Л. М. Землянова
Журналистика и коммуникативистика. Концептуализация медийных процессов в современной зарубежной науке
Глава X
Трансформация медийных систем и новые тенденции в развитии коммуникативистики XXI века
Начало XXI столетия – период значительных достижений и сложных противоречий в преобразованиях медийных систем, происходящих в разных странах мира. Благодаря развитию новых электронных информационно-коммуникационных технологий улучшаются возможности согласованного и своевременного решения назревающих проблем в различных областях жизни – от экономики и политики до культуры, науки и образования. Но не исчезли силы, пытающиеся использовать приоритетные качества этих технологий для разжигания очагов сепаратизма, терроризма и военных действий одних стран против других и между различными этническими общностями. Негативную роль играют и трактовки трансформации медийных систем с позиций теорий, ведущих общественно-научную мысль к игнорированию или искажению гуманитарных функций информационно-коммуникационной техники.
Журналистика не остается в стороне от этих разнородных тенденций. Меняются ее технологический базис и профессиональный статус в условиях, когда усиливается, с одной стороны, конкуренция между традиционными и новыми электронными медиа, а с другой стороны, появляется опасность деквалификации из-за растущего влияния медиабизнеса и блогерства в медиасфере. Противоречивость и незавершенность таких процессов предопределяют актуальность их осмысления в коммуникативистике на основе модернизации методологических принципов этой науки и даже таких базисных понятий, как СМИ – средства массовой информации, когда речь заходит о специфике новых электронных медиа.
Исследования устанавливают существенные различия между «вертикальными» и «горизонтальными» формами распространения информации в традиционных и новых медиа, с которыми связаны особенности контента и кавериджа, функций и потенций коммуникабельных сообщений. Несмотря на разнообразные пути неизбежного преобразования прессы, радио и телевидения, вступающих в конвергентные отношения с онлайновыми разновидностями новых технологий, свой коренной атрибут – распространение информации для массовой аудитории «вертикально», «сверху вниз» – традиционные СМИ стараются оберегать. В Интернете же преобладают «горизонтальные» линии связи, рассчитанные не столько на массовую аудиторию в целом, сколько на ее фрагментацию и индивидуализацию по желанию пользователей. Функциональные взаимосвязи между информацией и коммуникацией сохраняются и в традиционных, и в новых медиа, но в Интернете обретают более партисипационный характер горизонтально-интерактивных общений между пользователями, нежели вертикальный при распространении информации для массовой аудитории из традиционных СМИ, хотя они тоже претерпевают модификацию благодаря процессам ремедиации.
Слово mass в термине mass media, обозначающем средство информации для масс, становится как бы менее обязательным и игнорируется применительно к Интернету, если коммуникации воспринимаются как способы распространения информации, которая может интересовать многих пользователей, но не всех, так как она адресуется желающим ее получить благодаря доступу к индивидуализированным формам общения с Интернетом, которые образуют своего рода «демассифицированную» аудиторию.
С выгодой для себя пытаются использовать новые медиа и представители медиабизнеса, занимающиеся, как и прежде, производством и продажей информационно-коммуникационной продукции, но теперь товаризованной на новый лад. Широкому сбыту подлежат не только предметы программно-информационного обеспечения (software), но и технологическая аппаратура (hardware), необходимая для деятельности электронных средств связи. И поскольку все эти новации тоже подвергаются постоянной модификации, аналитики предлагают толерантно относиться к плюрализации терминов при определении реальных и потенциальных возможностей онлайновых коммуникаций. Интернет называют в разных исследованиях «местом», «ареной» или «средой» распространения информации, а то и средством создания особой «виртуальной культуры», подразумевающей особый образ жизни из-за привычки людей искать ответы на волнующие их вопросы в виртуальном пространстве экранизированной информации. Поэтому допустимым считается название Интернета «гибридным средством», требующим «гибридных способов» его концептуализации на основе междисциплинарных анализов при объединении усилий специалистов разных профилей и разных стран, интересующихся такими научными методами, которые открываются в дисциплинах и традициях иных, нежели их собственные[177].
Поиски новых междисциплинарных подходов к изучению трансформирующихся систем, которые распространяются в период значительных перемен на геополитической карте мира и глобального финансово-экономического кризиса, ведут к тому, что не только журналистика, но и коммуникативистика как наука, призванная изучать гуманитарные функции медийных процессов, оказываются перед необходимостью отказа от прежних доктрин, утверждавших курс на деидеологизацию СМИ. Такие доктрины создавались еще в прошлом веке в соответствии с претензиями крупных монополий на глобальное лидерство в производстве товаризованной информпродукции и вкупе с ней идей консьюмеризма и конформизма для массовой культуры, распространявшейся по всему миру.
В XXI веке не без влияния трансформации медийных систем в коммуникативистике растет потребность в сравнительно-исторических междисциплинарных методах их анализа с целью выявления как разнообразных способов фреймирования новостей, так и их идеологической роли в различных социально-политических и культурных контекстах. Усиливается внимание к изучению глобальных и глокализационных тенденций в мультимедиатизации мира, отражающих стремления разных стран к сохранению своих национально-государственных и исторических традиций. Становится более дискуссионной теоретическая концептуализация проектов будущего информационного общества, сопровождаемая критикой невнимания прогнозистов к конкретным экономическим, политическим и социально-культурным механизмам распространения новостей в традиционных и новых медиа, которые могут использоваться в интересах либо защитников принципов демократизма и гуманизма, равноправия и справедливости, либо – сторонников сохранения дисбалансов в мировом информационном и коммуникационном порядке и «цифровых расколов» в тех или иных странах.
Междисциплинарные методологические подходы помогают выявлять не только технологические и экономические факторы и результаты преобразования медиаландшафтов мира, но и их системные взаимосвязи с переменами в других областях жизни – с политикой, культурой, наукой. Об этом свидетельствуют данные контент-анализов, раскрывающие зависимость процессов дискурсивного фреймирования новостей от тех осевых тенденций в международных отношениях, которые сопряжены с борьбой различных идеологических сил, и поэтому для правильного диагностирования их причин требуются «транснациональные исследования медиа»[178] в сочетании с изучением национально-локальных ситуаций. Иначе остаются не решенными многие глобальные проблемы, включая и те, которые обусловливаются предвзятым отношением к освещению жизни слаборазвитых стран в информационных потоках, распространяемых крупными медиакорпорациями, которые претендуют на роль «детерминантов кавериджа международных новостей»[179].
Симптоматично в этой же связи и расширение круга исследований, выявляющих различия в выборе и трактовке международных новостей с разных идеологических позиций для аудиторного восприятия. Это способствует формированию аргументов в защиту представления таких новостей в справедливой и объективной манере, а не тенденциозно. С такой целью в коммуникативистике множатся призывы к «раскрытию горизонтов и усвоению мультидисциплинарной перспективы, которая включает анализы как национальных политических процессов, так и глубокое понимание динамики новостной продукции в каждой медийной организации»[180]. В итоге это помогает изучению «социологии новостей»[181], чтобы учитывать различные факторы, влияющие на их контент и каверидж в разных жизненных обстоятельствах, причастных в том или ином качестве к процессам формирования новостной продукции как в отдельных странах и регионах, так и в более широком медиапространстве. Это необходимо для выявления не только локальн-онациональной специфики, но и связей медийных тенденций с общемировыми процессами в общественной жизни человечества и в первую очередь с такими, которые вызывают беспокойство исследователей именно информационно-коммуникабельной энергетики современной цивилизации и ее будущего.
Об этом свидетельствуют, например, материалы Всемирного конгресса международной ассоциации исследователей массовых коммуникаций, состоявшегося в 2008 году в Стокгольме под выразительным названием «Медиа и глобальные разъединения». Они были опубликованы в журнале «Нордиком ревью» с пожеланием дальнейшего расширения изучения затронутых на конгрессе проблем для стимулирования «межкультурных, перекрестно-культурных диалогов исследователей и вдохновления их на новые научно-исследовательские инициативы»[182].
Участники конгресса высказывались за объединение усилий в обретении новых возможностей для продвижения социальных перемен и развития медийного многообразия, нужных для понимания сути и причин «глобальных разъединений всех видов» и «возрастающей сложности медиаландшафтов»[183]. В этой связи провозглашалась важность междисциплинарных подходов к изучению медийных факторов углубления или ликвидации социально-культурных и идеологических расколов, возникающих в отношениях между странами и различными слоями населения на почве неравенства, отсутствия взаимопонимания, сотрудничества и коммуникабельности. Критике подвергались медиасистемы, которые уклоняются от решительной борьбы против ликвидации в слаборазвитых странах нищеты, неустроенности и неграмотности, не проявляя подлинной солидарности с теми общественными силами, которые выступают против таких невзгод и ограничиваются акциями мнимого милосердия с разными «филантропическими капризами»[184].
Некоторые аналитики полагают, будто бы появление Интернета и мобильной телефонии в слаборазвитых странах само по себе уже может свидетельствовать об улучшении их жизни. Но более глубокие исследования коммуникативистов показывают, что прежде чем это утверждать, надо конкретно выяснить, какими демократическими ресурсами обладают новые электронные медиа и чем они отличаются от традиционных СМИ в своем воздействии на аудиторию и ее роль в информационно-коммуникационных процессах, формирующих те или иные состояния общественной жизни и публичных медиасфер в социумах. Это поможет понять и необходимость отказа от иллюзий технологического детерминизма, препятствующего переходу к системно-историческим анализам социально-экономических средств помощи слаборазвитым странам.
Результаты исследований коммуникативистов приводят к выводу, что на нынешнем этапе трансформации медийных систем изменения наблюдаются и в характере их отношений с аудиторией, которая под воздействием коммуникационных технологий способна становиться активным соучастником информационных общений. Но массовость восприятия информационных сообщений из традиционных медиа благодаря Интернету и мобильной телефонии дополняется и более фрагментированной информацией, получаемой из новых электронных медиа. Она может использоваться в интересах сторонников как объединения, так и разъединения идейных позиций разных пользователей, а следовательно, оказывать и разобщающее воздействие и на сегментированную аудиторию, и на состояние публичной сферы в медиапространстве различных стран.
Если ранее в трудах Юргена Хабермаса и его единомышленников, занимавшихся изучением проблем публичной сферы, это понятие воспринималось в соответствии с представлениями о возможностях СМИ в формировании единства аудиторных вкусов и взглядов, то новые медиа, по словам аналитиков, «нишефизируют» аудиторию, приучая ее к многообразию персонализированных отношений к информации, получаемой из Интернета. Поэтому о необходимости новых подходов к изучению публичной сферы в условиях бурного развития процессов трансформации медийных технологий говорится во многих работах современных коммуникативистов. Онлайновый журнализм, по их наблюдениям, «имеет тенденцию становиться более самоизолирующимся и основываться на самоселективности и персонализации». Критерии для таких качеств формируются тоже нередко с претензией на защиту собственных представлений и свободы их выражений в публичной сфере. На самом деле «это подтягивает к жанрам приватной коммуникации», а «ответственность, которая обычно олицетворяла публичную коммуникацию (публичность), в меньшей степени принимается во внимание как естество такой интерактивности»[185].
Разумеется, не следует категорично утверждать, что в сетях Интернета ответственность игнорируется вообще, но пониматься и выражаться в этой сфере она может по-иному, нежели в традиционных СМИ, из-за меняющегося статуса как журналистики, так и аудитории, способных выступать в роли и приобретателей, и распространителей разнообразной информации одновременно. Благодаря этому «реальная информация и коммуникация в Интернете продуцируются и потребляются в культурном, демократическом и политическом плане сегментами публики»[186]. Тогда как более целостное представление о публичной сфере могли создавать прежние концепции, скоординированные с деятельностью традиционных СМИ, а не с новыми электронными медиа, сопряженными с тенденциями к дифференциации их меняющейся роли в современном медиапространстве мира.
Словом, в коммуникативистике различия между традиционными и новыми медиа изучаются тщательно и осмотрительно, так как процессы их трансформации продолжаются и следы этого ощутимы в различных областях жизни, включая и такую, казалось бы, основанную на древнейших традициях сферу духовности, как религия. По наблюдениям аналитиков, возникает так называемая «киберрелигия», а это чревато отклонениями распространяемых в Интернете ее концепций от строгих догматов церкви. Индивидуализируясь, идеи «киберрелигии» «превращают религию в более персональный, нежели социальный предмет»[187].
Таким тенденциям способствуют стремления к изощренной имитации реальности в виртуальных имиджах, создаваемых на экранах видеотехники и особенно в компьютерных играх, к которым зрители обращаются не только с развлекательными, но и познавательными целями. Игры действительно могут помогать развитию творческих потенций людей, проверке их знаний и постижению новых с помощью креативного воображения. Они полезны для профессиональных тренировок в области разных специальностей и для занятий в учебных заведениях. Но в этой деятельности необходимо понимание и соблюдение различий между реальностью и ее имитацией, чтобы не подменялись познавательные цели беспредельным фантазированием, провоцирующим отказ от здравомыслия в конструировании имиджей, римейков и пародий, насыщенных искажениями ценностей и устоев культуры и науки.
Это условие коммуникативисты рекомендуют учитывать при внедрении компьютерных технологий в различные сферы жизни, включая и экспериментальную экономику, которая также «открывает как новые возможности, так и новые проблемы»[188], обладая большими образовательными и коммуникационными потенциалами, но вместе с тем и заостряя вопрос о качестве знаний, обретаемых именно таким образом. Должно быть, не следует оставлять в тени вопрос о последствиях чрезмерного увлечения виртуализированными играми с экономикой вместо более реалистического применения методов ее развития и изучения без технологического детерминизма, но с большим вниманием к конкретным человеческим факторам и измерениям социально-культурного прогресса.
Темы для новых дискуссий в ходе развития процессов трансформации медийных систем в коммуникативистике возникают постоянно. И чем больше полемических мнений высказывается, тем актуальнее становятся задачи совершенствования методологического базиса коммуникативистики и с ее помощью модернизации программ медиаобразования. Они должны носить разноаспектный характер, чтобы обучать граждан разных стран не только правилам пользования информационной техникой, но и умению верно понимать и оценивать происходящие в мире события, о которых сообщается в различных медиа, функционирующих в странах с разнообразными историческими традициями и условиями жизни. С этой целью предлагается концепция так называемой «транснациональной медиаграмотности»[189], то есть внедрения комплекса знаний, которые могут помочь предотвращать раздоры между странами и народами с различными этнорелигиозными и национально-культурными традициями и не вести информационные войны, убеждая журналистов в недопустимости провокационных публикаций и клеветнических заявлений в адрес тех или иных стран. Транснациональная медиаграмотность, по мнению автора статьи на эту тему, опубликованной в журнале «Нордиком ревью» в 2009 году, подразумевает «сочетание локальных и глобальных перспектив в журнализме»[190] и «сотрудничество между исследователями медиа и педагогами, выходящее за пределы континентальных барьеров»[191].
Резюмирующим дополнением к этим доводам могут служить прогностические идеи о будущих результатах медийнотехнического прогресса, публично высказанные профессором Амстердамского университета Сисом Хамелинком. Известный представитель академических кругов глобализирующейся коммуникативистики с позиций защитника ее гуманитарной миссии предсказывает возможность дальнейшего совершенствования технологических способов удовлетворения человеческих потребностей в коммуникабельности, не исключая, однако, и то, что этот процесс «вызывает новые и сложные вопросы о будущем человеческих коммуникаций»[192]. Многие препятствия, мешавшие людям в их прошлой истории распространять сообщения без ограничений в расстоянии, скорости, объеме, надежности, а также из-за языковых различий, теперь могут преодолеваться с помощью технической аппаратуры даже в глобальном масштабе. Среди различных инноваций машинного интеллекта и робототехники в недалеком будущем может ожидаться развитие коммуникаций как между машинами, так и между людьми, животными и растениями, «телепатические коммуникации» и даже «кибербессмертность».
Но для умения создавать такую высокоразвитую технику и благоразумно с ней обращаться люди должны много знать и постоянно учиться в целях мирной жизни в этих условиях, а машины тоже должны быть приспособленными к особенностям людей. По мнению ученого, необходимо иметь представление «о темных сторонах некритичного благоговения перед развитием науки и техники. В последние десятилетия наука и техника приблизили человечество к разрушению планеты, а благодаря возникновению конвергирующихся технологий и вымирание человеческого рода становится весьма реальной возможностью»[193].
Допустимость такой мрачной перспективы Хамелинк объясняет гонкой ядерного вооружения и другими проявлениями возможности безответственно совершать разрушительные действия, когда техника оказывается в связи с военными и коммерческими интересами как с «важной движущей силой». К чему это может привести, если развитие технологий не будет тестироваться с помощью человеческих стандартов прав, достоинства, безопасности и автономии? Гуманный ответ коммуникативиста на этот вопрос, призывающий основательнее задумываться над смыслом человеческой жизни и судьбой цивилизации на Земле, гласит: «Какой бы ни была позиция, которую можно иметь в отношении конвергентной технологии, не может быть ни малейшего сомнения в том, что человечество участвует в процессе развития новых орудий, чреватых далеко идущими последствиями. Обретение гуманной перспективы для будущего требует решающих выборов. Такие выборы должны быть результатом социально-обширного и транспарентного дискурсивного процесса, включающего всех, кого это волнует»[194].
Эти идеи подтверждают необходимость и в нашей стране шире и глубже изучать научный опыт зарубежной коммуникативистики и результаты включать для обсуждения в программы журналистского образования. Ибо как бы успешно ни развивалась информационно-коммуникационная техника, без профессионального образования журналистов, владеющих гуманитарными знаниями о ее потенциале и предназначении, добытыми совместными усилиями коммуникативистов разных стран, сами по себе информационные средства связи не смогут достойно выполнять роль кормчих, помогающих держать правильный курс на медиапросторах современного быстро меняющегося мира.