почти целиком. Как это?
Когда мы засыпаем, то наше физическое тело и основная часть осознания остаётся в нашей реальности. В сон попадает только некий энергетически самостоятельный фрагмент нашей осознанности. Давайте называть его сновиденным телом. На первых порах это незначительная часть нашего «Я». Это не «Я», а только отголосок «Я». По сути своей, это собственная иная личность, которую необходимо дополнительно развивать до полноценной. Сновидящий достигает хоть какого-то приемлемого уровня только после того, как его сновиденное осознание становится идентичным реальному. Только после этого можно с уверенностью сказать, что ты осознан во сне.
В сновиденном теле есть очень жирный плюс. Тебя в сновидении практически невозможно убить по-настоящему. И вот этот плюс сейчас отсутствовал. Демон вырвал меня из моего мира целиком. Вместе с физическим телом. Скорее всего, в кабинете Ильи Петровича сейчас лежит кучка моей одежды или дымящийся прах.
Я не был голым. Моё осознание автоматически сгенерировало штанишки, обувь и футболку. Я поёжился и дополнительно материализовал на себе кожаную курточку и шапку-ушанку.
Демон с интересом меня рассматривал, но кончик его хвоста нервно подёргивался, высекая искры из раскиданных вулканических валунов.
– Два варианта, – просипел он. – У тебя есть только два варианта.
Медленно, тяжёлой поступью, он начал приближаться ко мне.
– Весь во внимании, – ответил я, не ожидая ничего хорошего от четырёхметрового рогатого.
– Ты умираешь жуткой и мучительной смертью, – проревел он и кончиком хвоста перерубил огромный валун пополам.
– Заманчиво, – кивнул я и уточнил. – А второй?
Демон оскалился:
– Становишься моим вечным рабом.
Мне варианты не понравились. Конечно, я уже пытался сбежать. Намеревался оказаться в своём мире или хотя бы в другой сновиденной локации, но ничего не получалось. Это слегка меня раздосадовало, но не более. Пауза затягивалась, и демон решил меня поторопить. Взмах, и тяжёлый камень размером в шлакоблок разлетается о выставленную мной за мгновение до этого защиту. Ещё и ещё. Каменное крошево окутывает место, где я стою. Ай. Очередной каменный снаряд всё же пробивает мою защиту, и я кубарем качусь по площадке.
Интерфейс оживает и отображает перечень повреждений. Ничего, кроме ключицы и пяти рёбер, не сломано. Повезло. Медленно встаю и выплёвываю пыль вперемешку с кровью. Демон ржёт, аки кобыла при случке. А мне ведь в этом теле ещё жить придётся. Надо поосторожней.
– Какие там варианты есть, – уточняю я с умным видом и иду к демону.
– Понятливый, – хвалит меня демон и уточняет. – Не варианты, а вариант.
– Только что же было два, – вскидываю я руки в недоумении.
– На колени, тварь, – рычит демон, – будешь моим рабом.
Запоздало размахиваюсь левой рукой и кидаю монетку в сторону океана. Падение и хохот демона:
– Её невозможно выкинуть. На колени.
– Подожди, э… А как мне тебя называть-то, – уточняю я смиренно и преклоняю голову.
– Так-то лучше. Теперь я для тебя Хозяин.
– Хозяин – это не имя. Как же я смогу хвастаться перед другими рабами о силе и доблести своего Хозяина, не зная имени?
Удар, и я снова валяюсь в пыли. Медленно встаю и меняю одежду на чистую. Смотрю прямо в несуществующие зрачки черных глаз и повторяю вопрос:
– Скажи мне своё имя, воин. Я должен знать, кто победил меня и сделал рабом.
Демон неспешно обходит меня вокруг.
– Моё имя Арни, раб. Но ты будешь называть меня только Хозяин. А теперь на колени, – крепкий эластичный хвост обвивает мою шею и тянет к земле.
Я пока сопротивляюсь и с мерзкой улыбкой спрашиваю:
– А фамилия твоя Олимпиевич?
Демон шутки не понял и просто поднял меня за шею на вытянутом хвосте. Чем не горизонтальная виселица?
– Это было неуважение?! – недоуменно рыкнул он и притянул моё тело поближе к своей голове. Пасть была такая, что легко могла вместить мою ногу.
– Наоборот, я сравнил тебя с самым великим культуристом моего мира и признаю, что ты в стократ лучше его, – просипел я, синея от напряжения.
Хватка ослабла, и я рухнул на валун с трёхметровой высоты. Упал на ноги, поэтому левая взвыла от боли. Терпение у демона явно заканчивалось, а я уже думал, какого цвета ленточкой его перевязать. Ведь подарок должен быть красиво оформлен… Сделав пару шагов назад, я создал вокруг шеи демона красивый розовый бант и позвал: